Coffee and Mayhem

Содержание: Значимые даты, годовщины, праздники – все это совершенно не в духе доктора Роботника. Слишком сентиментально. Слишком по-человечески. Если он даже и помнит некоторые из них, то намеренно игнорирует факт их существования - это единственное признание, которого от него можно добиться. Так что Стоун абсолютно уверен, что этот день, эта очень значимая дата, и тот факт, что они в самом деле ее отмечают, является чудом, которое случается раз в жизни... И он чувствует себя немного виноватым из-за того, что он вынуждено вторгается в зону комфорта доктора. Правда, совсем немного виноватым... Почему я всегда делаю то, что ты говоришь? Почему я всегда должен уступать тебе? Почему я просто вздыхаю, почему не пытаюсь спорить? Должно быть, это то, что влюбленные называют судьбой? Я всегда отвечал, что я должен ждать Я знал многих, но просто не мог влюбиться, пока мы не встретились Это должен был быть ты Это должен был быть ты Я бродил по кругу и наконец нашел Того, кто Может заставить меня быть искренним И грустить И даже радоваться Даже тосковать, думая о тебе. Совсем не то, что с другими, которых я знал Возможно, они были бы добрее ко мне Возможно, они никогда бы не злились и не пытались помыкать мной Но это было бы совсем не то Потому что никто другой не вызывал у меня такого трепета Несмотря на все твои недостатки, я все равно люблю тебя Это должен был быть ты Ты замечательный Это должен был быть ты “Это должен был быть ты” - Фрэнк Синатра ~~~~~~~~~~~~~S~~~~~~~~~~~~~ До Стоуна действительно доходит, как долго они уже пробыли в Европе в попытке залечь на дно и набраться сил, когда во время одной из утренних пробежек он умудряется практически отморозить себе руки, а от дыхания при каждом выдохе перед лицом появляется облачко пара. Хм. Он останавливается, чтобы вдохнуть теплый воздух в сложенные чашечкой ладони, использует паузу, чтобы оглядеться вокруг и по-настоящему все увидеть. Разумеется, он знал, что лето давно прошло и уступило место осени, а теперь к улицам Парижа уже подкрадыватся зима... но до сих пор он сознательно не обращал на это внимания. "Мы здесь уже несколько месяцев", - с некоторым благоговением размышляет он. Когда они только приехали сюда, он ожидал, что Роботник потеряет терпение и потребует, чтобы они вернулись и отомстили ежу через неделю или меньше. Но вместо этого прошли месяцы. Месяцы, и совместные завтраки, и поездки по городу, и свидания. Настоящие свидания. Последнее ему все еще немного трудно осознать. В целом, кажется, что они пробыли здесь не месяцы, а годы, учитывая, как много всего произошло с тех пор, как они сюда приехали. В основном, это были хорошие события; не все, но большинство. Нежная улыбка появляется на его губах, когда он размышляет обо всех событиях последних месяцев, которые сблизили его с доктором. Он все еще улыбается про себя, когда заходит в отель и поднимается в их номер, перепрыгивая через две ступеньки. Оказавшись перед дверью в их общую комнату, он стучит по дереву, как было условлено, прежде чем открыть ее. Его появление не сразу замечают, и когда Стоун приглядывается, он понимает почему. Роботник сидит за кофейным столиком, на его глазах гогглы, он работает над сваркой нескольких крошечных деталей. Наверное, какой-то новый проект, предполагает Стоун, и старается вести себя как можно тише, пока снимает ботинки и начинает снимать куртку. Он не хочет отвлекать гения, пока тот усердно работает. Он как раз поворачивается, чтобы повесить куртку, когда раздается звук, сигнализирующий о том, что сварочный аппарат отложили, и его довольно грубо окликают: - Стоун. О, значит, на самом деле он не так уж погружен в свою работу, как показалось бывшему агенту. - Доктор? -В чем дело? Моргая, Стоун оглядывается через плечо. - Все в порядке. А что? В качестве пояснения Роботник проводит пальцем по экрану на запястье и выводит из него голограмму. Дисплей показывает частоту сердечных сокращений, температуру тела и некоторые другие данные, и доктор указывает на них жестом. - Твои жизненные показатели только что подскочили. Оу. Слегка рассмеявшись, Стоун качает головой, странно тронутый тем фактом, что за ним, по сути, следят. Это, конечно, странный способ показать это, но, как бы то ни было, это жест, порожденный искренней заботой. А остальное его не сильно волнует. Повернувшись, чтобы повесить куртку, Стоун бросает через плечо: - На улице холодно, а я был одет недостаточно тепло. -Холодно, да? -Да, очень даже. Уже ноябрь. -Ноябрь? - Стоун оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как Роботник выводит на голоэкран другое изображение, хмурясь при виде того, что он там видит, - а именно, календарь. - Хм. Действительно. С чего бы мне ошибаться? Удивленно, но беззлобно думает Стоун. Он давно привык к тому, что доктор по привычке сомневается в заявлениях кого бы то ни было, кроме него самого. Все еще слегка посмеиваясь про себя, он заканчивает раздеваться и направляется в другую комнату. В конце концов, лучше не попадаться на глаза доктору, пока он работает. Он делает два шага, прежде чем за его спиной раздается звук, как будто кто-то резко прочищает горло, и довольно резкий вопрос: - Куда, по-твоему, ты идешь? Оборачиваясь, Стоун чувствует, как у него замирает сердце, когда доктор несколько раз сгибает и разгибает указательный палец, весьма недвусмысленно подзывая его к себе. Ох, ну да. Эта фамильярность все еще достаточно нова для Стоуна, и иногда он не уверен, действительно ли ему разрешено так свободно касаться доктора. Однако он не настолько неопытен в данном