Фальшивый поцелуй

      День они провели, как тюлени. Однокомнатная квартира Чуи вмещала только его, но уж точно не двух собак и Дазая. Впрочем, никто из них не жаловался, а Дазай ходил задумчивым, и все же сказал, когда Накахара вышел его провожать:       — Мне у тебя понравилось. Намного лучше, чем мой дом.       — Это соседи сверху уехали, — объяснил Чуя. — Иначе бы слушали оркестр их ребёнка.       Дазай рассмеялся:       — Ну, дети это же мило, разве нет?       — Сразу видно, что ты с ними не взаимодействовал, — скривился Накахара и первым полез обниматься. Дазай поцеловал его и сказал:       — Это подкупающий поцелуй.       — Да ну? — игриво заметил Чуя. — Что-то ты не был убедителен, Дазай.       Во второй раз у него получилось лучше. Чуя начинал зависеть от того, как мягко и в то же время властно Дазай берет его в свои руки. Раньше он был осторожнее, но то, что происходило сейчас, нравилось Накахаре все больше. Выражать свои чувства.       — Да, — выдохнул Чуя. Дазай намотал прядь его волос на палец и издал смешок:       — Я ещё ничего не попросил, Чуя.       — М… И все равно да.       — Хорошо, — глаза у Дазая светились. — Сначала я хотел попросить другое, но теперь ты не оставляешь мне выбора… Можешь звать меня Осаму?

***

      — Я так больше не могу, — рухнул Ширасе за парту, и Юан индефферентно на него посмотрела, подложив руку под щеку. Чуя оторвался от работы, которую теперь, в основном, выполнял в перерывах между парами и на скучных лекциях. — Я не могу по нему больше сохнуть. Это… это ужасно, меня это высасывает и выматывает, я, блять, только о нем и думаю, но он даже не рассматривает меня в качестве варианта—       — Подойди и скажи ему о своих чувствах, — посоветовал Чуя. — Либо он тебя отвергнет и ты сможешь двигаться дальше, либо все наладится.       — Я могу закрыть вас в пустом кабинете, — предложила Юан. — И сказать, что выпущу вас, только если вы пососетесь. Это очень в моем духе — так шутить.       Гин передала Тачихаре то, о чем Ширасе просил Чую, но эффекта это не возымело. Дазай говорил: Тачихара хороший парень, не слепой, но, вполне вероятно, просто боится сделать первый шаг, расценивая флирт как манеру общения. Не то чтобы это было неправдой: Ширасе встречался с другими, пока сох по своему неприступному, и трепался об этом спокойно и на публике. С чего бы Тачихаре думать, что Ширасе выделяет его среди остальных?       — У вас с Дазаем слишком все спокойно, — сказал Ширасе. — Вам крупно повезло, что вы не ссоритесь.       Чуе стало неприятно от этих слов. Он бы не сказал, что все было просто и гладко — иногда возникали шероховатости, но Накахара о них говорил, а Дазай только учился, и они оба старались беречь друг друга, а не ранить, и Накахара чувствовал огромную ответственность, лежащую на себе, за то, что Дазай ему доверился, открылся. Как можно обижать его, зная больные точки? Как можно знать больные точки, если не разговаривать о них? А как можно доверять, чтобы рассказывать, не думая, что в них ударят? Кажется, Чуя зашёл в тупик в своих размышлениях, и ему бы хотелось поделиться ими с Дазаем: тот был опытнее в плане отношений и, наверное, имеет иную точку зрения. Накахара же для себя просто знал: он должен быть честным, а вот действия другого человека — это его ответственность, и виноват не Чуя, что открылся не тому, а человек, что попытался воспользоваться им. Даже самых хороших предают, говорила его психотерапевт. От плохих поступков не застрахован никто, и если всю жизнь бояться обжечься — это что, из дома не выходить?       — Я удивлён, что вы уже так долго продержались. Сколько, полгода прошло?       — Не помню, — Накахара пожал плечами. — Около того.       Полгода, как он знает Дазая. Он прошёл путь от мальчишки, который совершенно не разбирается в себе и своих чувствах, пытаясь хоть как-то реабилитироваться в собственных глазах за счёт общественно принятых достижений, до того, кем стал сейчас. Он сделал больше, чем хотел: нашёл сначала в Дазае, а потом и себе не-одиночество. Всё ещё очень, очень хрупкое, и Чуя не был уверен, что если Дазай уйдёт, он будет говорить так же уверенно, но сейчас—       Да. Сейчас было надёжно. Дазай не говорил, не показывал, не намекал, что Чуя ему разонравился — он наоборот делал все, чтобы показать иное.       — Вы не отмечаете годовщины? — удивленно спросила притихшая Юан.       — Так получилось, — ответил Чуя.       У них была другая система исчисления. В поцелуях, и Накахаре не стоило об этом думать, если он не хотел расплыться в блаженной улыбке у всех на виду.       — Хотел бы я так же, — вздохнул Ширасе. — Чуя, поделись секретом.       — Поговори, — с нажимом повторил Чуя. — Ты не узнаешь, что думает Тачихара, если не спросишь.       Ширасе обреченно посмотрел на него.       — Могу запереть, — Юан потрясла ключом. — Это будет эффективнее.

