Broken and Cursed

Дельфина Девушка откинула голову назад, упираясь затылком в холодную каменную стену и вдыхания непривычно свежий воздух полной грудью. От переизбытка кислорода у неё даже закружилась голова, отчего Дельфи медленно осела на пол. Дышалось настолько легче, будто Альбус Поттер прихватил с собой не пару склянок с непонятным варевом, а целый котёл настоящей, ледяной свободы, что хватило аж на несколько глотков. Дельфи давно не ощущала себя такой живой. Она сидела, чувствуя под озябшими пальцами влажный грубый камень, пока редкие, едва ощутимые порывы морского солёного ветра долетали до неё. Несмотря на усталость, давящую на веки и виски, девушка впервые за очень долгое время вырвалась из безнадёжной апатии, которая затягивала, словно трясина. Когда-то давно, изучая ментальные чары, она читала о маггловских практиках лечения тяжело больных. Кажется, таких пациентов изолировали в специальных учреждениях, где стены в палатах были обиты чем-то мягких, дабы навредить себе было невозможно. Помнится, ей показался этот факт вроде бы заботы о людях с ментальными расстройствами очень..неприятным. Мало того, что они являются пленниками собственного разума, так ещё и окружающий мир становится для них даже не клеткой, а мешком, из которого нет никакого выхода. Все последние месяцы, отчаянно цепляясь за постепенно угасающее сознание, девушка ощущала себя кем-то вроде тех же жертв маггловской карательной психиатрии: нет возможности выбраться и по своей воле закончить происходящее, будто этот каменный мешок на самом деле имеет мягкие стены. Возможно, даже дементоры были не столь плохим вариантом, поскольку погружали разум в страдания, которые были во сто крат лучше тягучей, болотистой пустоты. Этот идиот вряд ли спасёт её, будь хоть десять раз Поттером, зато, как ни странно, его приход смог ненадолго нарушить чары этого места. Дельфи сделала очередной глубокий вдох - грудная клетка высоко поднялась и опустилась под тёмной тюремной робой, заставив выступить худые ключицы. И тут - резко и неожиданно, как накрывающая с головой волна цунами - на Дельфи опустилась удушающая тяжесть, которая так контрастировала с недавним ощущением почти свободы, что в первую секунду девушка едва не задохнулась, закашлявшись. Отчаянный, рваный выдох сорвался с задрожавших губ, и она не сразу нашла в себе силы поднять веки. Тяжесть, как бетонная плита, насмерть прибивала к полу так, что даже не оставалось сил подумать о причинах происходящего. - Это необходимо, - донёсся до неё сквозь пелену смутно знакомый голос. Дельфи с усилием повернула голову и постаралась открыть глаза - сначала перед ними расплывались только тёмные круги, и только спустя минуты полторы её взгляду удалось сфокусироваться на высокой фигуре, закутанной в плащ. Вот только сил не было даже на короткий вопрос. Дельфи еле заметно качнула головой, но, видимо, очередной внеплановый гость был достаточно внимательным. - Мне пришлось вернуть обратно наложенные на камеру заклинания. Иначе их не обнаружит охрана, - так и не получив ответа, собеседница продолжила шипеть на парселтанге, заставляя заторможенный мозг девушки медленно и мучительно запускать мыслительный процесс. Стоп. На парселтанге. Это так поразило Дельфину, что на секунду она даже оторвала затылок от стены и попыталась выпрямиться. Считанные разы в жизни с ней говорили на змеином языке, потому что это было практически невозможно - почти все, кто мог бы похвастаться тем же даром, давно были на том свете. - ...ты выпила зелье? - кажется, уже второй раз настойчиво прошипела тёмная фигура, что добавляло ей сходства с какой-то нечистью, боггартом или дементором - шелестящий шёпот и длинные развевающийся на холодном ветру плащ, а также отчётливо витающая вокруг ледяная сосредоточенность делали образ совсем инфернальным. - Зелье?.. - прохрипела в ответ Дельфина, с трудом собираясь с мыслями. - Да, - коротко бросила фигура. - Ты выпила зелье? - теперь настойчивость в голосе дополнилась чем-то, смутно напоминающим нервозность. - Д-да, - наконец судорожно выдохнула девушка. Голова начинала раскалываться от жуткой боли, что заставляло её с силой вжиматься затылком в твёрдую каменную стену, прохлада которой казалась живительной. - Верно, - явное облегчение звучало в голосе, который теперь уже точно можно было идентифицировать, как женский. И смутно знакомый. Однако тяжесть, давящая со всех сторон на измученное тело, не оставляла ни единой возможности ухватиться за воспоминания и ассоциации, которые вызывал этот разговор. - Когда придут работники Министерства, постарайся молчать. Перед своим уходом я запечатаю проход. Высокий силуэт медленно двинулся назад, на секунду в теперь уже медленно развеивающейся ночной тьме показалась тонкая бледная рука, сжимавшая волшебную палочку. - Скоро всё закончится, - ветер донёс тихий шёпот до Дельфины, которая медленно, с большим трудом, пыталась лечь на пол, опираясь о стену дрожащей рукой. Казалось, что на неё разом обрушилась вся та боль, от которой она чудесным образом была отгорожена всё последнее время. В голове крутились вопросы, которые не удавалось поймать и сформулировать, тем более, облечь слова. Кто ты? Что всё это значит? Мысли мелкой каменной крошкой падали вниз, цепляясь за края обрыва, и исчезали в подсознании. Последнее, что мелькнуло в мыслях Дельфины - это странные закручивающиеся спиралью языки пламени, а ещё зелёные глаза, цвет которых так отчётливо напоминал луч Авады. А затем наступила забытье. Скорпиус Малфой Парень тяжело закашлялся и довольно неуклюже свалился со спины фестрала прямо в снег. Всё в груди горело и выжигало яростным льдом его горло, трахеи, лёгкие и, кажется, саму душу. Пока они летели в вышине над медленно растворяющимися сумерками, он успел вообразить и по несколько раз прогнать в голове самые ужасные сценарии: как их догоняет и ловит стража Азкабана, как Дельфина прорывается сквозь магический барьер и нападает на них, паря в высоком зимнем небе, как их находит целая бригада министерских авроров, брошенная на поиск сына Гарри Поттера. Но теперь они были здесь, недалеко от опушки Запретного леса, и ничего не нарушало тишины раннего утра. Хотя рассвет наступит ещё нескоро, в воздухе уже мерцали первые признаки подступающего утра: темнота не выглядела такой уж непроглядной, да и в целом мир вокруг словно начал оживать. Совсем рядом на стволе дерева перелетела с ветки на ветку птица, протяжно крича, что, наконец, вывело Скорпиуса из оцепенения. Всё ещё задыхаясь, он перевернулся на спину, уставившись на свод чёрных веток над головой, и попытался подняться, что далось ему с явным трудом. Ноги дрожали после долгого полёта, к тому же, он страшно замёрз и уже