Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Гнать, держать, смотреть и видеть, дышать, слышать, ненавидеть, и зависеть, и терпеть, и обидеть, и вертеть.
Примечания
Раньше я никогда не писала по 2D личностям, но чего таить греха, я люблю иногда почитать чужие диалоги, сделать выбор, который повлияет на историю в дальнейшем, и посмотреть рекламу за алмазы.
Надеюсь, что это выйдет не так плохо и не скатится в уныние. Немного сложно придумывать что-то, имея в арсенале только две серии, но, возможно, я не очень далеко ускачу от канона.
PS. При всей любви к описаниям, у меня не выходит описание работы. Парадокс.
Рождественский драббл: https://ficbook.net/readfic/11574433
Посвящение
Читателям.
Вертеть
17 ноября 2024, 10:02
Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город
Предчувствие беды витало в воздухе. Всю неделю (семь ночей, если быть точным) Мёрфи провел в компании Мариссы, по-хозяйски отпирая хлипкую дверь ключом в предрассветной серости. Не желая проводить двадцать четыре часа в обществе друг друга, он задерживался под выдуманными предлогами в «Сириусе» — проверял журналы, снимал копии договоров о поставках и сверял даты в актах выполненных работ. Марисса не возражала, пока её соседки не скрывая раздражения шептались на общей кухне, сетовали на новое правило: «Никаких гостей после полуночи», и обещали выдвинуть коллективную жалобу арендодателю. — Я сегодня вернусь к себе, — чиркнув зажигалкой, Мёрфи облизнул пересохшие губы и не сделав затяжки, отвел руку с зажженной сигаретой в сторону. — Спасибо, что приютила. Марисса согласно промычала. Её заспанное лицо в желтоватом свете люстры выглядело по-особенному болезненным. Глубокие тени пролегли под глазами, ресницы совсем поредели, а морщины у рта будто стали ярче. Она говорила, что виной всему быстрый сон в три-четыре часа. — Твои соседки очень злятся, — не то спрашивая, не то утверждая пробормотал Мёрфи, закидывая ногу на ногу. Не следовало пользоваться чужим гостеприимством, но со дня аварии, с того момента, когда жизнь вновь преподнесла ему встречу с Андреа, он не мог оставаться один на один с собственными мыслями. Уже через сутки ему не терпелось прибежать к её ногам, как в старые-добрые времена, навязать заботу и клясться бог знает в чем. Но что-то останавливало — не то разум, говоривший голосом Мариссы, не то обретенная за годы одиночества гордость. — Плевать. Я тоже ими недовольна и… — Марисса перегнулась через стол за ломтиком сыра, свернула его пополам и тут же отправила в рот. — У нас же сегодня большой день. Она намеренно выделила «большой» и изобразила в воздухе кавычки, пренебрежительно кривя губы. — Прекращай глумиться. Было смешно только в первый раз. Марисса пожала плечами. Сама мысль о визите этой разукрашенной девицы наводила на неё тоску. Все без исключения — Доминик, Бейкер, Юджин и пара-тройка официанток, находили Кэмпбелл милой девушкой и винили её, Мариссу, в неуверенности в себе и излишней агрессии, точно разом ослепли. Андреа Кэмпбелл — всего лишь кукла. Пустая и стереотипная, меняющая наряды не раз в сезон, как её офисные коллеги, а каждую неделю. Она гордо вышагивала в новых туфлях, крепко сжимая стаканчик кофе на альтернативном молоке, пока на локте болталась очередная брендовая сумка. Как много людей занимающих низ офисной иерархии позволяют себе оставлять по три-четыре сотни в барах? Всё просто. Глупые мужчины оплачивали ей эти коктейли, идя на поводу низменных желаний, стоило ей захлопать криво наклеенными ресницами. Мужчины любят таких женщин, слабо аргументируя свой выбор нелепым оправданием: «С ними легко». Они шутят, смущаются, тесно прижимаются на танцполе и кокетливо выстукивают сигналы спасения наполированными ноготками. Подходы могут отличаться, но итог всегда один — таких хотят все мужчины. Марисса могла простить этот выбор Доминику. Тот восхищался и бедовой фигуристкой, считая, что нет ничего лучше, чем связать свою жизнь с такой девчонкой и быть в её глазах героем. Кэтрин как магнит притягивала все неудачи — смерть, долги, кредитные обязательства и зависимости. Не мудрено, что в списке её поражений затесалась и Кэмпбелл. — И всё-таки, — не выдержав гнет внутреннего монолога, Марисса перехватила из его рук тлеющую сигарету и сделала первую затяжку, — почему ты выбрал её? Мёрфи недоуменно нахмурился и шумно отхлебнул остывший кофе. Этот разговор ему определенно не нравился, но и отвешивать новую грубость не спешил. Не торопясь с ответом, отпил еще раз кофе, но уже тише и промокнул губы салфеткой. Всего одна неделя, а он уже выглядел лишь тенью себя прежнего то и дело, витая в облаках и бесконечных грёзах, где такие как сраная Андреа снизойдут до него. — Так я и думала, — не дожидаясь неугодных слов, Марисса затушила сигарету о сколотый край керамической тарелки. Пепел смешался с крошками белого хлеба и пятнами жира, оставшегося от пережаренного бекона. — Можешь не отвечать. Всё равно не хочу тебя слушать. — Ты завелась на ровном месте, — осторожно подметил Мёрфи и скомкал салфетку в руке, щелчком отправляя на тарелку. Стоило бы добавить что-то еще, блеснуть психоанализом на основе минувших вечность назад лекций в университете, но он промолчал. Лучше её не злить, да и так себе благодарность за предоставленный кров и покой. — Я в душ. — Дома помоешься, — отрезала Марисса и с грохотом поставила посуду в раковину, рывком выворачивая вентиль крана. Мощная струя воды забила по посуде, рикошетя по акриловым стенкам. Тихо хмыкнув, Мёрфи поднялся с места, неряшливо смел крошки со стола в раскрытую ладонь и стряхнул в раковину. Вода продолжала нещадно разбиваться о тарелки. Еще чуть-чуть и керамика сдастся под натиском. Уж больно хлипкой казалась на первый взгляд. Марисса не смотрела на него, куда-то в пол, на грязные разводы, оставленные на вздутом линолеуме. Вся эта ситуация, нелепые вспышки ревности тяготили её, как и вся затянувшаяся интрижка. Они начинали с разового, пусть и повторяющегося пару раз в месяц, случайного секса, коротали вместе обеденный перерыв, склонившись над коробками с лапшой, и обсуждали последние новости, которые украшали первые полосы «Нью-Йорк таймс». А теперь их всегда было трое: он, она и неумолкаемые разговоры о Кэмпбелл. «Какая она? А что любит? Что предпочитает заказывать из барной карты? Есть ли у нее непереносимость каких-либо продуктов?» Недальновидно обронив, что уже имела шанс познакомиться с той-самой-Энди из «Хэйдс Групп», Марисса невольно подписалась на эту дискуссию, от которой после сводило челюсть, а ладони неприятно чесались. — Тогда до вечера, — Мёрфи замялся, посмотрел на её зачесанные назад волосы, просвечивающую кожу головы покрытую отметинами от ногтей — результат бесконечного ковыряния всех ран. Зря он все-таки воспользовался чужой добротой и неравнодушием к собственной персоне. Склонившись ниже, оставил невесомый поцелуй на щеке и на ухо прошептал: «Увидимся». Зачерпнув воды в ладонь, Марисса хотела плеснуть ему в лицо, но промахнулась. Брызги уродливыми кляксами расползлись по крашеной стене. — Мудак.***
