Broken and Cursed

Дельфина Когда в комнате раздался негромких хлопок, Дельфи резко обернулась, буквально впиваясь взглядом в эльфийку. Уши Идди удручённо поникли, а маленькие пальчики нервно теребили край бледно-зелёной тоги, по-прежнему надетой на манер платья. Девушка почувствовала, как всё внутри неё застывает, покрываясь тонкой корочкой льда. Паника, до этого подступившая к горлу, заледенела и рухнула вниз, утягивая девушку за собой и оставляя лишь оболочку, холодную и пустую. - Идди? - высоким, каким-то совсем чужим голосом обратилась она к эльфийке. - Хозяйке не о чем волноваться, юный мистер Малфой сообщил, что жизни Альбуса Поттера ничего не угрожает. Юный мистер Поттер сейчас в школьном лазарете... Там, в лесу, страшные чудища, это они напали на учеников... Молодой Малфой сказал, что мистер Гарри Поттер отправит авроров, чтобы те изловили мантикор, которые ранили друга хозяйки. Ох, Идди так жаль, так жаль! Мальчик, бедный мальчик... Дельфи медленно подошла к столу, откладывая в сторону свою волшебную палочку. Её пальцы на мгновение замерли над пергаментом, несколько последних строк в котором оставались без ответа. - Мантикоры? - тихо переспросила она. - В лесу у Хогвартса? - Идди так расстроена сообщать хозяйке плохие вести! - продолжала причитать эльфийка, но Дельфи даже не поворачивала головы и не поправляла неприятное ей обращение. - Идди надеется, что Гарри Поттер сможет изловить монстров утром! Идди так стыдно, но она подслушала один из разговоров... Они их не нашли, хозяйка, и обещали вернуться с рассветом. Какой ужас, Идди так расстроена, бедный мальчик... - Если им будет куда возвращаться, - обронила Дельфи. Вытащив из нижнего ящика письменного стола продолговатую узкую шкатулку, девушка потянула незамысловатый замок, тот бы не поддался, коснись его кто-то другой, но сейчас это были её руки. На тёмном бархате лежала волшебная палочка, вид которой всё ещё вызывал у Дельфи лёгкое удивление. Вот только не сейчас. - Их лес станет пепелищем, если я не найду этих тварей, пока авроры Гарри Поттера видят десятый сон. Внутри неё колыхнулась ярость. Холодная и безжалостная. Эти недоумки не смогли справиться даже с собственными же дементорами и кучкой радикалов вроде Селвина. Ничего удивительного, что чёртовы мантикоры обитают прямо под носом у школьников. Дельфи смежила веки, чувствуя, как лёгкий тремор начинает бить пальцы, сжавшиеся на древке шероховатой волшебной палочки, которая тут же откликнулась теплом. Идди бросилась к ней, в ужасе распахнув глаза. - Хозяйке нельзя туда идти! Ни за что нельзя! Идди знает, что в замке были авроры! Они вернутся туда! Хозяйке опасно, опасно!.. - она хлопала ушами, тряся своей большой головой, и карие глаза глядели почти с мольбой. - Я вернусь к рассвету, - даже не взглянув на неё, произнесла девушка. Подойдя к зеркалу, она подняла волшебную палочку, накладывая на себя заклинание невидимости. Ощущение, будто бы её окатило ледяной водой, быстро прошло. Дельфи прищурилась, глядя в зеркало, но уже не увидела этого. Вытянув перед собой свободную руку, она повела пальцами, но ни тени движение не колыхнулось в воздухе. Кто бы не создал Бузинную палочку, он был непревзойдённым мастером. Ещё ни разу в жизни Дельфи не удавалось выполнить эти чары настолько ювелирно, точно она действительно надела мантию-невидимку. Двери хлопали одна за другой, повинуясь пустоте, как и старые кованные ворота. Не медля ни минуты, Дельфи трансгрессировала прямо с холма на самую окраину Хогсмида. Ей был знаком дальнейший путь. Лететь сейчас, пробираясь сквозь ночной ноябрьский воздух, свежий и почти морозный, было даже легче, чем обычно. Ей стоило остаться там, спустившись в самую чащу, но Дельфи не смогла пересилить