понимал, что придётся наведаться в больничное крыло, что не разболеться. Они так спешно покинули ту полуразрушенную башню Азкабана, что о согревающих чарах времени подумать не осталось. Подняв глаза на друга, слизеринец отметил, что тот не упал в снег - Альбус стоял, положив руку на фестрала, а другой медленно гладя его костлявый бок. Скелетоподобная лошадь медленно склонила голову, а затем побрела вперёд, в чащу. Они ещё не изучали фестралов в курсе Ухода за магическими существами, а тех знаний, что они успели почерпнуть перед полётом, было явно недостаточно, чтобы оценивать состояние так сильно выручившего их коня. Тот не выглядел измотанным, хотя, в самом деле, когда твоя морда - это обтянутый тонкой коже череп, как можно определить степень усталости? Скорпиус мотнул головой: последнее, о чём сейчас следовало волноваться - это о благополучии фестрала. Им с Альбусом ещё предстояло незамеченными вернуться в Хогвартс, где их отсутствия - дай-то Мерлин! - никто не заметил. Альбус не шевелился, глядя вслед лошади, которая почти совсем растворилась во мраке Запретного леса. - Ал? - прохрипел Скорпиус. - Надо идти. Казалось, голос друга вывел Поттера из оцепенения - Альбус обернулся, непонимающе глядя на Малфоя, но потом всё же кивнул. В полном молчании они стали пробираться к опушке, даже не заботясь о том, чтобы заметать остающиеся следы. Рюкзак на плече Скорпиуса, который был практически пустым, буквально придавливал к земле. Не сговариваясь, они пошли к замку самым коротким путём, хотя это и было слишком рискованно, а сегодня парням и без того через-чур везло. Однако, фортуна всё ещё не отворачивалась от слизеринцев. По крайней мере, пока они, наконец, не проскользнули в главные вход, который оказался незапертым. Сначала на юношу накатило тепло школьного холла, кажущееся таким живительным после долгого пребывания на холоде, но после секундного облегчения Скорпиус невольно отшатнулся назад, к дверям, хотя прекрасно понимал, что бежать было некуда. В нескольких футах от выхода из замка стояла высокая фигура в тёмно-синей мантии, выставив вперёд горящий на кончике палочки Люмос. В первое мгновение Скорпиус решил, что это сама профессор МакГоннагал, однако почти сразу понял, что это не может быть она. Поймавший их с поличным преподаватель был стройнее и выше, потому что... - Мистер Поттер? Мистер Малфой? - строгий, но тихий голос преподавателя зельеварения нарушил тишину. - Что вы оба здесь делаете? Профессор Стоун отвела волшебную палочку в сторону, отчего яркий свет Люмоса перестал загораживать её худое бледное лицо, которое сейчас казалось совершенно серым и бесцветным, ведь её глаза и брови не были привычно накрашено. Лицо её, словно маска, не выражало ничего - даже гнева, только тёмные глаза смотрели настороженно. - М-мы... - промямлил Скорпиус, не находя в уставшем разуме подходящей отмазки. Он беспомощно взглянул на Альбуса, но тот, казалось, вообще не был озабочен происходящим. Поняв, что помощи ждать неоткуда, он собрался с духом, по крайней мере, с той его частью, что всё ещё у юноши осталась, и прямо взглянул в тёмные глаза Дейлы Стоун, которые блестели в свете Люмоса как два антрацита. В мыслях совершенно не к месту пронеслась старая шутка о том, что уж лучше бы Альбус влюбился в преподавательницу, чем в дочку Тёмного Лорда, да ещё и убийцу. Хотя, конечно, Дельфина была красивее. По крайней мере, до Азкабана... Скорпиус невольно вздрогнул, и все события сегодняшнего вечера пронеслись у него в голове калейдоскопом. Что вразумительного он может сейчас сказать? Что они гуляли? Бегали в Хогсмит? Да в такой бред даже читатели "Придиры" не поверили бы. Тёмные глаза смотрели на него выжидающе. Прошло, казалось, пару минут, когда профессор Стоун покачала головой и уже собиралась что-то сказать, как... - Мы ходили за корой остролиста, - глухим голосом отозвался Поттер, поднимая взгляд от собственных ботиков. Чего?.. Куда ходили? Какой ещё, к Мерлину, остролист?! Альбус прочистил горло. - Вы же знаете, профессор, сегодня самая подходящая ночь для сбора и... - Вы собрались приготовить зелье молодости? - подняла свои светло-серые брови профессор. - Да, - кивнул Альбус, упрямо глядя ей в глаза. - Оно упоминалось в том учебнике, который я читал летом и... - Это слишком серьёзное зелье, Поттер, чтобы с ним мог справиться студент, - покачала головой молодая женщина. - Да, но... Я же справился с одним сложным зельем и... - Под моим руководством, - перебила его профессор Стоун, решительно качая головой. - Мне импонирует Ваша тяга с знаниям, мистер Поттер, однако она не оправдывает ночные прогулки по территории школы, тем более, в Запретном лесу! - негромко, но сурово продолжила она, смерив учеников ледяным взглядом. - Если кому-то из вас нужны ингредиенты для зелий, первое, что следует предпринять - это направиться в мой кабинет или, на худой конец, дождаться занятий. Оба юноши потупились. Признаться честно, Скорпиус понятия не имел, о чём шла речь. Он и слышать ничего не слышал о таком зелье или, тем более, остролисте в его составе. Но раз уж профессор поверила в эту историю, значит, сегодня ночью они действительно имели весомую причину выбраться в Запретный лес, вот только... - Где кора остролиста? - коротко бросила преподавательница, разворачиваясь, и взмахом руки веля им следовать за ней. - Я..я думал, что запомнил, где растёт подходящее дерево, но ночью всё выглядит иначе... - Альбус виновато склонил голову. - Мы так и нашли нужное дерево, хотя старлись. - Я вижу, - бросила через плечо молодая женщина, оборачиваясь на них и оглядывая их взглядом - замёрзщих, взъерошенных и мокрых от уже растаявшего на мантии снега. - И вы так были заняты поисками остролиста, что забыли про согревающие заклинания, да. Скорпиусу показалось, что профессор Стоун фыркнула, однако, он не мог быть в этом уверен - в ушах стоял гул от всё возрастающего нервного напряжения. - В-вы ведёте нас к директору? - наконец, осмелился спросить он, всё ещё заикаясь. - Ага, делать мне больше нечего, - ответила молодая женщина, даже не оборачиваясь. Они шли за ней, будто сомнамбулы, поэтому даже оказавшись перед двойными дверями кабинета для дополнительных занятий по зельям, не сообразили, куда пришли, пока волшебница не махнула волшебной палочкой, распечатывая кабинет невербальными чарами. - Проходите, сейчас я дам вам бодроперцовое зелье, - произнесла она, снимая теплую зимнюю мантию и небрежно бросая её на первую парту. Профессор зажгла несколько подсвечников, а затем двинулась к большому шкафу, где хранились ингредиенты и зелья. - Акцио, кора остролиста! - явно демонстративно произнесла она, и тёмно-синяя ткань зашуршала, когда из её складок показался бумажный