Твой цвет

- Ты в порядке? Ты резко повернула голову в сторону Питера, его голос вытащил тебя из закрученных мыслей, которые поглотили тебя с момента встречи. Твое горло сжалось, и ты сглотнула, твои пальцы ковыряли кутикулы. Ты спрашивала себя об одном и том же — когда ты будешь, в порядке? когда все замедлится? Когда ты сделаешь перерыв? Каждый раз, когда что-то, наконец, вставало на место, что-то другое рушилось в его отсутствие, заставляя тебя с трудом складывать части воедино. С Наташей и Вандой все было не идеально, далеко не идеально. Но когда ты была с ними, мир казался правильным, и тебе было легче дышать. Их прикосновения, их присутствие имели силу заглушать все неправильное в твоей жизни. Каждый раз, когда их пальцы касались твоей кожи, каждый шепот, каждый поцелуй — все остальное исчезало, оставляя только тепло их любви и чувство принадлежности, которое они тебе давали. Но когда вы были в разлуке, сомнения снова закрадывались, принося с собой знакомое стеснение в груди и скручивание в животе. Тревоги, все еще остававшиеся сломанными вещи возвращались с местью, напоминая тебе, насколько все на самом деле хрупко. Ты чувствовала, как твоя жизнь висит на волоске, таком тонком, что даже малейшее неверное движение могло полностью ее распустить. Все, что тебе хотелось, это выдохнуть, выплеснуть наружу все накопившееся разочарование и страх, но вы не могли. Не сейчас, не здесь с Питером. Ему не нужно было обременять себя твоими проблемами — особенно тем, что сказал тебе сегодня утром профессор Стрэндж. Его слова все еще звучали в твоем сознании, как бы тебе этого ни хотелось. Ты пыталась сосредоточиться на хорошем, удержаться за что-то позитивное, но твой разум был полон решимости снова и снова проигрывать худшие моменты. Твой растущие кредиты. Угроза необходимости гранта для продолжения обучения. Надвигающаяся арктическая программа, висящая тяжелым грузом, от которого ты не могла избавиться. Как ты могла объяснить кому-то, что ты отправила это заявление, хотя все, чего ты хотела, было здесь? Одна лишь мысль о том, чтобы оставить Наташу и Ванду позади, ужасала тебя. Но остаться было так же страшно. Мысль о том, чтобы жить за их счет без собственного будущего, постоянно терзала тебя. А что, если твой отец узнает? Он уже лишил тебя финансирования — это его способ наказать тебя, попытаться вернуть контроль. Он не мог понять свободу, которую ты обрела, уйдя от него, от своей матери. Свобода, несмотря на ее неопределенность, стоила каждого болезненного шага. И все же, ты была так близка — слишком близка — так много раз, чтобы поднять трубку, умоляя о помощи. Ты представляла это, как встанешь на колени у его ног, вернув ему контроль, который он утратил. Но сама мысль об этом вызывала у тебя тошноту. Поэтому, с трясущимися руками и больше страха, чем смелости, ты подала заявку. Не из надежды, а из злости. Ты не позволяла себе думать о том, что произойдет, если тебя примут — как это может разрушить то, что ты построила с Наташей и Вандой. Вместо этого ты засунула эти мысли в глубины своего сознания, заперев их, как секрет, слишком опасный, чтобы смотреть в лицо. Поэтому ты просто натянуто улыбнулась ему и кивнула, надеясь, что он отпустит ситуацию. Питер не отпускал его, пока шел рядом с тобой. - Ты уверен? Я имею в виду, что это не так уж часто, чтобы профессор Стрэндж просил кого-то из нас остаться после лекции. Что он хотел? - Я допустил ошибку в своем отчете, — ответила ты, пожав плечами, как ты надеялась, небрежно, хотя тяжесть лжи давила тебе на грудь. - Он просто хотел обсудить это со мной. Питер фыркнул, покачав головой с игривой ухмылкой. - Ты? Совершила ошибку? Трудно поверить. Ты слегка толкнула его плечом, выдавив из себя смех и бросив на него насмешливый взгляд. - Ты же знаешь, что я не идеальна, да? — пробормотала ты, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы отвлечь его внимание от бури внутри. Питер поднял бровь, ухмыльнувшись. - Не идеальна? Пожалуйста, если бы ты была еще более совершенной, ты была бы угрозой национальной безопасности. Они, вероятно, начали бы тебя клонировать. Ты не могла не усмехнуться его преувеличенному тону, тяжесть в твоей груди немного ослабла. Это было то, что касается Питера — ты ценила его легкую натуру. Он умел делать вещи легкими, даже когда ты тонула в собственных мыслях. И прямо сейчас, участвовать в игривом подшучивании с ним было гораздо привлекательнее, чем позволить своему разуму еще больше погрузиться в темноту. - Клонировать меня было бы ужасной идеей, — съязвила ты, закатив глаза. - Мир едва ли может справиться с одним из меня. Питер ухмыльнулся, усмехнувшись в ответ: - Ты, вероятно, права. Двое из вас могут вызвать парадокс, который прорвет дыру в ткани пространства-времени. Основы квантовой механики. - О, пожалуйста, — поддразнила ты, скрестив руки с ухмылкой. - Просто признай это — ты завидуешь моему великолепию, клон или нет. Мне не нужна копия, чтобы затмить тебя в лаборатории. Он фыркнул. - Конечно, я видел твои лабораторные отчеты. Впечатляет, но у меня на гипотетической бирке есть надпись «Питер Паркер: резидент-гений». - Гений чего именно? — ты приподняла бровь. - Уверена, ваш последний «эксперимент» больше похож на «Питера Паркера: Уничтожителя стаканов». - Я проверял прочность материалов! Знаете, в экстремальных условиях. - ты проверял, как быстро ты можешь сломать лабораторное оборудование, — парировала ты с широкой улыбкой. - Я имею в виду, что ты звучишь ужасно уверенно для того, кто когда-то пытался утверждать, что путешествие во времени может быть решено с помощью — как это было? Ты театрально постукивал по подбородку, делая вид, что ищете правильный термин. "А, точно — манипулируя «квантовыми смузи»". Питер ахнул, схватившись за грудь, словно ты его ранил. - Это квантовые состояния — состояния, спасибо большое — а не какой-то напиток, который заказываешь в соковом баре - Ты буквально сказала «квантовый смузи», — засмеялась ты. - У меня есть свидетели! Глаза Питера игриво сузились. - Ладно, конечно, я, возможно, упрощал квантовую запутанность, но, по крайней мере, я не был тем, кто пытался доказать, что кота Шредингера можно превратить в полезного лабораторного питомца. - Во-первых, кот Шредингера был мысленным экспериментом, а не настоящим питомцем! — парировали вы, ухмыляясь. - А во-вторых, я предложил это только потому, что ты продолжал возиться с параметрами теста. Питер пожал плечами с ухмылкой. - Полагаю, мы оба раздвигаем границы науки... и нашего скудного лабораторного оборудования. Ты собирались возразить, когда, откуда ни возьмись, к вам подбежала Кейт с ухмылкой на лице. - Посмотрите на вас, два ботаника, так увлечены наукой, будто это новое шоу на