Неделя пролетела быстро. Каждый день был до чертиков похож на предыдущий. Андреа пережила четыре однотипных совещания, трижды переделывала протокол, под которым Крейн никак не желал ставить свою подпись и дважды задумалась над увольнением, ежась от осеннего, пронизывающего до костей ветра, заставшего её в курительном закутке для офисных сотрудников. Её новая коллега — хорошенькая брюнетка Софи из отдела документооборота вовсю флиртовала с проектировщиками и буквально заглядывала в рот начальнику, принося вместе с упорядоченными бумажками то кофе, то вазочку с конфетами, предусмотрительно оставленную для посетителей. «Сладкое полезно для мозга», — широко улыбаясь, обнажая щербинку между зубов, на распев произносила она и пятилась назад. Вот же сука. Экран монитора давно погас, о чем с издевкой уведомил парень из договорного отдела, шутливо похлопав Кэмпбелл по плечу. Она улыбнулась. Натянуто, опустив уголки губ вниз, не желая завязывать бессмысленный разговор. Крейн вылетел в Чикаго еще вчера и до вечера воскресенья у них была полная свобода действий, что так и витала дурманящей дымкой в воздухе. Все вокруг готовились к пятничному вечеру и скорому окончанию рабочего дня. Андреа лениво повертела головой по сторонам. Вот, проектировщики активно жестикулировали у кулера, крепко зажав в руках термокружки, а девицы-делопроизводители хихикали в холле, оправляя на плечах тонкие плащи, что не соответствовали развернувшейся за окном непогоде. Какого это быть частью команды? Андреа с завистью провожала взглядом парочку, о чьей интрижке не говорил разве что ленивый. Так и светящаяся дружелюбием секретарша и ходок-экономист громко смеялись у копировальной машины, будто бы на свете не было ничего забавнее чем сканировать техническое задание от заказчика. Ей заводить дружбу с коллегами было попросту опасно. Крейн обладал буквально рентгеновским зрением — черт бы его побрал! — и за стеклянными перегородками чувствовал всякую оплошность, выражавшуюся в лишних улыбках и неуместных комментариях. Беспричинная тревожность и излишняя осторожность, смешавшаяся с дрожью нетерпения и болью неясной вины перед всеми, кто считал её еще одной легкомысленной девицей, неопытной вчерашней студенткой. В действительности Андреа передавала слово в слово всё, что успевала подслушать, притаившись в туалетной кабинке, записывала между строк оплошности других и пыталась быть нужной Крейну и заслужить его любовь. Если не любовь, то хотя бы доверие. Уважения она вряд ли заслуживала. — Монитор, — над ухом вновь раздался насмешливый голос парня из договорного отдела. Подавшись вперед он ударил тонкими пальцами по пожелтевшей клавиатуре, одаряя лукавой улыбкой. От него пахло ликером вперемешку с дешевым кофе и мятными леденцами от кашля. — Спасибо, — Андреа растерянно улыбнулась, чувствуя, подкатывающую волну дискомфорта от вторжения в личное пространство. Что если в эту секунду ей бы пришло смс-уведомление от Малкольма? Или на экране бы высветилась отнюдь не рабочая переписка с Лиз Тейлор? Рывком перехватив освободившийся стул, парень подвинул его ближе и ребячески плюхнулся рядом. Осоловелые глаза хитро поблескивали. — Какие планы на вечер? Нельзя было отвечать согласием или вдаваться в подробности — жди беды! Малкольм бы убил её. Просто уничтожил морально в понедельник, вспомнив о том, как плох был протокол во вторник, как отвратительно прошли переговоры с поставщиком вентиляционного оборудование и как они не сдвинулись ни на йоту в спорах с Селеной. — Я встречаюсь с подругами, — уклончиво ответила Андреа, чувствуя, как вспыхнула кожа под шифоновой рубашкой. — А ты? — Сегодня бейсбол. «Нью-Йорк Метс» и «Нью-Йорк Янкиз». Андреа многозначительно промычала, бегло взглянув на покачивающуюся синюю ленту на его шее, сплошь покрытой родинками. На потертой карте-ключ виднелось имя: «Джеймс Джиплинг». Переходить на обращение по имени и терять эту легкую обезличенность не хотелось. — Мы пойдем в «Сириус», — не выдержав затянувшейся паузы, произнесла она и тут же пожалела. Зачем было распространяться, что этим вечером они собрались выпить? Уже в понедельник этот Джиплинг отвесит шпильки о субботнем похмелье, и Крейн вытрясет из нее всю душу. Дура, дура, дура. — Звучит солидно. Я знаю это заведение, там подают хорошую «Маргариту». Хотя, признаться, я ненавижу этот коктейль. — Почему? — вопрос вылетел изо рта сам по себе. Она не хотела с ним разговаривать, но от длительного молчания слова сами желали вырваться наружу. Алые пятна наверняка проступили на груди и поднимались к шее, так и твердя, что этот разговор взволновал ее, уязвил. Пусть и причин для беспокойства не было. — Мне по душе темное пиво, — Джеймс равнодушно пожал плечами и покосился на вновь потухший экран монитора. — Тебе срочно нужно что-то сделать с этой штукой, подруга, — (от такого панибратства она дернулась на месте), — покопайся в настройках. — Как-нибудь, — Андреа вымученно улыбнулась. Разговор перестал приносить удовольствие и на его место подобралась тревога, внутри что-то сжалось. — Не трогай ничего. Я всё равно выйду покурить. — Я с тобой, — он подорвался следом за ней (едва не опрокинув чертов крутящийся стул), на корню прерывая любую попытку к бегству. Внимание, безусловно, льстило. Никому и в голову не приходило попытаться ухаживать за помощницей Крейна, тенью перемещавшейся по офисным закуткам. — Не возражаешь? Надо было сказать — «да». Я возражаю, я не хочу с тобой курить, Джеймс. Мне не нравится твоя фамилия, которую никогда не встречала курсивом в колонке исполнителя. Ты наверняка всем расскажешь о том, как мы мило болтали о планах на пятничный вечер, ты сотрешь мою и без того хуевую репутацию в труху. — Нет, пойдем. Накинув на широкие плечи твидовый пиджак, Джиплинг галантно пропустил её вперед и позволил самостоятельно нажать на гладкую кнопку вызова лифта. — Я заметил, что ты не особо разговорчивая, — невпопад произнес он, когда характерный звон уведомил о прибытии лифта. Навстречу вывалились раскрасневшиеся от смеха девочки-делопроизводители. Удивленно приподняв брови, они отпустили пару нечленораздельных шуток и засвистели вслед. Мерзко. — Не любишь большие компании? Кэмпбелл хмыкнула. Что тут еще скажешь? В лобби было многолюдно. Девушки поправляли шарфы на шее, запахивали крепче пояса и прятали длинные волосы в уродливые пучки в попытке сберечь прическу от влажности. Световой день становился короче. Ряд ресторанов на противоположной стороне улицы уже зажгли свои вывески, бросая вызов серости, повисшей в воздухе. Сцепив руки на груди, Андреа интуитивно подняла плечи и быстрыми шажками добралась до курительного островка. Джеймс любезно распахнул портсигар и протянул тонкую ментоловую