Coffee and Mayhem

~~~~~~~~~~~S~~~~~~~~~~~ В дальнейшем они больше не говорят об этом. Стоун, похоже, удовлетворен тем, что они обсудили, и, похоже, считает, что они затронули самые важные аспекты этой темы. И, в некотором смысле, так оно и есть; они остановились на "возможно" и согласились, что могут попробовать в какой-то момент, если появится настроение. Красиво и просто. Больше нечего обсуждать. Роботник полагает, что он должен быть рад этому, потому что это означает, что он может избежать еще большего количества этих ужасно неловких разговоров. Но он не рад. Даже совсем наоборот. По какой-то причине его разум, черт бы побрал этот громкий, ненасытный механизм, отказывается отпускать тему секса сейчас, когда она уже однажды всплыла. Долгие годы он не проявлял к этому интереса, с жаром думает Роботник, и теперь, похоже, это единственное, о чем хочет думать его чертов мозг. О, ирония судьбы! Ну, в некотором смысле, он не может винить свой разум за это. В целом, во всем виноват Стоун. Потому что Роботник на самом деле не заботится о себе и о том, чего хочет его тело. Его не очень волнует собственное возбуждение или разрядка, которую принесет оргазм. Единственный вопрос, к которому он возвращается снова и снова, мысли ходят по кругу, но всегда возвращаются к одному и тому же: как будет выглядеть Стоун, если...? Как будет выглядеть Стоун, если к нему правильно прикоснуться... доставить ему удовольствие? Доктор уже видел его, пробовал на вкус, слушал его достаточно интригующие звуки, пока они целовались, как озабоченные подростки, и теперь Роботник задается вопросом, каких еще звуков и выражений лица он мог бы добиться от своего подхалима, если добавить чуть больше прикосновений, чуть больше стимуляции. Если бы он только мог научиться сводить с ума своего всегда такого собранного ассистента по одному своему желанию. Любопытство разгорается в нем сильнее, чем когда-либо прежде, и ему не терпится пойти и найти ответы. Первый порыв Роботника - просто последовать этому побуждению с той же целеустремленностью, что и обычно. Однако он этого не делает. Он полон решимости не торопиться и не быть слишком требовательным. Он уже почти разрушил отношения между собой и Стоуном, слишком сильно давя на своего подхалима в этой теме; он не собирается повторять ту же ошибку во второй раз. "Только если тебе действительно захочется, а не потому что так надо", - Стоун предупредил его. Что ж, Роботник не очень хорошо разбирается в собственных чувствах и не отделяет их от того, чего, по его мнению, ему хочется, поэтому на данный момент он ставит перед собой главную цель - выяснить, хочет ли он попробовать. Впервые в жизни Айво Роботник по-настоящему садится и задумывается о том, что он чувствует; и делает он это исключительно ради своего подхалима! Но даже он может признать, что Стоун прав в том, что ему не следует торопиться, на этот раз. Если их спор и доказал что-то наверняка, так это то, что это деликатная тема, к которой следует подходить осторожно и взвешенно. Ему требуются дни, чтобы разобраться в путанице своих мыслей и чувств, разделяя их, и иногда понимая, что их невозможно разделить, потому что они - одно и то же. Вывод, к которому он приходит, таков: его по-прежнему не слишком интересует секс, но его интересует Стоун, и это, по-видимому, включает в себя и сексуальный аспект. Это невероятно расплывчатый вывод для гения его уровня, но это вывод. Теперь ему просто нужно решить, что с этим делать. Ему требуется еще больше времени, чтобы разобраться, и это продолжает отвлекать его от работы. Он неохотно смиряется с этим; ничто в его списке дел не является настолько неотложным, чтобы это стало настоящей проблемой. Несколько дней спустя он все еще прокручивает этот вопрос в голове, бездумно постукивая ручкой по столу в ритме, который слышит только он, пока думает и размышляет. Он надеется совершить прорыв до того, как Стоун вернется с пробежки вокруг отеля - то, что Роботник позволил ему делать, лишь после того, как несколько раз убедился, что рана на боку зажила должным образом. Без него в гостиничном номере становится почти пугающе тихо, и в этой тишине Роботник обнаруживает, что тупо смотрит на свои чертежи и заметки, ничего не видит и определенно не работает. Его разум мечется, размышляет, строит планы, отбрасывает их и начинает все сначала. Черт. Прямо сейчас ему действительно нужен Стоун, чтобы привести в порядок свои мысли. Он так глубоко погружается в свои мысли, что не слышит, как открывается и снова закрывается дверь комнаты; но он замечает, как рядом с ним Мини-Ник начинает пищать, а затем вылетает в соседнюю комнату с длинной радостной трелью приветствия. Он также не упускает из виду смешок Стоуна и нежность в его голосе, когда он приветствует маленький дрон: - Привет, малыш. В чем дело, меня же не было всего полчаса, ты соскучился? Что-то теплое зарождается в груди Роботника, и начинает дрожать при звуках голоса собеседника, но пока он игнорирует это, вместо этого откидываясь на спинку стула, чтобы хотя бы притвориться, что был чем-то занят в отсутствие Стоуна, а не просто пялился в пустоту. Он знает, что сейчас произойдет, знает каждый шаг наизусть: сначала Стоун снимет ботинки и аккуратно отложит их в сторону. Затем он подойдет и начнет готовить латте для доктора, предвидя, что к этому времени тот уже в нем нуждается. Все это время Мини-Ник будет кружиться вокруг него, радостно издавая звуковые сигналы и медленно сканируя его на предмет любых повреждений или болей. Когда кофемашина начинает работать, сопровождаемая тихими звуковыми сигналами и голосом Стоуна, Роботник ухмыляется про себя. Так просто. И ужасно по-домашнему, но он не позволяет себе долго об этом думать; вместо этого он тянется к наручному компьютеру, лежащему на столе рядом, и просматривает данные, которые выдает ему сканер Мини-Ника. Температура тела Стоуна слегка повышена, но это ожидаемо после физической нагрузки. Нет никаких признаков того, что напряжение вновь открыло его рану, или что организм перегружен. Рядом с ним раздается тихий стук, когда перед ним ставят кружку с дымящимся горячим латте. В кои-то веки Роботник недостаточно сосредоточен на своей работе, чтобы упустить это, и он поднимает взгляд на Стоуна, когда тот отступает назад, и издает звук, который можно расценить, как благодарность или просто как сигнал, что он это заметил, или ни то, ни другое. Судя по улыбке Стоуна, когда он опускается на стул рядом со своей кружкой в руке, он воспринимает это как благодарность, несмотря ни на что. Пока бывший агент устраивается поудобнее, Роботник разглядывает его. Сегодня Стоун выбрал для себя лёгкую толстовку с капюшоном. В сочетании с его растрепанными волосами, босыми ногами, упирающимися в краешек стула, и румянцем на щеках после недавней пробежки, это каким-то образом делает его моложе. Мягче. Это своего рода мягкость, от которой у гения внезапно начинают чесаться кончики пальцев, ему хочется протянуть руку и проверить, почувствует ли он в самом деле эту мягкость на ощупь, или, наоборот, ощутит диссонанс внешней мягкости с твердыми, сильными мышцами, что также кажется весьма заманчивым, как продолжает теоретизировать его мозг. Роботник быстро моргает, когда внизу живота у него поднимается жар, медленно, но заметно, в ответ на этот конкретный ход мыслей. Хм. Интересно. Сейчас не происходит ничего особенно возбуждающего... Видимо его разум расценивает румянец, разливающийся от щеки Стоуна к груди, как возбуждающий. Или движение его кадыка, когда он делает глоток кофе. Должно быть, это потому, что его мозг все еще зациклен на образах, которые он создал из чистого любопытства и потребности знать. Как Стоун будет выглядеть, если...? Роботник никогда не был человеком, который сомневается в себе. Если он чего-то хочет, он идет и берет это. Знания, деньги, власть - все, что ему хочется иметь, он получает, так или иначе. Однако это особый случай, напоминает он себе, медленно откладывая ручку и окончательно забывая о работе. Это не то, что он может просто так заполучить. Пытаясь придумать, как затронуть эту тему, Роботник вспоминает кое-что, что они обсуждали, чего Стоун хотел от него. Это кажется достаточно простым. Глубоко вздохнув (нет, совершенно без волнения, спасибо, что спросили), он начинает: - Стоун. - Хммм? - Стоун поднимает взгляд от своей чашки, все еще касаясь губами ее края. - Я хочу попробовать прямо сейчас. Совершенно очевидно, что Стоун мгновенно понимает, о чем идет речь, поскольку замирает на полуслове. К его чести, он не давится своим напитком, но с трудом делает глоток, прежде чем медленно выдохнуть и наклониться вперед, чтобы аккуратно поставить чашку на стол. Если бы Роботник не наблюдал за ним так пристально, он бы даже не заметил легкой дрожи в руке собеседника, когда Стоун откидывается на спинку стула и смотрит на него снизу вверх. Мгновение они молча изучают друг друга, и Роботник видит, как в глазах его подхалима зарождается вопрос еще до того, как тот открывает рот: - Ты уверен...? - Стоун, - перебивает его Роботник, его усы подергиваются в ухмылке, даже когда он закатывает глаза. - Не забывай, с кем ты сейчас разговариваешь. По лицу Стоуна пробегает тень улыбки, и он тихо смеется, медленно расслабляясь. - Конечно. Значит, ты уверен. - Я обдумал это несколько раз; все спланировано невероятно тщательно, - Роботник колеблется, затем решает, что шутка на свой счет может стать хорошим способом растопить лед. - На этот раз никаких поисков в Гугл. Это, наконец, заставляет Стоуна улыбнуться во весь рот, и возле его глаз появляются морщинки. - Слава богу. - Ты ведь никогда не позволишь мне забыть об этом, правда? - А ты позволишь мне забыть о том, что у меня встал на твои танцы? - А, туше, подхалим. Стоун смеется, его смех звучит беззаботно и весело, и он еще больше расслабляется в своем кресле, его беспокойство явно пропадает. Роботник полагает, что это самое подходящее время для начала работы; Стоун, похоже, не шокирован просьбой, насколько он может судить. С этой мыслью доктор протягивает руку и достает свой наручный экран, набирая несколько быстрых команд. Тут же Мини-Ник, парящий неподалеку, дважды подает звуковой сигнал в знак согласия, поворачивается и выплывает из комнаты; прямо сейчас он получил четкий приказ держаться подальше от комнаты, пока Стоун или Роботник не позовут его снова. В конце концов, конфиденциальность, несомненно, была бы ценна в этом начинании. Закончив приготовления, Роботник поднимается на ноги и делает два шага к креслу своего ассистента. Положив руки на подлокотники слева и справа от мужчины, он вторгается в личное пространство Стоуна, приближая их лица так близко, что они оказываются всего в дюйме друг от друга. - Итак? Мне нужно еще потанцевать, чтобы привести тебя в нужное настроение, или как это будет? Стоун тихо фыркает, выражение его лица представляет собой интересную смесь веселья, нежности и чего-то более тяжелого, голодного. - На самом деле тебе вообще не нужно ничего делать, чтобы привести меня в нужное настроение, доктор. - Хорошо. Тогда мы можем начать? Уголок рта Стоуна подергивается, и он усмехается, качая головой. - Очень, хм, соблазнительно, доктор. - Конечно, потому что соблазнение - это один из моих многих талантов, верно? - Верно, - все еще улыбаясь, такой ужасно любящей и мягкой улыбкой, Стоун приподнимается, его руки обхватывают лицо Роботника с осторожностью, к которой доктор не привык. Роботник колеблется, стоит ли ему протестовать против такой заботы, просто из принципа, когда Стоун уже делает выбор за него. Придвигаясь ближе, бывший агент еще раз бормочет: - Совершенно верно, - прежде чем преодолеть последний дюйм, разделяющий их, и их губы соприкасаются так нежно, что это не более чем прикосновение кожи к коже. Однако ненадолго. Теперь, когда он заручился согласием своего подхалима, Роботник, не теряя времени, хватает его за плечи и рывком поднимает на ноги, одновременно углубляя поцелуй. Только отличные рефлексы Стоуна не дают ему потерять равновесие, и он смеется в ответ на смазанный поцелуй, одновременно твердо вставая на ноги, а руки скользят с лица доктора вниз, к его плечам, чтобы он мог направить их обоих назад, к кровати. Каким бы нетерпеливым ни был Роботник, он все равно почти рад, что они начинают с простых поцелуев; в этом он уже разбирается. Он точно знает, как наклонить голову, когда приоткрыть