Netflix. Питер снова драматично ахнул, глядя на Кейт с притворным возмущением. - Ботаники? Ботаники? Я хочу, чтобы ты знала, что мы интеллектуалы высшего порядка! Кейт выпрямилась, ухмыляясь. - Ой, простите — интеллектуальные задроты. Поняла. Ее комментарий заставил тебя расхохотаться, схватившись за живот и пытаясь отдышаться. Преувеличенное возмущение Питера только ухудшило ситуацию, его широко раскрытые глаза, оскорбленное выражение лица были слишком смешными, чтобы их игнорировать. - Кейт Бишоп, — заявил он, указывая на нее с игривым обвинением, — Ты только что оскорбила два величайших ума в этой школе! Кейт ухмыльнулась, насмешливо поклонившись. - Я живу, чтобы смирять сильных. Ты вытерла слёзы смеха с глаз, благодарная за момент лёгкости. Кейт повернулась к тебе с игривой улыбкой, ее руки лежали на бедрах. - Ты готова? Ты моргнула в замешательстве. - Готова к чему? Кейт драматично вздохнула и закатила глаза. - Серьёзно? - она покачала головой, вытаскивая из-за спины сумку и размахивая ею перед твоим лицом. «Выставка! Галерея Наташи? Мы должны быть там, типа, сейчас. Тебе повезло, что я всё собрала, потому что кто-то, - она бросила на тебя многозначительный взгляд, - Не успел вернуться в общежитие вовремя. Осознание обрушилось на тебя, словно товарный поезд. - О боже, — пробормотала ты, хлопнув себя рукой по лбу. - Я полностью отключилась. - Да, без шуток, — поддразнила Кейт. Облегчение нахлынуло на тебя, хотя оно было окрашено смущением. - Кейт, ты спасительница. - Да, да, я знаю. Но, серьезно, нам нужно торопиться, — усмехнулась Кейт, уже дергая тебя за руку. Поездка в галерею заняла больше времени, чем ожидалось, вы с Кейт пробирались по переполненным улицам, и к тому времени, как вы толкнули двери, ты уже чувствовалиэа себя как мокрое от пота месиво. Твое дыхание все еще было поверхностным, пока ты пыталась взять себя в руки, но в тот момент, когда вы вошли внутрь, твое сердце упало. Голова Наташи дернулась к входу, ее выражение лица было резким, ее взгляд прорезал комнату, как лезвие. Ты замерла, робко улыбнувшись ей, надеясь, что это смягчит удар. К твоему облегчению, это сработало. Выражение лица Наташи растаяло почти сразу, напряжение в плечах расслабилось, когда она быстро пошла к тебе и Кейт. Ее глаза задержались на тебе на мгновение, ее губы изогнулись в мягкой улыбке, прежде чем она поприветствовала Кейт коротким кивком. - Кейт, — признала Наташа, прежде чем обратить все свое внимание на тебя. Ее пальцы нежно коснулись твоей руки, легкая ласка, от которой твое сердце забилось быстрее. - Вы двое можете переодеться в моем офисе, если хотите, — сказала она ровным, но ласковым голосом. - А потом спустись и помоги с последними несколькими делами. Ты кивнул, благодарный за ее понимание. - Спасибо. Извини, что опоздала, — пробормотал ты, чувствуя, как в тебе закипает чувство вины. Улыбка Наташи стала еще мягче, глаза потеплели, когда она слегка наклонилась. - Все в порядке. Просто приготовься, и мы сделаем все идеально. Кейт, вечная оптимистка, с усмешкой подтолкнула тебя, когда ты направился к лестнице. - Видишь? Ничего особенного. Давай приступим. Несмотря на первоначальное напряжение, все вернулось на свои места — нежное прикосновение Наташи, ее понимающая улыбка и то, как легко Кейт разрядила обстановку, уже успокоили нервы, которые бушевали в твоей груди. Кейт ворвалась в кабинет Наташи с широкой улыбкой, ее энергия практически заполнила комнату. Ты быстро отмахнулась от ее рук, аккуратно организованных полок с книгами и безделушками, заслужив в ответ лишь озорное подмигивание. Прежде чем ты успел что-либо сказать, она превратилась в размытое пятно движения, метнувшееся по комнате, когда она нетерпеливо начала собираться. К твоему ужасу, она собралась в рекордные сроки и одарила тебя дразнящей улыбкой, когда выбежала из кабинета Наташи. - Постарайся не брать всю ночь! — бросила она через плечо, оставив тебя наедине с твоим платьем и разочарованием. Ты ворчала себе под нос, сражаясь с молнией, постоянно дергая, но ничего не достигая. Чем больше ты боролась, тем больше ты чувствовала, как пот начинает капать на твоей коже, смешиваясь с твоим растущим раздражением. Молния отказывалась сдвинуться с места, и после того, что казалось вечностью, ты издала разочарованный стон. Вот тогда это и произошло — внезапный, легкий толчок в твои руки, заставивший тебя вскрикнуть от удивления. Ловкие пальцы взяли управление в свои руки, с легкостью застегнув молнию. Ты обернулась, широко раскрыв глаза, и увидела Наташу, стоящую позади тебя, с забавной улыбкой на губах. Она усмехнулась твоему выражению лица, и ты закатила глаза, хотя не могла не улыбнуться в ответ. - Конечно, ты появишься как раз тогда, когда я буду готов швырнуть эту штуку через всю комнату, — пробормотал ты. Ее смех был мягким и теплым, заполняя небольшое пространство между вами. Не задумываясь, ты схватила ее за талию и притянул ближе, захватив ее губы в поцелуе. С той ночи на мосту что-то внутри тебя изменилось. Ты стала смелее, увереннее в том, как ты двигался с ними, движимый глубокой, почти инстинктивной потребностью быть ближе, чувствовать их более интимно. Каждый поцелуй, каждое прикосновение ощущались как спасательный круг, привязывающий тебя к чему-то реальному и заземленному посреди хаоса. Наташа ответила немедленно, ее губы мягко коснулись твоих, и это знакомое тепло расцвело в твоей груди, заполняя каждую частичку тебя. Ее аромат — насыщенный, опьяняющий — окружал тебя, заставляя границы мира размываться, пока все остальное не стало иметь значение, кроме ощущения ее тела, прижатого к твоему. Ты сделала шаг назад, потянув ее за собой, когда двигался, твои руки скользнули по ее шее и в ее волосы. В тот момент, когда ты почувствовала, что стол давит на твою спину, ты полностью обхватила ее шею руками, притягивая ее еще ближе. Наташа тихонько замурлыкала у твоих губ, ее руки лежали на твоей талии, поцелуй углублялся, ее прикосновение посылало рябь тепла по твоему телу. Ты не могла не улыбнуться ей в губы, наслаждаясь тем, как она заставляла тебя чувствовать себя — как единственный человек в мире, как все остальное может подождать. В ее объятиях весь стресс, беспокойство, страх исчезали, сменяясь простым, неоспоримым притяжением между вами. Ее губы скользнули по твоей линии подбородка, мягкие и дразнящие, и ты почувствовал ее теплое дыхание на своей коже. Твои пальцы запутались в ее волосах, твое тело инстинктивно выгнулось к ней, а твое сердце забилось быстрее. Напряжение между вами было магнетическим, притягивающим тебя ближе, и ты не хотела, чтобы оно заканчивалось. Но затем Наташа слегка отстранилась, ее глаза потемнели с той знакомой искоркой, от которой всегда