Юрта

Pixies – Where Is My Mind?

Возможность просто прогуляться выпала словно счастливый билет: отменённая встреча, лазейка в плотном графике. Когда такое случалось, Алтан всегда ехал на Финский залив. Здесь связь не ловит, периметр хорошо просматривается, и людей поблизости нет. Работа на клан выжигала из него всё, что ещё оставалось живым. Занимаясь делом, которое претило, он только мучился. Никаких результатов своих усилий Алтан не видел, даже несмотря на то, что они, вроде как были: да, он сохранил позиции клана в Питере, да, пусть и с некоторыми оговорками, но выполнил распоряжение сестры. Алтан не чувствовал никакого удовлетворения, только опустошённость. И так изо дня в день. Но в этот раз особенно сильно. Юма, конечно, права: месть – блюдо, которое подают холодным, а не настолько горячим, чтобы об него можно было рот обжечь. И хоть она сказала об этом в контексте деятельности клана, не признать её правоту было бы глупо. Особенно, когда сам об этом догадался, слушая новости и пытаясь залить вином тревогу. Особенно, когда в этот момент за спиной подлое алчное чудище упивается утолённой жаждой крови. Вадим, кстати, тоже в целом прав: нельзя вычистить авгиевы конюшни, не замаравшись. К этому Алтан был готов. Не к тому, что это в итоге окажется бессмысленным. Не к тому, что у психа, отнявшего у него маму, здоровье и нормальную жизнь, есть поддержка, есть человек, который всецело ему предан, есть возможность жить так, как ему хочется. У Алтана ничего этого нет и теперь уже не будет никогда. Ни друзей, ни союзников, ни хотя бы одного человека, с которым можно просто по-человечески поговорить. Осталась только месть, да и та не случилась. Всё это время Алтан буквально жил мыслями об уничтожении Разумовского, низвержении Чумного Доктора и его извращённой идеи о справедливости. А Чумной Доктор теперь не Разумовский. И это меняет абсолютно всё. Алтан один, хотя вокруг полно людей, которые вечно от него чего-то требуют: ты должен вернуть величие клана, ты должен приумножать всё то, что нажил покойный дед, ты должен играть по чужим правилам, ты должен, должен, должен. Все вокруг от Алтана чего-то хотят, а он на самом деле хочет только чтобы от него все наконец отвязались или дали хотя бы нормально поспать: работа на клан, последствия деятельности Разумовского и ночные кошмары отняли эту возможность. Каждый день Алтан видит тьму. Иногда кажется, что ещё чуть-чуть, и тьма его поглотит. В поисках смысла дальше существовать Алтан идёт по этой темноте с коробком спичек, сделанных из добрых воспоминаний прошлого и маленьких радостей, что дарит оранжерея. Огонь ненадолго загорается, чтобы осветить его путь и тут же погаснуть. Спички закончатся. Скоро. Нервы сдали. Прямо сейчас. Возможность просто ходить и побыть с собой наедине хотя бы секунду оказалась у Леры почти случайно: пару в вузе отменили, с кендо не придётся отпрашиваться. На берегу Финского залива, именно здесь, она оказалась впервые. Искала место, где никто её не найдёт, не пристанет с расспросами. Лера устала неубедительно объяснять, кому-то что-то доказывать и следовать чужим указаниям. Все вокруг знают, как ей надо жить и что делать. Только она сама уже ничего не знает и не понимает. Ей просто хочется, чтобы от неё все отстали и дали банально выспаться: завалы по учёбе, работа на Разумовского и ночные кошмары лишили её такой привилегии. Спать хотелось больше, чем жить. В целом, если вот тут где-то у берега полежать пару часов, может, и полегче станет. Вряд ли. Но мысль была хорошая. Здесь, далеко от всех, она может спокойно признаться самой себе: жизнь катится к чертям. Предполагалось, что работа на Разумовского поможет её семье разобраться с долгами. Предполагалось, что ей нужно будет просто слегка бить обезличенных злодеев. Предполагалось, что от её действий людям будет польза. Реальность оказалась другой. Что Лера по факту сделала за то время, что стала Чумным Доктором? Поучаствовала в каких-то разборках и сильно расшатала свои представления о жизни, смерти и морали. Да, её брат на свободе, да, деньги и правда идут