губы, как сделать все правильно, чтобы заставить Стоуна прижаться еще теснее, мыча от удовольствия. Они не то чтобы добираются до кровати, но очень близки к этому. Роботник замечает, как далеко они продвинулись, только когда его колени ударяются о край матраса, заставляя его слегка покачнуться. - Осторожно. - Стоун хватает его за бедро, чтобы удержать, прерывая поцелуй. Вот так они делают паузу, разглядывая друг друга и переводя дыхание. Роботник с удовлетворением отмечает, что его подхалим снова проявляет большой, скажем так, интерес к происходящему. Зрачки Стоуна расширены, и он, кажется, пытается не прижиматься к доктору больше, чем на дюйм. Роботник с ликованием отмечает, что все уже идет так, как он и предполагал. Он подозревает, что сейчас его опрокинут на кровать, и... Вместо этого Стоун удивляет его еще раз; все еще держа руки на бедрах Роботника, он побуждает ученого сесть на край матраса, а сам опускается на колени перед кроватью и тянется к левой лодыжке доктора. - Что...? - Позволь мне, - прерывает Стоун, не давая закончить вопрос. Не поднимая глаз, он развязывает шнурки на ботинке старшего мужчины, аккуратно откладывает его в сторону и стягивает носок под ним. Покончив с этим, он приступает к другой ноге. Удивленный этим невинным жестом, Роботник на мгновение задумывается, чтобы сформулировать новое предложение: - Возможно, тебе стоит ускориться с этими твоими предварительными ласками; кто знает, как долго я буду в настроении для этого. - Если ты больше не в настроении, скажи мне, и мы займемся чем-нибудь другим. - Второй ботинок откладывается в сторону, и Стоун поднимает взгляд, его руки опускаются на бедра доктора; его большие пальцы начинают массировать напряженные конечности. Это не эротический жест, просто заземляющий, безопасный, и Роботник обнаруживает, что медленно расслабляется, напряжение, которого он раньше не замечал, спадает с него. Он на мгновение закрывает глаза, сосредотачиваясь на ощущении облегчения, и чуть не пропускает мимо ушей, когда Стоун продолжает говорить: - Кстати, это касается всего процесса. Если тебе все это надоест, или что-то не понравится, скажи мне. Напряжение тут же усиливается в десять раз. Глаза Роботника резко открываются, и он выпрямляется, а голос становится резким, как удар ножа: - Не надо относиться ко мне снисходительно, Стоун; мы уже выяснили, что я не девственник, которого нужно осторожно лишить невинности... - Я знаю, доктор, - перебивает его Стоун, не моргнув глазом, мягко, но твердо. - Я знаю. Но я все равно собираюсь позаботиться о том, чтобы тебе было комфортно на каждом этапе. Мне самому так будет комфортней, ладно? Так что это все, о чем я прошу тебя, пока мы этим занимаемся: говори со мной и будь честен. Он говорит об этом так серьезно, что Роботник понимает, что его гнев покидает его прежде, чем успевает по-настоящему разгореться. Резко выдыхая, он закатывает глаза, но постепенно снова расслабляется. - Уф, ладно. Только не переусердствуй со всей этой нежностью и заботой. Если я поймаю тебя на этом, клянусь, я тебе врежу. В тот момент, когда это слетает с его губ, он почти напрягается, ожидая, что очень злобно произнесенная угроза испортит настрой. Вместо этого Стоун запрокидывает голову и смеется, звук, который, кажется, исходит из самой его глубины, затем наклоняется, чтобы быстро поцеловать колено Роботника, все еще посмеиваясь. - Не нужно; я обещаю, что не буду обращаться с тобой слишком нежно. Роботник моргает, застигнутый врасплох непринуждённостью, с которой Стоун это делает, а также искренним обожанием, сквозящим в этом крошечном жесте. Ему требуется некоторое время, чтобы перезагрузить мозг и придумать ответ. - Хорошо. Тебе лучше сдержать обещание. Не самый лучший ответ, но, хоть что-то. Это по крайней мере, лучше того, чтобы просто разевать рот, как идиот. К тому же, это оказывается вполне правильным ответом, поскольку заставляет Стоуна медленно и лучезарно улыбнуться. С явно довольным хмыканьем бывший агент поднимается с колен и запечатлевает на губах Роботника медленный томный поцелуй. Остатки напряжения в спешке покидают Роботника, и он пытается ухватить своего подхалима, ему это удается, и он тянет его за собой, пока тот позволяет им обоим упасть навзничь на матрас. Они приземляются друг на друга, ерзая, пока оба не оказываются на кровати в нужном положении, и ни один из них не отстраняется достаточно надолго, чтобы по-настоящему осознать, куда это все ведёт. Вкратце, Роботнику кажется, что он, возможно, уже знает, к чему - в любую секунду его прижмут к матрасу, в спешке сдернут одежду, и далее все произойдет быстро и целеустремленно, как и во всех его предыдущих сексуальных контактах. Но вскоре он полностью разубеждается в своих предположениях. Все с самого начала отличается от того, к чему он привык. Во-первых, это происходит медленно; его предыдущие попытки всегда были поспешными, он всегда спешил перейти к сути. Это полная противоположность. несмотря на четкое разрешение, которое он дал Стоуну, его подхалим не сразу хватается за эту возможность и не торопит события. Вместо этого он, кажется, вполне доволен тем, что они просто продолжают целоваться так, как это было раньше: медленные, легкие поцелуи, иногда едва заметные, углубляющиеся, прежде чем снова перейти во что-то более нежное. Чужие руки блуждают вверх и вниз по телу Роботника, поглаживая и придерживая, но пока они остаются строго над его талией и одеждой. Это… что ж, это приятно, если признаться (неохотно и ворчливо). Но обычно на этом этапе процесса одежда уже была бы разбросана, и все очень быстро становилось бы более напряженным. Эта медлительность, это томное изучение... это что-то новенькое. Поразительно незнакомое, и он не знает, как с этим справиться. В попытке вернуть все на привычную почву он пытается ускорить происходящее, приподнимая бедра, прижимаясь к твердости, которую он чувствует в брюках Стоуна. Он слышит, как у Стоуна перехватывает дыхание, а его движения замедляются до полной остановки. На мгновение Роботник торжествует, уверенный, что теперь он справился с задачей, и они наконец-то смогут перейти к делу, но затем Стоун просто выдыхает смешок и хватает доктора за бедро одной рукой, прижимая его обратно к матрасу. - Терпение, доктор. Теперь очередь Роботника рассмеяться, но это довольно недоверчивый, испуганный звук. - Я что, я когда-нибудь, - он почти заикается, язык и мысли путаются, когда ловкие губы слегка касаются нежного местечка у него за ухом, - когда-нибудь был терпеливым? Лёгкий выдох овевает его шею, когда Стоун фыркает, проводя пальцами по напряженным сухожилиям, осторожно сжимая зубами кожу то тут, то там. - Я тебе уже надоел? - Прямо сейчас, да, - это, конечно, ложь, он сомневается, что Стоун когда-нибудь сможет ему надоесть, но он стискивает зубы и выдавливает из себя: - У тебя есть мое полное разрешение к действию, воспользуйся им уже. - Я это и делаю... - Нет, черт возьми, ты не... Резкий укол боли прерывает его, заставляя замереть и охнуть вместо слов. Стоун только что довольно ощутимо сжал зубы на его шее и теперь успокаивает место укуса легкими поцелуями. - Доктор, - начинает Стоун тихо, но твердо, ненадолго отстраняясь, чтобы посмотреть на доктора, выражение его лица одновременно мягкое и решительное. - У меня были годы на размышления о том, что ничего подобного никогда и никаким образом не может произойти, поэтому последнее, чего я хочу сейчас, - это спешить. Как и всегда, когда Стоун так непринужденно напоминает ему о тех годах, когда он уже питал чувства к доктору, Роботник на мгновение выходит из равновесия, даже его блестящий ум не в состоянии сразу осознать это. Его рассеянность длится достаточно долго, чтобы Стоун успел скользнуть ниже и коснуться губами ключицы, которая не прикрыта рубашкой доктора, но, прежде чем отключиться полностью, разум ученого успевает ухватиться за одну очень важную информацию. - Ты уже представлял себе это раньше. На самом деле это не вопрос, а утверждение. Теперь Стоун замирает, затем делает глубокий и медленный выдох. Горячая струя воздуха омывает ключицу Роботника, вызывая мурашки по коже. Издавая что-то похожее на вздох, Стоун поворачивает голову настолько, чтобы посмотреть на доктора снизу вверх, и выглядит раскаивающимся, но, тем не менее, решительным, когда отвечает: - Представлял. Не часто, но со временем… Ладно. Да. Когда доктор не отвечает сразу, молча обдумывая это, Стоун фыркает и слегка отстраняется, криво улыбаясь и тихо спрашивая: - Прости?.. Он серьезно, извиняется? Вероятно, думает, что каким-то образом оскорбил его, размышляет Роботник. Должен ли он обидеться? Он не знает; с другой стороны, когда это его вообще волновало, что он должен или не должен делать? К черту то, что он должен чувствовать - вместо этого идея о том, что Стоун представлял себе их близость, кажется довольно многообещающей. Это означает, что по крайней мере у одного из них есть видение того, как должна развиваться эта ситуация. У него тоже есть некое представление об этом, но он начинает подумывать, что, возможно, этот вариант слишком груб и примитивен для них обоих. Пока он размышляет, его взгляд останавливается на Стоуне - Стоуне, который выглядит в равной степени веселым и смущенным; он смотрит на него взглядом, который говорит, что за плечами у него годы неразделенных чувств, но никогда не говорит, что это бремя. Решение даётся ему неожиданно легко. Он вовсе не обижен, он польщен. - Мне нужен список, - решительно заявляет Роботник. Выражение лица Стоуна быстро меняется, от замешательства к удивлению, затем к озадаченности, его брови взлетают до линии роста волос. Несмотря на это, его голос остается удивительно спокойным. - Список. - Все, что ты себе представлял, - тон Роботника не терпит возражений, и он встречает взгляд собеседника, вызывающе вздернув подбородок. - В алфавитном порядке или по предпочтениям, мне все равно. В любом случае, убедись, что это будет полный контекст, подхалим. Звучит так, будто ты что-то утаиваешь от меня. Еще одна вспышка бурных эмоций, прежде чем выражение лица Стоуна смягчается, и он опускает голову, приглушая свой ответ, уткнувшись в рубашку Роботника. - Да, доктор. - Хорошо, - ворчит Роботник, протягивая руку, чтобы схватить Стоуна сзади за шею и притянуть к себе, снова впиваясь в губы кусачим поцелуем. Возможно, у него нет подходящих слов для этого, но он полон решимости дать понять, что именно он имеет в виду - он хочет от другого мужчины все и даже больше. В конце концов, он жадный человек. Если звук, который издает Стоун, является ответом на его намек, то он, вполне возможно, понимает, что хотел сказать доктор. Внезапно динамика поцелуев меняется. Если раньше все происходило медленно и неторопливо, то теперь во всем этом есть определенная пикантность и накал; все еще медленно, все еще леденяще медленно по сравнению с тем, чего ожидал Роботник, но теперь в том, как руки Стоуна скользят вниз по его бокам, пока не достигают пояса его брюк, есть определенная цель. Ловкие пальцы расстегивают рубашку, а затем снова скользят вверх... и оказываются прямо под тканью. Прикосновение кожи к коже - к коже, к которой обычно не прикасаются другие - одновременно пугает и возбуждает, заставляет его резко втянуть воздух и задержать дыхание. Это не похоже на то, что одно только прикосновение приводит его в возбуждение или что-то в этом роде, ничего подобного, но... он прекрасно осознает точку соприкосновения, чувствует себя наэлектризованным от этого контакта. Он настолько жадный человек, что его первая мысль, как только он решает, что это приятное чувство, это заполучить ещё, как можно больше. Но, конечно же, его реакция не остаётся незамеченной, и вместо того, чтобы продолжить, Стоун, этот приводящий в бешенство прилипала, замирает и решает уточнить: - Все хорошо? Обиженный стон вырывается из горла Роботника, и он с трудом сдерживает его, нетерпеливо ерзая, пытаясь заставить Стоуна продолжать двигаться, прикасаться к нему. Его кожу покалывает в том месте, где лежат руки Стоуна, и он хочет большего. - Я... в порядке, - выдавливает он из себя, понимая, что дрожь в его голосе, вероятно, не поможет его словам звучать правдоподобнее. Действительно, Стоун колеблется, взгляд скользит по его лицу, что-то ища. - Ты уверен? - Ой, да ради... - он не собирается упускать эту возможность, пытаясь объяснить, что последний раз, когда кто-то