Маски и зеркала

Утро следующего дня в Хогвартсе было спокойным и прохладным. Лучи осеннего солнца пробивались сквозь высокие окна, заливая каменные коридоры мягким светом. Леона Эйвери, одетая в безупречно сидящую форму Слизерина, прогуливалась по одному из коридоров, наслаждаясь редкими моментами тишины и уединения. Барти был занят на своей отработке, поэтому у неё выдался день для своих мыслей и размышлений. Леона, как обычно, шла с прямой осанкой, слегка касаясь пальцами перил лестницы, когда её внимание привлекла любопытная сцена впереди. В центре коридора, на фоне высоких сводов и старинных портретов, стоял Джеймс Поттер. Его всегда растрёпанные волосы казались ещё более взлохмаченными, чем обычно, а в руках он держал небольшой букет, очевидно, собранный с помощью магии. Перед ним стояла Лили Эванс, рыжеволосая студентка Гриффиндора. Её зелёные глаза смотрели на Джеймса с явным раздражением, а её руки были скрещены на груди. Леона замедлила шаги, не желая вмешиваться, но и не могла удержаться от того, чтобы не понаблюдать. — Лили, ну давай же! — голос Поттера звучал неожиданно мягко, даже чуть заискивающе. — Я просто хотел сделать тебе приятное. Эти цветы — они для тебя, я сам выбрал! Лили фыркнула, её лицо выражало полное отсутствие интереса. — Джеймс, ты действительно думаешь, что пара цветов изменит то, что ты — абсолютный идиот? — сказала она резко, развернулась на каблуках и ушла, не оборачиваясь. Джеймс остался стоять с букетом в руках, выглядя одновременно растерянным и смущённым. Леона, наблюдавшая за этим с некоторой долей удовольствия, не могла не усмехнуться. Её тонкие губы слегка изогнулись, но она быстро взяла себя в руки, стараясь сохранить своё обычное холодное выражение лица. Она решила просто пройти мимо, не вступая в разговор. Но Джеймс заметил её. В следующую секунду он резко повернулся, и его взгляд остановился на Леоне. Его лицо вспыхнуло раздражением. — Это ты! — воскликнул он, указывая на неё пальцем, как будто только что разгадал какую-то невероятную загадку. Леона приподняла бровь, её серо-голубые глаза блеснули холодным любопытством. — Прошу прощения? — сказала она спокойным, почти ленивым голосом, останавливаясь и оборачиваясь к Поттеру. — Ты меня сглазила, — заявил он, сжимая букет в руке. — Только что ты прошла мимо, и всё пошло наперекосяк! Это из-за тебя Лили на меня так посмотрела! Леона несколько секунд молча смотрела на него, обдумывая услышанное. Затем её губы тронула лёгкая усмешка, но в её взгляде сквозило ледяное презрение. — Поттер, — начала она с издёвкой, её голос был спокойным, но в нём звучали стальные нотки, — мне кажется, у тебя что-то не в порядке с головой. Ты действительно думаешь, что кто-то вроде меня будет тратить своё время на то, чтобы сглазить тебя? Джеймс шагнул ближе, не обращая внимания на её сарказм. — Я знаю, что это была ты, Эйвери. Ты ведьма, слизеринка, ты могла легко что-то прошептать или проклясть меня! Леона тихо рассмеялась, её смех был как мягкий шелест листьев — короткий, но отчётливо насмешливый. — Поттер, если бы я действительно захотела тебя проклясть, ты бы не стоял сейчас здесь с этим жалким букетом. Ты бы уже лежал где-нибудь в больничном крыле, пытаясь понять, сколько у тебя рук или ног. Джеймс на мгновение замолчал, ошеломлённый её словами, но быстро взял себя в руки. — Очень смешно, Эйвери, — пробормотал он, бросив на неё раздражённый взгляд. Леона чуть приподняла подбородок, её голос стал ещё холоднее. — Знаешь, Поттер, если ты так отчаянно пытаешься завоевать внимание Эванс, может, попробуй не быть таким самодовольным? А если ты ищешь виноватых в своих неудачах, советую посмотреть в зеркало. Её слова прозвучали как удар, чёткий и резкий. Джеймс застыл, явно не ожидая такого ответа. Она повернулась, намереваясь продолжить прогулку, но на прощание добавила, даже не оборачиваясь: — И да, на твоём месте я бы всё же отправилась в больничное крыло. Вдруг там смогут помочь твоей голове. Леона элегантно зашагала дальше по коридору, оставив Поттера стоять на месте, сжимая теперь уже помятый букет. В её походке была лёгкость и уверенность, словно это была не случайная встреча, а тщательно спланированная сцена, из которой она вышла победительницей.

