Фальшивый поцелуй

      С началом учебного года — уже третий курс, они почти добежали до финиша! — времени с Дазаем они стали проводить гораздо меньше. Чую это… он не знал, как объяснить, они разговаривали каждый день, но после тесного взаимодействия в каникулы этого казалось мало. Будто бы все зачёты, семинары, проекты проходили мимо. Он выплыл из этого состояния спустя месяц, привыкнув к прошлому режиму. Дазай стал важной частью его жизни, но позволять себе думать только о нем неправильно: у Чуи все ещё есть друзья, учёба, работа, собаки, сестра… И Дазай — чтобы прийти после всего этого и молча посидеть в обнимку, разгружаясь, кажется, впервые за день.       У Дазая появилась привычка довозить его до дома. Это было не так далеко и даже по пути — Чуя настаивал, что не нужно, но вскоре не смог так делать: врать неправильно, ему было так намного удобнее. Но когда они с Ширасе и Юан вышли из университета в пять вечера — эти двое, как обычно, переругивались — Чуя заметил Дазая первым.       — О, — недовольно произнесла Юан. — Поглядите-ка! Ширасе, смотри — вот что значит нормальный парень.       — Чуя гей, значит, он полностью разочаровался в девушках, — парировал Ширасе.       — Блядь, ребят, — Чуя помотал головой. — Дазай это Дазай. Всё, пока.       Он сел в машину, отмечая разложенные на задних сидениях конспекты и книги. И допитый кофе.       — Ты тут дожидался?! — не поверил Чуя. Дазай оторвался от бардачка и вскинул бровь:       — Очень эффективно заниматься, когда никто не мешает.       — Когда нет выбора, ты хотел сказать, — поправил Накахара. — Ладно… Я… Спасибо, Дазай.       — Всегда пожалуйста, Чуя, — мурлыкнул Дазай и мягко тронулся с места.       Чуя устало прикрыл глаза, слушая тихую музыку. Дазай стучал в такт ритму: у него была привычка, когда он на чем-то был сосредоточен, и Накахару это умиляло. Типа… он весь такой серьёзный, в чёрной рубашке и с заправленными за одно ухо волосами, красивый и неприступный… И он Чуи: он сам так говорит. Когда Накахара отвечал про «Завидуйте, сучки!», то сам не понимал, насколько правдивы окажутся его слова. Он сам себе завидовал.       — Ценный груз доставлен без повреждений, — механическим голосом отчитался Дазай, паркуясь на своём обычном месте.       Но Чуя не спешил выходить: у него были свои планы. Он отстегнул ремень безопасности и, выдохнув, подлез поближе.       — Чуя? — растерянно произнес Дазая, прежде чем Накахара сделал то, о чем думал всю дорогу — поцеловал его.       Дазай не тупил. Он издал стон, полный удивления и восторга, и у Чуи жаром разлилась по телу волна возбуждения, смешанная с трепетом. Дазай ответил ярко — голодно — и притянул его к себе ближе. Накахара проклял планировку автомобиля, но ему было плевать на неудобства — Дазай провел рукой по его спине, пуская мурашки, и Чуя, отвечая, дотронулся до его груди, проводя ниже.       — Блядь, Чуя, — хрипло выдохнул Дазай, когда Накахара коснулся его паха. У него стояло: это было неудивительно, но завораживающе — думать, что он, Чуя, это сделал. И трогать чужой член, пусть и через штаны, совсем не страшно, и он от этого не изменился ни капли. Он просто… раздразнил любимого человека. — Блядь…       Ему шло ругаться. Дазай зашипел и отодвинулся, откидываясь головой на кресло. Он сглотнул, и Чуя залип на его двигающийся кадык. Накахара не понял, в чем дело, и аккуратно отсел на свое кресло, тихо спрашивая:       — Я сделал что-то не так?       — Нет! — возразил Дазай и закрыл лицо руками. В машине было так жарко. — Нет, боже, Чуя, нет, ты все сделал прекрасно—       — Тогда что?       — Просто, — Дазай выдохнул и придвинулся ближе, кусая шею. Накахара крупно вздрогнул — все казалось таким чувствительным, острым, ярким. Дазай прямо на ухо произнес: — Я хочу, чтобы наш первый раз был медленным, — он лизнул раковину. — Томным, — перешел на шею, покрывая легкими поцелуями. — И в постели.       Он щелкнул растерянного Чую по носу. Накахара моргнул и… засмеялся. Дазай тоже хихикнул. Слишком напряженно было, слишком возбуждающе — и это никуда не ушло, как будто бы голодного зверя выпустили в загон с едой, а через секунду швырнули обратно в клетку, но—       Чуя уже понял, что страшно не будет.       — Кстати, — произнес Дазай, смотря на него неотрывно. Блядь, таким охуенным он сейчас выглядел — с шальными глазами и довольной улыбкой, красными, припухшими губами. — Мы не назвали этот поцелуй.       — Неправда, — возразил Накахара и все же погладил его по щеке, запуская руку в волосы. — Ты сказал «Блядь, Чуя». Тоже своего рода название.

