Филофобия

Слабый желтый блеск свечей освещал всего одну комнату в доме – главный зал. Пламя колыхалось от легкого дуновения ветра из приоткрытого окна, откуда доносились приглушенные песни ночных птиц и насекомых. Пламя отзывалось легким танцем и на каждое движение руки молодого архитектора, шепот которого перебивал шум, доносящийся с улицы, а движения разбавляли спокойствие окружения легким шорохом. Плавные линии выстраивались в громоздкие схемы на белом листе. Среди темных отметин и фигур выступали и изящные цифры, символизирующие собой метры, диаметры и прочие расстояния, проливающие свет на истинные масштабы конструкции, коей посвящена данная работа. Кавех проникался каждой цифрой и каждой черточкой; каждая линия была для него чем-то поистине завораживающим. Выпрямляясь и отводя взгляд, дабы оценить всю картину издалека, он обдумывал, что стоит убрать, а что оставить, и каждая его идея противоречила другой, из-за чего приходилось подолгу размышлять над конечным итогом. Это его раздражало больше всего, ведь иногда от одной детали конструкции зависит всё здание целиком, из-за чего приходилось корректировать и иные моменты работы. Стрелки часов уныло ползли по циферблату. Самая малая уже подбиралась к отметке «три», но Кавех не обращал своё внимание к времени, ведь всё оно было сосредоточено в одном моменте – моменте созидания. Сегодня ему необходимо наконец-то закончить эту работу, ведь на завтра он уже назначил встречу с заказчиком, так что выбора у него, как такового, нет. Кавех просидел еще около часа, пытаясь довести чертеж до совершенства, и вот наконец-то новая постройка была готова. На бумаге, конечно. Сделав отдельную выписку по всем материалам, он наконец-то понял, что окончательно засыпает, но в этот раз парень все-таки смог встать из-за стола и дойти до комнаты. Всё здесь оставалось таким же неизменным, как и всегда. Небрежно брошенное одеяло, приоткрытое окно, куча раскиданных вещей. Обычно Кавех аккуратен, но в последнее время у него практически нет времени на уборку, ведь он активно занимается всем подряд: от выполнения заказов до обучения детишек архитектуре. Энергии у него с каждым днем остается все меньше, но ему нельзя опускать руки и останавливаться. Переодевшись и приглушив свет, архитектор наконец-то смог залезть под одеяло и прикрыть глаза. Усталость буквально только что валила его с ног, но вот он пролежал пять минут, десять, двадцать… а сон всё не шел. Сначала мысли его обратились к тому, что можно было бы изменить в текущей работе, потом он подумал, что элемент с аркой двери неплохо подойдет для библиотеки в проекте деревни Аару. Затем созрела еще одна мысль, за ней другая и третья. А потом мысли невольно обратились к Ци Шань, о том, как он хотел бы показать ей свои задумки, и вдруг мысль улетела куда-то вообще в другую сторону. Он подумал о том, что действительно интересует его в этой девушке: возможность какого-то совместного будущего, просто мимолетный интерес или же… ничего? Он внезапно понял, что, кроме уважения и благодарности, не чувствует к ней ничего. Это не то, это не так, как должно быть. Они, в общем-то, и не встречаются официально, но суть даже не в этом. Кавех не то, чтобы боится предложить… он не хочет. Ему это не нужно. И, что самое любопытное, - мысль которая возникла следом, - это воспоминание о том, с какой легкостью он предложил встречаться аль-Хайтаму. Аль-Хайтаму! Этому куску железа и стекла, за которым нет практически никаких чувств, кроме огромного ядовитого моря сарказма, эгоизма и лени… и этот человек смеет ему что-то говорить о чувствах! От одной этой мысли руки с яростью сжимают одеяло. Спина начинает болеть, а вместе с ней потихоньку пульсирует от напряжения голова. Кавех поворачивается на другой бок и вспоминает снова те моменты, когда аль-Хайтам поймал его с обрыва, когда признался в любви, когда во время сказки сказал… сказал… Он утыкается лицом в подушку и яростно, как можно тише, пищит от смущения, гнева и… доли удовольствия от всего произошедшего. Кавех не знает, как можно терпеть подобное, но… он должен признать, что его и самого действительно беспокоит состояние соседа, его мысли, его желания, которые он отказывается признавать. Он понимает, что аль-Хайтаму нужна какая-то помощь, но разве стоит предлагать её, уже услышав отказ? Тогда