Broken and Cursed

Дельфина Чернота, в которую проваливаешься, когда сознание принудительно отключают, больше напоминает маггловский наркоз, нежели обыкновенный сон. Засыпая, человек продолжает балансировать на тонкой грани между погружением в собственное подсознание и окружающей действительности: можно слышать отдалённый шум, ворочаться от яркого света, устать от неудобного положения тела или внезапно пробудиться, будучи ведомым какими-то необъяснимыми внутренними интенциями. Всегда сохраняется чувство нахождения на перепутье - в любой момент ты можешь ворваться обратно в реальность, ощутить своё тело в полной мере, не говоря уже о сознание. Та же чернота, в которую провалилась девушка, выпив предложенное министерскими работниками зелье, меньше всего на свете напоминала сон - она скорее была похожа на небытие, поскольку сознание ускользнуло так быстро и, казалось, бесповоротно, что даже мгновения не осталось на то, чтобы это отрефлексировать. Возможно, будь у неё хотя бы секунда, Дельфи подумала бы о том, как много девушка готова была бы отдать, чтобы Поттер оказался прав и то варево, которым он её напоил, сработало. Вот только этой секунды не было. Чёрная пустота накрала, как купол, сжигая все пути к отступлению - отрезая саму возможность думать об этом. Включение обратно в реальность было резким. Именно так - включение - потому что пробуждением произошедшее было назвать сложно. Первый ощутимый удар сердца и первы вздох, казалось, вернули жизнь в оцепеневшее тело. Она не задыхалась, не хватала ртом воздух с той жадностью, которую мог бы испытывать человек, недавно тонувший в глубокой чёрной пустоте. Дельфина просто резко почувствовала, что лежит на чём-то мягком и её грудь мирно вздымается. Полноценное ощущение собственного тела вернулось не сразу - девушка как будто просто чувствовала его наличие, но не более. Казалось, что невозможно даже просто повернуть голову или переместить руку. Странно было осознавать, что не в полной мере понимаешь, в каком вообще положении лежат твои руки. Жизнь медленно, будто бы по капле, возвращалась обратно в тело, почти так же тягуче, как способность чувствовать окружающий мир приходила к ней. Сперва не было ни звуков, ни запахов, ни особых ощущений, кроме, разве что, мягкости той поверхности, на которой она, очевидно, лежала. А затем холод коснулся её приоткрытых губ, и в нос ударил резкий запах, в котором удалось различить только мяту. - Выпей, - произнёс совсем рядом незнакомый голос, хотя сейчас она бы не узнала никого, наверное. Девушка послушно приоткрыла рот и прохладная горькая жидкость заструилась вниз по пищеводу, оглушая тело, находящееся в оцепенении. Почти сразу одновременно с нахлынувшей действительностью девушка ощутила боль, источник которой было невозможно определить. Пытаясь приподняться на подушке, ощущая теперь вместо странного вакуума страшную слабость и ноющую боль, девушка даже не решалась открыть глаза, поскольку в висках стучало так, что она боялась, что от яркого света, который теперь выжигал круги на её веках, станет ещё хуже. - Тише, не двигайся, - снова произнёс незнакомый голос, который Дельфи смогла идентифицировать как мужской, что не сделала его, однако, узнаваемым. - Ты в безопасности. Нужно время. И зелья. Чья-то рука надавила девушке на плечо, заставляя замереть. - Свет, - прохрипела Дельфина, жмурясь, так и не открывая глаз. Горло опалила резкая боль, будто она запустила лечение тяжелой ангины. Каждый вдох теперь острыми когтями драл гортань. Внезапно свет перестал обжигать веки, и девушка смогла хотя бы немного расслабиться, перестав хмурить лоб. Это было наименьшим из всех свалившихся зол, но всё же. - Ты будешь пить всё, что я тебе дам, - произнёс всё тот же человек строго и поднёс новую склянку к губам. Дельфи послушно приоткрыла рот, глотая густую жидкость, которая показалась ей совершенно безвкусной. По правде сказать, сейчас девушке было плевать - она бы приняла и яд. Даже не ради избавления, а просто потому что сознание и тело, вмиг ставшие измученными, не могли фокусироваться больше ни на чём, кроме вязкого болезненного ощущения, в котором, казалось, можно было утонуть. А затем на неё опустился сон - такой, какой бывает при тяжёлой болезни. Лихорадочный, когда ты сминаешь простыни в полубреду, но всё же чувствуешь тонкую ниточку, связывающую тебя с реальностью и утверждающую жизнь, которая продолжает биться в тебе с каждым ударом сердца, который можно осознать. Гермиона Грейнджер - В Министерстве такая беда с кадрами? Гермиона сжала зубы, мысленно считая до десяти и обратно. Драко Малфой ровно в назначенное время с абсолютно самодовольным и ужасно раздражающим видом сидел у неё в кабинете, расслабленно откинувшись на спинку гостевого кресла и с насмешкой в светлых прищуренных глазах глядя на то, как женщина через-чур медленно сортирует необходимые бумаги на столе. Внутри бушевало раздражение, подобное тому, что она не раз испытывала в школе, затапливая её чувством де жа вю, которое было для Грейнджер не совсем привычным. Школьные годы остались далеко позади, а все воспоминания, связанные с ними, казались блёклыми и выцветшими. Вот только сидевший напротив мужчина, маска на лице которого была подёрнута высокомерной ленцой, совершенно неожиданно заставил Гермиону почувствовать себя двенадцатилетней девочкой в книжном магазине в Косом переулке. Она никак не могла определиться, кого сейчас ей напоминает Драко Малфой больше всего - самого себя школьной поры или своего отца, которого она видела последний раз, когда тому было не сильно уж больше, чем им теперь. Эта мысль внезапно отрезвила, как бодроперцовое зелье, купировавшее самое начало простуды. И она, и Малфой уже перешли сорокалетний рубеж. Они взрослые люди. Вспоминать школу - недозволительная глупость, на которую Министр Магии во время исполнения должностных обязанностей не имеет права. Однако, желание поставить Малфоя на место так и не исчезло. Выровняв по одной линии нужные отчёты, женщина ещё раз сосчитала до десяти. Им была нужна его помощь. Придётся