прикасался к его обнаженной коже, кроме него самого и кроме невинных прикосновений Стоуна во время их совместной работы, был так давно, что даже он сам уже не уверен, сколько времени прошло. Он не хочет даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух. В последнее время разговоров было столько, что хватило бы на несколько недель. Нахмурившись, он заставляет себя сесть так быстро, что Стоуну приходится отстраниться назад, чтобы они не ударились друг о друга, и начинает стягивать с себя рубашку через голову. Освободившись, он швыряет одежду в дальний угол комнаты и снова возвращается к Стоуну, разводя руки в стороны, как бы указывая на себя. - Вот, - огрызается Роботник, задыхаясь от раздражения и спешки, в которой он находится. - Все? Ты доволен? Я ответил на твой вопрос? Может, теперь ты, наконец, успокоишься и займешься делом?! Ответ не следует сразу. Стоун открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем снова медленно закрывает его, впервые с тех пор, как они начали все это, выглядя по-настоящему испуганным. Только когда взгляд его ассистента опускается ниже, Роботник по-настоящему осознает всю степень того, что он натворил. Его рука инстинктивно дёргается от желания снова прикрыться, но он подавляет это чувство - уж это он хорошо умеет - и упрямо смотрит на Стоуна, ожидая, что тот что-нибудь скажет; ожидая его вердикта. По-видимому, тому требуется некоторое время, чтобы сформулировать мысль. Взгляд Стоуна медленно блуждает по обнаженной коже, будто... впитывая это зрелище, прежде чем он снова поднимает голову, чтобы поймать взгляд Роботника, поднимает одну руку, но не решается, безмолвно спрашивая: "Можно?" Не зная, что делать с выражением лица Стоуна, Роботник возвращается к старому доброму раздражению. - Я же только что сказал тебе продолжать, разве нет? Если не считать явно растерянного бормотания, Стоун ничего не говорит в ответ. Теперь, когда он получил разрешение, он медленно протягивает руку, касаясь кончиками пальцев левого плеча доктора. С той же медлительностью он проводит пальцами вниз по резко выраженной ключице, пока вся его ладонь не оказывается на грудине Роботника. Прикосновение остается таким легким, что почти щекочет, но не от этого у Роботника перехватывает дыхание и по всему телу пробегают мурашки. Нет, все дело в выражении лица Стоуна; в том же удивлении и благоговении, которые он обычно проявляет при виде величайших изобретений Роботника. Каким-то образом доктор знает, что собирается сказать его собеседник, еще до того, как тот это сделает, и все же остается ошеломленным, когда Стоун в самом деле шепчет: - Восхитительно. Дыхание Роботника снова прерывается, и ему едва удается превратить это в смешок. - Ой, не подлизывайся, Стоун... - Нет, не надо, не спорь со мной об этом. На лице Стоуна все еще то самое выражение, и это мешает Роботнику использовать свою обычную язвительность, как оружие. Он понимает, что не в лучшей форме, когда вздергивает подбородок и усмехается: - Споры - это то, что у меня получается лучше всего, подхалим. Хочешь, чтобы я заткнулся, тогда сделай уже что-нибудь. Последняя часть звучит как вызов, и Стоун явно это слышит. Он моргает и медленно поднимает взгляд от своей руки на груди доктора, с трудом отрываясь от завороженного разглядывания контраста между своей смуглой кожей и бледной кожей доктора. Как только их взгляды встречаются, бывший агент криво улыбается и качает головой. - Знаешь, ты все равно не заставишь меня торопиться. - ...Что? - С тех пор, как мы все это начали, ты пытаешься ускорить события, - Стоун снова опускает взгляд, медленно разводя пальцы, чтобы его ладонь сильнее касалась кожи доктора. Прикосновения кожи к коже достаточно, чтобы у Роботника снова перехватило дыхание, а улыбка его ассистента стала шире. - Ты пытаешься меня спровоцировать - довольно тонко, я признаю, - как будто надеешься, что я начну действовать быстрее, если достаточно разозлюсь. Что ж, извини, доктор, но этого не произойдет. Неужели? Хммм. Он просто пытался вести себя так, как привык, исходя из подобного опыта. Немного смущенный тем фактом, что он этого не заметил, а Стоун заметил, Роботник резко откашливается. - Знаешь, я смутно припоминаю, что когда-то давным-давно ты всегда выполнял все мои просьбы неукоснительно. - А я почти уверен, что мы с тобой спорили с самого первого дня. - Ну, ты был невыносимо оптимистичен. Стоун просто смеется, как будто язвительный тон и глубокий вздох, сопровождающие эти слова, это что-то забавное. Нахмурившись, Роботник обдумывает возможные варианты. Это правда, что он, сознательно или нет, пытался ускорить события, но разве спешка не является частью процесса? Потребность, голод, возбуждение, которые все, кажется, приписывают сексуальным контактам, разве это не эквивалент спешки? Что ж, очевидно, Стоун с этим не согласен. И, как бы ни было неприятно Роботнику это признавать, возможно, его подхалим более опытен в этом, чем он сам. Возможно, он мог бы хоть раз прислушаться к нему. Но только в виде исключения. С недовольным ворчанием Роботник указывает на Стоуна, который терпеливо ждет, пока доктор размышляет, затем протягивает руку и многозначительно дергает его за воротник. - Отлично. Больше никакой спешки... По крайней мере, пока. Но, хотя бы, немного уравняй шансы, подхалим. Ты слишком одет для такого случая. Еще один смешок, тихий и нежный, но, по крайней мере, несмотря на то, что Стоун смеется над ним, он действительно делает то, что ему говорят. Откинувшись назад, он поворачивается, чтобы встать - и нет, рука Роботника вовсе не дергается, чтобы остановить его, - и начинает стягивать толстовку через голову, как только оказывается на ногах. Держа одежду в одной руке, Стоун проводит другой рукой по волосам, чтобы небрежно пригладить их там, где они теперь торчат. Поскольку Стоун занят тем, что приводит себя в порядок и убирает толстовку, у Роботника есть прекрасная возможность получше его разглядеть. Конечно, это не первый раз, когда он видит Стоуна полуобнаженным; они слишком много времени проводили в тесном помещении, чтобы не видеть друг друга в разной степени раздетости, и Роботник не раз был тем, кто латал Стоуна после несчастных случаев в лаборатории, или миссий, в которых его подхалим принимал удар на себя. Он знает, как выглядит Стоун, помнит различные оттенки кожи на разных участках его тела, помнит точное расположение большинства его шрамов, хотя и не знает всех историй их происхождения, и знаком с изгибами и движениями тренированных мышц. Все это не ново. И все же, кажется, что так оно и есть. Потому что на этот раз все это полностью открыто взгляду Роботника и предоставлено в его распоряжение. Как будто разворачиваешь подарок. Что-то похожее на волнение, на желание скручивается в животе Роботника; живой интерес и любознательность, которые он больше привык испытывать к своей работе, чем к... чему-то такому. Когда Стоун поворачивается, чтобы присоединиться к нему на кровати, доктор останавливает его, поднимая руку, и приказывая: - Брюки тоже. Если не возражаешь. Последнюю часть он добавляет, немного подумав. Стоун полон решимости сделать так, чтобы Роботнику было комфортно. Было бы справедливо оказать ему такое же уважение, не так ли? Услышав его слова, Стоун немного колеблется, явно удивленный, затем медленно улыбается. - Конечно, доктор. Он не говорит, что не возражает, но это повисает в воздухе между ними совершенно отчетливо, когда Стоун наклоняется и начинает снимать брюки, быстро и эффективно, грациозно вылезая из них и складывая, прежде чем отложить в сторону. В этом зрелище нет ничего соблазнительного или возбуждающего, но Роботник, тем не менее, обнаруживает, что его странным образом захватывает этот процесс. Встряхнув головой, чтобы прийти в себя, доктор вместо этого отодвигается на край матраса и, следуя примеру Стоуна, начинает расстегивать молнию на своих брюках. К тому времени, как Роботник швыряет одежду через всю комнату, Стоун снова садится рядом с ним на кровать, теперь уже в одних трусах. Он посмеивается над торжествующим выражением лица Роботника, легкомысленно комментируя действия доктора: - Может быть, я сам хотел это сделать. Этот мысленный образ на мгновение заставляет Роботника запнуться, внезапное чувство разочарования вспыхивает в нем, прежде чем он грубо подавляет его, хмуро глядя на своего помощника. - Ты мог бы сказать об этом раньше. - Ты мог бы подождать. - Я все еще не отличаюсь терпением, Стоун. - Да, конечно, - Стоун на самом деле не выглядит разочарованным или расстроенным этим напоминанием. Он по-прежнему улыбается с нежностью, когда протягивает руку, чтобы слегка провести костяшками пальцев по бицепсу Роботника, прослеживая движение его тонких мышц. Ощущение щекотки почти заставляет Роботника вздрогнуть, и ему приходится собрать все свое самообладание, чтобы не заговорить, и сосредоточиться на следующих словах Стоуна. - Как думаешь, доктор, может, попробуешь? Быть немного терпеливее? - Почему, ради всего святого, ты так упорно хочешь замедлиться? - Я же говорил тебе, что не хочу торопиться, - еще одно движение любопытных пальцев, на этот раз ниже, проводя по тонким волоскам на предплечье гения. - И... Иногда, если не торопиться, секс может стать ещё лучше. Роботник замечает, что отвлекся, слишком заинтригованный ощущением чужого прикосновения, и ему требуется слишком много времени, чтобы осмыслить это заявление. Когда до него наконец доходит, он моргает и с любопытством наклоняет голову. - Да? Стоун бросает на него короткий взгляд, затем прекращает свои ленивые ласки, когда видит выражение его лица. На его лице появляется хмурое выражение, на мгновение омрачающее его, прежде чем он снова улыбается; теперь в нем появляется намек на грусть. - Ты никогда так не пробовал, не так ли? На самом деле это не вопрос, а скорее утверждение, подтекст которого Роботнику не очень нравится. Он многое перепробовал, ясно? Он хорошо разбирается в этой теме, просто... у него никогда не было того откровенно нечеловеческого терпения, которым славится его подхалим, вот и все. - Я никогда не думал, что это стоит моего времени, - ворчит Роботник через мгновение, ему не нравится, как оборонительно это звучит. Улыбка становится шире, все еще с оттенком грусти, но, к счастью, её уже меньше. Стоун поворачивается и становится на колени на матрасе рядом с доктором, положив руки ему на колени, и предлагает: - Тогда давай попробуем. - Хммм. - Предложение другого мужчины, мягко говоря, льстит Роботнику, но он все равно колеблется. Он думал, что это будет приятно и быстро, без всяких продолжительных предварительных ласк и бла-бла-бла... Просто физические ощущения, позволяющие достичь оргазма и удовлетворить его любопытство. А "не торопиться" звучит очень похоже на нечто такое... что подразумевает под собой чувства. - Доктор. - Хм? - Очевидно, он обдумывал это слишком долго; Стоун все еще терпеливо наблюдает за ним, когда Роботник, моргнув, возвращается в реальность. - ...Что? - Ты же помнишь, что всегда можешь сказать мне, если тебе некомфортно. - У меня все нормально, - тут же огрызается он... и только после этого понимает, что это правда, это в самом деле так. Возможно, он не так уверен в себе, как ему хотелось бы, но он не испытывает дискомфорта. Не тогда, когда он знает, что ему стоит произнести всего одно слово, и Стоун немедленно прислушается и остановится. Каким-то образом, именно эта мысль заставляет Роботника выдохнуть, только сейчас замечая, что он непроизвольно задержал дыхание, и закатить глаза, пожимая плечами. - Ладно, ладно. Значит, медленно. Но поверь мне, подхалим, как только мне станет скучно.... - ...