к чему все эти его слова? Зачем тогда продолжать напоминать обо всём этом Кавеху своим поведением? Шел шестой час утра. Конечно, встреча у архитектора назначена ближе к четырем, но такими темпами он может даже её проспать, если сейчас наконец-то не провалится в сон. Он никак не мог успокоиться, мысли продолжали роиться в его голове, из-за чего та всё сильнее пульсировала от боли. Это крайне раздражало, он ненавидел такие моменты, когда невыносимо хочешь спать, но уснуть не можешь. Интересно, а у аль-Хайтама получилось уснуть сегодня? Сегодня ночью он не выходил из своей комнаты, может, решил, что не стоит лишний раз увлекаться чтением вместо сна? Кавех присел на кровати и посмотрел в окно, отодвигая шторку. Уже во всю сияет утреннее солнце. Он протер лицо руками, пытаясь отогнать отвратительные мысли, и подумал о том, что почитать книгу в случае бессонницы не такой уж и плохой вариант, но парень пока что не настолько отчаялся. Архитектор снова улегся, отворачиваясь от окна, и прикрыл глаза, после чего перед глазами пронесся момент, когда пьяный вдребезги аль-Хайтам попросил его обнять. Это было последней точкой. Больше Кавех этого выдержать не мог. Он поднялся с кровати, оделся и вышел из комнаты, после чего покидая и дом. Он не знал, куда ему идти; ему будто просто хотелось убежать куда-то, где навязчивые мысли о возлюбленном и ненавистном соседе его не достанут, однако он не верил, что подобное вообще возможно. Кажется, что каждая клеточка его мозга наоборот стремится обратно… Нет, этого не может быть! Он не может этого признать! Это просто невыносимо, отвратительно и противоречиво! Он не может влюбиться… только не в него! В мире миллионы людей, каждый уникален и прекрасен по-своему, каждый человек в той или иной мере ему приятен, будь то женщина или мужчина, но… аль-Хайтам? Взаимная ненависть и только объединяет их в последние годы. Разве можно полюбить того, кого ненавидишь? А может, и не было никакой ненависти? Может, это просто обида, возникшая на фоне недосказанности и недопонимания, которая была между ними всегда. Неужели и чувства аль-Хайтама к нему были всегда? Хотел ли он когда-то его по-настоящему задеть или оскорбить? Хотел ли он действительно сделать ему больно? А что, если нет? Что если представить этот мир в зеленом фильтре зеркального взгляда аль-Хайтама, где есть только истина, рационализм и точность? В его мире нет такого понятия, как обида, злость, ведь если бы он ненавидел Кавеха, то предложил бы ему жить вместе? Даже зная, что тот будет платить за проживание, даже учитывая, как тот финансово-нестабилен, зная, какой по характеру архитектор, он всё равно не отвернулся. Почему? Неужели потому, что его чувства – это прямая правда, на которую аль-Хайтам в виду своей рациональности не может закрыть глаза, так как не имеет права толковать обратное. Только это чувство, создающее прореху в его идеалах, могло повлиять на его когда-то погибшую и похороненную человечность. Или же эта человечность просто всё время сидит в подвале, выходя из него лишь иногда, когда миру угрожает опасность или на горизонте появляется нечто, способное перевернуть его взгляды с ног на голову. Как Кавех. Как смерть близкого человека. И, зная всю ту боль, которую сулит ему открытие подобных чувств, понятно, почему он от них бежит, как и архитектор бежит от собственных мыслей. Страх способен пробиться даже через зеркальную гладь невозмутимости, если вызван какой-то очень сильной травмой. Особенно, когда рядом с тобой нет никого, кроме пыли на стопках книг, а единственный человек, которого ты любишь, ненавидит тебя и хочет покончить с собой. Теперь Кавеху захотелось обнять его просто так. Обнять его, даже если тот будет сопротивляться, заставить его почувствовать хоть что-то, ведь если где-то глубоко в его душе тлеет уголек, облаченный в тепло еще непогасшей любви, его нужно раздуть. Раздуть так сильно, как только это возможно. И никто, кроме Кавеха, не может этого осуществить. Архитектор сидел на причале в нижней части города и всматривался в гладь воды. Он умылся холодной утренней водой из реки и посмотрел на своё уставшее и измученное бессонной ночью лицо, и вдруг на него наползла самая искренняя из возможных улыбка. В ней была и доля грусти, в ней было легкое безумие, но в ней было нечто намного более