на счёт и она действительно занимается этим из-за веры в справедливость, а не из-за денег. Вот только где она, эта справедливость? Из всех злодеев, что встречались ей на пути, наказан всего один, да и то она в этом по сути участия не принимала. Действовать в обход Разумовского не получилось, а ребята, которые вроде как за добро и которые вроде как её друзья, имеют за плечами вагон смертных грехов и порой ведут себя хуже злодеев. А Лера всего лишь пытается соблюдать... Хоть что-то. Что бы Лера ни делала, как ни пыталась, если не наладить, то хотя бы стабилизировать то, что происходит в её жизни, результата никакого, только мучения. Жизни, что была до того, как Лера связалась с Разумовским, фактически нет: у неё не осталось времени на друзей, родители решают проблемы семьи, Кир что-то подозревает и потому говорить с ним особенно сложно. Вокруг неё полно людей, но по факту она одна. Очень хочется с кем-нибудь обсудить весь этот кошмар, но не с кем, ведь это небезопасно. Каждый день теперь Лера видит тьму. Она сгущается, затягивает, провоцирует, хочет утащить за собой. В поисках смысла двигаться дальше Лера идёт, светя в темноте одним только маленьким фонариком, что работает на слабоватой батарейке из того, во что она верила когда-то давно и пока продолжает верить. Но становится темнее, а фонарик еле работает. Батарейка в фонарике сядет. Скоро. Натянутые нервы лопнут. Прямо сейчас. Пространство разрезал чей-то крик. Лера слышала, как мужской голос рвал тишину яростно, протяжно, с надрывом. Всего лишь несколько секунд, но в этом крике было столько отчаяния, боли и бессилия, что Лера почувствовала, как у неё где-то внутри так же кричит желание возмутиться на всё то, что с ней происходит. Это чувство мгновенно наполнило, охватило, вовлекло в себя. Захотелось заорать точно также, высвободив из сердца злость и гнев, что копились всё это время. Не получилось. Накричавшись, Алтан уже собирался уходить, когда услышал, что кто-то плачет. Девичий голос разбил безмолвие, сначала тихо всхлипывая, затем судорожно рыдая, а после горестно завывая. Он слышал в этих слезах страдание, глубокую печаль и тоску по тому, чего уже не вернуть. Как будто это в нём самом плакало что-то человеческое, настоящее и близкое, что, как он думал, уже умерло или он сам убил в себе. Пройти мимо было просто нельзя. Вытирая слёзы рукавом, Лера представляла себе, как наступит тот день, когда она освободится от своего вынужденного рабства, а человек, который её во всё это втянул, обязательно получит то, что заслужил. – Я ненавижу Сергея Разумовского, – громко, твёрдо и отчётливо произнесла Лера, сжав мокрую от слёз руку в кулак. – Я тоже ненавижу Сергея Разумовского, – в том же тоне ответил голос за её спиной. Лера поворачивается быстрее, чем успевает понять: это он. Тот, по чьему приказу убиты более десятка людей, тот, кто сам едва не убил её там, на складе, тот, кто приходит к ней в кошмарных снах, напоминая, что она – марионетка в руках беспощадного кукловода. Перед ней стоял Алтан Дагбаев. Глава мафиозного клана, имеющий с Разумовским личные счёты. Только теперь он не выглядит, как злодей в суперкостюме, мифическое существо со змеями вместо волос, или как богач, который купил здесь всё, скорее как... Просто парень? То есть, нет, не просто. Дорогая одежда, длинные волосы и восточный разрез алых глаз его выдают, но лицо... Никакой надменности, презрения и злости, что она видела там, на складе. Скорее что-то вроде: "я сейчас или усну или умру, ещё не решил". Лере такое выражение лица отлично знакомо, она с ним с учёбы домой едет, от Разумовского по вечерам возвращается, да и сейчас с ним же пришла. Лера остро чувствует, нужно сказать хоть что-то, даже банальное: "Ты!", но вместо этого делает шаг назад и едва не падает на ровном месте. Не упала, потому что в следующую секунду он хватает её за запястье и удерживает на месте. Прямо как там, на складе. Только теперь вместо холода железа она ощущает теплоту руки и почему-то совсем не боится. Первое, о чём Лера подумала в этот момент: "А он вообще знает, что это