Юрта

P.O.D. – Youth of the Nation

По сути они хотели друг от друга только одного: просто пообщаться. С каждым новым сообщением желание узнать собеседника лучше становилось только сильнее. Это было нетрудно: они одного возраста (Алтан всего на несколько месяцев старше), оба дети 90-х (хотя по сути скорее нулевых), смотрели/играли/читали/слушали приблизительно одно и то же (совпало почти всё от азиатских фильмов и видеоигр до звуков природы и музыкой из прошлого), оба раньше занимались кендо и другими боевыми искусствами (Алтан бросил примерно за год до аварии, Лера планирует бросать сейчас), оба учились на химико-биологическом направлении (эта тема не обсуждалась почти никогда, хотя обоим очень хотелось). Началось это довольно быстро и всего лишь с нескольких фраз.

05:10

тот самый со склада

На самом деле я тот ещё душнила

05:11

новый чумной доктор

Я тоже душнила как раз

05:11

тот самый со склада

Начнём прямо сейчас?

05:12

новый чумной доктор

Давай, раз оба не спим

Душными эти диалоги не были, скорее наоборот. Для обоих они стали способом "переключить мозги", хотя бы на некоторое время забыть о своих обязанностях. По ту сторону экрана смартфона находился кто-то достаточно интересный и разносторонний, комфортный и лёгкий в общении, забавный и искренний, способный оценить шутку (даже откровенно глупую) или мем (всегда присланный в тему), кто-то простой и понятный, словно знакомый уже много лет. Разве может такой человек отдавать приказ расстрелять невинных людей или работать на того, чей список жертв давно перевалил за сотню? Ещё как может. И обоих этот факт буквально сводил с ума. Сначала Алтан боялся её спугнуть, понимая, что они воспринимают друг друга на разных уровнях, потом решил, что даже если и спугнёт, это не станет для него проблемой, а в итоге в нём словно разблокировалось умение общаться со сверстниками. Алтан ведь почти забыл каково это: просто разговаривать. В Лере было что-то мягкое, доброе и душевное, такое, чего ему было неоткуда взять теперь, когда он круглосуточно занимается делами клана. К тому же, перед Лерой не надо было притворяться, ведь она уже видела его с худшей стороны. Видела и не убежала в ужасе. А должна была? Они ведь закрыли тему и то, о чём они сейчас говорят в мессенджерах, это только подтверждает. А как же мораль и вот это вот всё, чем она аргументировала там, на Финском заливе? Если опираться на систему ценностей, что она ретранслирует, получается, что с таким человеком, как Алтан, она не то, что разговаривать, дышать одним воздухом не должна. Но она не только отвечает на его сообщения, но и часто пишет ему сама. Это правильно? С точки зрения сути да, ведь они не касаются темы, что свела их вместе, общаются в свободное от работы время. Вполне нормально разделять служебное и частное. Их отношения можно так охарактеризовать? А что, если пишет не она, а Разумовский? Да, это легко проверить, предложив пообщаться по видеосвязи, но какой в этом толк, если тот же Разумовский вполне легко может в это время диктовать ей скрипт? Желание говорить с ней часами на какие угодно темы боролось с тревогой и каким-то подспудным ощущением фатальности происходящего. Каждый раз победители менялись. Это выматывало. Чтобы прогнать от себя навязчивые мысли, Алтан обычно включал видеоролики из её блога. О вещах, которые более подробно, обстоятельно и структурированно ему легко может рассказать любой из работающих на него юристов, с экрана говорила девушка, воплощавшая в себе буквально всё, что, по мнению Алтана, есть красивого в человеческой внешности: белокурые волосы, светлый взгляд больших карих глаз, сдержанные черты европейского лица, голос умеренно сочетал в себе мягкость и твёрдость. В итоге он настолько проникся, что даже удалённые стримы нашёл, в том числе и тот, в который без предупреждения влетел её брат Кирилл, назвав Леру "скучной селёдкой". К слову, его канал Алтан тоже на всякий случай просмотрел, но не нашёл там ничего интересного или примечательного, кроме того, что радикальность взглядов Кирилла с идеями Чумного доктора куда больше сходилась. Лера же выдавала прямо противоположное. Особенно чётко это прослеживалось в ролике, где она упоминала теракт на Площади Восстания. Её вера в правосудие была такой искренней, что над её высказываниями о рамках законодательства даже как-то не получалось иронизировать. Ведь она говорила о вещах, которые должны быть нормальными в обществе или хотя бы просто в городе, не в пропитанном беззаконием Питере, который давно уже превратился в что-то среднее между Готэмом и Городом Грехов. И кто знает, может, Алтан и сам разделял бы подобные взгляды, если бы Разумовский не остался безнаказанным, а его семья не делала деньги на том, что выходит за рамки закона. – Террором никогда ничего нельзя исправить, – Лера строго смотрит в камеру, отвечая на комментарии тех, кто считал Чумного доктора настоящим борцом за справедливость. – А Разумовскому ты об этом сказала? – Алтан раздражённо хлопнул крышку ноутбука и спустился в оранжерею. Среди цветов он почти никогда не злился и быстрее успокаивался. "Кто же она такая на самом деле? Зачем оказалась на моём пути? – размышлял Алтан, глядя на стебли цветов, что совсем недавно взошли. – Разумовский зачем-то связал нас, не важно, намеренно или нет. Решить, что её просто ко мне подослали я и так успею. Но если её заставили, запугали, в этом можно как-то разобраться. В конце концов, вряд ли её история такая же, как моя". Он сидел перед огромной статуей Зелёной Тары и молился. Алтан просил богиню ниспослать во мрак его заблуждений свет истины, маленький луч надежды на то, что он может изменить хоть что-то. Он не знал наверняка, ошибается насчёт Леры или нет, но искренне хотел ей верить. Прокручивая в голове самый наихудший из сценариев, что в пылу бессонницы себе воссоздал, Алтан из