***

      Эффектнее это будет — вот что раздраженно думал Чуя, пока шёл к Тачихаре. Ему не нравилось участвовать в этой глупой афере, ему даже мысль не нравилась — но Ширасе выглядел так замученно, что Накахара не смог сказать нет. Когда он говорил про честность, то имел в виду только себя. Часто приходится выбирать, что поставить на первый план: свои интересы или чужие? И принимать результат.       Но врать Чуя все равно не умел.       Первой его заметила Гин.       — Чуя, — окликнула она. — Хорошо, что ты пришёл. Можем отойти?       Гин отвела его подальше, встала у подоконника. Она выглядела как всегда прекрасно, в легком белом платье и с деликатным макияжем. И очень уязвимо: Накахара снова подумал о том, как её вообще можно обижать. Он знал, что в порыве злости Юан может наговорить многого, но сам привык к этому и не принимал близко к сердцу. Однако это Накахара — сам по себе «толстокожий», плюс ещё и адаптированный, но Гин?       Чуе она казалась очень ранимой. Хуй знает, что у них с Юан там происходило, но та выглядела, словно её до сих пор не оторвало от Гин, несмотря на то, что они уже недели две как расстались — большой срок, после которых Юан никогда не возобновляет отношений.       Накахаре стало неловко тут находиться, когда Гин, обняв себя руками, робко поинтересовалась:       — Тебя послала Юан?       И грустно, что его ответ был отрицательным. Чуя помотал головой, но Гин это не убедило:       — Я знаю, что она не смогла бы в таком признаться, и ценю твою попытку сохранить её тайну, Чуя. Мне… достаточно этого, чтобы попытаться снова. Я, наверное, все же дорога ей немного… Или запомнилась по «класным сиськам и холодному ебалу», — невесело усмехнулась она.       «Наверное», «все же», «немного», «достаточно этого» — не те слова, которые Накахара хотел бы слышать. Столько хрупкости и зыбкости там, где должно быть безопасно. Может, это Чуя уже дед, но ему нравилось, что с Дазаем ему было именно спокойно. В другом случае он не испытывал уверенности в том, что смог бы думать о чем-то помимо него: сложно сосредоточиться на работе, друзьях или отдыхе, когда любимый человек отдаляется.       — Гин, — мягко начал Чуя, мысленно проклиная Юан: как, блять, у неё язык повернулся такое сказать? Впрочем, в этом как раз не было ничего удивительного. Юан бывает несносной, и эмоции выражает ярко, взрывом, и если этот поток кто-то постарается прервать или остудить, то гнев с абстрактного переходит на определённое. — Мне жаль, но Юан меня действительно не посылала.       — Вот как, — на глазах у неё навернулись слезы, и она отвернулась, спрятавшись за волосами. — Ладно… спасибо, Чуя.       — Подожди, — он почти схватил её за руку, но подумал, что фарфоровые куклы вроде Гин трогать не стоит. — Но… Я не уверен, что мне стоит лезть в ваши отношения—       — Ничего страшного, — безэмоционально отозвалась Гин. — Уверена, что ты в курсе всего… происходящего и происходившего.       Она попала в самое яблочко. По Юан сразу можно было определить, влюблена она в кого-то или ей разбили сердце — в любом случае, им она выложит все как есть, без прикрас, покажет и переписки, и фотки, и заставит ещё содействовать ей, и, по непопулярному мнению Чуи, поведёт себя, как сука. Так что он не стал отрицать очевидное, и Гин стойко приняла ещё один удар.       — Тогда я скажу, — ответил Накахара. — Юан не все равно на тебя, далеко нет. Она похожа на автомобиль, разгоняющийся с нуля до максимума, но она не может не реагировать. Понимаешь, к чему я веду?       — Не совсем, — прошелестела Гин.       — Юан не все равно сейчас, — сказал Чуя. — Она переживает и, скорее всего, винит себя. Но у неё есть идиотское правило одной недели: если прошло семь дней, то к бывшим подходить нельзя. Она скорее говно сожрет, чем нарушит свои же принципы. На самом деле она очень уязвима. Если посчитает, что дорогой ей человек её не поддержал, то это очень больно ударяет по ней. Она как оголенный нерв, живёт душой наружу.       — Но я не смогу всегда её поддерживать, — Гин повысила голос. — Я, правда, хотела бы, но она меня даже слушать не станет!       — Надо переждать цунами и в затишье спасать выживших, — на опыте посоветовал Чуя. — Ты можешь все вернуть, если подойдёшь к ней. Но я бы на твоём месте подумал.       — Плохо так говорить о подруге.       — Она знает, что я против её политики вести отношения, — ответил Чуя. — Так что ничего нового для неё не прозвучит.       Гин слабо улыбнулась. Впервые за их диалог и за все то время, когда Накахара видел её. Ей невероятно шло.       — Спасибо, Чуя.