вопросе, чтобы не понимать, о чем его просят. На его лице уже расцветает улыбка, он пересекает комнату, но в то же время предупреждает: - Я холодный. -И что? Это не значит, что ты можешь просто игнорировать меня, - ворча, Роботник цепляет двумя пальцами нижний край воротника Стоуна и подтягивает его выше на последние несколько дюймов. Стоун едва успевает пробормотать протестующее: - Я бы никогда..., - как доктор уже наклоняется к нему, чтобы заставить замолчать кусачим поцелуем. Который прерывается довольно быстро и грубо, когда Роботник отшатывается, скорчив гримасу. - Фу, ты холодный. Стоун начинает смеяться - правда, ничего не может с собой поделать, даже когда на него смотрят испепеляющим взглядом. Он даже не может удержаться от смеха, когда его снова заставляют замолчать, на этот раз очень целенаправленно, прикусив нижнюю губу так сильно, что почти выступает кровь. Роботник, вероятно, думает, что это своего рода наказание за то, что агент был занудой, или что-то в этом роде. Но на самом деле, если это то, чего он добивается, доктору нужно кусать посильнее... или, по крайней мере, перестать сразу после укуса успокаивать боль поцелуями. Однако Стоун ни за что не укажет ему на это. Если его дерзость ведёт к вот таким последствиям, то он будет самым дерзким ассистентом на свете. ~~~~~~~~~~~~S~~~~~~~~~~~~ Впоследствии разговор о погодных условиях и времени года полностью вылетает у Стоуна из головы, и он снова теряется в моменте. Он меняет свою одежду, чтобы она была более подходящей для бега в холодную погоду, делает мысленную пометку добавить в латте для доктора немного корицы, чтобы соответствовать сезону, и в остальном его дни ничем не отличаются от обычных. В конце концов, смена времен года не означает, что изменилось что-то еще, не так ли? Впоследствии он приходит к выводу, что, вероятно, должен был заметить что-то неладное, когда Роботник вел себя тише обычного. Но в то время он списывал такое поведение на новый проект, над которым работает доктор; он всегда становится немного более молчаливым и серьезным, когда доходит до деликатных моментов в процессе. Впервые Стоун начинает подозревать неладное, когда через несколько дней после того забытого разговора Мини-Ник приветствует его высоким гудком, как только он выходит из ванной. Широкая улыбка бывшего агента - это обычная реакция, которую получает маленький бэдник, когда мужчина приветствует его, нежно похлопывая по верхней панели корпуса. - Привет, малыш. В ответ раздается громкий звуковой сигнал, в котором явно слышится радость, и Mини-Ник с тихим жужжанием подставляет бок под его ладонь. Стоун тихо смеется, похлопывает его еще раз и обходит дрон - только для того, чтобы удивленно моргнуть, когда Мини-Ник с более громким жужжанием следует за ним, снова преграждая ему путь. - Что? Что-то случилось? Но независимо от того, насколько высоко развит Мини-Ник, умение разговаривать не входит в число тех способностей, которыми он оснащен. За его пищанием, вибрацией и метаниями влево-вправо, безусловно, приятно наблюдать, но это абсолютно ни о чем не говорит Стоуну, и он смеется, останавливая и успокаивая маленькую машину, беря его в ладони и удерживая на месте. - Извини, малыш, но это мне ни капельки не помогает. Как по команде, из соседней комнаты доносится голос Роботника, в котором слышатся раздражение и усталость: - Предполагалось, что он позовет тебя сюда, так что поторопись, подхалим. Раздраженный комментарий вызывает у Стоуна удивленный смешок, и он едва сдерживается, чтобы не спросить: "почему же ты сам тогда просто не крикнул раньше?" Закусив губу, чтобы сдержать этот вопрос, он делает, как ему сказали, оставляя Мини-Ника позади и в последний раз похлопывая по его панели, чтобы пойти на голос доктора. Голос мужчины звучал слегка раздраженно, но до настоящего нетерпения или даже злости еще далеко, так что Стоун не чувствует, что может произойти что-то сверхъестественное, пока идет из одной комнаты в другую, полностью открывая дверь и спрашивая на ходу: - Тебе что-то было нужно, доктор?.. Открывшееся ему зрелище заставляет его споткнуться и умолкнуть, и Стоун обнаруживает, что стоит одной ногой в дверном проёме с отвисшей челюстью. Первое, что он замечает, - это то, какой в комнате царит порядок; разрозненные детали различных проектов и инструменты, которые обычно валяются на всех поверхностях и просто где попало, убраны бог знает куда. Кофейный столик накрыт скатертью, которая стратегически скрывает следы от ожогов и царапин, появившиеся в процессе создания различных проектов, а на ней - поднос с печеньем и еще один с тортом, а рядом - две чашки дымящегося кофе. Роботник как раз пододвигает второе кресло к столу, чтобы оно стало напротив первого. Когда он замечает Стоуна, застывшего в дверном проеме, он прищелкивает языком и жестом подзывает его поближе. - Подними челюсть с пола, Стоун, и присаживайся. Медленно закрыв рот, Стоун осторожно входит в комнату. Он все еще лихорадочно соображает, пытаясь разобраться в происходящем. Неужели он забыл о запланированном свидании? Или это просто полдник с латте по обычному распорядку дня доктора? Но это кажется немного слишком для обычного перекуса, но трудно сказать наверняка... В конце концов, при всей его хаотичности и спонтанности, существуют определенные закономерности в поведении доктора, привычки, от которых даже он не хочет или не может избавиться. Например, своевременное употребление кофе - латте в точное время, ни минутой раньше или позже. Стоун незаметно бросает взгляд на часы на стене. Но нет, каким-то чудом он не