раза в раз убеждался: хуже, чем было до того, как они встретились, точно не будет. Без её сообщений снова станет одиноко, но Алтану не привыкать: со своей вынужденной изоляцией он смирился. Думал, что смирился, пока не осознал, что всё это уже далеко зашло и рискует зайти ещё дальше. Лера просто надеялась, что Алтан перестанет ей писать. Потом сама написала ему, когда не могла заснуть и увидела его в онлайне. Потом, когда поняла, что из разговора как-то сама собой ушла неловкость, решила поискать о своём собеседнике информацию в Интернете. В первую очередь, её интересовало, насколько правдивы его слова, что он сказал ей перед тем, как они попрощались. От этого зависело... Больше, чем Лера изначально думала. Среди погибших в теракте на площади Восстания не было никого с такой фамилией, но Лера и так всё поняла. Она снова вспомнила его слова о близких тех, кого расстреливал Вадим: Алтан знал, о чём говорил, в этом не было сомнений. Почему для него обучение в ИТМО (странный выбор для богача, да и по блату туда не берут) взаимоисключало принадлежность к клану? Через сохранённые копии и архивные записи Лера не только нашла его данные на сайте университета, но и сам проект, к которому прилагались аннотация и видеоролик. Лера не была готова к тому, что за эти несколько лет он изменится... Настолько радикально. Она, наверное, и не признала бы в нём Алтана, если бы не алые глаза. Но даже они смотрели совсем по-другому. Его взгляд был таким... Ясным? Он рассказывал о своём проекте, пояснял детали схем на интерактивной доске, показывал на образцах в пробирках, как его научная разработка должна в итоге выглядеть, каждую секунду был вовлечён настолько, что Лера вовлекалась вместе с ним. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что ей интересно узнать о проекте больше. Узнать от него самого. – Сейчас пока рано говорить о значении нашей разработки в современной медицине, – его низкий голос резко контрастировал с юным, почти детским лицом, короткой стрижкой и свитшотом в розочках, что выглядывал из-под лабораторного халата. – Но если следовать заданному направлению, она найдёт своё применение, и, что самое главное, спасёт тысячи и миллионы жизней. У нас есть для этого все возможности. – Видела я твои возможности, – Лера закрыла видео и выключила компьютер. В голове было слишком много мыслей, чтобы осилить их все за раз. Лера злилась на Алтана, но чётко не могла сформулировать, за что именно. За то, что он оказался не тем, кем она его себе представляла? Или за то, что вместо того, чтобы точно понять, с кем общается, она стала понимать ещё меньше? А может за то, что поняла и теперь не может считать его злодеем? Полгода назад ей было легко и просто убедить себя в том, что он не человек, она по-настоящему боялась его демонического воплощения, что приходило к ней во снах, ведь она не думала о нём реальном. Таком, который по-настоящему существует, а не сгенерирован её собственными представлениями о том, что плохие люди злые, а добрые люди хорошие. Кто такой Алтан Дагбаев в реальности? Как он оказался там, где оказался и только ли Разумовский в этом виноват? Лера знала, что все эти вопросы она задаёт себе не зря. Пора, наконец, отвыкать от того, что в мире есть только чёрное и белое. Почти случайно в одной из социальных сетей она нашла его старый аккаунт... В друзьях Кирилла Гречкина. Их засняли на открытии одного из ресторанов Питера. Гречкин стоял возле своего спорткара, обвешенный цепями, нагло улыбаясь и навязчиво блестя золотыми каппами, Алтан же смотрел куда-то в сторону, приобнимая за талию стоящую рядом девушку. Вместо длинных волос модное в то время каре, вместо чёрной водолазки яркая рубашка с цветочным принтом, на шее чокер с подвеской в виде золотой змеи. По кадру сложно понять, знакомы ли они вообще. А вот по видео... Пока Гречкин напивался и рассказывал всем вокруг, какой он богатый, Алтан вальяжно курил, снисходительно усмехался, периодически закатывал глаза на особенно нелепых пассажах и... Каждый раз был с новой девушкой. Впрочем, не только он. "Пиздец, Гречкин, – Лера не верила своим глазам. – Разве может их что-то связывать?". Однако вскоре она саму же себя одёрнула: отец Гречкина поставлял оружие Чумному доктору (Разумовскому то есть), Алтан сейчас возглавляет мафиозный клан и... Так, стоп. Здесь явно не возглавляет. И в ИТМО уже не учится. Или учится? Он вообще с какого курса оттуда ушёл? Почему? Как вообще можно сначала говорить о спасении людей, а потом... Стать таким. Разумовский упоминал, что клан Дагбаевых по официальной версии занимается вырубкой леса. При этом сам Алтан явно серьёзно увлекается цветами (80% его аккаунта – фото растений, их прогресс и его комментарии по уходу за ними), да и его научная деятельность имеет то же направление. Создавалось впечатление, что между двумя ключевыми событиями пропущено какое-то одно, после которого с Алтаном и произошла эта жуткая метаморфоза. Несложно догадаться, какое именно. Вот только легче от этого не стало. Лера понимала, что на основании увиденного можно сделать какие угодно выводы и что скорее всего, к реальности они будут иметь далёкое отношение. Но ведь можно спросить. Ответит ли он ей? На Финском заливе ни разу не отказался отвечать. И это при том, что их разговор был... Очень откровенным. Лера поймала себя на мысли, что это её первый по-настоящему открытый диалог за то время, что она работает на Разумовского. Сначала она составила целый список вопросов, которые хотела ему задать (среди них были: "Как ты попал в клан?" и "Кто тебя надоумил на такой план мести?"). Потом она этот список выкинула, обозлившись на саму себя, выдумавшую из реального человека ту его версию, которая устроила бы лично её, а потом просто взяла и высказала Алтану всё, что думает о нём, об их общении и особенно о ситуации, в которой оба оказались.

