Маски и зеркала

Леона Эйвери была студенткой факультета Слизерин в Хогвартсе. Она выделялась среди сверстников не только своей необыкновенной внешностью, но и умом, грацией и врожденным аристократизмом. Казалось, что она идеально вписывается в идеалы чистокровных волшебников. Высокая и стройная, с дымчатыми волосами, которые переливались на свету оттенками серебра, и глубокими голубыми глазами, Леона привлекала к себе внимание. Ее тонкие черты лица, высокая осанка и чуть презрительная полуулыбка подчеркивали принадлежность к старинному роду Эйвери. Ее отец, Август Эйвери, был уважаемым магом в кругах чистокровных семей. Несмотря на то, что он был Пожирателем смерти, для Леоны он оставался любящим отцом. Она была его маленькой принцессой, и он всячески показывал свою любовь: дорогие подарки, долгие беседы у камина, прогулки в саду их фамильного поместья. Август считал Леону своей гордостью, часто подчеркивая, что она унаследовала лучшие черты рода Эйвери. Однако с матерью, Мэриан Эйвери, отношения у Леоны были совсем другими. Мэриан отличалась холодностью и строгим нравом. Она, казалось, не выносила присутствия своей дочери, придираясь к каждому ее поступку. Любая, даже самая незначительная оплошность Леоны, будь то невежливый тон или не идеально выполненное домашнее задание, могла обернуться пощечиной. Девушка рано поняла, что бесполезно пытаться угодить матери, и научилась держать эмоции под контролем, никогда не показывая слабости. Мэриан была полной противоположностью мужа. Низкого роста, с резкими чертами лица, она обладала жестким взглядом, который будто проникал в самую душу. Волосы цвета каштана и холодные зелёные глаза делали её внешность неприветливой и отталкивающей. Леона часто размышляла, почему мать так ее ненавидит. Возможно, причиной был любимый статус, которым Август одаривал дочь, игнорируя Мэриан. Или, возможно, Леона напоминала ей самого Августа, которого, как иногда казалось девушке, Мэриан не столько любила, сколько презирала. Старший брат Леоны, Артур, был внешне точной копией матери. Его каштановые волосы и зелёные глаза всегда напоминали Леоне об их общей родительнице. Он относился к сестре нейтрально, как к соседке по дому, а не как к близкому человеку. Артур никогда не вмешивался в конфликты между матерью и сестрой, предпочитая оставаться в стороне. Их разговоры ограничивались дежурными фразами на тему учёбы или семейных обязанностей. В Хогвартсе Леона старалась скрывать свои семейные проблемы, всегда демонстрируя уверенность и силу. Но иногда, в редкие моменты одиночества, она позволяла себе быть уязвимой, задаваясь вопросом: сможет ли она когда-нибудь завоевать любовь матери или хотя бы понять, за что та её так ненавидит? Леона стояла в своей просторной комнате с высокими потолками и огромным зеркалом в резной серебристой раме. Она выбирала наряд для отправления в Хогвартс, ведь для нее внешний вид был частью её аристократического образа. Леона решила надеть приталенное бархатное платье глубокого изумрудного цвета с длинными рукавами и высоким воротником, который подчеркивал её изящную шею. На платье были тонкие серебряные вышивки в виде завитков и узоров, напоминающих семейный герб Эйвери. Она дополнила образ элегантным серебряным поясом, который подчеркивал её тонкую талию. На ногах были изящные чёрные сапоги на невысоком каблуке, а на плечах – лёгкий плащ из тёмно-серого кашемира с бархатной подкладкой. Волосы Леона уложила в идеальные мягкие локоны, которые спадали на спину, а несколько прядей обрамляли её лицо. Из украшений она выбрала тонкую цепочку с маленьким изумрудным кулоном, который был подарком отца. Последним штрихом стал едва уловимый аромат дорогих духов с нотками жасмина и мускуса. Леона посмотрела на себя в зеркало, чуть приподняла подбородок и поправила пряди, чтобы они лежали идеально. Её голубые глаза блестели, а на губах играла лёгкая полуулыбка. Она была довольна своим видом и знала, что сегодня, как и всегда, будет выглядеть безупречно. Спустившись по широкой лестнице в зал, Леона увидела свою