слабеют колени. - Нам, наверное, стоит спуститься вниз, — прошептала она, ее голос был мягким, но с нежностью. - Двери открыты, и люди уже начинают прибывать. - теплота в ее тоне дала понять, что она наслаждается этим моментом так же, как и ты, несмотря на ее мягкое напоминание. Ты издала смущенный смешок, все еще держа ее за руку. - Я знаю, — ответила ты, снова коснувшись ее губ, прежде чем продолжить мягким умоляющим тоном, — Но можешь уделить мне минутку? На это, пожалуйста? Улыбка Наташи смягчилась, ее пальцы прошлись по твоим рукам, прежде чем нежно сжать их. - Одну минутку, — пробормотала она, ее глаза были теплыми и приглашающими, и ты снова наклонилась. Ты снова поцеловала Наташу, тепло ее губ на твоих зажгло эту знакомую искру, но на этот раз ты хотела большего. Ты глубже вошла в поцелуй, твои руки скользнули вниз по ее телу, пытаясь направить ее туда, где она тебе была нужна. Но когда ты засунула ее руку под платье, она мягко отстранилась. Внезапная потеря контакта вызвала волну разочарования в тебе, и тихий вой сорвался с твоих губ, прежде чем ты смогла его остановить. - Наташа… — прошептала ты, пытаясь снова пошевелить ее рукой, но она осторожно отдернула ее, ее губы замерли вне досягаемости. Наташа подняла бровь, ее глаза искали твои. - Что на тебя нашло? - спросила она, ее голос был тихим, но любопытным. Ты почувствовала, как краска смущения поползла по твоей шее, жар залил твои щеки. Как ты могла даже начать объяснять, что ты чувствовала? Что это было больше, чем просто желание, что это был твой способ удержаться, убедиться, что все между вами было таким же, как всегда. Вы нуждались в них — в ней — такими. Это был единственный способ, которым ты могла заглушить страх, который задержался на краю твоего разума, страх, что ты теряете контроль, что все ускользает, и тебе нужно было чувствовать себя желанным, нужным, любимым. Но ты не могла заставить себя сказать это. Ты не могла признать, насколько потерянным ты себя чувствовала, как ты была напуган тем, что они могут отстраниться, хотя ты знала в глубине души, что они этого не сделают. Поэтому вместо этого ты опустила взгляд, чувствуя себя маленьким под тяжестью ее беспокойства, и пробормотал: - Мне жаль. Я просто... скучал по тебе. Наташа наклонила голову, ее глаза слегка сузились, не из-за подозрения, а из-за беспокойства. Она всегда, казалось, знала, когда что-то не так, и хотя ты ненавидела, что она могла видеть тебя насквозь, ты также любила ее за это. Это было неприятно, быть настолько прозрачным для кого-то, когда ты даже не была уверена, как объяснить, что происходит у тебя в голове. - Ты уверена, что это все? — спросила она легким тоном, но в ней можно было увидеть более глубокий вопрос. Она хотела ответов и не собиралась отпускать это, не попытавшись понять. Но сейчас не время распаковывать свои запутанные эмоции, не когда вас ждет выставка, и не когда ты не готовы противостоять беспорядку внутри себя. Ты с трудом сглотнула, слегка покачав головой. - Я в порядке, — ответила ты, выдавив улыбку, которая не коснулась твоих глаз. - Нам нужно спуститься. Еще многое предстоит сделать. Наташа не купилась. Ее глаза были прикованы к тебе, читая все, что ты не говорила, но она не толкала. Вместо этого, когда ты попыталась пройти мимо нее к двери, она протянула руку и потянула тебя назад, ее рука легла тебе на поясницу, ее губы нашли твои в мягком, преднамеренном поцелуе. На этот раз все было медленнее, полным нежности, и когда она отстранилась, она не отпустила тебя. - Когда ночь закончится, — прошептала она тебе в губы мягким, но твердым голосом, — Я хочу знать, что творится в твоей прекрасной голове. Ты кивнула, твое сердце замерло от ее слов. В ее тоне не было давления, только тихое понимание того, что она не позволит тебе нести это в одиночку, что бы это ни было. И в тот момент, когда она прижала тебя к себе, ты поняла, как сильно тебе это нужно. Ты еще не был готова открыться, но знание того, что Наташа — и Ванда тоже — будут рядом, когда ты будешь там, заставило тяжесть в твоей груди почувствоваться немного легче. - Хорошо, — прошептала ты, снова кивнув. - Позже. Наташа мягко улыбнулась, ее рука задержалась на твоей талии, прежде чем наконец отпустить тебя. - Хорошо. Теперь пойдем, произведем впечатление на некоторых людей. Ты нервно усмехнулась и вместе спустились вниз, напряжение между вами спало. Но было ясно, что сейчас не время для более глубокого разговора. Наташа плавно перешла в режим владельца галереи, когда вы прибыли на первый этаж, ее внимание было острым и непоколебимым. Но прежде чем она полностью погрузилась в свою роль, она протянула вам флейту с нежной улыбкой, и ты настороженно посмотрела на нее. - Это игристый сидр, — тихо прошептала она, ее теплое дыхание коснулось твоего уха. - Безалкогольный. Ты улыбнулась ей в ответ, тронутый маленьким, но значимым жестом. - Спасибо, — тихо прошептала ты, твой голос едва достиг ее, прежде чем она уплыла, ее осанка была прямой и властной, когда она легко скользила по галерее. Она двигалась с такой грацией и уверенностью, что, казалось, притягивала взгляды всех вокруг. Когда ты огляделась, ты была удивлены тем, как много людей уже пришло. Галерея гудела от тихих разговоров и мягкого звона бокалов, любители искусства и коллекционеры смешивались, любуясь выставленными экспонатами. Тебе поразило, как быстро заполнилось пространство, пока ты была наверху, потерянная в тепле твоего личного момента с Наташей. Теперь ты наблюдала за ней, как она владела комнатой с уверенностью, которую невозможно было игнорировать. Ее полные губы изогнулись в той фирменной ухмылке, а звук ее хриплого голоса разносился в воздухе, как музыка, привлекая людей. Ты не могла не восхищаться ею, и часть тебя любила, как все вокруг, казалось, смотрели на нее с благоговением. Ты не винила их — ты смотрела на нее так же. Тем не менее, ты пыталась сосредоточиться на искусстве вокруг тебя, хотя твой взгляд часто возвращался к Наташе. Она была завораживающей в своей стихии, управляя каждым разговором, каждым взглядом, как будто сама комната была создана для нее. С мягкой улыбкой на губах ты снова обратила внимание на выставленное искусство. Твои брови почти сразу же нахмурились, и ты поморщилась, когда уставились на одну особенно абстрактную работу. Казалось, кто-то в хаотичном безумии, без всякой причины, плеснул краской на холст. Честно говоря, это было уродливо. Цвета сталкивались, формы были неровными, и все это заставляло тебя чувствовать себя неловко. Вэты бы никогда не призналась Наташе или Ванде — у обеих был безупречный вкус — что какое-то искусство просто не имеет для вас смысла. Но это? Эта картина выглядела как полный хаос. Мысль о том, что кто-то