Маски и зеркала

Леона сидела в холодной, полутёмной аудитории, освещённой лишь узкими окнами и старинными лампами с колдованным светом. На доске перед классом старый и ворчливый профессор Патрик Крамли, дальний родственник её матери, излагал очередной сложный материал по Древним рунам. Его глухой голос с раздражающими нотками эхом разносился по каменным стенам, заставляя некоторых студентов откровенно зевать. Леона, как обычно, уже давно справилась с заданием. Перед ней лежал аккуратно написанный перевод рун, снабжённый подробными комментариями. Она знала, что ошибок в её работе не будет, но всё равно была на взводе. Профессор Крамли часто придирался к ней, даже если всё выполнено идеально. А самое неприятное было то, что он не стеснялся докладывать о малейших её «недочётах» её матери, Мэриан. Леона вспомнила, как на прошлой неделе он отправил сову с жалобой, что её заметили за разговором с Барти во время практического задания. Мэриан, разумеется, устроила дочери скандал, не забыв припомнить все прошлые «провалы». "Ненавижу этого старого крысолова," — с раздражением подумала Леона, откидываясь на спинку стула. Сейчас она сидела, сложив руки на груди, и рассеянно смотрела в окно. Там за пределами Хогвартса, под ясным осенним небом, кроны деревьев леса слегка покачивались на ветру, отражая золотые и красные оттенки. День был идеальным для прогулки, и она уже представляла, как после уроков отправится гулять по окрестностям замка с Барти. Её лучший друг всегда умел поднять ей настроение — даже после таких неприятных занятий. Тем временем профессор Крамли поднял голову от своего рабочего стола и посмотрел на Леону. Его тусклые серые глаза сверкнули подозрением. — Мисс Эйвери, я вижу, вы нашли что-то более интересное за окном, чем мои лекции? — резко спросил он, постукивая пальцами по столу. Леона медленно повернула голову в его сторону. Её голубые глаза встретились с его взглядом, и она ответила ледяным тоном: — Простите, профессор, но я уже закончила задание и просто жду, пока остальные закончат. Крамли сузил глаза, явно пытаясь найти повод для придирок, но, увидев аккуратный пергамент перед ней, не нашёл ничего подходящего. Он хмыкнул, недовольно поморщившись. — Хорошо, мисс Эйвери. Но в следующий раз, если вам так скучно, займитесь дополнительным переводом из учебника. Леона лишь вежливо кивнула, сдерживая желание закатить глаза. "Терпение, Леона, — напомнила она себе, — ещё немного, и ты будешь на свободе." Профессор продолжил лекцию, и девушка снова позволила себе мечтательно взглянуть в окно. Вдалеке она заметила, как ветер гоняет опавшие листья вдоль берега озера. В голове уже всплывала картина: она и Барти шагают по тропинкам, обсуждая последние новости, может, он даже вновь расскажет ей о своей очередной теории, как насолить гриффиндорцам. Звон колокола, возвещающий об окончании урока, вывел её из размышлений. Леона быстро собрала свои вещи и, не дожидаясь дополнительных замечаний от профессора, стремительно покинула аудиторию. Её настроение тут же переменилось, когда она увидела Барти, прислонившегося к стене в коридоре неподалёку. — Ну, наконец-то ты освободилась, — произнёс он с лёгкой усмешкой. Его тёмные глаза блестели, а в углу рта играла знакомая ехидная улыбка, которая обычно означала, что у него появилась очередная безумная идея. — Барти, — сказала Леона, слегка нахмурившись, — ты что здесь делаешь? — Жду тебя, разумеется, — он окинул взглядом оживлённый коридор, где мимо них сновали другие ученики, — но тут слишком людно. У меня есть к тебе разговор, и нам нужно место поспокойнее. — Что за разговор? — спросила она, подозрительно прищурившись. — Увидишь, — отрезал Барти, не давая никаких пояснений. Прежде чем