потерпеть. - Кажется, ещё недавно ты был куда любезнее, - медленно произнесла она, поднимая на него глаза и стараясь сделать голос как можно менее язвительным. - Да, но это стратегия оказалась неэффективной. Не горю желанием повторять одну и ту же ошибку дважды, - холодно улыбнулся мужчина. Гермионе не хотелось играть в словесный пинг-понг, ведь ежечасно каждая клеточка её тела дрожала в напряжении, думая о маховике времени, не уничтоженном до сих пор, а также о последнем подозрительном убийстве. Она всегда обвиняла Гарри в паранойе, когда он пытался увязать между собой казалось бы абсолютно непересекающиеся события, вот только в нынешних обстоятельствах она и сама была склонна к такому. Долгие годы работы в Министерстве смогли научить её тому, что случайности редко бывают по-настоящему случайны. В это легко было верить в школе, но стало непростительно для Министра Магии. Она глубоко вздохнула, отгоняя от себя воспоминания о недавнем приведении в исполнение смертного приговора и о лице Лестрейнджа, который забирал тело дочери Волан-де-Морта. Ей было нечего ответить на его презрение. Единственная мысль, которую женщина повторяла про себя, словно мантру, была о том, что это гуманнее, чем поцелуй дементора, который применяли раньше. Самой себе она много раз задавала вопрос о том, какое право они имеют выступать вершителями судеб, но каждый раз убеждала себя, что иногда цена ошибки слишком высока. Ведь на самом деле Дельфине Реддл не хватило совсем чуть-чуть до полного краха всей их с таким трудом выстроенной мирной жизни. Если бы общественности стало известно о том, что у Волан-де-Морта есть наследница, что Министерства Магии держит её в строжайшем заточении, предугадать настроение некоторых групп было бы попросту невозможно. Чем больше проходило времени, тем сильнее выцветали самая чёрная память о прошедшей магической войне. Прошло целых двадцать лет. Новое поколение выросло в мире, где не было Волан-де-Морта, а Пожиратели Смерти были полностью разгромлены и, наконец, постаревшие и измученные долгими тюремными сроками, стали выходить на свободу по амнистии. Нужно быть слепым, чтобы не замечать той напряжённости, которая медленно, как вялотекущая инфекция, проникает в сердца множества людей. В самом начале, когда Министром был Кингсли, а Гермиона была в разы моложе, она с негодованием мерила быстрыми шагами кабинет, отшвырнув прочь отчёт, потому что искренне не понимала, какого чёрта кому-то может не нравится их прекрасный справедливый мир. Вот только построение общества толерантности и терпимости даже к бывшим преступникам не стало панацеей. Кто-то был недоволен высокой концентрацией власти в руках узкого круга победителей войны, другие же, особенно те, кто идейно мог быть на стороне проигравших, чувствовали ущемление собственных интересов, поскольку даже флёр мрачности, окутавший факультет Слизерин, только нарастал. Многие консервативно настроенные маги, в основном, принадлежавшие к чистокровным родам, самоустранились из общественной жизни, и до Гермионы доходило содержание их разговоров на закрытых приёмах только из третьих лиц. Кроме того, радикальные ячейки, с которыми до сих пор успешно боролись авроры, чрезвычайно активизировались в последнее время, одновременно с этим уйдя в глубокое подполье - на месте последнего убийства не осталось никаких улик, учитывая, что Гарри разминулся с нападавшими не более чем на час. Каких масштабов была бы катастрофа, узнай вся общественность о том, что Волан-де-Морт оставил после себя не только мрачную память, но и самую настоящую наследницу, которая, как можно предположить, является крайне сильной ведьмой, раз её держат в самой защищённой камере Азкабана? Сколько времени пройдёт после обнародования этой информации и тем моментом, когда радикальные ячейки объединяется ради общего блага и совместно нападут на крепость в Северном море, чтобы освободить символ собственной борьбы за тёмные идеалы? Думая об этом, осознавая всю опасность происходящего и хрупкость сегодняшнего мира, Гермиона Грейнджер успокаивала то, что осталось от её совести после долгих двадцати лет политической борьбы и тяжёлой работы, которая не располагала ни к чему, кроме мизантропии. Но почему-то именно сейчас, глядя в светло-серебристые глаза Драко Малфоя, слушая его язвительный тон, Гермиона впервые за долгое время почувствовала себя той самой девочкой, которая наивно создавала фонд по борьбе за права домашних эльфов, а потом в девятнадцать лет пришла работать в Министерство и рыдала практически каждую неделю от бессильной злобы из-за тотальной несправедливости того мира, в котором они жили. Все они жили: начиная от магглов, заканчивая магической Британией. Сначала она долго плакала, а потом стала злая - так, кажется, писал один из русских классиков? Тяжесть всех прожитых лет вместе с воспоминаниями о давно уже забытой юности пригвождала к земле, и только чувство долга заставляло женщину сохранять самообладание. Устало вздохнув, она откинулась на спинку кресла, растирая виски. Злоупотреблять болеутоляющим не хотелось: голова должна быть светлой, когда она занимается работой. - Драко, - с трудом выдавила она из себя, стараясь звучать непринуждённо и в меру дружелюбно, мужчина насмешливо поднял брови, но она продолжила, игнорируя его настроение, - вопрос, с которым я обращаюсь к тебе, как, подчеркну, к высококлассному специалисту, имеет важное государственное значение. В этих обстоятельствах... - Грейнджер, ты зазубрила весь канцелярит? - перебил её мужчина, хмыкая. Вдох. Выдох. Снова вдох. Гермиона прикрыла глаза, сдерживаясь, но острое скуластое лицо светловолосого мужчины с насмешливо изогнутыми бровями и такой узнаваемой пренебрежительной ухмылкой так и стояло перед глазами. Ведь это был тот самый Малфой, что... - Какого чёрта, Малфой? - почти прошипела Гермиона, теперь уже с настоящим вызовом глядя ему в глаза. - Ты не меньше каждого из нас должен быть заинтересован в государственной безопасности. Не забыл, что совсем недавно случилось с твоим сыном? Челюсти мужчины напряглись, а взгляд полоснул по женщине металлом. - Прекрасно помню, Грейнджер. Не стоит ровнять всех родителей по вам с Поттером. Это было неожиданно и..