себя, когда увидела вдалеке чернеющие на фоне густо-синего ночного неба шпили высоких башен старинного замка. Пружины больничной койки тихо скрипнули, когда девушка опустилась на самый её край. Альбус, почти такой же мертвенно-бледный, как простыни, на которых он лежал, спал, болезненно хмурясь. Девушка молча смотрела на него, чувствуя, как всё внутри точно покрывается тончайшей корочкой льда. Эмоции уже не бушевали, не было ни паники, в первую минуты охватившей её, когда Идди вернулась с дурными новостями, ни гнева. Сейчас, сидя здесь и глядя на толстые бинты, пропитанные густым снадобьем, пересекавшие плечо юноши и уходившими вниз, до самой груди, Дельфи не чувствовала ничего. Тишина, окутавшая больничное крыло, странным образом гармонировала с тем штилем, что ощущался внутри, точно ровная озерная гладь, не потревоженная ни единым слабым порывом осеннего ветерка. Дельфи не знала, сколько она просидела вот так, просто глядя на него в полумраке, пропитанным запахом лечебных зелий и целительных мазей. Протянув руку, девушка на мгновение замерла, а потом убрала тёмную прядь, упавшую на лоб юноши. Его кожа была холодной, слишком холодной... - Я уничтожу каждого, кто тронет тебя, - прошептала девушка, проводя пальцами по его щеке. Альбус, погруженный в волшебный сон, лишь сильнее нахмурился во сне. Опустив руку, она нашла его ладонь, лежащую поверх одеяла, и мягко провела по ней кончиками пальцев, которые всё-таки дрогнули, точно озёрная гладь пошла рябью. Сделав глубокий вдох, девушка закрыла глаза. Он жив. Жив. Жив. Жив. Внезапно слева от неё раздалось негромкое покашливание, и девушка резко распахнула глаза, тут же отняв руку и сжав пальцы на шершавом древке волшебной палочки. Рама на стене, которую она вовсе не заметила до этого, уже не была пуста. Старик, изображённый на холсте, смотрел на неё с нескрываемой печалью. - Ненависть способна разрушить человека изнутри. И Вы поддаётесь ей, - негромко произнёс он, будто бы отвечая на сказанные ею слова. От его слов лёд только сильнее сковал всё внутри. Дельфи застыла, глядя на портрет и сжимая в руке волшебную палочку до побелевших пальцев. - Да что Вам вообще известно обо мне, Дамблдор? - Не так много, как мне хотелось бы, - грустно ответил старый директор. - Увы, я никогда не был Вашим учителем. Смею заметить, Вы весьма изменились со времён нашей последней встречи. Впрочем, как и обстоятельства. Старик перевёл взгляд на больничную койку, и взгляд его снова наполнился печалью. Альбус, на которого теперь смотрел директор, сейчас выглядел совсем как мальчишка, и она едва ли могла на него смотреть. Но и не смотреть тоже не могла. - Хотя... - задумчиво протянул Дамблдор, - Летицию Лестрейндж мне доводилось видеть, вот только у нас не было возможности поговорить. Дельфи почувствовала, как сердце, до того ровно и глухо отбивающее свой ритм в груди, пропустило удар, но ни один мускул не дрогнул на её лице. - Почему здесь ещё не появился весь преподавательский состав или Гарри Поттер с отрядом авроров? - Дельфи с вызовом посмотрела в лицо Дамблдора. - Разве в этом есть необходимость? Поверьте, если бы я хотел позвать сюда кого-то, Вы бы и не заметили моего присутствия. В больничном крыле повисла тишина. Дельфи отвернулась и опустила взгляд на край одеяла, который поправляла совсем недавно. - Я знаю, что теперь некогда моей волшебной палочкой владеете Вы. Весьма жестоко было поступить так с Гарри Поттером. Перо для его волшебной палочки отдал мой феникс. Тот самый, который помог ребятам пережить эту ночь. - А насколько жестоко со стороны мистера Поттера было бросить меня в камеру под гнёт подавляющих магию и все естественные процессы чар? Приговорить к смерти на закрытом процессе? - Хм, пожалуй, всё