Вдох, один, два

       — Итак, каким образом твоя бывшая попала в эту картину? — спросил Себастьян с видом такой расслабленности, какой Гарри у того никогда не видел после их небольшого застолья. — У меня сложилось ощущение, что ты её избегаешь, — тот махнул рукой себе за спину, где всё ещё скрадывался ящик с вещами Джинни, собиравший пыль все четыре месяца после того, как Гарри наконец заставил её съехать.        — Так и было, — Гарри нахмурился. — Позволь мне рассказать следующую часть разговора с Роном, потому что она… просто заявилась туда и очень скверно на него отреагировала.        Себастьян поморщился.        — О. Приложу все усилия, чтобы удержать себя в руках, — пошутил тот, однако выразился формально, а спину снова выпрямил, когда принял кружку с новой порцией от Гарри, вернувшегося от плиты. Гарри вздохнул и подул на свой чай, прежде чем заметил, что его спутник проделал то же.        — Я не размешивал его, — предупредил он. — Извини. Я только вспомнил, что твоя ложка у тебя.        Себастьян замер и снова опустил чашку:        — Точно.        Гарри улыбнулся.        — Я остановился на… после момента, как сказал ему, что ты, в сущности, гей, или что-то в этом роде, полагаю.        Себастьян прочистил горло, и Гарри удивился появившемуся на щеках того красноватому оттенку.        — Я и есть гей. Ты продолжаешь ссылаться на сказанное мной в прошлую пятницу, но сейчас я могу чётко сказать тебе, кто я есть.        — Значит, тебе ни разу не понравилась девушка? — с любопытством вопросил Гарри.        — Одна, — признался тот, хоть, кажется, тому было довольно трудно говорить об этом. — В то время она была единственным во всём мире человеком, любившим меня — как друга, разумеется, — безвозмездно. Но моё чувство к ней было сугубо романтическим, не сексуальным. Это не продлилось бы долго, поэтому я не добивался её, а она влюбилась и вышла замуж за другого.        — Мне жаль, — однако, сколь бы ни был искренен Гарри, он не смог удержаться и нахмурился. — Как ты можешь быть заинтересован в ком-то романтически, но не сексуально? Разве это не связано?       — Как правило. В данном случае у меня было желание всегда держать её подле себя и оберегать, однако вместе с этим у меня никогда не возникало желаний прикоснуться, вкусить, исследовать… Я переживал их раньше, и для неё не были бы хороши такие отношения, в которых этого нет, — признался Себастьян. — Я переживал её потерю, возможно, гораздо дольше, чем следовало. Впрочем, мы не фокусировались на моей глубинной боли, не так ли? По-моему, мы подводили к поверхности твою.        Гарри надулся.        — Извини, что задаю так много вопросов. Но, даже если я отвлекаюсь, мне всегда нравится с тобой разговаривать.        — Угу, это приятно, — согласился другой мужчина.        — Именно. Итак, я сказал ему, что ты — мужчина, он перепугался, что мы так долго были наедине, я сказал ему, что ты и впрямь гей, в общем-то, а затем я сказал, что говорил тебе, что я натурал, и…        — Говорил?        — Гово... рил?        — Не припомню, чтобы ты выразился именно так, — в голосе Себастьяна прозвучала вкрадчивая угроза, и Гарри почувствовал себя застигнутым врасплох, не зная, как относиться к этому тону. — Уверен, ты сказал, что просто… «никогда об этом не задумывался».        — Разве это не значит, что я натурал?        — Нет, это именно значит, что ты никогда об этом не задумывался, — синие глаза того пристально смотрели в его собственные.        — Хах.        — Хочешь об этом задуматься? — шелковистая, тёмная, опасная нотка углубила голос Себастьяна ещё больше, и у Гарри перехватило дыхание.        — Рон сказал бы мне, что именно об этом он меня и предупреждал, — выдохнул он, сдерживая хрипотцу.       Брови мужчины приподнялись.        — Ты чувствуешь угрозу с моей стороны?        Гарри издал нервный смешок.        — Чуток.        Его руки снова задрожали. Он прижал их к тёплой чашке.        — Прошу прощения. Я не хотел давить. Или, быть может, хотел, но теперь сожалею и больше так не поступлю.        — Это не было так уж плохо, я просто не ожидал…        — Этого Голоса, — опять промурлыкал Себастьян тем же низким тоном. Гарри свободно рассмеялся, и между ними снова стало легко.        — Ага, — наконец сказал Гарри, слегка тряхнув головой, чтобы в ней прояснилось. — Кстати, теперь отвлекаешься ты. В общем, я сказал, что говорил тебе, что я не гей…        — Чего ты до сих пор не…        — …и, — продолжил он, насмешливо сверкнув глазами, к удивлению Себастьяна, — тогда я сказал, что дружба — это всё, к чему мы на данный момент стремимся, — прекрати задыхаться, я знаю, как это звучит сейчас, — и он не очень хорошо воспринял это заявление и намекнул, что причина, по которой нашего общего друга оттолкнули, заключалась в том, что тот был геем и…        Предложение набралось столь длинное, что Гарри пришлось перевести дыхание, отчего его собеседник снова рассмеялся.        — …умолкни, а затем он предупредил меня, чтобы я никогда не оставался наедине с геем и в особенности больше никогда не ходил на «свидания с волшебниками-геями» и, Себастьян, она всё это время была у них дома. Они подстроили так, что она могла всё слышать в кабинете, пока Рон изводил меня по поводу нашего предполагаемого «свидания», и она выскочила как чёрт из табакерки, вцепившись в Гермиону, как будто я предал её, и говорит «хочешь что-нибудь рассказать мне, Гарри?», словно это я сделал что-то не так, и…        — Дыши, Гарри. Возьми паузу, чтобы успокоиться, — на лице Себастьяна больше не виднелось удовольствия, хоть Гарри изобразил свой лучший «злобно-ведьмовский» голос, дабы процитировать Джинни. Однако это не было и тщательно выдержанное отрешённое выражение лица, обычно предпочитаемое тем. Мужчина склонился к нему, и нахмуренные брови явно выдали обеспокоенность того.        — Я в порядке, самая тяжёлая часть ещё впереди, — устало сказал Гарри.        — Более тяжёлая, чем покрывание в шкафу предавшего тебя человека и позволения ей подслушивать ваш личный разговор? — тот оскалился, разозлившись.        — Она была не в шкафу, — возразил Гарри, прежде чем понял, что тот утрировал, чтобы показать, насколько ненормальным было такое поведение. — Гермиона попыталась вмешаться и сказать, что она не согласна с тем, что они говорили о вытеснении гомосексуальных людей, но Джинни сказала, что это только доказывает, что моё выздоровление идёт в неверном направлении. Она хочет, чтобы я переехал отсюда, из нашего старого дома, в её новый, чтобы она могла «должным образом позаботиться обо мне».        — Я в ярости от твоего имени.        — Я вижу. Это действительно помогает мне чувствовать себя оправданным.        — Оправданный — хорошее слово, — пошутил Себастьян, процитировав Гарри, но явно не настроенный на шутливый лад.        — На самом деле, они все согласились с этим. В смысле, что я должен снова сойтись с ней. Рон наготовил столько блюд — он любит вкусно поесть и научился готовить на удивление быстро, полагаю, у него есть мотивация, — Гермиона расставила свечи, а Джинни, ради всего святого, накрасилась и надела парадную мантию. Они действительно думали, что это будет искреннее воссоединение, и мы просто… «поцелуемся и помиримся». Рон так и сказал мне. Он был расстроен, что я не хочу её обратно вот так, — Гарри щёлкнул пальцами для пущей убедительности.        Себастьян закрыл глаза и потрясённо покачал головой, вслепую потянувшись через стол к руке Гарри, которую он легко подал.        — Но даже это не самое худшее, — признался Гарри. Его спутник снова встретился с ним взглядом. — Они как бы… окружили меня, понимаешь? — спросил он, жестикулируя свободной рукой. Почувствовав ответное пожатие чужой хватки, он продолжил. — Мне было трудно держать себя в руках, но они не испытывали таких угрызений. Они окружили меня со всех сторон, уговаривая успокоиться, и что это, по их мнению, пойдёт мне на пользу. Я нервничал всё больше, но они просто уставились на меня в ответ, и Джинни сказала, что они «решили…»        — С тобой сейчас всё в порядке? — мужчина окинул взглядом его мантию в области груди, чтобы оценить уровень дыхания.        Гарри улыбнулся беспокойству того.        — Да, спасибо. Я думаю, вот это очень помогает, — сказал он, покачав их соединёнными руками.        Себастьяну сделалось неуютно.        — Если это станет нежелательным, просто дай мне знать.        — Всё в порядке, — Гарри немного сместил взгляд на ящик с зельями. — Я попросил о кризисной консультации у целителя Матильды и встретился с ней сегодня утром. Она помогла мне принять решение «бежать» из ситуации, отправив Рону и Гермионе письмо с просьбой не связываться со мной, пока я не буду способен справиться с произошедшим. Ну, я думаю, это немного не по порядку. Я почувствовал, что моя магия вырывается, поэтому аппарировал сюда, пережил нервный срыв, и уже затем запросил консультацию.        — С твоей стороны было очень любезно пощадить их дом, хоть я не думаю, что они этого заслужили. Тем не менее, ты заслужил того, чтобы провести этот момент наедине с собой, так что я рад, что ты так поступил, — тот задумчиво потёр губы свободной рукой, прежде чем продолжить. — Также было очень хорошей идеей связаться с целителем. Я думаю, что письмо — хорошая идея также, хоть я бы не стал упоминать, что в настоящее время ты не способен «справиться» с тем, что произошло у них дома.        — Верно, — с сожалением признал Гарри. — Может, ты поможешь мне написать письма после приобретения совы? Матильда не упоминала об отправке такового Джинни, но, наверное, мне следует отправить ей более непреклонное «оставь меня в покое», на случай если она воспримет отсутствие письма лично ей как приглашение. Вчера она была очень настойчивой.        — Я считаю, что тебе следует написать их самому, но я был бы рад просмотреть их перед отправкой, если это поможет тебе чувствовать себя комфортнее.        — Ах, конечно, — сказал Гарри, покраснев. Себастьян снова сжал его руку.        — Теперь я твой друг, Гарри, но я не буду твоим костылём. Пиши письма за себя, потому что так будет лучше для тебя, а я взгляну на них, но только чтобы убедиться, что в них написано то, что ты подразумеваешь.        — Ты уверен, что пропустил главы о международных отношениях? У тебя сейчас получается вполне прилично, — ухмыльнулся Гарри, не обращая внимания на то, что его собеседник откупорил флакончик и сделал несколько глотков, прежде чем ответить.        — Межличностных отношениях, — поправил его мужчина, к большому смущению Гарри. — Однако… мне случалось использовать один-два костыля в ущерб себе, — легко признался мужчина, запив зелье чаем, предположительно, чтобы избавиться от привкуса. — К примеру, неуместный гнев. Его от меня вкусил каждый. В любом случае, я хотел бы помочь тебе привести дом в порядок, чтобы сегодня, когда ты отправишься спать, ты смог спокойно отдохнуть. Как ты к этому относишься?        — С восторгом, — согласился Гарри с улыбкой на губах. — Я очень ценю это.        Некоторое время спустя, когда они проходили по его квартире с Репаро и Эванеско на устах, Гарри решил высказаться о своём «международном» ляпе.        — Знаешь, у меня на сегодня были большие планы. Вчера утром я зашёл в международный продуктовый магазин, и мне привезли последнюю специю, которую я заказывал для приготовления своей смеси масала. Я взял несколько необычных закусок и даже бутылку какого-то странного апельсинового напитка для Рона и Гермионы, который, ха, я даже не успел попробовать, но в итоге закончилось всё визитом к целителю и хандрой в постели весь остаток дня. Просто в тот момент я осознал, что мы даже до закусок не добрались, поэтому и сказал не то слово.        — Посещение целителя было правильным решением, и после этого вполне разумно, что наиболее удобным местом для восстановления ты находишь свой дом. О, Гарри, — вздохнул тот, когда они подошли к упомянутой кровати. — Я бы хотел, чтобы ты сначала убрал стекло.        Гарри попытался незаметно наложить на кровать одно из знаменитых освежающих заклинаний миссис Уизли, но он его не практиковал, так что чары определённо не сработали. Тем не менее, Себастьян убирал или восстанавливал стеклянные предметы в комнате по мере необходимости без жалоб на какие-либо запахи, но даже так, Гарри был немало рад, когда они покинули эту комнату.        