Филофобия

- Ну и как ты объяснишь свою очередную задержку выплат? - спрашивала Дори, сидя в своем дворце. Вокруг нее, как обычно, была куча роскошных вещей, а сидела она буквально на мешках с деньгами. Смотреть на это без слёз для Кавеха, который отдавал ей последние деньги, было невозможно, однако он всегда сурово смотрел на ненавистную ему Сангема-бай, один только голос которой вымораживал до костей. Деньги были лишь второй причиной, почему он не торопился в её обитель, первой была сама Дори. - Я уже объяснял. Клиент просил много правок, поэтому не торопился с оплатой. Это зависит не от меня, - он даже не скрывал своего раздражения, а вот негоциантку крайне забавлял его тон. - Разве тебе не у кого занять денег? У тебя же столько хороших друзей… например, тот мерзкий секретарь, с которым ты живешь. Он ненавидел тот факт, что Дори всегда обо всех всё знает. Только несколько человек знали о том, что он живет с аль-Хайтамом, и только ей он напрямую об этом не говорил. - То, что я снимаю у него комнату, не означает, что он мой друг. И, вообще-то, ему я тоже обязан платить. - Хочешь сказать, что он зажал мои деньги для себя, когда выпроваживал моих людей? Мне это не понравилось, Кавех. И мне вообще не нравится, когда кредиторы не выполняют свои обязательства, - её насмешливый тон сменился на более грозный. Такого тона из её уст он боялся больше всего. - Надеюсь, ты понимаешь, что это был последний раз, когда я так закрываю глаза на твои невыплаты. То, что у тебя влиятельные друзья, никак не спасет тебя от обязательств передо мной. Ясно? - Мне всё предельно ясно, - несмотря на угрозы, он держался твердо и не показывал, что всё это как-то его действительно волнует. Что-что, а принципы у Кавеха были сильнее прочего. - Тогда иди. Пока я добрая и прощаю тебя. Он покинул Алькасар-сарай. Его шедевр, венец архитектурного искусства Сумеру и мечту, которая его похоронила. Он любил его и ненавидел, потому что создание дворца было самым приятным временем за работой, так как он вкладывался в то, что должно было стать жемчужиной архитектуры. И оно стало, однако цена оказалась выше, чем стоимость его собственной жизни. Кавех до сих пор задается вопросом, стоило ли оно того. Возможно, он погорячился, возможно, просчитался, а может, просто сглупил, потому что так ему велели его взгляды. У каждого в жизни такое бывает, но не каждый готов идти до самого конца. Он сможет погасить долг. Он обязательно сможет. Нужно просто больше работать. К слову, у него уже был новый заказ даже при том, что он работает над обустройством деревни Аару. Несколько концептов зданий для пустынного поселения даже уже готовы, а вот за заказ, который принесет ему деньги в ближайшем будущем, Кавех ещё не брался. В общем-то, он идет домой, чтобы начать наконец-то чертеж. Или сначала зайти в таверну к Ци Шань? Да, он действительно продолжил с ней общаться. И да, девушка ему правда приглянулась. В ней было всё то, что он так ценит: ответственный подход к делу, красота, веселость и целеустремленность. Да, встречи их были не такими частыми, да и оба уставали на работе, однако собраться вечером в таверне, чтобы просто выпить кофе и поболтать, стоит многого. Стоит даже того, чтобы потом вернуться в свою пустую комнату и принять весь тот ужас, происходящий с ним практически постоянно. Кавех устал. Очень устал. Он продолжал работать даже тогда, когда руки не могли держать карандаш, а голова шла кругом, и линии на белом листе расплывались, из-за чего порой парень утыкался лицом прямо в чертеж. Он ненавидел каждый день, ненавидел каждую минуту, но всё равно продолжал трудиться и стирать пальцы до мозолей и боли в руке. Хорошо, что он слишком любит архитектуру, иначе бы уже выгорел окончательно. Да и у него есть кое-что, что помогает ему отвлечься. Во-первых, отношения с Ци Шань, которые заряжают его положительными эмоциями, во-вторых, его дети. Да, те самые - от прошлого брака, как периодически теперь подшучивает над ним Сайно. Ребятишки, которых он обучает архитектуре, в последнее время проявляют достаточно много талантов, и это не может не радовать. Конечно, он каждый раз думает о том, что они будут несчастны в своей работе, но тех это, кажется, не так сильно беспокоит. Главное, что на его занятиях им весело, да и они познают при этом что-то новое. Кто знает, даже если они выберут совершенно другую отрасль при поступлении в Академию, эти навыки могут им пригодиться. Некоторые