я?". Алтан отпустил руку, убедившись, что девушка твёрдо стоит на ногах и точно не упадёт. Она не пыталась убежать или закричать, а он не знал, что ей сказать, чтобы не испугать ещё сильнее. Сложно говорить с человеком, когда видишь его без костюма, вне склада, где они виделись в прошлый раз. Перед ним обычная студентка, максимально не похожая на человека, который стал бы в свободное от нормальной человеческой жизни время по поручениям Разумовского бегать. Алтан целое досье на неё запросил, но не нашёл ничего, что как-то объяснило, зачем та, кто ещё недавно в своём блоге осуждала и порицала действия Разумовского, теперь на него работает. Её внезапное нахождение здесь, слёзы в испуганных глазах и фраза: "Я ненавижу Сергея Разумовского" ясности не внесли. В этот момент Алтан с тоской подумал о том, что, похоже, разучился вести обычный диалог. – Спокойно, я без оружия, – произнёс он, в ту же секунду спохватившись, что зря сказал это, ведь подобная фраза едва ли может успокоить хоть кого-то. – Ну, я, допустим, тоже с катаной по улицам не хожу. Дальше что? – с вызовом ответила Лера, решив про себя, что, вне зависимости от того, знает ли он, что она Чумной доктор, ей про него известно достаточно, чтобы не любезничать. – Без костюма с клювом тебе лучше, чем в нём, – усмехнулся Алтан, достав из кармана пальто пачку сигарет. – Куришь? – Бросила, – ответила Лера, выдохнув. От осознания того, что он знает, вдруг стало как-то легче. Настолько, что задаться вопросом, откуда он об этом знает, и что именно ему о ней известно, не особо хотелось. В её ночных кошмарах он и его люди знали, кто она и где живёт, в её кошмарах его люди приходили к ней, чтобы убить её семью, в её кошмарах он никогда не был обычным человеком. Лера и сейчас не до конца верила в то, что он может им быть, что не превратится сейчас в кого-нибудь. Но он явно не ожидал её здесь увидеть, как и она его. Наверное, им обоим нужно было как-то притвориться, сделать вид, что эта встреча подстроена. Они оба знают, что это не так и не может быть так. – Ну, да, бросишь тут, – Алтан повернулся в сторону берега. – Вроде и на вейп перешёл, и аскезу взял... Но курильщик обязательно закурит, если плохи дела. "У меня они плохи как раз", – подумала Лера, глядя на то, как в его руках щёлкает зажигалка и загорается сигарета. Здесь, как и там, на складе, никого, кроме них двоих. Лера бросила взгляд на пачку. Такой богатый, а курит обычные сигареты с кнопкой. И зажигалка с логотипом "Четвёрочки". У богачей свои причуды? Когда Лера взяла из пачки предложенную ей сигарету, Алтан щёлкнул зажигалкой, чтобы Лера могла прикурить. Затянувшись, оба смотрели на волны и слушали, как кричат чайки. Фраза: "У меня был тяжёлый день/неделя/месяц/полгода" так и не была произнесена, но оказалась правильно понята. Глоток свежего воздуха, вдыхая никотин. Уединение рядом с человеком, которому вроде как всё уже было сказано. Или нет? – А я почему-то знала, что мы ещё встретимся, – Лера первая нарушила молчание. – Да, только я эту встречу себе по-другому представлял, – отозвался Алтан, не отрывая взгляда от горизонта. – А разве враги встречаются как-то по-особенному? – усмехнулась Лера, понимая, что преимуществ костюма ей сейчас очень не хватает. – Ты мне не враг, – ответил Алтан настолько невозмутимо, что Лера едва не поперхнулась. – Мой враг – Разумовский. Биться я должен был с ним. Не с тобой. К тебе у меня претензий нет. – Зато у меня к тебе есть! – Лера спешно затушила сигарету и повернулась. Она собрала всю злость, что в ней только в этот момент была и посмотрела ему в глаза. В ответ он... Только удивлённо приподнял бровь. – Ты... – Лера хотела сказать "моральный урод", но вместо этого произнесла самое главное, то, о чём думала всё время с момента их последней встречи. – Ты заслуживаешь смерти. – Я и без тебя об этом знаю, – Алтан вдохнул сигаретный дым и посмотрел на Леру. – В чём конкретно твоя претензия? Когда был шанс, ты меня не убила. И не убьёшь. Мы оба знаем почему. Значит, у тебя ко мне что-то ещё. А что-то ещё и правда было. Только Лера не знала, как