свёрток, целенаправленно паривший прямо в руки молодой преподавательницы. Скорпиус увидел, как тонкие бледные губы профессора растянулись в насмешливой улыбке. - Мой поход вышел удачнее Вашего, верно, Поттер? Малфой обернулся на друга, который стоял рядом, прислонившись к парте, и внимательно следил за тем, как бумажные свёртки исчезают в недрах заколдованного шкафа. Кажется, она действительно не собиралсь отводить их к директору или декану, однако... - Какое нас ждёт взыскание? - собравшись с духом, проговорил Скорпиус. - Взыскание? - кивнула профессор, эхом повторяя его последние слова. Она выставила на учительский стол два пузырька с зельем, кивнув на них, а затем направилась к мантиям, неаккуратно сваленным на первой парте - ребята, недолго думая, сложили свои рядом. Один взмах палочкой - и ткань стала сухой и чистой. - Не знаю, что преподают в Хогвартсе на маггловедении, но есть одна поговорка, - она кивнула им на высушенные мантии. - Говорят, что когда Бог решает наказать человека, он лишает его разума. Разве я могу накладывать повторное взыскание? А раз уж вы, не разбираясь должным образом вгербологии, отправились вдвоём ночью в Запретный лес, да ещё и в метель..части разума вас явно лишили, - полу-серьёзно, полу-насмешливо ответила профессор Стоун. И тут совершенно неожиданно Альбус рассмеялся - громко и нервно. - Поттер, совсем необязательно демонстрировать мне своё безумие, - теперь уже совершенно точно фыркнула..девушка? Скорпиус споткнулся на последней мысли, потому что стоявшая прямо перед ними Дейла Стоун меньше всего была похожа на строго преподавателя зельеварения. Без максияжа, в тёмных брюках и свитере и с нескрываемой усмешкой на тонких губах она была больше похожа на Тедди Люпина или ту же Дельфини, чем на взрослую женщину-профессора. Скорпиус никогда всерьёз не задумывался, сколько ей было лет, но теперь отчётливо понимал, что эта цифра явно ещё не доползла до отметки в тридцать. Он покосился на друга. Им и так хватало проблем, а разговор с преподавательницей в таком ключе явно не сулил ничего хорошего. Мало ему проблем с Дельфиной - если Альбус решит вдобавок перейти границы дозволенного общения с учительницей, то.. - Спасибо, - отсмеявшись, скороговоркой выпалил Альбус. И Скорпиус закивал, впервые за долго время хоть в чём-то соглашаясь с другом. Они залпом выпили бодроперцовое зелье, даже не поморщившись, и, замявшись, подобрали с парты свои мантии. - Если почувствуете недомогание, приходите за зельем, - строго произнесла молодая женщина, в одну секунду превратившись из насмешливой девушки в суровую преподавательницу. - Да, конечно, профессор, - наперебой затараторили они. - Постарайтесь не попасться никому на глаза и благополучно добраться до гостиной факультета. Попрощавшись, они уже выходили из кабинета, когда Альбус вдруг обернулся и спросил: - Профессор Стоун, а Вы учились не в Хогвартсе? Скорпиус замер, борясь с отчаянным желанием огреть друга рюкзаком по голове, да ещё и покрепче. Им нужно было не привлекать к себе лишнего внимания и со всех ног мчаться к слизеринским спальням, а не приставать к профессору, которая и так чудом их не наказала, с личными вопросами. - Нет, мистер Поттер. Я училась в Ильверморни. Альбус кивнул, и они, не говоря больше ни слова, бросились в сторону гостиной факультета. Скорпиуса казалось, что он преодолевает эту последнюю милю пути на чистом адреналине, как марафонец, у которого открылось второе дыхание под конец дистанции. Сил не было даже не то, чтобы раздеться - они просто побросали свои вещи прямо на пол и рухнули на кровати, едва успев разуться, и провалились в глубокий долгожданный сон. Гарри Поттер Гарри равнодушно стряхнул пепел от обычной маггловской сигареты прямо на столешницу - всё же магия обладала неоспоримыми плюсами, которые, например, позволяли не заботиться об уборке. Такие элементарные бытовые чары смог освоить даже Поттер, который ещё со времён детства у Дурслей буквально ненавидел любые домашние дела. Бессонная ночь не прошла даром - день (при этом, далеко не рабочий, а вполне себе выходной) ещё только начался, а треть Аврората уже давно была на ногах, а сам Главный Аврор чувствовал себя выжатым, словно лимон. Дверь его кабинета с грохотом распахнулась, и не нужно было иметь Превосходно по Прорицаниям, чтобы догадаться, кто стоял на пороге. Поэтому Гарри только поднём сигарету к губам и медленно затянулся, даже не оборачиваясь. - Ты должен был вызвать меня! - бушевала, заходя в кабинет, Гермиона, на ходу развязывая шарф. - Так я и вызвал, - хмыкнул Гарри, устало потирая переносицу. - Только пятнадцать минут назад! - не унималась та. - Я уже выслушала короткий доклад Пратчетта. Поттер, это... - она запнулась, когда он повернулся к ней, крутясь на маггловском стуле, оборудованном удобными колёсиками. Грейнджер издала непонятный звук, больше всего напоминающий рык, и испепелила недокуренную часть сигареты. Её излюбленное синее пламя даже не обожгло его пальцы. Гарри закатил глаза. - Имей хоть чуточку совести не курить в кабинете, - она с недовольным видом швырнула пальто в кресло, и Гарри, воспользовавшись моментом, смахнул со стола пепел. Гермиона выглядела растрепанной и явно не выспавшейся, отчего Гарри в очередной раз успел пожалеть, что вообще отправил ей Патронуса с сообщением. Хотя ни авроры, ни Министр Магии не имеют права на неприкосновенность выходных. Увы. После подробного и фактологического доклада они долго молчали, так что Гарри отчетливо захотелось закурить ещё одну сигарету, но он не решался вызвать новый приступ гнева у лучшей подруги. Именно так - ведь как начальницу он её и вовсе не боялся. - Это не может быть совпадением, - наконец, тихо произнесла Грейнджер. В её голосе слышалась такая обречённость, что Гарри невольно нахмурился. - Я не знаю, что нам делать, - она бросила взгляд на пустую золочённую раму портрета бывшего директора Хогвартса, будто надеясь, что там появится их старый учитель и сможет дать мудрёный, но правильный совет. В глубине душе Гарри тоже на это надеялся, однако рама, как и долгие годы до, пустовала. - Нам необходимо как можно быстрее привести в исполнение приговор, - минута слабости прошла, и перед ним снова сидела решительная, хоть и уставшая, Гермиона Грейнджер. - Я уже отправила сову мистеру Лейстрейнджу. Если он прибудет вечером, то... - Погоди, - перебил её Гарри, - вечером? Это ведь должно было произойти на следующей неделе, разве нет? Слово "казнь" Гарри так и не решался произнести вслух, поскольку слишком неприятным оно ему казалось. На душе снова заскребли кошки. Одно дело - убить оппонента в бою, в пылу схватки, защищая себя или близких, но вот привести в исполнение смертный приговор, когда