же не все естественные процессы подавляют те чары, с которыми вы столкнулись. Вы вполне могли постареть, к примеру, если бы, конечно, не тот приговор, о котором Вы упомянули. - Откуда Вам это известно? - Изобретение этих чар принадлежит мне. Их использовали в другой магической тюрьме, правда, исключительно для одно-единственного волшебника. Дельфи прищурилась, прежде чем вновь отвернуться от портрета. Ей было не о чем с ним говорить. Она ненавидела их всех, не способных защитить даже собственных студентов. Сколько ещё раз ей придётся видеть Альбуса Поттера с лицом почти таким же бледным, как больничные простыни, на которых он лежал? И в этом была их вина. Каждого из них. Разумом Дельфи понимала, что ей нужно уходить. Потрет этого сумасшедшего старика мог в любой момент позвать кого-то. Но вместо этого она лишь каждую минуту обещала, что вот-вот заставит себя уйти. - Вам известно полное имя мальчика? - вдруг нарушил тишину портрет. Дельфи повернула голову. - Альбус Северус Поттер, - ответила она, пока что не понимая, в чём подвох. - Вы никогда не задумывались, почему Гарри выбрал именно такое второе имя? С первым, рискну предположить, всё более-менее ясно, - усмехнулся старик, и голубые глаза блеснули за стёклами очков-половинок. - Он надеялся на блестящую академическую карьеру сына и поэтому решил дать ему имена в честь двух последних директоров? - съязвила девушка. - Интересная догадка, но увы. Северус Снеёп был самым нелюбимым учителем в школьную бытность Гарри. Они друг друга вполне взаимно переносили с большим трудом. - И в чём тогда смысл? - Северус Снейп любил Лили Эванс, ту самую девушку, что Вы видели в Гордриковой Впадине, с самого детства. Бабушка Альбуса была магглорождённой волшебницей, но долгое время это не мешало их дружбе. Однако Северус выбрал неправильную сторону, став Пожирателем Смерти. Именно он рассказал Вашему отцу о пророчестве, и, таким образом, был косвенно виноват в смерти той, кого любил всю жизнь. И он уже не смог этого искупить. - Зачем Вы рассказываете это мне? Чтобы показать, каким странным отцом является Гарри Поттер, назвавший сына в честь человека, причастного к смерти его родителей? Дамблдор предпочёл проигнорировать колкую иронию, которую девушка даже не пыталась скрыть. - Это история о том, что мы можем непреднамеренно ранить дорогих нам людей, сделав ошибочный выбор. И порой не просто ранить, а даже убить. - Я смогу защитить его будучи на любой из сторон. - Вы заблуждаетесь, однако я рад, что Вы хотя бы отдаёте себе отчёт, что мальчику действительно грозит опасность. Альбус заворочался во сне, морщась от боли, и пробормотал что-то неразличимое. Дельфи, игнорируя пристально следящий за ней взгляд, вновь подняла руку, убирая с его лица чёлку, опять упавшую на лоб. - Мы не выбираем, кого любить, зато всегда делаем выбор между простым и правильным. Если Вам в самом деле дорог Альбус Поттер, Вы сделаете правильный выбор, - тихо произнёс Дамблдор, и пальцы Дельфи, касавшиеся щеки юноши, замерли. - Вы не знаете, о чём говорите. Старик рассмеялся, качая головой. Пронзительные голубые глаза блеснули за стёклами очков. - Что Вы, ну конечно, я ведь всего лишь краска на холсте. Но тот, чью память я храню, прожил долгую жизнь. Дельфи поджала губы, недовольно глядя на старого директора. - Я имела в виду: Вы неправильно трактовали мой приход сюда. Голубые глаза за стёклами очков-половинок вновь сверкнули. - Трактовали ли его правильно Вы? - задумчиво произнёс он, улыбаясь. - Не нужно состоять из плоти и крови, чтобы видеть. Не знаю силы, кроме любви, что могла бы заставить Вас прийти сюда, рискуя столь многим, или... - он помедлил, прежде чем продолжить, - ...