мы займемся чем-нибудь другим, - заканчивает Стоун, нет, напоминает ему. Теперь он сияет, явно радуясь, что доктор согласился, и от одного этого зрелища у Роботника исчезают последние силы к сопротивлению. Тьфу. Это его выражение лица должно быть причислено к разряду оружия. - Возможно, тебе лучше лечь. - Да лааааадно, - растягивает слова Роботник, впервые в жизни делая то, что ему говорят, ложась на спину и ерзая, устраиваясь поудобней. Вот так, раскинувшись в ожидании, он чувствует себя обнаженным, в переносном смысле, не имеющим ничего общего с его реальной обнаженностью, и, пытаясь скрыть это, он, как обычно, прибегает к сарказму. - Ты предлагаешь мне лечь для полового акта? Какой сюрприз. Ты меня сегодня прямо просветил. - Просто расслабься и получай удовольствие. - Отличная идея, подхалим. Только скорее всего, я отвлекусь и буду думать обо всем, кроме этого, где-то через секунду. - Только если я буду плохо стараться, - легкомысленно отвечает Стоун, перемещаясь так, чтобы его локти оказались слева и справа от головы доктора. - Но моя цель состоит как раз в том, чтобы заставить тебя ненадолго перестать думать вообще. - О-о-о, какие высокие цели! Ты чересчур самоуверен, подхалим, если думаешь... - Остальная часть ехидного комментария Роботника теряется, когда над ним нависает Стоун. Бывший агент все еще удерживает большую часть своего веса над другим человеком, но каждый раз, когда один из них выдыхает, их кожа соприкасается, и от этого ощущения по спине Роботника пробегают мурашки. Инстинктивно он придвигается ближе, прижимаясь сильнее, чтобы добиться большего контакта, и едва сдерживает вздох, который хочет вырваться наружу из его горла от полного ощущения прикосновения кожи к коже. Оу. Ладно, может быть, он действительно слишком долго избегал физического контакта, это почти смешно. Смешок отвлекает его от этих ощущений, и Роботник немедленно хмурится, замечая ухмылку Стоуна. - Заткнись. - Я ничего не говорил. - Ты думаешь, причем довольно громко. - Смело с твоей стороны предполагать, что я сейчас могу о чем-то думать, доктор. - Чтобы доказать свою правоту, Стоун двигается и опускается ниже, очевидной твердостью прижимаясь к левому бедру доктора. Волна самодовольного триумфа поднимается внутри Роботника, и он находит в себе силы выдавить из себя резкую ухмылку. - Вы только посмотрите на это, - мурлычет он, пытаясь приподнять ногу, чтобы податься навстречу, и тут же недовольно хмурится, когда Стоун только смеется и поднимается достаточно высоко, чтобы доктор не смог достать. - Не торопиться, - напоминает ему бывший агент, ухмыляясь, когда замечает недовольный взгляд, направленный на него. - Ты согласился на это, доктор. С раздраженным стоном Роботник снова откидывается на матрас, закатывая глаза к потолку. - Стоун, ты что, мазохист? - Не буду отвечать на этот вопрос, спасибо, - сухо бросает младший мужчина, прежде чем опуститься ниже, скользя по всей длине тела доктора. - Отсутствие ответа - это тоже ответ. - Угу, - - Не смей игнорировать, когда я... - хочет сказать он, но прерывает себя довольно недостойным вскриком, когда Стоун внезапно проводит языком по его левому соску, от чего по спине у доктора пробегает что-то вроде горячего разряда, от которого спина выгибается. Помимо откровенно смущающего звука, он ещё довольно сильно дёргается, что, должно быть, не укрывается от внимания его партнера, потому что Стоун поднимает на него глаза, удивленно приподнимая бровь. - Ты настолько чувствительный? - Нет, конечно, нет - с чего ты это взял? - огрызается Роботник, безуспешно пытаясь не обращать внимания на румянец, который заливает его щеки. Внутренне он лихорадочно соображает; да, он чувствительный, но всегда ли он реагировал так остро? Прошло так много времени, что он не может сказать наверняка, но он совершенно уверен, что никогда... Может, это побочный эффект от долгого воздержания? Это усиливает ощущения? Может ли это...... - Эй, - чужая рука касается его подбородка, останавливая хаотичный поток мыслей; когда Роботник моргает, Стоун нависает над ним, хмуро глядя на него сверху вниз, в то время как его большой палец проводит по челюсти доктора. - Доктор? Ты где-то далеко... - Я же говорил тебе, что это произойдет, - выдавливает из себя Роботник, как только ему удается заставить свой мозг немного заткнуться и сосредоточиться на настоящем моменте, а не лихорадочно строить теории. Улыбка появляется на озабоченном лице Стоуна, и он выдавливает смешок. - Да, конечно. Но тебе еще не надоело? Несмотря на дразнящий тон, Роботник слышит вопрос, скрытое за ним предложение - мы можем заняться чем-нибудь другим - и немедленно качает головой, хмурясь. - Нет, нет, каким-то чудом ты еще меня не усыпил, хотя, кажется, делаешь для этого все, что в твоих силах. Улыбка превращается в ухмылку, и на этот раз Стоун закатывает глаза, глядя на собеседника. - Рад это слышать. - Я серьёзно, подхалим. Продолжай в том же духе, и я точно усну, - слегка извиваясь под весом другого мужчины - ему вроде как нравится это ощущение, он должен признать - Роботник многозначительно приподнимает бедра, прижимая их ближе к партнеру, и дергает бровью. - Разве ты не был кое-чем занят ? - Да, я... ммм. О..., - коротко прерывает себя Стоун, у него перехватывает дыхание, когда Роботнику удается коснуться его паха таким образом, чтобы потереться прямо об эту твердую выпуклость, скрытую в боксерах его подхалима. Улыбка Стоуна исчезает, губы слегка приоткрываются, он вздрагивает, закрывая глаза, а затем его рука молниеносно вытягивается и прижимает бедро Роботника к матрасу. - Не двигайся. Пожалуйста. И что делает Роботник? Он в самом деле не двигается, замирая на месте, потому что внезапно становится тем, у кого перехватывает дыхание. Сейчас это был приказ, даже когда Стоун поспешил смягчить его просьбой в конце, но вместо того, чтобы обидеться или разозлиться на это, доктор чувствует себя скорее... ошеломленным. Это совсем не неприятно, понимает он, сглотнув, вовсе нет. Внезапно он чувствует, что он совсем не против оказаться на месте того, кто принимает приказы. К счастью, Стоун сам слишком взволнован, чтобы осознать, что только что произошло между ними. Все еще явно задыхаясь, он слегка смеется, снова медленно убирая руку с бедра доктора. - Ладно, ладно ты можешь просто немного полежать спокойно? Если я пообещаю не усыплять тебя? - ...Что ж, я могу попробовать. - Хорошо. Видишь, это все, о чем я прошу, – явно довольный, Стоун мурлычет, наклоняясь, чтобы запечатлеть невесомый поцелуй на губах доктора, и отстраняется, когда Роботник пытается приподняться и углубить контакт. Слегка ухмыляясь, бывший агент отстраняется и соскальзывает вниз, игриво прищелкивая языком. - Расслабься и наслаждайся процессом, доктор. - Чем наслаждаться? - ворчит Роботник, откидывая голову на подушку. - Ты ничего не делаешь. - Тссс. Одну секунду. Это действительно всего секунда. Убедившись, что Роботнику удобно и он не собирается больше пытаться перехватить инициативу, Стоун приникает к коже доктора, исследуя верхнюю часть его тела руками, губами, языком и зубами. Он осыпает поцелуями ключицу, в то время как его пальцы танцуют вверх и вниз по линии выступающих ребер. Его язык находит шрам от ожога на груди Роботника, оставшийся после неудачного эксперимента, в тот самый момент, когда большой палец слегка касается твердого соска. Между местами, которые он выбирает, нет никакой связи; он порхает взад и вперед без определенного направления, но с бесконечным терпением, задерживаясь в каждом новом месте, которое он обнаруживает, на маленькую вечность, томно поклоняясь ему, пока Роботник не начинает беспокойно ерзать под ним, содрогаясь от всех этих ощущений. Каждый раз, когда Роботник думает, что знает, что будет дальше, его подхалим снова меняет курс, заставая его врасплох. Кажется, что в том, что делает Стоун, нет четкого пути, нет определенной цели. В конце концов гений перестает пытаться разобраться во всем этом; бывший агент, похоже, изучает что-то, - нет, не изучает, осознает Роботник примерно в то же время, когда губы Стоуна слегка изгибаются, двигаясь вдоль нижней части его ребра, его улыбка ощутима там, где она касается бледной кожи. Наслаждается. Стоун наслаждается им. И Роботник тоже наслаждается, осознает он со сдержанным удивлением. Несмотря на то, что это происходит медленно, несмотря на то, что он вынужден просто лежать, не принимая участия, он на самом деле наслаждается происходящим. Все эти ласки приятны, хотя не все они вызывают у него возбуждение, только некоторые из них. Даже самые невинные... приятны. Теплые, нежные. Успокаивающие. Примерно так, должно быть, чувствует себя кошка, когда ее гладят, думает он, но не может заставить себя отнестись к этому слишком насмешливо. Это слишком приятно, чтобы сейчас демонстрировать необходимый для этого сарказм. Медленно, постепенно он обнаруживает, что расслабляется, заземляется, его разум в кои-то веки не мчится вперед, неустанно думая, а вместо этого полностью сосредотачивается на ощущении нежных ласк и приятном покалывании от сменяющих их укусов. Он нерешительно выныривает из туманного тепла удовольствия, только когда любопытные кончики пальцев ненадолго опускаются под пояс его нижнего белья, а затем останавливаются. - ...Доктор? - Мм? - Медленно моргая, Роботник хмурится, затем опускает взгляд и видит, что Стоун смотрит на него снизу вверх, ожидая какого-то ответа. Выразительно потянув за последний кусочек ткани, который все еще прикрывает его, бывший агент мягко спрашивает: - Можно? Гений хочет поиздеваться, хочет огрызнуться, но ему трудно это сделать, когда он все еще так расслаблен. Вместо этого, фыркнув, он приподнимает бедра, покачивает ими в движении, которое обычно приберегает для танцев, и резко улыбается, когда видит, как взгляд Стоуна темнеют от его манипуляций. Вот это хороший способ потешить его самолюбие. - Продолжай. Стоун моргает, отводя свой на миг застывший взгляд; на секунду он кажется смущенным, ясно осознавая, что его застали врасплох, прежде чем слегка рассмеяться. Больше не колеблясь, он стягивает одежду с узких бедер доктора, протаскивая ее по длинным ногам, а затем небрежно сбрасывает с края кровати. Это первый раз, когда его подхалим не находит времени аккуратно убрать предмет одежды, и Роботник усмехается, открывая рот, чтобы заметить, что, возможно, его партнер тоже, наконец, теряет терпение, но прерывает себя, как только замечает выражение лица Стоуна. И снова этот взгляд. Благоговение, нежность и что-то более глубокое горят в темных глазах, в то время как взгляд Стоуна скользит по доктору, внимательно оглядывая его с головы до ног, как будто он пытается навсегда запомнить вид перед ним. Слегка дрожащая рука тянется и ложится на бедро Роботника, поглаживая неожиданно сильные мышцы под ней. Взгляд, прикосновение - все это, кажется, обжигает его кожу, вызывая мурашки по всему телу, и Роботник беспокойно ерзает, внезапно желая, нет, нуждаясь в чем-то более ощутимом, чем этот обжигающий взгляд. - Стоун, - хочет приказать он, но не совсем уверен, что это в самом деле звучит, как приказ. - Сделай уже что-нибудь, просто... -..Хорошо, - Стоун моргает, и когда он поднимает глаза, из его взгляда уходит часть той жгучей силы. Она все еще там, но теперь приглушена, смягчена той нежностью, что была раньше. Наклоняясь, поглаживая руками бока доктора, он еще раз бормочет "хорошо", прежде чем наклониться, провести губами по одному твердому соску, а затем крепко обхватить его и пососать. Дыхание, которое Роботник сдерживал, вырывается из него удовлетворенным выдохом, и он с рычанием откидывает голову назад. Вот это уже на что-то похоже. Хотя движения Стоуна по-прежнему неторопливы, теперь в них чувствуется определенная целеустремленность, пока он с небольшими паузами скользит все ниже и ниже по телу доктора. Роботник хмурится, когда понимает, к чему все это ведёт, и приподнимается на локте, чтобы посмотреть на своего помощника сверху вниз. - Значит, всё-таки не в алфавитном порядке? Сразу с буквы М? Приглушённое бормотание - его первый ответ; язык, который довольно быстро проскальзывает по области пупка мужчины, заставляя его вздрогнуть, - это ответ номер два. Только тогда Стоун поднимает взгляд, неторопливо, слишком невинно моргая. - Если ты немного подождёшь, то сам увидишь. Роботник фыркает, снова его вынуждают проявлять терпение, и устраивается поудобнее. Его тело очень сильно реагирует на близость Стоуна к его члену прямо сейчас, предвкушая, как тот пробежится языком по венам, и тогда ему будет очень трудно оставаться неподвижным. По крайней мере, его разум ещё достаточно ясен, чтобы сформулировать ответ: - Я бы поставил на то, что ты начнёшь со списка по предпочтениям. -Возможно, это предпочтение. -Да что ты говоришь... Его сарказм нисколько не останавливает Стоуна. Бывший агент криво улыбается, слегка посмеиваясь, и сползает на последние несколько дюймов, снова бормоча при этом: - Подожди и увидишь. Роботник закатывает глаза и готовит резкий ответ, что-то вроде того, как долго ещё ему придется ждать, учитывая ледяную выдержку Стоуна... Но какой бы остроумный ответ он ни