преступник уже обезоружен и заключён в тюрьме под строжайшей охранной до конца своих дней... "Гарри, вспомни, что было тогда с Министерством? А с Азкабаном? Как долго им удалось сопротивляться во Второй магической войне? Немногим больше дня, нет?" "Это необходимость, которую мы не можем избежать". Слова Гермионы, как всегда, рациональные и правильные, эхом отозвались в его мыслях. - Да, - вырвал его из задумчивости голос подруги, - но я написала, что время переносится и ему необходимо как можно быстрее прибыть в Британию. В кабинете снова повисла тягучая, неприятная тишина. Гарри встал и подошёл к заколдованному окну - тяжелые снеговые тучи точь-в-точь отражали унылую картину серого зимнего Лондона над ними. - Решение давно принято, Гарри, и... - неправильно истолковала его поведение подруга, но он обернулся, взмахом руки заставляя её замолчать. - Это не решит нашей главной проблемы. Маховики. Женщина судорожно вздохнула. - Он не мог быть единственным знатоком магии хроноворотов, - наконец, упрямо произнесла она. - Ты не лучше меня знаешь, что они все либо на том свете, либо не настолько хороши, - уныло возразил Гарри. Убийство старого мастера, который, возможно, был единственным человеком в Британии, способным решить сейчас их проблемы, сулило настоящую катастрофу. - Оба конфискованных маховика времени... - начала было Гермиона, но Гарри не услышал окончания фразы. Озарение снизошло на него так ярко, словно он вдруг вспомнил слова и название песни, которую упорно напевал в течение нескольких месяцев и не мог распознать. Конфискованные маховики времени. Малфой. Драко, мать его, Малфой, который посвятил всю свою жизнь бесполезному с точки зрения Гарри копанию во всяком старье, место которому в "Горбин и Бэркс", и выторговал за своё молчание обо всём случившемся и конфискацию у него маховика полную амнистию по всем вопросам, касающимся незаконного хранения артефактов, зачарованных с помощью магии времени. - Малфой! - Что, прости? - осеклась Гермиона, уставившись на него. - Нужно обратиться к Драко Малфою. В конце концов, это его маховик. И вряд ли кто-то, помимо нас, вообще знает о том, что у него он когда-то был. Он ведь всю жизнь ковыряется в подобной дряни, пусть же... Гермиона подскочила на стуле, как в былые школьные времена прямо перед тем, как унестись в библиотеку проверять их очередную теорию. - Гениально, Гарри! Мерлин! - впервые за долгое время на её лице засияла радостная улыбка, сразу укравшая несколько прожитых лет. - Тогда я сейчас же пойду оформлять разрешения, а ты... - Нет, - прервал её Гарри. - С Малфоем будешь разговаривать ты. Вряд ли после всего, что случилось, он станет слушать мои просьбы, так что... Она остновилась, уже подхватывая с кресла пальто. - Что? Я?.. - Ну да. Думаю, ты бесишь его куда меньше, - пожал плечами Гарри, а затем усмехнулся. - К тому же, Гермиона, а ведь ты женщина! Грейнджер сощурилась, пристально глядя на него, а затем вернула фразу из старой, уже почти позабытой школьной жизни: - Спасибо, что заметил! - посмеиваясь, она закатила глаза, но все же обернулась, уже держась за ручку двери. - Боюсь, этот факт не даёт мне никаких преимуществ. Но да, я поговорю с Малфоем сама. Дверь за ней захлопнулась, и только тогда Гарри потянулся к пачке за новой сигаретой, прикуривая её прямо от волшебной палочки и без зазрения совести стряхивая пепел на бардовый ковёр. "Уважаемый мистер Малфой! Министерство Магии в лице Министра Магии, Гермионы Дж. Грейнджер, обращается к Вам, как к специалисту по магическим артефактам, с намерением заказать частную консультацию. Прошу сообщить, в какое время Вам было бы удобно прибыть в Министерство (кабинет Министра Магии) для обсуждения деталей? Дело строго конфиденциально. Прошу отправить ответ с той же совой. Г.Дж. Грейнджер, Министр Магии" Гермиона честно старалсь избегать сухого канцелярита, поскольку сообщение носило не исключительно рабочий, но всё же и частный характер. Но женщина не удержалась и громко фыркнула, получив в конце дня короткий ответ. "Грейнджер, я помню, какой ты занимаешь пост, дважды могла бы не напоминать в одном письме. В Министерстве так плохо с кадрами? В пятницу в 16:00. Д. Малфой" Дважды перечитав письмо, она фыркнула, и бросила его в камин. Эта неделя предстояла быть очень долгой. Скорпиус Малфой Юноша поморщился, потягиваясь. Всё его тело ныло так, словно он пролетал на метле весь день, а не валялся в кровати, изо всех сил стараясь компенсировать бессонную ночь. Смотреть на часы было и вовсе страшно - их, наверное, уже хватились, ведь такое долгое отсутствие обоих друзей могло вызвать подозрение. Сев на кровати и размяв плечи, Скорпиус тряхнул светлой головы, избавляясь от параноидальных мыслей. Им просто невероятно повезло вчера, а если бы выяснилось, что они нарушили пол сотни школьных правил, да и вообще законов магической Британии, то вряд ли директора Макгонагалл, Гермиону Грейнджер или Гарри Поттера оставила бы простая дверь в спальню мальчиков Слизерина. А раз в подземельях не наблюдалось целой делегации гостей - всё было в сравнительном порядке. Вот только... Малфой покосился на соседнюю кровать, где всё ещё спал его друг - прямо так, в мантии, сбив подушку на бок и даже не сняв к тому же ботинок. Бледное лицо друга даже теперь не выглядело спокойным - он хмурился, будто бы ему снилось что-то не более приятное, чем их ночное приключение. Юноша вздохнул, ведь ему, к настоящему облегчению, ничего не снилось, хотя сперва казалось, что воспоминания о мрачной каменной крепости уже навсегда отпечатались на сетчатке, выжигая все остальные чувства, кроме леденящего страха. Когда они ночью возвращались в Хогвартс, и его руки и ноги еще не замёрзли до такого состояния, что тупая боль вытеснила все остальные мысли из головы, Малфой не мог думать ни о чём ином, как о заключённом в Азкабане дедушке много лет назад. Из раза в раз, под счет размеренных вдохов и выдохов морозного воздуха, он перебил в голове всё, что знал - о неудаче Пожирателей в Отделе Тайн, поимке приспешников Лорда, а затем об их побеге и превращении Мэнора в своеобразную штаб-квартиру сил тьмы. Впервые узнав об этом, Скорпиус не мог до конца поверить, что в светлом и величественном особняке, всегда наполненном светом, живыми цветами и каким-то степенным покоем, могло происходить что-то настолько ужасное. Разумеется, с самого детства мальчик знал о том, что отец и дед носили Метку и служили Тёмному Лорду, вот только это всё оставалось где-то на периферии его внимания. Но сейчас, столкнувшись лицом к лицу с той мрачной стороной жизни их семьи, оказавшись в Азкабане и глядя на то, как настоящее безумие пляшет в тёмно-серых глазах его, кажется, тёти, Скорпиуса