Их круг завершился с возвращением на кухню. Когда Гарри бросил Репаро в лампочку своего маггловского холодильника, Себастьян предупредил его, что аргон вышел, и все лампочки придётся полностью заменить, когда та собралась обратно, а внутри вспыхнула нить накаливания.        — Если бы ты хотел, — начал Себастьян, наложив охлаждающие чары, чтобы Гарри мог выкрутить её, не обжигая пальцы, — мы могли бы съесть то, что ты купил, в качестве… очень вредного ужина. Хоть скоро стемнеет, и мы, вероятно, будем ужинать при свете Люмоса.        — Ты не против задержаться? Я имею в виду, для меня это звучит заманчиво, мне очень жаль, что я не поднял задницу и не прибрался.        — Да, всё хорошо, но я говорю о том, что обстановка будет… довольно романтичной. После того, что вчера сказал твой друг, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неуютно.        — Для меня это не проблема, Себастьян, — на выдохе сказал Гарри. — Ты изложил свои намерения, и я доверяю тебе, невзирая на то, что я говорил или не говорил о собственной натуральности.        — Ты не говорил, — поддразнил его тот. И Гарри позволил себе радоваться.        Гарри удалось найти несколько огарков свечей под раковиной — Джинни забрала все свои вычурные ароматизированные свечи, за что большое ей спасибо, — так что Себастьян поддерживал свет палочкой, пока Гарри накладывал на неё парящие чары, и Гарри знал, что, невзирая на сказанное ранее, если бы Рон увидел, как они пробуют разные закуски и вместе смеются над неожиданными вкусами при мягком свете… тот бы совсем лишился рассудка.        Перед уходом Себастьян высказал мысль, что было бы неплохо разобраться с приобретением совы как можно скорее, чтобы «прошло не слишком много времени, прежде чем Гарри вышлет послания».        — Я не знаю, чем ты занимаешься, — сказал Гарри, прикусив губу, — но не мог бы ты пойти со мной завтра?        — В основном я пишу картины на заказ, поэтому сам устанавливаю часы работы. Мне нужно будет наверстать время, проведённое в другом месте, но это достаточно легко сделать. Вторая половина дня тебя устраивает? Раннее утро для меня — наиболее предпочтительное время для рисования, я освобожусь только ближе к полудню.        Гарри изо всех сил игнорировал недозволенное любопытство по поводу дома Себастьяна. Ему понравилась мысль о том, что этот человек начинал свой день с рисования у окна, и ему стало интересно, пил ли тот по утрам чай или кофе, как он сам.        — Утром я могу написать письма, — сказал он наконец, подавив зевок. — Сейчас я совершенно вымотан. Не хочешь встретиться возле студии… после обеда, около двух? Мы могли бы вместе сходить в «Eeylops».        — Я не возражаю против твоего предложения, — ответил мужчина, и Гарри с усмешкой покачал головой от строгого официоза — и это после того как они только что душевно отужинали при свечах.

***

       На следующее утро Гарри приготовил себе завтрак, не ограничившись хлопьями, как это бывало обычно. Он оставил посуду мыться в раковине, принял душ и воспользовался всем, что ему советовали, даже причудливо пахнувшую дезодорирующую мазь, на которую он вытрясся, но редко чувствовал себя с ней комфортно. Вооружившись всем необходимым и надев одну из рубашек, которую он купил во время самого первого послевоенного и после-дурслевого шоппинга, он сел за письменный стол в спальне, возможно, впервые с тех пор, как переехал сюда два года назад.        К счастью, Джинни оставила ему в ящике стола несколько свитков пергамента и старую покрытую пятнами чернильницу, оставшуюся со школьных времён, но Гарри отметил, что если он снова собирался пользоваться помощью совы, ему придётся пополнить запасы. Начать письмо Рону и Гермионе было непросто. Потрёпанный кончик пера уже стал влажным от жевания, пока он наконец не отложил пергамент для их письма в сторону и начал писать Джинни.        «Дорогая Джинни,        Я отправляю другую сову твоему брату с Гермионой, но просто хочу убедиться, что на этот раз ты поймёшь, что у меня нет намерения возвращаться к тебе. Твоё поведение, учитывая твою интрижку, было охрененно отвратительно до той степени, что я, наконец, выставил тебя из квартиры, и прилипать ко мне в доме твоего брата и настаивать, чтобы я сейчас же ушёл из своего дома и переехал к тебе, где ты была с этим двуличным мудаком — это вообще незамутнённое безумие.       