Treffen in Berlin, 1944.

В начале сентября Штабс-Гауптман Николас Онэ’Беккер наконец вернулся со своего больничного. Его нога полностью зажила, и офицер даже подпрыгивал, выходя из только прибывшей машины. Радостно настроенный скорым отъездом Альбрехт уже второй час рассказывал ему о событиях, которые происходили в отсутствие Онэ’Беккера, а точнее о том, что ничего за эти месяца толком не произошло. Он внимательно выслушал его и после окончания долгого доклада закурил сигарету.       — Прекрасная работа, Штайн. Рад, что ничего за это время не произошло. Не хотелось бы видеть Вас в лже-гипсе. — иронично смеясь своему случаю, Онэ’Беккер похлопал Альбрехта по плечу.       — К слову, Вам сообщали о плане моей машины в Мюнхен? Хотелось бы пораньше уехать.       — Ой, мне тут как раз телефонограмму Генерала Людвига послали. Альбрехт удивленно проследил за штабс-гауптманом, который достал из своего чемодана уже раскрытый конверт и протянул ему.       — Прочтите, — быстро докуривая сигарету, жалостно произнес мужчина и обратно присел на свое место. «Штабс-Гауптману 36-й заставы Николасу Онэ’Беккеру. 6 сентября 1944 г. Штабс-Гауптмана Альбрехта Штайна отправить на месячную службу-командировку. Во время отпуска Штабс-Гауптмана заставы Франкфурта-на-Одере Сэмюэля Хофманна заменять его пост. Приказ с Берлина. В случае каких-либо обстоятельств сообщать до 6 числа. Комендант участка Кляйн, Генерал Людвиг». Альбрехт поднял взгляд к Онэ’Беккеру и в неприятном удивлении досадно покачал головой.       — Я правильно понимаю?       — Штайн, сами же понимаете, приказ с Берлина. Отказать будет считаться большим неуважением к Великому Рейху. Альбрехт потянулся к своему портсигару в верхнем кармане формы и, доставая одну, закурил. Он молча глядел на телефонограмму и раздумывал над следующей службе уже во Франкфурте. Он думал над встречей с Фридрихом, который они еще неделей ранее запланировали в первые дни после окончания службы в Бранденбурге.       — Сколько часов занимает дорога с Франкфурта до Берлина?       — На машине около часа. А с чего такие вопросы?       — Да так, меня там знакомый ожидает. — вспоминая Фридриха, Альбрехт невольно улыбнулся.       — Так Вы согласны?       — Да, согласен. — Альбрехт потушил сигарету и закинул в стеклянную пепельницу на столе.       — Рад Вашей преданности, Штайн.       — Когда в путь?       — Сегодня пятое число… Получается завтра. Я уточню у генерала, а пока ступайте к себе, собирайте вещи.

***

Вечером, когда Альбрехт сидел за столом перед распахнутым окном, откуда дул холодный ветер и доносился слабый речной запах, и размышлял над тем, как бы написать начало письма Фридриху, к нему постучались.       — Войдите, — убирая бумаги со стола, Альбрехт встал и подошел к двери.       — Штайн, Ваша машина подъехала.       — Уже? — удивляясь неприятной новости, спросил Альбрехт.       — Да. Даже телефонограмму от генерала не успел получить, как машина уже подъехала на заставу. Видимо, знали, что Вы не откажетесь. Альбрехт тут же прибрался за столом и аккуратно положил в чемодан письменные принадлежности, надел фуражку и вышел из своей комнаты. Штабс-Гауптман Онэ’Беккер с грустью глядел на Альбрехта и протянул руку. А тот улыбнулся и кивнул мужчине, крепко пожимая руку.       — Прощайте, Альбрехт! Рад был служить с Вами!       — Взаимно, Герр Штабс-Гауптман. Прощайте. Альбрехт сел в машину, а Николас Онэ’Беккер продолжал стоять, в сочувствии молодого офицера держа свою фуражку у груди и жалостливо вздыхая.