Леона успела задать ещё один вопрос или хотя бы отступить на шаг, Барти стремительно шагнул вперёд, схватил её за талию и с ловкостью закинул себе на плечо, словно она была лёгкой как перышко. — Крауч, что ты творишь?! — возмутилась Леона, её голос разнёсся эхом по коридору. — Поставь меня на землю, иначе я убью тебя! Она начала колотить кулаками его по спине, но Барти лишь рассмеялся, явно получая удовольствие от происходящего. — Убьёшь, но позже, — сказал он, идя вперёд с удивительной уверенностью, несмотря на то, что на плече у него висела яростно сопротивляющаяся Леона. — А пока потерпи. — Крауч, клянусь Мерлином, ты пожалеешь об этом! — прокричала она, продолжая попытки освободиться. Вокруг них мгновенно привлекли внимание несколько учеников, которые остановились, чтобы с любопытством посмотреть на необычную сцену. Среди них оказались и Мародёры, сидящие неподалёку на широком подоконнике в углу коридора. Сириус, который первым заметил шум, широко ухмыльнулся, глядя на происходящее. — Что за цирк? — пробормотал он, толкнув локтем Джеймса, который задумчиво листал свой учебник по трансфигурации. Джеймс поднял глаза, и его взгляд тут же упал на Барти, который, словно триумфатор, нёс Леону на своём плече. Поттер нахмурился. — Это что, Крауч? — спросил он. — Ага, — подтвердил Сириус, весело наблюдая за сценой. — И, судя по всему, у Эйвери плохой день. — Или у Крауча последний, — мрачно вставил Люпин, стоящий рядом. Его взгляд был слегка встревоженным, но на губах играла сдержанная улыбка. — Слушай, Джеймс, — протянул Сириус с явным удовольствием, — а может, он решил выкрасть её, чтобы выкуп потребовать? Или, может, он её охмуряет? — Это было бы неудивительно, — тихо усмехнулся Римус. — Крауч известен своей оригинальностью. Джеймс не улыбнулся. Он стиснул зубы, глядя, как Барти поворачивает за угол с Леоной на плече, а её яростный голос всё ещё доносится по коридору: — Барти, если ты не отпустишь меня прямо сейчас, я лично сварю для тебя зелье мучительной смерти! Сириус заметил нахмуренный вид друга и слегка толкнул его в бок. — Что такое, Джеймс? Тебя задело, что Крауч успел первым? — Глупости, — бросил Поттер, но его взгляд ещё несколько секунд был прикован к тому месту, где исчезли Леона и Барти. Сириус фыркнул, но ничего больше не сказал, хотя в его взгляде промелькнуло что-то понимающее. Тем временем Барти дошёл до одной из укромных башен Хогвартса, где уже никого не было. Леона, наконец, прекратила сопротивляться, но её взгляд пылал такой яростью, что Барти решил осторожно поставить её на ноги, прежде чем продолжать. — Ну всё, я тебя отпустил, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Теперь можешь меня убивать. Леона быстро отступила на шаг, поправляя волосы и пристально глядя на него. — Крауч, — холодно сказала она, — ты когда-нибудь думал о том, чтобы научиться вести себя как нормальный человек? Барти ухмыльнулся. — Нет, и это скучно, — ответил он. Леона вздохнула, понимая, что злиться на него бесполезно. В конце концов, он был её лучшим другом. Барти прищурился, оглядывая пустую комнату башни, словно примеряя на неё свои планы, а затем обратился к Леоне, его голос звучал с явным возбуждением: — Итак, моя дорогая, я придумал нечто гениальное. Мы разыграем весь факультет Гриффиндора так, что они запомнят это до конца своей жизни. Леона вздохнула, скрестив руки на груди. Она уже привыкла к тому, что Барти постоянно вынашивал какие-то хитроумные и не всегда безопасные планы, но это не означало, что она была в восторге от них. — И что ты на этот раз задумал? — спросила она с лёгким раздражением. Барти подался вперёд, его голос понизился до заговорщицкого шёпота, хотя вокруг них никого не было. — Представь себе