словно окатило ушатом осознания, подлинного понимания всего происходящего. Думать о том, сколько они с Альбусом натворили бед, было действительно страшно. Непреложный Обет - это не панацея, однако переубедить Альбуса в любом случае не получилось бы. К тому же... Стоило признать, что условия, в которых содержалась Дельфина, были ужасающими. Просто нечеловеческими. Уже давно эта девушка вызывала у него ужас, но в камере Азкабана, исхудавшая и выцветшая, какая-то безумно неживая, она вызвала в нём что-то смутно напоминающее жалость. И дело было не только в том, что ей грозила смерть, которая, однако, в этих обстоятельствах была чуть ли не избавлением. Юноша даже самому себе боялся признаться, в чём подлинная причина, по которой он не выслал Поттера с его потрясающими идеями куда подальше, а искренне заморочился с этой операцией спасения, ведь не реши он помогать Альбусу в полную силу, ничего могло и не получиться. На самом деле Скорпиус Малфой чувствовал странное, противоречивое родство к девушке, которую они сейчас пытались спасти. Это была странная семь понимания, жалости и ужаса, которую трудно было охарактеризовать как-то определенно. Ведь из воспоминаний юного Малфоя уже никогда не сотрётся та самая параллельная реальность, которую они чуть было не создали, где он был самым настоящим мудаком, жестоко издевавшимся над другими студентами, его семья забралась на одну из высших ступеней властной иерархии и отец был главой Отдела магического правопорядка. Можно было сотню раз потом повторять про себя, что этого не существует, что он никогда и ни с кем не обращался так, но сбежать от истины не получалось: это могло быть, а, значит, и сам Скорпиус при определённых обстоятельствах мог стать самым настоящим кошмаром и человеком, которого он презирал. И даже мама не смогла на это повлиять. Конечно, винить себя за совершенные плохие поступки в другой ветке реальности какой-то мудацкой версией себя было странно, но... Разве мог он после этого судить Дельфину, пусть даже та и пытала его? Он же был там, на одной с ней стороне, и вовсе не отличался человечностью. Значило ли это, что и девушка, которой был вынесен смертный приговор, как и тот Скорпиус Малфой из альтернативной временной линии, просто была продуктом того, что её окружало? Как дедушка, отец и, в конце концов, он сам? Но ведь здесь и сейчас, в единственном, слава Мерлину, настоящем, Скорпиус был нормальным, так почему же такого шанса не должно быть у других? Например, Драко исправился, да и многих других бывших Пожирателей смерти амнистировали в последнее время. Почему же всем дан второй шанс, кроме неё? Что, если бы и у того Скорпиуса не было второго шанса? Эти тяжелые и неприятные мысли, которые бы юноша не озвучил бы добровольно даже под пытками, как раз и заставили его потащиться с лучшим другом аж к самому Северному морю, чтобы совершить, возможно, роковую ошибку. Малфой тяжело вздохнул, и опустил ноги на пол, вновь потягиваясь, хотя этого было явно недостаточно, чтобы размять затёкшее тело. На удивление, горло совсем не болело, да и других признаков простуды не наблюдалось, значит, зелье профессор Стоун сработало. На своей кровати заворочался Альбус, состояние которого продолжало напрягать Скорпиуса. Не считая разговора с профессором зелий, он не проронил ни слова с того самого момента, как они покинули башню Азкабана, и выглядел к тому же так, будто летал на рандеву с дементором. Собравшись с духом, Скорпиус протянул руку к лежащим на тумбочке часам. Половина пятого. Что ж, могло быть и хуже. Они успеют хотя бы на ужин. Решив не дожидаться окончательного пробуждения друга, Скорпиус решил отправиться в душ, чтобы не терять даром время, в тайне надеясь, что тёплая вода придаст ему хотя бы толику уверенности в правильности того, что они совершили. Альбус даже не взглянул на друга, быстро скрывшись на дверью душевой, едва Скорпус успел подойти к своей кровати и сбросить на неё грязную мантию. Позже, собираясь подняться в Большой Зал на ужин, он всё же обратился к другу, спросив, как он, однако тот в ответ лишь неопределённо пожал плечами, даже не взглянув на друга. Альбус был всё такой же поникший, задумчивый и бесцветный, прямо как Дельфина в своей тюремной робе в каменных стенах, по крайней мере, впечатление у Скорпиуса было схожим. Малфой закусил щеку, борясь с желанием одёрнуть Поттера, однако сдержался. В гостиной факультета сидела за учебниками только группка пятикурсников. Одна девочка, со светлыми волнистыми волосами, имя которой Скорпиус не помнил, но знал, что она играла в факультетской сборной по квиддичу, подняла голову и кинула на них с Альбусом короткий взгляд, правда, тут же отвернулась к сидевшей рядом брюнетке и зашептала что-то той на ухо. А вот имя темноволосой девчонки Скорпиус помнил - это была Акселина Яксли, из древней чистокровной семьи. Он несколько раз видел её вне школы, на обедах в доме Яксли, которые вернулись в Британию десять лет назад. Об этом никогда не говорили в общих кругах, но Скорпиус смутно помнил, что тот самый Яксли был Акселини то ли дядей, то ли вообще двоюродным дедушкой. Любивший копаться в старых газетных вырезках и разных книгах Скорпиус видел фото того мужчины, что в Первую магическую войну сражался на стороне Лорда вместе с Люциусом Малфоем. После этого каждый раз, сталкиваясь с Акселиной, Скорпиус вспоминал пронзительно холодные голубые глаза, которые были, кажется, у всех Яксли, даже у её младшего брата, который только в этом году поступил в Хогвартс. Дальние родственники или прямые потомки Пожирателей смерти старались ассимилироваться с другими студентами, хотя их круг всё равно оставался довольно замкнутым. Часть из них иммигрировала ещё после Первой магической войны, другая часть - после окончательной победы Гарри Поттера, опасаясь преследований. Однако Министерство старалось хотя бы декламировать толерантность и всепрощение - уже десять лет спустя прошли первые амнистии осуждённых, хотя они и не коснулись основного состава Пожирателей. Историю пишут победители, так что постепенно риторика нетерпимости стала осудительной даже в домах чистокровных волшебников, по крайней мере, именно это демонстрировалось публично. Вот только закрытые приёмы для избранных никуда не исчезли, просто стали куда более замкнутыми, а своё подлинное отношение к политике толерантности никто не афишировал. Это всё не в полной мере задевало студентов - та девочка, что сейчас шептала что-то на ухо Акселине Яксли, была полукровкой. Темноволосая девчонка дернула плечом, и со стороны пятикурсниц раздался приглушенный смех. Скорпиус перевёл взгляд на Альбуса, судорожно соображая, что может быть не так, кроме потерянного вида друга, который, однако. вряд