23:13

lera_mak

[голосовое сообщение (10:41)]

23:13

lera_mak

(сообщение удалено)

23:13

lera_mak

не тот чат

23:14

altan_gladiolus

Теперь уже тот. В чём дело?

23:14

lera_mak

Да я наговорила какой-то хуйни на 10 минут, потом поняла, что загналась и удалила

23:14

altan_gladiolus

Ничего страшного, я и сам загоняюсь

23:38

altan_gladiolus

В следующий раз не удаляй. Я послушаю, если тебе это будет нужно. Дальше этого чата информация никуда не пойдёт

23:38

lera_mak

обсуждаемо

Обсуждали они в итоге другое: где, когда и как встретятся снова. На самом деле причин встречаться вновь не было никаких, но тема_по-прежнему_не_закрыта. Каждый раз, стоило ему или ей начать набирать сообщение или выдавать своё намерение словом или намёком, они осекались и дальше не продолжали. Потому что на самом деле все их мысли сводились к одному: "Моя жизнь – ёбаный пиздец и мне нужна помощь". Вот только может ли помочь человек, чья жизнь – такой же ёбаный пиздец, только зеркально отражённый? Они заменяли эту тему на любую другую, отправляли друг другу картинки, аудиофайлы, скрины и даже текстовые документы. Всё, что угодно. Кроме самого главного вопроса: "Ты действительно тот, с кем я сейчас переписываюсь или просто притворяешься, чтобы у меня что-то выведать или как-то использовать то, что я говорю тебе?". Иногда они просматривали свою переписку на предмет того, что могло вызвать у собеседника подозрение в скрытых намерениях. Не находя ничего хоть отдалённо похожего, оба успокаивались, словно признавали собственное приятное предвкушение от вечернего (чаще всего ночного) разговора легальным. Но был ли он таковым на самом деле? В какой-то момент сердце пронзал страх. Ужас от того, что прямо сейчас ты общаешься с тем, кого надо ненавидеть. Понимание того, что просто не можешь воспринимать этого человека так, как диктует эта реальность. Осознание, что вам нельзя общаться. Заставляя себя не думать друг о друге, они в итоге добились обратного эффекта. Уверенные в том, что могут легко это прекратить усилием воли или просто удалив переписку, они упустили из вида одну, но очень важную деталь: то, о чём думать нельзя, на самом деле является самым привлекательным. Они воспринимали друг друга как какой-то элемент своей жизни, который не могут интегрировать в привычный уклад, как что-то запрещённое, что они тайком протащили мимо всего, что составляет их настоящее, как загадку, которую необходимо разгадать. Подавление мыслей друг о друге доставляло почти физическую боль, но стоило только разрешить себе думать о человеке по ту сторону экрана, наступало освобождение и облегчение. Даже если эти мысли были совсем не радостные. Каждый раз, задавая себе один и тот же вопрос: "Зачем я это сейчас делаю?" они в ту же секунду без колебаний отвечали сами себе: "Я хочу понять". Что или кого конкретно, не суть важно. Согласовать графики оказалось не просто сложно, а практически нереально. Называя друг другу время, когда чисто теоретически могут быть свободны, они почти всегда слышали в ответ: "Не могу", "Завал полный" и "Вообще никак". Получилось так, что максимум, который они оба могли себе позволить в настоящий момент – посидеть где-нибудь несколько минут. Обоим этого явно было мало, но пришлось согласиться. Было решено встретиться где-нибудь в людном месте, где их гарантировано не смогут засечь (Лера опасалась Разумовского, Алтан – происков конкурентов). Дальше – по ситуации. Главное встретиться. Место выбрали быстро: "слепых зон", которые хорошо просматриваются в Питере не так много. Они составили целый список таких мест, хоть никто из них и не упоминал, что кроме этой встречи будет ещё одна. Ведь всё это время они медленно, порой даже втайне от самих себя, выкраивали минуты личного времени друг для друга. Не сговариваясь. Не уточняя деталей. Очень опрометчиво. Очень рискованно. Слишком необходимо. Лера пришла за 10 минут до назначенного времени, села на лавочку и почувствовала, что сил на какую-либо коммуникацию у неё просто нет. Мимо шли люди, и это удручало ещё больше. День подходил к концу вместе с её энтузиазмом. "Ну вот какой сейчас из меня собеседник? – тоскливо думала Лера, глядя на прохожих. – Я ведь даже уже и не помню, какие там у меня к нему были вопросы. В конце концов, не буду же я спрашивать, как у него дела. О чём мне вообще с ним разговаривать?". Она встала со своего места, чтобы уйти, но... – Лера! – окликнул её Алтан, когда она уже повернулась в сторону. – Я что, опоздал? – Нет, ты... – Лера растерялась, не зная, как объяснить свою попытку убежать. – Ты вовремя, это просто я рано пришла. С минуту они молча сидели на лавочке и смотрели на идущих мимо людей. От прохожих обоим было неуютно. Настолько, что они даже не заметили, что сидят вплотную друг к другу, плечо к плечу. Хотелось что-нибудь сказать, но всё время не проходило ощущение, что их разговор не будет таким откровенным, каким был на складе и на Финском заливе. – У меня потом встреча ещё, – нарушил молчание Алтан, посмотрев на часы. – Так что мы, наверное, особо ничего не успеем. – Зачем приехал тогда? – спросила Лера, воспользовавшись тем, что ей самой объясняться не придётся. – Договорились же, – ответил Алтан так, словно другого ответа просто не существует. – Зря мы, наверное. Не в том смысле, что не надо было. Наоборот, надо, просто я сейчас себя чувствую... – Лера устало вздохнула, с трудом подбирая слова. – Как же объяснить-то... Ну, вот представь, чистишь ты картошку. Она грязная-грязная, вся в каких-то глазках, ты об неё ранишься, занозы себе сажаешь, но всё чистишь и чистишь. И вот чем дольше ты чистишь, тем хуже она отчищается, и в какой-то момент ты просто понимаешь, что это бесполезно, выкидываешь её в мусор и плачешь. – Потом какие-то люди достают эту картошку из мусора и со словами: "А зачем ты это сделал?" заставляют тебя её дочистить, – дополнил её Алтан, поражённый тем, насколько верную Лера подобрала аналогию. – Откуда ты знаешь? – спросила Лера, догадываясь, что он скажет. – Я тоже чищу эту картошку, – ответил Алтан и Лера облегчённо выдохнула. Фразу "Моя жизнь – ёбаный пиздец и мне нужна помощь" не пришлось говорить никому из них. Неловкое молчание улеглось на их сомкнутые плечи. Он и она провожали взглядами прохожих с выражением лица: "Фу, люди", не решаясь сказать друг другу о том, что присутствие посторонних людей некомфортно. Очень хотелось пошутить что-то вроде: "Цыц, Разумовский под кустом прячется" или "Там что, Вадим за урну закатился?", но так и не стали, чтобы друг друга не смущать. Любой кринж сейчас разрядил бы обстановку, вот только она не была заряженной. И накалять её совсем не хотелось. К тому же, время шло, а его и так было мало. – Вот отомстишь ты Разумовскому, – нарушила молчание Лера. – А дальше что делать будешь? – На Тибет уеду, в монастырь, – ответил Алтан, глядя на прохожих. – Давно хотел бонсай освоить, а после того, как приму монашество, для