пропустил послеобеденный латте. Так в чем тогда дело... честно говоря, он понятия не имеет, чем это может быть. Совершенно беспомощный, он поворачивается к единственному человеку в комнате, который должен быть в курсе. - Доктор?.. - Ах, - щелкнув пальцами, как будто ему в голову пришла внезапная мысль, Роботник прерывает его взмахом руки. Двумя большими шагами он оказывается у кресла, в котором обычно сидит, и берет что-то с низкого столика рядом с ним. Легкое движение его запястья, и сверток приземляется на середину кофейного столика, сопровождаемый шелестом скатерти и звоном столовых приборов. Это сложенный вчетверо комплект из ткани, примерно по размерам Стоуна, темно-синего, почти черного цвета, знакомого ему теперь благодаря тому, сколько раз он видел, как доктор работает над ним. Однако он не знал, что костюм готов, и теперь издает удивленный возглас, увидев его лежащим перед собой. - Это... -Это костюм, - объясняет Роботник. Подойдя поближе, он поправляет сверток, сдвигает его немного влево, затем останавливается. Снова сдвигает вправо. - Пуленепробиваемый, противоударный, взрывозащитный, в общем, надежная броня от чего бы то ни было. Я закончил его несколько дней назад, но решил воспользоваться особым случаем и подарить его тебе сегодня. Разумеется, это костюм - он видит, что это костюм. Сам по себе факт, что доктор опускается так низко, чтобы указать на что-то очевидное, уже говорит о том, насколько он не в своей тарелке. Это небольшое проявление дискомфорта ставит все на свои места, как недостающий кусочек пазла, и Стоун видит ситуацию совершенно по-новому. Если на первый взгляд это могло показаться обычным, простым кофе-брейком со сладостями, то теперь все выглядит гораздо более продуманным. Целенаправленным. Что-то происходит, хотя Стоун до сих пор не совсем понимает, что именно. Ничего не поделаешь; либо это то, о чем он должен был знать и забыл, и, признавшись в этом, он получит выговор, либо этот особый случай полностью выдуман доктором, и нет никаких шансов, что агент мог о нем знать. С трудом сглотнув, Стоун спрашивает: - И этот "особый случай", о котором ты упомянул, это...? Его осторожный вопрос полностью успокаивает нервозность доктора - потому что это, как убеждается Стоун, действительно она. Нервозность. Это не обычная постоянная дерганность и гиперактивность доктора Айво Роботника, это просто нервы. Да какого черта происходит? -Ноябрь, - отвечает Роботник; нет, он бросает это в пространство комнаты как бомбу, как вызов, ошеломляя Стоуна осознанием. Затем, вероятно, решив, что это не так уж много информации, он добавляет: - В ноябре, десять лет назад, ты начал работать на меня. Это... ох. Лихорадочно соображая, Стоун считает в обратном порядке, пытаясь подкрепить это заявление фактами. В последнее время он не обращал особого внимания на такие вещи, как текущий год, особенно после восьми месяцев, которые доктор провел за пределами планеты, и всего, что произошло после. Но он находит, что это совершенно верно, и сразу же чувствует себя немного раздосадованным из-за того, что упустил это. Обычно он более наблюдателен, и важные даты - это его конек, а не доктора.... Что делает это мероприятие чудом, учитывая, что именно Роботник поднял эту тему. Эта мысль заставляет Стоуна замереть, он моргает, затем переводит взгляд с кофейного столика на доктора. Который все еще продолжает говорить, все это время оживленно двигая руками, и выражение его лица постоянно меняется, мириады эмоций отражаются на нем в течение нескольких секунд, - Или, если быть совсем точным, начал работать моим ассистентом. В конце концов, на тот период времени ты все еще был комнатной собачкой агентства. - Верно, - на автопилоте соглашается Стоун, подходит ближе, словно его тянет невидимая ниточка, и кладет кончики пальцев на самый край стола. Так... это все для того, чтобы... отпраздновать годовщину? Это... очень великодушно с его стороны, решает Стоун, осторожно, даже мысленно, не употребляя слов, которые могли бы оскорбить другого мужчину, таких как "очень мило" или "заботливо". Это также то, чего никогда бы не случилось два года назад, год назад - нет, даже несколько месяцев назад. В те времена сама мысль о праздновании юбилея вызвала бы у Роботника усмешку, а возможно, и жестокий смех над чем-то столь низменным. Вероятно, это ему все еще не нравится, размышляет Стоун, отмечая, что Роботник держится напряженно и неподвижно, его пальцы нервно потираются друг о друга, по-видимому, неосознанно. Вероятно, он бы лучше проигнорировал это событие или даже вообще не вспомнил бы... но он знает, что для Стоуна это важно. Так что он попытался, и послал к черту собственный дискомфорт. Вот почему этот жест такой великодушный. Тут до него доходит, что, стоя рядом и пялясь на него, он может только еще больше смутить собеседника, и Стоун выныривает из своих мыслей. Качает головой и, обойдя стол, осторожно садится в кресло. - Ну, после этого я недолго подчинялся их приказам. Из Роботника вырывается фырканье. То ли тот факт, что Стоун сел, воспользовавшись приглашением, то ли его слабая попытка пошутить, несколько расслабляют доктора, и плечи мужчины заметно опускаются, пока он, словно отмерев, обходит стол с противоположной стороны и тяжело опускался в свое кресло. - Верно. Но это не отменяет того факта, что ты начинал как армейский пес. -Тем не менее, ты все равно решил отпраздновать этот день. - Стоун знает, что упоминать о том факте, что доктор помнит - что его вообще это заботит - это своего рода авантюра, но, пожалуй, сегодня ему позволено это маленькое