важное – осознание. Он понял, что больше нет смысла закрываться от своих чувств, нет смысла бежать. Сейчас в их отношениях стоит точка, однако Кавех на то и является хорошим архитектором, потому что всегда готов к правкам, а потому стереть точку для него труда не составит, даже если речь идет о чем-то, что давно должно было закончиться. Он поднялся и посмотрел на солнце. То золотистыми лучами освящало просыпающийся ото сна город. Оно поднялось уже достаточно высоко над землей, и это обозначало лишь то, что утро перестает быть ранним, а потому стоит хотя бы зайти выпить кофе. К сожалению, он успел захватить с собой только ключи, но в кофейне его все знали, а потому просто записали на его счет очередную чашку. Да и работники прекрасно видели, в каком тот состоянии, поэтому, даже если бы Кавех не был постоянным клиентом, налили бы ему бесплатно. Выпив кофе, он еще раз всё обдумал, однако необходимо сделать и еще кое-что важное. Поговорить с Ци Шань, ведь в отношениях с ней тоже не должно быть недосказанности, хотя в подобном парень почему-то сомневался, ведь что с его, что с её стороны даже и намеков никаких не было. Придя к умозаключению, разум архитектора наконец-то успокоился, а потому он задремал. Плохо то, что задремал он прямо в кофейне, и официантке пришлось его разбудить. Подскочив с места, он извинился и пообещал занести оплату чуть позже, засим покинул заведение. Практически сразу же он вернулся домой, однако время было уже около восьми, а потому аль-Хайтам к этому времени ушел на работу в Академию. Конечно, Кавех не собирался обсуждать с ним подобное утром, он сразу решил, что лучше уж дождаться, когда тот придет с работы. Можно было бы, конечно, лечь спать, но теперь архитектор действительно переживал, что проспит встречу, да и нужно будет еще зайти поговорить с Ци Шань, поэтому он просто решил еще немного поколдовать над чертежом. Конечно, как и ожидалось, его это не спасло. Он всё равно уснул и достаточно крепко – прямо за столом. Что действительно неприятно, проспать он мог так очень долго, но проведение судьбы очень благополучно вмешалось в его жизнь. Кто-то постучал в дверь. Кавех подскочил, осматриваясь, а затем слыша еще пару стуков в дверь. Он сразу же посмотрел на часы, радуясь, что еще только половина третьего, а значит, у него есть полтора часа до встречи с клиентом. Наконец-то сообразив, он направился к двери, открывая её. - Привет, - он очень сильно удивился, ведь на пороге стоял Тигнари, - о, Архонты… что опять с тобой случилось? - Что? А? Да я просто уснуть сегодня не мог и… должен тебя поблагодарить, ты вовремя меня разбудил. Пройдешь? - Я буквально на минутку. - Да ладно, заходи. Тигнари прошел внутрь, и Кавех направился на кухню, дабы заварить еще кофе. - Я просто работал над чертежом всю ночь, потом не мог уснуть, сейчас делал правки и… вырубился за столом. - Опять не успеваешь? – спрашивал гость, присаживаясь на табурет. - Да, в общем-то, я всё доделал, но нет предела совершенству. Ну, ты меня знаешь. - Да уж. Я просто хотел зайти и удостовериться, что у тебя всё в порядке. После того разговора, ну… я действительно переживаю. - Тигнари, - Кавех вдруг остановился, взглянув на него поистине восторженным, но пугающим из-за недосыпа взглядом, - ты даже не представляешь, как у меня всё… отлично! Лицо Тигнари теперь выражало не просто полную степень беспокойства. Ему стало немного страшно, ведь всё в поведении его доброго товарища указывало на некое помешательство. - Ты… ты уверен? Может, всё-таки хочешь что-то обсудить?.. – пытался максимально спокойным тоном склонить его к адекватности лесной страж. - Ну, не думаю, - безумие пропало с лица архитектора, и вот он уже зевает, продолжая готовку. – Нет, спасибо за заботу. Я правда это очень ценю. Я… действительно не мог уснуть, потому что обдумывал многие вещи, но сейчас я думаю, что помощь нужна не мне. - О чем ты? – тот навострил уши, что говорило теперь о его крайней заинтересованности. - Я думаю, что помощь нужна… аль-Хайтаму. Знаю, это прозвучит крайне странно, особенно от меня, но… я хочу ему помочь. - Я знаю, о чем ты. Он всё еще не спит, да? - Угу. Но сегодня я обязательно поговорю с ним. Я думаю, что знаю причину его бессонницы. - И что это за причина? - Ну, - честно говоря, несмотря на старую и продолжительную