хочет видеть этот беспорядок на своей стене, напрягала тебя. Пока ты стояла там, пытаясь понять, как кто-то мог найти это привлекательным, рядом с тобой раздался тихий смешок, напугавший тебя. Ты немедленно напряглась, волосы на затылке встали дыбом от смущения. Последнее, чего ты хотела, это быть застигнутыми за разглядыванием произведения искусства в галерее Наташи. Пытаясь играть хладнокровно, ты смягчила черты лица, надеясь выглядеть задумчивым, как будто ты глубоко анализируешь произведение. Женщина рядом с тобой, однако, ничего не спросила. Вместо этого она прокомментировала: - Вы не знакомы с этим видом искусства, не так ли? - ее тон не был насмешливым, но в нем был намек на самодовольство, который заставил тебя ощетиниться от ее предположения. Ты быстро взглянула на нее и сделал двойной взгляд. Рыжие волосы. Огненные и смелые, очень похожие на Наташины до того, как она подстриглась и покрасилась в блондинку. Сходство было поразительным, хотя женщина перед тобой была выше — внушительна, если честно — когда она стояла там, возвышаясь над тобой. Пытаясь отмахнуться от дискомфорта, ты слегка покачала головой, изображая безразличие. - Я просто не думаю, что это очень хорошо, — ответила ты, пытаясь сохранить непринужденный тон. Женщина снова усмехнулась, ее голос был тихим и почти дразнящим. Она наклонилась ближе, и ее слова заставили тебя шею смутиться. - Вы стоите слишком близко, чтобы оценить этот вид искусства. Ты нахмурилась, оглядываясь на картину. - Что? — спросила ты, явно сбитые с толку. Она наклонила голову в сторону другой стороны комнаты, невысказанное приглашение следовать за ней. Неохотно, но ты сделала это, чувствуя, как твое лицо становится жарче с каждым шагом. Когда ты снова повернулся к картине с большего расстояния, это было похоже на включение света. Столкновение цветов начало смешиваться во что-то более связное, зубчатые формы формировались в узоры, которые были скорее интригующими, чем резкими. Внезапно картина стала не просто беспорядком — это было движение, энергия, жизнь, запечатленная в движении. Ты моргнула, удивленный тем, насколько по-другому она выглядела теперь, когда ты сделала шаг назад. Но даже когда произведение искусства стало фокусироваться, что-то в высокомерии женщины и в том, как ее глаза, казалось, сверлили твои, заставило тебя напрячься. В ней была уверенность, которая граничила с беспокойством, как будто она знала что-то, чего не знала ты. Ты слегка пошевелилась, чувствуя себя неуютно под ее взглядом, но постарались сохранить нейтральное выражение лица. - Лучше? — спросила она, ее тон все еще был пронизан весельем, ее губы изогнулись в легкой понимающей улыбке. Ты не ответила сразу, зажатая между осознанием того, что картина не так уж плоха, как ты сначала подумала, и тревожной интенсивностью присутствия этой женщины. - Я полагаю, — осторожно ответила ты, все еще чувствуя на себе ее взгляд, не давая расслабиться. - Искусство — штука сложная, — продолжила она, ее голос был тихим и небрежным, как будто она точно знала, насколько вы нервничаете. - Иногда нужно изменить свою точку зрения, чтобы по-настоящему увидеть это. Ты промычала в ответ на заявление женщины, сохраняя свой тон непринужденным, хотя беспокойство все еще сохранялось. Некоторое время вы двое стояли молча, твой взгляд перемещался между произведением искусства и Наташей, занятой разговором с небольшой группой людей. Но присутствие женщины было трудно игнорировать, ее энергия была тяжелой и настойчивой. Быстро стало ясно, что она не собиралась уходить. Как раз в тот момент, когда ты собиралась извиниться и подойти к Наташе, женщина снова заговорила, ее голос ровный и размеренный, прорезая тишину. - Мне нравится искусство, — размышляла она, не отрывая взгляда от картины. - Некоторые произведения прекрасны издалека, другие раскрывают свою истинную красоту вблизи. А еще… есть искусство, которое ошеломляет со всех сторон. Ты рассеянно кивнула, твои мысли уже были на полпути к Наташе. - Вы, например, — сказала она, слегка понизив голос, — Словно самое изысканное произведение искусства» Твое дыхание сбилось, и ты повернулась, чтобы встретиться с ее взглядом, нахмурив брови в замешательстве. Комплимент был неожиданным, обезоруживающим в своей смелости. Веселье женщины было ясно в легком изгибе ее губ, когда она наблюдала за твоей реакцией, как будто твой удивление было именно тем, на что она надеялась. - Ты... очень прямолинейна, — тихо сказала ты, стараясь, чтобы тон был непринужденным, хотя сердце твое колотилось в груди. Ее взгляд задержался на тебе, острый и тревожный. - Это просто наблюдение, — ответила она плавно, не отрывая глаз от твоего. - В людях тоже есть определенное искусство, знаешь ли. То, как они себя ведут, как реагируют. Каждый что-то открывает, если ты достаточно внимательно за ними наблюдаешь. Ты сглотнула, нервный смех вырвался наружу, но ты быстро подавила его. «Наверное, я просто не привыкла, чтобы меня сравнивали с картиной». «О, но ты гораздо интереснее, чем картина», — сказала она, понизив голос и слегка наклонившись вперед. «Искусство — это просто статика. А ты? Ты живая. Ты полна историй, секретов... вещей, которые большинство людей даже не заметили бы, если бы не знали, куда смотреть». От ее слов у вас по спине пробежал холодок. Ты чувствовала, что она пытается что-то вырвать, пытается заставить тебя раскрыть что-то, о чем ты даже не до конца осознавали. Твои глаза метались по комнате в поисках Наташи. Но она все еще была погружена в разговор с гостями, ее внимание было полностью сосредоточено на людях вокруг нее, не осознавая, что ситуация разворачивается на другой стороне галереи. Ты снова обратила внимание на женщину, нервный смех вырывался из твоего горла, несмотря на все твои усилия оставаться спокойным. Отмахнувшись от ее слов, ты заставила себя улыбнуться. - Поверь мне, — сказала ты, твой голос был легче, чем ты себя чувствовал, — Я не такая уж интересная. - Но ты есть, — начала она, ее тон был по-прежнему ровным, но теперь с тихой интенсивностью, —Есть что-то завораживающее в таких людях, как ты. Столько красоты, столько потенциала... и все же, такие хрупкие. Ты с трудом сглотнула, твое сердце забилось быстрее. То, как она говорила, — в этом было что-то властное, что-то знакомое, но гораздо более жесткое, чем то, что ты испытывала раньше. Это напомнило тебе Наташу. Но сила Наташи всегда была нежной, поддерживающей, никогда не властной, как сейчас. Присутствие этой странной женщины, с другой стороны, было удушающим, как будто она пыталась взять ситуацию под контроль, тебя. - Есть что-то в хрупкости, — продолжила она, ее голос был тихим и ровным, словно она говорила больше сама с собой, чем с вами. «Она