Вдох, один, два

       — …и Рон подумал, что это отличная идея, так что теперь вся наша детская покрыта оранжевой краской. Брызги повсюду.        Гарри громко рассмеялся, очень стараясь не слишком задевать живот Гермионы своими движениями.        — Я не могу поверить, что ты, не советуясь, купил фирменную краску Cannons и пошёл дальше и немедля всё выкрасил без малейшей помощи, — расхохотался он.        Рон горделиво прочистил горло, встряхнув газетой, как будто совершенно плевать хотел на подначивания.        — Мне было нормально, нормально будет и моей маленькой девочке, — стойко сказал тот. Гарри снова рассмеялся, и выражение лица Рона надломилось достаточно, чтобы на нём проступили истинные робкие эмоции.        — Мы думали о детских именах, — мягко сказала Гермиона, обменявшись нежной улыбкой с любимым и прочёсывая пальцами волосы Гарри, лежавшего у неё на коленях.        — Ага, у нас есть парочка хороших на примете, — согласился Рон.        — И мне скажите, — потребовал Гарри, потёршись носом о едва заметную выпуклость живота Гермионы. Пока не было заметно никаких движений, но Гермиона сказала, что малышка слышит их голоса, и Гарри тут же прижался к ней, чтобы представиться. И с бёдер Гермионы, бывших немного шире и удобнее, чем раньше, снова садиться прямо он не видел причин.        — Ну, нам очень понравилась Роза, — радостно сказала Гермиона. — Цветочные имена так популярны в волшебном мире, но ни Рон, ни я не смогли припомнить, чтобы нам когда-нибудь встречалась Роза.        — А ещё думали над Хеленой и Шеррелл, — терпеливо напомнил Рон.        Гарри мгновенье пораздумал, прикусив губу, прежде чем признаться:        — Не думаю, что у меня будут дети.        Он уткнулся лицом в упругий живот Гермионы, чтобы не видеть реакцию Рона. Он услышал шуршание бумаги — должно быть, тот слишком сильно сжал её, — но Гермиона продолжала ласково поглаживать его по голове.        — Потому что всё хорошо с Себастьяном?        — Потому что всё ощущается реальнее с Себастьяном, — признался Гарри. — Думаю, я пропустил все звоночки своей ориентации, потому что цеплялся за каждую частичку любви, которую мог получить. Каждая крошка тепла была совершенно новой. И я не знал, что это может быть так… — он остановился после сдавленного глотка Рона. — Извини, Рон.        — Я работаю над этим, дружище, — прохрипел в ответ тот.        — А как бы ты назвал свою девочку? — тихо спросила Гермиона. — Если бы всё длилось хорошо, уютно и идеально, как бы вы с Джинни назвали вашего ребёнка?        — Лили, — прошептал Гарри. — Или Луна, — он уткнулся лицом в живот. — Джейн.        — Ну, последнее мы можем пресечь в зародыше прямо сейчас, — твёрдо сказала Гермиона, после чего повернулась к Рону. — Роза Лили. Роза Луна. Лили… Роза. Луна Роза.        — Луна Роза Грейнджер-Уизли, — подтвердил Рон с улыбкой. — Если возьмёшь мою через дефис?        Гарри неловко извернулся на коленях Гермионы, чтобы увидеть гладкое кольцо, выглядывавшее из коробочки у его лица. Быстро сообразив, что происходило, он подорвался с коленей подруги, дабы не мешать Рону.        — Де… фис? — медленно переспросила Гермиона, не сводя глаз с кольца. Гарри поднёс сжатые руки ко рту, взволнованный и полный надежды и не желавший испортить что-либо своим присутствием.        — Я знаю, что ты пока не хотела выходить замуж, если вовсе собиралась, — начал Рон. — Я понимаю твои причины, но они не мои. Я хочу тебя, милая, умная Миона. Я хочу тебя во всех смыслах, навсегда. Я… эм, как там было дальше?        — Неважно, как дальше, мой ответ — да! — Гермиона вскочила, хоть и не так быстро, как раньше, и обогнула протянутое ей кольцо, дабы запрыгнуть на Рона, точно так же, как во время битвы за Хогвартс — «вдох, два, три, четыре».        — Значит, да? — усмехнулся раскрасневшийся и взъерошенный Рон, оправившись от тисканья.        — Значит, да, — согласилась Гермиона, застенчиво улыбаясь. — Я даже не осознавала, как сильно я на самом деле этого хотела, пока ты не попросил. Помимо профессиональных амбиций, тебя я хочу тоже, Рональд Уизли.        Гарри не плакал, спасибо большое.