***

Вечер в Гриффиндорской гостиной был привычно шумным. Огромный камин потрескивал, заливая комнату мягким золотистым светом. Студенты сидели в креслах и на диванах, кто-то делал домашнюю работу, кто-то играл в шахматы, а кто-то просто болтал, наслаждаясь уютом и теплом. Джеймс Поттер сидел в своём любимом кресле у камина, устремив взгляд на языки пламени. Его обычно задорное выражение лица сменилось задумчивостью. Очки чуть сползли на нос, но он даже не замечал этого. Рядом, на диване, развалился Сириус Блэк. Он с привычной лёгкостью флиртовал с симпатичной студенткой, чьё лицо было раскрасневшимся от внимания популярного старшекурсника. Она смеялась над каждой его шуткой, а он играл с прядью её волос, излучая абсолютное самодовольство. Но настроение Джеймса было совсем другим. Он ещё раз взглянул на пламя, словно ища в его пляшущих огоньках ответы на свои мысли, а затем резко выпрямился. — Сириус, — начал он, немного хрипло, — мне нужно поговорить. Сириус мгновенно уловил изменение в голосе друга. Он поднял глаза и взглянул на Джеймса, его лёгкая улыбка слегка угасла. — Эй, красотка, — обратился он к девочке с мягким, но непререкаемым тоном. — Нам нужно поболтать, так что давай в другой раз? Она немного удивилась, но послушно поднялась, бросив на Джеймса настороженный взгляд. — Ладно, Сириус, до встречи, — сказала она, слегка обиженно, и ушла к подругам, сидевшим неподалёку. Когда они остались наедине, Сириус развалился на диване, закинув ногу на ногу, и уставился на друга с лёгким любопытством. — Ну, валяй, о чём речь? Джеймс подался вперёд, опираясь локтями на колени. Несколько секунд он молчал, прежде чем заговорить. — Я больше не могу, — выдохнул он, не поднимая глаз. — Лили… она постоянно отвергает меня. Каждый раз. Сириус поднял бровь, но не перебивал. — Она называет меня идиотом, — продолжал Джеймс, голос звучал тихо, почти сломленно. — И я устал слышать это снова и снова. Я просто хочу, чтобы она увидела… чтобы она поняла, что я… — Что ты что? — перебил Сириус, его тон был мягким, но серьёзным. Джеймс наконец поднял взгляд, и в его глазах читалась боль и разочарование. — Я просто хочу, чтобы она заметила меня. Чтобы она перестала видеть во мне какого-то… шута. Сириус усмехнулся, но без привычного сарказма. Он сел ровнее, его взгляд стал сосредоточенным, почти задумчивым. — Джеймс, скажи мне честно, — начал он, его голос звучал неожиданно серьёзно. — Ты действительно любишь Лили? Или тебе просто нравится идея завоевать её, потому что она — единственная девушка, которая не влюблена в тебя по уши? Слова Сириуса ударили Джеймса, как раскат грома. Он напрягся, его руки сжались в кулаки, а взгляд стал растерянным. — О чём ты вообще говоришь? — резко ответил он. — Конечно, я люблю её! Сириус кивнул, но его глаза оставались насторожёнными. — Правда? — спросил он, пристально глядя на друга. — Ты уверен, что это не просто твоя гордость, а, Джеймс? Ты ведь привык быть центром внимания. Все девчонки на твоей стороне, кроме одной. И, возможно, именно это тебя и бесит. Джеймс нахмурился, его дыхание стало тяжелее. Он не знал, что сказать. Эти слова задели его, но он не мог их отвергнуть сразу. Он начал размышлять, прокручивать всё в голове. — Сириус, ты ведь знаешь, что я всегда любил её, — сказал он тише, почти умоляюще. — Я не могу просто взять и перестать это чувствовать. Сириус вздохнул и слегка покачал головой. — Я знаю, ты влюблён в Лили уже несколько лет, — признал он. — Но, Джеймс, любовь — это не только погоня. Ты когда-нибудь спрашивал себя, что ты действительно чувствуешь? Тебя больше цепляет её отказ или она сама, её личность? Джеймс замолчал. Он никогда не думал об этом в таком ключе. Он вспоминал каждый раз, когда Лили говорила ему "нет", когда её зелёные глаза сверкали раздражением, когда она отворачивалась от него. Ему нравилось видеть её огонь, её упрямство, её силу. Но любил ли он её по-настоящему? Или он просто хотел