это: гостиная Гриффиндора. Все думают, что спокойно уснут, но внезапно... хаос. — Хаос? — повторила Леона, приподняв одну бровь. — Именно! — воскликнул Барти, словно это слово было ключевым моментом его идеи. — Вещи летают по воздуху, портреты начинают разговаривать сами с собой, а кто-то, возможно, обнаружит, что их любимые учебники теперь обитают на потолке. Леона устало закатила глаза. — Барти, это звучит как типичная шалость, которая приведёт к допросу со стороны Филча. А если моя мать узнает, что мы к этому причастны... — она сделала паузу, её голос стал ниже, как будто ей было неприятно даже думать об этом. — Она будет пытать меня. Долго. Мучительно. Барти махнул рукой, словно отгоняя её слова, как назойливую муху. — Ну, во-первых, — начал он, прищурившись, — я никогда не допускаю, чтобы нас ловили. А во-вторых, мы даже не будем действовать своими руками. — Не своими руками? — Леона сузила глаза, её интерес всё же начал брать верх. Барти широко улыбнулся, его глаза засверкали от энтузиазма. — Именно! У нас будет... как бы это сказать... исполнители. Мы подставим кое-кого. Леона прищурилась, скрестив руки на груди. — Подставим? И кого же? Барти выдержал драматическую паузу, прежде чем подмигнуть ей. — Ты всё узнаешь позже. — Барти! — строго сказала Леона, её тон был таким, будто она сейчас отчитывала маленького ребёнка. — Ты снова в своём репертуаре! Я тебя знаю: если ты молчишь, значит, это будет что-то грандиозное и, скорее всего, совершенно безумное! Барти рассмеялся, довольный её словами, словно получил комплимент. — Поверь мне, Леона, — сказал он, продолжая улыбаться, — это будет весело. Ты сама это поймёшь. — Если мы попадёмся, то у меня не будет веселья, — пробормотала Леона, качая головой. Барти подошёл ближе, положив руку ей на плечо. — Мы не попадёмся, — уверенно сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Я всё продумал. Ты ведь знаешь, что я лучший в этом деле. Леона вздохнула. Она знала, что если Барти что-то задумал, то остановить его было практически невозможно. — Ладно, — наконец сказала она, сдаваясь. — Но если это выльется в полное безумие, я не буду брать на себя никакой ответственности. Барти усмехнулся, явно довольный её согласием. — Вот и славно, — сказал он, отступая назад и обводя комнату взглядом. — Поверь мне, Леона, это будет потрясающе. Леона снова закатила глаза, чувствуя, что её ждёт нечто совершенно безумное. И хотя она была готова к тому, что Барти снова втянет её в одну из своих шалостей, в глубине души она не могла отрицать, что ей всегда было интересно, как он умудряется выходить сухим из воды.

***

Вечер в гостиной Гриффиндора выдался оживлённым. Почти весь факультет собрался, чтобы устроить импровизированную вечеринку. Мародёры, конечно, были в центре внимания, как всегда, развлекая гостей своими шутками, смехом и нескончаемым запасом сладостей из лавки «Сладкое королевство». В воздухе витал аромат сливочного пива, и смех раздавался повсюду. Но никто из них и представить не мог, что сегодня их веселье превратится в настоящий хаос. В это же время в дальнем углу комнаты, рядом с лестницей, ведущей в спальни, сидели двое странных новичков-гриффиндорцев. Никто не обращал на них внимания, ведь вечеринка затянула всех, а эти двое явно держались в тени. И только они знали, что скрывается за их спокойным поведением: это были Барти и Леона, принявшие оборотное зелье. Леона, оказавшаяся в теле высокого парня с веснушками и растрёпанными каштановыми волосами, сидела, опираясь на подлокотник кресла, и нервно постукивала пальцами по его спинке. Барти, напротив, выглядел совершенно довольным, хотя он находился в теле миловидной девушки с длинными золотистыми локонами. Он лениво жевал