неприятно. Куда более неприятно, чем демонстративное неуважение к ней, которое он показывал, стоило только переступить порог кабинета. - Что ты можешь знать об этом, Малфой? - как можно более равнодушно постаралась произнести она, сохраняя невозмутимость. - Многое, - усмехнулся он, - учитывая, что мой сын дружит с сыном самого Гарри Поттера. Не думаю, что Альбус решил бы устроить всё то, что натворил, будь его родители... - Хватит! - резко произнесла женщина, вскакивая с кресла. - Какое право ты имеешь судить о том, кто... - Такое, Грейнджер, - ледяным голосом ответил Малфой, медленно поднимаясь. Теперь он нависал над ней, несмотря на то, что их разделял широкий стол, и приходилось задирать подбородок, чтобы заглянуть в суженные от злости серые глаза. - Хочу напомнить, что пострадал мой сын. Это Гарри Поттер может позволить себе отпускать ребёнка на каникулы в чужой дом после всего случившегося. В нашей семье такое не принято. Хотя о чём это я? Ведь у героев свои собственные представления о хорошем, так ведь, Грейнджер? Те, что вы придумываете сами. Голос мужчины был полон яда, а упрёки, которые он бросал ей в лицо с язвительным спокойствием. Гермиона прокручивала в голове все последние события, связанные с Малфоем, пытаясь зацепиться хоть за что-то, что могло бы объяснить столь сильную и явную неприязнь, которую он теперь излучал. - Малфой? Я нне понимаю, что произошло и... - Не понимаешь? - он издал злобный смешок. - Объяснить тебе, Грейнджер? - он обогнул кресло, зайдя за его спинку и встал в пол-оборота к женщине, глядя на потрескивающее в камине пламя. Его голос постепенно из злого превращался в уставший и какой-то даже разочарованный. - Я даже не помню, сколько раз обращался к Поттеру с просьбой опровергнуть слухи о ребёнке Тёмного Лорда, чтобы Скорпиуса не доставали в школе. Я ведь просил вас, просил Министерство, потому что это было важно для моего сына, который совсем недавно потерял мать. И что я получил в ответ? - Малфой горько усмехнулся, качая головой. - Зато когда нужно спасти собственные шкуры, вы даёте целую пресс-конференцию, где уверяете всех, что нет и никогда не было никого ребёнка Тёмного Лорда, всё это сплетни, не имеющие никакого отношения к действительности, а весь поднятый в начале сентября шум был из-за какого-то поехавшего фанатика, быстро обезвреженного Министерством, - мужчина снова повернулся к Гермионе, его лицо не выражало ничего, кроме горечи. - И теперь ты обращаешься ко мне за помощью, Грейнджер? После этого, прости за пафос, вопиющего лицемерия, которое вы буквально бросили мне в лицо? Да я пришёл сюда только из любопытства - мне взаправду хотелось убедиться, что тебе хватит наглости обращаться ко мне за помощью. В кабинете повисла тишина, нарушаемая только треском углей в зачарованном камине. Шторы на волшебном окне не были задёрнуты, и лондонский пейзаж успел стать сумеречным за время их беседы, что Гермиона заметила только теперь, пока искала, куда спрятать взгляд. Теперь ей были ясны причины столь недружелюбного настроя бывшего однокурсника, однако от этого не становилось легче. Она мало знала о семье Малфоя, хотя, конечно, была в курсе странной болезни его жены, о которой ходило много слухов, и о дружбе единственного сына Драко с Альбусом. Но всё это было где-то на фоне, на периферии её жизни. Что уж говорить, если Гермиона, положа руку на сердце, даже не знала, с кем дружит её собственная дочь. Гермиона обогнула стол, но мужчина уже двинулся прочь, пятясь к двери. - Послушай, я не... - Нет, Грейнджер, - покачал головой Драко, медленно отступая в сторону двери. - Можешь шантажировать меня или угрожать, но я не буду помогать Министерству, - он поднял голову, глядя ей прямо в глаза. - Я не буду помогать твоему Министерству. Дверь за ним захлопнулась хоть и без грохота, но тишина, повисшая в кабинете после ухода мужчины, была не менее оглушающей. Гермиона обессиленно села на гостевое кресло, стоявшее рядом, и только сейчас уловила аромат мужского одеколона, отдающий грейпфрутом и табаком. Хотя, впрочем, Малфой мог просто курить. Весь этот разговор был одним большим дипломатическим провалом с её стороны, однако это почему-то беспокоило в меньшей степени. Куда больше тревожило то человеческое, что ворочалось внутри после всех упрёков, брошенных ей в лицо. Малфой был прав, и это было самым неприятным во всём произошедшим. Женщину передёргивало каждый раз, когда она вспоминала старое Министерство времен своей учебы в школе, которое она презирала. Но что, если победив дракона, ты в любом случае занимаешь его место?.. Бывают вопросы, на которые самая блестящая ведьма своего поколения попросту не хочет отвечать. Скорпиус Малфой Последние две недели выдались совсем паршивыми. Альбус получил письмо от мамы, где та коротко, буквально в двух словах, сообщала о произошедшем. "Милый, случилось то, о чём мы говорили перед Рождеством. Мне очень жаль. Постарайся не расстраиваться, всё будет хорошо." В газетах о случившемся не было ни слова. Альбус снова ходил по школе, словно мрачная тень, мало ел и спал, а под зелёными глазами уже залегли тёмные круги, придавая ему совсем уж болезненный вид. К тому же, как назло, все преподаватели словно сорвались с цепи, решив завалить студентов немереным числом заданий, как будто экзамены СОВ будут уже завтра. К слову, настроение Скорпиуса было немногим лучше. После разговора с Полли он начал замечать, как Роза слишком уж часто крутится вокруг Фередерикса, и от этого зрелища Малфой с каждым днём становился всё мрачнее. Кроме того, все курсы, начиная с четвёртого, уже начали биться в предпраздничной лихорадке, предвкушая День Святого Валентина и приуроченный к нему поход в Хогсмид. Настроение опускалось ещё ниже, стоило ему представить, как Фредерикс и Роза пойдут в кафе, украшенное розовыми и красными сердцами, а заколдованный амур будет метать в них призрачные