сформулировать. Она смотрела на него и не могла понять: остыла? Или он остыл? Или они оба? – Зачем тебе всё это надо? – спросила Лера, чувствуя, что сил на то, чтобы сотрясать воздух праведным гневом, у неё больше нет. – Отомстить? – Рассчитаться, – Алтан выдохнул сигаретный дым. – Твой босс мне должен, и я не остановлюсь, пока не получу то, зачем пришёл. – Но ведь другие люди в этом не виноваты, – Лера чувствовала, что не зря думала об этом все эти полгода. – Я их ни в чём не виню, – ответил Алтан, мысленно вспоминая, как анализировал свой план, ища, где просчитался. Теперь он в Питере, чтобы вернуться к этому опять. Как оказалось, вместе с ней. – Ты должен ответить за то, что совершил, – Лера посмотрела на Алтана исподлобья, ища в его облике сходство со змееподобным существом из её снов. – Я не нуждаюсь ни в моральной оценке, ни в индульгенции, ни в твоей пощаде, – Алтан затушил сигарету. – Отвечу. Но не перед коррумпированной полицией и уж точно не перед тобой. – А перед кем? – Лера искренне не понимала, почему он нашёл оскорбительным то, что она его не убила там на складе. – Условно говоря: если ко мне придут пострадавшие или родственники погибших с тем, чтобы забрать мою жизнь или как-либо ещё получить возмездие, я это приму вне зависимости от способа, который они посчитают для себя приемлемым, – ответил Алтан, повернувшись к Лере. "Они придут не за тобой, ведь не ты их убил", – Лера смотрела на него и не понимала, почему так расходится то, что она слышит, с тем, что ожидала услышать. Ей хотелось спросить: убивал ли кого-нибудь он сам, собственными руками? Но вместо этого она спросила другое: – А ты вот так просто возьмёшь и отдашь, да? – Просто так не отдам, – Алтан закурил снова. – Но приму. – А мог этого не делать, – с каждым словом Лера ощущала приближение какой-то разгадки, только сама ещё не понимала какой именно. – Мог, – согласился Алтан, слишком быстро даже для самого себя. – Если бы знал другой способ вытащить Разумовского из тени. Как ещё победить врага, если не его же методами? К тому же он так долго прятался. А потом взялся за старое, даже целый контент-план для своего "триумфального возвращения" придумал. Будто люди забыли, чем приходится платить за его "справедливость", – Алтан посмотрел Лере в глаза. – Ты не забыла. И если ты не беспринципная наёмница, не наивная дура и не фанатичная последовательница, то зачем на него работаешь? "Затем, что я наивная дура", – Лера встретилась с ним взглядом и вспомнила, как там, на складе, ей всё время хотелось оправдаться. Вспомнила, что на его слова о том, что ей приходится разгребать последствия "подвигов" Разумовского, сказать было нечего. Вспомнила, как мучилась и продолжает мучиться от осознания того, насколько зависит от Разумовского и ничего с этим поделать не может. – Ты мне там, на складе сказал, что никто в здравом уме не согласится работать на Разумовского, – Лера чувствовала, что сейчас снова заплачет. – Ты сказал, что мне либо заплатили, либо меня обманули. Ты сказал, меня заставили. Ты всё верно сказал. И я бы не стала, если бы могла. "А ещё ты мне сказал, что мои близкие умрут ради чужого приказа", – Лера снова посмотрела на Алтана, чтобы увидеть в нём кошмарное чудовище из своих снов. Опять не увидела. На неё смотрел человек. Такой же, как она. – Я не совсем так сказал, но в целом, предполагал что-то подобное, – в его голосе Лера слышала сожаление. – И я всё ещё не понимаю, зачем тебе градация "лучше/хуже". Разве мы сейчас не находимся в той точке, где никто не лучше и никто не хуже? – Затем, чтобы понимать, где грань дозволенного! – сорвалась Лера, которая почти согласилась с Алтаном, но вдруг вспомнила наёмника Вадима, который чуть не отправил её на тот свет. – С чего ты вообще решил, что имеешь на это право? Зачем отдаёшь такие приказы? – Так может я для того только и жив остался, чтобы карма воздала ему через меня! Может, хоть тогда Разумовский поймёт, что не сможет вечно воплощать свои безумные идеи безнаказанно? – выкрикнул Алтан и Лера снова услышала в его голосе боль и отчаяние. Впрочем, Алтан