Вдох, один, два

       — Я сходил с Дином в маггловский гей-бар.        Чашка Себастьяна с громким стуком вернулась на стол, и уставившийся на него волшебник стиснул край стола широко расставленными руками.        — Сходил.        Гарри пронаблюдал вспыхнувшее в глазах собеседника пламя, втайне надеясь, что ему не померещилась ревность в них.        — Ты сказал искать ответы в другом месте, так что я так и сделал.        Стол у того под пальцами предупреждающе скрипнул.        — И нашёл ли ты, что искал? — голос того углубился, но и близко не к тому чувственному мурлыканью Голоса, который всё его замешательство и учинил.        — Нет, — пожаловался Гарри. — Или, по меньшей мере… у меня появилось ещё больше вопросов, которые теперь сами требуют ответов.        — Вопросов, на которые, я уверен, юный Дин будет только рад для тебя ответить, — теперь в голосе того определённо звучала горечь. При всех их разговорах о правилах и избегании романтической связи, Себастьяну явно не нравилась мысль о Гарри, удовлетворявшем эти потребности в другом месте, как сам же того и требовал.        Следующий вопрос, рвавшийся у него наружу, «и что, если я ему позволю?», он проглотил. Себастьян своей реакцией только что дал ему все необходимые ответы. Именно те, которые действительно были значимы. И ответы эти подсказали ему, что продолжать в том же духе было бы просто жестоко. Так что он решил выложить всё начистоту.        — Мы с Дином пошли как друзья, — сказал Гарри, стараясь говорить мягко и изо всех сил не обращать внимания на страх, покалывавший его руки и ноги. Кисти у него уже дрожали от предвкушения предстоявшего признания, поэтому он крепко сжал горячую чашку, пользуясь болезненным жаром, чтобы взять себя в руки. — Он даже привёл своего друга детства, маггла-натурала, тоже пошедшего в гей-клуб впервые. Тот парень, Эрик, не искал себя, как я. Он даже надел футболку, провозглашающую, что он «гетеросексуальный союзник», чтобы не подавать противоречивых сигналов другим мужчинам, пока мы были там. Видимо, Дин купил её для него, чтобы они могли вместе посетить какой-то фестиваль, но Эрик струсил.        Гарри чувствовал на себе тяжёлый взгляд собеседника и приложил усилия, чтобы поднять голову и посмотреть в ответ.        — Дин отнёсся к «миссии» очень серьёзно. Он привёл Эрика, так что мы могли сравнить между собой свои ощущения от пребывания там. В отношении того, что видели.        Выражение лица Себастьяна не изменилось помимо легчайшей хмурости. Ободрённый тем, что собеседник внимательно слушал, Гарри продолжил в том же темпе, который отрабатывал накануне перед зеркалом.        — Когда мы смотрели на танцующие пары, Эрик сказал, что ничего особенного не чувствовал, но ему было неловко смотреть на них слишком долго. Когда Дин указал на двух целующихся людей, Эрик быстро отвёл взгляд и сказал, что ему немного неприятно от того, насколько… энергичны они были. И когда… когда Дин указал на несколько пар с такой же большой разницей в возрасте, как у нас…        Сжимавшие стол руки Себастьян снова сжались.        — Я не хочу говорить об этом Эрике всю ночь напролёт.        Гарри продолжил, как будто тот ничего не говорил. Он был в ударе, слишком погружённый в воспоминания о собственном прозрении, чтобы остановиться:        — …тот не одобрил. Он не понимал, как это вообще может сработать, чтобы такие отношения могли быть хоть сколько-нибудь равными. Он сказал, что в повседневной жизни просто пожелал бы им всего хорошего и забыл о них. Эрик был предельно честен с Дином и со мной, потому что мне нужен был откровенный внутренний монолог, чтобы сравнить с ним собственный.        Гарри глубоко вздохнул, зная, что приближался к части, наитруднейшей для признания.        — Через некоторое время к нам пару раз подходили парни и приглашали Дина или меня на танец. Дин подзуживал меня пойти каждый раз...        Стол Гарри снова издал предупреждающий звук.        — ...но я не смог.        Гарри умоляюще посмотрел в глаза Себастьяну.        — Видеть, как пары целуются и танцуют… не вызывало неудобства или отторжения у меня. Я почувствовал воодушевление. Как будто я наконец-то нашёл место, где я был самим собой, даже если я ещё не делал ничего помимо самого присутствия. Я не чувствовал, что мне нужно бежать куда-то, куда-либо вовсе, потому что всё, что я искал, было на месте.       Блик чего-то, тревожно похожего на боль, мелькнул в глазах его друга, но Себастьян не отвёл взгляда. А выглядел почти смирившимся сейчас, грустным, и Гарри понял, что тот не думал тем же образом о его прогулке. Возможно, пришло время перейти к сути.        — Причиной… причиной, по которой я отказал всем, кто приглашал меня на танец… был ты, Себастьян.        Глаза мужчины расширились, а губы сжались, словно в готовности защищаться от любой гнусности, в которой того обвинит Гарри.        — То, как магглы танцуют в своих клубах, совершенно не похоже на то, к чему я привык на волшебных балах, — признался Гарри, поморщившись. — Слишком близко, слишком скабрёзно, слишком сексуально. Себастьян… — и тут он потянулся к напряжённой руке собеседника, держась за неё так, словно её могли в любой момент отнять. — Я не хотел танцевать с ними так, потому что единственный человек, о котором я мог думать, был ты. Та аккуратность, своего рода… методичность, с которой ты держишься, и посиделки здесь и разговоры о моих глубочайших страхах, и счёт моего дыхания вместе с тобой… Я не мог стерпеть и мысли, что кто-то из них будет прикасаться ко мне столь бесцеремонно, потому что… в то же время…        Себастьян убрал из руки Гарри свою и прикрыл глаза, и Гарри запаниковал, подумав, что тот закрылся, а он ещё не донёс самое важное.        — Я знаю, ты говорил, что борешься с ощущением, что тебя недостаточно, — быстро добавил Гарри, — но для меня ты… тебя… Я просто хочу всего. Мы установили правила из беспокойства о тебе, но даже я не знал тогда, что и сам мало-помалу забреду в эту же ловушку.        Естественно, он не сумел удержать себя в руках. Естественно, его голос надломился, а глаза зажгло адским пламенем, когда Себастьян наконец открыл лицо и взглянул на него.        — Это не тот исход, который я предполагал, — наконец сказал мужчина совершенно ровно.        — Даже если так, теперь, когда ты знаешь, что я… чувствую, ты можешь представить, что между нами когда-нибудь что-то будет? Не интрижка. Не эксперименты. Не просто… роман. Но что-то настоящее. Со временем. Совместимость, о которой ты упоминал в прошлый раз.        Себастьян отрицательно покачал головой, но взгляд того был потерянным и немного одиноким, и Гарри затаил дыхание в страхе и надежде.        — Я не могу, — сказал тот голосом немногим громче шёпота. — При нынешнем положении дел, — продолжил тот, подёргав карман, где, Гарри знал, лежало Оборотное зелье. — Я не могу представить себе, что перейду эту черту ради чего угодно иного, нежели пожизненного обязательства. Я не смогу. Мне… мне стоит уйти.        — Нет, пожалуйста, не убегай снова, — взмолился Гарри. — Это не обязательно должно быть так прямо сейчас. Мы можем сохранить наши правила, какими они есть.        — Тогда в чём смысл?! — взорвался Себастьян. — Какой смысл мучить себя, находясь рядом, но никогда не прикасаясь? И как долго? Всегда?        У Гарри перехватило дыхание при первом намёке на то, что самому Себастьяну могло быть больно не прикасаться к нему.        — В бережном развитии, — ответил Гарри настолько сдавленным голосом, что его нельзя было назвать даже шёпотом. — Как друзья, которые понимают, что за этим скрывается нечто большее. Сохранять дистанцию, но работать над пониманием друг друга. Себастьян, я так сильно этого хочу.        — Я никогда не позволю этому зайти дальше дружбы, пока мы оба не согласимся, что это — то самое на всю жизнь, — наконец прохрипел Себастьян. — Ты… привлёк меня тоже. Я могу сказать это. Но «обратить внимание» на кого-то — даже близко не та уверенность, которая мне нужна, чтобы связать свою жизнь — свою безопасность — с жизнью этого человека. Даже любви не будет достаточно.        — Я понимаю, — дрожаще произнёс Гарри. Всего его трясло от нервов и прораставшей надежды. — Я знаю, что мне ещё многое предстоит выяснить. Я не знаю… как что-либо здесь работает. Сейчас я на том этапе, когда отношения, возможно, не самое лучшее решение в моём восстановлении. Но сейчас достаточно знать, что ты знаешь… и что ты не думаешь, что я рушу всё.        Себастьян устало поднял голову.        — Ты не рушишь всё, — мягко сказал тот, и напряжённое нутро Гарри согрелось от знакомого успокаивающего тона, которого ему так не хватало с тех пор, как он всё испортил неделю назад. — Но всё теперь изменится. После этого разговора пути назад нет. Вне зависимости от того, сколь краткосрочно это могло бы быть, мы всегда будем знать, что однажды заинтересовали друг друга. Ни один из будущих разговоров больше не будет истолкован как раньше.        Гарри ощутил вес этих слов. Всё изменится. Гарри был одновременно взволнован и напуган, и он не знал, какое чувство было сильнее.