дружбу, пока что Кавех не был готов к раскрытию своего отношения к соседу. Тем более, когда еще ничего неизвестно и непонятно, - я… не знаю, как… Пока что я не могу сказать. И не проси! – он пригрозил ему туркой для кофе. – Я ничего не скажу! - Ладно, не буду тебя пытать. Похоже, что это очень щепетильная тема. - Да, вроде того, да и я не уверен, что разговор закончится хорошо, ты же знаешь аль-Хайтама… Но нам действительно нужно обсудить некоторые вещи, вот я и… а-а-а… - он снова зевнул, упустив при этом кипящий кофе. – А-а-а! Нет! Я первый и последний раз не сплю до утра! Это было последней каплей! - Может, мне все-таки выписать вам другой рецепт от бессонницы? Есть одни грибы… - Нет-нет! Не надо, знаю я твои грибы… в прошлый раз мне такие сны снились, а потом оказалось, что я покрасил плесенника, думая, что это дверь. Так что спасибо, конечно, но я пас! - Но я же не специально, бывает, перепутал… - Мне хватило! Они еще какое-то время поговорили о грибах, выпили кофе. Тигнари согласился задержаться, так как срочных дел у него не было, дабы проконтролировать, чтобы Кавех не вырубился снова. Они поели, а затем разошлись ближе к четырем часам, когда архитектору уже нужно было идти на встречу с заказчиком. Всё шло хорошо, однако мысли всё равно крутились вокруг аль-Хайтама. Не пошлет ли он его куда подальше? А может, всё-таки подождать? Может, всё-таки не стоит торопить его? Дать ему время подумать, осмыслить своё состояние, дать ему понять, что отношения или хотя бы поддержка необходимы ему намного больше, нежели тому же Кавеху. Вероятно, и сам архитектор просто заблуждается, думая о том, что не в состоянии постичь. Время шло. Разговор с заказчиком отнял достаточно много времени, пожалуй, чуть больше часа, на что сам парень не особо рассчитывал, намереваясь освободиться побыстрее, но им пришлось многое обсудить, касательно реализации постройки. Что удивительно, правок клиент не запросил, хоть у него и было много вопросов по планировке, однако все объяснения архитектора удовлетворили его, а потому тот остался доволен результатом. Начало строительства он запланировал через две недели, а пока заплатил Кавеху уговоренную по чертежу сумму. К сожалению, строительство будет осуществляться рядом с Караваном-Рибат, а потому придется немного попутешествовать, но это парня особо не пугало. Договорившись обо всем, они разошлись, и наконец-то довольный архитектор с достойной оплатой своего труда смог двинуться в таверну, чтобы немного отметить бокалом успешное начало сотрудничества, а заодно и прояснить моменты в их отношениях с Ци Шань. Сердце улетало куда-то в пятки, и Кавеху это чувство не нравилось. Он не любил обсуждать такие вещи, но и считал, что ответственен за всё происходящее и просто обязан инициировать этот разговор. Парень зашел в кофейню, расплачиваясь за сегодняшнее утро, а затем и пошел в таверну. Ламбад, как всегда, встретил архитектора с улыбкой и горячими приветствиями. Парень рассказал хозяину о том, что получил оплату по договору, а потому пришел отметить сие событие бокальчиком, не более, так как вечером ему еще нужна трезвая голова. Хотя на трезвую голову предстоящий разговор он тоже не представлял… К счастью, Ци Шань была здесь, а потому Кавех попросил разрешения у хозяина освободить её буквально на десять минут, чтобы пообщаться. - Кавех! – восклицала девушка, подбегая. Она была очень рада его появлению. – Ты пришел! Значит, твой проект приняли? - Ага. - Что ты в итоге сделал с несущей конструкцией? - Решил всё-таки не заморачиваться… В результате разговор о важном оказался очередным обсуждением архитектуры, как и всегда. В целом, на этом они и сошлись, поэтому ничего удивительного в формате их разговора не было. В итоге Ци Шань вновь позвала Кавеха в подвал, где показала ему свою домашку в виде чертежа. Тот указал на то, что стоит поправить, но и похвалил её за оригинальность проекта. - Спасибо, - улыбалась та, - ты – лучший наставник! - Слушай, Ци Шань, - наконец-то созрел для разговора парень, понимая, что другого такого момента в их плотном диалоге он не найдет. – Я хотел поговорить, о кое-чем ещё. - Конечно! В чем дело? - Я… надеюсь, что я для тебя просто учитель, ну или друг, просто… просто, не хотелось бы, чтобы между нами были какие-то недомолвки, - лицо его краснело от