сигарету. Зажигалка оказалась куда интереснее — на потертом пластике «Бик» красовалась гравировка: «Курение убивает». — На работу мы приходим работать, — наконец обратилась Кэмпбелл к любимому изречению своего начальника, журившего за каждую фривольность на рабочем месте. — Симпатичная зажигалка. Джиплинг громко засмеялся, отчего двое сотрудников из соседней башни недовольно цокнули. — Ты сейчас серьезно, Кэмпбелл? Я прихожу сюда ради тех жалких крох, которые Крэйн называет жалованием, а некоторые из благих целей построить что-то, воплотить детскую мечту или черт-знает-что-еще. Что входит в твои обязанности? — Ну… — Не продолжай. Я знаю, что ты не инженер и не рассчитываешь плановый бюджет. Ты вроде секретаря, но с приставкой «помощницы» главного инженера. Шаркать ножкой перед самодуром — не работа мечты. И, пожалуйста, не говори, что ты обиделась. — Я не обиделась, — пробормотала Андреа и крепче сжала между пальцев сигарету. Еще чуть-чуть и сломится надвое. Хотелось сказать колкость, намекнуть на то, что от него разило алкоголем и это не понравится начальнику — приверженцу здорового образа жизни. — Ну-ну, — Джеймс в две затяжки прикончил сигарету и щелчком направил в мусорный бак. — Ладно, еще увидимся, Энди. От упоминания собственного имени её передернуло. Чертова работа, чертов Джиплинг. Надо будет подумать, как его убрать или намекнуть на то, что три просроченных договора — его рук дело. Ровно в шесть Лиз позвонила и тут же сбросила — стандартный сигнал спасения — позабыв, что верный Цербер в лице Крейна покуривал сигару в массажном кресле где-нибудь в Чикаго. Не мудрено, если в компании парочки девиц, которым еще рано шляться по барам. На заднем сидении радостно позвякивали две бутылки дешевого шампанского. — Симпатичное платье, — бросив сумку в ноги, пробормотала Андреа и воровато заглянула в зеркало дальнего видения. Джиплинг ушел на пятнадцать минут раньше нее, пропустил два лифта, заглядывая в глаза новенькой Софи и покинул офис только с третьей попытки. Не мудрено, если он продолжал переминаться с ноги на ногу на площадке для курения. — Кэтрин еще на тренировке? — Что-то не так? — в унисон ее вопросу поинтересовалась Тейлор и взглядом обвела салон. — Я здесь около десяти минут и никакой подозрительной активности. От формулировки, позаимствованной явно из какого-то шоу, Андреа фыркнула, отмахиваясь. Сколько еще она будет бояться косых взглядов и слухов, что могли распространяться за её спиной? Глубоко вздохнув, Кэмпбелл запустила руку в бардачок. Под копией страховки, пустой упаковкой из-под леденцов и дюжиной обреток от шоколадных батончиков затаилась маленькая фляга, временно позаимствованная у отца Лиз. Один глоток — еще не алкоголизм. Обернувшись назад, будто бы в поисках чего-то важного, Андреа запрокинула голову и сделала два глотка, тут же закашливаясь. Коньяк от длительного сожительства с дешевой сталью приобрел отвратительное послевкусие. Следовало бы залить новый или расщедриться на приличную флягу. — Не рановато ли? — Лиз рывком повернула ключ зажигания и щелчком отключила магнитолу. — Мы определились с местом? Все еще кашляя, в надежде избавиться от горькой слюны, Кэмпбелл закачала головой, вцепившись пальцами в ремень безопасности. — Сегодня у нас ужин в «Сириус». Лиз присвистнула и тут же чудом не зацепилась с крошечной «Хондой» на светофоре. — Я не бронировала стол и не звонила Бейкерам. — Этого и не потребуется. Я же говорила, — Андреа сделала еще один глоток, но уже меньше. — Нас пригласили. — Кто? Тот странный парень, который спас тебя? Майлз? Майк? Кэмпбелл театрально закатила глаза. Если окажется, что этот парень просто разыграл её, то напьются на парковке, а после отправятся в любой дрянной бар в округе, будто бы так мало мест, где можно провести пятничный вечер. На крайний случай — никто не отменял милого девичника в компании трех бутылок кислого шампанского из личных запасов, припрятанных под ванной за опустевшими флаконами бытовой химии. — Его зовут Мёрфи, и он работает вместо Кэтрин. Я же говорила. — Я не слушала, — честно призналась Лиз и снова потянулась к магнитоле. Незатейливая песенка про любовь сменилась другой — не менее надрывной о любовном треугольнике и сексе без обязательств. Хотелось бы возразить, съязвить, что временами следовало бы слушать — вдруг произнесут что-то важное? Но Андреа боялась. Выдавив из себя неуместную и чуть глуповатую улыбку, она неряшливо вернула сумку на колени. Писать Крейну пока рано, пусть думает, что у нее проблемы со связью в подземке, а ровно в семь можно будет отправить стандартную смс-отписку: «Добралась нормально, скучаю по тебе». Разумеется он ответит на эту глупость не менее примитивным: «Не скучай, малышка», и оба вернутся в реальную жизнь, построенную на лжи. До следующей остановки — ледового комплекса, где проходили усиленные тренировки Кэтрин оставался еще час. Подперев подбородок ладонью, Андреа равнодушно наблюдала за тем, как неосторожно Тейлор вела автомобиль. Второй глоток был явно лишним и от излишне уверенной езды Лиз, хотелось прочистить желудок на ближайшем светофоре. Маленькие часы на приборной панели показывали без пятнадцати семь. — Вот дерьмо, — выругалась Лиз и потянулась к электронной сигарете, покоящейся в подстаканнике среди груды пластиковых зажигалок. — Еще бы на заправку заехать. Мы обратно можем и не доехать. — Возьмем такси? — Не хочу, — Лиз затянулась. Сладкий дым заполнил теплый салон, смешиваясь со знакомым запахом выпивки. — Давай-ка, заедем на заправку, а оттуда за Кэтрин. — Ты предлагаешь мне идти в этом, — алкоголь придал невидммые силы для борьбы. Голос стал чуть громче, звонче, визгливее. Андреа демонстративно поморщилась, кончиками пальцев оттянула край шифоновой блузки. Казалось, что вся ее одежда пропиталась растворимым кофе, неприятным пластмассовым душком принтера, который заставили слишком долго печатать и хранил еле заметные следы чернил. — Да, наряд у тебя так себе, — согласилась Тейлор и сделала еще одну затяжку. — Одолжи что-нибудь у Кэтрин. У неё целый склад одежды в раздевалке. У вас же один размер, ну? В отчаянии хотелось сбежать из автомобиля, сказать что-то колкое, но липкий страх последствий не давал выдавить и звука. Андреа попыталась возразить еще трижды, но аргументы вышли слабыми и даже не подлежали рассмотрению. Дерьмово. Путь до заправки протекал в неудобном молчании, иногда нарушаемом комментариями Лиз о водителях, которые (в отличие от нее) следовали правилам дорожного движения. Однажды Малкольм спросил: «Где ты откопала этих подруг?», и голос был пропитан нескрываемой иронией и раздражением вперемешку с отвращением. Само слово — «откопала» — звучало так, будто бы и Лиз, и Кэтрин были сокровищем, но не драгоценным, скорее ящиком Пандоры, и не нуждались в обнаружении еще добрые два десятка лет. Никакой увлекательной истории дружбы, подростковых секретов и браслетиков