этого будут все условия. После всего, что случилось, я другого пути для себя не вижу. – Монастырь? – Лера чуть воздухом не подавилась. – Ты? На тех видео из клуба не похоже, что ты образец воздержания. – Да это когда было, – Алтан отмахнулся. – Сейчас неинтересно, да и честно говоря... – он выдохнул. – Я за эти годы так заебался, что мне уже больше ничего не надо. Понимаешь, Лер? Совсем ничего. А уж эта вся фигня и подавно. – Да, понимаю, – выдавила из себя Лера, вспомнив, как лежала после их поединка в больнице и уже не надеялась, что ей хоть какое-нибудь обезболивающее поможет. Знает ли Алтан, что Вадим сделал с ней? Впрочем, вряд ли тот ему об этом сказал, её нахождение на складе не входило ни в чьи планы. Как и эта их встреча. Как и всё, что сейчас с ними происходит. – Ну а ты, – Алтан повернулся к Лере. – Чем займёшься, когда отработаешь? Не навечно же Разумовский тебя нанял. – Доучусь, наверное, – голос Леры предательски дрогнул. – Я же... Собиралась быть врачом. – Самая важная профессия, хоть и недооценённая, – его голос заметно смягчился. – Не знаю, какую специальность ты в итоге выберешь, но, когда у тебя получится... – У меня не получится, – Лера оборвала его на полуслове смутилась. В этот момент оба вспомнили о том, как оказались там, где оказались, и во что превратилось их существование за довольно непродолжительное время. Жизни, которыми они сейчас живут, годятся для каких-нибудь адреналиновых наркоманов, психопатических личностей или настоящих безумцев. Не для них. Ни для кого из них. Только теперь это уже не важно. Важно другое: тема закрыта. – Ну так что, куда тебя отвезти? – спросил Алтан, вспомнив про назначенную встречу. – Куда... Что? – не поняла Лера, заёрзав на месте, больше не ощущая его плеча рядом. – Ты тогда сказала: "В следующий раз", – уточнил Алтан, поднявшись со своего места. – Я довезу тебя, если по пути. Если нет – такси тебе вызову. Не будешь же ты в метро трястись. "Как это не буду? Буду!" – чуть было вслух не сказала Лера, а потом вспомнила, что и правда говорила на Финском заливе что-то подобное. Странно, что у неё это вылетело из головы, а Алтан запомнил. Помнил всё это время. Так что будет совсем как-то глупо отказываться. Тем более, им и правда по пути. – Ты что, сам водишь? – спросила Лера, когда они подошли к его машине и Алтан отключил сигнализацию. – А как же личный водитель, телохранитель и всякие штуки? – Тебя отвезу, а на встречу уже поеду в соответствии с регламентом, – усмехнулся Алтан, открывая Лере дверь. – Вне работы я обычно передвигаюсь самостоятельно. – Не гоняешь? – Лера недоверчиво покосилась на раскрытую дверь, не понимая, почему он предлагает ей сесть на заднее сидение. – Нет, я аварий боюсь, – сухо ответил Алтан, закрывая за Лерой дверь, когда та села. "Я тоже аварий боюсь", – Лера вспомнила эпизод из прошлого и чуть со своего места не свалилась. Как-то непривычно, что в салоне машины настолько просторно, да ещё и... Ремни безопасности есть? Не к месту вспомнился Разумовский, который заставил Леру сесть за руль и всю дорогу делился с ней своими переживаниями, как будто она ему друг или психотерапевт. Ей было неловко и жутковато его слушать. А сейчас Лера хотела, чтобы Алтан с ней чем-нибудь таким поделился, но о подобных вещах явно не стоит просить напрямую. И уж точно не сейчас. – Предупреждаю сразу: я не местный, так что едем без всяких питерских приколов вроде "свернуть в арку" и "объехать дворами", – голос Алтана вывел её из размышлений. – Каких приколов? – не поняла Лера, увидев в зеркале, что Алтан надел очки. – Как же, – Алтан усмехнулся, заводя мотор. – Специально по прямой не едут, чтобы пассажир не запомнил дорогу. Или чтобы запомнил, но неправильно. – А разве так до сих пор делают? – спросила Лера, вспомнив, что подобным промышляли питерские бандиты в 90-х. Кто бы мог подумать, она по-прежнему удивляется таким вещам. – Хотя, какая разница. Ты, наверняка и так знаешь, где я живу. – Знаю и без приглашения в гости точно не приду, – ответил Алтан, глядя на дорогу. – Не пойми превратно, но с Разумовским даже наёмники, и те работать не стали после тех событий. Поэтому важно было понять, что за человек согласился на такую... Неблагодарную работу. – И что это за человек? – с вызовом спросила Лера, которой не понравились слова про "неблагодарную работу", хоть они по сути были правдой. – Нормальный, – ответил Алтан спокойно, не сводя взгляда с дороги. – Для ненормальных. – Себя ты тоже ненормальным считаешь? – спросила Лера, сбавив тон. – Я тебе ещё на складе ответил, – тон Алтана не изменился. – Другого ответа не будет, да и вряд ли он тебе нужен. Лера снова вспомнила про Разумовского. Тот при каждом удобном случае обмахивался своими диагнозами словно веером, постоянно говорил про свои субличности и их влияние на него. Сравнивать Алтана с Разумовским бессмысленно. И оттого Лере стало ещё больше неловко. Впрочем, не ей одной. – Может, музыку включить? – Лера попыталась перевести тему. – А то в тишине едем. – А я не включил? – Алтан словно опомнился. – Извини, не заметил. – Он повернулся в сторону, затем протянул Лере aux-кабель. – Поставь, что хочешь. Подключать сбоку. – А если я матерные частушки поставлю? – сказала Лера первое, что пришло в голову, подключаясь к колонкам. – Не отпугнёт, – Алтан усмехнулся, сбавив скорость. Лера понятия не имела, что ставить, поэтому просто открыла свой плейлист и включила песню, на которой остановился проигрыватель. Композиция так резко заиграла, что Лера даже не успела спросить: "Оставить или другую включить?". Впрочем, спрашивать и не пришлось. Фразу: "Моя игра, она мне принадлежит, и таким же, как и я" они произнесли почти одновременно, а затем ещё и припев вместе спели (пела по большей части Лера, Алтан скорее произносил слова в такт, и, кажется, очень смущался). Куплеты, конечно, дословно никто из них не помнил. А вот смысл песни знали очень даже хорошо. – Женский вокал очень люблю, – вдруг произнёс Алтан, когда в песне девушка спела фразу: "Жизнь – это тоже игра, если ты упал, встань и иди". – А сам не поёшь? – спросила Лера, ища в плейлисте, чего бы ещё такого поставить. – У меня слуха нет, – Алтан снова смутился, всё также сосредоточенно глядя на дорогу. Остаток пути Лера ставила песни из своего плейлиста, а Алтан их угадывал. Многое из того, что Лера включала, было и в его плейлистах. Их у Алтана, как и у Леры, было несколько и под каждый случай свой. Договорились обменяться музыкой, попутно пошутив, что раньше для того, чтобы это сделать, нужно было держать телефоны плотно прижатыми друг к другу, на переменке и пока идёт урок, а ещё раньше друг у друга брали диски переписывать (у обоих они сохранились ещё с тех времён). Очень не хотелось расставаться, но пришлось. То, что за этой встречей последует ещё множество других, теперь было уже слишком очевидно. Они стали писать друг другу чаще, обсуждать больше, говоря на