напряжения. Всё это очень сильно смущало и нервировало; улыбка пропала с лица девушки, однако и слез не появилось. - Что ты? Я о таком не думала! Ох, извини, если я себя как-то неправильно повела! – трепетала та, кланяясь, как это привычно в Ли Юэ. – Извини! Извини! - Нет-нет! Что ты? Не надо извиняться, это я, вероятно, не то подумал… кхм! – он отвел взгляд, однако теперь хотя бы можно выдохнуть. - А что, у учителя есть объект обожания? – улыбалась та, подползая к архитектору. – Колись! Кто украл твоё сердце? - Эм… ну, нет! Моё сердце навеки принадлежит архитектуре, да и кому я нужен с кучей долгов? Ха-ха-ха! – отнекивался Кавех, хоть и очень неубедительно. - Ладно, не хочешь – не говори. Мне вот нравится один мой однокурсник. Кстати, я хотела у тебя поинтересоваться, чего можно такого подарить студенту, чтобы это было не очень дорого, но и полезно? - Что за глупый вопрос? Конечно, набор карандашей, если он тоже на Кшахреваре. - Хм-м-м… а ведь точно! Что-то я и не сразу подумала об этом… И тут вдруг Кавеха перемкнуло, потому что он вспомнил, что вообще-то кое-кто в своё время дарил ему набор карандашей. А еще несколько ватманов. И тетрадки. И конфеты. И даже доставал запчасти для практических механизмов. И Кавех, будучи круглым идиотом, хоть и делал ответные подарки, но никогда не придавал этому большого значения, ведь этот кое-кто всегда был чем-то обыденным рядом с ним. Сейчас ему стало еще более стыдно за себя, своё прошлое и за то ужасное настоящее, в котором он живет. Только сейчас он осознал все те истины, все приятные моменты, пережитые вместе с аль-Хайтамом. А ведь их было немало. Неужели он настолько идиот?! Закончив разговор, Ци Шань отправилась наверх, дабы продолжить работать. Кавех допил вино, в кои-то веки заплатил за него, поблагодарил хозяина и направился домой. Солнце закатилось за горизонт, ведь время уже было около семи часов, скорее всего, аль-Хайтам уже дома, если, конечно, по каким-то мистическим причинам не задержался на работе, что для него совсем нехарактерно. Закончив с одним разговором, перед ним предстала еще одна животрепещущая тема. Чувство, которое только-только покинуло его, воспылало с новой силой, еще больше обжигающей нервы. Он буквально чувствовал, как кончики пальцев покалывает, а нарастающая дрожь в теле подкашивает ноги, из-за чего парень только больше замедляется по пути домой. Ему с одной стороны очень хотелось наконец-то всё обсудить, а с другой… как же страшно опять услышать нечто неприятное. Почему-то ему казалось, что без этого не обойдется. Но нет, Кавех должен… нет, он обязан на этот раз докопаться до сути! Пускай он выслушает много гадостей в свой адрес, но он не должен останавливаться. Наконец-то архитектор подошел к дому. Внутри, как и ожидалось, горел свет. Он нащупал в кармане ключ, вставляя его в скважину и открывая дверь. Зайдя внутрь, парень осмотрелся и понял, что его сосед… спит. Очень крепко. Настолько, что он даже на пороге слышал, как тот сопит. Он закрыл дверь и потихоньку прошел вглубь помещения. Честно говоря, ему и самому очень сильно хотелось спать, да и бокал выпитого вина только больше ко сну стимулировал. Будить аль-Хайтама, у которого и так сбился весь режим, он просто не решился, да и неприятное обсуждение не то, чтобы хотелось начинать прямо сейчас. Хоть это и было необходимо. Кавех прикрыл соседа пледом, несмотря на то, что тот и так был полностью в одежде. Похоже, что он уснул сразу же, как только пришел. Затем он погасил везде свет и ушел в свою комнату, переодеваясь и тоже падая на кровать. Так как он перед этим тоже почти не спал, не считая его отключки на столе, то вырубился также быстро, практически не раздумывая обо всём предстоящем. Сон пришел сразу, но сновидения были какими-то уж очень странными и тревожными. Он чувствовал постоянный страх, видел лицо отца в песках, видел, как странные механизмы в пустыне с гулом активируются, из-за чего происходит катастрофа. Это всё вызывало у него резкое дыхание во сне, но подобные сны характерны для его вымученного состояния. Он также видел аль-Хайтама с огромной пыльной книгой в руках, видел его у того странного механизма. Видел, как тот тянет к нему руки, а затем хватается за голову и… кричит! Проснулся Кавех не утром рано, как предполагал, а темной ночью, где-то в час. Он резко