с сердечками, пылящихся на дне бельевого короба. Кэтрин пропала после смерти матери — ушла в себя, бесконечно долго плакала и устроилась в «Сириус», доверившись незнакомцам. Лиз дружила с владельцами клуба и сама нередко посещала ледовый комплекс, с улыбкой вспоминая детство прошедшее в команде девчонок по фигурному катанию. А она, Андреа Кэмпбелл, оказалась белой вороной. К чему бы она не притрагивалась — не имело ни малейшего смысла. Работа не приносила удовольствия, Нью-Йорк притягивал и с той же невидимой силой Великана отталкивал, отношения с противоположным полом не складывались и жизнь проходила… Просто проходила. Каждый день она перемещала красный прямоугольник на календаре, выделяя новую ячейку-день, остро чувствуя как бессмысленно утекает время. Ей нравилось напиваться — алкоголь придавал уверенность, смазывал неровности восприятия мира и окутывал невидимым коконом. Под алкогольными парами никто не увидит, как ей плохо, никто не спросит о причинах и не бросится с непрошеным советом. Один бокал, две стопки и она — Энди — легкомысленная хохотушка, с которой мужчины стремятся провести время. Её общество желанно! Разве кто-то захочет утирать слёзы глупой малышке Андреа, которую снова растоптал любовник, если есть Энди, облаченная в кожаное платье, увлекающая на танцевальную площадку? Как-то раз на вечеринке по случаю уходящего лета Кэтрин осторожно взяла её за запястье и увела в дальнюю комнату, ловко лавируя между парочками, примитивно трущимися друг об друга по углам подобно насекомым. «Андреа, — Кэтрин явно нервничала. — Тебе нужна помощь?» Она сказала это прямо и, кажется, сама удивилась от своего напора. Последние пару недель Хилл проводила на кушетке у психотерапевта и заразилась от него желанием сделать мир лучше. А может её желание было искренним. «У меня все под контролем». Ложь вышла складной, быстрой и совсем неубедительной. Было бы лучше, если бы здесь, спрятавшись от громкой музыки, они бы разговорились по душам. Как когда-то в женском туалете в средней школе; но нужных слов теперь не было. Кэмпбелл считала эгоистичным взваливать на подругу груз несущественных проблем, а еще не знала, как признаться в том, что во сне жизнь разнилась от реальности. Стоило закрыть глаза, принять лишнюю таблетку снотворного, и привычный серый мир сменялся другим, где офисный закуток сменялся школьной партой, общество клерков в роде Джиплинга на кого-то еще — парня и девушку, которые следовали за ней как солонка и перечница. Их лица были такими расплывчатыми, голоса громкими и совсем незнакомыми, но только рядом с ними она чувствовала себя как дома. Признаваться об этом вслух — страшно — смердит первыми признаками шизофрении. «Уверена?» Руки у Кэтрин горячие и мягкие. Она подалась вперед в попытке обнять, будто бы уже услышала слезоточивую историю и не могла подобрать слов для успокоения. «Со мной всё хорошо. Честно, — Андреа в ответ неловко постучала ладонью по острым лопаткам. Тонкий свитер Хилл пропах цветочными духами и стиральным порошком. Самым дешевым, который предлагали в прачечных. — Если мне понадобится что-то — я скажу». Самая большая ложь.***
Переминаясь с ноги на ноги от холода, Кэмпбелл хотелось взвыть. Лиз то и дело цокала, говоря, что звонить Бейкеру не будет из принципа, пока Кэтрин глупо улыбалась, посматривая в экран телефона. — До нас еще и очередь не дошла, — огрызнулась Андреа, посматривая на вторую очередь к розовощекой девочке-хостес. Первая линия быстро расползалась по залу, позаботившись о брони минимум за пять дней до дня «икс», пока зеваки лениво листали меню и косились на освобождающиеся места за барной стойкой. — Потерпи пять минут. — Для тебя хоть десять, — язвительно протянула Тейлор и сделала глубокую затяжку электронной сигаретой. Вблизи официального входа в помещении курить воспрещалось не столько из-за требований владельцев клуба, сколько из-за риска срабатывания датчиков дыма, а вот про запрет у тепловой завесы не было ни слова, чем Лиз бессовестно пользовалась. — Я наберу «В другое место»/, может, там еще работает терраса. — Для террасы уже холодно, — невпопад влилась в разговор Кэтрин, щелчком погасив экран мобильного телефона. — Тейт сегодня с друзьями играет в боулинг. Можно, заказать еду на вынос и поиграть в «приставку». — Ага, а потом переодеться во фланелевые пижамы и устроить раунд в «Монополию». Благодарю покорно, — раздраженно прервала её довольно милое предложение Андреа. Всё это начинало надоедать. Черт знает, когда еще Крейн уедет на все выходные, а не запрется в доме со своей дражайшей женой и детьми, и не будет забрасывать дюжиной сообщений во время частых походов в ванную под самыми нелепыми предлогами. Кэмпбелл запустила руку в карман кожаного плаща — фляжка приятно опалила кожу. Еще один глоток — ерунда. Это придаст ей уверенности для разговора с хостес, а большего и не требовалось. Отвернувшись от камер (будто это бы помогло спрятаться), Андреа ловко открутила крышку и сделала жадный глоток. Паршивый коньяк обжег горло и за мгновение добрался до пищевода, отчего по телу пробежала нервная дрожь и выпитое, казалось, возвращалось к горлу вместе с желчью. — Ты бы не налегала, — шикнула Лиз и грубо выдернула фляжку из рук. — Что, блядь, с тобой такое?! Вопрос так и повис в воздухе, словно они были в чертовом мире комиксов и автор не знал, как довести читателя до кульминации, оставив пустые облачка с глубокомысленными многоточиями над головами присутствующих. Не произнося ни слова, бурча под нос банальное: «простите-извините-можно пройти», смешавшееся в одно нечленораздельное мычание, Андреа протиснулась сквозь толпу. У главной двери было теплее — кондиционеры работали что надо и даже в такой юбке как у нее — едва прикрывающей зад — можно было не беспокоиться о скорой смерти от переохлаждения. Имитируя жевание резинки, Кэмпбелл вцепилась заледеневшими пальцами в девочку-хостес. Вблизи она совсем напоминала ребенка: лицо гладкое с детской припухлостью, а в больших глазах так и плещется беззаботность. Можно и на бейдж не смотреть. С одного взгляда понятно — стажёрка, новая кровь. — У нас здесь бронь, — как можно грубее проговорила Энди, голосом выделяя каждое слово. Трюк старый как мир, но требует минимальных актерских данных. — Бармен — наш друг. — Как ваше имя? — планшет так и дрожал в её руках, когда она водила пальцем по списку имен и предполагаемом времени посещения. С таким слабым характером в сложной иерархии ночного клуба делать нечего. Наверняка, Доминик взял её с одной целью, и после уволит до окончания испытательного срока. — Вы бронировали на кого-то одного? — Позовите бармена! Этот ваш Мёрфи, Мёрфи О, он точно бронировал для меня стол. Даже приглашение завалялось где-то в сумочке, — для пущей убедительности Андреа запустила руку в сумку, перебирая завалявшиеся на дне бумажки. Позабытые в кармашках двадцати пяти центовые монетки