шоколадную лягушку, его губы растянулись в лукавой ухмылке. — Напоминаю, — тихо прошипела Леона, наклоняясь к нему, — если моя мать узнает о том, что мы здесь, она меня убьёт. А если к этому добавится то, что я в мужском теле и ношу форму Гриффиндора... — Да успокойся ты, — отмахнулся Барти, откинувшись на спинку кресла. — Твоя мать не узнает. Никто не узнает. Мы сделаем всё чисто, и нас никто не заподозрит. — Чисто, — недоверчиво повторила Леона, снова осматриваясь по сторонам. — Ты так говоришь, будто мы не собираемся устроить тут хаос с блестящими потолками. Барти ухмыльнулся ещё шире и, облизав пальцы после шоколада, бросил ей многозначительный взгляд. — Ты недооцениваешь меня, дорогая. Просто наслаждайся зрелищем. Тем временем к центральному столу подошёл Джеймс Поттер. Его внимание сразу привлёк снитч, который кто-то заботливо положил на середину стола, словно приглашая его взять. Поттер, будучи ловцом команды Гриффиндора, не мог устоять перед таким искушением. — Это что, новый снитч? — спросил он, оборачиваясь к Сириусу, который стоял неподалёку. — Не знаю, — пожал плечами Блэк, попивая сливочное пиво. — Может, кто-то из младшекурсников оставил. Джеймс пожал плечами и потянулся за снитчем. Как только его пальцы коснулись золотого шара, комната наполнилась оглушительным гулом. Всё началось с того, что книги на полках начали оживать: страницы хлопали, будто крылья птиц, и вскоре целая стая учебников взмыла в воздух. Кто-то закричал, когда одна из книг попыталась приземлиться ему на голову. Портреты на стенах вдруг начали громко разговаривать, перебивая друг друга. Один из них, изображающий пожилую ведьму в чёрной шляпе, возмущённо кричал: — Кто посмел нарушить мой покой?! — Тише, я пытаюсь спать! — проворчал другой портрет, где старый волшебник в зелёной мантии нервно поправлял свои очки. И тут всё стало ещё хуже: весь потолок окрасился в яркий фиолетовый цвет, который переливался блёстками. Эти блёстки начали осыпаться вниз, покрывая всё вокруг сверкающим слоем. Ученики начали кричать, кто-то пытался спрятаться за мебелью, но это было бесполезно. — Что здесь происходит?! — воскликнул Сириус, хватаясь за голову, когда блёстки осыпали его волосы. — Поттер, ты что-то наделал! — закричал кто-то из студентов. — Я?! — возмутился Джеймс, пытаясь стряхнуть блёстки с мантии. — Я вообще ничего не делал! В углу комнаты Леона тихо повернулась к Барти. — Что это за чары? — спросила она, подняв бровь. Барти лишь ухмыльнулся, потянувшись, словно это было самое обычное дело. — О, там столько всего намешано, что я и сам уже не помню. Но скажу одно: это шедевр. Леона покачала головой, чувствуя себя одновременно восхищённой и немного раздражённой. Пока в гостиной царил хаос, Барти и Леона аккуратно выскользнули из комнаты. — Ну что, признавай, было весело? — спросил Барти, его глаза горели от возбуждения. Леона тяжело вздохнула, но не смогла сдержать лёгкой улыбки. — Возможно. Но если нас раскроют, я свалю всю вину на тебя. Барти громко рассмеялся, закидывая руки за голову, и направился в сторону подземелий. — Считай это моим подарком гриффиндорцам, — бросил он через плечо. Леона закатила глаза, но на душе у неё было весело. Барти всегда умел превратить даже самый скучный день в настоящее приключение. Следующее утро в Большом Зале было особенно шумным и оживлённым. Завтрак проходил как обычно: студенты сидели за своими факультетскими столами, делились последними новостями, оживлённо обсуждали предстоящие уроки и планы на день. Но одно обстоятельство выделяло это утро среди других: факультет Гриффиндора буквально сиял. Барти и Леона сидели за столом Слизерина, где утро начиналось гораздо тише и размереннее. Барти склонился над тарелкой