ученые, например, сведущи в нескольких областях разных даршанов. Как, например, та же Фарузан. Хотя это не самый лучший пример… В любом случае, несмотря на усталость и страх своего неизбежно ужасного будущего в нищете, Кавех не отчаивается и продолжает трудиться. В общем-то, он пытается лишний раз не думать о возможном ужасном будущем, потому что не хочет портить себе настроение ещё больше. Ну и потому, что лекарства Тигнари немного помогают. Он действительно перестал думать о желании умереть побыстрее. В жизни появилась какая-то мотивация постараться хотя бы для своих детей, ведь иначе он станет для них дурным примером, а это ужасно - получить такую травму в юном возрасте, когда твой любимый учитель внезапно умирает. Они счастливы на занятиях, и от этого радуется сам Кавех. Более того, это помогает отвлечься, зарядиться на новую работу, да и послушать о приключениях Люмин порой бывает интересно. А ведь её жизнь ничуть не легче, возможно, даже тяжелее, учитывая, через что ей приходится проходить каждый день. Одна только история про клан пустынников в лагере Танит чего стоит. Тут уж действительно будешь засыпать в страхе. Кстати говоря, этим Кавех не страдает в последнее время, в отличии от соседа. Пару раз, когда он засиживался ночью за работой, слышал крики из комнаты аль-Хайтама. Так как он с ним почти не разговаривал, то не стал идти проверять его или проявлять какую-либо заботу. Хватит! Натерпелся… Несколько раз он ловил себя на мысли, что секретарь ложится спать слишком поздно для своего обычного режима. Точнее, после того, как он уходил в комнату спать, то возвращался и шел на кухню. Судя по всему, за снотворным. А днем Кавех заставал его на софе в позе сползающей шкурки с книжкой на лице, однако практически сразу аль-Хайтам вскакивал и возвращался к чтиву, потирая при этом красные глаза. У него действительно были проблемы со сном. И Кавех это хорошо знал, учитывая, что раньше подобного не было. И вроде бы, он хотел ему помочь, но не знал, как. Да и старые обиды так крепко вгрызлись ему в душу, что он просто не мог перебороть себя. Это его и самого раздражало… Тем не менее он действительно получил деньги и даже хотел заплатить за новый месяц. Это был тот немногий случай, когда Кавех сам начал беседу, ведь он действительно пытался избегать секретаря, вот только тот напомнил ему о том, что в этом месяце оплату он может не вносить. Аль-Хайтам будто бы пытался сгладить напряжение между ними. Спрашивал всегда, будет ли он кофе, во сколько придет домой, куда собирается и что делал днем. Раньше такого действительно не было, а сейчас секретарь будто бы пытается наладить с ним общение. Хотя бы просто обычное, нормальное общение без истерик, упреков и прочего. Кавех игнорировал. Совсем недавно он научился это делать. Раньше для него какая-либо реакция была обязательной, теперь же он настолько сильно устал от всего, что не хотел тратить нервы на общение с токсичными личностями. Точнее, конкретно с одной токсичной личностью. Однако вместе со всем этим появился и второй нюанс. Он начал чувствовать вину за то, что не уделяет своему соседу никакого внимания. Все-таки он действительно страдает, хоть в полной мере и не осознает этого из-за того, что просто не умеет адекватно оценивать свои чувства. Поэтому Кавех и не верил во все его слова о любви. Он считал, что аль-Хайтам просто запутался, поэтому не понимал себя и свое настоящее отношение к соседу, иначе бы согласился на более плотное общение. Да и какое тут может быть общение? О чем им двоим разговаривать? Да, они часто ведут споры, но это совершенно другое. Да, они много общались во время учебы в Академии, действительно нормально общались, но это было так давно, что сам Кавех даже не уверен, было ли это не самом деле. Может, просто вся их дружба была обычным фарсом. Жаль, что ему невдомек, как на самом деле аль-Хайтам переживал за него. Только за него и ни за кого больше. Несмотря на плотный график, у Кавеха даже получалось встречаться с друзьями. Например, завтра его ждет встреча с Тигнари, потому что он хочет помочь в установке очередного подвесного домика в Гандхарве. Это будет очередным отличным поводом отвлечься от дурацких страшных мыслей, поглощающих его изо дня в день. Заскочив в таверну и поработав потом дома над проектом, Кавех наконец-то смог лечь спать в достаточно ранние для него два ночи. Конечно, ему периодически хотелось ночью вернуться и