придумал, он мгновенно испаряется, когда губы Стоуна обхватывают его член. Волна жара, внезапная и острая, пронзает позвоночник Роботника, и он выгибает спину дугой, задыхаясь от удивления и удовольствия одновременно. После предыдущего неторопливого исследования он предполагал, что остальная часть этой встречи пройдет в том же духе, но теперь Стоун обхватывает губами его член, попеременно слегка посасывая чувствительный кончик и водя по нему языком, и, похоже, больше не собирается медлить. В жилах Роботника, кажется, потрескивает электричество - знакомое, но в то же время чуждое чувство; теперь его вызывает не изумруд, а всего лишь Стоун, и его умелый рот, его яркие глаза - все это добавляет еще одну вспышку искр, еще один всполох пламени. "Завораживающе", - Роботник успевает подумать, прежде чем Стоун вбирает его еще глубже, на мгновение лишая всех мыслей, в то время как бедро доктора беспомощно приподнимается в погоне за этим чудесным влажным теплом. Это отличается от его опыта в прошлом. Разумеется, он уже пробовал подобное раньше – он не лгал, когда говорил, что ему было любопытно какое-то время, и он активно изучал вопрос. Разные роли, партнеры, позы; он перепробовал все, что казалось ему хотя бы отдаленно интересным, пытаясь систематизировать и оценить свои впечатления, чтобы понять, в чем причина всеобщего ажиотажа; предполагая, что ему просто нужно было найти правильное сочетание всего этого, чтобы по-настоящему наслаждаться процессом. Но это ни разу не сработало должным образом. Бывали и более приятные моменты – те разы, когда он почти думал, что понял, в чем тут суть, - но все равно, не настолько хорошо, чтобы за этим гнаться. Удовольствие, достигающее того же уровня, который он мог бы получить от хорошего кофе или приятной теплой ванны. Это никогда не было таким... умопомрачительным, восхитительным, о чем, казалось, все говорили, упоминая о своем сексуальном опыте. Несмотря ни на что, один или два фактора всегда казались неправильными. Либо партнер раздражал его, либо сам процесс ему не нравился, либо он был не в состоянии отключить свой постоянно работающий разум на достаточное время, чтобы по-настоящему сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас. А сейчас? Сейчас возбуждение нарастает постепенно, медленно достигая даже его разума, вместо того, чтобы просто кипеть внутри его тела, таким образом, оставаясь странно далеким, но в то же время близким. Стоун терпеливо отпускает его орган, обводя кончик широкими круговыми движениями языка, заставляя доктора снова подпрыгнуть на кровати, затем снова беря глубоко в рот в нужный момент. Возбуждение становится все сильнее, пока Роботник не начинает извиваться на простынях, не уверенный, хочет ли он спастись от жара, который скручивается внутри него, или, скорее, полностью погрузиться в него. В тот момент, когда Стоун расслабляет челюсть и опускается еще ниже, вбирая полностью всю длину, как будто рвотный рефлекс - это для него незнакомое понятие, Роботник громко ругается и хватает одеяло обеими руками, сминая ткань до тех пор, пока резкий треск не подсказывает ему, что он только что что-то порвал. - Черт бы тебя побрал, - выдыхает Роботник, чуть не подавившись собственным языком, когда Стоун сглатывает, ощущая жар и тесноту вокруг себя, но это длится не долго, хоть и восхитительно слишком ярко. Следующие слова доктора вырываются в едином порыве, когда он откидывает голову назад, не в силах больше выносить вид губ своего подхалима, обхватывающих его стояк. - Черт бы тебя побрал, с этим твоим стремлением доводить каждый свой навык до совершенства, ты... О-о-о, ему не следовало этого говорить. Эти слова заставляют Стоуна усмехнуться, и это посылает еще больше электризующих вибраций в пах Роботника, вверх по позвоночнику и по всему телу, пока он не начинает ощущать покалывание в пальцах ног, в пальцах рук и даже в губах. Инстинкт все же берет верх; Роботнику, который обычно полностью контролирует свое тело и позволяет только разуму брать бразды правления в свои руки, это действительно несвойственно. Но, тем не менее, он не смог бы сдержаться и не двигать бедрами навстречу, даже если бы захотел, и только рука Стоуна, лежащая у него на животе, удерживает его от того, чтобы начать самозабвенно трахать в рот своего ассистента. Даже тяжесть чужой ладони - ощущение того, что его прижимают и заземляют, - каким-то образом является лишь еще одним фрагментом головоломки возбуждения Роботника, и доктор до боли стискивает зубы, чтобы не простонать, так сильно ему это нравится. Как бы то ни было, он может издавать только приглушенные звуки удовольствия и слегка подергивать бедрами, а в остальном вынужден брать то, что Стоун готов ему дать. К счастью, у Стоуна всегда была привычка уступать, когда дело касается доктора Роботника. И сейчас он не дразнит, а только прижимает его к себе, обхватывая член рукой, чтобы не задохнуться, и энергично засасывает его, его рот полон расплавленного жара, а язык - ловкости. Провести языком здесь, слегка пососать там... Каждое движение направлено на то, чтобы еще сильнее подогреть удовольствие в животе Роботника, подтолкнуть его к краю еще чуть-чуть. Довольно скоро бедра Роботника начинают дрожать от приближающегося пика, мышцы живота сокращаются, и он мечется из стороны в сторону, чувствуя, что это произойдет уже совсем скоро. Взмахнув рукой, он умудряется дотянуться и положить ладонь на затылок Стоуна, провести дрожащими пальцами по темным волосам, а затем крепко сжать. Но он не пытается его оттянуть; он не намерен перехватывать инициативу, не тогда, когда другой делает такую замечательную работу. Сжимая сильнее дрожащие пальцы, Роботник предупреждает: - Стоун, я... Это вызывает у его партнёра еще одно из этих ужасно-чудесных хмыканий, и остальная часть фразы доктора теряется в сдавленном: "Нгх". Если бы он ещё был в состоянии думать хоть немного, он, вероятно, возмутился бы, что его вот так перебивают; сейчас он более чем счастлив прекратить разговор, если это позволит ему сосредоточиться на тепле в животе, которое сжимается все сильнее и сильнее, пока...... До тех пор, пока Стоун внезапно не останавливается и не отрывается от доктора полностью. На какой–то момент Роботник балансирует на тонкой грани удовольствия, угрожая сорваться в разрядку, но без дополнительной стимуляции, без дальнейшего отвлечения его внимания это невозможно. Его довольно грубо возвращают в реальность, он задыхается, как человек, вынырнувший из-под воды, каждый дюйм его тела сжат, как пружина, и покалывает, и нет никакой возможности это прекратить. Снова включившись, его разум мгновенно начинает заново оценивать ситуацию: покалывание во всем теле, сдерживаемое напряжение, жар и холод одновременно, и Стоун… Стоун сидит на коленях перед ним, наблюдая за его реакцией с легкой усмешкой на губах, и не делает ни малейшего движения, чтобы закончить то, что начал. - Ч-что? - Роботнику приходится прочистить горло, чтобы избавиться от хрипоты, прежде чем он сможет повторить попытку заговорить. Возбуждение быстро уступает место гневу; он был так чертовски близок к оргазму и мог сказать, что в кои-то веки это могло быть действительно хорошо. Приподнимаясь на дрожащих локтях, он устремляет на своего подхалима свирепый взгляд, который мог бы превратить человека помельче в горстку дымящегося пепла. - Что ты делаешь?! -Для этого еще рано, - говорит Стоун как бы мимоходом, в такой непринужденной манере, как будто они сейчас сидят на диване и обсуждают свои планы на вечер, а не... вот это все. Наклонившись, он оставляет щекочущий поцелуй на внутренней стороне бедра доктора, заставляя его отдернуться, его кожа все ещё слишком чувствительна. - Мы ведь не торопимся, правда? Его все еще вялому мозгу требуется слишком много времени, чтобы осознать происходящее, но как только это происходит, Роботник не знает, смеяться ему или огрызаться на собеседника. Вместо этого он обнаруживает, что закатывает глаза от смешанного чувства веселья и негодования, и, прежде чем он успевает остановиться, из него вырывается сдавленный смешок: - О, ты только посмотри, один–единственный раз, когда я оставил тебя за главного, и это сразу ударило тебе в голову? Серьезно? Губы Стоуна подергиваются, но у него, по крайней мере, хватает ума скрыть усмешку, уткнувшись головой в бедро мужчины постарше. - А, так это я за главного? Приятно это слышать. -Стоун. -Да, доктор. Роботник чувствует еще один быстрый, кусачий поцелуй на сгибе бедра, который заставляет его подавить вздох и напрячь мышцы, чтобы не подпрыгнуть. Нахмурившись, скрывая ухмылку, он пинает Стоуна в плечо, чувствуя, как оно сотрясается от смеха. Его подхалиму это доставляет слишком много удовольствия. - Надеюсь, ты осознаешь, что потом получишь все сполна, только в сто крат больше? Стоуну требуется время, чтобы смягчить причиненную укусом боль языком, прежде чем он с ухмылкой поднимает на него взгляд, мягкий и веселый. - Безусловно, доктор. Я рассчитываю на это. У Роботника вырывается еще один смешок, и он откидывает голову назад, откидываясь на матрас настолько, насколько это возможно в его состоянии. - Итак, каков план? - Спрашивает он, переходя на непринужденный тон, несмотря на то, что все еще задыхается. - Ты попытаешься заставить меня умолять? Значит, мы пробудем здесь целую вечность. - О, нет. Это было бы не в твоем характере. - Стоун отвечает ему таким же теплым и расслабленным тоном. Он оставляет несколько поцелуев на трепещущем животе мужчины, неторопливо, как будто делает это только потому, что хочет и может. Затем он кладет подбородок на то же место, которое только что целовал, и поднимает взгляд на партнера. - План состоит только в том, чтобы доставить тебе удовольствие. Ни больше, ни меньше. -Секунду назад я чувствовал себя более чем прекрасно. Пока кое-кто не решил прервать это. -Ужасно сожалею, - бормочет Стоун с улыбкой, которая говорит о том, что это вовсе не так, и снова обхватывает член доктора одной рукой, слегка придерживая, а затем медленно поглаживая вверх. Он с ухмылкой наблюдает, как доктор содрогается с головы до ног, прежде чем наклониться и нежно поцеловать чувствительную головку. Это хорошо, но этого никак не достаточно, и Роботник нетерпеливо извивается, безуспешно пытаясь приподнять бедра, чтобы получить больше, получить хоть что-то. Раздраженный, он шипит: - Может, уже продолжишь, ты, чертов... - Терпение, - бормочет Стоун, тот самый чертов ублюдок, но, все же, сжаливается над ним. Он прекращает дразнить и снова берет член доктора в рот, слегка посасывая кончик, прежде чем взять глубже. Возбуждение накатывает с новой силой, не успев полностью рассеяться; даже напротив, короткая передышка только усиливает его, а отчаянная жажда облегчения подливает масла в огонь. Как будто теперь удовольствие становится даже сильнее, потому что однажды оно уже было прервано. И тут что-то щелкает; Роботник, словно в тумане, внезапно осознает, чего на самом деле добивается Стоун; он не просто его дразнит (хотя и это тоже, и он за это поплатится), он удваивает удовольствие. Хотя они никогда не говорили о деталях того, как работает организм Роботника… после обсуждения его предыдущих неудач на этом поприще, его подхалим каким-то образом инстинктивно понял, в чем дело, и нашел решение этой проблемы. Вместо того, чтобы мчаться к финишной черте, доводя его до предела, прежде чем доктор сможет по-настоящему ощутить это неуловимое удовольствие, Стоун наращивает его, затем останавливается, чтобы дать ему остыть, прежде чем начать наращивать снова. Не позволяя ему достичь пика, но и не позволяя возбуждению полностью угаснуть. Таким образом, оно становится острее, яснее, вместо того обычно неуловимого чувства, которое так мимолетно возникает и снова исчезает, прежде чем гений успевает по-настоящему осознать его. Мысль о том, чтобы попробовать такой способ, никогда раньше не приходила Роботнику в голову, но это неудивительно; иногда он бывает слишком нетерпелив себе же во вред. Но в данный момент, он должен признать, что этот подход может сработать. Пораженный смешок срывается с губ Роботника прежде, чем он успевает его сдержать, и он шарит вокруг, пока не находит руку Стоуна, лежащую рядом с его бедром, и сжимает ее, чтобы привлечь внимание мужчины, выдыхая: - Чертов ты гениальный ублюдок... Стоун никак не может изобразить улыбку в ответ, пока его рот занят делом, но когда он