Не пиши мне в ответ.       Не ной Гермионе о моей несправедливости.       Я не хочу с тобой сейчас разговаривать, и не знаю, изменится ли это когда-нибудь.       Гарри       P.S. У меня всё ещё стоит та коробка с твоим барахлом.»        Несмотря на то, что с конца пера Гарри почти что капал яд, когда письмо оказалось дописано, он откинулся на спинку стула, эмоционально истощившись. Он не слишком удивился слезам, защипавшим ему глаза; в конце концов, склонность к плаксивости была одним из самых раздражающих симптомов, которые и привели его в кабинет целителя разума. Обычно он стискивал зубы и сдерживался, но на этот раз он позволил им катиться.        В то время он уже твёрдо намеревался сделать Джинни своей невестой. Два года назад… совместное проживание стало простейшим решением в жизни до того момента. Как бы сильно до тех пор он ни презирал «руку судьбы» в своей жизни, в их будущем было что-то, чему было «суждено» случиться, и Джинни говорила то же самое. Гарри собирался стать аврором, они отправили бы своих детей в Хогвартс, и, возможно, когда ему захотелось бы уйти с поста Главы, он немного сбавил бы обороты, чтобы преподавать Защиту от тёмных искусств поколению своих внуков.       Однако всё сложилось иначе. Несмотря на его мастерство в Защите, на тренировках много пошло вкривь и вкось. Не сразу — когда он сидел в тихом классе, сдавая промежуточные экзамены и вступительное эссе, но позже, когда они достали свои волшебные палочки на полевых учениях. Тогда очень чётко обозначилось начало конца карьеры Гарри. Он никогда не замирал, как некоторые другие его одноклассники, но он принимал плохие решения и использовал заклинания, которые его тренеры считали «чрезмерно грубыми, учитывая, что это всего лишь тренировка».        Он паниковал. У него не получалось отделить тренировочные миссии, подготовленные по сценарию инструктора, от фатальных битв на войне. У него не было флешбэков, но эмоции были такими же, как в тех событиях. Он слишком отчаянно старался убрать назначенного «плохого парня», поэтому не мог сосредоточиться на стратегии, как, например, Рон. Тем не менее, ему разрешили продолжить обучение на втором курсе, следуя за опытным аврором на простые вызовы в пределах юрисдикции Министерства, и именно тогда главный тренер попросил его тихо уйти.        Слишком многим людям всё сходило с рук в рамках закона, каким последний был и оставался. Гарри пришлось объяснять женщине, что это не было изнасилованием, если было замешано любовное зелье. Слишком много магглов получили серьёзные травмы, но их исцелили, подвергли Обливиэйту, а правосудие так и не восторжествовало. Беспокойство Гарри превратилось в нечто дикое, в помеху в полевых условиях.        Что касается его отношений с Джинни… поначалу всё было хорошо. Она поддерживала его. Но ей надоело снова и снова успокаивать одни и те же страхи, и она расстраивалась, когда ему было некомфортно брать её в постели так страстно, как ей хотелось. Ей не нравилось, что он не мог удержаться на работе, в то время как она преуспевала на своей. И, в конце концов, она стала полагаться на своё рабочее место вообще во всех своих нуждах… что однажды обнаружил Гарри, когда она решила, что его не будет дома.        Гарри вытер щёки, в последний раз судорожно вздохнув. Он не мог поверить, что Рон и Гермиона могли так поступить. Он отложил письмо Джинни в сторону и снова взялся за письмо для них, готовый написать уже нечто больше приветствия.        «Дорогие Рон и Гермиона,        Это было серьёзное злоупотребление доверием. Мне нужно время, чтобы разобраться с этим, прежде чем я смогу обсудить это с вами. Дайте мне немного времени, и, когда я буду готов, я снова свяжусь с вами. Я в порядке, но я зол, обижен и предан, и я не хочу сейчас с вами видеться.       Не говорите больше с Джинни обо мне или о моём выздоровлении.       Гарри»