исправить кое-что, однако на этот раз удалось сдержаться, ибо усталость просто одолевала его. Только-только он прикрыл глазки и был готов провалиться в сон, как вдруг услышал какой-то грохот со стороны коридора. Испугавшись такого резкого звука, он подскочил и выбежал в коридор, осматриваясь. В темноте он увидел какое-то шевеление и зеленый свет. Проморгавшись, парень распознал в этом ночном недоразумении аль-Хайтама, который, оказывается, уронил несколько книг с полки. - Во имя Архонтов, что здесь происходит?! - возмутился он, зажигая свет в коридоре. - Я пришел почитать, - кратко ответил сосед. - И разозлился на шкаф, потому что тот не удовлетворил твои изысканные литературные предпочтения? Ты бы хоть свет зажег. - Я зажег, - сказал он, растворяя в воздухе свои дендро-зеркала, которые действительно довольно ярко светились. - К нам ночная птица в дом залетела. - Чего? - Сумеречная птица. Окно было открыто, и… - Ох, не продолжай, - Кавех просто прошел дальше и принялся поднимать упавшие книги с пола. Аль-Хайтам тоже подключился. - Я просто немного удивился тому, что нечто шевелится ночью у нас в зале, поэтому среагировал и бросил в него книгой. - Бедная птица. - А если бы она нагадила где-нибудь? - Ага, желательно на твою голову, может, она перестанет быть такой стерильной, - ворчал Кавех, - чтоб знал, как оставлять крошки от хлеба по всему залу… - Буду иметь в виду. - А ты что, думаешь, она первый раз залетает? Я часто выгоняю их ночью, когда тут работаю. - Так вот почему ты так шумишь. - Да, все благодаря тебе, - они собрали книги, расставив их обратно на полку, а затем Кавех повернулся к аль-Хайтаму и сказал: - Всё, теперь иди спать. - Только книгу возь… - было хотел ответит тот, однако его сразу же перебили: - Я сказал - иди. Спать. - Я не могу уснуть. - Хорошо, я тебя понял, - тон Кавеха звучал так, будто он сейчас сорвется на истерику, но держался из последних сил. Он присел, доставая книги с нижней полки и запуская руку, как можно дальше, дабы достать оттуда одну конкретную, выпрямляясь затем и грубо пихая ее прямо в грудь аль-Хайтаму. - Вот, сборник сказок. “Тысяча и один аранар”. - Ты серьезно? - тот не знал, как реагировать на подобное. Он слишком устал, чтобы смеяться, поэтому просто встал в исступлении, разглядывая данную ему книгу. - Откуда она вообще у меня? И почему ты знаешь, где именно она лежит? - Это очень хорошая книга. Недавняя постановка в театре была по сюжету из нее. - Тогда, может, - он на секунду запнулся, раздумывая о том, стоит ли ему говорить и предлагать подобное, - почитаешь мне? - Что?! - лицо Кавеха было таким, будто бы его сейчас оскорбили. - Ты вообще понимаешь, кому и что ты предлагаешь? - А что? Это ниже твоего достоинства? Просто почитать мне сказку? - А ты что, ребенок, чтобы тебе сказки на ночь читать? - Даже если нет, то чего в этом такого? Мне так будет проще уснуть. - Ну знаешь, что… - аль-Хайтам думал, что Кавех ответит ему что-то, вроде: “Ну всё! С меня довольно! Я ухожу!”, однако последовал совершенно другой ответ: - Хорошо. Я почитаю. Он ответил слишком спокойным тоном, явно контрастирующим с его прошлыми возмущенными истериками. Он отобрал у него книгу и пошел в сторону комнат. - Серьезно? Я, вообще-то, пошутил, - начал было останавливать его секретарь, но тот был настроен серьезно: - А я не шучу. Иди в кроватку, - он встал у входа в его комнату, грозно уперев руки в боки, как очень злая мамочка. - Живо! Аль-Хайтам усмехнулся, но спорить не стал и действительно пошел в свою комнату. Кавех проследовал за ним и прикрыл дверь. Хозяин комнаты зажег свет и залез под одеяло, в то время, как архитектор принялся осматриваться. Он давно не был в его комнате, и многое тут поменялось. Стало как будто бы больше разбросанных вещей, да еще и достаточно жарковато. Зная, что сосед не любит жару, аль-Хайтам поспешил приоткрыть окно, расположенное прямо рядом с кроватью, а затем улегся удобнее. - Если ты кому-то про это расскажешь, - говорил Кавех, подходя ближе и усаживаясь на край кровати, - то я задушу тебя ночью и закопаю в лесу. Тебе понятно? - Предельно ясно. Честно говоря, это не то, о чем бы я стал распространяться. Все-таки это действительно странная ситуация… - Заткнись! Как же ты раздражаешь… - он был готов взорваться, но где-то в глубине души его тоже смешила вся эта ситуация. Парень пролистал оглавление, выбирая подходящую сказку. - Закрывай свои глаза. - Ты же еще