семью. Август, высокий мужчина с благородной осанкой, встретил её с улыбкой. Его глаза светились гордостью, когда он увидел дочь. Он обнял её и сказал: — Ты выглядишь великолепно, моя принцесса. Леона заметила, как мать, сидя в кресле у камина, бросила на неё холодный взгляд. Мэриан, одетая в строгий темно-синий костюм, не могла выразить своё недовольство прямо, ведь рядом был муж. Её тонкие губы сжались, а взгляд остался строгим, но она промолчала. Артур, прислонившись к колонне, закатил глаза, услышав похвалу отца. Его голос прозвучал с лёгкой ноткой раздражения: — Если вы закончили восхищаться, нам пора. Мы и так задерживаемся. Август проигнорировал сарказм сына и, обняв дочь за плечи, уверенно сказал: — В путь. На платформе 9¾ кипела привычная суета. Волшебники и их дети прощались перед отправлением поезда, багажники гремели на колёсах, а совы в клетках перекликались, создавая атмосферу оживлённого хаоса. Леона стояла рядом с семьёй, её дымчатые волосы слегка трепал ветер. Август повернулся к дочери, улыбнулся тепло и обнял её, крепко прижимая к себе. — Пиши мне часто, Леона, — сказал он, немного отстранившись, чтобы посмотреть ей в глаза. Его голос был мягким, но исполненным заботы. — Я хочу знать, как у тебя дела. Леона кивнула, её губы изогнулись в лёгкой улыбке. — Обязательно, папа, — ответила она, её голос звучал спокойно и уверенно. Август, казалось, собирался сказать ещё что-то, но замер, как будто что-то вспоминая, и лишь ещё раз обнял её. Когда он отошёл в сторону, к Леоне подошла Мэриан. На людях её лицо приняло маску почти дружелюбия, что казалось редким чудом. Она наклонилась и слегка обняла дочь, отчего окружающие могли бы подумать, что это тёплое и искреннее прощание. Но шёпот, который донёсся до уха Леоны, сразу вернул её к реальности: — Не смей нас опозорить, Леона, — произнесла мать ледяным тоном, — помни, кто ты и чью фамилию носишь. Мэриан отстранилась так же легко и быстро, будто ничего не произошло, и добавила громко, чтобы её услышал муж: — Будь умницей, дорогая. Леона выпрямила спину и слегка кивнула, её лицо оставалось непроницаемым. Только в глубине голубых глаз мелькнула привычная холодная отстранённость. Тем временем Артур даже не пытался поддерживать видимость семейного единства. Он махнул рукой в сторону отца и матери, не удостоив сестру прощальными словами. — Я пошёл, — бросил он, уже шагая в сторону вагона. Он был слишком занят поисками своих друзей и исчез в толпе, не оглянувшись. Леона сделала глубокий вдох, собирая внутренние силы. Она повернулась к поезду, который уже готовился к отправлению, и подняла голову чуть выше. Всё в её осанке говорило о достоинстве и холодной уверенности. Девушка взяла свою сумку и направилась к вагонам, чувствуя на себе взгляд отца, полный любви, и матери — настороженный и недовольный. Леона шагала по проходу вагона, ловя на себе взгляды учеников, сидевших в купе. Кто-то оборачивался на её элегантный образ, кто-то лишь украдкой поглядывал из-за книг или разговоров. Она словно парила, высокая и грациозная, с ровной осанкой и холодным, чуть отстранённым выражением лица. Но сама Леона, не обращая внимания на окружающих, искала лишь одного человека – своего лучшего друга, Бартемиуса Крауча-младшего, которого она всегда звала просто Барти. Девушка добралась до дальнего конца вагона, к последнему купе, которое традиционно было их местом встречи. Заглянув внутрь, она тут же увидела Барти. Он сидел, небрежно развалившись на сиденье, с ногой, закинутой на противоположную лавку. В руках у него была книга с потрёпанной обложкой – явно что-то древнее и сложное. Барти выглядел так же, как всегда: с лёгкой небрежностью в образе, но с глазами, полными умного, слегка опасного блеска. Его каштановые волосы были слегка взъерошены, а в уголке губ играла почти невидимая улыбка. — Барти, — произнесла Леона с лёгким облегчением, входя в купе. Парень поднял взгляд от книги и, увидев её, расплылся в хитрой, немного ехидной улыбке. — Ну надо же, мисс Эйвери собственной персоной. Мать тебя на дорожку