присел на кровати, осматриваясь и понимая, что проснулся не просто от странного сна, а от крика и грохота из коридора. «Если это опять птица, я убью его», - подумал парень и проследовал на выход из комнаты. В коридоре было темно, и лишь лунный свет освещал внутреннее пространство. Он прошелся по лучу света из окна в зал, где в свете тех же зеленых зеркал на полу сидел аль-Хайтам. Его взгляд упирался в одну точку, будто он сейчас был в трансе. - Аль-Хайтам? – позвал его Кавех, и тот резко посмотрел в его сторону безумными глазами. - Я… разбудил тебя? - Ну, вроде того… тебе плохо? - Я… не знаю, - он сидел на полу, упираясь спиной в софу. Дрожащими руками он закрыл лицо, потирая его, и зеленый свет зеркал померк, обличая зал в обсидиановую темноту. - Подожди, не уходи никуда, - сказал архитектор и прошел дальше. Сначала он зажег свет лампы на столе, а потом направился на кухню, где отлил немного своего отвара для аль-Хайтама. Конечно, он понимал, что не стоит заниматься самодеятельностью, но другого выхода он не видел. Вернувшись в зал, он протянул стакан аль-Хайтаму, и тот недоверчиво посмотрел на содержимое. - Это твоё? – спросил он. - Да. Секунду подумав, секретарь все-таки принял стакан и выпил отвар, морщась от горьковатого привкуса. Он отставил стакан дрожащими руками, а затем выдохнул и немного расслабился. - Нам надо поговорить, - сказал он. - Да, я тоже так считаю, - ответил Кавех, - честно говоря, я об этом еще с прошлой ночи думаю. О том, что… нам надо обсудить всё это. - Я так… больше не могу, Кавех, - он повернул голову, посмотрев на архитектора. Взгляд его был опустошенным, однако в нем всё равно были некие остатки тепла. – Я думал, что мне будет проще, если между нами всё будет, как прежде, но я совершил ужасную ошибку. - Ошибку? Ты о чем? – тот присел рядом с ним на пол, тоже облокачиваясь о софу. Ему хотелось сейчас приблизиться к соседу, но он держал себя в руках, давая ему договорить. - Я признался тебе. Не стоило мне этого делать, - он вновь отвернулся к потолку, будто узор на нем его успокаивал. - Нет… нет, аль-Хайтам, ни в коем случае… Ты мне дал такую пищу для размышлений, что я… что я понял одну простую истину. - Да что ты? – он усмехнулся, будто не веря искренности Кавеха. – И что же ты понял? - Понял, что ты всегда был рядом, несмотря ни на что, и это… заставило меня самого думать о тебе совершенно иначе. Я… я, кажется… - архитектор умолк, потому что не знал, как сформулировать свою мысль, да и стыдно ему было признаваться. Аль-Хайтам снова посмотрел на него. На этот раз в его взгляде разгорелся какой-то невиданный интерес, и вот он уже встречается глазами с Кавехом, который будто весь пылает от невыносимости тех слов, застрявших где-то в предсердии. Секретарь смотрел на него совершенно непостижимым взглядом, будто упрашивая, умоляя о чем-то, и это только больше заставляло архитектора волноваться. - Я, кажется, и сам… влюбляюсь в тебя, - наконец-то произнес он, сам не ожидая всей вложенной в каждое слово искренности. Осознав, что у него всё-таки получилось, он вдруг отвернулся и закрыл лицо руками, срываясь: - А-а-а! Забудь! Забудь, что я сказал! Я еще ни в чем не уверен! - Ха, - аль-Хайтам редко улыбался так искренне и так весело, - не думал, что ты чем-то еще сможешь меня удивить, Кавех. - Какой стыд! – продолжал пищать он, а затем всё-таки отнял руки от красного лица и посмотрел на соседа. – Ты забыл, что я сказал? - Нет. - Я же сказал, забудь! – он, кажется, действительно ожидал, что тот пропустит это мимо ушей. - Я ни за что теперь это не забуду, - будто специально нервировал его аль-Хайтам, но в каждом слове было какое-то незнакомое даже Кавеху особое тепло, будто железная маска в кои-то веки спала с лица секретаря. – Мне действительно стало легче. Спасибо. - Не за что, но… это еще не всё. Твои эти бессонницы. Они из-за меня? - Я… не понимаю, - отвечал тот, - я должен был стать спокойнее от признания, но почему-то мне это дало только больше расстройства. Я не хотел отвлекаться на тебя, но в итоге о тебе все мои мысли, и это… непозволительная роскошь. - Так, может быть, мы наконец-то станем чуть больше, чем просто соседи? – в голосе Кавеха звучал упрек. Он уже успокоился и готов идти в наступление на эту непробиваемую стену принципов. - Отношения для меня – это тоже