стрелы. Твою мать. Юноша откинулся на стуле и потряс головой, прогоняя неприятное видение. Скорпиус отдавал себе отчёт, что готовить валентинку и конфеты было глупо, однако всё равно хорошенько припрятал их в прикроватной тумбочке. Урок истории магии тянулся сегодня особенно бесконечно, и даже у Малфоя, в целом любившего этот предмет, не хватало терпения сосредоточиться на монотонном голосе учителя. Он отбросил перо и посмотрел в окно. Погода была ясной - самое то для полётов. Наверное, тренировки с Софи были единственным хорошим событием в череде не то что унылых, а даже каких-то мрачных будней. За прошедшее время они дважды ходили летать после уроков и три раза собирались в библиотеке разбирать материал по истории магии с помощью его аккуратных и расширенных благодаря дополнительной информации конспектов. Скорпиуса кольнула совесть: Софи могла пригодиться на экзамене именно та информация, которую он сейчас безответственно не записывал. Оказалось, что ему вполне комфортно общаться с кем-то, кроме Альбуса, так много. Все прошлые годы в Хогвартсе Скорпиус проводил в основном в компании лучшего друга, хотя мог перекинуться парой слов с теми ребятами, кого знал вне стен замка в основном благодаря кругу общения его семьи. Конечно, бывало и такое, что он участвовал в групповых заданиях или, к примеру, в этот раз в экспрессе к ним в купе пришли поболтать сокурсницы. Но чаще всего, вплоть до этого года, подобное было скорее исключением. Оттого-то парень и не ожидал, что общаться с пятикурсницами окажется так легко. Софи брала с собой в библиотеку двух подруг, а Скорпиус – совершенно апатичного Альбуса, который никак не принимал совершенно никакого участия в разговорах, а только медленно и, судя по всему, малоэффективно, ковырялся в своих пергаментах. А вот летать они ходили вдвоём, и это оказалось намного веселее, чем тренировки в одиночестве. У Скорпиуса даже с горем пополам стало получаться ловить подачи квоффла, хотя как раз-таки охотником он быть не хотел, хоть и не стремился рассказывать девчонке о своих планах. Софи оказалась весёлой и общительной, наверное, даже слишком жизнерадостной для Слизерна. Сегодня вечером они договорилась полетать перед отбоем, поскольку сразу после ужина пятикурсникам назначили факультатив по трансфигурации. Ну конечно, кто же ещё кроме профессора Торнбелл мог назначить дополнительное занятия на вечер пятницы. Иногда Скорпиус думал, что строгость и чрезмерная педантичность – это обязательные условия для преподавания трансфигурации, ведь директор тоже вела именно эту дисциплину, когда в школе учился отец. Отец. Он ведь так и не написал ему ответное письмо, а прошло уже, кажется, несколько дней, так что скоро чёрный филин Малфоев наведается к нему повторно, но уже не с таким тёплым письмом. Скорпиус наклонился, вытащив из сумки незапечатанный конверт. Парень как раз собирался написать ответ отцу, как только появится свободная минутка, вот только вся эта неделя не оставляла ни шанса на написание письма. Он окунул перо в чернила и быстрым, не таким аккуратным, как обычно, почерком, изложил отцу все основные события последних дней, исключая, конечно, причины плохого настроения Альбуса. Да и своего тоже. Не будет же он в самом деле рассказывать отцу о Розе, нет уж. Зато Скорпиус написал о том, как помогал пятикурсницам с историей магии, о совместных полётах и в целом некотором улучшении своей так называемой социальной жизни, о которой так беспокоился Драко. Скорпиус ненароком покосился на лучшего друга, который сидел рядом и вяло водил перо, на котором уже давно высохли все чернила, по пергаменту. Малфою даже думать не хотелось, какими будут отношения Альбуса с Гарри Поттером после всего случившегося. Думать о том, что сейчас чувствует друг, даже не хотелось. Это было слишком очевидно – рано или поздно его апатия должна смениться злостью. И направление у этих негативных эмоций будет вполне определенное. На самом деле, Скорпиус плохо представлял, как может решиться эта ситуация. Ведь не было элементарно никакой возможности узнать, сработало ли зелье. Альбус и так отправил попросту в никуда пару-тройку писем, было бесполезно продолжать эти попытки выслать сову по неизвестному маршруту. Хорошо ещё, что за их почтой не следили, иначе вопросов было бы не избежать. Но дни шли, а ответов, как и заметок в Пророке и ещё       нескольких газетах с новостями, не было от слова совсем. Закончив письмо, Скорпиус запечатал конверт, и как раз вовремя – стоило ему только убрать его в сумку, как колокол объявил об окончании занятия. - Слушай, мне надо в совятню, пойдёшь со мной? – обратился Малфой к другу, закидывая сумку на плечо. Тот равнодушно пожал плечами. - Не могу. Профессор Стоун подготовила для меня дополнительное задание и просила зайти перед обедом. - Мм, ладно, - нехотя протянул Скорпиус. Он уже был готов изменить планы и отложить отправку письма, однако друг, не дождавшись более вразумительного ответа, поплёлся к выходу из класса, протискиваясь сквозь толпу когтевранцев у самого выхода. Малфой с трудом подавил в себе нарастающее раздражение. Ему до пикси надоело такое поведение лучшего друга. Да и бегать за ним, словно нянька, тоже. Не у него одного в жизни бывают трудности и проблемы, только вот Альбус в который раз об этом забыл. Продолжая внутренне негодовать, Скорпиус выскочил из кабинета и быстрым шагом направился в совятню, надеясь, что его филин будет на месте и не придётся брать школьную сову. Он торопился, ведь ему следовало пройти через половину замка, а потом успеть на обед, ведь Поттер, оплюй его гиппогрифф, может опять решить, что еда для слабаков и не пойти в Большой зал, а, значит, нужно будет захватить что-то этому придурку, пока тот не стал новым приведением слизеринских подземелий. Проклиная друга на чём свет стоит, парень добрался до лестницы, ведущей к совятне, когда его вернул к реальности знакомый голос. Тот самый голос. - Знаешь, я…. – донеслись до него слова Розы, которая, по всей видимости, была где-то на середине лестницы. Инстинктивно Малфой крепче сжал сумку и отошёл в тень ниши у самого прохода, ведущего к каменным ступенькам. - Роуз, у нас тренировка, может, поговорим позже? – прозвучало уже ближе. На этот раз звук голоса вызвал у Скорпиуса приступ откровенной антипатии. Йенн Фредерикс спускался по лестнице, опережая девушку, наверное, на пару ступенек. - Я просто думала..