Фальшивый поцелуй

      Если Чуя думал, что жизнь остановится, то нет. Не особо много изменилось — он все так же ходил в университет, психовал на бесполезную домашку и нудел над сложной, но необходимой, гулял с четвероногими, переругивался с Юан, поддерживал Ширасе и давал советы Тачихаре.       И с Дазаем их отношения не сказать что стали другими. Просто перешли на новый уровень, и если раньше Накахара думал, что Осаму был тактильным, то сейчас понимал, что сильно тот ограничивал себя. Теперь же, когда физические границы Чуи стали не такими жёсткими, он прилипал в любой удобной ситуации. Юан обозвала их сиамскими близнецами, но Дазай ответил, что та просто завидует, и, кажется, попал в яблочко.       Накахара хотел бы испытывать неловкость, когда Дазай легко обнимает его со спины и кладет голову на плечи, пока он разговаривает с друзьями, но не мог найти в себе хоть частицу раздражения. Ему нравилось.       И жил он теперь у Дазая, что Чую немного угнетало: быть нахлебником неприятно. Не то чтобы он думал, что Осаму его выгонит или будет использовать его факт проживания как манипуляцию для достижения своих целей… Накахара не знал, в чем дело, но ему просто было сложно с этим справиться.       Но четвероногие были без ума от своего парка аттракционов, так что Чуя быстро привык.       Их ночи проходили страстно. Наконец, дорвавшись друг до друга, они не могли насытиться, стараясь заполнить месяцы воздержания. Чуе нравилось быть снизу, его полностью устраивало такое положение дел, и он даже уже не думал, что когда-то считал это унизительным. Как может быть то, что приносит удовольствие, плохим? У Накахары выветрились все предрассудки из головы.       Тем временем начались зимние каникулы. И свадьба Кое и Мори.       — Мы ждём вас с Дазаем, — промурчала сестра. — Когда вы приедете?       — Как только, так сразу, — честно ответил Накахара. — Сейчас экзамены, а мой препод тянет с автоматом.       И сдавать экзамен ему все же пришлось. Этот семестр дался Чуе непросто; его не взлюбил новый преподаватель, и, хоть Накахара не был лучшим студентом, но и худшим тоже, чтобы к нему так прикапывались. Юан шипела каждую пару, ругая препода, а Чуя просто смирился и выполнял домашнее задание идеально. Дазай не раз находил его заснувшим за ноутбуком, а Аки расталкивал, когда Чуя возился по сне от кошмаров.       — Ты справишься, — уверенно сказал Дазай, глядя в глаза, и поцеловал в лоб. — Я верю в тебя, Чуя.       Чуя слабо улыбнулся и, нервно выдохнув, вошёл в аудиторию.       Потребовалось много нервов, чтобы отвечать на кавеозные вопросы, которые были не по предмету, а скорее на соображалку. Чуя знал, что многих это пугало, но он давно работал в этой сфере и знал, что правильного, единого решения нет: все зависит от человека. И преподаватель невзлюбил его именно за склад ума, стиль работы, но Накахара не собирался перекраивать себя ради кого-то. Он умел выслушивать критику, а не придирки.       Возможно, прямолинейность тоже выйдет ему боком, но Чуя умел с этим справляться. Оценки не так важны, чтобы из-за них расстраиваться.       Они спорили (жарко дискутировали) около часа, совсем забыв о вопросах билета, и Накахара не хотел уступать. Когда он почти кричал, чтобы доказать свою точку зрения, и, выдохнувшись, грозно сверкнул глазами, уверенный в правоте высказываний, Танеда произнес:       — Я предлагаю вам работу, Накахара. Я дам рекомендацию. Вы своеобразны и упрямы, но в том ваше очарование. Мне нужна свежая голова, не наполненная предрассудками и алгоритмами.       Чуя открыл рот. Закрыл. Снова открыл, желая послать нахрен, но потом снова закрыл, потому что мыслей не было.       Он всего на третьем курсе, почему он? Если Танеда думал, что так он почувствует себя польщенным, то дико заблуждался!       — Но за экзамен у вас удовлетворительно, — бесстрастно продолжил Танеда. — Вы удивительно красивым образом выкрутились тут, — он тыкнул в черновик Чуи. — Но не думайте, что я не понял, что вы забыли основы моего предмета.       Он расписался в зачетке, и Чуя, взяв её, сделал чистосердечное:       — Вы мудак. Но я подумаю над вашим предложением.       Первый раз, когда Танеда усмехнулся.       Они с Дазаем, Юан, Гин, Ширасе, Тачихарой и Рюноске отметили конец семестра, совместив это с надвигающимися праздниками, и освободились ровно двадцать пятого декабря. А утром двадцать шестого, невыспавшиеся и помятые, засунули четвероногих в машину Дазая, и мелко переругивались:       — Я говорил, что не надо было брать их лежанки. Они спят на полу.       — Но это потому что у них есть выбор! — горячо возразил Дазай, бросив недовольный взгляд. — Арочка бы расстроилась, если бы я не взял.       — Следи за рулём, — строго приказал Чуя. — Осаму, ты взял четыре лежанки, которые занимают половину от всех наших вещей, и это чтобы Ара чувствовала себя хорошо? Ты издеваешься? Мы все их вещи, по-твоему, должны перевезти на семь дней?!       — Я хотел заказать грузчиков, — обиженно пробурчал Дазай. — Мы пришли к компромиссу. Я не взял их любимый дом, а ты разрешил мне взять лежанку.       — Одну! — напомнил Чуя. — А не четыре!       Ара недовольно гавкнула, и Накахара бросил ей:       — Не поддакивай ему.       Акира засопел, недовольный, что его сон прерывают.       — Ну Чу-уя, — проныл Дазай. — Ну ты же любишь меня? Можно уступать в мелочах…       Накахара подавил возражение о том, что что четыре лежанки — это вообще не мелочь и что они занимают огромное место, а они и так сильно доплатили за то, чтобы взять номер с собаками, и это было жутко нерационально — так вести сборы, и… Он вздохнув, смирившись:       — Ладно. — Ура! — Дазай на мгновение отпустил руль, обеспечивая Накхаре инфаркт, и прижался к его губам целомудренным поцелуем. — Я тебя тоже люблю, мой драгоценный.       Чуя покраснел. Он, наверное, никогда не привыкнет слышать это от Дазая. Смущенно буркнул:       — Смотри на дорогу, дурак.