яичницы и куском тоста, но его плечи подрагивали от подавляемого смеха. Леона, напротив, сидела с почти невозмутимым выражением лица, хотя её губы изредка трогала хитрая ухмылка. Она осторожно оглядывалась по сторонам, наблюдая за последствиями их вчерашней шалости. Гриффиндорцы сидели за своим столом, и их внешний вид был, мягко говоря, необычным. Большинство студентов всё ещё блестели, словно новогодние украшения. Волосы и мантии у многих были усыпаны фиолетовыми блёстками, которые, судя по всему, не поддавались даже самым сильным очистительным заклинаниям. Даже их лица сияли – носы, лбы и щёки сверкали на свету, словно они только что побывали на каком-то празднике. — Барти, прекрати! — прошептала Леона, исподлобья глядя на друга. Барти едва сдерживал смех, крепко сжав губы и уткнувшись в тарелку. — Ты же понимаешь, что если я сейчас посмотрю на них ещё раз, я заржу так, что нас раскроют? — прошептал он в ответ, прикрывая рот рукой. — Именно поэтому отвернись, — прошипела Леона. Но Барти не мог устоять. Он снова бросил взгляд на стол Гриффиндора и буквально взвыл от смеха, когда заметил, что Джеймс Поттер безуспешно пытался избавиться от блёсток, которые облепили его волосы. Его знаменитые чёрные пряди теперь блестели, как у куклы, и он выглядел абсолютно нелепо. — Поттер, ты сам на себя посмотри! — громко выкрикнул кто-то из-за стола Слизерина, чем вызвал ещё больший взрыв смеха среди зелёных. Леона, не поднимая глаз, сделала вид, что полностью сосредоточена на своём тосте. — Не смотри на них, — прошептала она, тихо толкнув Барти локтем. — Сейчас все накроется, если ты начнёшь хохотать, как конь. — Слишком поздно, — выдохнул Барти, всё ещё смеясь. За столом Гриффиндора царила мрачная атмосфера. Джеймс сидел с недовольным видом, разглядывая свой завтрак. Его глаза время от времени поднимались на Сириуса, который, в отличие от остальных, выглядел удивительно спокойным и даже слегка развеселённым. — Ну же, Джимми, — подначивал его Сириус, держа в руках чашку чая. — Ты должен признать, это было красиво! — Красиво?! — возмутился Джеймс, указывая на свои волосы. — Я выгляжу, как рождественская звезда! — И сияешь так же ярко, — съязвил Сириус, ухмыляясь. Между тем гриффиндорцы продолжали пытаться привести себя в порядок. Лили Эванс злилась больше всех. Она сидела с каменным лицом, аккуратно поднося к губам ложку с кашей, но её лицо всё ещё было покрыто блёстками, которые отчаянно переливались в лучах утреннего солнца. — Лили, может, стоит попробовать ещё одно заклинание? — осторожно предложила Мэри Макдональд. — Я уже перепробовала всё, что могла, — холодно ответила Лили. — Эти чары были наложены кем-то с отменным чувством юмора. На этом столе никто не смеялся, зато за столом Слизерина веселье было в разгаре. Даже самые суровые и угрюмые ученики не могли сдержать смех, когда замечали блестящих гриффиндорцев. — Эй, Поттер, ты сегодня особенно сияешь, — прокричал кто-то. — Пожалуйста, не забудь зажечься к Рождеству, — добавил другой. Барти, казалось, наслаждался этим утром как никогда. Он сидел, скрестив руки на груди, и время от времени бросал весёлые взгляды на Леону. — Ты видела лицо Лили? — прошептал он ей, наклоняясь ближе. — Как думаешь, она использует на Поттере заклинание «Экспульсо», если он попробует заговорить с ней? Леона, сохраняя невозмутимый вид, тихо хмыкнула: — Вполне возможно. Надеюсь, в этот раз она попадёт. Когда завтрак подходил к концу, гриффиндорцы покидали Большой Зал под смех и шутки других факультетов. Барти не удержался и, как только они отошли от стола, шепнул Леоне: — Это был лучший день в моей жизни. — Ещё один такой день, — сухо заметила Леона, — и мы оба окажемся в Азкабане. Но даже она не смогла