поднимает взгляд, около его глаз видны веселые морщинки, и во взгляде мелькает озорство. Теперь, когда доктор все понял, бывший агент, кажется, удваивает свои усилия; время неторопливых исследований, по-видимому, прошло. Вместо этого Стоун сосредотачивается на тех моментах, которые пару минут назад сработали особенно хорошо, на тех, которые заставили Роботника беспомощно подергивать бедрами, поджимать пальцы ног и полностью терять контроль, и, делая упор именно на них, Стоун продолжает свое занятие, с той безжалостью, которая обычно больше присуща его боссу-человеконенавистнику. Еще дважды. Еще дважды Стоун подводит Роботника к самому краю, позволяет ему зависнуть там на несколько мучительно-прекрасных мгновений, а затем прекращает все свои действия, чтобы позволить ему упасть с этой высоты неудовлетворенным. К третьему разу, когда Стоун отстраняется в самый последний момент, Роботник уже не знает, стоит ли ему превозносить своего помощника до небес или послать его ко всем чертям. Он тяжело дышит, грудь вздымается от необходимости перевести дыхание, и дрожит всем телом, почти неистово подергиваясь от легчайших ласк, показывая, насколько чувствительно каждое нервное окончание. Когда Стоун что-то говорит, он не сразу осознает это из-за шума крови в ушах и осознает, что от него ждут ответа, только когда чужая рука постукивает по его отчаянно дернувшемуся бедру. - Доктор. -М-м-м?! - Слова сейчас даются с трудом, поэтому Роботник довольствуется мычанием. -Все в порядке? - Большой палец Стоуна чертит круг на дрожащем бедре доктора, немного успокаивая его. - Думаешь, мы сможем сделать еще один раунд? Думает? Его подхалим всерьёз считает, что он в состоянии сейчас о чем-то думать?! Что за наглость. Ладно, так уж и быть. С большим трудом Роботник вытаскивает свое сознание из тумана жара, желаний, нужды, в который он погрузился, и анализирует свои ощущения. Затем яростно трясет головой. Больше никаких ласк; возбуждение сильнее, чем он когда-либо испытывал раньше, сейчас оно почти болезненное, и он не знает, сможет ли вынести, если ему еще раз откажут. -Хорошо, - он целует то же место, где секунду назад был его большой палец. Даже невинное прикосновение заставляет Роботника вздрогнуть всем телом, а голос Стоуна звенит от смеха, демонстрируя, что он это заметил, когда агент успокаивающе произносит: - Хорошо, на этот раз мы не останавливаемся. Ладно? Сейчас... "Сейчас" оказывается единственным обещанием, которое получает Роботник, прежде чем Стоун сползает обратно на кровать и снова принимается за работу, беря в рот его целиком и пуская в ход все уловки, которые этот гениальный прилипала припас в своем пресловутом рукаве. Проходит ровно две секунды, прежде чем Роботник снова мчится к ранее недоступной финишной черте, даже быстрее, чем раньше, и он хочет - ему необходимо достичь ее на этот раз, иначе он просто сойдет с ума. В отчаянии - да, в отчаянии, Стоун действительно завел его настолько далеко - Роботник закидывает одну трясущуюся ногу Стоуну на плечо, используя ее, чтобы одновременно притянуть его ближе и привлечь его внимание. - Не останавливайся, - он надеется, что это звучит скорее как приказ, чем как просьба; у него нет возможности сейчас в этом убедиться. - Если ты остановишься на этот раз, клянусь, я... Это абсолютно пустая угроза; он не может себе даже представить, что он мог бы сделать, если ему снова откажут, разве что закричать. К счастью, похоже, что ему нет необходимости заканчивать свое предложение. Услышав его слабую угрозу, Стоун тихо согласно мычит в ответ – от вибрации у Роботника чуть ли не закатываются глаза от чрезмерной стимуляции - и вбирает орган доктора еще глубже, сжимая пальцами его бедра с такой силой, что наверняка останутся синяки, в то же время делая глотательное движение горлом. Это уже слишком, полностью и бесповоротно, после всего этого напряжения и поддразнивания, и Роботник чувствует, что плотина начинает трескаться, за несколько мгновений до того, как это происходит, он протягивает руку, хватает Стоуна за волосы и тянет, предупреждающе выкрикивая: - Стоун-...! Еще одно вибрирующее мычание, на этот раз отрицательное, побуждающее доктора продолжать, вибрация просто восхитительна, когда она прокатывается изо рта его агента прямо по его члену; это слишком много и как раз достаточно, и Роботник сдается. Все удовольствие, которое так тщательно культивировалось и откладывалось на потом, вырывается наружу одной огромной приливной волной, доводя его до такого сильного оргазма, что его поле зрения взрывается множеством цветов, а затем становится полностью белым. Доктор не думает, что он на самом деле теряет сознание - не то чтобы он вообще мог сейчас думать, - но, по-видимому, на какое-то время он все же отключается и теряет счет времени. Когда он в следующий раз начинает осознавать, что его окружает, медленно и постепенно, чья-то рука гладит его по левому плечу, и когда он оглядывается, Стоун уже не стоит на коленях у него между ног, а сидит на краю матраса рядом с ним, наблюдая за ним с равной долей веселья и беспокойства. Его губы шевелятся, но из-за тяжелого дыхания самого Роботника и шума крови в ушах он не может сразу расслышать, что говорит его подхалим. Он что-то беззвучно бормочет, и Стоун, поняв, повторяет чуть громче: - ...хорошо? - Нет, - рычит Роботник, как только его рот снова начинает взаимодействовать с мозгом. Он отстраненно отмечает, что у него хриплый голос и саднит горло; черт, он что, кричал?! Внезапно почувствовав дискомфорт от того, что Стоун сидит рядом и видит его в таком виде, он поднимает тяжелую руку и закрывает ею лицо, чтобы спрятаться хоть немного. Даже это крошечное движение уже кажется трудным, и он возмущенно ворчит. - Я едва могу пошевелиться. Поздравляю, ты сломал меня. Где-то за ширмой собственной ладони, он слышит смех собеседника. - Я все гадал, сколько времени тебе понадобится, чтобы вернуться к сарказму. По-видимому, не очень много. -Грррррррр. - Вслепую Роботник машет рукой в направлении голоса своего подхалима, надеясь, что она хоть что-то заденет, и объект его гнева хоть немного поумнеет. Раздается еще один смешок, так что в этом плане ему не повезло. Пока он продолжает лежать, переводя дыхание и собираясь с мыслями, он слышит шорох и чувствует, как матрас рядом с ним прогибается, а затем снова выравнивается. Роботник убирает ладонь от лица как раз вовремя, чтобы увидеть, как Стоун встает. Его бровь приподнимается, и к нему возвращается искра энергии, достаточная для того, чтобы он мог приподняться на локте, чтобы лучше видеть, когда он спрашивает: - Ты куда? Стоун замирает на полпути между кроватью и ванной и оглядывается через плечо. - За влажным полотенцем. Было бы лучше принять душ, но для этого тебе придется встать. Душ обычно принимают по окончании таких сексуальных контактов, об этом по крайней мере, Роботник знает. Душ будет означать, что эта эскапада окончена. Однако Роботник ни за что не допустит, чтобы это закончилось так, - ради бога, Стоун даже ещё не до конца раздет. Что, его подхалим думал, что сегодня они просто сосредоточат внимание на докторе, и на этом все? "Боже, избави меня от этих самоотверженных прилипальских замашек", - думает гений, закатывая глаза, и жестом просит Стоуна вернуться обратно. - Забудь об этом и возвращайся сюда. Вместо того, чтобы немедленно ухватиться за эту возможность с большим энтузиазмом, как следовало бы, Стоун колеблется, облизывая губы, пока думает. Он испытывает искушение, это очевидно, но, черт бы его побрал, думает Роботник со смесью раздражения и нежности, этот человек все еще сдерживается. - Ты не обязан, - слетает с губ Стоуна как раз в тот момент, когда доктор думает, что он сейчас это скажет. Нет, ну это просто уже ни в какие рамки... Бросая на бывшего агента злобный взгляд, Роботник огрызается, яростно и твердо: - Если ты хоть на секунду допускаешь мысль, что я не захочу до тебя добраться после такого, Стоун, то ты еще больший идиот, чем я думал. А теперь: возвращайся-сюда-я-сказал. Больше нет никаких колебаний. И никаких сомнений. Стоун разворачивается на пятках и идет обратно к кровати, собираясь снова забраться на матрас, но останавливается в тот момент, когда Роботник поднимает руку и прищелкивает языком. Нахмурившись, доктор указывает на откровенно недопустимое присутствие нижнего белья, которое по какой-то причине все еще носит его агент. - Нет, нет, нет, сначала сними это. На губах Стоуна появляется улыбка, и он слегка фыркает, но делает, как ему говорят, отступает назад и начинает стягивать последнюю одежду, оставшуюся между ними. В том, как он это делает, нет ничего постыдного, но и ничего эротичного тоже; это просто эффективный способ выполнения приказа, и почему-то именно это Роботнику нравится больше всего: он может сказать что-то, и приказу тут же следуют, выполняют с полным доверием. Оставшись голым, Стоун забирается обратно на кровать, устраиваясь напротив Роботника. Он не протягивает руку, не пытается начать что-то еще; он просто ждет. Итак, власть снова в его руках. Еще раз раздраженно прищелкнув языком, Роботник наклоняется, чтобы поцеловать этого несносного человека, дать ему то, чего они оба хотят. К его удивлению, Стоун внезапно отклоняется назад, слегка поворачивая голову, так что губы доктора оказываются на его подбородке. - Подожди, - предупреждает он, затаив дыхание, указывая на свой рот и морщась. - У меня же остался... Этот привкус, тебе не... Закатив глаза к небу и вздохнув, Роботник решает, что с него хватит. Со скоростью молнии, он протягивает руку и хватает Стоуна сзади за шею, резко притягивает его к себе и без особого изящества целует в губы. Из горла собеседника вырывается удивленный звук, но Роботник проглатывает его и тут же облизывает рот Стоуна, чтобы попробовать на вкус. Немного горьковатый, как он может отметить, незнакомый, но недостаточно сильный, чтобы перебить вполне приятный вкус самого Стоуна. Приемлемо, решает доктор, пробует в последний раз и резко отстраняется. Это зрелище почти заставляет его торжествующе ухмыльнуться; Стоун быстро моргает, выглядя явно ошеломленным, и даже не пытается протестовать. Роботник проглатывает улыбку, и вместо этого свирепо смотрит на него, и резко вонзает ногти в шею младшего мужчины. - Скажи мне еще раз, что я не обязан делать, Стоун, и я тебя укушу. Наконец, смесь нерешительности и изумления на лице Стоуна исчезает, и он улыбается, кривовато и нахально. - Это может привести к эффекту, противоположному тому, которого ты ожидаешь. - Принято к сведению, - растягивает слова Роботник, сам ухмыляясь. Отпустив шею Стоуна, он вместо этого позволяет своему взгляду блуждать по телу партнера - отмечать движение мышц под смуглой кожей, легкий блеск пота и, наконец, твердый член, уже истекающий смазкой от возбуждения. В целом, его подхалим более чем привлекателен, решает Роботник со странным чувством гордости. Ему даже не нужно притворяться, что он заинтересован в процессе, как ему когда-то приходилось делать с другими... испытуемыми, когда он спрашивает: - Так что? Как ты хочешь? Горло Стоуна заметно сжимается, когда он сглатывает, глаза темнеют, пока он переваривает услышанное. Несмотря на это, его голос звучит удивительно ровно и уверенно, когда он отвечает: - Как ты захочешь. - Да ладно тебе, подхалим, - Роботник вскидывает руки, разрываясь между весельем и реальным раздражением. - В кой-то веки у тебя есть возможность подумать о себе, я даю тебе шанс воплотить в жизнь одну из твоих фантазий, не упускай эту возможность, сейчас не время быть джентльменом. Прояви немного изобретательности! Или, если ты пока не готов к такому, по крайней мере, скажи, если ты хочешь, чтобы я оказал тебе ответную услугу. Очевидно, что Стоуну нравится эта мысль, если судить по его прерывистому дыханию. Тем не менее, спустя мгновение он качает головой, и что-то похожее на печальную улыбку появляется на его губах. - Я не думаю, что у тебя сегодня будет возможность проявить творческий подход, доктор, - объясняет он, показывая на себя и свое возбужденное состояние. - Это уже вряд ли займет много времени. Что ж, ладно, Роботник полагает, что в этом есть доля логики. В конце концов, Стоун дразнил их обоих, так долго оттягивая этот момент, и к тому же, он способен испытывать возбуждение не такое... приглушенное, как у доктора. Ладно. Тогда выберем что-нибудь попроще. Роботник оценивает