***

      — Так… куда мы идём? — с опаской поинтересовался Тачихара, пока Чуя вёл его по коридорам кампуса.       — Юан попросила тебя привести, — ответил Чуя, нарушив основной постулат их плана: все. должно быть. случайно.       Но двери просто так на ключ не закрываются; может, Юан и могла так пошутить, но Накахаре, если быть честным, после разговора с Гин тошно обманывать Тачихару. Он был готов принять ответственность за свое эгоистичное решение и осознавал, что ребята вполне резонно могут на него обидеться, но—       Он бы не хотел, чтобы с ним поступили так.       Собственные интересы или же чужие? Стоят ли его угрызения совести общения с друзьями? Чуя вздохнул, чувствуя себя лицемером:       — Тачихара, Ширасе к тебе неравнодушен, поэтому Юан собирается закрыть вас в кабинете, чтобы заставить поцеловаться. Если тебе плевать на Ширасе, то развернись и уйди, а я скажу, что у тебя дела или типа того. Если нет, то попрошу умолчать о нашем диалоге.       Лицо Тачихары выражало искреннее изумление.       — Ч-чего? — заикаясь, спросил он, и с опасением отошел на пару шагов. Чуе вспомнился Дазай: тот стойко отреагировал на его прямолинейность, хотя и тоже был удивлён. — Это шутка такая, да, Чуя?       — Наоборот, — спокойно ответил он. — Я говорю тебе правду.       — Несмешно, — нервно усмехнулся тот. — О таком не говорят, ты меня разыгрываешь.       Серьёзно? Накахара скептически вскинул бровь и встал в Позу. Тачихара смотрел на него около пяти секунд, а потом его гримасса превратилась сначала в ошарашенное, неверящее, удивленное и, наконец, недоверчиво-смирившееся лицо, и он спросил:       — Ты серьёзно, что ли?       — Да блять, да, — не выдержал Накахара. — Я сейчас не вру, не шучу, не утаиваю информацию. Я ясно и полностью рассказал тебе, что происходит, и прошу оповестить, какое решение ты примешь, потому что мне не нравится, какой план придумали ребята.       Подобный, как и у них с Дазаем. Ужасно. Если бы Накахара тогда не рассказал? Он уверен, что секрет тяготил бы с каждым днем все больше, и в итоге он бы не выдержал, а чем дольше хранишь что-то в тайне, тем сильнее удар. Даже если у них бы сложилось все хорошо и без первоначальной честности, то как доверять тому, кто изначально тобой манипулировал? Чуя не находил ответа.       — Я, — Тачихара испуганно сглотнул. — Я на него засматриваюсь уже лет пять, ещё со школы… Я пошёл в баскетбольную команду, чтобы быть к нему ближе. Он легко заводил друзей, но ко мне так и не подошёл, и я подумал, что это моя вечная роль — просто наблюдать за тем, как он счастлив с другими. Мне… мне хотелось переключиться с него на других, но в итоге отношения не выдерживали, потому что, как мне казалось, человек около меня не был моим. И сейчас… — он вздохнул. — Когда я начал с ним разговаривать, и даже почти что могу сказать, что он считает меня другом, я— Чуя скрестил руки. — Я уже счастлив! — неубедительно произнес Тачихара. — Хоть мне и пришлось изучать эти ебучие машины, потому что Ширасе заглядывался на них и мы нашли общую тему, и сейчас ты сообщаешь так спокойно эти новости, как будто… черт.       — Отлично, — подытожил Чуя. — Пошли. Сделаешь вид, что ничего не подозреваешь?       — Конечно, — нервно усмехнулся он, вытерев ладони. — Спасибо, Чуя, что выслушал.       — Пожалуйста, — сказал Накахара, и, пока они не завернули в роковой коридор, дополнил: — Кстати, Ширасе ненавидит тачки.