***

Река Хафель берет свой исток в Мекленбургском поозёрье, течет на юг в сторону самой столицы Великой Германии, Берлина; а после делает невероятный для такой «малышки-реки», по словам влюбленных немецких поэтов, изгиб, в центре которого находится историческая Аркадия, названная в честь любимой всеми реки — Хафельланд. Проезжая мимо ее берегов, вдали виднеется фруктовый сад в такой же Аркадии под названием «Рибекка», где и работал Фридрих. В том саду большой популярностью пользуются груши, о которых в своей балладе «Господин фон Риббек из Риббека в Хафельланде» писал сам Теодор Фонтане. Но, как рассказывал Фридрих в своих письмах, в саду Рибекки он замечал лишь удивительные разновидности виноградов: «Дорогой мой Альбрехт! Я забыл рассказать тебе, что недавно мы с Кристал и Бертольдом сменились своими порядками дежурства — теперь я работаю после Бертольда. Ты же его знаешь? Он, можно сказать, сын хозяина гостиницы, но так любит трудиться, ты не представляешь! Вчера была моя смена, работал до износа, ведь приехали штандартенфюреры, точно не вспомню откуда, но они так на тебя не похожи, Альбрехт. Форма у них в точь в точь как у тебя, даже имя одного из них было «Альбрехт», но они показывали такое высокомерное поведение, тебе даже вообразить будет трудно. Документы у меня и Бертольда просили, даже у одной пожилой дамы, которая по их мнению не была похожа на немку. Я рад, что так случилось, что мы сменили наш порядок, иначе даже не знаю, что было бы с Кристал. К девушкам они ужасно относятся. Альбрехт, неужели тебе приходится так же себя вести в их присутствие? Так переживаю за тебя, mon cher. К слову, на днях изучал французский, так как, скажу честно, хотел соответствовать такому высокопоставленному и образованному человеку, как ты. Изучал цвета на французском, вспоминая удивительные сорты виноград, которые росли в Рибекке, где я работал прошлым летом. Надеюсь ты помнишь это, я рассказывал в ночь на день твоего отъезда. Вот, Blanc — это белый; Rouge — красный; Jaune — жёлтый; Violet — фиолетовый; Vert — зеленый; Cramoisi — багровый. Если ты не возражаешь, хочу попросить тебя немного обучить меня французскому, ведь, каюсь, с произношением у меня большие сложности. И поделюсь, пожалуй, самым заветным моим желанием — я хотел бы жить вместе с тобой в Париже, где мы будем смотреть на Эйфелеву башню с балкона нашего дома, пить чай или кофе с круассаном, как это делают настоящие французы. Забудем навеки ужасы войны и будем жить долго и счастливо. Альбрехт, надеюсь с тобой всё хорошо в Бранденбурге. Жаль, я никак не смогу навестить тебя, да и тебе это не по силам. Верно говорила Кристал, что после общения с тобой я сильно изменюсь — впервые за школьное время я захотел вступить в службу, только за единственным желанием встретить тебя. J'ai hâte de vous rencontrer, mon Albrecht.

Votre Friedrich».

Альбрехт перечитывал последнее письмо Фридриха и невольно улыбался, забываясь в длительности поездки. За это время машина проехала бесконечность лесных пейзажей и уже проезжала по довольно тусклым улицам Берлина, но с антично-красивыми архитектурными сооружениями. Они должны были ехать до Франкфурта без остановки, чтобы поскорее добраться, но Альбрехт был совсем другого плана.       — Себастьян, — Альбрехт легким толчком разбудил довольно умиротворенно спящего для такой неспокойной дороги обер-фенриха. — Прошу, попроси шофера остановиться в Берлине, у меня дела в той гостинице, где я останавливался. — смиренно кивнув своему капитану, Себастьян привстал и подался вперед к окошку, через которое можно было поговорить с водителем.       — Прошу прощения, Герр Штабс-Гауптману надобно остановиться в Берлине, в столичной гостинице Премьер-Моа Берлин.       — Как угодно, Штабс-Гауптману. Приехав в гостиницу, Альбрехт шустро вышел из машины и начал поправлять свою форму, в душе сильно волнуясь. Его дыхание учащалось с каждым шагом, которая приближала его все ближе к входу гостиницы, а сердце неистово забилось, когда он отворил дверь и зашел внутрь. Но, к его большому сожалению, за дежурным столиком сидела Кристал, которая с большим удивлением посмотрела на Альбрехта.       — Сегодня не смена Фридриха?       — Добрый день. Нет… Вчера дежурил. — с заметной грустью ответила она, — Вы хотели что-то передать? Герр, можете немного подождать, обычно он всегда забегает сюда вечером.       — Нет, у меня нет времени. — Альбрехт с обреченным видом постоял немного и быстрым шагом подошел к столу, — У Вас не найдется лишней бумаги с ручкой, оставлю ему записку. Кристал протянула ему оторванный от журнала листок бумаги и чернильную ручку, и Альбрехт начал что-то очень быстро черкать, иногда даже заляпывая лист большими кляксами. Закончив, он свернул исписанную бумагу и протянул Кристал.       — Прошу, передайте Фридриху. Скажите, что я приезжал. Что Альбрехт Штайн приезжал…       — Обязательно ему передам! Альбрехт ловко развернулся звонко топнув хромовыми сапогами по полу, как обычно делают в строю офицеры, и как можно быстрее вышел из гостиницы. Кристал, также расстроенная не случившейся встрече Фридриха и Штурмбаннфюрера, после его ухода постояла немного и сильнее сжала в ладонях завернутую бумажку. Взглянув на него, она хотела было открыть и прочесть, что же написал таким взволнованным почерком Альбрехт, но тут же положила на стол и присела на стульчик, тяжело вздыхая.       — Ну же, Фридрих, возвращайся скорее…