не… - Ты пытаешься уснуть или просто действуешь мне на нервы? - Хорошо, только успокойся, - ответил тот, все-таки прикрывая глаза. - Я спокоен, - нагло врал ему Кавех, уже краснея от напряжения. - Так, чего бы почитать?.. Вот в этой главе была забавная. Он полистал книгу, и шуршание страниц разбавило тишину комнаты. Аль-Хайтам перевернулся чуть на бок и приоткрыл глаза, рассматривая соседа, который очень активно искал нужную ему историю. Пожалуй, сейчас он был достаточно спокоен, чтобы уснуть, но наличие объекта обожания прямо здесь, в его комнате, заставляло сердце бешено стачать в груди. Кавех нашел сказку о рыбаке, которая ему по неведомым причинам почему-то очень нравилась, а затем покосился на аль-Хайтама. - Я же сказал, закрывай глазки и спи, чего непонятного? - на этот раз он говорил уже намного спокойнее. - Я просто не могу от тебя оторваться. Эта фраза заставила сердце архитектора дрогнуть. Легкие сжались в спазме, и все слова испарились, не успев вылететь изо рта. Он было действительно хотел что-то сказать, но лицо его вновь налилось краской, а живот скрутило от приятного, но противоречивого чувства. - Так, кхм! - он пытался прийти в себя, но взгляд аквамариновых глаз соседа теперь не давал ему и шанса, чтобы сосредоточиться. - Ты… ты можешь без вот… всё! - воскликнул он, отворачиваясь к книге и расправляя страницы. - Я читаю, не отвлекай меня. - Хорошо, Кавех, - аль-Хайтам слегка улыбнулся и прикрыл глаза. Для него этот вечер, пожалуй, самый счастливый за последние недели. - Не буду тебя смущать. - Ты не… всё, слушай, - он еще раз расправил страницы, прокашлялся, а затем наконец-то принялся за чтение: - Жил-был рыбак уже пожилых лет, и у него была жена и трое детей; и, хотя человек он был неимущий, но имел обыкновение закидывать сети всего четыре раза в день. Однажды он отправился в полуденный час на морской берег и, поставив корзинку, закинул сеть и стал ждать, пока она не опустится в воду. Тогда, взяв веревку, он стал ее тянуть, но почувствовал, что сеть страшно тяжела. Как он ни тянул, вытащить сети он не мог. Вбив колышек в землю, он привязал к нему конец веревки. Затем разделся и, ныряя, стал тащить сеть, пока не сдвинулся с места. Это его очень обрадовало и, накинув платье, он начал осматривать, что в сети, но увидал там лишь скелет яка. Огорченный, он начал молить архонтов, чтобы те даровали ему милость, а затем он вынул из сети скелет и отбросил его. Растянув сеть, вошел в море и со словами «Во имя Архонтов!» и, снова забросив ее, стал ждать, пока она не погрузится, и вода над нею не успокоится. Начав ее вытягивать, он нашел, что сеть еще тяжелее прежнего. Из этого он заключил, что она полна рыбы; поэтому привязал ее и, раздевшись, стал нырять и поднимать сеть, пока не втащил на берег. В сети он нашел только огромный кувшин, полный песку и грязи. Снова он принялся молить Архонтов о снисходительности и жаловаться на свою никчемную жизнь. Попросив прощения у них за свою досаду, он в третий раз вернулся к морю, забросил сеть и подождал, пока она не опустилась, и вода не успокоилась. Он вытянул ее и нашел в ней множество обломков горшков и кувшинов. Увидав это, он поднял голову к небу и сказал: - О, Архонты! Вам известно, что я не забрасываю своей сети более четырех раз, а я бросал уже три раза! - и затем прибавив: - Во имя царя Дешрета, богини цветов и владычицы Кусанали! — он бросил сеть в море и подождал, пока оно успокоилось. Начав вытягивать ее, он ничего не мог сделать, потому что она ложилась на дно. Он снова разделся, и стал нырять кругом сети и тащить ее, пока не вытянул на берег. Развернув сеть, он увидел в ней большой медный графин, чем-то наполненный и закупоренный свинцовой пробкой, со выдавленной печатью царя Дешрета. Увидав это, рыбак обрадовался и сказал: - Это я продам меднику; за такой графин дадут десять моры. Он поднял его и нашел, что он тяжел. - Надо открыть его, — сказал он, — и посмотреть, что в нем такое. Он достал нож и ковырял свинец до тех пор, пока не вытащил его из горлышка. Затем положил графин на землю и встряхнул его, для того чтобы содержимое вылилось из него, но из графина пошел сначала пар, поднявшийся до самых небес и стелющийся по земле, что немало удивило его. Спустя некоторое время пар стал сгущаться, трепетать и обратился в злого духа, голова которого касалась облаков, в то время как ноги его еще стояли на земле. Голова его походила на купол, руки — на