***

       — Дорогой Себ,               Я знаю, что мы увидимся через два дня, но у меня есть для тебя ещё более потрясающие новости! Рон сделал Гермионе предложение! Они собираются оба взять двойную фамилию и уже выбрали имя для малышки! Я забыл спросить, могу ли я раскрыть тебе его, но я был там и помог им его придумать! Было так здорово быть там в тот момент. Я бы хотел, чтобы ты тоже был там. Но я не против, я понимаю.       Снова собираюсь стать крёстным, но всё ещё…       Твой,       Гарри»

***

       В понедельник, когда Гарри отворил Себастьяну дверь, последний не ступил внутрь по обычаю. Озадачившись и ощутив прилив беспокойства от смущённого выражения лица Себастьяна, Гарри ждал, вглядываясь в глаза того, пока ему не объяснили, в чём дело.        — Мне следовало отправить сову заранее, прошу прощения. Я хотел справиться, не хочешь ли ты пойти со мной — кое-куда — сегодня?        — Думаю, что так, — медленно согласился Гарри. — Всё в порядке?        Себастьян печально улыбнулся — столь невинное выражение, что у Гарри на мгновение перехватило дыхание.        — Да, думаю, да. Я хотел бы показать тебе свой дом. Я… немного нервничаю.        — О, господи! — воскликнул Гарри. — Да! Боже мой! Я выключаю плиту, и мы идём прямо уже!        — Не обожгись, у нас есть время, — весело протянул Себастьян, когда Гарри засуетился. — Это маггловский район, и я проведу тебя через парадный вход, так что нам придётся снять мантии перед аппарированием. Меня нет в каминной сети, чтобы провести тебя напрямую. Извини.        — Не извиняйся, — просиял Гарри. — Я рад увидеть твой дом как положено.        Себастьян на мгновение сжал челюсти, прежде чем продолжить.        — Сначала я познакомлю тебя с моим соседом-магглом, с которым у меня договорённость. Если после этого ты всё ещё будешь хотеть посетить мой дом, я отведу тебя.        Гарри нахмурился. То, как это было сказано, наводило на мысль, что сосед высказал бы нечто нелицеприятное о его отношениях с Себастьяном. Гарри надеялся, что заблуждался, но он никогда не узнает этого, пока не возьмёт мужчину за руку.        — Отведи меня туда, — мягко сказал Гарри, заперев входную дверь и взявшись за руку Себастьяна для совместного аппарирования.        Спустя одно неприятное садово-шланговое путешествие Гарри с Себастьяном оказались в месте, выглядевшем как совершенно немагический гараж на две машины с закрытыми дверями.        — Он наверняка слышал, как мы прибыли, однако… — сказал Себастьян, подходя к двери в дом и решительно постучал.       — Ах, а вот и ты, il mio amico. И… ещё один друг. Себастьян сказал мне, что приведёт тебя повидаться со мной сегодня.        Гарри разинул рот. Перед ним стояла точная копия Себастьяна с парочкой заметных различий. В то время как его Себастьян носил стрижку, короткую по бокам и с зачёсом назад на макушке, этот маггловский Себастьян позволял своим вьющимся волосам отрастать куда угодно. Различие маленькое, но говорившее о том, насколько его Себастьян хотел разграничить себя и своего соседа-маггла. Приходилось бы стричь и укладывать волосы после первой порции каждого дня принятия зелья. Его взгляд вернулся к Себастьяну, чьё лицо обрело мрачные, почти печальные черты, и он понял, почему они просто молча стояли, позволяя ему оценить их.        — Меня зовут Гарри, — произнёс он наконец. — Приятно познакомиться.        Теперь он понимал, что его Себастьян беспокоился о том, что он не заметит разницы между ними, или, возможно, что ему будут безразличны внутренние различия между ними. Он просто не знал, как избыть сей страх в данный момент, когда этот совершенно идентичный незнакомец смотрел прямо на него.        — Марко, piacere di conoscerla, — ответил лохматый мужчина. Гарри не знал, что это за язык, и взглянул на Себастьяна за помощью.        — Это мой сосед Марко, он рад с тобой познакомиться, — мягко перевёл его спутник.        — Спасибо за помощь Себастьяну, Марко, — произнёс Гарри с улыбкой. — Если бы не она, возможно, у меня не получилось бы встретить его. Я очень благодарен.        Марко широко улыбнулся.        — Мне очень приятно, mio amico Себастьян тоже был очень добр ко мне.        Гарри улыбнулся в ответ и посмотрел на Себастьяна, ожидая следующей подсказки для него.        — Хочешь теперь взглянуть на мой дом? — спросил тот так, будто взаправду не знал, каким будет ответ.        — Да, пожалуйста, — ответил Гарри. Они помахали Марко и обменялись прощаниями, после чего маггл открыл ворота гаража, чтобы они могли выйти.        — Ты снова проверял меня, — легко прокомментировал Гарри.        — Проверял. Для меня это было слишком важно, чтобы делать ставку на слова. Прости, что я продолжаю игнорировать твои пожелания.        — Ты боялся чего, что я прыгну к нему в объятия, или ещё чего-нибудь нелепого в том же духе?        — Я боялся много чего.        Гарри вздохнул и затормозил Себастьяна за руку, отвернув от милого домика, к которому они, по всей видимости, направлялись, чтобы со всей серьёзностью обратить к собеседнику своё внимание.        — Я знаю, что носимое тобой лицо — не твоё, — сообщил он тому. — К счастью, твоё обращение со мной было тем, что покорило меня. То, как ты слушаешь, и то, как тебе было дело до меня ещё до того, как я начал тебя заботить, меня и зацепило. Я понимаю, что это единственное лицо, которое я когда-либо увижу, но я был строг к себе изначально касательно взгляда сквозь него, чтобы позволить твоему поведению, реакциям и потрясающем мастерстве владения кистью очерчивать тебя мне. Мне жаль, что я не рассказал тебе о своём способе примириться с твоим употреблением зелья. Может быть, ты бы и не волновался.        — Я бы волновался, — признался Себастьян. — Я всегда был ревнивым человеком.        — Это работать не будет, пока ты не скажешь, что тебе нужно, и это будет что-то, с чем я смогу согласиться, — прошептал Гарри. — Мы уже преодолели несколько красных флажков и перебрались на другую сторону, чётко понимая потребности друг друга. Здесь всё должно быть так же.        Себастьян кивнул, трижды сжал его руку, затем снова повёл их в направлении дома.        — Позже, когда настанет время для таких разговоров. А пока позволь мне показать тебе мой дом.        — Я в восторге, — сказал Гарри, слегка подпрыгивая. — Это твой сад? У какого окна ты рисуешь?        Себастьян наконец улыбнулся, как он и надеялся.        — Это мой сад. У меня были кое-какие проблемы с кроликами, но расположение защитные чары, по всей видимости, удерживает большинство из них поодаль. Они всё ещё могут подрыться, но обычно этого не делают — думаю, это потому, что тогда быстро не сбежать.        Себастьян подвёл его к белому забору высотой по пояс, и Гарри усмехнулся тому, сколько всего содержалось внутри.        — Расширяющие чары средь бела дня? Да ты шалун, Себ, — съехидничал он.        Себастьян перевёл на него потемневший взгляд, и Гарри сглотнул, когда немного ниже расцвела скупая, понимающая ухмылка.        — Я не отвечу так, как хотел бы, — медленно произнёс тот. — Но просто знай, что я очень хотел бы.        Голос того восхитительно углубился к концу, ослабляя колени Гарри и заставляя его производить уже собственные «шаловливые» мысли.        — Твой голос такой же и без зелья, так? — туманно спросил он.        — Да.        Тот уже вовсю ухмылялся, спесивый, сексуальный засранец.        — О. Хорошо, — слабо ответил Гарри.        — На забор наложены магглоотталкивающие чары, — продолжил Себастьян, как будто и не было той пылкой интерлюдии. — Но окно, у которого я рисую — в задней части дома, с которой я ещё ничего не сделал. Зайдём внутрь?        — Да, — ответил Гарри, немного резковато, когда к нему вернулся контроль над собой.        