сдержать лёгкую улыбку, когда снова взглянула на Джеймса, который с трудом пытался отряхнуть свои блестящие волосы, явно не добившись успеха. У преподавательского стола царила совсем другая атмосфера, чем за факультетскими. Учителя, стараясь сохранять видимость профессионализма, украдкой переглядывались и едва сдерживали смех. Даже самые строгие из них не могли полностью скрыть лёгкие усмешки, глядя на фиолетовых и блестящих гриффиндорцев. — Это просто восхитительно, — пробормотала молодая преподаватель Нумерологии, мисс Эдвина Флетчер, наклоняясь ближе к профессору Слизнорту. — Гриффиндорцы буквально сияют! Думаю, это новый тренд. Слизнорт, который наслаждался своим утренним чаем, одобрительно кивнул, на его пухлом лице играла довольная улыбка. — Согласен, Эдвина. Это определённо добавляет немного... блеска нашему утру, — хмыкнул он, посматривая на фиолетовые мантии Джеймса Поттера и его друзей. Однако Минерва Макгонагал, сидевшая чуть дальше, выглядела куда менее весёлой. Её губы были плотно сжаты, а глаза метали молнии, пока она смотрела на свой факультет. — Это возмутительно! — наконец прервала она молчание, обратившись к коллегам. — Кто бы это ни был, он получит суровое наказание! Мисс Флетчер, которая казалась единственной, кто осмелился шутить на эту тему, улыбнулась ещё шире. — О, Минерва, не будьте такой строгой, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Я не помню, чтобы вы так возмущались, когда ваши гриффиндорцы разыграли Хаффлпафф в прошлом году. Или мне напомнить ту историю с живыми тыквами? Макгонагал напряглась, но предпочла проигнорировать этот комментарий. — Тогда это было другое, — холодно заметила она, строго сверля взглядом Эдвину. — Никто не заставлял хогвартцев ходить в блестках. — Ну, по-моему, это вполне идёт вашему факультету, — подмигнула мисс Флетчер, подливая себе кофе. Директор школы, Альбус Дамблдор, наблюдавший за происходящим с добродушной улыбкой, наконец-то вмешался. — Минерва, моя дорогая, не нужно принимать всё так близко к сердцу, — мягко сказал он, взмахнув рукой, как будто успокаивая её. — Это действительно впечатляющая работа. Чары были наложены очень искусно. Кто бы это ни сделал, обладает талантом и, возможно, даже чувством юмора. — Чувством юмора?! — возмущённо фыркнула Макгонагал, повернувшись к директору. — Альбус, это недопустимо! Гриффиндор... мой факультет! Они... — она замялась, не находя слов, чтобы выразить своё негодование. — Да-да, я прекрасно понимаю, Минерва, — добродушно продолжил Дамблдор, улыбаясь уголками глаз. — Но, может быть, стоит иногда позволять ученикам немного веселиться? Минерва одарила его строгим взглядом, но смирилась и только тихо буркнула что-то себе под нос. Тем временем преподаватель ЗОТИ, профессор Марлоу, который до этого молча наблюдал за происходящим, хохотнул: — Думаю, этому талантливому шутнику стоило бы дать несколько дополнительных занятий по Заклинаниям. Их работа... как бы это сказать... примечательна! Макгонагал смерила его таким взглядом, что он тут же сделал вид, что снова углубился в тарелку с овсянкой. — Хорошо, — резко проговорила Минерва, сложив руки на груди. — Как только мы выясним, кто это сделал, я лично прослежу, чтобы этот ученик получил самое строгое наказание. Дамблдор, однако, только поджал губы, с трудом скрывая улыбку. — Ну что ж, будем надеяться, что виновник не останется в тени слишком долго, — сказал он, поднимая бокал с тыквенным соком. — А пока давайте наслаждаться этим чудесным утром. Учителя тихо переглянулись, снова сдерживая смех. Гриффиндорцы, тем временем, продолжали красоваться в своих сверкающих мантиях, не догадываясь, что их вид вызвал столь оживлённое обсуждение даже за преподавательским столом.