притягивает людей. Заставляет их хотеть защитить ее, но также… сломать ее. Интересно, не правда ли? Ты сглотнула, пытаясь игнорировать растущий дискомфорт в груди, твое тело инстинктивно отстранилось, когда она приблизилась. Ты оглядела галерею, снова ища Наташу, но взгляд женщины продолжал тянуть тебя назад. - Я должна… — начала ты, но прежде чем ты успела скрыться, женщина оборвала тебя. - Как безрассудно с моей стороны, — тихонько усмехнулась она, ее голос был бархатистым и размеренным, когда она протянула тебе руку. - Позвольте мне представиться — Джин Грей. - ее тон был ровным, но в нем чувствовалась несомненная команда, как будто она следила за тем, чтобы твое внимание оставалось прикованным к ней. Ты закрыла рот со щелчком, странное чувство дежавю проползло по вашему позвоночнику. Имя показалось тебе знакомым, слишком знакомым, и волосы на затылке встали дыбом, когда ты попыталась вспомнить его. Когда ты наконец взяла ее за руку, странное покалывание вспыхнуло в глубине твоего сознания, как будто твое подсознание кричало тебе, чтобы ты связала все точки. Затем тебя осенило. Джин. Ты уже слышала это имя раньше. Потребовалась всего секунда, чтобы связать все точки, и твое тело напряглось, когда осознание нахлынуло на тебя. Может ли быть, что Джин — бывшей Наташи? Холодок пробежал по твоим венам, когда эта мысль укоренилась, и внезапно все в ней — интенсивность ее взгляда, то, как она, казалось, читала тебя, — стало угрожающим. Ты быстро отдёрнула руку, инстинкт взял верх. Твой пульс участился, а тревожные колокольчики в твоей голове зазвонили громче. Дискомфорт, который ты чувствовала раньше, теперь перерос во что-то более близкое к страху. Неуверенный, следует ли тебе представиться или просто уйти, ты чувствовала себя застрявшой, каждый инстинкт подсказывал тебе убраться от нее как можно быстрее. Глаза Джин задержались на тебе, веселье все еще играло на ее губах, как будто она точно знала, насколько ты нервничаешь. Она подошла ближе, ее движения были медленными и обдуманными, ее присутствие стало еще более внушительным. - Ты кажешься напряженной, — заметила она, ее голос был тихим и спокойным, как будто ей нравилось наблюдать, как ты извиваешься. - Я не хотела, чтобы ты чувствовала себя неловко. Ты заставила себя сохранять самообладание, хотя узел в животе с каждой секундой стягивался все сильнее. - Я в порядке, — ответила ты, хотя голос твой прозвучал не так ровно, как ты надеялась. - Но ты нервничаешь, — заметила она небрежно, ее голос был ровным и размеренным, как будто она точно знала, насколько ты взволнована. - Незачем. Я просто... поддерживаю разговор. Ее слова казались какими угодно, но только не безобидными. В воздухе теперь витало скрытое напряжение, тихая игра, в которую она, казалось, играла, та, в которой ей нравилось наблюдать, как ты извиваешься. Ты пыталась выровнять дыхание, отказываясь позволить ей увидеть, как сильно она проникает тебе под кожу. - Я не нервничаю, — ответила ты, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Но то, как она сверлила тебя глазами, делало это неубедительным. Она слегка наклонила голову, ее взгляд все еще был прикован к тебе. - Это так? — размышляла она. - Потому что мне кажется, что ты не привыкла, чтобы люди видели тебя такой, какая ты есть. Твой лоб нахмурился от ее слов, волна беспокойства нахлынула на тебя. Кто ты? Что это значило? Вопрос повис в воздухе, тяжелый и нервирующий. Я не знаю, о чем ты говоришь», — быстро сказала ты, твой голос прозвучал немного резче, чем предполагалось, так как твои нервы взяли верх. И ты взглянула на Наташу, которая все еще была занята в другом конце комнаты, совершенно не подозревая о странном напряжении, нарастающем между тобой и этой странной женщиной. Улыбка Джин слегка расширилась, как будто ваш дискомфорт только подогревал ее любопытство, когда ее взгляд метался между тобой и Наташей через всю комнату. - О, я думаю, что вы так считаете, — продолжила она, ее голос был мягким, но испытующим. - Такие люди, как вы, — сказала она, ее голос был спокойным, но испытующим, - Они всегда такие интригующие. Есть глубина, которая не сразу очевидна. У вас есть слои, не так ли? Скрытые под поверхностью, - она замолчала, ее глаза скользнули по вам, изучая каждое маленькое движение. - Но вы насторожены. Интересно, почему. Ты с трудом сглотнула, пытаясь сохранить нейтральное выражение лица, но ее слова ударили слишком близко к цели. Было что-то нервирующее в том, как она говорила, как будто она знала больше, чем показывала. Ты слегка пошевелилась, пытаясь найти повод уйти, но она не закончила. - Я представляю, как это должно быть трудно, — пробормотала она, ее голос все еще был тихим, но становился более резким, - Быть настолько зацикленной на ком-то вроде Наташи. На ком-то столь могущественном, столь контролирующем. - она слегка наклонила голову, ее рыжие волосы упали на плечо таким образом, что это жутко напомнило тебе прежний облик Наташи. - У нее есть привычка поглощать все вокруг себя, не так ли? Ты замерла при упоминании Наташи, а улыбка Джин стала чуть шире, чувствуя, что она задела за живое. Ты чувствовала, как воздух между вами сжимается, и ты внезапно почувствовала себя обнаженной, как будто Джин снимала с тебя один за другим слои. - Держу пари, она хорошо хранит секреты, — размышляла Джин, понизив голос. - А ты... ты кажешься тем человеком, который хотел бы знать эти секреты, не так ли? Или, может быть, — она замолчала, слегка прищурив глаза, — Может быть, ты уже знаешь. Она рассказывает тебе все? Или есть части ее, которые все еще закрыты для тебя? Сердце колотилось в груди, дискомфорт теперь перерастал во что-то более близкое к панике. Ты хотела отрицать это, отмахнуться от нее, но слова Джин зацепили глубоко, ударив по страхам, которые ты даже себе не высказывала. Джин сделала небольшой шаг вперед, ее присутствие маячило. - Должно быть, это тяжело, желать кого-то столь... сложного. Столько кусочков ее прошлого, столько людей, которых она коснулась. Легко почувствовать, что ты просто еще одна глава, не так ли? Как будто ты можешь не знать всей истории. Ее слова были словно преднамеренная попытка вывести тебя из себя, и это сработало. Ты изо всех сил пыталась удержать дыхание ровным, но все инстинкты подсказывали тебе, что нужно как можно быстрее прекратить этот разговор. - Я бы не беспокоилась об этом слишком сильно, — добавила Джин, ее голос стал мягким и почти сочувственным, хотя резкость в ее глазах выдавала ее веселье. - У Наташи свой способ справляться с вещами. Но мне интересно... - рна слегка наклонилась, ее голос был едва громче шепота. - Как много ты на самом деле знаешь о ее прошлом? О том, что было до тебя? Ее слова вызвали холодок по