несколько тем сразу. Чтобы в них не запутаться, насоздавали множество чатов в мессенджерах, где остались аккаунты со времён студенчества. В чате "еле живая музыка" делились плейлистами и впечатлениями от треков, чат "сдохни, тварь" изначально назывался по-другому и создавался для другой цели, но в итоге там всё свелось к Разумовскому (он стал мишенью для выброса негатива), чат "как у Китано" был про кино, но там обсуждалось всё, что так или иначе связано с азиатской культурой (как-то раз посреди ночи до Леры внезапно дошло, что она прямо сейчас общается с живым носителем этой самой культуры, который охотно отвечает на её вопросы и вроде как рад тому, что она этим заинтересована). В чат "фейсконтроль в дурку" они друг другу скидывали разные штуки для менталки (пару раз даже попытались проделать что-то из этого вместе, но у обоих не хватило на это времени), а в закрепе чата "рецепт крабсбургера" с мемами про усталость, фото конспектов и разгонками мыслей, что приходили по ночам (например, про то, что самое инклюзивное комьюнити из возможных – это пиратский корабль, ведь даже без одного глаза или с деревянной ногой ты всё ещё крут и остаёшься полноценной частью команды), висело сообщение Алтана: "Надеюсь, мы не истлеем в труху". В этот раз никто не опоздал и никто не пришёл раньше времени. Проблема была в другом: куда идти? Сначала они просто шли вперёд. Потом, проходя мимо какого-то дорогущего ресторана, Алтан спросил: "Может, зайдём?", на что Лера начала яростно протестовать. Алтан не понял, в чём проблема, но на всякий случай остановился. – Ты не хочешь, чтобы тебя со мной видели? – спросил он, осознав, что не надо было в принципе куда-либо звать девушку, и что её нахождение рядом с ним сулит ей одни только проблемы. – Я не хочу, чтобы тебя со мной видели, – ответила она и села на ближайшую скамейку. Лере было ужасно неловко от того, что она совсем не сочетается ни с тем, как выглядит Алтан, ни тем, как выглядят места, где он привык бывать. Да, может быть, ему интересно с ней общаться, но разница между ними бросается в глаза слишком явно, и от этого ей некомфортно. А ей хочется чувствовать то единение, что улавливалось в их переписке, но реальность... Оказалась слишком болезненной. – Это проблема? – Алтан сел рядом думая о том, что в крайнем случае предложит ей просто посидеть в его машине, ведь в прошлый раз всё прошло даже лучше, чем они оба могли предполагать. Может, в этот раз просто воспроизвести предыдущий вариант? Он так хотел увидеться с ней снова, что даже и не помыслил о деталях, радуясь лишь тому, что она просто ответила "да". Этого оказалось недостаточно. – А у тебя те сигареты ещё есть? – наугад спросила Лера, постыдившись того, что не позволила ему пригласить её в ресторан. В конце концов, Алтан богатый человек, вряд ли он имел в виду что-то из того, что она успела навоображать себе. – Наверное, в том пальто остались, – ответил Алтан. – Ты в прошлый раз сказала, что бросила, вот я и не стал. – Да, я бросила, просто... – Лера смутилась, вспомнив, что затеяла всё это в основном из-за того, чтобы Разумовский её не засёк. – За один шаг этого сделать нельзя, – закончил за неё Алтан. – Где у вас здесь ближайшая "Четвёрочка"? В итоге кроме пачки сигарет, которые, как известно, без паспорта не выдают, на ленте лежали две аскорбинки (оба соблюдают режим, но обоим не хватает глюкозы), полудохлая пуансеттия в треснутом горшке (Алтан очень красноречиво пояснил, что без него она умрёт) и корм для кошки Володи Кризалиса (пока того нет в городе, Лера следит за его питомцем). Пока ждали своей очереди, показали друг другу свои фото в паспорте. Со страниц документов на них смотрели слегка уставшие, но бодрые, счастливые и довольные жизнью 20-летние молодые люди ("я на этой фотке радуюсь, что сдал коллоидную химию и не ёбнулся от недосыпа, пока готовился", "а у меня тут такое лицо, потому что я только с соревнований приехала, выжатая как лимон, но зато выиграла"). Глядя на самих себя до того кошмара, что с ними случился, оба про себя подумали о том, что не особо-то и изменились внешне. Разве что в глазах того блеска, что раньше, уже нет. – Может, хоть паспорт долго рассматривать не будут? – с надеждой спросила Лера, глядя на очередь. – По нам же видно, что мы давно совершеннолетние. – Что там рассматривать, – Алтан взял несчастную пуансеттию в руки. – Увидят единицу в начале даты рождения и такие: "Эй, да с тебя уже песок сыпется. Иди, кури, дитя второго миллениума". В итоге их паспорта и правда почти не заинтересовали: растение пробивали дольше, чем сигареты. Пока Лера искала свою скидочную карту, платить уже было не надо. Она сначала хотела повозмущаться, потом передумала: нет смысла отстаивать то, на что и так никто не покушается. На набережную они не пошли, потому что там люди, в парк не пошли, потому что там люди, в ресторан снова не пошли, но на этот раз уже потому, что там люди. Оба смотрели на прохожих и почему-то не ощущали никакой связи с ними. Словно они двое среди них всех какие-то лишние. Словно прохожие могут помешать своим присутствием в их пространстве. Терпкое чувство проникновенного разговора один на один отчётливо и верно звучало в памяти обоих. С минуту они просто сидели возле "Четвёрочки" и грустно жевали аскорбинку. Она была хоть и сладкой, но неприятной, напоминающей о том, что теперь существует ограниченное число вещей, которые им можно и внушительный список того, чего им нельзя. Эта встреча входила в него, хоть никто конкретно её туда не вносил. Оба пока ещё не знали, что с этим делать. Настолько, что даже сигареты из кармана достать не решались. – Тоже на вейп что ли перейти, – задумчиво произнесла Лера. – Может хоть так курить брошу. – Не поможет, – Алтан нащупал в кармане пальто одноразовую электронную сигарету, которую почему-то не хотел курить при Лере. – Вейп, электронки, HQD – это всё обман для рецепторов. – А аскезы? – Лера вспоминала слова Алтана о курении. – Ты говорил, что брал какие-то. Я не пробовала, но вроде как там всё завязано на силе воли. – Аскеза работает, пока тебе по-настоящему это надо, – кивнул Алтан, вспоминая, как запрещал самому себе алкоголь, и что максимум, которого добился – заменил водку с энергетиками на красное вино. – А что тогда остаётся? Мантры? Аффирмации? – спросила Лера, которая неделю назад на полном серьёзе задумалась о том, чтобы купить в аптеке антиникотиновый пластырь. – Я никакие не знаю, – Алтан пожал плечами. – А ты? – Одну только, но не про курение, – Лера усмехнулась. – Такую, знаешь, из детства. Когда мама меня возила на мои первые соревнования. Я перед выходом всегда очень волновалась, вот она меня научила одной... Не знаю, мантра это, аффирмация или ещё что. Хочешь, покажу? – Лера повернулась к Алтану, и, получив в ответ кивок села лицом к нему. Алтан сделал то же самое. – Надо протянуть руки вперёд ладонями вверх и сказать: "Злой, уходи! Злой, уходи! Злой, уходи! Добрый – останься". – Злой, уходи! Злой, уходи! Злой, уходи! Добрый – останься, – произнёс Алтан, в упор глядя на Леру. – Злой, уходи! Злой, уходи! Злой, уходи! Добрый – останься, – сказала Лера, отвечая взглядом на его взгляд. – Ну как? – Подходит. Очень похоже на "отдай боль – забери силы", – одобрительно кивнул Алтан. – Там, правда, посыл немного другой и действия немного не те, но по сути один в один. – Вспомнила детство и "киндер" захотелось, – Лера смутилась, садясь обратно. – У тебя читмил когда? – По субботам, но я иногда проёбываюсь, – ответил Алтан, которого заметно воодушевили слова про "киндер". – А я свой уже проебала, – грустно ответила Лера. – Но так хочется... – Хочешь, проебусь вместе с тобой? – спросил Алтан, повернувшись к ней. – Я "киндер" в последний раз ел лет в десять. Её ответ был очевиден, да и "Четвёрочка" как раз была всего в паре шагов. Выходя из магазина, оба думали о том, что дальше, но на ум не приходило ничего мало-мальски подходящего. Куда можно пойти, когда в руках растение и мешок кошачьего корма? Что говорить, пока в одном кармане пачка сигарет, а в другом "киндер" и ты не знаешь, чего хочешь больше: закурить или узнать, какая игрушка тебе попалась? Лера позвала его на крышу, где Володя Кризалис учил её основам паркура. Там никто не увидит их вместе, там они легко заметят приближение опасности, там весь город как на ладони, там они снова остались наедине. Так появилась возможность задать все интересующие вопросы, огласить свои подозрения, выдать максимум аргументов, доказывающих свою правоту. Но вместо всего этого они, внимательно изучая инструкцию, собирали из мелких деталей машинку и динозаврика, попутно выяснив, что у них обоих в детстве была книжка про динозавров, и что тираннозавр, конечно, злой и страшный, но у него маленькие лапки, у трицератопса мощная шея и рог, на который он может наколоть что угодно, а птеродактиль из них всех самый крутой, потому что у него крылья, он летает и орёт. Всё это они обсуждали, жуя шоколад, наперебой расхваливая, ведь он, как в детстве, такой же вкусный, перечисляли, какие игрушки им попадались, когда были детьми. Но шоколада в "киндере" мало, он быстро закончился. На небе медленно догорал закат, уходящее солнце стало холодным, город погружался в темноту. – Слушай, ты вот когда не строишь из себя крутого мафиози и злодея, с тобой реально приятно общаться, – повернулась к Алтану Лера, воспользовавшись возможностью сказать то, чего не могла написать. – Зачем это всё? – Затем же, зачем ты строишь из себя образец морали и нравственности, – отозвался Алтан, не удивлённый её вопросу. – Чёрный плащ и белое пальто заменяют нам... – Эволюционные процессы, – закончила его фразу Лера. – А всё-таки твоё сравнение с картошкой было вернее, – Алтан усмехнулся. – Хотя, иногда мне кажется, будто бы меня как зажало в той машине тогда, на Площади Восстания, так я до сих пор там и остался, по-прежнему дёрнуться никуда не могу и только кричу, чтобы меня хоть кто-нибудь услышал. Из-за этой грёбаной работы, бывает, чувствую себя кем-то, кто уже прожил жизнь, всё увидел, понял и осознал, словно мне уже дохуя лет, или наоборот, ощущаю себя таким маленьким, – Алтан протягивает вперёд раскрытую ладонь. – Вот таким, что на одну руку положить, а второй прихлопнуть. – Оба мы с тобой маленькие, – вздохнула Лера, с тоской глядя на белёсые следы от порезов на его раскрытой ладони. – Чего они все от меня хотят, не пойму: Разумовский в одну сторону тянет, Тома и Володя в другую. А я между ними застряла и выбраться не могу. Только себя обманываю, больше ничего. Как муха в паутине бьюсь, будто не знаю, что в итоге большой паук меня сожрёт, и я... Её на полуслове перебил грохот входной двери и чьё-то гневное: "Я сейчас кому-то уши надеру!". Рука Леры нашла руку Алтана прежде, чем сама успела как-то среагировать. Пальцы Алтана легли между её пальцами, оба повернулись друг к другу, вдохнули почти одновременно, но ничего не успели сказать, потому что в эту же секунду на крыше появился ещё один человек. Это был высокий мужчина в кепке и коричневой куртке, максимально похожий на... Игоря Грома? – А я думал, тут шпана, – рассеянно произнёс он. Разочарованно махнув рукой, "третий лишний" скрылся за дверью. – Это только что Игорь Гром был? – оторопела Лера, всё ещё глядя в сторону двери. – Не знаю, – Алтан пожал плечами. – Игорь Гром теперь малолеток по крышам гоняет? – Странно, что нас не погнал, – усмехнулась Лера. – Наверное, тоже нас с кем-то перепутал, – Алтан выпустил её пальцы из своих. – Если, конечно, это действительно был он. На самом деле, им обоим было всё равно, Игорь Гром их прервал или нет. Им просто хотелось оставаться наедине как можно дольше. И, кажется, теперь можно не делать вид, будто это на самом деле не так. А дальше уже проще: условились, что встретятся теперь не в рандомной части города, где повсюду люди, а на нейтральной территории. Времени терять на этот раз не будут: для начала зарубятся в Mortal Combat на раритетном Dendy (саму игровую приставку и картриджи к ней Алтан взял у перекупа в тот же день, когда они с Лерой внезапно вспомнили, что в детстве очень хотели себе эту приставку, но вместо этого ходили к соседям смотреть, как в неё играют другие), а там как пойдёт. Форма одежды: прийти в комфортном. Оба, скрепя сердце, решились на жертвование досугом: Алтан прикидывал, кому из персонала может делегировать растения, которыми планировал заняться в свободное время, Лера в буквальном смысле выбирала общение с кем из своего окружения она готова променять на дополнительное время с Алтаном. С удивлением для самих себя, обоим этот выбор сделать оказалось очень просто: Алтан вызвал в особняк профильного специалиста, Лера объяснила Томе ситуацию и та не просто поняла её правильно, но ещё и напутствовала. Правда, Лера так и не поняла, на что именно. Они ведь с Алтаном просто общаются. Пусть даже им обоим одного только общения уже недостаточно. "Нейтральной территорией" стала какая-то квартира в панельке района, где они оба ни разу не были (надо было как-то точнее указывать суть определения "нейтральная", но теперь уже это не имело значения). Лера зачем-то отказалась от того, чтобы Алтан прислал за ней машину (почти сразу об этом пожалела), поэтому пока добиралась, сто раз подумала о том, что ей, по ходу совсем делать нефиг, если она тратит свой редкий свободный вечер на вот это вот всё. Но главный прикол ждал её, когда она поднялась на второй этаж и остановилась на лестничной площадке, чтобы покурить. Так и не закурила. – Не мог найти что-то поприличнее? – злобно шипел на кого-то Алтан. – Как я человека сюда приведу? – Вообще-то я наёмник, а не риелтор, времени у меня было не шибко много, – ответил ему кто-то густым басом. Лера вздрогнула: судя по голосу, этот наёмник ещё огромнее и страшнее, чем Вадим. Сколько у Алтана таких? Зачем он поручил наёмнику снять для них