вилы, а ноги — на мачты. Рот его походил на пещеру, зубы были точно камни, ноздри как трубы, а глаза как лампы; волосы пыльного цвета висели распущенными. Рыбак, увидав этого духа, весь затрясся, зубы у него застучали, во рту пересохло, в глазах потемнело. Дух же, увидав его, вскричал: - Нет божества, кроме Архонта, царя Дешрета! О, Архонт, не убивай меня; я никогда не буду более восставать против тебя ни словом, ни делом! - О, злой дух, — сказал рыбак, — ты говоришь о самом царе Дешрете! Что твоя за история, и что за происшествие, и по какой причине ты попал в кувшин? Тот, услыхав эти слова рыбака, сказал: - Сперва слушай новости, о рыбак! - Какие новости? — спросил рыбак. - О том, что ты тотчас же будешь предан самой жестокой смерти. - За эти новости, — вскричал рыбак, — ты заслуживаешь, господин всех духов, чтобы тебя лишили покровительства. О, ты, отщепенец! Зачем ты хочешь убивать меня, и зачем понадобилось тебе убивать меня, когда я освободил тебя; вытащил со дна морского и принес на сухой берег? - Выбирай какой смертью хочешь умереть, — отвечал дух, — или каким образом хочешь быть убитым. - Какая же моя вина, если таким образом хочешь ты вознаградить меня? - А вот выслушай мою историю, о рыбак! — отвечал дух.— Знай же, что я — один из Великих Духов пустыни Хадрамавет. Я восстал против царя Дешрета. Поймав меня, он пропел заклинание против меня и потребовал, чтоб я принял его веру и подчинился его власти, но я отказался. После этого он велел принести этот графин и, засунув меня в него, закупорил свинцовой пробкой и наложил свою великую печать. Тут он позвал механизм, который унес меня и бросил посреди моря. Там я пролежал сто лет, и говорил в душе: того, кто освободит меня, я обогащу на всю жизнь; но сто лет прошли, и меня никто не освободил. С началом второго столетия я сказал себе: «тому, кто освободит меня, я открою все сокровища земные», но никто не освободил меня. Прошло еще четыреста лет, и я говорил: «тому, кто освободит меня, я исполню три желания», но все-таки никто не освобождал меня. После этого я впал в страшную ярость и говорил себе: «того, кто освободит меня, я убью и только позволю выбрать смерть, какой он желает умереть». И вот ты освободил меня, и я дозволяю тебе выбрать, какой смертью желаешь ты умереть. Рыбак, услыхав рассказ духа, вскричал: - О, Архонты! Лучше бы я не освобождал тебя теперь! Злой дух, — прибавил он, — прости меня и не убивай, и Архонты, может быть, простят тебя; и не убивай меня для того, чтобы они не дали кому-нибудь власти убить тебя. - Я положительно должен убить тебя, — отвечал дух, — и поэтому выбирай, какой смертью желаешь ты умереть. Рыбак хотя и видел, что смерть его неизбежна, но снова начал просить Злого духа, говоря: - Прости меня хоть из благодарности, что я освободил тебя. - Да ведь и убить-то я тебя хочу, — отвечал дух, — потому что ты освободил меня. Рыбак между тем в душе рассуждал так: «Он — злой дух, а я — человек, и Архонты одарили меня здравым разумом; и потому, чтоб уничтожить его, мне надо прибегнуть к искусству и уму, а не прибегать, подобно ему, к уловкам и коварству. - Так ты решил убить меня? — сказала он, обращаясь к духу. - Да, — отвечал он. - В таком случае, — продолжал рыбак, — ради величайшего имени, вырезанного на печати царя Дешрета, я предложу тебе один вопрос; ответишь ли ты мне на него по правде? Услыхав о величайшем имени, дух смутился, затрепетал и отвечал: - Отвечу, спрашивай, но торопись. - Каким образом влез ты в этот графин? — спросил рыбак. — Ведь в него не войдет ни рука, ни нога твоя; как же вошло всё тело? - Разве ты не веришь, что я сидел в нем? — сказал злой дух. - Ни за что не поверю, пока сам не увижу тебя там, — отвечал рыбак. Дух встряхнулся и обратился в пар, поднявшийся к небесам, и, начав сгущаться, стал мало-помалу вбираться в графин, пока не вобрался весь. Тут рыбак быстро закупорил графин свинцовой пробкой и, придавив ею, крикнул: - Выбирай, какого рода смертью хочешь ты умереть! Я брошу тебя тут в море и на этом самом месте выстрою себе дом, чтобы не позволить тут закидывать сети, и буду говорить: «Здесь лежит злобный дух, который за избавление свое предлагает различного рода смерти и позволяет выбрать одну из них». Услыхав эти слова рыбака, дух хотел высвободиться, но не мог преодолеть печати царя Дешрета и сидел, заключенный рыбаком, как самый дурной, коварный и злой дух. Рыбак понес графин к морю. - Нет! Нет! — закричал