её заполучить, чтобы доказать что-то самому себе? Сириус наблюдал за его реакцией, но на этот раз не добавлял ничего. Он понимал, что дал другу важную пищу для размышлений, и теперь всё зависело от самого Джеймса. — Знаешь, что, приятель? — наконец сказал Блэк, поднимаясь с дивана и похлопывая Джеймса по плечу. — Ты сам разберёшься в своих чувствах. Но вот тебе совет: если ты действительно её любишь, перестань пытаться "завоевать" её. Она не приз, Джеймс. Она человек. С этими словами Сириус направился к лестнице в спальню, оставив Джеймса одного. Тот продолжал сидеть у камина, устремив взгляд на огонь, но теперь его мысли были гораздо глубже, чем прежде. Внезапно в гостиную вошёл Люпин. Его обычно спокойное и собранное лицо выражало явную усталость. Он тяжело вздохнул и буквально рухнул на диван рядом с камином, при этом опустив голову на спинку и прикрыв глаза. — Что с тобой случилось, Римус? — спросил Джеймс с усмешкой, посмотрев на друга. — Ты выглядишь так, будто целый день таскал Грозный дуб на плечах. Люпин слегка приоткрыл один глаз, хмыкнул, но не стал подниматься. — Слизнорт, будь он неладен, попросил меня и Леону Эйвери подготовить к следующему занятию несколько сложных зелий. Ну, знаешь, он же у нас любит всё делать "для лучшего обучения". Вот мы и возились с этими зельями почти весь день. Джеймс моментально нахмурился, его усмешка сменилась раздражённым выражением. — Эйвери? — протянул он с явным недовольством в голосе. — Конечно же, опять эта Эйвери. Она, кажется, всюду успевает, как та самая скверная кошка, которая всё время путается под ногами. Римус лишь устало закатил глаза, не желая ввязываться в этот спор. Однако прежде чем он успел что-либо ответить, с лестницы, ведущей в спальни, раздались шаги. Блэк спустился обратно в гостиную, держа в руках бутылки сливочного пива. Он лениво подошёл к своим друзьям, легко усмехаясь, и протянул напитки Джеймсу и Римусу. — Вам обоим явно не помешает расслабиться, — заметил он, опускаясь на диван рядом с Люпином. — Спасибо, — отозвался Римус, делая глоток и слегка оживляясь. Джеймс тоже взял бутылку, но всё ещё оставался нахмуренным. Он уставился на Сириуса, покачав головой. — Сириус, ты вообще представляешь, как эта Эйвери бесит? Она такая надменная, высокомерная и смотрит на всех, будто они грязь под её ногтями. Блэк приподнял бровь и усмехнулся. — Ты так бурно реагируешь на неё, что я уже начинаю подозревать, что она тебе нравится, Джеймс. — Что? — Джеймс чуть не поперхнулся пивом. — Ты издеваешься? Она раздражает меня, а не нравится. Сириус закатил глаза, откинувшись на спинку дивана. — Знаешь, Джеймс, ты удивительно слеп, когда дело касается людей. Леона — не такая плохая, как ты пытаешься её выставить. — Что ты имеешь в виду? — с вызовом спросил Поттер. Сириус взглянул на него, его выражение стало более серьёзным. — Я знаю Леону с детства. Мы часто пересекались на этих скучных приёмах и мероприятиях для чистокровных семей. Она всегда была умной, остроумной и с характером. Да, она может быть резкой, но это не делает её плохим человеком. Джеймс фыркнул, качая головой. — Ты серьёзно хочешь, чтобы я поверил, что эта высокомерная змейка когда-то была приятной? Сириус усмехнулся, но уже без сарказма. — Проблема в том, что ты видишь только то, что хочешь видеть. Она сильная, независимая и знает себе цену. Да, она не сюсюкается с тобой, как другие девчонки, но это не значит, что она плохая. Джеймс помолчал, разглядывая своё пиво, затем всё-таки отозвался: — Ну, может, она с тобой была другой. Но ко мне она относится, как к… как к ничтожеству! Сириус рассмеялся, откинув голову назад. — А ты, наверное, думаешь, что она должна тебя обожать, да? Как и все остальные? Поттер хотел что-то возразить, но замолчал, задумавшись. Римус, который всё это время тихо слушал разговор, наконец вмешался. — Может, Сириус и прав, Джеймс. Иногда ты слишком быстро судишь о людях. Поттер нахмурился, но ничего