быстро взял себя в руки и добавил уже спокойно:– А терять мне больше нечего. Разумовский всё забрал. Гнев пополам с испугом промелькнул в глазах их обоих буквально на пару секунд. Она испугалась собственного гнева, он испугался, что испугал её. Они обменялись взглядами "извини за резкость" и почти одновременно повернулись в сторону горизонта. Смотреть на чужие обнажённые эмоции... Неприлично? Молчание повисло над ними, стало вязким, тяжёлым и каким-то гнетущим. Даже чаек слышно не было. Не глядя друг на друга, они негласно решили, что уходить, не закрыв тему, нельзя, съехать с темы нельзя, притвориться, что тема закрыта, тоже нельзя. – Знаешь, один очень плохой человек... – Лера неловко нарушила молчание. – Не Разумовский, другой очень плохой человек. В общем, он сказал мне, что когда случится что-то ужасно несправедливое, что отразится лично на мне, я пойму, что... – Кровь можно смыть только кровью? – Алтан отозвался сразу, словно только и ждал её слов. Лера молча кивнула. Алтан хотел было сказать ей, что у них в клане по такому принципу как раз и работают, но, мысленно вернувшись к тому, о чём думал все эти полгода, сказал другое. – Может, я с ним и согласился, если бы в моём случае это сработало. В этот момент Лера поняла, почему он здесь. Пусть Алтан не сказал об этом напрямую, но косвенно подтвердил не только то, что осознаёт содеянное и готов нести за это ответственность, но и то, что, как минимум, сожалеет о том, что вовлёк невинных людей в свою месть. Это его не оправдывает, но... Он и сам не оправдывается, скорее наоборот. К тому же в его словах о том, что Лера не имеет права его судить, есть доля истины. А градация "лучше/хуже" и правда перестала работать. – На складе ты ничего такого не говорил, – усмехнулась Лера, не заметив, что в её голосе проскользнула скрытая обида. – Пришлось кое-что переосмыслить, – мрачно отозвался Алтан и снова полез в карман за сигаретой. – И мне пришлось, – тем же тоном ответила Лера, глядя на то, как Алтан тщетно пытается поджечь сигарету снова. Зажигалки из "Четвёрочки", как правило, долго не живут. – Блять, – тихо выругался он, щёлкая зажигалкой, которая и не думала загораться. Лера хотела сказать, что это бесполезно, но в ту же секунду он выдал фразу, судя по всему, на своём родном языке. Совсем тихо, но Лера расслышала. Никогда раньше не слышала ничего подобного. Ей показалось, будто это что-то... Личное? – Я теперь изо дня в день встречаю разных, не таких как ты, но тоже... Со своими мотивами, – Лера с трудом находила слова. – И все чуть ли не прямым текстом говорят: "Переступи черту и тогда поймёшь". А я вспоминаю тот момент, когда стояла там, смотрела, как убивают людей и не могла ничего сделать. Поэтому на склад тогда пришла. За тобой. – Не во мне дело, – Алтан придвинулся ближе. – Ты и так ничего бы не сделала. Даже если бы Разумовский тебя туда не послал, Плахов всё равно был бы мёртв, это вопрос бизнеса. Если бы люди не приписали случившееся тебе, то назвали бы подражателей, и Разумовский всё равно спокойно не жил дальше, это вопрос моей мести. Нет здесь твоей вины и не может быть, только моя и косвенно Разумовского. – Тогда почему я не могу этого принять? – спросила Лера скорее у себя, нежели у него. – Бусидо учит нас тому, что когда Небо готово пожаловать человеку великую задачу, сначала оно испытывает его душу страданиями, – вспомнил Алтан фразу из кодекса чести самураев, по которому старался жить. Не он один придерживался этих правил. – Этим оно побуждает ум, укрепляет характер и восполняет недостатки, – продолжила Лера почти на автомате. – Истинная честь состоит в предписании Неба, и смерть ради этого не может быть позорной, – говорил Алтан, не сводя с неё глаз. – Смерть ради того, чтобы избежать уготовленного Небом – трусливая смерть, – вторила Лера, отвечая тем же. – Презирать смерть – дело отваги и доблести, но когда жизнь страшнее смерти, истинная доблесть в том, чтобы жить! – эту фразу они произнесли одновременно, стараясь выговаривать слова так, чтобы и успевать и не обгонять, внимательно следя друг за