нарушение. И действительно, Роботник просто отмахиваться, едва заметно соглашаясь с ответом. - Хм. Мне больше нечем было заняться. -Ясно. - Как будто он в самом деле не мог найти себе другое занятие. Тепло настойчиво скапливается в груди Стоуна, требуя выхода в улыбке на его лице. Он с трудом сдерживает это чувство, вместо этого берет со стола сложенный костюм и аккуратно откладывает его в сторону. Он полюбуется им и примерит позже. -Так что, можешь воспользоваться этим предлогом, чтобы выпить хорошего кофе, - перегнувшись через стол, Роботник подтаскивает к себе целую коробку с печеньем. - Однако, я в самом деле удивлен, что ты первым не упомянул об этом. Отпраздновать день нашей первой встречи? Ты сентиментальный, это вполне в твоём духе, и все же ты ничего не сказал. Для этого есть какие-то причины? -Ну... - приступая к своему кофе, Стоун колеблется, разрываясь между двумя одинаково сильными побуждениями: быть честным с доктором и согласиться с ним (как в большинстве случаев). В конце концов, первое, как это част о с ним бывало, побеждает. На его губах появляется беспомощная улыбка, и он начинает: - На самом деле, это потому, что... это не совсем та самая дата. Роботник сразу же полностью замирает, не считая смены выражений лица; они мелькают и подергиваются целым рядом эмоций и мыслей, слишком быстро даже для Стоуна, который так хорошо научился их читать. Наконец, Роботник в глубоком замешательстве хмурится и, скрестив руки на груди, фыркает. - Я не ошибаюсь в датах, Стоун. Раньше, при малейшем намеке на возможную ошибку, доктор впал бы в истерику невероятных масштабов. Его бывший агент не может не гордиться тем, как далеко они продвинулись... и чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы возразить, вместо того чтобы извиняться. - Как-то раз ты ошибся в собственной дате рождения, - мягко замечает Стоун, только для того, чтобы увидеть, как на лице собеседника мелькает негодование, а он сам едва сдерживает улыбку. Иногда доктора слишком легко вывести из себя. -Я не отмечаю дни рождения, как тебе хорошо известно, - Роботник отмахивается от этого возражения, как будто даже упоминать об этом нелепо. - Но это к делу не относится. Суть в том, что я не могу априори ошибаться в датах. -Ты и не ошибаешься по сути, - успокаивающе объясняет Стоун, хотя все еще немного насмешливо. - У тебя просто немного неверные данные. -Разумеется, я не ошибаюсь! - Парой кликов Роботник, как обычно, оживляет компьютер, прикрепленный к его запястью, и вызывает голографический экран. Календарь зависает в дюйме от его запястья, когда он проводит по нему пальцем, указывая на дату, которая на нем указана. - Вот, точная дата, когда ты начал работать на меня. Или ты хочешь сказать, у тебя какая-то другая информация? -Это в самом деле, дата, когда я начал работать на тебя. - Согласиться легко, поскольку это правда. Это также помогает немного успокоить нервозность доктора. Но он по-прежнему располагает только половиной информации, поэтому Стоун невозмутимо продолжает: - Но это не тот день, когда мы познакомились. Это произошло почти семью месяцами ранее. Лицо доктора дергается, возможно, от удивления и лихорадочных попыток быстро найти подтверждение в своих воспоминаниях. Секунду спустя он хмурит брови. - Мы не были знакомы до того, как ты начал работать на меня. Это как посмотреть, но доктор не может этого знать. Слегка ухмыляясь, Стоун откидывается на спинку стула, поднимает руку к подбородку, изображая глубокую задумчивость, и размышляет вслух: - Нет, ну, знакомы - это, конечно, слишком сильно сказано. Возможно, встречались. Или пересекались. Отчетливо слыша смех, явно звучащий в его голосе, Роботник прищуривается, глядя на него. Настоящей злости пока нет; в лучшем случае, это просто раздражение. - Тебе это нравится, - обвиняет он, нервно отбивая пальцами стаккато по столу. - Ты прямо наслаждаешься тем, что помнишь что-то, чего не помню я... -Конечно, наслаждаюсь. А ты не вел бы себя так же на моем месте? - Разумеется, вел бы, но это не значит, что тебе позволено получать от этого удовольствие. Стоун удивленно смеется от неожиданной откровенности, и он почти уверен, что видит, как в ответ на лице Роботника мелькает ухмылка. Все еще посмеиваясь, он замечает: - Но ты бы точно не дал мне подсказку, будь ты на моем месте. Это сразу же отрезвляет доктора, и он предупреждающе шипит. - Стоун. -А вот я это сделаю. - Он всего лишь пытается поддразнить, в конце концов, он не самоубийца. Задумчиво почесывая подбородок, Стоун решает остановиться на том, что, как он уверен, должен помнить его собеседник: - Вспомни день... Ну, где-то, за четыре месяца до моего первого дня в качестве твоего ассистента. - Ты только что сказал "семь месяцев". - За семь месяцев до того, как я начал у тебя работать, мы встретились первый раз. Ладно. На самом деле, это был первый раз, когда я́ тебя встретил. Ты меня не видел. Так что, это нельзя считать первой встречей. Роботнику явно не нравится это объяснение, но он, хоть и неохотно, видит в нем логику. Он повторяет позицию Стоуна, откидываясь на спинку кресла и задумчиво покручивая двумя пальцами кончик своего уса. - Четыре месяца... Если так подумать, это довольно расплывчатое описание для того, чтобы вспомнить определенный вечер. Решив сжалиться над доктором, Стоун добавляет еще несколько деталей: - Четыре месяца и благотворительное мероприятие. Ты провернул массовый пранк на той вечеринке. Это все, что он готов рассказать - возможно, это уже даже слишком много. Как бы то ни было, это всё-таки не было настоящим