дух. - Да, непременно, непременно! Дух заговорил с ним нежным голосом и спокойным тоном. - Что ты хочешь сделать со мной, о рыбак? — застонал он. - Хочу бросить тебя в море, — отвечал рыбак, — и если ты пролежал там тысячу восемьсот лет, то я постараюсь, чтобы ты пролежал до самого конца. Разве я не говорил тебе, чтобы ты пощадил меня и что Архонт за это пощадит тебя? И не губил бы меня, чтобы Архонт не погубил тебя? Но ты отверг мои просьбы и замышлял против меня дурное; поэтому Архонт отдал тебя мне в руки, и я обманул тебя. - Выпусти меня, — просил дух, — для того чтоб я мог осыпать тебя благодатями. - Врешь, проклятый, — отвечал рыбак… Кавех прервался, услышав очень громкое сопение на кровати. Кажется, у аль-Хайтама все-таки не получилось дослушать историю, потому что усталость взяла своё. Он было собрался пойти к себе в комнату, однако сосед внезапно сказал: - А дальше? - Я думал, ты спишь? Ох… - Кавех присел обратно, а затем, почувствовав боль в спине, всё-таки прилег на соседнюю подушку рядом со парнем. – Ладно, почитаю ещё немного. Он было продолжил читать сказку, однако одна история перетекла в другую, а та, в свою очередь, в следующую, поэтому вскоре и сам архитектор задремал. Проснулся он, открыв глаза от того, что кто-то трогает его за плечо. Он резко распахнул глаза и повернул голову. Лучи солнца уже просачивались сквозь занавески, а рядом с ним на кровати уже сидел проснувшийся аль-Хайтам, который слегка потряс его за плечо, чтобы разбудить. - Что за?.. – он подскочил. – Я что… уснул тут? - Да, - ответил секретарь. – Ничего страшного. Это я виноват в том, что заставил тебя читать мне, поэтому ты и вырубился здесь. - Кхм, я… - Кавех оглянулся, а затем встал с кровати и поправил смявшуюся рубашку. Вся эта ситуация его очень сильно смущает, однако он пытался не терять лица, а потому сказал: - Я, наверное, очень устал и не заметил, как уснул, так что… извини. - Всё нормально. Ему было очень стыдно, что он в очередной раз уснул вместе с аль-Хайтамом. Самое ужасное, что тот ему даже ничего не сказал против. Позиция соседа ему не понятна. Он вроде бы хочет продолжить общение с ним, однако при этом не хочет вступать в какие-то отношения, а теперь внезапно просит почитать ему сказку на ночь, да еще и говорит всякие вещи… «Я просто не могу от тебя оторваться»… Сердце снова сжимается после вчерашнего, и Кавех споласкивает лицо холодной водой, дабы отогнать идиотские мысли обо всём этом. И как ему не стыдно такое говорить человеку, который уже состоит в отношениях с другой? Ну, нет! Архитектор не намеревается терпеть все эти его бредни. Пусть всё остается так, как было, – на дистанции. Утром он немного поработал дома над проектами деревни Аару, а ближе к обеду выдвинулся в сторону Гандхарвы, дабы помочь Тигнари. Что было приятно, Кавех относительно выспался, а потому даже радовался сегодняшнему дню, в котором всё было вполне чудесно. Кроме стыдных воспоминаний о вчерашнем. Всё это никак не могло уложиться в его голове. Он пришел достаточно быстро, приветствуя лесных стражей, у которых, судя по виду, всё было хорошо. В лесу было свежо и громко от пения птиц, шелеста листьев и голосов живущих тут людей. Гандхарва вообще удивительное место, в котором всё всегда идет своим чередом. А что говорить о местных стражах? Это воистину смелые и добрейшие люди на свете, готовые помочь каждому. Может быть, Кавеху следовало идти в Амурту, а не заниматься архитектурой? Пройдя в основное поселение, он довольно быстро нашел Коллеи, которая что-то обсуждала со своим коллегой. Обернувшись, она заметила гостя и помахала ему рукой. - Кавех! – воскликнула девочка и подбежала к нему. – Привет! А мы тебя как раз ждем. - Привет, - улыбнулся ей парень. – Где Тигнари? - Они заканчивают со сбором дома, но мы не знаем, где его установить, чтобы было достаточно безопасно. - Конечно, я понял. Они пошли дальше по поселению. Места эти были действительно поразительные. Все были заняты своими делами, стражи работали над созданием и улучшением своих луков. Кто-то носил древесину, кто-то готовил еду, а кто-то просто бездельничал и прыгал по лианам от дома к дому. В общем, всё было уютно и весело, как и всегда. Пройдя чуть дальше они наконец-то увидели Тигнари, который о чем-то разговаривал с остальными стражами рядом с лежащим на земле домом. Заметив остальных, он дернул своим большим черным ухом и помахал рукой. - Кавех, привет! – покричал