варианты, их позиции и логистику в этом вопросе и, как всегда, находит решение. Отодвигаясь подальше к спинке кровати, пока не упирается спиной в подушки и подголовник за ними, он похлопывает ладонью по простыни у себя между ног и приказывает - ну, ладно, предлагает, он не в настроении приказывать: - Садись сюда, располагайся поудобнее и наслаждайся. Стоун, к счастью, сразу все понимает. Он, не теряя времени, придвигается ближе и поворачивается, устраиваясь там, где ему указано. Нерешительность возникает лишь на мгновение, когда он, кажется, не уверен, можно ли ему прислониться к груди доктора, чтобы устроиться поудобнее. Роботник не дает ему слишком много времени на сомнения, да и сам не позволяет себе передумать. Двигаясь решительно, он притягивает Стоуна ближе, положив одну руку на бедро младшего мужчины, а другую - ему на грудь. У Стоуна перехватывает дыхание, и он на мгновение замирает на месте. - Удобно? Доктор произносит это подчеркнуто легкомысленно, как будто его не волнует ответ. Возможно, Стоун все равно слышит это, потому что его взгляд смягчается, прежде чем он закрывает глаза, слегка улыбаясь. Полное доверие. - Очень. -Хмммм, - игриво мурлычет Роботник, позволяя своей правой руке начать слегка блуждать, отмечая, что даже самое легкое прикосновение к груди Стоуна заставляет мужчину заметно вздрогнуть, инстинктивно выгибаясь навстречу прикосновению, чтобы попытаться усилить его. Многозначительно оглаживая другой рукой левое бедро Стоуна, он задумчиво оглядывает его тело: - Что-то я в этом сомневаюсь... Прежде чем Стоун успевает остановить это, у него вырывается фырканье, и бывший агент хихикает, хотя его дыхание становится глубже, а движения усиливаются, когда изучающие ласки доктора пробегают по одному соску. Он запинается и глотает слова, когда его спина выгибается, и ему приходится начинать снова, заикаясь: - Очень... очень даже удобно, правда. - Правда? - Слегка царапая ногтями тот же сосок, Роботник издает приглушенный стон сквозь стиснутые зубы и широко улыбается. Это будет весело. - Знаешь, мы могли бы это исправить. Я тоже мог бы заставить тебя ждать. Мог бы дать тебе почувствовать, как это раздражает. Улыбка мелькает на лице Стоуна, прежде чем он качает головой, снова тяжело дыша. - Ты мог бы попробов.., - его голос срывается на последнем слоге, и он издает смешок, будто эта оговорка только подтверждает его следующие слова. Возможно, так оно и есть. - Но, боюсь, на данный момент для этого уже несколько поздновато. Отлично, теперь он почти разочарован. Пыхтя, Роботник жалуется: - Что же случилось с твоей исключительной выдержкой? -Годами, доктор, - тихо напоминает ему Стоун, затаив дыхание. - Я буквально мечтал об этом годами. Это напоминание воспламеняет в Роботнике то мягкое тепло в груди, которое бурлит и клокочет с новой силой, и он с улыбкой прижимается к лопатке Стоуна, пользуясь случаем, слегка прикусывая смуглую кожу зубами, прежде чем возразить: - Ну ладно, ладно, у тебя просто нечеловеческое терпение, мы поняли. Его сухой комментарий заставляет Стоуна рассмеяться, несмотря на то, что он весь дрожит. Роботник выжидает момент, когда от смеха в уголках глаз у собеседника появляются морщинки, а плечи вздрагивают, и выбирает именно этот момент, чтобы опустить руку и крепко обхватить член Стоуна длинными пальцами. Эффект потрясающий. Смех Стоуна застревает в горле, смешиваясь с чем-то похожим на сдавленный крик, и все его тело сотрясается в конвульсиях, мышцы дергаются и сжимаются, как будто его ударило током. Роботник слегка вздрагивает, когда голова партнёра откидывается назад и с силой ударяет его в плечо, но это никак не уменьшает его ухмылку. Боль - небольшая цена за то, чтобы наблюдать, как Стоун тяжело дышит и изворачивается в его объятиях. - Ты был открыт, - напевает он, начиная медленно, почти лениво наращивать ритм. - Совсем не учишься на своих ошибках, да? -Д-Док-...! -Что это было? - Бодрым тоном спрашивает Роботник. - О, прости, ты ожидал, что я буду играть честно? Тц-ц-ц. Ужасно наивно, подхалим. Стоун издает странный звук сквозь стон, который вырывается у него, когда доктор делает вращательные движения запястьем вокруг его органа, – смеясь, Роботник понимает, выгнув бровь, что его подхалим умудряется смеяться даже в муках удовольствия, даже когда его дразнят, как будто все это весело. Как ни удивительно, но это на самом деле так и есть, размышляет Роботник, задумчиво наклоняя голову набок. Странно. Он не может припомнить, чтобы его другие сексуальные контакты были по-настоящему веселыми или ему хотелось смеяться во время них, но сейчас, здесь... это не слишком отличается от его обычного подшучивания над Стоуном, привычных подколов, толчков, пинков и издевок, которые ему так нравится проворачивать со своим подхалимом. Только теперь это связано с гораздо более интимными и любопытными новыми обстоятельствами. И что это за зрелище, с усмешкой размышляет Роботник, жадными глазами наблюдая, как Стоун с шипением выгибает спину, как под кофейно-коричневой кожей перекатываются мускулы, как на свету блестит пот, а веки закрываются от удовольствия. Ну вот, наконец–то его вечно ненасытный разум может перестать гадать, как будет выглядеть Стоун, когда будет терять голову от удовольствия. Он выглядит почти идеально. Уверенный в том, что есть способ довести это дело до совершенства, Роботник сосредотачивается на оттачивании своего мастерства. Он должен признать, что дрочка - это не совсем то занятие, в котором у него есть опыт. Ни один из его прошлых сексуальных партнеров не значил для него столько, чтобы он уделял внимание доставлению им удовольствия больше, чем это было необходимо, а ласкать себя всегда было так скучно и утомительно, что он, в конце концов, полностью отказался от этого. Так что вот это сейчас? Не самая его сильная сторона. Но, он же гений, в конце концов. Нет ничего, чему он не смог бы научиться в рекордно короткие сроки, особенно если он действительно постарается, а Роботник чертовски полон решимости прямо сейчас свести Стоуна с ума от удовольствия. Действуй он быстро и жестко, ему вероятно, удалось бы очень быстро добиться своего. Стоун не солгал, когда сказал, что это не займет много времени; когда доктор только едва дотронулся до него, мужчина уже начал задыхаться, и теперь, еще до того, как ученый находит подходящий ритм, он извивается и бессвязно стонет вперемешку со всхлипами, срывающимися с его губ. Кажется, он даже не против, что они делают это без смазки, хотя в теории это должно вызывать дискомфорт, видимо, он уже зашел слишком далеко, чтобы обращать на это внимание. "Выдержка - это точно не то слово, которым можно это описать", - отмечает Роботник со смесью веселья и чего-то похожего на нежность. Одного крепкого сжатия в нужном месте, особого поворота запястья или точного укуса зубами возле шеи, вероятно, было бы уже достаточно, но что в этом веселого? Кто знает, когда у него в следующий раз будет такое настроение. Лучше использовать это по максимуму, собрать все данные, которые он сможет получить. Поэтому он начинает понемногу экспериментировать. Выдвигает гипотезу, проверяет ее на практике, фиксирует результат. Главный вопрос: что он может сделать, чтобы добиться наилучшей реакции? Если он чуть сильнее сжимает руку, у младшего мужчины вырывается стон. Поглаживает большим пальцем чувствительную головку, он издает звук, похожий на сдавленный всхлип, и дергается всем телом. Собирая каждое движение, каждый жест, который вызывает у его ассистента самую сильную и громкую реакцию, а затем применяя все это в произвольном порядке, Роботник с большим интересом наблюдает за тем, как Стоун распадается на части под его руками, за сочетанием множества звуков и изгибом мышц под кожей, за всем этим прекрасным зрелищем, подобного которому просто не существует. Раньше доктор считал совершенными только свои собственные изобретения. Он решает, что зрелище перед ним уже чертовски близко к совершенству, а они еще даже не добрались до по-настоящему интересной части. Думая об этом, он становится немного нетерпеливым. Изначально он действительно подумывал о том, чтобы отплатить Стоуну за все его сегодняшние издевательства, но, возможно, это может подождать до следующего раза. "Следующего раза", - думает Роботник с тихим раздражением, посмеиваясь про себя. Кто бы мог подумать, что он всерьез будет планировать следующий раз? Разумеется, Стоун, всегда такой сосредоточенный на каждой малейшей реакции доктора, слышит его смешок и с некоторым трудом поворачивает голову, ловя взгляд партнёра, на его губах играет любопытная улыбка, когда он хрипло спрашивает: - Ч-что? -Хоть раз в жизни сконцентрируйся на себе, - беззлобно упрекает Роботник, все еще улыбаясь и продолжая поглаживать. Скривив губы, он наблюдает за тем, как Стоун борется сам с собой, пытается держать глаза открытыми и смотреть на доктора, хотя очевидно, что его веки то и дело сами собой закрываются от удовольствия. Упрямый подхалим. Положив подбородок на трясущееся плечо Стоуна, доктор то наблюдает за движениями своей руки, то бросает взгляд на Стоуна, чтобы проследить за выражением его лица, пока он произносит: - Полагаю, на сегодня с тебя достаточно, раз уж ты так отлично держишься. Но в следующий раз, подхалим, тебе не поздоровится. Расплата и все такое. Он с любопытством наблюдает за реакцией, когда эти слова проникают в мозг Стоуна. В следующий раз. По тому, как приоткрываются губы его подхалима и слегка расширяются глаза, легко понять, что тот этого не ожидал. На самом деле, как полагает Роботник, они оба этого не ожидали, но после такого опыта, он ни за что не позволит этому остаться единоразовой акцией. С этой мыслью он добавляет проворот запястья к следующему движению руки и удовлетворенно ухмыляется, когда из-за этой мелочи так и не высказанные слова Стоуна тонут в непроизвольном стоне. Роботник ждет, пока звук не затихнет, чтобы насладиться им, прежде чем заговорить дальше, сохраняя непринужденный тон: - Знаешь, в следующий раз я, пожалуй, свяжу тебя. Тогда с моей стороны потребуется гораздо меньше энергозатрат. Он вежливо ждет ответа, что с ним случается редко, но никакого ответа от Стоуна не следует. Его подхалим, кажется, уже не в силах использовать речь, он исступленно ерзает и извивается, яростно дергая бедрами, пытаясь угнаться за движением руки доктора, которая теперь набирает скорость. Лицо Стоуна расслаблено от удовольствия, только лоб нахмурен, когда он запрокидывает голову выше, хватая ртом воздух. Роботник довольно мурлычет и продолжает свои манипуляции и, при этом, продолжает говорить, потому что это, кажется, работает идеально. Он размышляет вслух: - Хотя, если так подумать… пришлось бы мне вообще тебя связывать? Ты ведь послушался бы, если бы я просто приказал тебе не двигаться, не так ли, Стоун? Дыхание прерывается, из горла мужчины вырывается стон, он вздрагивает, явно задетый вопросом... но ответа по-прежнему нет. Так не пойдет. Без какого-либо предупреждения Роботник прекращает все дальнейшие действия и ждет. Следующий звук, который вырывается из Стоуна, можно описать только как жалкий скулеж, и его глаза распахиваются, расфокусированные и растерянные, пока он бормочет: - Чт-почему?.. -Послушался бы? - повторяет Роботник, на этот раз более резким тоном, который оттеняет его коварная ухмылка. Что, кто-то ожидал, что он перестанет быть грубым со своим прилипалой? К тому же, он знает, что Стоуну нравится, когда он немного груб с ним. -Я... ты... - начинает Стоун, моргает, а затем, к удивлению доктора, смеется. Звук, полный нежности, яркий и захватывающий дух. Роботник все еще моргает, пытаясь осознать, что только что произошло, когда Стоун продолжает говорить, его голос срывается, но полон теплоты: - Да, да, конечно, я бы это сделал, доктор, я... просто... Доктор, пожалуйста? Вопрос сопровождается легким покачиванием бедер, жестом мольбы, подчеркивающим, что он имеет в виду. Но, на самом деле, все решает это маленькое слово. Пожалуйста. Роботник чувствует, как по спине пробегает дрожь, все его тело расслабляется и сдается, и он подавляет раздраженный вздох, на мгновение прижимаясь лбом к плечу Стоуна и смеясь над собой. Пожалуйста. Не дай бог, Стоун когда-нибудь узнает, какой глубокий эффект производит на доктора это единственное слово. Роботник ловит себя на том, что снова ускоряется, прежде чем успевает обдумать собственные действия, моментально