квартиру? – А, то есть работа не нужна, – в голосе Алтана то же высокомерие и внутреннее превосходство, что Лера слышала там, на складе. – Ладно-ладно, мой проёб, признаю, – сдался басовитый наёмник. – Чего сразу увольнением-то пугать? В следующий раз самую ебейшую хату найду, отвечаю. – Съеби отсюда и жди дальнейших указаний, – Алтан чуть сбавил тон. – Понял-принял, – отозвался наёмник и дверь закрылась. Лера ожидала увидеть двухметрового громилу, а в итоге из-за угла вышел невысокий парень в шапке из-под которой выглядывали ярко-розовые волосы. – Лера? – обратился он к ней, улыбаясь. – Я Шурик. Если что надо будет, я тут недалеко. Никто к вам не сунется, делайте что хотите. Она застала Алтана на пороге с веником и совком в руке. Кажется, он спешно приводил в порядок квартиру, которая... И так была нормальной? Простая обычная, без изысков, но адекватная. – Извини, что не встретил, – Алтан смутился, складывая веник и совок обратно. – Надо было раньше приехать, а я с совещания прямо сюда и... – Всё нормально, – Лера тоже смутилась. – Это я зря сказала, что сама доеду. Так вместе приехали бы. Ты не подумай, я не то, чтобы с запросами или мне много надо, но... Можно было как-то обойтись без Шуры? – Он тебе нагрубил или... – Алтан явно не понял, в чём проблема. – Зачем нам посредники? – уточнила Лера, которой было неловко предъявлять претензии, но и то, что о ней с ним знает кто-то, ей совсем не нравилось. – По-твоему я похож на человека, которому в Питере сдадут квартиру? – спросил Алтан, и по его тону было понятно, что он и сам не хотел бы вовлекать в это кого бы то ни было. – Блять, точно, – Лере стало ещё более неловко. Она вспомнила, как, пока искала, куда съехать от родителей, постоянно натыкалась в объявлениях на приписку "сдам только славянам". – Я, если что, не расистка! – Спасибо, я знаю, – Алтан улыбнулся. Кажется, впервые за то время, что они знакомы. Лера не могла не улыбнуться в ответ. Они сидели возле старого телевизора, к которому уже была подключена игровая приставка, вытаскивали из стопки картриджи, вспоминали, во что играли, во что нет, выбирали, во что сыграют в первую очередь, пока их не прервал сигнал уведомления. – Блять, – Алтан раздражëнно провëл пальцем по экрану смартфона. – Только этого не хватало. – Что-то срочное? – Лера почти поверила, что у них хотя бы один вечер будет нормальный, но реальность не могла не напомнить, что им обоим это недоступно. – Да так, один вопрос надо решить, – Алтан убрал телефон. – Это всего один звонок. – Ничего, подожду, – предложила Лера. – Я понимаю, кем ты работаешь, и, без тебя там явно не разберутся. Когда Алтан ушёл в соседнюю комнату, Лера поначалу и правда думала, что это дело пяти секунд. Но, когда она дважды подошла к двери и услышала, как за ней Алтан спорил с кем-то на языке, которого Лера не знала, стало понятно, что это надолго. За то время, что Алтан решал по телефону свой вопрос, Лера переоделась в комфортное (взяла с собой пижаму, потому что ей Тома посоветовала) и запустила пару картриджей, но вскоре бросила это занятие. Потом села на диван, и, неожиданно для себя, уснула. Сквозь сон Лера слышала, как открывалась и закрывалась дверь, как Алтан зашёл в комнату, выключил свет, оставив только ночник, затем укрыл Леру пледом (не только укрыл, но ещё и подоткнул: последний раз Лере так мама делала, да и то в глубоком детстве), вышел из комнаты. Лера проснулась от того, что свалился торшер, на который, судя по всему, Алтан либо неудачно облокотился, либо не заметил, так как, судя по всему, линзы он уже снял. В полумраке комнаты он видит, как лежащая на диване Лера приподнимает плед и кладёт ладонь рядом, приглашая лечь. Алтан даже не пытается увидеть в этом жесте больше, чем в нём есть на самом деле. – Приставать не будешь? – спрашивает Лера, не убирая ладонь. – Для этого я слишком хочу спать, – устало произносит Алтан, снимая пиджак. – Сон – это святое, – пробормотала Лера, убрав ладонь и закрывая глаза. Правда в том, что тело не обманешь. Телу всё равно, кто на чьей стороне конфликта, тело не интересуют нравственные, идеологические и любые другие расхождения, тело не ищет объяснений и чего-то рационального. Всё просто: с человеком либо хорошо и комфортно без всяких оговорок, либо нет. Различая перед собой её белокурые волосы, Алтан подумал о том, что как минимум с половиной тех, с кем ему так или иначе доводилось засыпать, он не стал бы не только делить кровать, но и жить в одном городе. Здесь и сейчас явно не тот случай. Невероятное чувство тепла и доверия поселилось этой ночью в съёмной питерской квартире на диване, едва умещавшем двух людей, бесконечно уставших от этой жизни, которым впервые за долгое время удалось спокойно поспать. Никаких кошмаров, никаких сюжетных снов, никакого тревожного пробуждения посреди ночи, бесплотных попыток уснуть обратно и предрассветных загонов на пустом месте. Только тишина. Только спокойствие. Только они вдвоём. Проснулась Лера уже одна. Одежда Алтана аккуратно сложена на стуле, его дорогущие часы лежали рядом с Лерой, а сам он готовил что-то на кухне и, кажется... Пел? – ... Красавицы уже лишились своих чар, машины в парк и все гангстеры спят, – напевал он, стоя возле плиты в пижаме, собрав длинные волосы в неаккуратный пучок, глядя на неё сквозь толстые стёкла очков. – Оста-лись только мы на растерзание-е... – Па-роч-ка прос-тых и моло-дых ребят, – спели они уже вместе. И в этот раз Алтан уже не смущался. Только сейчас Лера увидела, что его шея открыта. Впервые за то время, что они знакомы. На складе его шею закрывала броня, на Финском заливе – шарф, на видео из клуба – чокер, на камерах видеонаблюдения и в их последующие встречи это был либо ворот рубашки, либо высокое горло водолазки. Есть в этом что-то уязвимое и оттого невероятно притягательное. "Почему ты так прекрасна", – думал он, глядя на неё такую: в пижаме со львами, с полосой на лице от подушки и слегка взлохмаченными волосами. Она из тех, кто умеет улыбаться глазами. И это не просто красиво, это завораживает. Алтан понимал, что сейчас с ним происходит и не собирался этому препятствовать. – Я так понимаю, у нас обоих с собой была "сменка", – указала Лера на свою пижаму, садясь за стол. Алтан приготовил сырники, и, судя по включённой пароварке, что-то ещё. – Жаль, не пригодилась. – Ничего, в следующий раз пригодится, – Алтан выключил кофеварку и поставил рядом с Лерой тарелку. – Мы ведь так и не сыграли. Если что, в сырниках сахара нет. Не знаю, по какой системе ты питаешься, я исходил из своей. Надеюсь, ты не веганша? А то здесь почти всё – еда животного происхождения. – Я нет, – Лера не знала, как реагировать на то, что пока она спала, Алтан... Завтрак приготовил? Раньше она считала, что у таких, как он, буквально для всего на свете есть слуги и сами они практически ничего не делают. Кажется, Алтан не из их числа. – Это те, которые на протеине? – Ещё не хватало, – Алтан