твоей спине, и ты не могла не вздрогнуть. Джин улыбнулась, явно наслаждаясь тем, как ты была взволнована, ее глаза блестели от удовлетворения. Она испытывала тебя, раздвигала твои границы, и становилось болезненно ясно, что эта женщина процветала, контролируя тебя, проникая тебе под кожу. - Я знаю достаточно, — наконец ответила ты, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя было ясно, что Джин не верит твоей попытке проявить уверенность. - Хм, — промычала Джин, понимающая ухмылка играла на ее губах. - Мы все думаем, что знаем достаточно. Пока это не так. - Что именно тебе нужно? — спросила ты тихим, настороженным голосом. Джин приподняла бровь, притворяясь удивленной твоей прямотой. - Хочешь узнать? — повторила она. - Мне просто любопытно, что ты... что за человек так интересует Наташу. - она подошла немного ближе, и расстояние между вами сократилось. - Я просто хочу сказать, что это не может быть легко — быть с кем-то вроде нее. Столько... истории. Столько ожиданий. - ее голос понизился, становясь более интимным, словно она делилась секретом, который могли понять только вы двое. - Ты, должно быть, чувствуешь давление. В конце концов, ты вступаешь во что-то, что... культивировалось годами. Твое горло сжалось. Спокойствие в ее тоне, то, как она тщательно подбирала слова, — было ясно, что она проверяет тебя, раздвигает твои границы, чтобы узнать, как далеко она может зайти. Каждое слово казалось рассчитанным ходом, призванным что-то извлечь из тебя, но ты не была уверена, что именно. - Я в порядке, — сказала ты, твой голос был отрывистым, хотя ты не была уверена, была ли та твердость, которую ты намеревалась проявить. Твой взгляд стал жестче, когда ты попыталась устоять на своем. - Что бы ни было между мной и Наташей... это наше дело, а не твое, - ты хотела, чтобы голос звучал решительно, но в твоих словах промелькнула неуверенность, трещина, которую ты надеялась, что она не заметит. Улыбка Джин стала шире, глаза сверкнули острым весельем, от которого у тебя по коже побежали мурашки. - Конечно, — сказала она, ее голос сочился снисходительностью. Слабая, почти насмешливая ухмылка тронула уголки ее губ. - Я уверена, что Наташа... другая с тобой. У нее всегда была слабость к хрупким вещам, - она замолчала, позволив своему взгляду задержаться на тебе так, что это показалось ей слишком навязчивым. - Я понимаю, почему кто-то вроде тебя привлек ее внимание — такая красивая, такая невинная. Твой пульс участился, раздражение клокотало под поверхностью. То, как она говорила, ее тонкие уколы, все это было направлено на то, чтобы заставить тебя усомниться в себе, заставить тебя почувствовать себя ничтожным. Но ты не собирался давать ей это удовлетворение. Прежде чем ты успел что-то сказать, Джин слегка наклонилась, ее голос упал почти до шепота. - Просто будь осторожен. Таким людям, как Наташа... им нужен кто-то достаточно сильный, чтобы с ними справиться. Было бы обидно, если бы ты не была готова к этому. Ее слова повисли в воздухе, нависая над вами, как вызов, прежде чем она наконец отступила, в ее глазах засияло что-то тревожное — удовлетворение. Ты с трудом сглотнула, твое сердце колотилось в груди, когда беспокойство нахлынуло на тебя. Она играла с тобой, проверяла тебя, и худшее было то, что она, казалось, наслаждалась каждой секундой этого. Как раз когда ты почувствовала, что напряжение нарастает до невыносимой точки, рука обвилась вокруг твоей спины, втягивая тебя в знакомое тепло человека, которого ты знала и которому доверяла. Облегчение затопило тебя, когда ты узнала устойчивое, защитное присутствие Наташи. Ты выдохнула, твое тело инстинктивно расслабилось напротив нее. Голос Наташи был спокоен, но в ней звучала несомненная напряженность. - У вас все в порядке? Ее взгляд метался между тобой и Джин, ее рука собственнически лежала на твоей пояснице, давая понять, что она не намерена оставлять тебя наедине с этой женщиной. Ухмылка Джин не дрогнула, когда она слегка выпрямилась. - Просто наслаждаюсь искусством, — плавно сказала она, ее взгляд задержался на тебе еще на мгновение, прежде чем она переключила свое внимание на Наташу. - Ты всегда замечала красоту. Челюсти Наташи слегка напряглись, хотя выражение лица оставалось холодным. - Я уверена, что вы можете найти много подобного в другом месте, — ответила она, ее голос был ровным, но в ее позе чувствовалось напряжение. Взгляд Джин задержался на Наташе, ее ухмылка стала шире, словно она наслаждалась напряжением, которое она вызывала. - Это действительно впечатляет, — начала она, ее тон был пронизан самодовольным весельем. - Ты зашла так далеко, На… Наташа оборвала ее, прежде чем она успела полностью произнести свое имя. - Кажется, я не припоминаю, чтобы посылала тебе приглашение, Джин, — сказала Наташа, ее голос был напряженным, едва скрывая кипящее под поверхностью раздражение. Ухмылка Джин задержалась, когда она слегка откинулась назад, явно наслаждаясь нарастающим напряжением. - Я не знала, что мне нужно приглашение, чтобы оценить искусство, — плавно возразила она, ее глаза метнулись к Наташе с расчетливым взглядом. - Но, если это поможет, я пришла как плюс один. Ты могла почувствовать, как Наташа напряглась рядом с тобой, сжав челюсти, когда ее рука сжала вашу талию. - Тебя не приглашали, — заявила Наташа, ее голос был спокойным, но с несомненной властностью. Слова имели вес, напоминая, что это ее пространство, а не Джин. Джин усмехнулась, звук сочился самодовольством. - Ну же, дорогая, не нужно устраивать сцену. Я здесь только для того, чтобы полюбоваться искусством, — сказала она, ее голос сочился фальшивым очарованием. Ее глаза светились весельем, когда она оглядела комнату, только чтобы остановиться на тебе и задержаться, явно провоцируя Наташу. Глаза Наташи сузились, голос был ровным, но с несомненной властностью. - Я прекрасно понимаю, что ты пытаешься сделать, Джин, и позволь мне прояснить — ты не можешь приходить сюда и устанавливать правила. Это моя галерея, а не твоя. Глаза Джин слегка сузились, хотя ее ухмылка осталась на месте, невозмутимая и насмешливая. Она задумчиво напевала, наклонив голову, словно разглядывая произведение искусства. - Ты, безусловно, проделала большой путь с тех пор, как мы в последний раз пересекались. Я отдам тебе должное, — размышляла она, ее взгляд медленно переместился с Наташи обратно на тебя, задержавшись ровно настолько, чтобы у тебя по коже побежали мурашки. Затем, с жестокой точностью, ее глаза метнулись обратно на Наташу. Ее голос сочился намеренной злобой, когда она добавила: - Скажи мне, Наташа… Ванда знает о… как мне ее назвать… твоей маленькой игрушке? - она пренебрежительно махнула рукой в ​​твою сторону, ее тон был почти насмешливым, как