соревнованием. Удивленный, Стоун наблюдает, как на мгновение взгляд Роботника становится мягче, немного рассеянным, а затем устремляется внутрь, ресницы слегка подрагивают, пока доктор копается во впечатляющей базе данных, которая является его памятью... Один миг, два, затем Роботник с шипением выдыхает, взгляд его снова заостряется, и он снова становится собранным. - Это был ты... Недоверчивое удивление в голосе мужчины - поистине редкая вещь, и Стоун тихо смеется, прежде чем успевает сдержаться. - Для человека с фотографической памятью, - замечает он, испытывая при этом только нежность, - твоя неспособность запоминать лица людей просто поразительна, доктор. -Почему, скажи на милость, я должен помнить уродливую рожу каждого проклятого придурка, с которым имел неудовольствие иметь дело в своей жизни? Я почти никогда не обращаю на них внимания, мне нужно время для более важных вещей, чем запоминание их глупых физиономий. - Быстро постукивая пальцами по столу, Роботник повторяет все ещё неверяшим тоном: - Так это был ты. -Мы только что это установили. -Нет, я только сейчас по-настоящему это понял. Это было бы..., - Роботник замолкает, по-видимому, теряя нить мысли, когда его снова поражает что-то более важное. - Ну, разумеется, это был ты. Кто еще будет смеяться, когда я собираюсь отравить весь банкетный зал, полный... -Разыграть, - поправляет Стоун. -...отравить весь банкетный зал, полный идиотов и слабоумных полудурков, - его замечание просто игнорируется. - Я должен был уловить связь. Я всегда считал, что это я и мое влияние сформировали твою отбитую личность, Стоун, но оказалось, что у тебя просто всегда было не все в порядке с головой. -Спасибо, - беззаботно отвечает он. От такого человека, как доктор Роботник, это можно расценивать как комплимент. Доктор фыркает и откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди и пристально изучая Стоуна. - Так, значит, это был день, когда мы впервые встретились? -Ну, не совсем. Это был первый день, когда мы встретились лицом к лицу. -О, ты, должно быть, шутишь! Когда Роботник разводит руки в знак разочарования, Стоун громко смеется. - Ты сам спросил. И я сказал тебе, что я первый раз встретил тебя еще до благотворительного мероприятия. -Да, это так. Но не говори мне, что я забыл о другой встрече! -Ты не встречался со мной до той вечеринки. -...Теперь в твоих словах вообще нет смысла. -За три месяца до благотворительного мероприятия ты проводил презентацию. Я был в зале, - Стоун делает глоток кофе и пожимает плечами. Глаза Роботника, сидящего напротив него, сужаются еще больше. Он явно ждет какого-то продолжения, а когда его не следует, фыркает. - И это все? -Это всё. -Не самая запоминающаяся первая встреча. -Для меня это было именно так. Прямота и убежденность этих слов, кажется, заставляют Роботника задуматься; вместо того чтобы дать остроумный ответ, он останавливается, моргает и откидывается на спинку кресла, чтобы по-настоящему вникнуть в суть слов Стоуна. Впервые с тех пор, как они начали этот разговор, он действительно обдумывает все, что ему только что сказали, хмуря брови, пока размышляет. Внезапно почувствовав себя немного уязвимым под этим пристальным взглядом и после стольких признаний, Стоун тянется за своей чашкой кофе и делает глоток, чтобы чем-то себя занять. Пока он пьет, он наблюдает за доктором поверх края чашки. Гений, похоже, все еще погружен в свои мысли, он подцепляет пальцами одно из пирожных и разламывает его, вместо того чтобы есть, уставившись в пространство, но, похоже, он не расстроен, и это хорошо. Вероятно, он просто переваривает новую - или только что обновленную - информацию, систематизирует ее. Удовлетворенный этим объяснением, Стоун, вероятно, не так насторожен, как следовало бы, когда Роботник внезапно резко моргает и снова поднимает раздраженный взгляд, сверкая глазами. Стоун же просто наклоняет голову в ожидании. Он чувствует легкую тревогу, когда на лице доктора появляется медленная, мрачная улыбка, полная самодовольства и опасности. Но это не столько беспокойство, сколько своего рода... предвкушение. - Что? - Инстинктивно спрашивает он, сам слегка улыбаясь. Заметив нетерпение собеседника, Роботник становится еще более самодовольным, чем кот, который вот-вот схватит канарейку... после того, как еще немного поиграет с ней. - Ты был просто ужасным телохранителем. Это произносится с таким явным удовольствием, что звучит даже не обидно, а в глубине души Стоуна звенит тревожный звоночек, и что-то похожее на предчувствие екает у него в сердце. У него такое чувство, что его заманивают в ловушку, но он не может точно определить, где за невинным на первый взгляд заявлением может скрываться подвох. Медленно он признается: - Это... возможно, был не самый приятный период моей карьеры. -Нет, нет, - отодвигая свой стул, Роботник встает, грациозно и плавно, и начинает обходить стол, направляясь к Стоуну, продолжая говорить, его голос звучит ритмично, то повышаясь, то понижаясь от самодовольства и ликования. - Я имею в виду, просто кошмарным телохранителем, подхалим. Что за агент позволит отравить своего работодателя и будет просто наблюдать, даже не пытаясь помешать? Ещё и трепаться, что его босс его бесит, при совершенно незнакомом человеке? Нет, в самом деле, ты вел себя просто ужасно непрофессионально. Подвох все еще где-то рядом, но Стоун так и не может его уловить. На самом деле это не похоже на настоящую опасность - в конце концов, это же доктор, и это единственная причина, по которой он остается сидеть, пока другой мужчина угрожающе приближается к нему. Не