радостно зазвенели. — Я бы ему позвонила, но в этой дыре и связь-то ловит через раз. — У нас нет системы приглашений, — вмешалась девушка из первой очереди. Уж ей уверенности не занимать. Скрестив руки на груди, она смерила недовольным взглядом с ног до головы и презрительно скривила верхнюю губу. Вот сука. — Может, мне позвонить Ходжу Бейкеру? Странно, что его сотрудники не ознакомлены с системой приглашений для тех, кто подключен к программе лояльности, — Кэмпбелл врала и глазом не моргнув, диву даваясь, откуда в ней взялось столько наглости. — Позовите хотя бы администратора смены! Доминик Уоррен тоже будет рад узнать о полной неосведомленности подчиненных. — И как же ты это сделаешь, Карен? — понизила голос она. — У тебя же не ловит мобильная связь в нашей дыре. Криво улыбнувшись, девица победоносно хмыкнула и вернулась к планшету. Яркий экран вспыхнул, озарив не только самодовольное лицо, но и наполированный бейдж с именем «Меган». Вот же дрянная сука. — Я связалась с баром, — пропищала над самым ухом стажерка и для пущей достоверности собственным словам, потрясла рацией зажатой в руке. — Мёрфи будет через пару минут, ожидайте, пожалуйста. — Спасибо, — кивнула Андреа и громко цокнула языком. Будь у нее во рту жевательная резинка, то она бы лопнула пузырь, как это делали девчонки из старших классов, когда жаждали доказать свою правоту и поставить точку в надоевшем разговоре. В глубине души ей хотелось извиниться, вернуться на свое место в толпе, откуда продолжала выглядывать Кэтрин и жестами узнать «обстановку», но этот спор, ложное чувство собственного превосходства — не позволяли даже сменить интонацию. «Зачем позвала?» За рассуждениями Андреа упустила главное — появление бармена, по чьей вине ей пришлось пережить это небольшое упражнение в остроумии. Если бы не голос, который так прочно отпечатался в сознании, Кэмпбелл ни за что бы не признала его обладателя среди пёстрой, бесноватой публики. Одетый в белоснежную рубашку и классические брюки, Мёрфи внимательно смотрел на бедняжку-хостес, ища в её растерянном розовощеком лице ответ на свой вопрос. — Из-за меня, — прочистив горло, Андреа повторила свои слова и чуть склонила голову на бок, как и в прошлую встречу. — Я приехала, как мы и договаривались. Он резко повернул голову в её сторону и на хмуром, бледном лице отразился спектр из дюжины эмоций: от недоверия и смятения до радости новой встречи. Мышцы на лице разгладились, уголки рта дернулись в подобие улыбки. Андреа ответила тем же. — Мы же договаривались? — Кэмпбелл выделила голосом последнее слово, удивленно вскидывая брови. — Договаривались, — кивнул бармен и наклонился ближе к девице, шепча на ухо что-то о свободных столах у какой-то зоны, натыкаясь на её сопротивление. Стажерка отрицательно закачала головой, пробормотала об увольнении и прижала планшет ближе к груди, точно ребенка. — Если и убьют, — эти слова уже предназначались для обеих девушек — дотошной Меган и раскрасневшейся новенькой, — всё переводите на меня. Я вас заставил, а вы отговаривали, идет? Девицы синхронно кивнули, расплываясь в глуповатых улыбках. Кажется, обаяния этому парню было не занимать. Интересно, со сколькими он переспал в этом клубе, в надежде, заручиться поддержкой на случай таких непредвиденных ситуаций? — Меган, проводи мисс Кэмпбелл, — от упоминания собственного имени Андреа тут же выпрямилась, — или ты не одна? — С подругами, — она обернулась назад, ощущая как губы предательски расплываются в подобие оскала, и властно махнула рукой, заметив восхищенный взгляд Тейлор. Вот как это делается! — Нас трое. — Проводи мисс Кэмпбелл и её подруг. «Не переломишься», — хотелось добавить Андреа, но она вовремя прикусила язык, одергивая чужую юбку ниже. Меган послушно кивнула и учтиво пригласила последовать за ней. В знакомом помещении озаренном холодным сиреневым светом Андреа не нравилось. Здесь всего было слишком: слишком громкая музыка, слишком яркие прожектора, после которых долгое время болели глаза и слишком завышенные цены на простые напитки. Но Бейкер вкладывал много средств в то, чтоб его детище — самая яркая звезда — никогда не погасла, и эта некая одержимость в некотором роде пугала. Они никогда не пересекались, не обменивались краткими приветственными улыбками, но Лиз однажды обмолвилась, что Ходж считает её подруг симпатичными. Комментарий, конечно, так себе, но внимание со стороны, пусть и не значительное, было приятно. «Присаживайтесь». Меган деловито разложила меню перед каждой, кратко рассказала о возможности дистанционного заказа путем сканирования кода на столе и маленькой кнопке вызова официанта. Как не печально, но напускная вежливость и приклеившаяся фальшивая улыбка обижала куда сильнее неприкрытой неприязни. — Неплохо они так, — Лиз нервно защелкала пальцами, подбирая удачное слово, — апгрейднулись. Насколько мне известно — идея с возможностью заказа блюда без лишних контактов, пришла в голову Брайану. — Круто, — сухо согласилась Кэмпбелл и подтянула меню ближе. Собственных средств хватило бы на коктейль, скромный шот-сет и салат. Не тот, который смотрел на неё, украшенный нелепым цветком, а простой — салат-латук и какие-нибудь два-три несчастных помидора, залитых бальзамическим уксусом. Скука. Она приехала не за этим. — Ну, — отмалчивавшаяся по началу Кэтрин, принялась деловито перелистывать знакомые страницы. — Я, наверное, возьму пасту с морепродуктами и коктейль, который дает скидку на повторный заказ. — Ты же терпеть не можешь ром! — вспылила Тейлор. Дружба с хозяевами клуба приносила плоды — можно было не задумываться о стоимости коктейлей, смело просить записать на собственный счет, который по-волшебству закрывался каждый месяц. Но в этот раз не было договоренностей, и перспектива обналичить личные сбережения не сулила ничего хорошего. Пусть платит Андреа! Ей пришла идея внезапного визита и ей же отвечать, когда настанет роковая минута расчета. — Я — пас. Не хочу переплачивать за дешевую выпивку. Вопреки ожиданиям самой Лиз, она согласно кивнула, будто бы ожидала ряд претензий со стороны. Пробубнив под нос что-то о выпивке, удаче и времени, Кэмпбелл отложила в сторону сумку и поднялась с диванчика. Юбка неприлично задралась. От выпитого на её щеках алел болезненный румянец, точно еще немного и свалится с давлением, но истинное выражение лица скрывалось за искусственным освещением снова и снова. — Сейчас вернусь, — громко произнесла Андреа и неуверенным шагом двинулась в сторону барной стойки, со знанием, что минимум трое посмотрели ей вслед. Это чувство превосходства, вызванное неприкрытым раздражением, что так легко читалось в глазах других девушек попадавшихся на пути, пьянило не меньше дешевого коньяка. Андреа лукаво улыбалась, не заостряя внимание на множестве лиц вокруг, думая о том, что и эта цель, выдуманная за считанные мгновения, должна пополнить список побед. Пиши