***

       — Ничего себе, это большой шаг! Поздравляю, Гарри! — похвалила его Матильда два дня спустя.        — После этого он сразу ушёл, — признался Гарри. — Он был очень расстроен и сказал, что ему нужно всё обдумать, прежде чем принимать какие-либо решения. Он сказал, что может ещё отказаться от нашей дружбы, если сочтёт это правильным.        — И что ты чувствуешь, когда понимаешь, что он вполне может так поступить?        — Страх, — ответил Гарри. — Беспомощность. Я не могу его переубедить и хочу предоставить ему столько времени, сколько ему понадобится. Мне больше ничего не остаётся делать.        — Насколько я могу судить, в будущем мало что поменяется, даже если он примет твои чувства или ответит на них взаимностью.        — Ага, — кивнул Гарри. — Если честно, я не готов ни к чему сверх того, что мы уже делали, будучи друзьями. Просто… стоило мне понять, что он очаровал меня, и я не мог не дать ему знать.        — Честность очень важна для тебя. Я убедилась в этом, когда ты пришёл разбитый, совсем недавно застав Джинни с другим.        — Называй это гриффиндорской наглостью, — пошутил Гарри, игнорируя то, что она сказала о его бывшей. — Как только у нас появляется хотя бы крошечный кусочек информации, мы слепо топаем за ней.        — Я думаю, твоё решение «топать» медленнее в этом вопросе мудро. Не думаю, что торопиться сейчас будет хорошей идеей. Твой прогресс в этом совершенно потрясающий, но предстоит ещё много работы, особенно когда дело доходит до выбора здоровых отношений.        — Да, ты права, — просто согласился Гарри.        — …Однако в продвижении, если хочешь, я могу предлагать тебе совет касательно любых конфликтов, которые возникнут по мере развития ваших с Себастьяном отношений. Это не столь действенно, как если бы вы посещали приём как пара, но я бы хотела помочь вам обоим научиться сообщать о своих потребностях эффективно и сочувственно. В подобной паре, будет много трудностей.        — Я был бы очень признателен, — выдохнул Гарри, нетерпеливо подавшись вперёд. — У нас с Джинни было столько проблем; я бы не хотел проходить через что-либо из этого снова.