в силах сделать что-либо еще, он подыгрывает, пожимая плечами. - Ну, я просто пытался быть честным... Его почти сразу перебивают. - Видишь ли, вот как раз с этим я не согласен. -Что? - Надеюсь, у них не будет повторения того разговора, где Стоуну придется доказывать, что он никогда в жизни не солгал бы доктору? Но нет, Роботник, похоже, не собирается спорить; он только выглядит удивленным, качает головой, цокает языком, и все это - одно завораживающее движение мимики. - Видишь ли, все это представление с хреновым телохранителем? Нет, я считаю, это всего лишь игра. -Оу? -Ты устроил настоящее шоу. -Почему ты так решил? У него есть миллисекунда на то, чтобы осознать, что он добровольно отдает бразды правления сопернику в этом разговоре, как раз в тот момент, когда глаза доктора загораются, сверкая торжеством, и мгновение спустя мужчина быстро сокращает расстояние, резко вторгаясь в пространство Стоуна, заставляя бывшего агента глубже вжиматься в кресло, нависая над ним, одна рука упирается в его грудь над ключицей, а другая... Другая тычет пальцем, правда, легко и безболезненно, в бок Стоуна - прямо над еще относительно свежим шрамом, который он получил во время их миссии... Ах, он должен был это предвидеть. Шрам, который он получил, когда закрыл собой доктора. Роботник видит тот самый момент, когда он одерживает победу, когда у Стоуна перехватывает дыхание, и на лице доктора появляется ухмылка, острая, как нож, когда он напевает, нажимая чуть сильнее: - Потому что за все время у меня не было ни единого повода пожаловаться на твои профессиональные навыки телохранителя. А вот и ловушка. И он угодил прямо в нее. Дыхание снова перехватывает как от давления на чувствительное место, так и от осознания того, что его провели, Стоун разражается сдавленным смехом, качая головой. - Значит, ты не запомнил мое лицо, но ты помнишь все детали нашего разговора... -Я всегда помню то, что стоит запоминать. -То, как я плохо справлялся со своей работой, стоило запомнить? - Это слабая попытка отшутиться, и он это знает, но он не из тех, кто перестает бороться, даже когда его уже подловили. -Нет, подхалим. Стоило запомнить тот факт, что ты был абсолютно незаинтересован в этой работе из-за... напомни-ка, из-за чего именно? - Рука, лежащая на его ключице, скользит вверх по горлу достаточно высоко, чтобы Стоун инстинктивно запрокинул голову, и их взгляды встретились, в то время как Роботник размышляет вслух: - Кажется, как я припоминаю, тебе не нравился твой босс? -Ты все правильно помнишь, доктор. -И что же заставило тебя вдруг так заинтересоваться другой должностью, ммм? Он уже знает ответ, и Стоун знает, что он знает, и Роботник это знает.... что ж, суть доктор уловил вполне верно. Это просто игра, чтобы заставить Стоуна сказать это вслух. Мгновение они молча смотрят друг на друга, оба слегка улыбаются, оба слишком упрямы себе же во вред. Воздух потрескивает от напряжения, пока каждый пытается переглядеть другого, посмотреть, кто первый расколется и откажется от притворства. В конце концов, Стоун уступает только потому, что хочет быть честным с доктором, и, вероятно, потому, что он сам виноват, раз первым начал подшучивать над ним. - Ты, разумеется, - соглашается он, совсем не чувствуя себя проигравшим, когда резко улыбается собеседнику, слегка покачивая головой, чтобы показать, каким невероятным он его считает. - Ты. Но ты и так уже это знал. Последняя часть звучит как обвинение, и Роботник воспринимает это с легким, непримиримым пожатием плеч. - Ну, конечно, я знал, и не нужно быть гением, чтобы понять это. Однако, услышать это от тебя.... Всегда приятно получить неожиданный комплимент и потешить самолюбие. Как будто он мало их получает от Стоуна. Ну что за человек. Обожая его до безумия, но все еще испытывая потребность возразить, Стоун решает, что раз уж он собрался быть честным сегодня, он будет честен до конца. Вздернув подбородок - с вызовом и чтобы скрыть появляющийся в глазах смех - он соглашается и в то же мгновение готовит ответный удар: - Ладно. В таком случае, возможно, ты захочешь услышать больше. Торжествующее выражение лица немного меркнет, когда Роботник колеблется. - Ну что ещё там? -Много чего. - В эту игру могут играть двое, и Стоун уже давно перестал стесняться того, как далеко он может зайти, испытывая терпение Роботника. Если другой мужчина думает, что сможет смутить его, заставив что-то признать, у него для него сюрприз. - Например, что ко времени проведения благотворительной акции я уже давно решил устроиться на должность твоего ассистента. Это произошло тремя месяцами ранее, если быть точным. -То есть, это было... - нахмурившись, Роботник наклоняет голову, явно желая узнать подробности об этом событии. Он догадывается достаточно легко, но, по-видимому, не особенно впечатлен осознанием, поскольку мгновение спустя он недовольно морщится и закатывает глаза. - На той презентаци, о которой ты упоминал? -Именно. Ты проводил презентацию перед агентством. Демонстрация нового бэдника - или даже самого первого официального бэдника? Я так ни разу и не спросил, - размышляет Стоун. Внезапно выдержать пристальный взгляд доктора становится уже не так просто, и он обнаруживает, что больше разговаривает с ключицей собеседника, чем с ним самим, лениво теребя пальцами край воротника его рубашки и предаваясь воспоминаниям. - Ты демонстрировал способности бэдника на одном из агентов, в то же время продолжая рассказывать о его возможностях. Я был... очарован. Где-то над ним раздается тихое и задумчивое мычание. - Очарован бэдником? Он действительно собирается заставить его сказать это, да? Стоун издает смешок и качает головой. Он должен был догадаться, что ему не сойдет с рук такая формулировка. - И это тоже. Хотя, в основном, разумеется, его создателем. На этот раз ответа не следует. Странно. Учитывая самолюбие доктора, он ожидал, что тот с радостью вцепится в это заявление, разберет его на части и будет настаивать на большем. Молчание - это... незнакомая территория. Не уверенный, стоит ли ему говорить что-то еще, Стоун продолжает, слегка нахмурившись: - Я был очарован твоей работой не меньше, чем твоей личностью; я раньше не встречал никого столь же интригующего, как ты, поэтому, когда я услышал, что тебе требуется ассистент, что ж. Я решил, что хочу попробовать. -...