чувствовать свою расколотую душу. Девушка резко поднялась на ноги, и пружины тихо скрипнули, отчего юноша поморщился во сне. - Не уходите, Дельфина. Уверен, мальчик хотел бы видеть Вас, когда проснётся. Не стоит уходить, не попрощавшись, ведь юный мистер Поттер действительно мог умереть этой ночью, потому что враги подобрались ближе к вам обоим, чем Вы могли бы представить. Дельфи сдвинула брови на переносице, хмурясь. Пальцы, до боли сжимавшие волшебную палочку, когда-то принадлежавшую старику на портрете, уже начали неметь. - Что Вам известно? - она подалась вперёд. - Доподлинно - ничего. Всего лишь догадки, которые могут не оправдать себя. Одно я знаю точно: если колония акроманутолов действительно жила в лесу уже много лет, то мантикоры... Они не могли появиться здесь просто так, без посторонней помощи. Вопрос, мучающий меня, состоит лишь в том - зачем? Опустив глаза, девушка сделала глубокий вдох. Портрет говорил чёртовыми загадками, и у неё не было моральных сил разбираться в них. Вместо этого в душе с каждой минутой всё сильнее поднималась лавина ледяной ярости, острой и разрушительной. - Этих тварей поймали? - резко спросила она. - Увы, - покачал головой старик. - Сюда прибыли авроры Поттера, и прочесали ту часть леса, что могли. Но твари ушли в непроходимые дебри, ничего нельзя поделать до утра. Завтра сюда прибудет новый отряд и продолжит поиски. Девушка холодно и зло рассмеялась. - Какой толк от всех этих авроров Поттера, если они даже не способны найти тварей, нападающих на студентов, в одном-единственном чёртовом лесу? - она прищурилась, глядя Дамблдору прямо в глаза. - В отличие от Гарри Поттера я не собираюсь ждать, когда очередной твари захочется убить его сына, - язвительно произнесла она. - Нет надобности ждать утра. Бросив последний взгляд на юношу, Дельфи вышла из-за ширмы, больше не глядя на золочённую раму на стене. В лесу стояла мёртвая тишина, больше подходящая для заброшенного погоста, нежели для чащи, кишащей невидимыми тварями, притаившимися во мраке. Когда ряды деревьев замкнулись за её спиной, девушка сбросила капюшон и сняла с себя чары невидимости. Ей было не от кого скрываться, даже наоборот. Дельфи хотелось, чтобы её заметили, и как можно раньше. Подняв палочку, она крепче сжала пальцы вокруг непривычно шероховатого древка. Несколько приглушённых огоньков воспарили вокруг, слабым мерцанием освещая путь. Мелкие кустарники и трава были примяты, так что ей, как и аврорам Поттера, не составило труда найти нужное место. Вот только в отличие от них девушка не собиралась уходить отсюда с пустыми руками. Следы на траве действительно привели её в тупик. Чаща впереди была непроходимой, и никто бы в здравом уме не решил свернуть с тропы, пытаясь проложить себе дорогу через эти дебри. Но холодную ярость, заполнившую всё её существо. было не оставить какому-то там лесу. Дельфи взмахнула палочкой, чувствуя, как сила магии, направляемая ею, нарастает стократно, поддаваясь невидимому импульсу, заставлявшему покалывать кончики пальцев. Бузинная палочка слушалась её, подпитывалась яростью девушки. Лесные дебри перед ней стали медленно чернеть, будто невидимое пламя сжирало их, а затем и вовсе рухнули, обратившись в труху. Сделав шаг вперёд, она прошла вперёд, подняв подбородок и новыми заклинаниями расчищая себе дорогу. Каким ещё тварям они позволяют прятаться здесь, в двух шагах от школы? Мантикоры? Акромантулы? Перед мысленным взором вновь возникло бледное, обескровленное лицо Альбуса Поттера, лежавшего на больничной койке с перевязанным плечом. Девушка сжала губы в тонкую линию, делая очередной взмах Бузинной палочкой. Она найдёт каждую тварь в этом лесу, раз уж от всех авроров Поттера и школьных учителей толку не больше, чем от парочки школьников. Логово