поцеловала? — Его голос звучал с такой насмешливой интонацией, что Леона тут же закатила глаза. Она положила свою сумку на свободное место, сложила руки на груди и бросила в ответ: — Если ты так хочешь знать, я больше благодарна, что эта мантикора не выдавила мне глаза. Барти фыркнул от смеха, с такой силой захлопнув книгу, что та едва не выскользнула у него из рук. Его смех был заразительным – громкий, искренний и с ноткой хрипоты, которая придавала ему особую выразительность. Он быстро поднялся, пересек купе и с такой неожиданностью обнял Леону, что она слегка отшатнулась. — Ах, Леона, как же ты умеешь поднять настроение, — сказал он, всё ещё смеясь. Его руки обвили её плечи, и Леона ощутила тепло дружеского объятия, чего так не хватало в семье. Барти, как всегда, пах свежестью лесного воздуха и едва уловимыми нотами табака, как будто этот аромат был неотъемлемой частью его образа. Леона позволила себе расслабиться на секунду и слегка похлопала его по спине, усмехнувшись: — Да, уж, Барти, с тобой-то хотя бы можно почувствовать себя живой. Он отстранился, оставляя свои руки на её плечах, и заглянул ей в глаза с лёгкой, но всегдашней дерзостью. — А ты у нас всегда настоящая леди, даже после схватки с мантикорой, — подмигнул он. Леона закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку. Только Барти мог так легко вытянуть её из мыслей о семье и напомнить ей, что в этом мире есть место для тепла и шуток. Она села напротив него, скрестив ноги и сложив руки на коленях. — Ну, рассказывай, Барти, чем ты занимался всё лето, пока я отбивалась от "мантикоры"? — спросила она, и в её голосе, впервые за утро, появилась настоящая искорка интереса. Леона и Барти сидели в своём купе, обсуждая летние события. Разговор был непринуждённым, наполненным саркастическими шутками Барти и изредка холодными комментариями Леоны. Но вдруг их разговор прервал шум голосов, доносящийся из прохода. Звуки становились всё громче: кто-то явно спорил, и голос одного из участников спора перекрывал всех остальных. Барти отложил книгу и посмотрел на Леону с лукавой улыбкой. — Как думаешь, это снова Поттер с Блэком или кто-то новый решил устроить представление? — спросил он с явным ехидством. Леона, подняв бровь, задумчиво взглянула в сторону двери, потом небрежно поправила свои локоны и встала. — Давай посмотрим, хотя я готова поспорить, что ты прав, — сказала она, направляясь к выходу. Барти поднялся следом за ней, заинтригованный возможностью посмеяться над кем-то. Когда они вышли из купе и выглянули в проход, их догадки подтвердились. Там, у одного из вагонов, разгорелся очередной спор. Джеймс Поттер и Сириус Блэк стояли перед Северусом Снейпом, у которого лицо выражало смесь ярости и презрения. — Как всегда, — тихо пробормотала Леона, закатив глаза. Она скрестила руки на груди, наблюдая за сценой, которая стала почти традиционной в стенах Хогвартса. — Ничего нового, — подтвердил Барти, насмешливо покачав головой. Ребята заняли место чуть в стороне, чтобы их не заметили сразу, и начали негромко комментировать происходящее. Сириус, как всегда, выглядел уверенно, даже вызывающе: его длинные волосы слегка растрепались, а глаза блестели азартом. Джеймс Поттер, высокомерно ухмыляясь, стоял с чуть наклонённой головой, словно в любой момент был готов бросить очередное оскорбление. Северус, напротив, выглядел напряжённым, его пальцы едва заметно сжимали рукава мантии, как будто он сдерживал себя, чтобы не достать палочку. — Вот же они, настоящие герои, — тихо усмехнулся Барти, переглянувшись с Леоной. — Сириус опять стоит, будто готов позировать для журнала "Идеальный гриффиндорец". А Поттер, ну что сказать, как всегда: громкий, самодовольный и бесполезный. Леона сдержанно усмехнулась. Её голубые глаза внимательно следили за спором, но выражение лица оставалось холодным. — Ты забыл добавить, что Снейп всё ещё пытается сохранить остатки достоинства, — заметила она, слегка повернув голову к Барти. — Это просто жалкий спектакль, Леона. Ставлю десять к одному, что через минуту Поттер достанет