давая Стоуну все, что он хочет, только из-за этого. Одного. Единственного. Слова. "Он станет абсолютно невыносим, как только поймет это", - с удивлением думает Роботник, - "и нет никаких сомнений, что однажды Стоун это поймет", - прежде чем покачать головой и снова начать наблюдать, двигая рукой все быстрее, терпеливо возвращая своего подхалима на грань, к которой он был так близок несколько мгновений назад. - Вот так, - произносит доктор, отмечая, что бедро Стоуна уже начинает дрожать, а все тело напрягается и выгибается дугой, готовясь к последнему небольшому рывку. Слегка повернув голову, чтобы коснуться носом чувствительного местечка под ухом Стоуна, Роботник чувствует, как тот вздрагивает, и произносит нараспев: - Восхитительная демонстрация выдержки, подхалим, но теперь ты можешь уже отпустить себя. Из груди Стоуна вырывается пронзительный, задыхающийся стон, и он корчит гримасу, беспомощно мотая головой из стороны в сторону. - Док... - Он даже не успевает закончить слово, оно застревает у него в горле, теряясь между всхлипами и стонами. -Да, вот так, - хвалит Роботник, чувствуя, как нарастает дрожь, как все тело его подхалима напрягается в ожидании. Он снова сильнее сжимает член другого, стараясь держать наиболее подходящий ритм, а потом проводит ладонью по чувствительной головке, заканчивая фразу: - Идеально, Стоун. Позже Роботник будет гадать, что именно это было: его действия, или его слова. Что бы это ни было, реакция мгновенная. Стоун делает прерывистый вдох, который ненадолго задерживается в нем, а затем вырывается с криком, запрокидывает голову и выгибает верхнюю часть тела от силы своего оргазма, в то время как он изливается в руку доктора. Роботник не забывает положить свободную руку мужчине на грудь, продолжая поглаживать его, слегка беспокоясь о том, что Стоун просто выскользьнет из его рук, если он отпустит его. Наконец, тело Стоуна обмякает, все напряжение внезапно покидает его, и он практически тает на груди доктора, тяжело дыша. Он что-то бормочет и затуманенно качает головой, протягивая руку, чтобы слабо коснуться запястья Роботника. Роботник понимает, что он сейчас слишком чувствителен, и осторожно убирает руку. Пока Стоун изо всех сил пытается отдышаться, Роботник подносит ладонь к лицу и с гримасой рассматривает жидкость на ней. Он решает, что в следующий раз припасет салфетки где-нибудь поблизости, а пока что протягивает руку, чтобы небрежно вытереть ее об угол одеяла. Об этом позаботится служба уборки номеров, ему все равно. -Я могу... всё-таки сходить за полотенцем, - бормочет Стоун. Он медленно, сонно моргает и пытается сесть прямее, но из-за дрожащих рук это сделать трудно, и он останавливается на полпути. Смущенно рассмеявшись, он добавляет: - Через... через минуту. Это довольно неуклюжее поведение его всегда такого собранного помощника заставляет Роботника умиляться и хихикать, и он отмахивается от его предложения. - Отдышись пока, я сам. Вероятно, то, что Стоун не протестует, свидетельствует о том, насколько сильно он на самом деле измотан. Он протяжно и медленно мычит в ответ и подается достаточно далеко вперед, чтобы доктор мог выбраться из-за его спины и встать с кровати. Когда Роботник, поднявшись на ноги, оглядывается, Стоун уже лежит на спине, широко раскинув руки и закрыв глаза. Совершенно выдохся, с самодовольным ликованием отмечает Роботник, прежде чем нырнуть в ванную за необходимыми принадлежностями. Он приводит себя в порядок, наспех, уже в ванной, предпочитая для этого проточную воду. Но поскольку он сомневается, что Стоун будет в состоянии встать и принять душ прямо сейчас, он смачивает полотенце теплой водой и возвращается к своему подхалиму. Стоун не сдвинулся ни на дюйм с тех пор, как доктор видел его в последний раз, но как только Роботник приближается к кровати, он, по крайней мере, пытается приоткрыть один глаз и слабо улыбается ему. - Спасибо. Усмехаясь, Роботник забирается обратно на матрас и закатывает глаза: - Если ты начнешь благодарить меня за каждый небольшой секс, Стоун, то... -Я имел в виду полотенце, доктор. - А-а. Логично. За этим следует короткая возня, едва ли стоящая слов, когда Стоун тянется за полотенцем, а Роботник слегка отталкивает его руку, решив сделать работу сам. В этом тоже есть что-то завораживающее, замечает доктор, вытирая Стоуна легкими, осторожными движениями. Что-то успокаивающее в том, как Стоун вздыхает и еще глубже погружается в матрас, откидывая голову и закрывая глаза. Как только они оба немного приводят себя в порядок, Роботник толкает Стоуна локтем в бок. - Двигайся. Ты на моей стороне кровати. -М-м-м, извини, - бормочет Стоун, без возражений перекатываясь на другую сторону. Совершенно забыв про одеяло, раздраженно замечает Роботник и протягивает руку, чтобы накрыть упомянутым одеялом своего агента, прежде чем снова встать и направиться к окну. На улице светло, утро переходит в полдень, и, поскольку Стоуну, похоже, нужно поспать, Роботник начинает задергивать тяжелые шторы, закрывая солнце и погружая комнату в полумрак. Ему приходится на ощупь пробираться обратно к кровати во внезапно наступившей темноте, но, поскольку обстановку номера он хорошо помнит, ему это легко удается. Через полминуты Роботник забирается под одеяло, которое придерживает для него Стоун, и устраивается поудобнее. Как только его голова касается подушки, он чувствует, что его начинает клонить в сон, и медленно моргает, немного удивленный. Хм. Сейчас, наверное, не помешало бы вздремнуть и ему. Шорох усиливается, когда Стоун поворачивается лицом к учёному и устраивается поудобнее, подкладывая согнутую руку себе под щеку. - Доктор? -Подхалим. -Возможно, это моя чрезмерная осторожность, но... -Я в порядке, Стоун, - прерывает его Роботник, заранее предвосхищая вопрос. На самом деле, он должен был бы испытывать раздражение из-за этих постоянных проверок, но почему-то он может изобразить только раздраженную нежность... и немного поддеть, разумеется. - Твои навыки в постели не травмировали меня, если тебя это интересует. Слегка обеспокоенное выражение лица Стоуна расплывается в улыбке, и он фыркает, качая головой. - Высокая оценка. Я сейчас очень польщен. -Так и должно быть. Или ты думаешь, я многим людям могу позволить видеть меня таким? В тот момент, когда это вылетает у него изо рта, Роботник замирает, борясь с желанием прикусить язык; но уже слишком поздно. Черт возьми. Очевидно, его мозг еще не полностью восстановился, раз он допускает нечто подобное. Ухмылка Стоуна, лежащего напротив него, смягчается и превращается в ту широкую, нежную улыбку, от которой так трудно дышать и думать. Решив, что в таком состоянии поддерживать беседу слишком опасно, Роботник раздраженно поворачивается спиной к Стоуну и ворчит: - Как бы то ни было, мне надо поспать, раз уж кое-кто решил израсходовать все мои энергоресурсы. Ему кажется, что он слышит тихий смешок у себя за спиной, но борется с искушением обернуться и проверить. Некоторое время между ними слышится только тихое дыхание. Роботник только-только начинает думать, что Стоун на самом деле уже заснул, как за его спиной раздается тихий выдох, и его подхалим тихо произносит: - Завтрак в постель. Роботник моргает и, вопреки здравому смыслу, поворачивается, разглядывая лицо Стоуна в тусклом свете. Нахмурившись, он замечает: - Уже немного поздновато для этого, подхалим. Стоун смеется, тихо и вкрадчиво, и этот шелест подсказывает Роботнику, что тот говорит о чем-то другом. - Нет, я имею в виду, что на первом месте в моем списке предпочтений был бы завтрак в постель. -Хммм. - Что-то шевелится в глубине его сознания, в тандеме с внезапно участившимся сердцебиением, но Роботник не может понять, что именно. -Ты сам спросил. -Да, но я... ожидал чего-то больше, ну, в общем, в плане секса, понимаешь? Еще один смешок, на этот раз еще тише. Стоун, кажется, уже засыпает, когда поддразнивает: - Я же говорил тебе, что сексуальное влечение для меня - не самое главное. - В самом деле, ты говорил. - Тогда он ему не поверил. Он не верил в это даже пять секунд назад. А сейчас? Теперь Роботнику трудно не верить сонному, мягкому и задумчивому Стоуну и каждому его слову. Изображая усмешку, он протягивает руку и натягивает одеяло повыше на плечи Стоуна, просто чтобы занять чем-нибудь свои руки - и, возможно, дать себе повод коснуться щеки младшего мужчины костяшками пальцев, прежде чем снова отстраниться. - Знаешь, все, что я усвоил, касательно твоего списка, это то что ты решил начать не в алфавитном порядке. Буква "М" означает "минет". Очень креативно, Стоун. К счастью, это слегка нарушает ту атмосферу мягкости, уюта и тепла, которая начала возникать между ними. Стоун фыркает, затем громко смеется, сотрясаясь от смеха. - Ну а что, - хрипит он между смешками, - тебе понравилось. -Тьфу. Не напрашивайся на комплименты, это дурной тон. -В этом нет необходимости. Твои крики, это достаточный комплимент... -Я не...! - Подождите, серьезно? Он не может сказать наверняка, он был немного не в себе. Но правда это или нет, на самом деле не имеет значения; важно то, что его подхалим выглядит сейчас даже чересчур самодовольным. Нахмурившись, Роботник прищуривается, глядя на ухмыляющегося мужчину. - Ты особенно невыносим после хорошего оргазма, да? -В значительной степени, - радостно соглашается Стоун, - это все, хм, эндорфины... Дерзкий ответ испорчен гигантским зевком, который Стоун, похоже, не смог подавить, хмурясь от смущения. Теперь настает очередь Роботника весело хихикать. - А вот это означает, что эндорфины начали вырабатываться. Как раз вовремя! -М-м-м, - ворчит Стоун; трудно сказать, соглашается он или нет. Его глаза все время закрываются, и не важно, как сильно он хмурится и вздыхает, кажется, он не в силах это остановить. Странная смесь раздражения и нежности скручивается в груди Роботника, заставляя его тихо рассмеяться, и он протягивает руку, чтобы двумя пальцами резко щёлкнуть по лбу Стоуна. - Спи уже; больно смотреть на твои жалкие попытки не заснуть. -Мх. Подумал, что это...… будет невежливо, - еще один зевок, и Стоун закатывает глаза, - невежливо сразу же засыпать, пока ты не спишь. - Ты что, шутишь? Это тешит мое самолюбие; я утомил агента Стоуна всего одной рукой. Я добавлю это в свое резюме, - Роботник ждет, пока раздастся еще один тихий, похожий на вздох смешок, затем повторяет свой приказ, на этот раз добрее: - Спи, Стоун. Клянусь честью скаута, я не обижусь. -Ты не был скаутом. - Нет, но могу поспорить, что ты им был. На этот раз ответа не следует, только резкий выдох, который уже нельзя назвать смехом. Глаза Стоуна полностью закрываются, и он постепенно расслабляется, морщинки между бровями разглаживаются, а губы слегка приоткрываются, когда сон поглощает его окончательно и бесповоротно. Держался до последнего, но полностью выдохся, с ухмылкой решает Роботник, зачарованно наблюдая за медленным переходом от сознания к глубокому сну. Ему нечасто удается увидеть Стоуна спящим – обычно либо он сам встает раньше, чтобы как можно скорее вернуться к работе, либо видит, что Стоун уже встал раньше него, готовый поприветствовать его кофе и завтраком. Роботник решает, что его подхалим во сне выглядит мягче, почти уязвимым. Он ненавидит уязвимость, ненавидит мягкость, но... может быть, здесь он может сделать исключение. Исключения подтверждают правила, верно? -Завтрак в постель, - бормочет он себе под нос, изумленно качая головой. - Из всего, что ты только мог вообразить, ты решил попросить именно об этом, прилипала. Ответа, конечно, не следует; Стоун отключился полностью, как от разряда током. Решив, что это может быть хорошей возможностью, Роботник осторожно придвигается ближе, пока у него не получается осторожно просунуть сначала ладонь, а затем и всю руку под голову Стоуна. Таким образом, он может притянуть его ближе, пока лоб другого мужчины не утыкается в плечо доктора, и Роботник удобно обхватывает его свободной рукой за талию и прижимает крепче. Ну вот, отлично. Удовлетворенный таким положением, Роботник поворачивается так, чтобы можно было прижаться щекой к голове Стоуна, и закрывает глаза. Он просто немного вздремнет. И встанет еще до того, как Стоун осознает, что они были опасно близки к тому, что можно назвать "послеоргазменными обнимашками". Через несколько секунд доктор следует за своим подхалимом в царство грез, и их ровное дыхание смешивается в темноте комнаты.