ли мог вызвать смешки. Не оборачиваясь, он ускорил шаг, направляясь к выходу из гостиной, пока его не окликнули. - Эй, Малфой! Скорпиус затормозил уже у самого портрета, напрягаясь. Вдруг их отсутствие всё же заметили? А, может, их обоих искал декан? Или сама директор? Нервная дрожь прокатилась по его позвоночнику, пока он медленно, как на замедленной колдографии, разворачивался к слизеринкам. Светловолосая кудрявая девчонка уже встала со своего места и складывала пергаменты в акуратную стопку. - Д-да? - немного дёргано спросил Скорпиус. Девушка заправила кудрявый локон за ухо, а затем отправила учебники и пергаменты в сумку. - Вы ведь на ужин? Пойдёмте вместе, а то ребята ещё хотели остаться, но лично меня уже воротит от истории магии. Малфой кивнул, с полным неверием глядя на то, как Софи (наконец-то он вспомнил это имя) и Акселина направляются прямо к ним с Альбусом. Скорпиус дёрнул друга за рукав, чтобы тот подвинулся и пропустил девушек первыми выйти из гостиной. Кажется, Поттер продолжал находиться в прострации, поскольку не выразил ни удивления, ни раздражения - его бледное лицо продолжало оставаться всё таким же задумчивым. - Давай помогу? - предложил Скорпиус, указывая на сумку Софи, которая явно была достаточно тяжёлой. Сами парни шли налегке, так что воспитание не позволило бы Малфою не попробовать предложить помощь. Софи кивнула, протягивая ему сумку без особых возражений. Он принял её, одновременно с этим толкая Альбуса локтем под рёбра. ТОт в полном недоумении посмотрел на друга, но проследив за его взглядом, кажется, понял. Молча он кивнул Яксли, на что девушка чуть дёрнула плечом и приподняла тонкую тёмную бровь, но спорить не стала. Такой непривычной компанией они пошли в Большой зал. - Я видела, как ты летал на этой неделе. Хочешь попасть в сборную? - непринуждённо начала. возможно, первый в их жизни разговор Софи. - Ну..я... - потерялся в первую секунду Скорпиус, однако напомнил себе, что он может не быть тряпкой и использовать лучшие качества той версии себя, которой он был в той ветке реальности, где победил Тёмный Лорд. Он был классным и крутым, значит, вряд ли мямлил, разговаривая с другими студентами Слизерина. В конце концов, он никогда не сможет уговорить Розу пойти с ним на настоящее свидание, если так и продолжит быть полным аутсайдером. - Я летаю, да. Пока просто готовлюсь к отборочным в следующем году, - уже более уверенно продолжил он. - Ты неплохо летаешь, - кивнула Софи. - Ты же ещё не участвовал в отборочных? Не помню тебя на них. - Не-а, помотал головой Малфой. - Я только в этом году решил попробовать. - Понятно... - протянула девушка. - Ну что ж, если понадобится помощь, обращайся. Я ведь уже два года в сборной и... - Ага, только не в этом году, - хмыкнула Акселина, - иначе завалишь Историю Магии. Лучше попроси Малфоя помочь тебе с коспектами Бинса. Ты же ведешь записи? - Мм..да, конкспеты есть. - Прекрасно! - с показательно преувеличенной радостью ответила Яксели. - Тогда нам нужны твои записи за третий и четвёртый курс. Потому что почти все наши, кажется, проспали как минимум две нужные темы. - Эм, ну да, без проблем. Я могу отдать свои записи, - пожал плечами Скорпиус. - Просто у Генри такой кошмарный почерк, просто невозможно что-то разобрать, а в учебниках так много лишнего, - вздохнула Софи. - Тебе правда несложно? - Нет, конечно, - поспешил заверить её Скорпиус, придерживая дверь в Большой зал перед девушками. Подойдя к факультетскому столу, они сели рядом, попутно кивая знакомым, которые уже добрались до ужина. Девчонки почти тут же вступили в дискуссию с шестикурсниками о новых товарах, презентованных "Зонко" в коллаборации с магазином Уизли, и Скорпиус перестал следить за нитью беседы. Всю прошлую неделю, пока он наведывался в Большой зал один, он то и дело подключался к общим разговорам за столом, что постепенно переставало казаться чем-то неестественным. Сплетни, которые ходили вокруг него и Альбуса с самого начала учебного года, к концу первого семестра немного утихли. Никто доподлинно не знал о Дельфини и произошедшем - широкой общественности сообщили, что сторонники Волан-де-Морта напали на учеников Хогвартса, чтобы использовать, как возможность подобраться ближе к Министерству - оттого мишенью и стал Альбус Поттер. Хотя в результате несчастного случая и погиб их однокурсник, самим Альбусу и Скорпиусу удалось сбежать и даже связаться с родителями, благодаря чему преступник был обезврежен и в атмосфере крайней секретности отправлен в Азкабан. Больше никакой информацией никто не обладал - ни рядовые работники Министерства, ни ученики Хогвартса, ни, наверное, даже большинство учителей. Нужно было быть совсем уж слепым, чтобы не заметить, как сильно поменялось отношение к двум друзьям в школе после этого. Казалось, что недосказанность, сопровождавшая эту ситуацию, только усугублала масштаб сплетен и домыслов: кто-то даже умудрялся заявлять, что они дрались с самим возродившимся Тёмным Лордом, другие же шептались, что они бились с настоящим наследником Волан-де-Морта, что было ближе к действительности. Конечно, популярность ребят не взлетела от самого дна к небесам за пару месяцев, однако школьными изгоями они быть перестали. А постоянная меланхолия Альбуса, его задумчивость и пассивная агрессия в сторону учителей, которой Малфой объяснял для себя его хамские ответы на все замечания, только добавляли масла в огонь. Всё это было непривычным и немного нервировало парня поначалу, но стоило признать, что куда лучше, когда с тобой нормально общаются, а не закатывают глаза и называют сыном Тёмного Лорда. Внезапный шум в районе гриффиндорского стола привлёк его внимание. Не только Скорпиус, но и несколько других слизеринцев обернулась на звук: тонкой зеленоватой спиралью вился дым прямо над тем местом, где сидела группа девочек в красно-золотых галстуках. - О, жабья бомба! - восторженно пропищал какой-то первокурсник рядом. - Что? Жабья бомба? - Акселина подняла голову от своей тарелки, наконец удостоив вниманием стол Гриффиндора. - Их же запретили в школе! - с негодованием произнесла она. Ученики кинулись в рассыпную от стола краснсо-золотых, стараясь увернуться от летевших во все сторону противных жаб. Как назло, за преподавательским президиумом сейчас были только Хагрид, Трелони да Флоренс, остальные же учителя уже закончили ужин. Староста Когтеврана уже направлялась к гриффиндорскому столу, когда ей вдогонку бросилась Яксли, которая, как только что вспомнил Скорпиус, тоже была старостой. Вдвоём они попробовали справить с жабами, пока каждая из них не разбухла и не взорвалась отвратительной болотного цвета слизью, вызывающей кратковременную сыпь. Не прошло и пары минут, как