свою палочку и начнёт махать ею, чтобы произвести впечатление на очередную толпу. Барти не ошибся. Спор между Джеймсом и Северусом становился всё громче, и вокруг уже собралась группа зевак. Джеймс сделал шаг вперёд, но, заметив, что кто-то за ним тихо смеётся, он резко обернулся. Его взгляд тут же упал на Леону и Барти, которые стояли чуть в стороне. — Ну, конечно, — протянул он с насмешкой, его карие глаза сузились. — Змеи тоже решили вылезти и подышать ядом. Крауч и Эйвери, главная змея с именем львицы. Барти усмехнулся, не пытаясь скрыть своей насмешки. — Поттер, ты так стараешься, что мне уже почти жаль тебя. Ты повторяешь одно и то же, словно заклинание, которое забыл доучить, — бросил он, опираясь на стену. Леона, не торопясь отвечать, слегка приподняла подбородок, её лицо оставалось спокойным, хотя в глазах блеснула холодная насмешка. — Серьёзно, Поттер? — начала она ровным, но язвительным тоном. — Может, пора придумать что-то новое? Это уже настолько избито, что даже скучно. Её слова вызвали смешок у Барти. Джеймс нахмурился, но Сириус, услышав их, тут же вмешался. — Ну, конечно, мисс Эйвери считает себя выше всех, — сказал он, складывая руки на груди. — Зато Барти, похоже, нашёл себе работу: тень, которая просто поддакивает. — Ах, Блэк, как всегда, меткий, — отозвался Барти, не теряя самообладания. — Правда, для того чтобы понять шутку, нужно хотя бы мозги иметь, а тут явный дефицит. Словесный обмен продолжался бы, если бы не свисток, предупреждающий об отправлении поезда. Толпа начала расходиться. Леона развернулась к Барти, пожав плечами. — Всё так предсказуемо. Ничего нового. — Как всегда, — подтвердил Барти. Леона и Барти уже собирались вернуться в своё купе, когда за их спинами раздался голос Джеймса Поттера. Он говорил громко, так, чтобы все вокруг могли услышать. — А знаешь, Эйвери, — выкрикнул он, в его голосе звучала насмешка, — твой отец, наверное, гордился бы тобой. Такая же холодная, бесчувственная и напыщенная, как и он! Леона замерла на месте. Её спина выпрямилась ещё больше, а плечи напряглись. Барти сразу заметил изменение в её осанке. Она медленно повернулась, и её голубые глаза были холодны, как лёд. Девушка не сказала ни слова, но для Барти этого было достаточно. — Что ты сказал? — прорычал он, оборачиваясь к Поттеру. В его голосе была ярость, которую он редко показывал. Джеймс лишь усмехнулся, делая шаг вперёд, явно готовый к очередной словесной перепалке. Но в этот раз слов оказалось недостаточно. Барти резко достал палочку, его движения были быстрыми и точными, как у опытного дуэлянта. — Ты будешь просить прощения! — заявил Барти, направляя палочку на Джеймса. — За каждое слово! Джеймс, не привыкший к тому, чтобы кто-то бросал ему вызов, тут же достал свою палочку. Его ухмылка стала ещё шире. — О, пожалуйста, Крауч. Думаешь, ты сможешь меня победить? — Уверен, что смогу, — холодно отозвался Барти. — Ты слишком привык к тому, что твои выходки остаются безнаказанными. И прежде чем Джеймс успел ответить, Барти первым произнёс заклинание: — Экспеллиармус! Джеймс едва успел защититься, выкрикивая: — Протего! Между ними завязалась яростная дуэль. Барти двигался быстро и уверенно, каждое его заклинание было направлено с точностью. Джеймс же, хоть и был хорош в защите, явно терял самообладание. Вокруг них начали собираться ученики, восхищённо и с опаской наблюдая за битвой. Леона, стоявшая неподалёку, не вмешивалась. Её лицо оставалось бесстрастным, хотя внутри закипала ярость. Не столько из-за слов Поттера, сколько из-за его наглости. Она скрестила руки на груди, её взгляд был прикован к Джеймсу. В голове уже начали формироваться планы мести. Заклинания сверкали, пока Барти не использовал более мощное: — Ступефай! Джеймс попытался уклониться, но не успел, и заклинание отбросило его на пол. Он упал с глухим стуком, его очки слетели на пол, а палочка вылетела из руки. Барти, тяжело дыша, стоял над ним с поднятой палочкой. — Проси прощения, Поттер, — холодно бросил он. — Немедленно. Но прежде чем Джеймс успел ответить, в