не хочешь пойти вместе в Хогсид в воскресенье? – выпалила девушка, и шаги на лестнице замерли. - Эм… Я..ну..позвал Полли, - как ни в чём не бывало ответил Фредерикс, споткнувшись только в самом начале фразе. - Ммм, значит, ты идешь с Чэпмэн, - в голосе Розы слышался такой привычный для Скорпиуса лёд. - Не знаю, - вздохнул сокурсник. – Она пока точно не ответила, сможет ли пойти со мной, - в голосе вратаря гриффиндорской сборной ясно слышалось разочарование. Конечно, ведь Фредерикс был тем ещё выпендрёжником. Скорпиус мысленно поблагодарил Чэпмэн за то, что ей удалось хоть немного сбить с этого придурка спесь. - Если она не ответит до субботы, мы можем пойти вместе, - продолжил Фредерикс более уверенно, и у Скорпиуса каменный пол закачался под ногами. Пожалуйста. Просто скажи ему нет. - Нет, Йенн, я не буду на скамейке запасных, - голос Розы звучал решительно и уверенно, почти как обычно, если бы только не эта преувеличенная бойкость. – Либо говори сейчас, либо продолжай ждать, пока тебя окончательно прокатит Чэпмэн, - с явной неприязнью проговорила девушка, и Малфою вспомнилась история с жабьей бомбой, в которую он, признаться, всё равно не верил. - Роуз… - протянул гриффиндорец, и в его голосе зазвучала такая привычная и жутко раздражающая вальяжность. – Тогда мы можем встретиться утром в гостиной? Скорпиус еле расслышал, как тихий смешок упал меж каменный стен узкой подъема в совятню. - Идёт, - улыбнулась Роза, и Скорпиусу не нужно было видеть её лица, чтобы буквально ощутить в воздухе эту улыбку. От злости сводило скулы. - Тогда я на обед, хочу успеть поесть перед тренировкой. На лестнице снова раздались шаги. - Ага, идёт, - обронила Роза и, кажется, стала подниматься вверх. Скорпиус стоял, медленно и глубоко дыша, пытаясь утихомирить сердце, которое бешено колотилось в груди, отбивая набатом в ушах случайно послушанный диалог. Из оцепенения Малфоя вывели только вновь послышавшиеся на лестнице шаги, которые всё приближались. Он решительно вышел из тени ниши, и Роза почти врезалась в него, явно не ожидав встретить кого-то посреди прохода. - Малфой, - скривила она губы вместо приветствия, как будто ей попалось зачарованное драже со вкусом концентрированной лимонной кислоты. Её щеки были румяными, ведь наверху, в совятне, было почти также холодно, как и на улице. От этого веснушки стали как будто менее заметными, зато голубые глаза были ещё ярче, чем обычно. Зато смотрели на него с привычной смесью неприязни и пренебрежения, что и все прошлые годы. - Дай пройти, - недовольно дернула она плечом. Он слегка отступил в сторону. - Слушай, я… Девушка уже успела обойти его, но резко обернулась, услышав слова парня, и прядь кудрявых волос хлестнула его щеке. - Если ты снова на этот День Святого Валентина отправишь мне хотя бы одну идиотскую открытку, я верну тебе её с проклятьем, ясно? – девушка раздраженно сверкнула на него своими пронзительно-голубыми глазами. – Ты понял, Малфой? Только попробуй надоедать мне ещё и в этом году. И, не дожидаясь ответа, она развернулась на каблуках и быстрым шагом отправилась прочь, оставив его одного стоять на подножии лестницы. На самом деле юноша вовсе не собирался заговаривать с ней о предстоящем празднике – по крайней мере, после услышанного. По правде сказать, он почти испугался, что она догадается, что он невольно подслушал их разговор, поэтому решил объясниться, что идёт отправить письмо отцу. Однако Роза решила по-своему. От тех крупиц положительного настроя, что он чувствовал перед вечерней тренировкой, не осталось и следа. На душе скреблись такие кошки, что ни одному низзлу с ними было не потягаться. В итоге Скорпиус даже не пошёл на обед, еле высидев оставшиеся занятия, особенно, заклинания с гриффиндором.  Колдовать получалось из рук вон плохо, так что после первого обхода Флитвик так больше и не подошёл к их с Альбусом парте, зато вручил уйму дополнительных заданий, сокрушенно глядя на обоих юношей. Ну хотя бы баллов не снял, хотя сейчас даже это не ухудшило бы настроение Скорпиуса – паршивее было бы просто некуда. - Я сегодня летать, - бросил Скорпиус, как только закончился урок и они оба поднялись, закидывая вещи в сумку. - Ага, - безучастно кивнул Альбус, все больше распаляя внутри Скорпиуса раздражение. Казалось, что Поттер даже не обратил внимание на то, как помрачнел Малфой после обеда. - А мне нужно в библиотеку. Стоун сказала, что заставит меня ходить на отработки до конца месяца, если я ещё хоть раз сдам ей вместо зелья какую-то дрянь, - в словах друга прозвучала едва заметная ирония, похожая больше на слабую тень усмешки. - Ну, тогда встретимся у себя, - кивнул светловолосый юноша, поудобнее перехватывая сумку. Хотя до полётов с Софи оставалась ещё куча времени, Малфой не пошёл в библиотеку - у него не было никакого желая находиться в общественных местах, где он может легко встретить Фредерикса или Розу. Ещё непонятно, что хуже. Он отнёс вещи с спальню и слишком быстро собрал спортивную сумку. До назначенного времени оставалось больше часа, но, чертыхаясь, юноша покинул подземелья, направляясь к полю и искренне надеясь, что тренировка гриффиндорцев давно закончилась. Однако фортуна решила сжалиться над ним: раздевалка была совершенно пуста, так что он спокойно переоделся и забрал свою метлу. Холодный зимний воздух оказался поистине спасительным - ветер свистел в ушах, когда парень делал круг за кругом над стадионом, будто бы проверяя метлу на прочность, бросаясь прямиком в самые сильные порывы февральского ветра. Он летал сегодня так, как никогда не решался в прошлом. Пикируя вниз, к самой земле, вгрызаясь взглядом в занесенную снегом лужайку стадиона, юноша с каждым новым заходом старался