***

      Когда Гарри прошёл через галерею в заднюю часть, где находилась студия Дина, его глаза сразу же отыскали Себастьяна. Казалось, последний тоже жаждал его увидеть, но отвёл скрытый очками взгляд в сторону, словно смутившись, что был пойман на этом.        — Добро пожаловать, Джероми, ты как раз вовремя, — поприветствовал его Дин по псевдониму. Он кивнул и поспешил к свому рабочему месту, а Дин продолжил: — Тема этой недели довольно простая. Я бы хотел, чтобы все сосредоточились на идее «надежды». Что для вас значит надежда? На что она похожа? На что вы надеетесь? Как всегда, я рядом, если вам понадобится какая-нибудь помощь.        Гарри украдкой взглянул на Себастьяна, но тот упорно избегал его взгляда, работая над той же картиной уже третью неделю подряд. Она получалась замечательной, уже сейчас невероятно красивая, но Гарри был немного разочарован тем, что ему не удастся увидеть, что его друг нарисовал бы специально для этой темы.        Для своей же картины… Гарри прикусил губу, снова попытался поймать взгляд Себастьяна, а когда не преуспел, наложил чары приватности. На этот раз он не снимал их до самого конца. Его идея для картины была откровеннее, чем у большинства других.        Когда Гарри произнёс заклинание визуализации и начал рисовать, не снимая чар приватности, он понял, что Себастьян наконец-то перевёл внимание со своей картины на его рабочее место. К сожалению, Гарри продолжал работать без перерыва, желая завершить напряжённую сцену до конца занятия.        Это была сложная, кропотливо детализированная работа, и у Гарри дрожали руки от важности послания, которое он пытался передать с её помощью. Ему нужно было постоянно сравнивать свои краски с градациями серого и цветовыми диаграммами, чтобы правильно передать цвета тёмной сцены, из-за чего он то пригибался, то выскакивал из-под чар, как ненормальный.        Когда занятие закончилось, он написал в нижнем углу «НАДЕЖДА» тем же цветом, который использовал для неоновых огней над танцполом. Когда он снял чары, Себастьян уже нетерпеливо ждал, скрестив руки на груди с явно недовольным выражением лица.        Это выражение исчезло в момент, когда тот увидел влюблённых на холсте Гарри. Он нарисовал одну из пар с большой разницей в возрасте во время своего визита в бар в надежде, что Себастьян увидит её и распознает «надежду» Гарри на них. Нарисованный момент не был непристойным, и Гарри ничего не менял в магглах, не сделав их похожими на себя или Себастьяна. Это был тёплый момент, схваченный правдиво, когда младший партнёр мирно отдыхал рядом со своим старшим бойфрендом. Теплота на лицах обоих говорила о многом, и Гарри был рад, что, в частности, не испортил эту часть.        Он совершенно точно не ожидал внезапного, неистового взмаха палочки Себастьяна, молча очистившего работу Гарри.        — Я собирался оставить её! — возмутился он, но слова прозвучали уже в спину мужчине, в очередной раз сбегавшему с места событий.        Не желая поднимать шум, Гарри направился следом настолько спокойно, насколько мог, но, оказавшись за дверями галереи, громко окликнул своего спутника-беглеца.        — Себастьян! Себастья-ах!        Крепкие руки втащили его в переулок между галереей и соседним магазином. Гарри сопротивлялся, но удерживающий его человек применял дезиллюминационное заклинание, и Гарри не смог бы противостоять крепкому захвату, даже если бы от этого зависела его жизнь.        — Надежда? — жарко вопросили его, и Гарри перестал сопротивляться, с выдохом осознав, кто именно держит его в объятиях.        — Себастьян! — ахнул он, находя сложным сосредоточиться даже при том, что паника утихала.        — Дыши, мой Гарри, — тепло промурлыкал ему на ухо мужчина.        — Се-Себ, — простонал Гарри, следом густо покраснев от того, как у него это вырвалось. Теперь, когда он перестал сопротивляться, безвольно прислонившись к стене переулка, Себастьян перестал к нему прикасаться вовсе, но дыхание того на шее Гарри и жар тела, исходивший так близко, завели Гарри настолько, что он попытался придвинуться ближе.        — Ты хотел такой реакции? — прошептал Себастьян, касаясь его кожи, и Гарри так сильно захотелось, чтобы тот подошёл достаточно близко для непосредственного касания к шее этими губами. Осознание того, что он был столь близок без подлинного контакта, причиняло почти физическую боль. — Когда ты рисовал тех мужчин, ты пытался подтолкнуть меня к этому?        — Я просто хотел… открыться тебе, — захныкал Гарри. — Но… это… слишком, я не готов…        Себастьян отступил, по-прежнему оставаясь невидимым, если не считать лёгкого смещения по краям его фигуры. Дезориентированный, Гарри попытался найти глаза того, но не смог определить их точное местоположение на таком расстоянии.        — Почему… зачем ты это сделал? — в горле Гарри комом застряло смятение, когда он понял намерения того. — Я же говорил тебе разговаривать со мной. Зачем ты снова меня проверяешь? — он был возбуждён и сбит с толку, паникующий и опустошённый, и сексуальная близость оказалась всего лишь уловкой.        — Я не понимаю, как ты можешь хотеть меня.       У Гарри ёкнуло сердце от неожиданной честности, сквозившей в тоне собеседника. Возможно, невидимость придала тому смелости, потому что Гарри никогда не слышал, чтобы голос того звучал так открыто, без обычного контроля над интонациями.        — После твоего первого предложения я решил, что ты не дорожишь нашей дружбой. А потом, в прошлый понедельник, ты сказал мне, что ходил на охоту, и тогда я решил, что ты не чувствуешь никакой связи конкретно со мной. Но потом ты… — Себастьян прочистил горло, и у Гарри заслезились глаза в ответ на редкую, искреннюю эмоцию в обычно сдержанном голосе этого человека. — Как ты можешь предлагать мне именно то, чего я хочу… именно тем способом, нужным мне, чтобы чувствовать себя в безопасности? Как ты можешь потратить три часа на то, чтобы нарисовать пару, которая выглядит точно как мы, и не сделать тактикой манипулирования?        — Прости, что заставил тебя так себя чувствовать…        — Ты — нет, — запальчиво перебил его Себастьян. Гарри видел, как очертания его тела приподнялись, но рука так и не коснулась его, чтобы вытереть слёзы. — Это… всё я. Прости, что приставал к тебе.        — Я не возражал, — сухо ответил Гарри, и его щёки вспыхнули, когда он осознал, что его эрекция, которая дала о себе знать, когда он понял, что Себастьян находился к нему так близко, продолжала укрепляться, пока они переговаривались. Он тихонько сменил позу, пытаясь встать так, чтобы скрыть это, и чтобы Себастьян ничего не заметил. — Но… я действительно ещё не готов к чему-то такому.        — Я тебе не верил.        — Потому что ты… как ты выразился? Ты не понимаешь, как я могу хотеть тебя? Я думал, мы можем пока… не торопиться?        Лёгкое колыхание воздуха подсказало, что Себастьян кивнул.        — Ещё слишком рано для этого, — прошептал Гарри, прижимая ладони к щекам. — Я не совсем понимаю почему. Я думаю о тебе, когда тебя нет рядом. Мне хочется, чтобы мы встречались чаще одного раза в неделю. Я вспоминаю твои слова, когда я рядом с другими, и мне хочется от них улыбаться. Я думал о тебе, когда я… когда… я не могу сказать, — Гарри закрыл лицо руками. В его паху и неопадающем члене разлился ещё больший жар от правды, которой у него не хватило смелости поделиться.        Себастьян неловко прочистил горло.        — Я… понимаю. Мне жаль, что надавил на тебя. Мне казалось, что… это могло оказаться просто уловкой. Теперь вижу… Я был глупцом.        Несмотря на самобичевание, голос того исполнился некоторой долей благоговения.        — Я правда смущён, — пробормотал Гарри, забыв убрать руки ото рта и говорить внятно. К счастью, на этот раз мужчина ничего не заметил или сейчас этим не заботился.        — Прошу прощения. Ты… подарил мне надежду. Если бы занятие началось сначала, у меня бы было… достаточно вдохновения.        — Мы можем пока опустить всё это? И вернуться к тому, чтобы узнавать друг друга, как прежде? Я всё ещё не хочу всё испоганить, — взмолился Гарри, цитируя себя же на их первой встрече, чтобы показать Себастьяну, как долго он воспринимал их всерьёз.        — Да, конечно. Могу я всё так же прийти на чай в понедельник? Я заварю чай и снова принесу закуски.        — Да, пожалуйста, — легко согласился Гарри, чувствуя, как напряжение стекает через ноги в землю. — Пожалуйста, принеси ещё пирожных с карамелью, они были хороши.        Себастьян хихикнул, тоже, видимо, почувствовав себя лучше.        — Так и сделаю. Прежде чем я уйду… могу я ещё раз побыть смелым до возобновления собственных правил?        Гарри оглядел контур тела того с подозрением.        — Эм… может быть. Конечно?        Тело Себастьяна качнулось ближе, и то же тёплое дыхание снова коснулось его шеи.        — Думай обо мне снова сегодня вечером, — проурчал тот ему на ухо самой своей обезоруживающей версией Голоса.        И затем, прежде чем Гарри успел осознать подтекст или выдавить сдавленный ответ, грохнул звук аппарации того, от которого сердце Гарри заколотилось уже по менее приятной причине.        — Надо бы сказать ему, что я плохо реагирую на громкие звуки, — проворчал Гарри, аккуратно потирая свои чувствительные уши. — Это было слишком близко!