она книгу, то непременно бы посвятила её всем, кто хотел засунуть руку ей в трусы и пожалела бы тех, кто это сделал. Подгадывать момента, когда освободится вакантное местечко на неустойчивом, крутящемся будто карусель стульчике, не пришлось. Андреа ловко отклонилась в сторону и громко ударила ладонями по начищенной донельзя стойке, сообщая о своем присутствии. Этот странный парень — Мёрфи стоял к ней спиной, крепко зажав в руке мадлер, и даже не вздрогнул, погруженный в банальное действие. Андреа прокашлялась. — Уже определились? — знал ли он к кому обращался? Кэмпбелл была уверена, что да, отсюда и напускная развязность в поведении простого бармена. — Нет, — манерно протянула она, крепче опираясь на стойку. Хотелось показаться незаинтересованной, не унижаясь напоминать о данном обещании и закатить скандал в случае отказа. Да, непременно скандал, после которого дорога в «Сириус» будет закрыта на пару-тройку месяцев. — Я думала, что вы поможете. С выбором. — О, — в одном лишь восклицании прозвучали удивленные нотки. — Это ты, Андреа. Он развернулся на каблуках и невозмутимо продолжил толочь лайм и какие-то ягоды. Рукава белой рубашки теперь были закатаны, обнажая татуировку в виде змеи. Как банально и скучно! Мужчины вообразили, что это придаст им силы и статуса, а выглядело нелепо. — Ты всегда так оперативно, — (сколько иронии!) — реагируешь на появление новых клиентов? Может, я уже вечность, — она перевела взгляд на невидимые часы на запястье и тут же потрясла рукой в воздухе, — жду свой заказ. — Тогда следовало занять специально предназначенное место, — Мёрфи кивнул в сторону опустевших барных стульев. — Я всегда вижу присутствие нового гостя, — шумно выдохнув, он указал на глянцевый аппарат для колки льда. — В отражении. Андреа многозначительно промычала. — Так с чем тебе помочь? — отложив мадлер, Мёрфи зеркально повторил её позу и опустил ладони на барную стойку. — Ну, — прежнюю уверенность как ветром сдуло. — Нам принесли меню, и мы с девочками не знаем, что выбрать. Всё так дорого и так аппетитно выглядит — глаза разбегаются. Он криво усмехнулся и было в этом не то неприкрытое разочарование, не то усталость от банальности озвученного. Сколько таких девушек как она приходят, невинно хлопают глазами и просят о помощи с выбором, настаивая на несуществующем блюде с таинственным названием: «Выбор шеф-повара»? — Тогда выбери то, что нравится больше. Я же угощаю. — И девочек? — Энди широко улыбнулась, надеясь, что выйдет обезоруживающе и соблазнительно. Пусть от нее и несёт коньяком, а на зубах желтоватый налет от трех выпитых чашек американо и выкуренной дюжины сигарет. — Мы не можем сойтись и на выборе коктейлей. — И девочек, — кивнул Мёрфи, высматривая двух скучающих подружек в самом центре зала. — Возьмите бутылку «красного» и не ошибетесь. — Нет, это не для нас, — возразила она и тут же решила объясниться, — Лиз пьет только крепкое, а у Кэтрин тренировка за тренировкой. Нам нужна разная доза, чтоб напиться. — А ты? Что пьешь ты, Андреа? — Я? — она глупо захихикала и заправила светлую прядь за ухо. — То, что для меня выберешь ты. Мёрфи беззлобно засмеялся. Кажется, он не воспринимал эти ужимки и флирт всерьез, хотя тот же Доминик был сражен столь незамысловатыми попытками очаровать. На стойку шумно опустился поднос. — Гостям запрещено отвлекать сотрудников бара от работы, — холодно отчеканил женский голос над ухом. Знакомая хрипотца и не заглушаемый ни одним одеколоном устойчивый запах сигарет. Марисса. Вечная официантка «Сириус» одарила раздраженным прищуром. Как плохо, что она спала с Домиником и нельзя было настучать на неё за развязное поведение, которым можно было распугать всех гостей. Андреа тоже с ним спала, но власти сам факт этого действия в прошлом так и не придал. Максимум — один жалкий бокал «игристого» за счет заведения. В холодной искусственной синеве её лицо выглядело болезненным. Разговорное и непристойное: «В гроб и то краше кладут», так и вертелось на языке. — А я не отвлекаю, — пролепетала Андреа, — делаю заказ. Официантов не дождешься. Марисса цокнула. От характерного ответа её удерживал свод правил в должностной инструкции и наказание в денежном эквиваленте за его нарушение. И Кэмпбелл это знала и нагло пользовалась. — Ты же будешь нашей официанткой, Ма-рис-са? — она нарочно произнесла её имя по слогам, памятуя что сильнее панибратства, девушка ненавидела коверкание собственного имени. Повелось это еще в прошлом, в маленьком пивном пабе, и история была незанимательной и скучной. Как и сама рассказчица. — Я лично принесу ваш заказ, — вмешался Мёрфи, точно опытный судья на футбольном поле, плотно сжимающий в сухих губах свисток, в готовности выписать желтую карточку и отправить на скамью. — И по выпивке — на мой вкус согласно озвученным предпочтениям. Марисса недовольно закатила глаза. Этого еще не хватало. Никогда еще сотрудники Бейкера не позволяли себе полную свободу действий и старались лишний раз не перечить. Времена, конечно, менялись, но зачем нарушать негласные правила и потакать чужой прихоти? — Чудненько, — то что должно было прозвучать с соблазнительным придыханием получилось предсмертным хрипением. Андреа осторожно прочистила горло и как можно не заметнее дернула верхнюю пуговицу чужого топа. Вышло не с первого раза, но Мёрфи, кажется, не обратил внимания. К счастью. — Но разве я могу вернуться к девочкам ни с чем? В этот раз её голос прозвучало как надо. Немного глуповатый, по-детски высокий. Крейн любил, когда она так делала, а потом широко распахивала глаза и корчила из себя невинную девчушку только что сошедшую с упаковки горячего шоколада. «Можешь к ним не возвращаться», — сквозь зубы процедила Марисса и тут же скрылась из виду, прихватив уродливый поднос. — Шот-сет? — уточнил он, хотя мог и не спрашивать. — Ликер? Водка? Текила? — Ликер. Мёрфи кивнул. На стойке показался прямоугольный мраморный поднос — не больше двух телефонов в длину и в ширину, а следом и рюмки выстроились в ряд, как костяшки домино. Андреа осторожно провела по серебряной окантовке каждой стопки, пока чужой голос Крейна не зазвенел в ушах, браня о безобразных манерах, вынудив отдернуть палец точно от огня. За этим действием не последовало осуждения или недовольного мычания, цоканья языком или чего-то еще, что она могла бы записать на свой счет. Мёрфи крутился на одном месте, умудряясь коситься в сторону охраны, красивых девушек, столпившихся у меню для обсуждения сезонных предложений. Этот синеватый свет, пусть и был отталкивающим очень удачно подчеркивал острые черты его лица. На мгновение Андреа задумалась над тем, как часто одинокие и несчастные девушки навязывают свое общение, пользуются привилегиями и эффектом попутчика, вываливая свои душевные неурядицы на свободные уши? Как много номеров хранится в его телефонной книжке и со сколькими уже переспал, предлагая секс как лучшее