не ответил. Он снова перевёл взгляд на огонь, его мысли метались между словами друзей и его собственными ощущениями. Сириус хлопнул его по плечу, вставая. — Ладно, думай, сколько хочешь, но попробуй для разнообразия смотреть на людей немного шире. А я пойду за ещё одной бутылкой. Римус потянулся на диване, всё ещё чувствуя усталость от долгой работы над зельями. Он сделал ещё глоток сливочного пива и облокотился на подлокотник, задумчиво глядя на Джеймса, который продолжал хмуриться после слов Сириуса. — Знаешь, Джеймс, — спокойно начал Люпин, ломая паузу, — ты сильно заблуждаешься насчёт Леоны. — Да ну? — Поттер резко поднял голову, его брови взлетели вверх. — А с чего вдруг ты решил вступиться за неё? Она же Слизеринка. — Слизеринка, да. Но не всё так просто, — сказал Римус, чуть улыбнувшись краем губ, словно вспоминая что-то. — Она сегодня действительно много помогла мне. Джеймс прищурился, явственно не понимая, о чём говорит его друг. — Помогла? Эйвери? Ты точно не устал настолько, что тебе всё привиделось? Люпин только закатил глаза, его голос приобрёл мягкую, но слегка раздражённую нотку. — Нет, Джеймс, мне не привиделось. Она помогла мне, и это был факт, а не плод моего воображения. — А подробнее? — Поттер подался вперёд, с явным скепсисом сверля друга взглядом. — Что-то я плохо представляю, как эта высокомерная аристократка делает хоть что-то для кого-то. Люпин медленно поставил пустую бутылку на столик перед камином и начал объяснять: — Всё было так: профессор Слизнорт попросил нас приготовить несколько сложных зелий для урока. Одно из них — это та самая Оборотная настойка, которая занимает несколько часов работы. Мы разделили обязанности, и я подумал, что каждый сделает свою половину, а дальше просто уйдём. — Ну? — поторопил его Джеймс, скрестив руки на груди. — Леона быстро справилась со своей частью, — продолжил Люпин. — Но вместо того чтобы уйти, она заметила, что я устал и мне осталось много работы. Она даже не спросила, просто встала рядом и начала помогать мне. Джеймс замер, уставившись на Римуса, словно тот сказал что-то невероятное. — Ты шутишь, да? Она? Добровольно помогает тебе? — Абсолютно серьёзно, — отозвался Римус, глядя на друга с лёгкой усмешкой. — И знаешь, она сделала это без всякого пренебрежения или какого-то сарказма. Просто спокойно помогала, пока мы не закончили. Поттер выпрямился в кресле, ошарашенный услышанным. Его лицо выражало чистое недоумение. — Может, она что-то задумала? Ты же понимаешь, она Слизеринка, у них всегда есть скрытые мотивы. Люпин вздохнул, устало потёр переносицу и медленно покачал головой. — Джеймс, ты не можешь судить о людях только по их факультету. Это... это слишком узколобо, понимаешь? Поттер прищурился, явно недовольный таким замечанием. — Ну ладно, допустим, она не обижала тебя. Но ты не находишь это странным? Леона никогда не была... ну, знаешь, милой. Римус усмехнулся. — Она и не должна быть милой. Она просто человек, который иногда может поступить правильно. Не все Слизеринцы злые, Джеймс. Точно так же, как не все Гриффиндорцы всегда делают всё правильно. Джеймс замолчал, переваривая услышанное. Его взгляд метался от камина к Люпину и обратно. — Ладно, — наконец сказал он, подняв руки в примирительном жесте. — Допустим, она не такая уж и плохая. Но я всё равно ей не доверяю. Римус лишь пожал плечами, не собираясь дальше спорить. Он знал, что менять мнение Джеймса — задача не из лёгких, и, возможно, потребуется время, чтобы его друг смог взглянуть на вещи под другим углом. В этот момент Сириус вернулся в гостиную с новой бутылкой сливочного пива. Услышав последние слова Джеймса, он хмыкнул, поставил бутылку на стол и сел рядом с Люпином. — И снова мы об одном и том же? — спросил он, лениво потянувшись. — Джеймс, ты сам себя иногда загоняешь в угол. — Я просто не понимаю её, — буркнул Поттер, откинувшись на спинку кресла. — А те, кого я не понимаю, меня раздражают. Сириус