им на помощь подоспела профессор Стоун, которая выглядела совершенно обычно - в ней не осталось и следа от той насмешливой девушки, которой она показалась Скорпиусу утром накануне, сейчас всё в ней демонстрировало крайнюю степень строгости и сдержанности. - Минус пять очков с Гриффиндора, мисс Грейнджер-Уизли! - долетел до него суровый голос, и Скорпиус почти неосознанно двинулся к небольшой собравшейся толпе. - Но я не знала, что в пакете! - возразила Роза. Она стояла здесь же, однако, её мантия не была заляпана отвратительной слизью. Наверное, потому что девушка успела вовремя применить щитовые чары. В отличие от Полли Чэпмэн, которая была залита болотной жижей с ног до головы, на щеках девушки уже начали расцветать ярко-красные пятна. - Неправда! - громко крикнула их сокурсница с гриффиндора. - Ты не могла не знать! - волосы и руки Оливии Томпсон тоже были покрыты жабьей слизью. - Чем докажешь, а? - гордо вскинула голову Роза, глядя на сокурсницу с неприязнью. - Тем, что ты просто мстишь Полли из-за Фредерикса! Все видели, какое у тебя было лицо, когда он на обеде пригласил её в Хогсит на День Влюбленных! Скорпиус уже подошёл достаточно близко, чтобы увидеть, как после этих слов на щеках Розы появились красные пятна, которые не так уж и сильно отставали от магической сыпи, оставленной на других гриффиндорках жабьей бомбой. - Оставь свои фантазии себе, Томпсон! - выплюнула в ответ кузина Альбуса, яростно отбрасывая волосы за плечо. - Мне оставили посылку для Чэпмын, вот я её и передала! - Тихо всем! - прикрикнула профессор Стоун, пресекая спор девушек. - Мисс Грейндже-Уизли, вам следует быть осторожнее и не передавать впредь однокурсницам неизвестные посылки. Так... - она обвела взглядом собрашвихся, остановив его на Малфое. - Мистер Малфой, проводите, пожалуйста, мисс Чэпмэн в Больничное крыло, пока я приведу в порядок всех остальных. Юноша поймал полный сомнения взгляд Оливии Томпсон, но всё же кивнул, глядя в нетерпящее возражений лицо профессора зелий. Он быстро обернулся на стол Слизерина, понимая всё же, что с Альбусом вряд ли что-то случится за полчаса. Он подошёл к Полли, которая низко наклонила голову, стараясь как можно сильнее закрыть лицо волосами, и аккуратно повёл её за локоть в сторону выхода из Большого зала, который, благо, под конец ужина был уже полупустым. - Идём, - тихо произнёс он, и девушка послушно последовала за ним, держась слегка позади. Они достаточно быстро шли в сторону Больничного крыла, и девушка за всё время пути не издала ни звука. Скорпиус был готов тактично не замечать её всхлипов, однако тех не было. Полли Чэпмэн, хоть и прятала лицо за волосами, кажется, оставалась спокойной. - Она думает, что ей всё можно, только потому что её мама - Министр магии, - вдруг со злостью прошипела Полли, когда они прошли уже больше половины пути. Скорпиус на ходу обернулся к ней, но девушка, опустив голову, смотрела строго под ноги. Парень не знал, как реагировать. Он мало что понял из сбивчивой ссоры Томпсон с Розой, но не верил, что кузина Альбуса в самом деле могла передать однокурснице такую гадость, как жабья бомба. - Ну... - наконец неуверенно протянул Малфой, когда услышал очередной раздражённый вздох прямо за своей спиной. До Больничного крыла оставалось совсем немного, и ему уже не терпелось поскорее отвести Полли туда, чтобы только избежать неприятного разговора. - Знаешь, почему она сделала это, мм? - с нескрываемой злостью спросила Полли, не сбавляя шаг. - Я не думаю, что Роза... - Он не думает! - перебила его Полли. - Из-за Фредерикса она мне не только жаб подбросит! - теперь голос девушку прозвенел чуть поодаль, что заставило Скорпиуса обернуться. Девушка замерла прямо посреди безлюдного коридора и подняла голову. На её щеках, лбу и подбородке расцветали красные пятна, которые уже стали покрываться коркой. Скорпиус отметил, что девушка впивалась длинными красными ногтями в собственные ладони, сцепленные в замок, видимо, заставляя себя не чесать зудящую кожу. Её глаза блестели, но слёз не было и в помине, что очень удивило юношу. - Слышал, что сказала Оливия? - спросила девушка, задрав подбородок. - Это правда. Фредерикс позвал меня в Хогсмит на День Святого Валентина. Прямо в Большом зале, при Розе. Так она с таким лицом вылетела из-за стола! Она же влюблена в него по уши! - выплюнула Полли, сморщившись, будто бы ей пришлось разом съесть весь лимон. - Поэтому нечего тут думать! Жабья бомба - это её рук дело. Скорпиус стоял, глядя на сокурсницу совершенно непонимающе. О чём она говорит? Роза..что?.. Влюблена в Фредерикса? Йенна Фредерикса? Неприятное чувство, словно внутри растеклось сырое яйцо, заполнило грудь юноши. Кажется, именно так описывают действие дезолюминационных чар. Скорпиусу бы хотелось исчезнуть из этого коридора прямо сейчас - сбежать на другой конец Хогвартса, чтобы быть как можно дальше от внимательных глаз стоявшей напротив девушки. Которая озвучила, пожалуй, самую отвратительную новость за этот только начавшийся год. Полли прищурилась, внимательно следя за его реакцией, а затем покачала головой. - Тебе просто не может нравиться такая, как Грейнджер-Уизли, - каким-то странным тоном произнесла она, а затем как-то особенно зло хмыкнула, и шагнула вперёд, обгоняя юношу. - Я дойду до Больничного крыла сама, - бросила ему девушка, не оборачиваясь. - Пожалуй, провести День Святого Валентина с Йенном - не самая плохая идея. Скорпиус так и продолжал стоять посреди коридора, слушая стук каблуков девушки о каменный пол. Он уже совершенно ничего не понимал: при чём тут Фредерик, День Святого Валентина и Хогсмит, зачем Полли вообще всё это вывалила на него. По правде сказать, ничего в эту самую минуту не имело значения кроме застывшей перед глазами Малфоя картинки: кудрявая девушка выбегает из-за стола гриффиндора, потому что парень, в которого она влюблена, пригласил на свидание другую. Роза влюблена в кого-то. Она хотела, чтобы Фередерикс позвал её на свидание. Казалось, что вся накопившаяся усталость обрушилась на юношу огромной снежной лавиной, сбивая с ног. Он медленно развернулся и побрёл вниз к подземельям, чувствуя себя теперь таким же безжизненным, как и его лучший друг, слонявшийся рядом будто сомнамбула. Что ж, зато теперь они точно гармонировали друг с другом. Гермиона невольно вздрогнула, когда из задумчивости её вывел громкий и резкий стук в дверь. Очередная рабочая неделя Министра Магии началась крайне неприятно: ранним утром женщина получила ответ от Родольфуса Лестрейнджа, после чего оперативно было организовано перемещении самой секретной узницы Азкабана прямиком в самый охраняемый зал Министерства. Им с Гарри пришлось собственноручно снимать защиту с камеры