***

На уроке Нумерологии, который проводился в просторной аудитории с массивными дубовыми партами, царила атмосфера напряжённой сдержанности, разбавленной лишь едва слышимыми смешками и перешёптыванием. Лишь одна причина нарушала обычно строгий и сосредоточенный настрой — гриффиндорцы, сияющие, словно новогодние украшения, с остатками фиолетового блеска на мантиях и волосах. Леона сидела рядом с Барти, слегка опершись на локоть и стараясь не смотреть в сторону преподавателя, мисс Эдвины Флетчер. Молодая, но строгая преподавательница делала всё возможное, чтобы удержать серьёзное выражение лица, и, чтобы не расхохотаться, практически не поднимала взгляда от своего учебника. Барти лениво чертил что-то на углу пергамента, иногда искоса посматривая на гриффиндорцев с выражением явного удовольствия. В его глазах плясал задор, а губы были плотно сжаты, чтобы не разразиться громким смехом прямо на уроке. — Она даже не смотрит на них, — шепнул он Леоне, слегка наклоняясь к ней. — Я на её месте делала бы то же самое, — ответила Леона сухо, но в уголках её губ мелькнула крохотная усмешка. Позади Леоны сидели Лили Эванс и её подруга Марлин Маккиннон. Лили, казалось, была на грани нервного срыва. Её лицо было чуть красноватым, словно она боролась с желанием встать и устроить скандал, а её волосы, обычно тщательно уложенные, сейчас слегка растрёпаны. Остатки фиолетового блеска поблескивали в рыжих прядях, что добавляло ситуации ироничности. — Это просто... кошмар, — шипела Лили, скрестив руки на груди и сверля преподавателя взглядом. Казалось, она обвиняла мисс Флетчер в том, что та допустила этот "позор". Рядом с ней сидела Марлин Маккиннон, совершенно не разделявшая негодование подруги. Марлин, с её короткими светлыми волосами, всегда слегка взъерошенными, и ярко-голубыми глазами, буквально сияла от смеха. Она явно находила происходящее до невозможности забавным. — О, Лили, ну перестань, — проговорила она, едва сдерживая смех. — Посмотри на это с другой стороны. Фиолетовый тебе идёт, а блёстки... блёстки просто подчёркивают твой блондинистый характер. — Я рыжая, Марлин! — прошипела Лили, её лицо стало ещё краснее. — Рыжая, блондинистая — какая разница? Ты всё равно сверкаешь, — продолжила Марлин, не обращая внимания на недовольство подруги. Она наклонилась чуть ближе к Лили, и в её глазах мелькнул озорной огонёк. — Слушай, может, оставить так? Леона, сидящая впереди, невольно уловила их разговор. Она даже слегка повернула голову, чтобы мельком взглянуть на них через плечо. В отличие от Эванс, у Марлин было такое выражение лица, словно весь этот розыгрыш был самым забавным, что она когда-либо видела. Леона вернулась к своему пергаменту, делая вид, что что-то пишет, но её губы слегка дрогнули в насмешливой улыбке. Она не могла не отметить, что Марлин, несмотря на её дерзкий характер и манеру всегда выделяться, обладала какой-то магической способностью притягивать внимание. Иногда Леона ловила себя на мысли, что они могли бы поладить. Марлин, с её напористостью и умением шутить, была тем человеком, который не боялся чужого мнения, даже если это мнение исходило от строгой преподавательницы или от её рыжеволосой подруги. Но затем Леона быстро отгоняла эти мысли. Она — Леона Эйвери, наследница одного из самых влиятельных чистокровных домов. Дружба с гриффиндоркой? Это было бы немыслимо. Мать устроила бы такой скандал, что Леона бы вспоминала его до конца жизни. Даже отец, несмотря на его снисходительное отношение, не одобрил бы такой шаг. — Что-то интересное? — вырвал Леону из раздумий голос Барти. Он поднял на неё взгляд, прищурив глаза, словно пытался понять, о чём она думает. — Ничего, — ответила Леона сухо, переводя взгляд на преподавательницу, которая всё ещё усиленно делала вид, что гриффиндорцы не существуют. Барти усмехнулся, но не стал расспрашивать дальше. Вместо этого он снова склонился над своим пергаментом, вычерчивая на нём какие-то загадочные символы. Леона украдкой посмотрела через плечо на Лили и Марлин. Последняя, продолжая шутить, теперь вытирала слёзы от смеха, тогда как Лили, с выражением максимального презрения, что-то бормотала себе под нос. Да, Марлин, безусловно, была