выравнивать метлу всё позже и позже. В глазах рябило от белёсой земли и бледно-голубого неба, которые перемешивались, заставляя терять чувство реальности. В самый последний раз, падая птицей вниз, он умудрился взметнуть за собой облако снежинок - так близко удалось подлететь к самой земле. - Попробуешь ещё ниже - и мне придётся отскребать тебя от земли! - раздалось откуда-то сверху, когда он только успел выровнять метлу. Девушка в утеплённой спортивной форме парила над ним на своём стареньком Нимбусе, который бы точно не выдержал таких виражей. - Думаешь, если покажешь на отборочных финт Вронского, тебя возьмут в команду? - крикнула она, выравнивая метлу так, чтобы они оказались на одном уровне. Девушки внимательного смотрела на него, пока ветер трепал косу у неё за спиной и ту часть волос, что выбивалась из-под шапки. - Что-то случилось? Малфой очень старался, но никак не мог справиться с лицом. Выглядеть непринуждённым, когда все внутренности скручивались в тугой змеиный клубок, пропитанный ядом и горечью, было сложно. Может, это получилось бы. У Люциуса, Драко или каких-то ещё лучших Малфоев, чем он. Только вот Скорпиус не умел так - маска равнодушия не приклеивалась к лицу, как по команде, стоило только пожелать. - Прости, - хрипло произнёс он. Трудно было перекрикивать ветер после долгого молчания. - Я, наверное, сегодня налетался, - он направил метлу в сторону раздевалок, а затем обернулся. - Завтра как договорились, идёт? - выдавить из себя дружелюбную улыбку всё же не вышло. Девушка склонила голову, прищурившись. - А насчёт воскресенья? Не понял. Скорпиус прокручивал в голове, договаривались ли они о чём-то в воскресенье, но ведь там был Хогсмид, поэтому вряд ли. Наверное, его лицо изобразило подлинное недоумение, потому что девчонка вдруг рассмеялась. - У тебя было такое лицо, будто ты забыл, на каком факультете учишься и пытаешься вспомнить это изо всех сил, - хохотала девушка, легко подлетая к нему. Скорпиус стушевался. - Я просто вспоминал... - Можешь предложить мне сходить вместе в Хогсмид. Я возьму с собой Линду, а ты Поттера. Если он, конечно, будет в состоянии пойти, а то всю неделю твой друг ходил по школе с таким видом, будто схоронил пол семьи. А об этом бы уж точно написали газеты, - съехидничала она наконец. Скорпиус только растерянно кивнул. Она хочет, чтобы он пригласил её в Хогсмид? И чтобы они пошли компанией? Перед глазами ясно возник образ Розы, гневно сверкающей ярко-голубыми глазами на лестнице в совятне. Что ж... - Мм, сходим вместе в Хогсмид на выходных? - наконец спросил он, понимая, что звучит довольно глупо в контексте их разговора. - Ага, если потом ты снова разберешь со мной материал по Истории магии. За третий курс, - подмигнула девушка, а затем ускорилась, направляю метлу к раздевалкам. Она оживлённо болтала о дополнительном занятии по трансфигурации, пока они шли к замку, а потом, по пути в подземелья, перешла на обсуждения прошедшего недавно матча Британской премьер-лиги. Тучи в душе Малфоя постепенно развеивались, но небу было ещё далеко до чистого оттенка глаз Розы Грейнджер-Уизли. Альбус Поттер Яркое солнце только-только перешло рубикон, когда они с Линдой Хэмильтон остановились перед лавкой с товарами для квиддича, им обоим совершенно не хотелось туда заходить. Между ними повисла неловкая пауза, хотя, впрочем, Альбусу было скорее наплевать. Он пошёл сегодня в Хогсмид только чтобы не подводить друга. Пятикурсница первой нарушила тишину. - Слушай, я хотела зайти в "Сладкое королевство" и... - Отлично, я ненавижу сладкое, - не очень уж вежливо перебил её Альбус. Когтевранка, с которой дружила Софи, только недовольно поджала губы и поправила очки в глянцевой чёрной оправе. - Тогда, может, встретимся позже? - подняла она брови, видимо, ожидая от него какого-то решения. Однако слова девушки оказались для Поттера сущим избавлением. Он даже не помнил, что именно пробормотал ей, добросовестно бросая у входа в магазин. Теперь же Альбус брёл по окраине Хогсмида, стараясь убраться как можно дальше от всей этой амурной гадости, от которой сводило зубы. Особенно теперь. Поттер повернул за угол, прикидывая, не наведаться ли к Визжащей хижине, когда мир вдруг закачался у него под ногами, а затем на голову будто опустился колпак. А за ним - вакуум. Альбус тряхнул головой — странная волна отрешённости, захватившая его вместе с чудесным, таким правильным голосом, схлынула почти столь же быстро, как и до этого затопила. Теперь же юноша взглянул вокруг совершенно непонимающе. Он стоял посреди небольшой пещеры с низким каменным сводом. Пахло сыростью и мхом, а ещё ему на плечо успели упасть две капли воды, будто случайные, запоздалые следы прошедшего дождя. Которого, по правде сказать, даже быть не могло, ведь на дворе стояла середина февраля и снег ещё не начал таять. Глаза быстро привыкли к полутьме, и тогда парень наконец сфокусировался на фигуре, закутанной в чёрное, стоявшей в нескольких шагах от него. Капюшон медленно был отброшен назад, и Альбус увидел девушку, новостей о которой ждал одновременно с нетерпением и леденящим страхом. Дельфина очень сильно поменялась с их последней встречи и выглядела…непривычно? Альбусу сложно было подобрать подходящий эпитет, пока он в полной прострации вглядывался в в красивое, точёное лицо волшебницы, стоявшей напротив. Длинные волосы теперь были чернильно-чёрными вместо тех серебристо-голубых, что он помнил. Её кожа казалось фарфоровой и уже не напоминала сухой пергамент, каким она казалась в Азкабане. Девушка выглядела здоровой, свежей, почти что даже сияющей и явно отдохнувшей — никогда ещё он не видел её столь красивой. Сейчас, с тёмными бровями и волосами, ухоженным лицом и надменной ленцой, сквозившей во взгляде тёмно-серебристых глаз, она казалась такой взрослой и недосягаемой, что заставило сердце Альбуса пропустить ещё несколько ударов. Сейчас в ней не осталось ни следа от узницы в Азкабане или девчонки, которая пыталась обмануть его в начале учебного года, для чего, наверное, специально упрощала свой образ, пока маски не были сброшены в лабиринте. Он бы ни за что на свете не решился отправиться в Азкабан, если бы хоть раз до этого видел её такой. Целый калейдоскоп мыслей проносился в голове парня, однако одна, самая главная, никак не могла устаканиться в голове. Она жива?.. Она действительно жива. Красивая и взрослая, Дельфина стояла прямо перед ним в иссиня-чёрной мантии с серебряной оторочкой, поигрывая в руках волшебной палочкой, которую он не видел раньше. Она смотрела на него с насмешкой и словно чего-то ждала. Альбус нахмурился, а потом… Его накрыло осознание: он не помнит, как оказался здесь. Вернее помнит так, будто наблюдал за собственными действиями через толщу воды или туман. — Ч-что я тут делаю? — запинаясь, выдохнул он, первым нарушая затянувшуюся тишину. Девушка в ответ только хмыкнула и подняла брови, демонстративно продолжая поигрывать палочкой. — Ты что.