брезгливо поморщился. – Терпеть их не могу, они со вкусом вранья. – Всё ПП-меню со вкусом вранья, – согласилась Лера, наливая кофе. – Любишь готовить? – Я скорее привык, – Алтан сел рядом, придвигая другую тарелку к себе. – Когда только попал в клан, всё боялся, что отравят, вот и готовил себе сам. А сейчас уже не представляю, как по-другому. Не Мишлен, конечно, но... – Мне очень нравится, – улыбнулась Лера. – Спасибо, что накормил. Правда, я тебя об этом не просила. – Тебе и не нужно меня об этом просить, – Алтан пожал плечами. – К тому же, я никуда не тороплюсь: по легенде я сейчас где-то отсыпаюсь после клуба или что-то вроде того. – А я по легенде у подружки, – закивала Лера, дожёвывая сырник. – Ночевать я здесь не планировала, но с легендой это тоже соотносится, так что всё нормально. – Тебя довезти? – спрашивает Алтан и в этот раз Лера уже соглашается. Она успевает доехать, переодеться и приехать в институт ко второй паре. В пакете со "сменкой", куда она собиралась переложить свой лабораторный халат, она нашла ещё один. В него был аккуратно упакован контейнер с паровыми котлетами и овощами. К нему прилагалась записка: "Чтобы ты не голодала три пары подряд. Благодарю за прекрасное утро и жду следующего вечера". К счастью для них обоих, он не заставил себя долго ждать. В этот раз уже обошлись без Шуры, звонков по работе и других факторов, что могли бы им помешать. Сначала они, как и планировали, играли в приставку, потом скачали сериал и чуть под него не заснули, потом пошли на кухню заварить чай (Лера принесла свой) и включили радио. Поймали волну с музыкой двухтысячных. Песню группы Город 312 "Останусь" оба узнали буквально с первой ноты. – Ох уж эти медляки на дискаче в летнем лагере... – ностальгически протянула Лера, облокотившись на подоконник. – Да уж, было время, – в том же тоне ответил Алтан. – Правда, я под эту песню так ни с кем и не станцевал. Те, кого я приглашал, мне отказали. – А меня вообще никто не выбрал, – пожала плечами Лера. – Помню, расстроилась так. Других девчонок пригласили, а меня нет. – Гештальт закрывать будем? – спросил Алтан, кивнув в сторону импровизированного танцпола между кухонным столом и плитой. – Правда, я танцевать не умею... – А я тоже не умею, – оживилась Лера, взяв его за руку. – Думаю, это как раз наш с тобой уровень. Алтан взял Леру за талию, Лера положила руки Алтану на плечи и они начали бодро топтаться на одном месте, попутно посмеиваясь над нелепостью происходящего. Этого настроения хватило ненадолго, ведь потом до них обоих как-то совершенно неожиданно начало доходить, о чём была эта песня. Совсем по-новому вдруг заиграли слова про "в конце туннеля яркий свет, и я иду", а на фразе "не плачь, я боли не боюсь, её там нет" Лера словно от чего-то опомнилась. В порыве лёгкой тоски и какой-то щемящей грусти она прильнула к его груди. Темп замедлился. Он прижимал её к себе, покачивая, словно убаюкивая, мягко поглаживая по спине. Его сердце билось ровно, от него приятно пахло цитрусом и травами, она чувствовала его дыхание на своей шее. Лера не заметила, когда Алтан успел снять очки. Без линз и толстых стёкол его алые глаза такие яркие, и взгляд у него теперь совсем другой. Это не злодей со склада, не уставший человек с Финского залива, не пафосный мажор из клуба, не богатый мафиози, даже не мальчик-студент с сайта университета. Это Алтан. Не такой, каким Лера его сначала увидела, не такой, каким она хотела бы его видеть. Настоящий. И ей это очень нравилось. – Можно тебя поцеловать? – спросил Алтан тихо, наклонившись к ней. Лера улыбнулась и кивнула. Он мягко дотрагивается до её губ своими, лаская короткими прикосновениями, прежде чем его поцелуй из лёгкого и почти целомудренного станет глубоким и чувственным. Она чуть приоткрывает рот и отвечает, обвивая руками его шею, когда его руки снова смыкаются на её талии. Музыка играет, а они её не слышат, песня закончилась, а они этого не заметили. Он и она буквально не могли оторваться, с жадностью пили дыхание друг друга, припадая губами к губам, соприкасаясь языками, с благодарностью принимая этот поцелуй и дарованные объятия. Алтан чуть подался вперёд, позволяя нежным девичьим рукам трогать его шею, Лера прижалась к нему, ощущая близость мужского тела и протестующе замычала, когда он отстранился. – Мы слишком торопимся, да? – разочарованно произнесла Лера буквально на автомате, глядя на то, как Алтан надевает очки. – Почему? – Алтан удивлённо приподнял бровь, видя, что Лера смутилась. – Нет, я просто подумал, что лучше сначала спрошу у тебя, готова ли ты, прежде чем продолжать. Лера грустно вздохнула и покачала головой. Нет, она не была готова. И дело здесь не в Алтане. Дело здесь много в чём и сейчас явно не тот момент, чтобы говорить об этом. – Всё нормально, это не проблема, – Алтан заметил, что Лера расстроилась. – Тебе не обязательно соглашаться. – Я не против, только... – Лера посмотрела Алтану в глаза. Ей очень хотелось снова увидеть его без очков. – Не сейчас. Мне нужно немного времени. – Сколько угодно, – ответил Алтан, и Лера тут же обняла его. "Я тебя, может, всю жизнь искал, – думал Алтан, поглаживая Леру по волосам. – И в прошлых жизнях тоже. Что мне теперь любое "немного времени", когда я тебя нашёл?". – Это из-за песни всё, – прошептала Лера, положив голову Алтану на плечо. – Когда мы были детьми, как-то, наверное, не так улавливался... – Контекст, – закончил Алтан, мягко коснувшись губами её виска. – Зато теперь мы знаем. Они стояли и просто молча держали друг друга в объятиях. Прикасаясь снова и снова, они признавались друг другу и самим себе, что им нужны эти прикосновения, были нужны всё то время, когда не получали их или получали слишком мало. В итоге эти объятия и ощущение близости сказали больше, чем сообщения в чатах и разговоры, в которых они оба тщетно пытались сказать друг другу: "Я понимаю, через что ты сейчас проходишь. Ты знаешь, через что прохожу сейчас я. Мы можем разделить этот опыт. Я разделю этот опыт с тобой".

01:50

altan_gladiolus

[ссылка]

Та песня была о клинической смерти. Можно не загоняться

01:53

lera_mak

Я почти начала. Потом полезла признаки искать. Пока страница грузилась, передумала.

01:53

altan_gladiolus

Тогда спать?

01:53

lera_mak

Спать

01:54

altan_gladiolus

В следующий раз просто другую песню поставим

02:15

lera_mak

[аудиофайлы из чата "еле живая музыка"]

02:18

altan_gladiolus

обсуждаемо

Их следующее обсуждение действительно касалось продолжения прошлого вечера, но речь шла уже не о танцах. Возвращаясь мысленно к этому моменту снова и снова, оба чувствовали, что у них чертовски мало времени. Одновременно казалось, его достаточно для всего. Буквально для чего угодно. Балансировать на середине этого деления было бы просто нереально в одиночку, но вдвоём как-то получилось. Не может быть, чтобы в жизни больше ничего не было. Думаю, во всём этом есть куда больший смысл.