яркой личностью. Но Леона знала, что её холодная маска не должна давать трещин, особенно перед гриффиндорцами. Леона поспешно шагала по широкому коридору замка, ощущая, как её каблуки гулко стучат по каменному полу. Она опаздывала на следующий урок, и это раздражало её больше, чем она была готова признать. Вся ситуация напоминала ей о матери, которая не терпела ни малейшей неорганизованности и часто читала лекции о том, что девушки из рода Эйвери всегда должны быть пунктуальны и идеальны. "Не хватало ещё опоздать на урок", — думала Леона, убыстряя шаг. Коридор был полупустым, если не считать нескольких младших учеников, которые поспешно перебегали из одной двери в другую. Леона уже почти добралась до поворота, как внезапно врезалась в кого-то. Столкновение было настолько неожиданным, что её книги и пергаменты, которые она держала в руках, с громким шлепком упали на пол. — Эй! — резко произнесла Леона, поднимая взгляд. Её серые глаза тут же встретились с карими глазами Джеймса Поттера. Он стоял перед ней в форме гриффиндорской команды по квиддичу, его взлохмаченные волосы ещё сильнее подчёркивали его небрежный вид. В одной руке он держал метлу, а другой — как будто по привычке — беспечно теребил карман мантии. — Эйвери, — лениво протянул Поттер, едва сдерживая усмешку. — Ты всегда так торопишься, что не смотришь, куда идёшь? Или это только сегодня такой особенный день? Леона выпрямилась, гордо подняв голову. Она не привыкла оправдываться перед Поттером или перед кем-либо ещё. — Может, это ты не смотришь, куда идёшь, Поттер, — парировала она, её голос звучал ровно, но в нём чувствовалась скрытая острота. Джеймс наклонился, чтобы поднять один из пергаментов, и с какой-то излишней грацией протянул его Леоне. — Ты права, — сказал он, но в его голосе явно слышалась насмешка. — В следующий раз буду смотреть вперёд, чтобы не столкнуться с тобой. Леона забрала пергамент из его рук с явным раздражением. Она скрестила руки на груди, глядя на Джеймса так, будто он был виноват во всех её сегодняшних проблемах. — Может, вместо того, чтобы стоять здесь и давать ненужные комментарии, ты займёшься своим квиддичем? Или у тебя сегодня выходной? Поттер, казалось, вовсе не обиделся. Наоборот, он ухмыльнулся ещё шире. — Какой ты сегодня язвительный змей, — произнёс он, слегка наклоняя голову. — Но, между прочим, у меня тренировка. Не всем же можно весь день прохлаждаться, как тебе. — Прохлаждаться? — Леона возмущённо вскинула брови. — Ты вообще знаешь, что я делаю? Или, как всегда, решил, что весь мир крутится вокруг тебя и твоих глупых шуточек? — Я? Думаю, что мир крутится вокруг меня? — переспросил Джеймс, делая вид, будто он шокирован её словами. — О нет, Эйвери, это ты ошибаешься. Хотя, если подумать... Он сделал паузу, задумчиво глядя на неё, и тут же добавил с новой насмешкой: — Это ведь не ты вечно бегаешь, чтобы Крауч тебя подхватил и унёс куда-нибудь, как мешок с картошкой? Леона почувствовала, как внутри всё вспыхнуло от злости. Она сжала кулаки, но постаралась сохранить хладнокровие. — Это тебя не должно волновать, кто меня носит или куда я иду, Поттер. — Ох, поверь, это меня никогда не волновало и не будет волновать, — сказал Джеймс, усмехнувшись. И всё же в его тоне было что-то... странное. Леона не могла уловить, что именно. Возможно, это был оттенок раздражения или скрытая насмешка, которая больше походила на защиту, чем на нападение. — Отлично, — ответила Леона, скрестив руки на груди. — Тогда забудь, что ты меня вообще встретил. Она повернулась, чтобы уйти, но Джеймс остановил её на мгновение, подняв руку. — Эйвери, — сказал он, уже более спокойно. — Постарайся в следующий раз не сбивать людей с ног. Даже если ты в своём змеиным стиле этого не замечаешь. Леона не удостоила его ответом, лишь гордо вскинула голову и продолжила идти по коридору, как ни в чём не бывало. Но внутри она кипела. "Джеймс Поттер, ты самый раздражающий человек в этом замке," — думала она, сжимая книги в руках. Сзади раздался звук шагов. Джеймс ушёл в противоположную сторону, направляясь на тренировку. Но почему-то Леона всё ещё чувствовала на себе его пристальный взгляд, словно он не мог оставить её в покое.