мантикор, которые облюбовали небольшую низину, было довольно далеко. Лес там уже не был таким густым, так что Дельфи уже давно перестала превращать в труху дебри, стоявшие у неё на пути. - Кис-кис-кис, - тихим, мягким шёпотом проговорила она, когда твари, лежавшие на земле, подняли свои уродливые, похожие на человеческие, головы, и угрожающе зашипели. Она не выпускала заклинаний, приближаясь, только старалась выманить как можно больше тварей из их логова. Ей нужно были все они. Каждая мантикора. Четверо тварей вышли вперёд, припадая к земле, как львицы перед прыжком, и девушка мягко улыбнулась, глядя в их серые, мерзкие лица. Серебряная дымка вылетела из кончика Бузинной палочки, окружая небольшую низину по кругу, отрезав тем самым пути к отступлению. Твари сильнее зашипели, и после того, как эти звуки утили, Дельфи расслышала едва уловимое утробное мурлыканье. Жуткое, совершенно не похожее на кошачье. - Кис-кис-кис, - повторила она, отступая в сторону, уже готовая к атаке. Тварь прыгнула, и тёмно-красный луч заклинания вспорол ей брюхо прямо на лету, забрызгивая всё вокруг отвратительной липкой жижей. Мешком рухнув на землю, мантикора какое-то время хрипела, скребя ту длинными изогнутыми когтями, но затем затихла. Остальные её сородичи отпрянули, припадая к земле и переставая мурчать. - Я буду убивать вас медленно, - не зная зачем, вслух произнесла Дельфи, делая шаг вперёд и взмахом палочки отбрасывая мёртвое тело твари прочь. Ярость, заполнившая всё внутри, стала лишь сильнее. Когтистая лапа одной из этих тварей лишь чудом не лишила Альбуса руки. Повези ему чуть меньше, и смертоносный удар жалом скорпионьего хвоста было бы уже ничем не исправить. Мурашки ужаса пробежали вниз по руке, крепко сжимавшей Бузинную палочку, из кончика которой на траву посыпались искры. - Круцио! Стоявшая ближе всего к ней мантикора рухнула на траву, завизжав. Она билась в конвульсивных судорогах, взбивая лапами опавшую листву и грязь. Лицо девушки оставалось таким же спокойным и безэмоциональным, каким оно было с тех пор, как девушка вышла из больничного крыла, набросив на голову капюшон. Из вспоротого горла третьей твари кровь струйками стекала на золотистый, похожий на львиный мех. Дельфи медленно вела палочкой, и, повинуясь её движению, тонкая полоса тянулась всё ниже, до самого брюха, пока грудная клетка мантикоры на треснула, и серые кости не прорезала шкуру. Ей была мало их визгливого скулежа. Ничего не будет достаточно после того, что она видела в больничном крыле. Залитые кровью и ошмётками внутренностей туши теперь валялись на измятой сухой траве. Слабое удовлетворение колыхнулось в ней. За всё это время Дельфи ни разу не вспомнила об Обете и только сейчас перевела взгляд на запястье, на котором некогда светились волшебные путы клятвы. Ну конечно, Обету плевать, какие заклинания она будет использовать, лишь бы не вредила невинным людям. Что ж, сейчас всё было скорее наоборот. Если Гарри Поттер вместе со своими аврорами, Министерством и всей школой не способен защитить собственного сына от тварей, поселившихся прямо здесь, под боком, это сделает она. Сосредоточившись больше обычного, Дельфи одним долгим и сложным движением палочки подняла то, что осталось от мерзких тварей, в воздух, и они, низко паря над землёй, скрылись из виду, теряясь в чаще. Кажется, в этом лесу ещё обитают акромантулы? Что ж, значит, ей будет чем заняться до наступления рассвета. Альбус Поттер Юноша потянулся, жмурясь. Все мышцы в теле будто были залиты свинцом. Плечо оказалось туго перебинтованным, но боли Поттер не ощущал, поэтому осторожно, насколько позволяли повязки, размял его. Голова была тяжёлой и слегка гудела. Ширма на кровати была задёрнута, а в больничном крыле было