будто она играла с мыслью, что ты не более чем мимолетная прихоть. Ты почувствовала, как румянец смущения подкрался к твоей шее, когда тяжесть слов Джин навалилась на тебя. Напряжение в комнате стало невыносимым, удушающим, и как раз, когда ты думала, что ситуация не может стать более напряженной, другой голос прорезал воздух — спокойный, собранный и ледяной. - Я прекрасно знаю, и, если говорить точнее, она не игрушка, — раздался мягкий ответ из-за твоей спины. Ты повернула голову и увидела, как Ванда шагнула вперед, ее глаза были спокойными, но холодными, она протянула руку, чтобы нежно погладить твою щеку в успокаивающем жесте, прежде чем ее взгляд остановился на Джин. В тот момент, когда пальцы Ванды коснулись твоей кожи, ты почувствовала себя заземленной, тепло ее прикосновения пронзило напряжение. Однако ее лицо было совсем не теплым, когда она уставилась на Джин, холодный и пронзительный взгляд в ее глазах. - Джин, — поприветствовала Ванда, ее голос был тихим, но скучающий тон говорил сам за себя. - Прошло много времени. Я вижу, ты все еще ищешь релевантности. Уверенная ухмылка Джин дрогнула всего на мгновение, прежде чем она пришла в себя, и выражение ее лица вернулось к прежнему виду. - Ванда. Я не ожидала, что ты будешь здесь тусоваться. Я думала, ты предпочитаешь тень, скрываясь от глаз общественности, — сказала она, ее голос был пронизан снисходительностью, как будто она надеялась вывести ее из себя, и твой пульс ускорился. К твоему облегчению, Ванда не укусила. Она просто наклонила голову, ее взгляд был твердым и равнодушным. - Я никогда ни от чего не пряталась, Джин, — тихо сказала она, и спокойствие в ее голосе почти тревожило. - Но я здесь не для того, чтобы обсуждать историю. Прежде чем Джин успела ответить, вмешалась Наташа, ее голос прорезал напряжение, словно лезвие. - Достаточно, — тихо сказала она, ее тон не оставлял места для споров. - Ты уже повеселилась. Теперь можешь либо тихо уйти, либо я прикажу охране тебя вывести. Взгляд Джин метнулся между Наташей и Вандой, ее ухмылка слегка померкла, когда напряжение в комнате изменилось. На мгновение она, казалось, взвешивала свои варианты, проблеск веселья все еще присутствовал в ее глазах. Но взгляд, который Наташа бросила на нее — стальной, непреклонный — ясно дал понять, что больше никаких игр не будет. - Хорошо, — сказала Джин, ее голос был холодным, но с оттенком нежелания. - Не стоит так волноваться, дорогая. Я просто предавалась воспоминаниям. - она медленно улыбнулась, но в ней уже не было того самодовольства, что прежде. Она кивнула один раз, почти насмешливо, прежде чем повернуться к выходу. Когда Джин ушла, Наташа тихо выдохнула, ее рука все еще лежала на твоей спине, ее напряжение постепенно ослабевало. Рука Ванды задержалась на твоей щеке еще на мгновение, прежде чем она позволила ей упасть на бок, ее взгляд все еще следил за удаляющейся фигурой Джин с тихой интенсивностью. - С тобой все в порядке? — тихо спросила Наташа, ее голос стал нежным, поскольку ее внимание полностью переключилось на тебя. Ты кивнула, твое дыхание стало легче. - Да, я в порядке, — пробормотала ты, хотя затянувшееся напряжение в воздухе еще не совсем рассеялось. - Ты уверена? — снова спросила Наташа, ее голос был нежным, но твердым, как будто она не была полностью убеждена твоим предыдущим ответом. Ее глаза искали твои, ища любые признаки дискомфорта. - Джин... у нее есть привычка залезать людям под кожу. Ванда кивнула в знак согласия, слегка нахмурив брови от беспокойства. - Она манипулятор, — добавила она, ее голос был тихим, но ровным. - Я знаю, как она может все переиначить. Она сказала что-нибудь, что могло бы тебя обидеть? Ты быстро покачала головой, хотя твое сердце все еще было неспокойным. - Нет, это просто... это странно. То, как она смотрит на людей, как она разговаривает. Как будто она пытается вызвать реакцию. Но я в порядке, я обещаю. Рука Наташи поднялась к твоему плечу, нежно сжимая его. - Мы просто хотим убедиться. Игры Джин могут быть... токсичными. Взгляд Ванды смягчился, когда она ободряюще улыбнулась тебе. - Тебе не нужно ничего преуменьшать. Если она что-то сделала или сказала, что тебя обеспокоило, ты можешь нам рассказать, — пробормотала она, убирая с твоего лица выбившуюся прядь волос. Ты колебалась мгновение, но теплота их заботы была неоспорима. - Это не было чем-то конкретным, просто... тревожно. Как будто она пыталась заставить меня усомниться в себе. Рука Ванды скользнула в твою, пальцы нежно переплелись. - Она любит залезать людям в головы, но она не стоит даже секунды твоих мыслей. Наташа слегка наклонилась, ее тон был мягким, но серьезным. - Если она когда-нибудь снова появится, ты сразу же приходишь к нам. Мы справимся. Тебе не придется сталкиваться с ней в одиночку. Искренность их слов немного смягчила напряжение в твоей груди, и ты обнаружила, что киваешь, благодарная за их поддержку. - Спасибо, — пробормотала ты, чувствуя себя немного более приземленной рядом с ними. Ванда тепло улыбнулась, ободряюще сжав твою руку. - Всегда, — тихо сказала она. Наташа погладила твою щеку с улыбкой, прежде чем повернуться к Ванде, наклонилась и нежно поцеловала ее. - Я рада, что ты здесь, — пробормотала она, ее голос был тихим и полным тепла. Ты взглянула на Ванду, тебя охватило любопытство. - Когда ты решила прийти? — спросила ты, все еще чувствуя остатки напряжения, но благодарная за перемену в атмосфере. Пальцы Ванды снова погладили твою щеку, ее прикосновение было легким и успокаивающим. - Я не планировала этого, — призналась она с мягкой улыбкой. - Но сидеть дома одной было неправильно, когда здесь мои две любимые девочки. Наташа тихонько усмехнулась, наклоняясь, чтобы снова поцеловать Ванду, на этот раз с большей игривостью. - Спасибо, что пришла, — прошептала она, ее голос был тихим, но полным искренности. - Ты в порядке? Ванда отмахнулась от своих опасений легким, изящным движением руки. - Видеть Джин никогда не бывает приятно, — сказала она с полуулыбкой, хотя ее тон был ровным. - Но я рада, что пришла тогда. Мне не нравилась мысль о том, что она будет рядом с кем-то из вас. Ты почувствовала, как затянувшееся напряжение начало рассеиваться, и осторожно соединил свой мизинец с мизинцем Ванды в тихом жесте привязанности. Ванда посмотрела на твою руку и тепло улыбнулась, нежно сжав твой мизинец в ответ. Кто-то позвал Наташу с другого конца комнаты, на мгновение отвлекая ее внимание, но ее внимание быстро вернулось к вам. Ты могла почувствовать, как ее защитный взгляд скользнул по вам, ее глаза искали любой признак беспокойства. Она колебалась, явно разрываясь между своими обязанностями и тем, чтобы оставаться рядом с вами. Ее пальцы нежно сжали твою руку, как