только закатил глаза. — Тогда, может, стоит попробовать понять её? Джеймс не ответил, но его задумчивый взгляд всё ещё горел недоверием и, возможно, лёгким интересом. Блэк устало откинулся на спинку дивана, сцепив руки за головой. В его тёмных глазах мелькнуло странное выражение – смесь задумчивости и лёгкой грусти, что было совсем не похоже на его обычно жизнерадостное и дерзкое поведение. Он сделал ещё один глоток сливочного пива, потом вздохнул и тихо сказал: — У неё в жизни не всё так радужно, как тебе кажется. Поттер, который уже собирался возразить, удивлённо приподнял бровь. — Это ещё почему ты так решил? Сириус на мгновение замолчал, словно подбирая слова, а затем, отбросив ленивую позу, чуть подался вперёд и положил бутылку на столик перед собой. — Потому что я видел, как её мать с ней обращается, — тихо сказал он. Эти слова заставили замереть и Джеймса, и Римуса, который уже, казалось, начинал клевать носом от усталости. Теперь оба смотрели на Сириуса с удивлением. — Что ты имеешь в виду? — спросил Люпин, слегка нахмурившись. Блэк провёл рукой по своим непослушным волосам, явно не слишком желая вспоминать то, о чём собирался рассказать. — На этих мероприятиях чистокровных семей, куда меня тащили родители, — начал он с лёгким раздражением в голосе, — я часто видел её семью. Август Эйвери, конечно, всегда гордился своей дочерью, как и полагается «идеальному» отцу. Но её мать... Мэриан. Она её ненавидит. Джеймс недоверчиво хмыкнул. — Откуда ты знаешь? Сириус бросил на него тяжёлый взгляд. — Потому что это было слишком заметно. Она старалась это скрыть, конечно, чтобы не бросать тень на репутацию семьи. Но я видел, как она смотрела на Леону, как сжимала зубы, когда кто-то хвалил её дочь. Я даже пару раз замечал, как она шёпотом что-то говорила Леоне, отчего та бледнела и отворачивалась. Люпин молчал, нахмурив лоб. Поттер, в свою очередь, скрестил руки на груди, всё ещё не до конца веря услышанному. — Но почему? — спросил Римус, тихо и с явным беспокойством. Сириус пожал плечами, взгляд его был устремлён куда-то вдаль. — Не знаю. Может, она завидует своей дочери. Может, не хотела её, но пришлось рожать ради укрепления статуса семьи. Кто знает, что там творится в их доме. Но я точно знаю одно: Леона выросла не в такой уж счастливой обстановке. — И это ты к чему всё говоришь? — буркнул Джеймс, чувствуя странное напряжение. Блэк устало вздохнул и поднял на друга серьёзный взгляд. — К тому, что ты слишком легко навешиваешь ярлыки. Ты думаешь, что она злая и высокомерная только потому, что она на Слизерине и что у неё всё «идеально». Но у неё, скорее всего, нет той семьи, которую ты привык считать нормальной. Наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в камине. Джеймс задумчиво потёр подбородок, но всё же не хотел полностью соглашаться с другом. — Ну ладно, может, я действительно слишком резко о ней думаю, — наконец сказал он, немного смягчившись. — Но она всё равно постоянно ведёт себя так, будто все остальные ей не ровня. Сириус фыркнул и встал, потянувшись. — Может, потому что ей приходится держать маску, чтобы не показать слабость. И может, стоит перестать пытаться понять, почему она такая, а просто принять это как факт. Не каждый хочет, чтобы его жалели, Джеймс. Джеймс поморщился, словно эти слова задели его, но ничего не ответил. Вместо этого он отвёл взгляд в сторону, снова уставившись на огонь. Сириус, видя, что разговор зашёл в тупик, хлопнул друга по плечу и с усмешкой добавил: — Но, знаешь что? Хватит уже обсуждать девчонок. Давайте лучше подумаем, какую шалость устроить на этой неделе. — Вот это я понимаю! — оживился Джеймс, моментально забывая о своей задумчивости. — У меня есть пара идей... Люпин устало покачал головой, понимая, что сопротивляться бесполезно, но в глубине души он был рад, что напряжение немного спало. Сириус вернул разговор в привычное русло, и это было именно то, что им сейчас всем было нужно.