И чтобы прийти к этому решению, тебе потребовалось еще семь месяцев? Разумеется, его внимательный собеседник заметил несоответствие в его рассказе. - Нет. Остальное время было потрачено на то, чтобы найти способ получить это назначение. Я не был первым кандидатом агентства на эту должность. Рука на горле Стоуна сжимается сильнее, почти причиняя боль. - ... И как же тебе это удалось? -Ну, - какой странный вопрос. Он даже не думал, что это может заинтересовать доктора. Слегка моргнув, Стоун мысленно возвращается в прошлое, пытаясь восстановить события. Детали уже немного расплываются; в конце концов, прошло десять лет. - Сначала я обратился с прямым запросом в нужные инстанции. Когда это не сработало, поступил как обычно. Выжидал, плел интриги, лгал. В общем, использовал любую возможность, чтобы получить эту должность. Заканчивая свое резюме, Стоун немного поеживается, когда слышит, как звучит то, что он только что сказал. Теперь, когда он впервые произносит все это вслух, звучит это... мягко говоря, слишком. Он, по сути, признался, что месяцами добивался места рядом с доктором, еще до того, как они познакомились, по сути, преследуя его. Не совсем приятное впечатление. На мгновение воцаряется тишина, прежде чем Роботник делает глубокий, медленный вдох и начинает двигаться со скоростью, неожиданной для его жилистого тела. Стоун слегка шипит, когда давление на его бок и горло внезапно усиливается, и ему приходится с трудом оторвать руки и положить их на талию доктора, когда тот просто забирается к нему на колени, вторгаясь в его личное пространство, как будто оно принадлежит ему, и наваливается всем своим весом на Стоуна. Только хорошие рефлексы и то, что он хорошо знаком с непредсказуемостью доктора, позволяют Стоуну надежно подхватить старшего мужчину и удержать его от риска качнуться назад и упасть навзничь, и все равно у него немного перехватывает дыхание, когда Роботник просто садится прямо сверху на него. Немного развернувшись, намеренно проигнорировав предупреждающий звук Стоуна и усилив хватку, Роботник устраивается поудобнее - и тут же поднимает одну руку, чтобы схватить Стоуна за подбородок и приподнять его. Встревоженный внезапным движением, Стоун на мгновение напрягается, ожидая, что тот ударит или ткнет его - от старых привычек трудно избавиться, - но только удивленно моргает, когда сталкивается лицом к лицу с доктором и видит, что тот улыбается. Он выглядит... торжествующим? - Ты был одержим мной. - Роботник почти пропевает эту фразу, произнося ее так, словно с удовольствием пробует на вкус. Это... не похоже ни на нервозность, ни на гнев, ни даже на отвращение. Все то напряжение, которое начинало скручиваться в груди Стоуна, рассеивается, и он обнаруживает, что тоже медленно начинает улыбаться. Возможно, впечатление сложилось не такое уж плохое, как он думал. - Был? -Ой, перестань придираться. Прекрасно. Был и есть. Ты одержим мной, - продолжает ухмыляться Роботник, нетерпеливо отмахиваясь от поправки. - Очевидно. Это сказано так небрежно, мимоходом, как будто это само собой разумеется, что все остатки тревоги, которую ещё мог бы испытывать Стоун, обнажившись подобным образом перед другим, испаряются, как дым. Он глубоко выдыхает, немного расслабляясь от облегчения, а на его губах появляется улыбка, рожденная нежностью и благоговением одновременно. - Очевидно. Почему он вообще волновался об этом? Рука, которая до этого свободно обхватывала его подбородок, сжимается сильнее, почти причиняя боль, но Стоун переносит это без единого звука, позволяя доктору запрокинуть его голову назад, слегка поворачивая ее из стороны в сторону, в то время как гений, кажется, пристально изучает его. Что бы он ни искал, что бы ни находил в глазах и лице Стоуна, это, похоже, доставляет Роботнику удовольствие. Внезапно его торжествующая улыбка расплывается, становится ещё шире, и, наконец, он начинает смеяться, сначала тихо, затем с каждой секундой все громче, пока это веселье не превращается в такой искренний, раскатистый смех, который, вероятно, мало кому доводилось слышать от доктора. Даже для Стоуна это редкость, и он наблюдает, как под гипнозом, и немного озадаченный, в то время как другой мужчина почти сгибается над ним пополам, содрогаясь от приступов смеха. -Да что? - Спрашивает Стоун, наконец, потому что, как бы ему ни нравилось это зрелище, он тоже хотел бы посмеяться. -Они... они так отчаянно пытались приставить ко мне няньку... чтобы контролировать меня, - все еще посмеиваясь, Роботник вытирает глаза тыльной стороной ладони, широко улыбаясь, так что видны зубы, пока смотрит на Стоуна сверху вниз. Рука, которая до этого рассеянно гладила бок агента, вызывая мурашки по коже, теперь поднимается, чтобы взьерошить его волосы, слегка массируя скальп, и этого достаточно, чтобы мозг Стоуна на секунду