ты заколдовала меня? — с недоверием продолжил он, во все глаза смотря на стоявшую перед ним волшебницу. — Я думала, ты будешь рад меня видеть, — ответила Дельфи ехидно. — Три письма, Поттер, — она укоризненно покачала головой. — Повезло, что твоя почта никому не нужна, чтобы её отслеживать. — Ты заколдовала меня! — снова повторил Альбус, внутри которого отчётливо начал закипать гнев. — Всего лишь Империо. Отправлять послание было опасно, — ответила девушка спокойно. — Всего лишь Империо?! Ты.ты применила ко мне Непростительное! Ты же принесла Обет!.. Ты!.. — И следую ему, — прервала его девушка. — Иначе была бы уже мертва. И тут на Альбуса наконец обрушилась действительность, всей своей тяжестью пригвождая его к земляному полу пещеры. Она жива. Мать его, она действительно жива! Живаживажива, стоит здесь, разговаривает, дышит, крутит палочку в руке, насмехается над ним. Живая. Настоящая. Вовсе не похожая на ту бесцветную тень в серой тюремной робе. Поддавшись нахлынувшим эмоциям, Альбус неожиданно для самого себя подался вперед, протягивая руку. Ему было жизненно необходимо убедиться в том, что это не сон, не мираж, не видение. Что она настоящая стоит здесь, а не фантом, не призрак, не плод его измученного разума. Молниеносное движение — и волшебная палочка упёрлась ему в грудь, чуть выше сердца, отчаянно колотящегося ей навстречу. — Ты жива… — произнёс юноша тихо, на выдохе, не отодвигаясь на ни дюйм. Тёмно-серые глаза сузились, пока девушка вглядывалась в его лицо, не опуская палочку. Альбус сглотнул, потому что от неё вдруг почувствовал отчётливое дуновение холода — от стоявшей совсем рядом девушки пахло дождём и почему-то ландышами. И это затопило его с ног до головы, погружая в странное оцепенение. По позвоночнику вниз сбежала череда мурашек. — Поттер? — подняв подбородок, спросила она. — Я просто.ты же не мираж? Дельфи фыркнула и, перекинув волосы на одну сторону, наклонила голову. — Нет. Все тревоги последних недель, ночные кошмары и неизвестность наконец отступили, и обрушившееся на него облегчение почти сбивало с ног. Он рассеянно сделал несколько шагов назад, пока не наткнулся спиной на стену пещеры. Юноша закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание и успокоить бешено бьющееся сердце. Пусть хоть каждый день применяет к нему Империо. Главное, что всё сработало. Она спаслась. — Ты выпила яд? — спросил он, не открывая глаз. — Да. — И очнулась потом? — Как видишь. В голове крутилась добрая сотня вопросов. — Через сколько времени? Как это было? Как тебя не обнаружили? Кто-то забрал.твоё тело? Как… — Поттер, — перебила его девушка, не дав закончить. — Слишком много вопросов. — Но.но ведь я должен знать! Я спас тебя и… — он беспомощно развёл руками, не находя слов, которые могли бы звучать достаточно убедительно. — Моё якобы мёртвое тело забрал.родственник. Его оповестили заранее. Он предположил, зная мой магический потенциал, что я могла, скажем так, перехитрить Министерство. Решил подождать. И я очнулась. Всё. — Мм… — промычал в ответ Поттер. Ответ девушки казался слишком простым, но придраться было не к чему. — Что ты здесь делаешь? — Предотвращаю поток писем от тебя, Поттер. — Нет, я имею в виду… Это же опасно — появляться так близко к школе. Она закатила глаза. — Я совершеннолетняя волшебница. Моя новая палочка даже не зарегистрирована в Британии. К тому же, если я решу прогуляться по Хогсмиду — выпью Оборотное зелье. Он нахмурился, но всё же кивнул. Это был странный разговор. Кажется, девушка совершенно не была настроена вести диалог, да и всем своим видом показывала, что делает ему одолжение, придя сюда. Будто бы Альбус сам назначил встречу. Парень теперь чувствовал себя растерянным, не зная, что сказать и как добраться до деревни, реши она бросить его тут прямо сейчас. Но Дельфина заговорила первой, лишив его возможности продолжать задавать вопросы. — Я покидаю Британию, — медленно проговорила она, глядя на каменную стену поверх его плеча. — Мм-пф, — неопределённо промычал он в ответ. — Значит, ты пришла попрощаться? Было так странно думать о том, что он больше никогда её не увидит её теперь, когда жизнь девушки была вне опасности, что Альбус чуть было не усмехнулся. На что он, в сущности, рассчитывал? На объяснения? Её раскаяние? Это было так наивно и глупо, что парню захотелось огреть самого себя метлой по голове, чтобы вышибить всю дурь. Потому что какая-то часть продолжала надеяться на.