проходе появился Римус Люпин. Его обычно спокойное лицо выражало удивление и обеспокоенность. — Что здесь происходит?! — громко спросил он, его взгляд скользнул от Барти к Джеймсу, который лежал на полу, и обратно. Люпин повернулся к Леоне, явно ожидая от неё объяснений. — Леона, почему ты их не остановила? Ты могла бы прекратить это раньше! Леона медленно повернула голову к Римусу, её взгляд был холодным, но в нём читалась надменная уверенность. — Почему? Потому что Поттер получил то, что заслужил, — сказала она ровным, почти ледяным тоном. Римус нахмурился, явно недовольный её ответом, но не стал возражать. Вместо этого он подошёл к Джеймсу, помогая тому встать. — Барти, — обратился он уже к Краучу, — ты знаешь, что за дуэли вне дуэльного клуба можно получить наказание? Барти усмехнулся, убирая палочку. — Ну что ж, тогда надеюсь, профессор Дамблдор услышит все детали — особенно о том, как его любимый Гриффиндорец позволяет себе оскорблять девушек, — язвительно ответил он. Джеймс, всё ещё ошеломлённый, не стал продолжать спор, но его взгляд, полный злости, скользнул по Леоне. Она лишь слегка приподняла подбородок, её лицо оставалось бесстрастным. — Уходим, Барти, — спокойно сказала она, повернувшись и направляясь обратно в купе. Барти с последней насмешливой улыбкой бросил взгляд на Джеймса и последовал за ней. Леона знала, что эта дуэль была только началом, но она уже начала придумывать, как поставить Поттера на место раз и навсегда.

***

Большой зал Хогвартса был наполнен гулом голосов, звоном посуды и ароматами роскошного ужина. Длинные столы четырёх факультетов были заставлены множеством блюд: жареная курица, золотистые булочки, пюре, тыквенный сок и десерты, переливающиеся цветами. Над головами студентов сверкало зачарованное звёздное небо, создавая атмосферу волшебства. Леона сидела за столом Слизерина, изящно держа вилку, когда Барти, сидящий напротив, со смехом рассказывал какую-то историю из летних каникул. Девушка вежливо улыбалась, хотя её мысли были далеко. Её взгляд иногда скользил по залу, но чаще всего задерживался на столе Гриффиндора, где сидел Джеймс Поттер. Он, казалось, был в своём репертуаре: громко смеялся над шутками Сириуса Блэка и размахивал руками, рассказывая что-то своим друзьям. — Он так громок, что я удивляюсь, как он не разбудил портреты на третьем этаже, — тихо бросила Леона, наклоняясь к Барти. — Это всё его львиное "величие", — язвительно заметил Барти, отпивая глоток тыквенного сока. Когда ужин подходил к концу, поднялся Альбус Дамблдор. Его присутствие мгновенно привлекло внимание всех учеников. Встав из-за стола преподавателей, он поднял руки, призывая к тишине. — Добро пожаловать в Хогвартс, дорогие ученики, — начал он, его голос был тёплым и проникновенным. — Новый учебный год — это всегда возможность для знаний, дружбы и, конечно же, соблюдения правил. Легкий смех прокатился по залу, и Леона уловила, как Барти тихо фыркнул. — Однако, — продолжил Дамблдор, его взгляд стал чуть более серьёзным, — не прошло и дня, как двое студентов уже успели нарушить эти самые правила. Леона напряглась, почувствовав, как на неё обратились несколько любопытных взглядов. Барти лишь насмешливо закатил глаза, слегка откинувшись на спинку своего стула. — Магические дуэли вне специально отведённых мест строго запрещены, — продолжал директор, его тон оставался доброжелательным, но с оттенком строгости. — Я не буду называть имён, но этим студентам следует подойти к своим деканам после ужина для обсуждения последствий. В зале поднялся лёгкий ропот. Ученики переглядывались, пытаясь догадаться, кто именно нарушил правила. Леона, стараясь сохранить холодное выражение лица, элегантно подняла бокал с водой, словно совсем не была причастна к происходящему. — О, это мы, — с издёвкой прошептал Барти, когда Дамблдор сел обратно за стол преподавателей. — Кто бы мог подумать. Леона мельком взглянула на него, её лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнула искорка досады. — Барти, ты получил отработку из-за меня. Если бы я