в Азкабане, поскольку никто другой всё равно не мог проникнуть внутрь. Теперь, ожидая прибытия Лестрейнджа, Гермиона нервно барабанила пальцами по столу, выбивая нестройный ритм, который никак не способствовал уменьшению тревоги. Она пыталась успокоить себя тем, что Гарри лично охраняет дочь Волан-де-Морта, однако это не помогало. Паника раз за разом накатывала на неё, как холодные воды Северного моря, бросающиеся прямо на высокие каменные стены крепости, что они видели сегодня. Женщина не успела предложить войти, как дверь с грохотом распахнулась, и высокий мужчина, волосы которого заметно поседели с тех пор, как она видела его в последний раз, зашёл в кабинет. - Мистер Лестрейндж... - начала было она, но тот невежливо перебил её взмахом руки. - Я не собираюсь вступать в дискуссии с гр... - он осёкся, и чёрные глаза яростно сверкнули, - с Вами. Где она? - Мистер Лестрйндж, я предлагаю Вам присесть, - кивнула Гермиона на гостевой стул, взмахом палочки запечатав дверь парой дополнительных защитных чар, хотя в этом не было необходимости - все заглушки работали и без этого. Тёмные брови взметнулись вверх. Мужчина не тронулся с места. - Думаете, я не знаю, зачем Вы вызвали меня сюда? Я хочу забрать тело. Я вернулся сюда из Америки не ради светских бесед со сбродом, что возомнил себя элитой магической Британии, - выплюнул он. Гермиона поджала губы, однако мысленно сосчитала до десяти, успокаиваясь. Последние, что им было нужно - это скандал и огласка. - Мистер Лестрейндж, - терпеливо начала она, - я понимаю Ваши эмоции, но... - Понимаете мои эмоции? - недобро сощурился Родольфус, и на какой-то бесконечный миг Гермионе показалось, что она снова очутилась в комнате с движущимся полом, в самом сердце Отдела Тайн, и со всех сторон ей мерещатся быстрые шаги преследователей и серебряные маски на их лицах. Она тряхнула головой, избавляясь от наваждения. - Думаю, мисс Грейнджер, - подчёркнуто-вежливо произнёс он голосом, полным такого яда, что Нагайна позавидовала бы, - что Вам вряд ли доводилось получать сообщения о приведении в исполнение смертного приговора единственной дочери, поэтому, - перешёл он на шёпот, - Вам не понять. В кабинете повисла гнетущая, душная тишина. Он не собирался отступать от своего. С момента заключения Дельфины под стражу Родольфус Лестрейндж всё отрицал и откровенно издевался, называя ничем иным как паранойей убежденность Гарри и Гермионы в том, что Дельфина являлась дочерью Волан-де-Морта. Родольфус предоставил документы, подтверждающие рождение в браке у Родольфуса и Беллатрисы Лестрейндж в браке дочери, а также договор об опекунстве с Юфимией Роули, заключённый за несколько месяцев до Битвы за Хогвартс, в соответствии с которым той на ежемесячной основе выделялось финансирование из личных сбережений Лестрейнджей. Если бы Гермиона собственными ушами на слышала, как та девушка говорила на парселтанге, то и в самом деле решила бы, что всё это страшное недоразумение, и девушка в действительности не является дочерью Волан-де-Морта. Только вот что бы это изменило? Ведь Дельфина Лестрейндж или Дельфина Реддл, как ни назови, была повинна в убийстве и пытках. Вот только внутренний голос, назойливым и вредный, продолжал упорно твердить, что как раз-таки происхождение девушки играло решающую роль. Ведь ни о каком смертном приговоре не могло идти и речи, не будь она в самом деле наследницей Волан-де-Морта. Но сейчас, когда Родольфус Лестрейндж продолжал упорствовать, называя Дельфину своей дочерью, кошки на душе Гермионы начинали точить когти с удвоенным рвением. Она взмахнула палочкой, выпуская серебристый патронус, свечение которого сейчас было едва заметным. Ей не хотелось видеть, как приведут в исполнение приговор. Женщина достала из стола небольшой футляр от очков и протянула его мужчине, обходя стол. - Возьмите порт-ключ. Ваше поместье защищено заклинанием Фиделиус, однако, Вы сможете настроить порт-ключ так, чтобы он перенёс Вас к границе чар. Связь односторонняя, поэтому Вашей..приватности ничего не грозит. Гермионе крайне не нравилось, что амнистированные Пожиратели Смерти постарались как можно быстрее подвергнуть чарам ненаносимости и прочему защитному колдовству свои дома, но придраться было не к чему - формально они действовали в рамках закона, который даже Министр Магии не могла менять по своему усмотрению. Мужчина молча, одними только кончиками пальцев, принял из её рук чёрный лакированный футляр, и отошёл в сторону, пропуская Гермиону вперёд. Она повела его по длинному коридору, стараясь избегать случайных прохожих - чем меньше работников Министерства будут знать о странном госте, тем лучше. Ничего не нарушало мрачного молчания кроме стука ботинок о старый паркет, который казался оглушающим в пустом коридоре, который изредка менял направления. Гермионе было некомфортно от того, что мужчина шёл прямо за ней - рука непроизвольно сжимала древко волшебной палочки сильнее, но разум подсказывал, что безумием сос тороны Родольфуса Лестрейнджа было бы атаковать её посреди дня в самом сердце Министерства. Сложная руна-пароль прямо перед двойными дубовыми дверями - и они наконец добрались до цели. В помещении уже не было никого, кроме Гарри Поттера и девушки, которая лежала на явно наспех трансфигурированной кушетке. Гермиона невольно вздрогнула посмотрев на худое бледное лицо с выпирающими острыми скулами, которое сейчас казалось спокойным и умиротворённым, почти детским. К горлу подкатила тошнота - Гермиона совсем не ожидала увидеть перед собой просто девочку. С тонкими руками, на которых мешком висела тюремная роба, бледной пергаментной кожей и без надменной ухмылки на губах Дельфина уже не казалась столь угрожающей и опасной. - Колдомедик всё проверил, - коротко кивнул Гарри, явно и сам избегая смотреть на кушетку. Родольфус Лестрейндж не произнёс ни слова. Ничего не спрашивая, он подошёл к девушке, опуская футляр от очков рядом, а затем нагнулся, перехватывая безжизненное тело. Гермиона взмахнула палочкой, и порт-ключ осветил пространство вокруг себя коротким сиянием. - Такие грязнокровные выродки, как вы, позор для Британии, - прошипел наполненный злобой голос, а затем Мужчина с громким хлопком растворился, оставляя их одних. Это был не только ужаснейший понедельник - казалось весь этот год хочет проверить нервы Гермионы на прочность. Женщина покачнулась, в последний момент оперев руку о стену, и к ней тут же подошёл Гарри, чтобы поддержать. - Это было меньшим злом, - глухо, но также безжизненно произнёс он. - Это гуманнее, чем поцелуй дементора или... - Давай не будем, - сиплым голосом перебила его Гермиона. Кажется, ещё долго у неё не получится отправить говорящего патронуса с сообщением для коллег.