тихо. Опустив ноги на холодный пол, Альбус нащупал кроссовки далеко не с первой попытки. Слегка пошатываясь из-за слабости, он подошёл к ширме, отодвигая её в сторону рукой, которая не была стянута бинтами. Больничное крыло было пустым, а за единственным не задёрнутым до конца шторами окном царила густая, чернильно-синяя мга. Покосившись на дверь, за которой всегда скрывалась мадам Помфри, Альбус медленно шагнул вперёд. Ему хотелось умыться, а ещё сделать хотя бы один глоток холодной воды. Во рту всё ещё стоял неприятный привкус каких-то зелий, хоть он и не помнил, чтобы их пил. Стоя перед зеркалом в уборной, где он даже не зажёг света, ведь представления не имел о местонахождении собственной палочки, Альбус всматривался в тёмную зеркальную поверхность. Он выглядел..измученным. Лицо казалось слишком бледным, под глазами, хотя он и провалялся в волшебном сне Мерлин знает сколько времени, залегли тёмные круги. Капли воды падали вниз с подбородка и стекали по шее к самым бинтам. Но этой живительной прохлады было мало, вовсе недостаточно. Единственным, в чём теперь был уверен Альбус: они спались и те твари в лесу не смогли-таки ими поужинать. С Розой наверняка было всё в порядке, иначе кто бы вытащил их обоих оттуда. Кончиками пальцев он стёр капли воды с бровей и протёр глаза. Медленно и осторожно он дошёл обратно к больничной койке, опустившись на неё с тяжёлым вздохом. - Надеюсь, Вам уже лучше, мой мальчик, - раздался сбоку тихий голос, наполненный искренним сожалением. Будь у Альбуса чуть больше сил, от неожиданности от непременно подпрыгнул бы на кровати, но самочувствие брало своё. Его хватило лишь на то, чтобы вскинуть голову, ища глазами источник звука. Портрет в позолоченной раме обращался к нему. В пронзительно-голубых глазах за стёклами очков-половинок плескалось сочувствие. - Вы... - Альбус прочистил горло, - З-здравствуйте, профессор, - скованно произнёс он, облокачиваясь на подушку. - Не передать словами, как мне жаль, что до Вас уже добралась первая ласточка грядущей бури. Юноша удивлённо поднял брови. - Бури? - он повернул голову в сторону окна, за которым стояла спокойная, непроницаемая тьма. Старик на портрете мягко улыбнулся. - Хотелось бы мне, чтобы речь шла всего лишь о непогоде, а не о надвигающейся войне. В первую секунду Альбусу показалось, что он ослышался. - Войне? - переспросил он. - Простите, я... Я не вполне понимаю, о чём Вы говорите, профессор. - Увы, но слишком много причин у меня имеется полагать, что тучи сгущаются вновь. Не все истории были закончены и раны излечены. Разве Вы не замечаете, какие разговоры идут вокруг, пусть никто и не называет вещи своими именами? Альбусу сразу вспомнились все статьи, обсуждения, которые заминали, постоянное пропадание отца на работе и напряжение во взгляде Гермионы, которое к концу лета было уже невозможно не замечать. - Вы верите в это, Дамблдор? В то, что будет новая война? - Я верю, что люди не учатся даже на собственных ошибках. И это заставляет даже простой портрет испытывать невыразимую печаль. Альбус опустил взгляд, чувствуя, как внутри начинает рождаться страх, слово сквозняк, проникший в комнату сквозь приоткрытую дверь и выстудивший всё вокруг. - Зачем Вы говорите это мне? Что... Что я могу сделать? - Выбрать сторону, мой мальчик. Выбрать между простым и правильным. И помочь сделать этот выбор другим, - серьёзно произнёс старый директор. - Гриффиндорцы тоже совершают подлости, а слизеринцы проявляют истинные доблесть и отвагу. Факультет ничего не определяет. Вы можете сделать правильный выбор, Альбус. Не время пытаться насолить отцу или стараться избежать бремени сына Мальчика-который-выжил. Более того, люди, что Вам дороги, тоже могут сделать правильный