вмешалась... Он резко махнул рукой, прерывая её. — Не смей даже думать об этом, Леона. Это была моя инициатива, а Поттер заслужил каждый момент. Леона слегка приподняла бровь, всё ещё чувствуя себя виноватой, но вместо того, чтобы продолжить спор, она сказала тихо: — В любом случае, спасибо тебе. Барти покачал головой, его голос стал мягче, хотя в нём всё ещё звучал привычный сарказм. — Слушай, не бери это на себя. Я бы и без тебя сделал то же самое, просто по другой причине. Леона задумчиво посмотрела на него, затем её губы изогнулись в слабой, но благодарной улыбке. — Тогда я хотя бы помогу тебе на отработке. Барти фыркнул, откинув волосы с лица. — Леона, мне не нужна помощь, и тем более тебе не стоит марать руки из-за какого-то гриффиндорца. Она немного подалась вперёд, её голос стал почти шепотом, чтобы никто вокруг не услышал. — Барти, если ты думаешь, что я позволю тебя одного наказать за то, что, по сути, касалось и меня, ты меня плохо знаешь. Барти посмотрел на неё и усмехнулся, но в его глазах мелькнуло уважение. — Ты упрямая, как всегда. — А ты самодовольный, как всегда, — парировала Леона, снова откинувшись на спинку стула. Они оба замолчали, наблюдая за тем, как ученики начинают подниматься из-за столов. Вокруг слышались шутки и разговоры, но между ними воцарилась тёплая, пусть и слегка саркастичная, атмосфера взаимопонимания. Когда Леона и Барти уже направлялись к выходу из Большого зала, их догнал Римус Люпин. Его лицо выражало явное беспокойство, и он несколько раз обернулся на шумный стол Гриффиндора, где Джеймс и Сириус молчали, поглощённые чем-то своим, а остальные ученики продолжали обсуждать произошедшее. — Барти, Леона, — его голос был мягким, но в нём чувствовалась серьёзность. — Что произошло? Сириус и Джеймс молчат, что случилось? Барти не скрывал усмешки на губах, его взгляд был насмешливым, а тон — таким, как всегда, когда он был настроен рассказать что-то с явным удовольствием. — Поттер снова не мог удержаться от своей глупой болтовни, — сказал Барти, подняв бровь. — Оскорбил Леону, как всегда. Я просто решил показать этому Гриффиндорцу, что его слова не остаются без последствий. Леона, шла немного позади, тихо скользнула взглядом по Барти, но её лицо не выражало ни радости, ни обиды — она оставалась спокойной и невозмутимой. Внутри же её все ещё беспокоило поведение Поттера, но она предпочла не высказывать своего мнения прямо сейчас. Римус нахмурился, его взгляд был пристальным, но его тон оставался дружелюбным, как всегда, когда он общался с ними. — Я понимаю, что он может быть неприятным, — сказал Люпин, — но вы не могли бы решить это без дуэлей? Это не всегда лучший способ показать, кто прав. Барти насмешливо фыркнул, его глаза сверкнули весёлым огоньком. — Ну, знаешь, Люпин, — начал он, — мне кажется, что порой слова не могут повлиять на таких людей. Поттер ведь не тот, кто поймёт что-то с первого предупреждения. Он только понимает, когда его осаждают, вот и всё. Леона чуть наклонила голову, будто размышляя над словами Барти, но не вмешивалась в разговор. В какой-то момент она посмотрела на Люпина и сказала с лёгким укором: — Ты сам знаешь, что с ним невозможно разговаривать, когда он ведёт себя как последний хулиган. Он сам не оставил нам выбора. Люпин внимательно посмотрел на неё, словно пытаясь понять её точку зрения. Он знал, что Джеймс часто переходил границы, но всегда надеялся, что их дружба сможет в какой-то момент смягчить его характер. Римус глубоко вздохнул и кивнул. — Я понимаю, — сказал он, — но постарайтесь не повторять это в будущем. Мудрость и терпимость — это тоже сила. Барти вновь усмехнулся, а Леона лишь молча продолжала идти рядом с ним. Римус немного замедлил шаг, осознавая, что ему, возможно, не удастся убедить их в этом. Он знал, как трудно было бороться с молодыми амбициями и гордостью. — Ладно, если вы решили это так, — сказал Римус с немного усталым, но добрым тоном. Барти, как всегда, не ответил на это всерьёз, но Леона кивнула Римусу. С этим разговором они все разошлись, каждый по своим делам.