отключился, из-за чего он едва не пропускает следующие слова доктора: - И кого же они мне подсунули, в конце концов? Тебя. Из всех людей именно тебя. Стоун смущенно улыбается, понимая иронию, отчасти верную, да, но чувствуя, что она не совсем точна. Конечно, он мог бы указать на то, что он обманул начальство, что они не могли знать, какие последствия будет иметь его назначение к Роботнику... но ему не особенно хочется оправдывать правительство, ему намного интереснее услышать, что ещё скажет доктор. Он рад, что не стал перебивать собеседника, когда Роботник медленно успокаивается, ухмылка смягчается, пока не превращается почти в мягкую улыбку. - Интересно, осознавали ли они когда-нибудь... - он произносит эти слова едва слышно, как будто просто размышляет вслух, в то время как его пальцы теребят бороду Стоуна, - ... какой подарок они мне преподнесли! Вау. Во второй раз за этот день именно Стоун оказывается застигнутым врасплох, косноязычным и потерявшим дар речи. Осознает ли доктор, что он только что... Да, да, это так, решает агент, сглотнув, когда смотрит в глаза старшему мужчине, напряженность в них не оставляет места для сомнений. Роботник очень тщательно подбирал слова. Сглотнув внезапно подступивший к горлу ком, Стоун хрипло замечает: - Я всегда считал, что все было наоборот, доктор. Потому что, ведь само собой очевидно, что неоценимый подарок достался именно ему, он невероятный счастливчик, раз ему выпал шанс находиться рядом с этим человеком? Работать с ним бок о бок? Чтобы он выбрал в ассистенты именно его? Однако Роботник, похоже, с этим не согласен. Он закатывает глаза, чуть глубже погружает кончики пальцев в суставы челюсти Стоуна и прищелкивает языком. - Хоть раз в жизни ты можешь не спорить со мной, подхалим? Только в этот раз. Несмотря на возникшее между ними напряжение, Стоун не может сдержать бурлящего в нем веселья от многострадального тона собеседника. - Я не все время с тобой спорю. -А прямо сейчас, чем ты, по-твоему, занимаешься? -...А. - Ну что ж. Если так посмотреть... Выдавив слабую улыбку, Стоун беспомощно пожимает плечами. - Прости? Раздраженный взгляд сменяется ухмылкой, и Роботник закатывает глаза, несколько ослабляя давление на челюсть своего помощника. - Безмозглый прилипала. Стоун чувствует, как его веки пытаются сомкнуться, когда большой палец доктора ласкает ранее пострадавшие места, почти извиняясь, и нежность этого жеста становится еще более ощутимой после перенесенной боли. И тут до него доходит, хотя и слишком поздно, что Роботника, похоже, весьма... забавляет весь этот инцидент. Ему почти... нравятся все эти споры и перебранки? Для такого человека, как Роботник, который редко соглашается с чьим-либо мнением и уж точно не терпит, когда его критикуют, это кажется удивительным. Как же Стоун никогда не замечал этого раньше? Осознание теплым грузом оседает у него в груди, согревая и возбуждая, и он обнаруживает, что улыбается, растроганный и испытывающий благоговейный трепет. - Тебе нравится, когда я с тобой спорю. На мгновение кажется, что Роботник снова закатит глаза и отмахнется от комментария, но затем его взгляд, кажется, улавливает что-то в выражении лица Стоуна, и он переоценивает свои варианты, слегка хмурясь, когда понимает. Раздраженно вздохнув, доктор бросает быстрый взгляд в сторону, затем вверх, затем снова на Стоуна. - И ты только сейчас это понял...! Отлично. Скажем так, большую часть времени я могу это терпеть. Улыбка Стоуна становится только шире, а тепло в его груди разгорается еще больше. - Терпеть. Разумеется. -Хм. - Судя по взгляду, который Роботник бросает на него, он очень хорошо слышит восторг в голосе своего агента. - Не думай, что сможешь этим пользоваться, Стоун. -Ты же знаешь, я бы никогда... - Бззззт, неверно, я знаю, что ты об этом подумал, - глубоко вздохнув, доктор приподнимается, пока ему, по-видимому, не становится удобнее на коленях у другого мужчины, используя это движение, чтобы закинуть одну руку на спинку кресла и полностью прижимая Стоуна к себе, в то время как тот наклоняется к нему, и их лбы соединяются. - И при этом мне даже не хочется наказать тебя по старой привычке, тьфу. То, что я терплю от тебя, невероятно. -Знаешь, - выдавливает из себя Стоун... к его собственному удивлению, он все еще чувствует себя растроганным. - Ты только еще больше убеждаешь меня в том, что мне больше повезло в этих отношениях, когда говоришь такие вещи. -Что мы только что говорили о спорах, Стоун?.. - Что они тебе нравятся? Он понимает, что окончательно перешел черту, и осознает, что перестарался, когда глаза Роботника опасно вспыхивают, за секунду до того, как доктор рычит и бросается на него, едва не опрокидывая их обоих назад вместе с креслом. Губы доктора сталкиваются с его собственными, жестко и болезненно, и Стоун почти уверен, что ощущает привкус железа в тот момент , как на губах расцветает боль. И все же Стоун смеется в ответ на этот обжигающий поцелуй, дрожа от смеха, даже когда под кончиками пальцев, впивающимися в его кожу, появляются синяки. Это грубо, это больно - это искренне, и страстно, и на сто процентов в стиле Роботника. Чего еще он хотел бы? Ничего другого, думает он, поворачиваясь, чтобы ответить на поцелуй с такой же силой, отдавая столько же, сколько получает. О чем ещё он мог бы мечтать? Ни о чем другом. Это больше, чем он когда-либо мог бы представить даже в самых смелых мечтах. И тут он абсолютный счастливчик. Но он оставит эту мысль при себе… Пока что. Позже, гораздо позже, это может стать хорошей отправной точкой для еще одного интересного спора.