***

Леона медленно поднялась по тёмной каменной лестнице, ведущей к спальням Слизерина. Коридоры уже опустели, свет факелов отбрасывал длинные мерцающие тени на зелёные стены. День выдался изнурительным — зелья для Слизнорта оказались куда сложнее, чем предполагалось, а длительная концентрация и необходимость работать в паре добавляли нагрузки. Леона чувствовала себя опустошённой, но при этом удивительно спокойной. Она толкнула тяжёлую дверь своей спальни и оказалась в тёплом полумраке комнаты. Зеленоватое свечение от ламп, декорированных под змеиную чешую, мягко освещало пространство. Остальные девушки из её комнаты уже спали, и она аккуратно прикрыла за собой дверь, стараясь не издавать лишнего шума. Леона подошла к своему столу, на котором аккуратно лежали книги и пергаменты, оставленные ею утром. Она сняла с плеч мантию и небрежно бросила её на спинку стула, даже не пытаясь складывать её как следует. Потом стянула чёрные ботинки, которые за день успели натереть ноги, и с облегчением встала босиком на мягкий ковёр. Её взгляд невольно упал на зеркало у стены. Слегка растрёпанные дымчатые волосы обрамляли уставшее, но всё ещё красивое лицо с голубыми глазами, которые в свете ламп казались почти серебристыми. Она подошла ближе и машинально пригладила волосы, убирая их за уши, чтобы оценить синяки под глазами. "Что ж, не самая лучшая версия меня," — подумала девушка, криво усмехнувшись. Её мысли снова вернулись к сегодняшнему дню. Сначала Леона сомневалась, стоит ли вообще помогать Римусу. Он явно старался делать всё сам, чтобы не обременять её, но выглядел настолько измотанным, что даже ей стало его жаль. Римус Люпин был удивительно добрым человеком, особенно для гриффиндорца, и Леона понимала, что её мать, узнай она о таком общении, просто пришла бы в ярость. "Если бы она узнала, что я весь день провела с полукровкой, — подумала Леона, отбрасывая с лица прядь волос, — она бы убила меня на месте." Мать не раз подчёркивала, что общение с «нечистокровными» — позор для их семьи. Даже отец, несмотря на свою безграничную любовь к дочери, не стал бы терпеть подобного. Его принципы как Пожирателя Смерти и преданность идеалам чистокровного общества не позволили бы ему просто закрыть глаза на это. Но сейчас Леону это волновало меньше всего. Её мать могла говорить что угодно, но она сама была хозяйкой своей жизни. И, что удивительно, Римус оказался тем, с кем ей действительно было приятно проводить время. Он не задавал лишних вопросов, не давил, не строил из себя героя, как это любил делать Поттер. Он просто был самим собой — спокойным, умным и невероятно терпеливым. Леона вспомнила, как он улыбнулся ей, когда она стала помогать ему с зельями. У него была искренняя улыбка, почти обескураживающая в своей простоте. Она заметила, как светились его карие глаза в тот момент, и на мгновение почувствовала, что этот парень действительно заслуживает уважения. С этими мыслями Леона устало махнула рукой, как бы отгоняя всё лишнее, и направилась к кровати. Она скинула оставшуюся одежду, оставшись в лёгкой сорочке, и нырнула под мягкое изумрудное одеяло. Холодные простыни сначала обожгли кожу, но через минуту стали приятными и согревающими. Она закрыла глаза, позволяя усталости взять верх. Перед её внутренним взором мелькали образы сегодняшнего дня — аккуратные котлы с пузырящимися зельями, усталое, но благодарное лицо Люпина, его голос, тихо рассказывающий что-то о правилах смешивания ингредиентов. "Может, он и гриффиндорец, но... он не такой уж плохой," — подумала она перед тем, как провалиться в сон. Тишина спальни, едва нарушаемая шорохом её дыхания, наполнила комнату. За окном медленно колыхались чёрные воды озера, отражая лунный свет, а в голове Леоны царил странный покой.