непозволительная роскошь, а еще и бессмысленный отвлекающий фактор. Я же объяснял. - Ага… то есть, мучиться бессонницей от неразделенной любви, страдать и шастать по ночам, пока я тут работаю, - это, значит, не отвлекающий фактор, да, аль-Хайтам? – продолжал упрекать его архитектор, и тот даже не знал, что ответить. Где-то внутри шестеренки несгибаемого механизма ломались и перестраивались, вызывая непредвиденную, но необходимую поломку. Как это чинить, он не знал, а потому мог только медленно ломаться дальше. - Должен признать, этот расклад кажется намного хуже ожидаемого. Но что ты предлагаешь? - Я уже десять раз предложил тебе, аль-Хайтам! – срывался на крик Кавех. – О, Архонты! Бессонница, кажется, совсем твой мозг разжижила! - Ты точно хорошо подумал? Я ведь… у меня плохой опыт в отношениях, я буквально не знаю, что это такое. - О, да… я помню ту бедную девочку, не напоминай. И да, я прекрасно это понимаю, но так будет лучше нам обоим. - А как же твоя девушка? - Да нет никакой девушки! Точнее, она была, - он тут понял, что, вообще-то, создавал видимость активных отношений всё это время, - но я решил, что всё это неправильно, ведь по сути я хотел… хотел позлить тебя, вот и всё. Хотел, чтобы ты заревновал. - Да? – он снова ухмыльнулся, так как был крайне рад такой новости. - Ну, конечно… - А я правда заревновал, Кавех. Я, конечно, сначала не поверил, но потом – да. Я заревновал. Тот посмотрел на него таким удивленным взглядом, будто бы не верил во всё им сказанное. Неужели в этом плане он настолько наивен, что даже видимость отношений с кем-то может сработать против него? Тут архитектор не выдержал и рассмеялся. Он прикрыл лицо рукой и отвернулся. Почему-то всё это казалось ему каким-то дурацким, но очень приятным сном. А может, это он и есть? И аль-Хайтам смеялся вместе с ним. Тихо и очень измученно, будто сейчас вот-вот опять выключится прямо здесь – на полу, однако он ни на секунду не отводил взгляда от Кавеха, и тому казалось, будто сейчас секретарь точно своими аквамариновыми глазами просверлит в нем дыру. И всё бы ничего, если бы это не смущало так сильно. Еще создавалось ощущение, будто он сейчас бросится на его, но это было бы странно для аль-Хайтама, ведь тот, кажется, даже прикасаться к нему боится. По крайней мере, на трезвую голову… - Ладно, - вдруг сказал он, - я согласен. Когда свадьба? - Что?! Какая свадьба?! – воскликнул Кавех, подскакивая. – Я-то еще не уверен, что терпеть тебя смогу, да и вообще… не знаю, что будет, а ты… а ты… - Я шучу. Не нервничай так, - секретарь вдруг замолчал, то ли что-то обдумывая, то ли на что-то решаясь, однако всё-таки просто кротко взглянул на соседа. – Это правда не сон? - Ха-ха-ха! К сожалению, нет! – вдруг воскликнул тот, понимая, что это одновременно и прекрасно и ужасно, поскольку он совсем не готов был началу отношений с аль-Хайтамом. - Неужели ты настолько недоволен подобным исходом? - Не то, чтобы, но… всё это очень интересно и непонятно для меня. Когда мы прекратили с тобой общение, я не думал, что когда-либо еще вообще пересекусь с тобой, а тут… внезапно стал жить у тебя, а теперь… теперь это. Странно как-то. Непривычно. - Боюсь, тебе придется ко многому привыкнуть, как и мне, - легкая улыбка не сходила с лица всегда невозмутимого аль-Хайтама. Похоже, всё это очень сильно изменило его мироощущение в данный момент. – Но за комнату тебе всё равно платить придется. - На иное я и не рассчитывал, - недовольно приговаривал Кавех, потягиваясь и наконец-то поднимаясь с пола. – Ладно, всё это очень здорово и приятно, но если я не посплю, то начну убивать. И я сейчас серьезно, - взгляд его был угрожающим. - Да, иди, - тот тоже поднялся с пола. – Мне тоже нужно поспать. Надеюсь, что мысли о произошедшем не будут меня отвлекать. Тут они вдруг замерли, смотря друг на друга, как полные идиоты. Казалось, что нужно что-то еще сказать или сделать, однако это всё было настолько смущающим и неудобным, что они просто снова улыбнулись друг другу и пошли в сторону комнат. Аль-Хайтам уже открыл дверь в свою комнату, как вдруг Кавех вспомнил, какую именно цель поставил себе еще с утра, а также пообещал себе это выполнить, несмотря ни на что. - Аль-Хайтам, - позвал он его, и тот остановился, держась за ручку двери. Во взгляде его было что-то крайне