Входная дверь Себастьяна была тёмно-изумрудной, со скошенными стеклянными вставками в верхней трети, а по обеим сторонам росли обычные маггловские цветшие растения — естественной формы, без жёсткой обрезки. Дом того был выкрашен в светлые тона и очень походил по форме на другие дома на улице, тоже все двухэтажные, только у Себастьяна не было машины, стоявшей на парковке.        Снаружи Гарри понравилось всё.        Стало немного сумрачно в прихожей, когда за ним закрылась дверь, но Гарри смог разглядеть заднюю часть дома, где было намного светлее от солнца. Себастьян щёлкнул маггловским выключателем рядом с дверью, и перед ним явилась комната, обставленная почти по-деревенски.        — Круто, — прокомментировал Гарри, приблизившись, чтобы провести рукой по деревянному столику. Последний был отполирован до блеска и покрыт толстым слоем лака, но изначальные изгибы дерева, ставшего материалом, были сохранены. Стоявшая сверху лампа была сделана из текстурированной неглазурованной керамики. Стены вокруг покрывали картины в рамах из дерева разных оттенков, но все они на вид сохраняли естественную фактуру и уникальные свойства исходных деревьев.        Себастьян, похоже, был не против позволить ему бродить, так что он прошёл дальше, в заднюю часть дома, где Себастьян, по собственным словам, занимался рисованием. Там стоял очень большой мольберт, обращённый от него к большому эркерному окну, сквозь которое, как он знал, по утрам прекрасно проходило солнце. Большая часть света проникала через это окно, но на кухне было небольшое окно прямо над раковиной. Тема деревенской, однако покрытой толстым слоем лака мебели продолжалась и в комнатах задней части дома, где гостиная, кухня и столовая сливались воедино.        Книжные полки уставляли границы гостиной, а над одной стороной дивана нависала лампа для чтения. На приставном столике лежали стопкой две книги, и Себастьян направился к ним, жестом пригласив Гарри направиться следом.        — «Прикладная психология», — прочёл Гарри вслух, — и «Когнитивно-поведенческая терапия для травмированной психики». Это те книги, которые, ты говорил, ты читал для своего излечения, верно?        — Да, но что я хотел тебе показать… — Себастьян перелистнул к одной из многих страниц, помеченных закладками-стикерами. Там, магически подчёркнутая и украшенная светившимися стрелками, указывавшими на, должно быть, важные разделы, была глава «Бытовая психология: продвинутая коммуникация в интимных отношениях».        — Ты вернулся и начал изучать главы о межличностных отношениях, — догадался Гарри.        — Есть и другие книги. Но с этих я начал три года назад, и эти я начал перечитывать, когда понял, что между нами что-то взрастает. Я надеюсь, что это поможет мне там, где прежде я мог подвести тебя.        — Спасибо, — от всего сердца сказал Гарри. — Целитель Матильда тоже давала мне советы относительно отношений.        Себастьян кивнул.        — Я, может, и не желаю обращаться к целителю разума, но я не хотел, чтобы ты один над всем трудился. Надеюсь, ты видишь, что я… вкладываюсь. Помня твою тревогу из письма на днях, я надеюсь, это даёт понять, что даже когда я вдали от тебя, я всё ещё работаю ради тебя.        Гарри с трудом сглотнул, и Себастьян дал ему минуту, отвернувшись и вернув книги на стол.        — Мне нравится твой маленький сервант вон там. Так называется шкафчик со стеклянными дверцами? Сервант?        — Угу. Вообще-то, я купил его на блошином рынке. Я храню в нём мои запасы Оборотного зелья. Это легкодоступная часть дома.        — Ты обычно даже дома носишь личину?        — Нет. Я ношу её только когда я в Лондоне. И теперь, когда ты здесь, я продолжу это делать.        — Значит, ты собираешься пригласить меня снова?        — Смотря сколько, — сказал Себастьян обманчиво мягким голосом.        — Эм… чего?        — Времени, которого тебе потребуется, чтобы заметить картину.        Гарри развернулся, завертев головой в поисках картины, которую он, по всей видимости, проглядел среди переполненных книжных полок и шкафчиков. И тогда он увидел — красочный людный городской пейзаж, каждый сантиметр которого переполняла невероятная детальность.        — Ух ты, — только и смог сказать он. — Это же точно одна из твоих работ, да?        — Излюбленная, — с гордостью ответил Себастьян. Тот шагнул вперёд как Гарри только что и по-отечески возложил руку на рамку. — Чтобы закончить её, потребовался почти год при работе минимум дважды в неделю. Видишь лица вот здесь?        Маленькие полусантиметровые лица заулыбались им и помахали, привлекая их внимание.        — Они потрясающие. Такие крошечные, но такие чёткие, будто ты их сфотографировал.        — Я писал мелкие черты кисточками из единого волоска кроличьей шерсти. Каждое лицо отнимало по несколько часов, растягиваясь на несколько заходов.        — Честно говоря, я не могу себе представить ушедшее количество сил и отдачи.        — Настоящий секрет в том, что на самом деле это две картины, наложенные друг на друга. Именно на этой картине я впервые начал экспериментировать с покрытием анимационными зельями — так я и понял, что это применимо в моём текущем заказе. За этой яркой дневной сценой находится такая же сцена… но только ночная. Когда снаружи темнеет, на этой картине тоже наступает ночь.        — Это невероятно. Я бы хотел это увидеть как-нибудь.        Гарри отступил с расстояния в волосок, на котором рассматривал картину, чтобы ещё раз оглядеть её в целом.        — Уровень детализации всего меня просто поражает. Ты всегда создаёшь прекрасные работы, но это заходит гораздо дальше того, что ты делаешь на терапии.        — Я довольствуюсь и рисованием простых вещей. Но сложно гордиться чем-либо ещё после вот этого.        — Так это твой… как там говорится? Магнум опус?        Себастьян кивнул.        — Вполне возможно. Не могу себе представить, что мне придётся пройти через это снова, — рассмеялся тот, покачав головой, и Гарри определённо посочувствовал тому, сколь выгоревшим, должно быть, остался мужчина после такого количества усилий. Он обычно был в изнеможении всего после одного сеанса терапии.        — Так мольберт вон там — тот, за которым ты пишешь свои заказы?        — Да. Я снял с него пейзаж утром, иначе ты не смог бы увидеть окно рядом.        — Он действительно такой большой?        — Я могу показать, если тебе интересно. Тогда, возможно, я наконец-то смогу угостить тебя чаем своей кухни.        — Звучит чудесно.        Себастьян провёл его в другую комнату, которая, возможно, изначально была запасной спальней или кабинетом, но теперь использовалась художником для хранения десятков полотен разного размера, в большинстве своём натянутых на деревянные рамы, однако у стены ещё был запасён чистый холст в нескольких больших рулонах. Справа огромное полотно покрывало стену от пола почти до потолка.        Это был прекрасный пейзаж в мягких оттенках, всего чуточку более сказочных, чем могли быть реальные. Деталей пока было немного, едва ли больше, чем основных форм, но Гарри уже мог сказать, что это будет радовать глаз по завершении.        — Эта картина будет главным акцентом позади стойки регистрации Ospedale Magico здесь в Италии.        — О, так мы в Италии? Теперь мне… можно об этом знать?        Вопрос Гарри был от неприкрытого любопытства, а не заострённой шпилькой, и Себастьян отнёсся к нему серьёзно.        — Сейчас подходящее время. И… я должен был знать. Ты должен быть встретить Марко. Ничего из происходящего не ощущалось бы безопасным, пока ты этого не сделал.        Гарри потянулся к руке того, получив тройное пожатие уже привычным ему ответом. Затем он тщательно внимал представленной ему Себастьяном стопке картин размером с ладонь, написанных тем в поиске прототипа картины для Ospedale, пока ему объясняли, что было не так с каждой, и как тот размышлял, что исправлять в них. После пары рисунков Гарри склонил голову Себастьяну на плечо. Он знал, что нарушал их правило отсутствия касаний, однако мужчина лишь замолчал ненадолго и продолжил как ни в чём не бывало.