***

      — Чуя, — сказал Ширасе, сев на свое место в заднем ряду лекционного зала. — Мне нужен твой совет.       — А где Юан? — Накахара оглянулся.       — Без неё, — серьёзно продолжил Ширасе. — Это только наше дело.       Интересное начало. Лектор зашел в аудиторию и долго настраивал аппаратуру. Чуе, вообще, было бы интересно послушать — к концу обучения занятия стали, наконец, профильными и любопытными — но Ширасе был важнее того, о чем Чуя может узнать и попозже.       — Окей. И что случилось?       — У вас с Дазаем все хорошо? — в ответ шепотом спросил Ширасе. Чуя недоуменно кивнул, возвращаясь в несколько дней назад. Не к месту были эти воспоминания, но члену катастрофически плевать, и если он не отвлечется, то рискует оконфузиться.       Он никогда так внимательно, эмпатично и проникновенно не выслушивал Ширасе.       — Дазай знает Гин, — начал Ширасе. — А Гин хорошо общается с Тачихарой. Мне нужно, чтобы Дазай передал Гин, чтобы она мягко намекнула Тачихаре, что он как-то подозрительно заглядывается на меня и случаем не встречаемся ли мы?       — Вы же вроде общаетесь, — заметил Чуя.       — Так это дружба! — ответил Ширасе. — А я не хочу ещё три года провести во френдзоне, и я уже заебался слушать о его тачках и мечтать, как он меня трахнет—       — Звучит не очень прикольно, — прокомментировал Накахара. — Тебе нравится он внешне, а не внутренне. Смысл его добиваться, если Тачихару ты не интересуешь?       Вероятно, Ширасе не мог попросить Юан по двум причинам. Либо он скрывал от неё свои недоотношения (маловероятно), либо Юан снова поссорилась с Гин и к ней было лучше не подходить (реалистично). Чуя не стал это уточнять. Ширасе промолчал, и Накахара вздохнул, стараясь быть хорошим другом:       — Но я попрошу, конечно.

***

      — Вот значит как, — промычал Дазай. Чуя мгновенно обернулся на звук:       — Ара, блять!       Ара не отреагировала: индефферентно продолжала стаскивать полотенце, на котором сушилась посуда. Чуя бросил телефон и в два прыжка оказался рядом с несносной девчонкой, но сделать ничего не успел: шум, треск, разбитое стекло.       — Вы живы? — голос Дазая едва слышался из гостиной. Чуя грозно смотрел на Ару, Ара с вызовом взирала на него. Накахара яростно выдохнул, топнул ногой и, раздраженный, забрал телефон из гостиной и припёрся обратно на кухню. — Ара? Чуя?       — Твоя любимая девочка, — зло начал он. — Разбила, блять, мне половину посуды из имеющейся — и то потому что другая стояла в шкафу. И сейчас приветливо виляет хвостом, услышав твой голос.       — Ара, зайка, — сразу послышалось мягкое с намеком на упрек. — Нельзя так поступать с Чуей. Он же расстраивается.       Это… безобразная, ужасная, вредная, капризная засранка виновато склонила уши и потупила мордочку.       Чуя поставил Дазая на громкую и достал мусорное ведро, собирая осколки.       — Я уже с ними не могу, — нажаловался он. — Ара бунтует и рушит мне квартиру, Аки смотрит, как на презренного, когда я даю ему еду, и эти мудацкие четвероногие провожают твою машину взглядом, когда ты меня подвозишь.       Чуя зашипел, когда порезался крупным осколком, выругался и отошёл на пару минут. Ладонь не переставала кровоточить и болела. Кажется, рана была не совсем поверхностной. Накахара, выросший под контролем медсестры Кое, в истинных традициях наплевания на традиции и правила залил сочащуюся кровь антисептиком, переждал адские муки обеззараживания и кое-как замотал ладонь бинтом, превратив руку в варежку.       — Прости, — как только Чуя вернулся на кухню, сказал Дазай. Вина в его голосе мгновенно остудила злость Накахары — та испарилась, оставив лишь усталость и испуг. — Я не должен был портить твоих собак.       — Ты не виноват, — выдохнул Чуя, вовзращаясь к приборке. — Они всегда капризничают, когда хотят к себе человека. Знал бы ты, что они творили, когда Кое уехала.       — Боюсь представить, — Дазай издал неловкий смешок.       — И на самом деле мне нравится, что они к тебе привязались, — продолжил Чуя, глядя на подошедшего флегматичного Аки и снова позитивную Ару. — Мне нравится, что ты нравишься им. Но иногда ваша взаимная любовь оборачивается против меня.       — Не беспокойся, — ответил Дазай. — Тебя я все равно люблю больше.