проникновенное, будто он только и ждал, что сосед его окликнет. Архитектор вдруг развернулся резко подошел к нему и прижал к себе, обвивая руки вокруг талии секретаря и утыкаясь ему в шею. Тот остолбенел так, будто подобное происходит в первый раз, но вскоре успокоился и обнял его в ответ, прижимая крепче. Они стояли так около минуты, будто не зная, когда следует наконец-то отлипнуть друг от друга. Им, вроде бы, и не хотелось, но оба понимали, что надо, ведь кто-то таким образом рано или поздно отключится. - Аль-Хайтам? – позвал его Кавех, уже немного отстраняющийся, однако тот ничего ему не ответил. – Аль-Хайтам, может, ты меня отпустишь? - М? – тот, похоже, уже успел задремать. – А? Да, конечно, извини. Он отошел от него. На всегда бледных щеках даже проявилось немного краски. Улыбнувшись напоследок, архитектор наконец-то развернулся и ушел в свою комнату, прикрывая дверь. Оказавшись наедине с собой, он внезапно осознал всё, что произошло. Он и… аль-Хайтам. Вместе. Невозможно. Этого не может быть. Только сегодня утром он пришел к умозаключению, что чувствует к нему… что-то, а тут уже это недоразумение внезапно меняет все свои догматы, соглашаясь с ним встречаться, если это можно так назвать, учитывая, что они, вообще-то, уже давно живут месте. В голове не укладывается. Несмотря на всё, у Кавеха всё равно очень быстро получилось уснуть. Усталость никуда не делась после такой продолжительной активности, поэтому и сон пришел сразу же. И также быстро ушел. Его разбудил стук в дверь. Опять. Снова. - Кавех, ты спишь? – вдруг серая макушка просочилась в дверной проем, и только-только уснувший парень был готов убивать, как и обещал. - Я сейчас достану свой меч и отрублю тебе твою идиотскую голову, аль-Хайтам! – вдруг заорал он, подскакивая. – Что опять?! - Кхм, извини. Я всё равно не могу уснуть. - Я… я уже просто не знаю, чем тебе помочь! Я серьезно! - Можно я лягу с тобой? – он говорил это тихо и серьезно, но темнота всё еще скрывала его хитрую усмешку. - Ты… ты… ты серьезно? – возмущался тот. - Я заметил, что с тобой мне правда легче спится. Последовал невероятно тяжелый вздох от Кавеха, а затем он отодвинулся на кровати к стене и ответил: - Ладно. Аль-Хайтам сначала пропал с горизонта, а потом вернулся в комнату со своей подушкой и одеялом. Он лег на достаточном удалении от архитектора, чтобы не мешать ему, однако тот очень быстро оказался рядом. Возможно, дело в не самой широкой кровати, где развалиться было просто невозможно. Из окна в комнату просачивался желтоватый свет фонарей с улицы, и в этом свете секретарь изучал каждую черту лица спящего Кавеха. Он видел его таким много раз, но только теперь придавал этому особое значение. Этот ангел, которого он всю свою жизнь считал чем-то недосягаемым, чем-то бестелесным и прекрасным теперь… с ним в одной кровати просто потому, что они связаны чем-то больше, чем просто дружба. Аль-Хайтам не мог поверить в подобное, он всё еще думал, что это просто слишком реалистичный сон. Сейчас он закроет глаза и проснется в реальности, где всё такое же серо-зеленое, как и всегда. Желание быть ближе одолевает его, и он протягивает руку дальше, дотрагиваясь до светлых локонов Кавеха, дабы убрать их лица. Тот еще не успел уснуть, поэтому сразу же открыл глаза, однако недовольства в его взгляде уже не было. Внезапно тот улыбнулся ему и высунул руку из-под одеяла, касаясь ладони аль-Хайтама. По коже пробежали мурашки, а всё тело свело от невообразимо-нового ощущения чего-то слишком приятного. Кавех взял его за руку и снова прикрыл глаза, оставаясь так лежать. Секретарь не знал, как реагировать. Оставить всё, как есть или убрать руку? Что вообще всё это значит? Сердце выбивало чечетку где-то из-под аорты, и кровь насыщала бледный лик. Кавех молчал, но в темноте можно было распознать его легкую и нежную улыбку. Он гладил руку аль-Хайтама, перебирая его пальцы своими, но с каждой минутой эти движения становились все слабее, и вот архитектор наконец-то уснул. Все это пугало и только больше ломало механизмы в голове секретаря. Но как же было приятно чувствовать подобное здесь и сейчас. Тогда пускай всё остается, как есть. Он тоже закрыл глаза, наконец-то проваливаясь в сон, непривычный и спокойный, за которым не проследовало пробуждения в своей холодной комнате от очередного кошмара.