успокоительное и лекарство от всех болезней? Хотелось верить в некоторую порядочность и особенности нации. Может, у него, в его стране, так не принято? И мужчины лижутся в уголке под похабные взгляды женщин «у руля», зачитываясь поэзией в кофейнях. — Вуаля, — пробормотал Мёрфи, заканчивая с последней стопкой. — Очень красиво, — согласилась Кэмпбелл; слегка наклонила голову и с прищуром осмотрела каждую стопку наполненную до самых краев. — Здесь не хватает? Она ткнула пальцем в середину и для пущей убедительности несколько раз кивнула головой, будто бы такой нелепый жест придавал уверенности. — Если долить еще — польется через край, — предупредил Мёрфи, но спорить не стал. Густая капля ликёра скатилась по горлышку гейзера в готовности скользнуть вниз, как Андреа тут же подставила собственный палец, растирая тягучую жидкость по дозатору. — Теперь лучше, — кивнула она и тут же облизала палец с пошлым причмокиванием. В собственном воображении данный поступок был апогеем сексуальности и кокетства, а со стороны… Даже знать не хотелось. Мёрфи снова засмеялся, но теперь неискренне и скрипуче, будто другой реакции и быть не могло. Отставив бутылку в сторону, он скрестил руки на груди и чуть подался вперед, будто бы на мгновение поменялись местами; и теперь ей, Андреа, впору быть непроницаемым барменом, а ему хитрить и умаливать угостить чем-то крепким. — Когда ты уже успела так накидаться, принцесса? От столь знакомого, фривольного обращения Андреа Кэмпбелл отшатнулась. «Принцесса», «волшебница», «детка», «моя девочка». От каждого из них к горлу подкатывала горечь и желание скорее вернуться домой, оттереться грубой мочалкой и забыть еще один блядский вечер навсегда. Деньги не пахли только в моменте, а воспоминания — оставались и тенью следовали за ней. Даже сейчас, здесь, под покровом ночи и куполом «Сириуса» этот человек, Малкольм Крейн, не позволял забыть о себе. Уловив столь явную перемену в настроении, Мёрфи нахмурился и ничего не сказал. К счастью. — Это все тени прошлого, — еле слышно пробормотала Андреа. Эти слова были нужны ему в равной степени как и ей, но задумываться об этом не хотелось. По правде говоря, уже и пить-то не хотелось, лишь плакать или смеяться. — Не хочешь к нам присоединиться? — Отчего же нет? У меня перерыв будет через тридцать минут. Я подойду, как освободится Юджин. Она согласно закивала не в силах произнести и слово. Поднос в слабых руках так и дрожал, и — о, чудо! — если не обольется несчастным ликером по пути до столика, где Лиз уже победоносно вскидывала кулак в воздух, озаряя очередной неискренней улыбкой. Казалось, что все в порядке. Если бы.***
Если Мёрфи и вынес какой-то урок за прошедший пятничный вечер, то только горькое осознание, что «как прежде» и «как раньше» уже не будет. Никогда. Всю смену он приглядывал за Андреа, буквально следил за каждым её движением, каждым вымученным смехом, которым та одаривала редких мужчин, попадавшихся ей на пути. Она флиртовала, дергала несчастную пуговицу на топе-жакете в надежде показаться сексуальной и раскованной, и никак не походила на ту воительницу готовую драться за свою свободу. Странное, почти детское волнение охватило его. Эта Андреа не может быть реальной! Она только притворяется, и глядя ей в глаза, Мёрфи не верил ни одному слову. Конечно нет! Это фокус, глупая и не смешная шутка, где выжимка худших черт знакомых ему женщин, воплотилась в образе одной — некогда непобедимой, пусть и с раздутым самомнением, импульсивной, любимой женщины. Он отдал всё на свете, чтоб идти следом за ней, дышать одним воздухом, смотреть в одну сторону и теперь ощущал себя обманутым. Разве эта жертва стоила того? Вопрос так и повис в воздухе. А еще читался в глазах Мариссы, которая так недовольно качала головой на каждый громкий возглас, раздававшийся с этого несчастного столика! Нет же! Не могло быть так, что всё ценное и любимое ушло в небытие, осталось пеплом у подножия Олимпа, куда возврата не было ни ему, ни случайному туристу, желавшему воскресить древние легенды. Пропустив один бокал вина вместе с худощавой фигуристкой, которая представилась ему как Кэтрин Хилл (Мёрфи запоздало вспомнил, что именно её подпись подделывал вечность назад), он настроился на миролюбивый лад. Теперь невежливость, а порой и явная бестактность Лиз Тейлор заслуживала восхищения, пусть оно и было пропитано легким сарказмом. При всём этом Мёрфи продолжал чувствовать себя довольно паршиво. Ненависть пожирала изнутри не слабее ярости, что следовала за ним тенью в прошлых жизнях. Будь у Мойры (то, что происходящее было сугубо её творением — Мёрфи не сомневался) хоть капля сострадания или у него отменное чувство юмора, то создавшаяся ситуация носила бы сугубо развлекательный характер. Теперь не стоило и сомневаться, что и в этой реальности уготовлено место для настоящего рыцаря-спасателя в лице нового Эдриана или Джейсона. Разве имело значение имя? Не сказать, что всё в этот пятничный вечер было отвратительным. Нет, Кэтрин Хилл показалась ему милой, и в голосе её сквозил детский восторг во время редких упоминаний грядущих соревнований или тренировок. Можно было позавидовать её умению находить радость в столь тяжелом виде спорта и восхититься успехами; что Мёрфи и сделал прежде чем отклоняться. — Дамы, — эти тридцать минут показались вечностью в окружении диковинных птиц из другого измерения. Вот бы забыться от той боли, осаждающей память годы напролет, и разделять их примитивную беседу! — Вечер чудный, не буду мешать. — Но, — изрядно захмелевшая Андреа, крепко вцепилась в его запястье. Горячие ладони сомкнулись аккурат на голове змеи. — Мы только начали! — Я все-таки на работе. — А я несчастна! Боги, как я несчастна! — возразила она, повиснув как маленькая, на его руке. — Я все время совершаю ошибки! Разве вам это непонятно? Мне нужна помощь! Мёрфи рассмеялся. — Понятно. — Какой ты все-таки странный! — Андреа подскочила со своего места. Несчастная юбка задралась еще сильнее, отчего несколько парней за соседним столиком грязно присвистнули. Никто из присутствующих не придал этому значения. — Ни одного слова из тебя не вытянуть. Может, мы, наконец, поговорим? Он покачал головой. Беседа, в самом деле, вышла просто «ух!», но его свободное время не было бесконечным, о чем, в конце концов, заметила Кэтрин. — Ты же пойдешь курить! — не то спрашивая, не то утверждая прокричала Кэмпбелл. — Я пойду с тобой! — Энди, Энди, — Хилл осторожно и почти заботливо дернула подругу за край жакета, — успокойся. Позволь мистеру Мёрфи вернутся к его рабочим обязанностям, а мы с тобой сходим и покурим. — Позови Доминика, — не разжимая руки, приказным тоном прикрикнула она. — Я попрошу его освободить тебя от работы и выпьешь с нами. Нет, ты отказываешься же не только от выпивки? Ты отказываешься от нашей компании? От моего общества? Да как ты смеешь?! В осоловелых глазах плескалась