***

       Гарри явился на Диагон-аллею спустя несколько часов, письма в незапечатанных конвертах лежали у него в кармане, и он был готов зайти в банк перед встречей с Себастьяном. Несмотря на то, что с письмами ему пришлось нелегко, на выходе из дома голову ему слегка вскружила взбудораженность. Может быть, он всё-таки был готов к приобретению новой совы.        — Добрый день, — поприветствовал его Себастьян возле входа в студию Дина, завершивший свои дела.        — Привет, — более непринуждённо ответил Гарри. — Готов?        Его спутник кивнул.        — Ты уже думал о том, какую сову купить? Прежде у тебя была снежно-белая сова, верно?        — Хедвиг, — согласился Гарри, чувствуя, что у него стиснуло в груди. — Мой самый первый подарок на день рождения, от моего самого первого друга, как раз перед моим первым годом в Хогвартсе.        — Это…        — Удручающе, — сказал Гарри, смеясь над дискомфортом собеседника. — Ты можешь так говорить, я знаю, что это правда.        — Значит, это будет первая сова, которую ты купишь для себя.        — Ага. Какие-нибудь советы? — спросил Гарри, когда они вошли в дверь. Он придержал дверь для Себастьяна, и тот будто немного удивился этому жесту.        — Полярные совы очень умные магические птицы, — тихо произнёс Себастьян после того, как их поприветствовала женщина за прилавком. — Сипухи менее сообразительны, но, как правило, наиболее дружелюбны. Сычи склонны к привередливости, так что, возможно, тебе придётся приобрести дополнительные предметы для ухода, чтобы такая птица была довольна, — они остановились перед большой, сердитой на вид птицей. — Филины очень тяжёлые, но они от природы сильны и могут с лёгкостью переносить тяжёлые грузы. Карликовым совам вроде этой сплюшки гораздо труднее переносить посылки.        — И они очень энергичные, — с усмешкой добавил Гарри. Маленькая сова, сидевшая рядом с филином, пискнула, будто в подтверждение, и принялась описывать круги по своему большому вольеру, чтобы уж точно это доказать. — Не думаю, что эта малютка подойдёт мне. У Рона такая же, и было бы неловко, если бы они наделали детей.        Брови Себастьяна поползли вверх, но тот мягко ответил:        — Возможно, тебе стоит познакомиться с отдельными совами, прежде чем принимать решение о виде.        — Звучит неплохо.        В итоге, Гарри не захотел снова заводить полярную сову. Он любил Хедвиг всем сердцем, но ему казалось, что он находится на том этапе, когда ему хочется чего-то отличного от надменного нрава, который, казалось, полярные совы в магазине разделяли с Хедвиг. В конце концов он выбрал сипуху, которая сразу же уткнулась в его руку, как только он её погладил, и которая последовала к краю клетки и печально ухнула ему вслед, едва он пошёл смотреть других птиц.        — Кажется, вы ей очень понравились, мистер Поттер, — весело заметила женщина за прилавком. — Вам ещё что-нибудь нужно?        Гарри нужно было полностью обновить все принадлежности для содержания совы. Он выбрал лакомства, жердочку и клетку — хоть он не думал, что последняя ему пригодится. Он купил бумагу в лоток, и обновил чары самоочищения на поилках насеста и клетки. Следуя её совету, Гарри также купил несколько заколдованных игрушек-мышек и плетёную головоломку-лакомство из пальмовых листьев, чтобы его новый друг мог поиграть в свободное время.        — Ты уже придумал ему имя? — негромко поинтересовался Себастьян, когда ему принесли покупки.        — Пока нет, — так же тихо ответил Гарри. — Я немного подумал об этом после того, как мы вчера договорились. Мне хотелось бы почтить память кого-то ушедшего, но я не придумал как. У меня есть на уме пара… павших героев.        Гарри протянул руку, чтобы погладить перья на грудке своей новой совы, и птица счастливо затопталась у него на плече.        — Хм, — нейтрально ответил мужчина, хоть кивок того выразил одобрение.        — Отлично, ну вот! Поздравляю вас обоих, — сказала ведьма за прилавком, лучезарно улыбаясь Гарри и сове.       — Спасибо, — поблагодарил Гарри, собирая покупки. Себастьян предложил помочь с подставкой, но Гарри отказался, заявив, что ему будет легче не обременять того. Мужчина только открыл рот — вероятно, чтобы возразить, судя по упрямому выражению лица, — и в этот момент ведьма позади них нервно прокашлялась.        — Эм, мистер Поттер? Не могли бы вы подписать это, пожалуйста?        — А, — красноречиво ответил Гарри, глядя на статью в её руках. Это была первая полоса, посвящённая Гарри после финальной битвы. Позади его окровавленного лица виднелись серые комья — тела его друзей и противников. Очевидно, эта статья уже давно находилась у девушки, так как была сильно потёрта на сгибах. — Хорошо, — ответил он наконец, обнаружив, что не мог отказать. Он взял протянутое перо, нацарапал своё имя и как можно скорее покинул магазин.        — Прости, Себастьян, дашь мне немного времени? — «Вдох, два, три, четыре».        — Конечно.        Мрачный вид того выражал ярость, пока они на несколько минут остановились передохнуть между магазинами, и Гарри подавлял в себе страх, охвативший его при виде размытых мёртвых тел. Он молился, чтобы не испортить прогулку, и у него ещё осталась надежда на благой исход, когда он понял, что взгляды Себастьяна предназначались не ему, а тем, кто слишком пристально пялился на него.        Тем не менее, он извинился.        — Извини. Мне следовало прикрыться гламуром сегодня.        Мужчина внимательно посмотрел на него.        — У меня с собой очки, но я предпочитаю ими не пользоваться.        Тот впервые, пусть и косвенно, признал, что очки предназначены только для того, чтобы видеть его сквозь чары.        — Я предпочитаю быть собой. Просто Гарри.        — Тогда и будь просто Гарри, — ответ сопроводила всё та же стоически приподнятая бровь; затем взгляд того переместился на сову. — Ты принёс письма с собой или нам следует вернуться к тебе домой?        — Они у меня, — подтвердил Гарри. — Может, нам найти где-нибудь место, чтобы присесть, пока ты их прочтёшь? Они короткие, но если мне нужно будет что-то исправить… ох, я забыл, что мне ещё нужно купить письменные принадлежности.        — Значит, зайдём в «Ink Pots N’ Bobs», а потом решим, где сядем, — составил Себастьян план действий. — Если, конечно, ты не предпочтёшь меньший выбор в «Flourish & Blotts».        — Я никогда не был в том, который ты назвал первым, — сказал Гарри. — Но я не привередлив.        — У них есть линия чернил для художников, которые я нахожу вполне приемлемыми, — мягко сказал мужчина. Гарри со смешком оттолкнулся от стены, и они продолжили путь.        Гарри никогда раньше не видел такого количества чернил разных цветов. В конце концов, он остановился на двух чёрных чернильницах, и взял замену алой, которая ему нравилась во время его ученичества.        — Я удивлён, что ты не набрал полную горсть новых «светоустойчивых, сверхбыстро меняющих гриффиндорские цвета» чернил, — прокомментировал Себастьян, и с каждым словом, вычитанным из рекламы, расклеенной по всему магазину, в голосе того слышалось всё большее презрение. В руках тот держал полную коробку пустых баночек, похожих на те, в которых на занятиях тот обычно держал свои самодельные краски.        — У меня был соблазн, — признался он, и его собеседник фыркнул, — …но я знаю, что никогда бы ими не воспользовался. Хоть мне нравится, как они выглядят в чернильнице, — он встряхнул баночку, чтобы показать, как цвет быстро менялся от красного к сияющему золотому и обратно.        — Твой выбор достаточно разумен, — признал Себастьян. — Собираешься ставить пометки в каких-то бумагах?        Гарри в замешательстве нахмурился, прежде чем согласовал вопрос с алыми чернилами в руке. — О, нет, мне просто нравится использовать этот цвет. Подскажи, а все эти перья в самом деле пишут по-разному? Почему некоторые из них такие дорогие? — он провёл пальцем по этикетке с самопишущими перьями по галеону за штуку — самыми дешёвыми перьями такого типа.        — Ах, наш дорогой мистер Поттер! — воскликнул дородный владелец магазина, прежде чем его друг успел ответить. — Я буду рад помочь вам!       — А, ладно, — слабо ответил Гарри. Ему было некомфортно из-за того, как мужчина стоял в стороне и словно бы ждал шанса вмешаться. Себастьян поджал губы, но отступил на шаг, освобождая место владельцу, чтобы тот мог втиснуться между ними.        В течение нескольких минут маленький пухлый мужчина оживлённо рассказывал о формах перьев и их очине, а потом перешёл на самопишущие перья, которые изначально и привлекли внимание Гарри.        — А вот эти перья воистину искусно зачарованы, если мне позволено так выразиться, — сказал мужчина, добродушно посмеиваясь. — Они работают на неограниченном заклинании определения локации с широким радиусом действия для подключения к источнику от того же производителя, например, к этим чернильницам. К сожалению, те, что держите вы, не сработают. Заклинания должны быть взаимосвязаны!        Гарри перевёл взгляд с простых чернильниц, которые держал в руке, на яркую витрину с «комплектующими чернильницами». Они были вычурны и, естественно, более чем в три раза дороже тех, что он выбрал.        — Думаю, я ограничусь обычными, — с сожалением сказал он, думая о прискорбно маленькой кучке монет, оставшейся в его сейфе после того, как он забрал оттуда деньги на сову. Увидев поверх головы хозяина, как Себастьян нахмурился в замешательстве, он прочистил горло и поискал другую тему, отдалённую от надвигавшейся бедности. — А что насчёт вот этих, потрёпанных? — быстро спросил он, указывая на коробку, полную перьев, выглядевших так, словно уже пережили пару-другую экзаменов.        — О-хо-хо, конечно же, вы заметили вашу собственную линию перьев имени Гарри Поттера! — соловьём заливался владелец магазина, чем поверг Гарри в ступор. — Не такая роскошная, как квиддичная мантия «самого молодого ловца столетия» в магазине «Quality Supplies», но взгляните сюда: стержень окантован чистым золотом, только взгляните на него! — мужчина вертел стеклянную колбу во все стороны, предоставляя Гарри возможность увидеть золотые линии, шедшие от верха до низа. Хозяин магазина вынул одно перо, чтобы Гарри во всех деталях рассмотрел золотое острие. Мужчина сжал перо двумя пальцами, и тогда распахнулись два золотых крыла — совсем как у снитча. Когда перо медленно взметнулось вверх, владелец широко улыбнулся, но это выражение тут же исчезло, когда тот увидел лицо своего юного клиента.        — Не могли бы вы дать нам минуту? — мягко вмешался Себастьян, потянувшись мимо мужчины к руке Гарри, чтобы взять его за руку и увести вглубь магазина.        — Дыши, — осторожно напомнил он, крепко сжимая руки паникующего парня. — Куда на этот раз уплыл твой разум?        Гарри, не почувствовав осуждения в вопросе, вцепился тому в рукава, слишком перегруженный, чтобы подумать взяться за чужие руки так же крепко, как те удерживали его собственные.        — Как это может быть? — недоверчиво прошептал он. — На них была моя подпись! Как они могут продавать полусжёванное перо и утверждать, что оно от меня?!        — Ты же знал об этом, — мягко заметил Себастьян. — У тебя была своя линия детских игрушек ещё до того, как ты вылез из подгузников.        — Нет, я не знал, — возразил Гарри. Тихо затрещала магия — и руки, всё так же державшие его, предупреждающе сжались, а сова, по-прежнему сидевшая у него на плече, громко тревожно ухнула. — Я ничего из этого не делал!        — Дыши, — напомнил Себастьян. — Если хочешь, мы можем поговорить об этом позже и обсудить варианты. Не думаю, что сейчас подходящее время и место.        — Верно. Да, спасибо, — сказал Гарри, послушно выполняя дыхательное упражнение, чтобы замедлить учащённое сердцебиение. Себастьян кивнул, отпуская его, и сова мягко коснулась головы Гарри распростёртым крылом. Это было похоже на похлопывание по спине. — Хах, и тебе, мальчик.        Сова успокаивающе заворковала, и они снова направились к выходу. По дороге Гарри прихватил несколько обычных перьев и отмахнулся от извинений начавшего заикаться владельца. Было видно, что последний не понял, чем так расстроил Гарри, и понятия не имел, что он на самом деле не санкционировал изготовление перьев от своего имени.        — Тебе нужна минутка? — любезно спросил Себастьян, когда они покинули загромождённый магазин.        — Нет, я в порядке. Мне помогло то, что он выглядел вполне искренним. Давай найдём место, где можно поговорить о письмах, и закончим с ними.        Они как раз повернулись, чтобы направиться к Дырявому котлу, когда раздался новый голос:        — Мистер Поттер! Мистер Поттер!        Себастьян мрачно выругался себе под нос.