другом. В этот момент оба подумали, что было бы здорово просто поговорить о бусидо, кендо, восточной философии или о чём-нибудь попроще, если получится. – Думал, будет как в фильме "Семь самураев", а получилось как во второсортном аниме, – Алтан нарушил молчание, которое почти подкралось к ним обоим. – Хороший фильм, кстати, – отозвалась Лера, даже забыв удивиться, что речь идёт о её любимом кино. – Да, я его наизусть знаю, – Алтан заметно оживился. – Там же и про социальную справедливость как раз, и про... – Путь воина, – договорила за него Лера. – Особенно про путь воина, – Алтан кивнул. – И про возможность и невозможность выбора. – Выбор есть всегда, – сказала Лера, и хотела привести в пример сцену из фильма, но Алтан её опередил, восприняв её слова как не относящиеся к этому кино. – В моём случае это был выбор между "умереть" или "умереть, сражаясь", – ответил Алтан, отсылая к той сцене, которую хотела привести в пример Лера. – Вот я и выбрал второй вариант. До сих пор выбираю. – Я как раз хотела сказать, что... – начала Лера, но её прервал звук уведомления. – Извини, работа, – Алтан достал из кармана телефон, сосредоточенно вглядываясь в экран. – Просто я не рассчитывал на такую... Долгую прогулку. – Всё нормально, я и сама сюда случайно пришла, – Лера смутилась. – Так что я тебя не задерживаю, если ты торопишься. Мне и самой вообще-то надо... – Тебя подвезти? – Алтан сказал это прежде, чем подумал, насколько это уместно в их общей ситуации. Лера подумала об этом же. – Да нет, мне здесь недалеко, – соврала она, мысленно прикидывая, сколько ей тащиться от метро до дома. – Ладно, я понял, – Алтан воспринял её слова по-другому, ему стало неловко. – Может, в другой раз? – Лере тоже стало неловко, она попыталась это сгладить, но сделала ещё хуже. – Ну... Наверное? – Алтан снова поймал себя на мысли, что обычные человеческие диалоги стали даваться ему с трудом. – Если ты захочешь. – Я... Можно спрошу? – Лера подумала, что теперь он явно уже больше не захочет с ней разговаривать, а раз так, то для неуместных вопросов сейчас самое время. – Вот если бы не Разумовский... То есть... Нет, ты не понял, – с каждым её словом Алтан менялся в лице, а ей становилось всё более неловко. – Вот если бы не было в твоей жизни Разумовского... – Моя мама была бы жива, а я бы не состоял в клане, учился в магистратуре на "Биохимии" в ИТМО и довёл до ума свой проект по молекулярной биологии, – растерянно произнёс Алтан, сказав первое, о чём подумал. – Блять, – Лера была максимально не готова к такой информации и это отразилось на её лице. Взять свои неуместные вопросы обратно уже не получится. – Ты что-то другое хотела спросить? – Алтан пожалел о том, что сказал, но было уже поздно. – Не совсем, – Лера вздохнула. – Я хотела спросить, что бы ты делал, если бы не было Разумовского, Чумного доктора и вот этого вот всего, только... – В каком плане? – Алтан выдохнул, подумав, что дальше в своих вопросах Лера уже вряд ли зайдёт. – В самом минимальном и самом максимальном, – Лера выдохнула вместе с ним. – В кино, наверное, сходил бы, – Алтан пожал плечами. – У Marvel новый фильм вышел, а с этой работой нет времени посмотреть. А в максимальном... Не знаю. Наверное, жить. По любви. От этих слов Лера улыбнулась. Открыто, искренне и по-доброму. По-человечески. – К тебе тогда тот же вопрос, – Алтан почувствовал, что неловкость прошла. – У меня будет тоже Marvel и... – Лера на пару секунд задумалась, прежде чем ответить. – Жить не из страха. Они обменялись неловкими кивками и номерами телефонов, прежде чем пойти в разные стороны: он – к своей дорогущей машине, она – к метро. Лера не знала наверняка, убийца Алтан или нет. Она могла бы спросить его об этом там, на берегу. Не факт, что он ответил бы ей, но спросить она могла. Не спросила. Алтан и правда ей не враг. Уже хотя бы потому, что у него действительно нет никаких объективных причин убивать ни её, ни её семью. Кто тогда Лере враг? Подсознание выдало ответ быстрее, чем был сформулирован сам вопрос. Вадим. Лера помнила тот момент на крыше во всех деталях: она не забыла, как звучали выстрелы, как кричали люди. Вадим стрелял по ним и улыбался. Точно также он улыбался, когда сбрасывал её с высоты, держа при этом в одной руке. Не по приказу, а просто так. Если бы не костюм, Лера разбилась насмерть. У зла есть лицо. Обыкновенное и человеческое. Без мотивов, логики и причины, по которым оно есть. Настоящее зло не глобальное, пугающее в ночных кошмарах. Оно будничное, банальное и оттого по-настоящему страшное. С таким злом Лере нужно бороться. Именно такое зло угрожает людям. Лера обязательно спасёт и спасётся. Потому что между "умереть" и "умереть, сражаясь" она, как и Алтан, выбрала второй вариант. И тоже будет выбирать его каждый раз. Дома уже полегче стало. Настолько, что даже села с Киром смотреть кино. Лера сначала предложила "Семь самураев", но брат не согласился, сказав, что она задолбала одно и то же кино по сто раз смотреть. Включили "Бойцовский клуб". Глядя в экран, ей невольно вспомнился Разумовский и его "Тайлер Дёрден", которого он порой упоминает, якобы для того, чтобы объяснить свои преступления. Насколько это реально? Насколько реально то, что происходит с ней? Этой ночью он и она долго не могли заснуть. Ворочаясь, листая ленту соцсетей, считая овец и практикуя дыхательную гимнастику, они задавались одними и теми же вопросами. А что, если весь этот разговор – спектакль, разыгранный для одного зрителя? Что если собеседник – не настоящий? Что если это ловушка? Что если этот разговор слышал Разумовский? Что если этот разговор может быть использован против них? И если да, то кем и как? А может, не нужно больше ни о чём друг с другом говорить? Может, тема закрыта? Может, совсем неинтересно, кем является собеседник на самом деле? А раз так, то номер можно удалить? Может, удалить его прямо сейчас?

02:36 новый чумной доктор вопрос можно? не по теме. раз не спишь 02:36 тот самый со склада можно, раз не сплю 02:40 новый чумной доктор ты там после "блять" сказал что-то на своём языке. это же мат был? 02:40 тот самый со склада очевидно 02:41 новый чумной доктор а по-русски будет как? 02:43 тот самый со склада не уверен, что знаю русский аналог, но в дословном переводе получится что-то вроде "ебани меня, море, об скалы" 02:44 новый чумной доктор красиво 02:44 тот самый со склада мне тоже нравится

За окном светало, завтра обоим рано вставать, а они держали в руках телефон и чего-то ждали. Оба не заметили как уснули. В этот раз ему не снилась авария. Скорее уже после, в больнице, когда он очнулся и не сразу понял, где находится. Тогда он на секунду подумал, что умер, а над ним склонился ангел. Но у ангела вместо крыльев больничный халат, её белокурые волосы выбиваются из-под медицинской шапочки, её руки ловко управляются с бинтами, она смотрит на него и улыбается. Открыто, искренне и по-доброму. По-человечески. Проснувшись, он почти ничего не вспомнил, но весь день его не покидало ощущение, которое с момента аварии почти не приходило к нему: боли нет. Есть только воспоминание. Всё остальное – путь от темноты к свету. Его путь. В этот же день он написал новому чумному доктору сообщение. Ей снилось, что Питер горит. Взрываются небоскрёбы, летают полицейские вертолёты, она стоит напротив окна в помещении офиса Vmeste, рядом с ней тот самый со склада. На ней костюм Чумного доктора, в руке она держит снятый с головы шлем. Чешуя на его костюме отливает золотом, когда за окном вспыхивает очередной взрыв. В его алых глазах она видит то же, что и тогда, на складе: готовность встретить неизбежное. Он смотрит, как горят небоскрёбы, и берёт её за руку. Проснувшись, она помнит только то, что сон как-то связан с фильмом, который она смотрела. Весь день её не покидает чувство, которое впервые посетило с момента начала её работы на Разумовского: страха нет. Есть только последствия принятых решений. Она не будет бояться. Увидев сообщение от того самого со склада, она не удивляется и отвечает. Их новая встреча стала лишь вопросом времени. Когда твои ноги зависли в воздухе, а твоя голова уткнулась в землю, попробуй исхитриться и повернуть её.