обида, полыхал гневный огонь. Тот самый, что разгорался во время первых речей о взятии Олимпа и свержении титанов; что был так далек от реальности и мог утихнуть от одной дождевой капли. Мёрфи не злился на нее. Единственный человек, которого он ненавидел с каждой секундой, был он сам. Еще тогда, после свержения Кроноса следовало поговорить с ней, объясниться, предложить непокорной Артемиде другой путь. Его собственный был залит кровью и пропитан фальшивой, отравляющей сознание жалостью, но вместе они бы смогли найти что-то еще, пресловутые тернии и звезды. Освободившись от цепкой девичьей ладони, он попятился назад, юркнул в толпу и слился с присутствующими. Марисса была права. Сотню, тысячу раз права. Эта девчонка, Энди, ему не была парой и ничуть не напоминала смутный облик мечты, ускользавшей год от года. И оставалось договориться с единственным дьяволом — самим собой. Отступиться или бороться, идя на поводу выдуманной, не существующей женщины, которую никогда и не встретить в действительности? После удушливой духоты клуба холод поздней осени едва ли не оглушил своим натиском. Мёрфи прислонился затылком к кирпичной кладке стены. Он подумывал позвонить Мариссе, предложить присоединиться к нему, но тут же воспротивился. Добрых слов от неё не жди, а посыпать голову пепелом, ему с легкостью удавалось и без помощи посторонних. Как же удивительно складывалась собственная жизнь! В таком далеком, невозможном прошлом Андреа Кэмпбелл появилась в детище Аиды под руку с детективом, болтала о какой-то деловой встрече, обмене ценной информацией и, пожалуй, меньше всего походила на себя нынешнюю. Даже после пары коктейлей, она сохраняла ясность ума и могла противостоять колкостям, что так и сыпались на нее со всех сторон. Мёрфи усмехнулся. Ему еще предстояло найти время, чтоб свыкнуться с новой, совсем невозможной Андреа; пока что хотелось побыть с этой новостью один на один. Сколько еще ему понадобится времени, чтоб настоящее сместило из памяти прошлое, и щемящая тоска не сдавливала грудь от беглого взгляда, обращенного к некогда дорогому лицу. «Не помешаю?» Оглушенный абстрактными, призрачными образами безжалостного прошлого, Мёрфи упустил и писк автоматической двери, и неуверенные шаги своей новой знакомой. Он чуть было не сказал новую глупость, озадачившись вопросом, откуда у гостей мог быть код-доступа к служебным помещениям, как его опередили: — Я же здесь работала, — ежась от холода, Кэтрин сцепила руки на груди, — и у меня остался универсальный пропуск. — Вы на хорошем счету у руководства, мисс Хилл. — Я один из акционеров, — недовольно пробормотала она. Кажется, признание далось ей с трудом, а потому Мёрфи не стал перебивать неуместными вопросами. Такой информацией он не владел, да и не стремился. Голова и без этого была забита лишними данными и цифрами. — Я пришла извиниться за своих подруг. — В этом нет никакой нужды… — Нет, есть! — продолжила настаивать на своем Кэтрин. — Мёрфи, вы были к нам так добры весь вечер, пока мои подруги, — она замялась, будто бы подбирала слова помягче, — мои подруги… были несправедливы к вам. Поверьте, они не относятся к вам так плохо, как могло бы показаться. В последнее время Лиз сама не своя из-за проблем в семье, а Энди… Андреа, в самом деле, нуждается в помощи. — Мне жаль. Хилл лишь отмахнулась. — Я не пришла просить о спасении своей подруги. Помочь можно тому, кто готов принять эту помощь, а я, поверьте, знаю это на собственном опыте. Мне просто хотелось принести извинения и оплатить счет. — В этом нет необходимости, — Мёрфи чиркнул зажигалкой в воздухе, — я уже оплатил. Если хотите проявить милосердие — оставьте чаевые Мариссе. — Она тоже натерпелась от Андреа, да? Этот вопрос не нуждался в дополнении или каком-то неуместном комментарии. Какая официантка откажется от чаевых? Не сделав и затяжки, Мёрфи галантно открыл дверь перед собой, прокручивая между пальцев магнитную карту-ключ. Весь этот разговор, неожиданное появление в курительном закутке персонала, тихие, почти крадущиеся шажки по коридорам, предназначенным строго для персонала — определенно были и в прошлый раз. Он попытался вывернуть поблескивающий образ из памяти, но тщетно. Слишком много жизней оставлено позади, чтоб обращать внимание на бесчисленный ряд случайностей и совпадений. В глубине зала Андреа Кэмпбелл продолжала танцевать с кем-то. От прошлой одержимости разговором не осталось и следа. Она снова веселилась, смеялась так неестественно, запрокинув светлую голову назад, что сквозь искусственный дым и ледяной свет софитов, ничем не отличалась от призраков, так прочно поселившихся в его голове. Одно правда: эта жизнь была вдвое невыносимее прошлых, а их он нахлебался вдоволь. Под пологом Олимпа, в закутке Подземного мира ему чудилось, что пока есть жизнь — есть надежда, которая, как известно, не стыдит. Правильнее было бы сказать, что нет на свете больших страданий чем те, что ему умудрялась приносить эта женщина. И живой, и мертвой она делала его несчастным. Вернувшись к бару, Мёрфи снова подумал о Сибилле. Странное дело. Он вспоминал её в моменты отчаяния, когда любовь к Артемиде его убивала, и хотелось быть любимым и нужным, не отдавая ничего взамен. — Они уехали, — голос Мариссы под самым ухом застал врасплох. Едва ли не выронив наполированный донельзя бокал, Мёрфи повернулся к ней вполоборота, не желая ни возвращаться к работе, ни показывать собственное разочарование и некую уязвленность, сместившую собой беспочвенные надежды. — Доминик увез Лиз, а Кэтрин оставила неплохие чаевые. Признавайся, твоих рук дело? — Нет. — Не верю, — она отмахнулась. — Твою подружку, надеюсь, прихватили с собой, а не… Мёрфи знал, что следовало за этими недосказанными частицами: «пустили по кругу в туалете», «обесчестили в слепой зоне у гардеробной», «что еще могло произойти с такой идиоткой?». Хотел ли он знать, что, в самом деле, произошло с Кэмпбелл? Наверное, нет. Ряды неугомонных, буйных, громких посетителей редели. За барной стойкой чинно восседали знакомые лица — те, кто хотел прикоснуться к невозможной, праздной жизни. Их коктейли не опустели, напротив, увеличились в объеме, не без помощи растаявших кубиков льда. Он посмотрел на маленький циферблат, притаившийся в углу терминала — половина второго ночи. Собственная смена кончилась еще тридцать минут назад, а он и не заметил. Марисса суетливо протирала рюмки. Работа барменом подходила ей куда больше, но рвение не вознаграждалось ни в устной, ни в материальной форме. Казалось, что её это устраивало: редкие коктейли для постоянных покупателей, сладко шелестящие бумажки с портретом Линкольна и некая защищенность. Замкнутые пространства имели свой шарм. Возможно тем, что не славились широкими возможностями для маневра. — Перестань на меня смотреть, — не оборачиваясь, процедила она, постукивая пальцами по краю мраморного подноса. — Ты действуешь мне на нервы.