продолжение общения? — Вроде того, — короткий ответ девушки вырвал Альбуса из задумчивости. Только теперь Дельфи перевела на него взгляд, однако лёд в глубине пасмурно-серых глаз продолжал всё также равнодушно мерцать в полутьме пещеры. Незаметным движением она извлекла из кармана плаща пергамент и отлевитировала его Алу прямо в руки. Это оказался просто сложенный пополам лист, на котором совершенно ничего не было написано. Альбус поднял удивлённые глаза на девушку. — Ты можешь связаться со мной в случае крайней необходимости, — холодно заметила она. Лицо девушки не выражало ничего, кроме крайней скуки. — Просто напиши послание, как заметку в тетради. У меня есть пергамент, связанный с твоим, — кивнула она на пустой лист, что юноша продолжал сжимать в руках, — я увижу твоё послание. Альбус поспешно кивнул, и постарался спрятать пергамент во внутренний карман мантии, не помяв. — Только, Поттер, я тебя предупреждаю, — слегка повысила напор девушка, — это только на случай крайней необходимости. Если хочешь — вопросов жизни и смерти. — Да, я понял, — поспешил заверить её Альбус. — И больше никакой совиной почты, — отрезала она, подводя итог. По всей видимости, разговор был закончен, потому что Дельфи отошла дальше в тень и снова надела капюшон. — Знаешь, как добраться до деревни? Он неуверенно передёрнул плечами, а затем услышал тихий вздох девушки, полный одновременно насмешки и обречённости. Она коротко объяснила ему, как быстрее всего добраться до окраины Хогсмида, и Альбус искренне надеялся, что его отсутствие не вызвало подозрений, и Скорпиус просто решил, что Поттер решил вернуться в школу пораньше. Ему страшно не хотелось уходить, тем более — вот так прощаться, будто бы это ничего не значит для них обоих. Ведь зачем-то она пришла, правда? Именно сегодня. Уже на выходе он обернулся, ловя глазами тёмный силуэт в глубине пещеры. Идея показалось ему жутко глупой, однако ей было далеко до всего, что он уже успел натворить в этом учебном году. - Я был рад встретить День Святого Валентина с тобой, - скороговоркой бросил он через плечо, а затем молнией выскочил из пещеры, почти бегом бросаясь вниз с небольшой каменистой насыпи. От внезапно нахлынувшего эмоционального подъёма ему захотелось раскинуть руки и на полной скорости сбежать вниз. Это был так бессмысленно и глупо - ведь радоваться было нечему, они попрощались с ней прямо сейчас, вот только... Внутренний карман мантии горел в том месте, где был спрятан зачарованный пергамент. Ведь будь ей совсем всё равно. она бы не пришла сюда? Образ красивой темноволосой девушки прямо перед его мысленным взором покачал головой. Он уговаривал себя не быть полнейшим идиотом, однако ноги несли юношу к Хогсмиду почти вприпрыжку. Альбус еле успел к окончанию проверки списка студентов, отправившихся утром в деревню. Скорпиуса, как и девчонок с их факультета, в небольшой группке, топчущейся перед завхозом у главных ворот, не было. Зато здесь были его однокурсницы с Гриффиндора - Чэпмэн и Томпсон стояли в очереди прямо перед ним, у каждой из девчонок в руках было по несколько разноцветных пакетиков. - О, Поттер! - первой заметила его Чэпмэн, оборачиваясь. - Ты один? Альбус напрягся, ожидая очередной колкости от малоприятной сокурсницы, которая кидалась оскорблениями все годы их учёбы и только в последние месяцы стала вести себя чуть более сносно. - Ага, - пробормотал он, не желая вступать в диалог. - А где ты Малфоя потерял? - Не знаю, мы по отдельности гуляли. Наверное, он уже в замке. Девчонки переглянулись, но Чэпмэн не успела ничего сказать, так как пришла её очередь отмечаться у Филча. К превеликому удивлению Альбуса, гриффиндорки задержались, поджидая его, чтобы вместе дойти до замка. Парень уже собирался было огрызнуться, но одушевление, всё ещё оставшееся после короткой встречи в пещере, заставило его смолчать. Сейчас он бы самой Розе настроение портить не хотел, не то что Чэпмэн. - А почему вы ходили не вместе? - спросила гриффиндорка, свободной рукой поправляя свои светлые волосы, которые ветер то и дело швырял девушке прямо в лицо. Альбус и сам плотнее запахнул воротник своей зимней мантии, думая, однако, больше о сохранности пергамента, чем о собственном здоровье. - Я не люблю квиддич, а они с Софи хотели зайти в спортивную лавку. Ветер заглушил его последние слова - холодные порывы с каждой минутой усиливались. - С Софи? - обернулась к нему Оливия, впервые за всё время вступив в разговор. - Это... - Которая в сборной Слизерина играет охотником, - пояснил Альбус, не замечая, как хмурит брови светловолосая девушка, идущая рядом. Полли Чэпмэн закусила губу, явно задумавшись о чём-то неприятном, но ранние сумерки и нещадные порывы ветра прямо в лицо не оставляли и шанса для парня, и без того погруженного в собственные мысли, всё это заметить. - Пятикурсница? - подняла брови круглолицая Оливия, забавно выпучив глаза. Эта девчонка никогда особо не доставала Альбуса, но и симпатии он к ней не питал. Как-то Роза говорила, что большей дуры на их потоке не учится, но слушать кузину было паршивой идеей, поскольку та вообще никого из студентов не удостаивала добрым словом на его памяти. - Ага, - кивнул Альбус, что, впрочем, было лишним, ведь он до того кутался в шарф, что вряд ли движение осталось замеченным. - А они..встречаются? - каким-то странным тоном спросила Чэпмэн. Альбус помедлил с ответом. Ему вообще не нравился этот разговор, и с каждой минутой антипатия к происходящему усиливалась, стирая последние крохи воодушевления, которые он изо всех сил пытался сохранить, покинув пещеру. - Не знаю, - букркнул он через-чур грубо, но это стоило того - девчонки наконец отвалили от него с этими дурацкими разговорами. Они вполне мирно распрощались в холле, и Альбус со всех ног бросился в подземелье. К его облегчению, Скорпиуса в спальне не оказалось - конечно, он всё расскажет другу, вот только не сейчас. Вытащив из внутреннего кармана мантии сложенный пополам пергамент, он бережно спрятал его в самом надёжном кармане чемодана. Затем, уже застегивая зачарованный замок, Альбус всё же не выдержал, и снова вытащил пергамент, чтобы рассмотреть его в последний раз. Внезапно его охватил новый приступ волнения, при этом. абсолютно беспричинного. Пальцы дрогнули, когда он потянулся, чтобы развернуть пергамент. Который больше не был пуст. Я не католичка, чтобы отмечать такой бред. Если напишешь ответ - спалю пергамент Инсендио. Красивый и ровный почерк. Он дважды перечитал написанное, ощущая, как глухо бьётся в груди сердце. Совершенно идиотская улыбка расплылась на губах Поттера, когда он в третий раз прочитал перечёркнутую строчку, написанную аккуратным строгим почерком. Может, праздник и дурацкий, но провёл он его, пожалуй, лучше, чем мог бы рассчитывать.