выбор, - мягкая улыбка отразилась на лице старика. - Те, кому Вы дороги, могут сделать правильный выбор ради Вас. - Скорпиус... - пробормотал Альбус. Дамблдор едва заметно усмехнулся. - Разумеется, но не только он, - старый директор посмотрел прямо ему в глаза, прежде чем продолжить. - Вы уже спасли ей жизнь, но теперь у вас есть возможность сделать куда больше, - он понизил голос, пристально глядя юноше в глаза. - Спасти её душу. Альбус свёл брови на переносице, с недоумением глядя на портрет. Он совершенно ничего не понимал. Вернее, даже его измученному разуму было очевидно, что старый директор говорил про Дельфи, вот только... - Что Вы имеете в виду? Что не так с её... - он помедлил, только сильнее сводя брови на переносице, - ...душой? Как вообще можно спасти ду... Юноша осёкся на полуслове, прислушиваясь. Тихий шорох раздался за ширмой, и Альбус увидел тень, силуэт которой был слишком неразличим в темноте. Всё-таки они разбудили мадам Помфри... Изображение директора в позолоченной раме исчезло, словно его вовсе не было здесь. Альбус откинулся на подушку, делая вид, что он спит, но всё же наблюдая из-под не до конца опущенных ресниц за ширмой, которая медленно отодвигалась в сторону. Когда неожиданный посетитель отпустил полог, делая шаг к больничной койкой, Альбус резко сел и тут же зашипел, почувствовав резкую боль в плече. Он вновь рухнул на подушку, жмурясь до цветных кругов перед глазами, к которым подступили инстинктивные слёзы. Салазар, этого ещё н хватало. - Поттер! - воскликнула Дельфи, и в её голосе раздражение странным образом перемешалось с обеспокоенностью, сделав тон ещё более резким. Несколько секунд спустя он почувствовал, как по плечу, всё ещё горящему от резкой боли, растекается прохлада. Дыхание юноши постепенно выравнивалось. Девушка опустила волшебную палочку и потянулась, с негромким стуком положив ту на прикроватную тумбочку. - Ты... - задушенным шёпотом начал говорить он, всё ещё боясь открыть глаза, которые жгло от подступивших к им слёз. - Тебя могут увидеть, тогда... - Не о чем беспокоиться, - перебила его она, и тут Альбус почувствовал прикосновение прохладных пальцев к своей щеке. Это ощущалось так, словно девушка вновь применила какие-то неизвестные ему обезболивающие чары. - Как ты себя чувствуешь? - Сомнительно, - с трудом хмыкнул он. Складка, залёгшая между нахмуренных бровей, постепенно разгладилась, повинуясь прохладным пальцам девушки. Альбусу хотелось поднять руку и коснуться её, но силы, которые он чувствовал в себе ещё совсем недавно, вдруг начали его покидать. Вдруг, поддавшись порыву, ощущая, как тяжёлая, непреодолимая усталость наваливается на него, Альбус прошептал: - Не уходи. Собрав последние силы, он поднял здоровую руку и перехватив ладонь девушки, прижал её прохладные пальцы к губам. Дельфи мягко отстранилась. Сейчас она казалась ему почти сном, выдумкой, потому что до сих пор, когда он просыпался в её спальне или прислушивался в ночной тишине к её едва слышному дыханию, Альбусу неизменно казалось, что это не может быть правдой. Там, в Запретном лесу, ему страшно не хотелось умирать, больше никогда её не увидев. - Спи, я буду здесь, - каким-то странным, задушенным шёпотом произнесла она. И сейчас, вопреки всему, Альбусу отчего-то казалось, будто что-то острое, жалящее сидит прямо у него в груди. И это была вовсе не боль от раненного плеча. Что-то другое, щемящее, почти нестерпимое рвало ему душу, точно она тоже раскололась и больше не была цельной. Последняя мысль, успевшая промелькнуть в его сознании перед тем, как дрёма утащила его во мрак, была такой осязаемой, словно существовала в его голове уже очень давно, просто только сейчас Альбусу удалось поймать её и облечь в слова. Я люблю её.