будто заземляя тебя, когда она спросила снова, ее голос стал тише, наполненный беспокойством. - Ты абсолютно уверена, что с тобой все в порядке? — пробормотала она, все еще не сводя глаз с твоего лица, не желая отпускать тебя, пока не убедится, что с тобой все в порядке. - Я в порядке, — успокоил ты ее с мягкой улыбкой. - Иди. Ты им нужна. Наташа бросила на тебя последний взгляд, ее глаза сканировали тебя, чтобы убедиться, что все действительно в порядке. Она все еще не хотела уходить, зависая, словно ожидая малейшего знака, что ты в ней нуждаешься. Только после того, как ты игриво подтолкнула ее к гостям, она издала хриплый смешок и, наконец, отошла, сосредоточившись теперь на толпе, собирающейся на выставку. Оставшись наедине с Вандой, ты одарила ее благодарной улыбкой, на которую она ответила мягким наклоном головы, молчаливо приглашая тебя присоединиться к ней. Вы двое начали прогуливаться по галерее, двигаясь с легкостью, рассматривая различные произведения искусства и картины, тихое спокойствие устанавливалось между вами. Время от времени кто-то останавливал Ванду, узнавая ее, и ты отступала, давая ей пространство, пока она вежливо участвовала в разговоре. Однако каждый раз тебя терзала небольшая вспышка неуверенности — неуверенность в своем месте, неуверенность в том, как стоять рядом с ней и Наташей в эти моменты, которые казались публичными и личными одновременно. Но Ванда никогда не позволяла тебе слишком далеко зайти. Всякий раз, когда она замечала твое отсутствие, ее глаза искали тебя с легким нахмуриванием, и когда она находила тебя, ее мягкий, заботливый голос звал тебя обратно к себе. И ты всегда следовала за ней без вопросов, тяготея к ней, как будто она была центром твоего спокойствия. Нахождение рядом с Вандой или Наташей имело свойство все упрощать, как будто хаос мира затихал, когда ты отказывалась на их орбите. Когда вы шли по галерее, твой взгляд блуждал, а затем твое сердце пропустило удар. На другом конце комнаты, стоя рядом с Наташей, стоял кто-то знакомый. Твши инстинкты тянули тебя ближе, твой пульс участился, когда ты поняла, кто это был. Елена. Они с Наташей стояли на другом конце галереи и были увлечены разговором. Выражения их лиц были сосредоточены, но их было невозможно прочесть с того места, где ты стояла. Ты почувствовала, как теплая рука Ванды обвилась вокруг твоей, ее пальцы мягко сжали в тихом жесте утешения. Она ничего не сказала — ей это было не нужно. Одного ее присутствия было достаточно, чтобы закрепить тебя в моменте. Но даже с ее успокаивающим прикосновением твой пульс участился. Прошло так много времени с тех пор, как ты видела Елену, и эмоции, захлестнувшие тебя, были подавляющими — надежда, страх, неуверенность, все это смешивалось так, что было трудно дышать. Ванда слегка наклонилась, ее губы приблизились к твоему уху. - Тебе не нужно делать ничего, к чему ты не готова, — прошептала она, ее голос был нежным, но твердым, понимая твои колебания без необходимости что-либо объяснять. Ты кивнула, пытаясь выровнять дыхание, но твои глаза оставались прикованными к Елене и Наташе. Их вид вместе, такой знакомый и в то же время далекий, тронул что-то глубоко внутри, и ты не знала, что с этим делать. Твоё сердце пропустило удар, когда ты наблюдала, как Наташа и Елена обнимаются. То, что должно было стать моментом облегчения, надежды, вместо этого оставило горький привкус во рту. Вид их объятий — после всего, что было сломано между тобой и Еленой — был словно удар под дых. Ты так старалась, вложили каждую каплю своего сердца в то, чтобы исправить то, что было повреждено. Ты открылась Елене, надеясь, что она увидит искренность в твоих словах, сожаление в твоих действиях, но она ничего не дала тебе взамен. Только холодное молчание. И все же вот она, обнимает Наташу, как будто между ними не прошло времени, как будто не было никакой трещины, которую нужно было заделывать. А что я? Вопрос скрутил твой живот, сжимая от стыда. Ты ненавидела свою реакцию. Ненавидела, как ревность скручивала тебя внутри, портя то, что должно было быть моментом радости. Ты хотела быть счастливым за Наташу, за связь, которую они возрождали. Но все, что ты могла чувствовать, это боль от того, что тебя оставили позади. Ты хотела быть тем, к кому Елена обратилась, тем, кому она открыла свое сердце. Ты отчаянно хотела вернуть ее в свою жизнь. И видя, как они с Наташей находят дорогу друг к другу, ты только усиливала эту тоску, это чувство потери. Рука Ванды сжала твою, молчаливая попытка вытащить тебя из твоих закручивающихся мыслей, но ты застыла. Все было слишком — чувства, которые ты пыталась похоронить, надежда, за которую ты цеплялась, все это рассыпалось перед лицом этого воссоединения, которое не имело к тебе никакого отношения. Словно почувствовав твой взгляд, Наташа нашла твои глаза на другом конце комнаты. Она посмотрела на тебя с такой теплотой, ее выражение было мягким и успокаивающим, но это только заставило твой живот сжаться еще сильнее. Тебя охватил стыд — стыд за ревность, бурлящую внутри тебя, за то, что ты так себя чувствуешь по отношению к тому, что должно было принести тебе покой. И тут Елена тоже посмотрела, проследив за взглядом Наташи. Твоя грудь сжалась, напряжение лопнуло в твоем разуме. Это было слишком. Страх, стыд, ревность — все это столкнулось в головокружительном порыве, и прежде чем ты успел остановиться, ты отвернулась, тяжесть этого была невыносимой. Рука Ванды потянулась к твоей руке, ее голос был тихим, когда она звала тебя по имени, но ты проигнорировала его, вырвавшись из ее хватки. Ты не могла этого сделать. Не сейчас. Может быть, лучше было существовать в пустоте, где все еще жила надежда, где все еще была жива возможность примирения. Потому что столкновение с этим — столкновение с реальностью, что Елена могла простить Наташу, но не тебя — было слишком тяжелой болью, чтобы вынести. Ты не знала, куда идешь, знала только, что тебе нужно быть подальше. Подальше от подавляющих эмоций, терзающих твои внутренности, от удушающего груза собственных чувств. Ты бродила по галерее, пока не обнаружила себя стоящей перед картиной, на которой ты впервые встретила Джин. Ирония не ускользнула от тебя, и горький смех сорвался с твоих губ. Вот ты, там, где все началось — где твой дискомфорт и замешательство впервые всплыли на поверхность. Хаотичный беспорядок картины, казалось, отражал хаос внутри тебя, каждый цвет сталкивался, каждая форма отказывалась иметь смысл. Так же, как твои собственные эмоции. Ты стояла там, уставившись на это, чувствуя, как тяжесть всего ложится тебе на плечи. Ты так сильно хотела исправить все с Еленой, склеить трещины между вами, но, возможно, некоторые вещи нельзя было исправить.