ему Тигнари, и вскоре его ученица подошла ближе вместе с архитектором. – Ты вовремя. Мы как раз думаем, как лучше укрепить пол. - Всё просто. Дай посмотреть. Они прозанимались установкой практически полдня. Сначала строители укрепляли пол, затем Кавех не мог выбрать место, где будет меньше угроз внешней среды для жилья, а потом они устанавливали массивную конструкцию, с помощью которой дом смог подняться в воздух. После того, как постройка была как следует закреплена на дереве, пошли проверки того, сколько человек могут в нем уместиться, параллельно сверяясь с тем, как хорошо держат веревки. Хозяева дома были очень довольны новым приобретением и даже чисто символически заплатили Кавеху за совет, несмотря на то, что он отказывался от оплаты. Это ведь всё было ради друзей. Пока они занимались установкой, время постепенно приблизилось к вечеру, и компания стражей и строителей, приглашенных для постройки дома, уселись у большого костра, приготовив огромную миску с пловом для всех гостей. Вечер прошел вполне уютно за вином, едой и веселыми разговорами. Честно говоря, Кавех надеялся, что сможет уйти пораньше и вернуться к работе, однако хорошее общество так сильно его расслабило, что он потерял счет времени и решил остаться еще ненадолго. Наконец-то у него получилось нормально пообщаться с Коллеи и Тигнари во время этой встречи. Коллеи показала ему свои новые рисунки, которые с каждой новой попыткой становились всё лучше. Кавех не мог нарадоваться её прогрессу и заодно показал несколько хитростей рисования, благодаря которым у девочки получится лучше работать с изображением. Он вообще очень сильно радовался её успехам, учитывая, что для Тигнари и Сайно девочка была чем-то, вроде младшей сестры, за которой все следили и ухаживали. Сама она не любила эту гиперопеку, но выбора у неё, как такового, не было. Тут еще и Кавех теперь тоже считает, что ответственен за её образование. Да, что неудивительно, все четверо… да, даже аль-Хайтам, так или иначе играют определенную роль в её воспитании и образовании, поэтому все чувствуют ответственность за её успехи в будущем. Конечно, учитывая, сколько людей работают над её базой знаний, сомнений нет в том, что она сможет многого добиться. Вечер пролетел очень быстро, и вот компания постепенно начала редеть, разбегаясь по домам. Кавех сказал, что ему тоже нужно сегодня попасть домой и хотя бы немного поработать, а потому тоже решил покинуть Гандхарву. Коллеи пошла помогать стражам с уборкой после посиделок, а Тигнари решил проводить гостя до выхода из поселения. Они шли не спеша по дорожке, ведущей напрямую к городу Сумеру. Идти, конечно, нужно было достаточно далеко, но архитектор не был против прогулки, особенно, когда часть его пути проходит в сопровождении хорошего друга. Молодые люди обсуждали всякое разное, особо не зацикливаясь на каких-то серьезных темах, однако вот внезапно Тигнари задал ему вопрос: - Ты принимаешь лекарства, которые я принес? – тон его был спокойным, как и всегда, однако чувствовалось волнение и неподдельный интерес. Похоже, он действительно переживает за Кавеха, на что тот ответил: - Да, принимаю перед сном, как ты и передавал. - А в случае… срывов? – казалось, он и сам боится спрашивать об этом. - Ну, в последнее время у меня не было каких-либо срывов. Всё относительно хорошо. - Что ж, я рад это слышать, - Тигнари слегка улыбнулся. – Знаешь, я испугался, когда аль-Хайтам рассказал мне, что с тобой что-то не так. Это на него непохоже. - Да, честно говоря, я сам удивился. - Вы наконец-то начали ладить? Или мне показалось? - Что?! Мы?! Ладить?! – это всё крайне удивило архитектора. – Да я ненавижу его! - Просто ты сегодня даже ни разу и не заговорил о нем, хотя обычно всегда приходишь жаловаться на то, как он тебя достал. - Да он, как мне кажется, начал просто подмазываться ко мне. Не знаю, почему, может, совесть у него проснулась? – пытался придумывать какие-то предположения Кавех, прекрасно зная, почему в последнее время аль-Хайтам такой добрый. – Может, понял, как сильно меня всё бесит, что я… что я… Он было хотел сказать о том, каким был его срыв… в буквальном смысле этого слова, однако решил не продолжать, вот только теперь Тигнари было слишком интересно. - Скажи, что произошло? – спрашивал он. - Это, - Кавех смутился, понимая, что зря вообще поддержал этот разговор. Теперь ему придется что-то придумывать, - ничего особенного, просто перенервничал. - Если даже аль-Хайтам подключился, то это не просто… Я – твой друг, Кавех, и ты это знаешь, - он говорил серьезно, немного напористо, однако голос Тигнари звучал спокойно и рассудительно. Он всеми силами сигнализировал ему о том, как переживает. - Ну, - тот тяжело выдохнул, пытаясь собраться с мыслями. Может, и правда рассказать всю правду? Он задумался, и перед глазами снова возник тот злополучный день, когда его состояние достигло критической отметки. Надо ли говорить, как Кавех жалеет о случившимся, правда, после того самого дня всё в его жизни изменилось. И, можно сказать, далеко не в худшую сторону. Он нашел поддержку, почти перестал спорить с аль-Хайтамом, узнал о том, как он на самом деле к нему относится. Закончил работу, нашел девушку, с опозданием, но смог отдать долг. После этого всего он в очередной раз убедился в том, что в мире нет ничего непоправимого. Тем более, он знал, что Тигнари, да и прочие его друзья, никогда не отвернутся от него. Они всегда готовы помочь. - На самом деле, - начал Кавех свой рассказ. – У меня не просто случился нервный срыв. Я… я… х-хотел, - он сглотнул. О таком было действительно сложно говорить даже лучшему другу. – Я хотел убить себя. - Ч-что? – тот аж остановился, услышав подобное. – Как?! Кавех, ты… невозможно. - Да, Тигнари. Это случилось в тот день, когда я пришел к тебе ночью во время ливня. Я… я опять просрочил выплату Дори, не получил деньги от заказчика и решил, что это конец. О, Архонты… я так устал. Я просто… просто не мог больше всё это терпеть. - Но ведь ты остановился, - он подошел к нему и дотронулся до плеча, чтобы взбодрить. – Ты ведь смог побороть это? - Я… н-нет, я не смог. Я спрыгнул! - Что?.. – лицо Тигнари побледнело еще сильнее. Он опустил уши, явно чувствуя напряжение в голосе Кавеха. – Но… как же ты… - Это всё аль-Хайтам. Поэтому я не говорю о нем, мне… мне стыдно перед ним. В первую очередь. Он спас меня, Тигнари. Он с самого начала знал, куда я иду, и спас меня в самый ответственный момент. После этих слов мир лесного стража действительно перевернулся, ведь он тоже думал, что аль-Хайтам черствый и самовлюбленный тип, который делает жизнь Кавеха только тяжелее. Но… спасение от самоубийства – это что-то новенькое. Более того, он еще и лекарства у него попросил для архитектора. Из жестокого и холодного человека секретарь внезапно в глазах Тигнари вознесся до святого. - Я в шоке, я… я правда думал, что аль-Хайтам не из тех, кто будет так заботиться о ком-то, - сказал он. - Я тоже, учитывая, что уже давно живу с ним, - ответил Кавех. – Поэтому… я чувствую перед ним вину за всё это, но… он всё еще такой невыносимый! Ах, я просто не знаю, как это объяснить. Он, вроде бы, и пытается поддержать меня, но вместе с тем кидает еще тысячу упреков. В общем, всё сложно. - Понятно. Что ж, если ты говоришь, что теперь всё хорошо, я надеюсь, что я могу положиться на него и не беспокоиться. - Ну, если только я не психану и не придушу его, потому что порой он и правда невыносим. - Ладно, - они ушли уже достаточно далеко, и взгляд Тигнари дернулся в сторону своего дома, - надеюсь, здесь с тобой ничего не случится. Я прошу тебя, Кавех, береги себя. Всё это… правда заставляет меня беспокоиться. - Я знаю. Я понимаю. Прости, я не хотел рассказывать об этом и напрягать тебя… - Нет-нет, не извиняйся. Я сам настоял на этом, и меня, как твоего друга, это тоже касается. Мы с Сайно должны лучше присматривать за тобой. - Ч-что? Нет, не надо! – начал махать руками Кавех. – Как я сказал, за мной уже присматривают. Я обещаю, что больше ничего такого делать с собой не буду, правда! - Хорошо, раз ты так говоришь, то я тебе поверю. Но, пожалуйста, не забывай пить отвар. Теперь это очень важно. - Всё хорошо, правда. Спасибо за заботу, Тигнари. Они попрощались и пошли в разные стороны. Тигнари пошел домой в Гандхарву, а Кавех поплелся по дорожке в Сумеру. Погода была достаточно теплой и хорошей, несмотря на то, что скоро в лесу должно было похолодать. Он вдыхал аромат леса и думал о том, что всё это правда – ему действительно лучше. Он наконец-то может сказать, что жизнь его потихоньку налаживается, и даже то, что ему пришлось рассказать о своей попытке самоубийства, никак не портит ему настроение. В небе сияет круглый диск луны, вдали слышится пение ночных птиц, и с каждым приближением к городу всё четче видны огни вдалеке. Совсем скоро он будет дома, где его всегда ждут.