Сегодня, завтра, всегда

Совмещать крепкую дружбу и любовь крайне сложно, особенно в случае, если одна сторона не знала про вторую. Это стало ясно Джеймсу практически сразу, как только начались его отношения с Северусом. Мародеры, которым приходилось следить весь первый семестр за странным поведением Джеймса, в конце концов привыкли к его некой отстраненности, притом не задавали лишних вопросов и не высказывали обид, так что Джеймсу не приходилось выдумывать всякое вранье, лишь бы не говорить им правду, что происходило в его личной жизни и в отношениях с Северусом тоже, и за это он был им благодарен. Поэтому когда все наладилось, и в голове перестал твориться бардак, он точно для себя решил, что никогда больше не заставит друзей чувствовать себя обделенными, и он не будет закрываться в себе или слишком много времени уделять романтическим отношениям. Тогда в их дружбе опять начала твориться абсолютная гармония, и никто больше не проявлял беспокойство. К сожалению так нельзя было сказать о Северусе. — Ты обещал отправиться со мной в Фелдкрофт — недовольно сказал он. — Да, но ты не уточнил, когда именно, — тяжело вздохнул Джеймс. — Я же не знал, что тебе именно завтра хочется там побывать. Я уже договорился сгонять с друзьями на побережье. — Выглядит так, будто тебе попросту не хочется проводить со мной время, — с еле сдерживаемой обидой проговорил Снейп. — Жду не дождусь, когда ты догадаешься, сколько много всего глупого надумываешь себе, — без мягкости высказался Джеймс. — Ты мог бы перенести встречу и побыть со мной. С друзьями ты и так много проводишь времени, а мы не так часто встречаемся где-то помимо пределов кабинета зелий и ночного, безлюдного Хогвартса. — Почему именно я должен переносить? Почему тебе именно завтра так надо в Фелдкрофт? — Просто. — Так принципиально хочешь быть там именно завтра? — Да. Я хочу первым приобрести новое издание Дамокла Белби. — По-моему, это не жизненная необходимость. Северус взглянул на Джеймса. Не было до конца понятно его выражение: в нем смешалось ожидание и нетерпение, некоторая холодность, но и в лице Гриффиндорца было не меньше твердости. — Делай что хочешь, — вздохнул устало Джеймс. — А я завтра провожу время с теми, кому уже дал обещание. Северус закатил глаза и скривил губы. Что-то он тихо прошептал, чего не было слышно, но легко можно было предположить, что с его языка слетело пару ругательных слов. Слизеринец отвернулся и воткнул нос в учебник, явно больше не намереваясь разговаривать. — Что тебе вообще понадобилось в Фелдкрофте? — поинтересовался Джеймс нехотя, лишь бы не переживать напряженную тишину. — Уже ничего, — отрезал Снейп, но затем добавил: — Поищу аналоги в запретной секции библиотеки. Северус часто провоцировал, так что Джеймс уже знал его уловки, и понимал, что глупо было всегда реагировать на них. И все же едкие слова по-настоящему злили его, настолько, что он чувствовал, как внутри него происходит взрыв, который ему всеми силами необходимо сдержать во вне. — У нас, Мародеров, есть правило — не общаться с теми, кто по ночам шерстит в запретных секциях библиотеки, — со схожей колкостью произнес Джеймс. — Мародеры, как глупо, — фыркнул Снейп. — Твои друзья не могли назвать себя еще более глупо? — Вообще-то я тоже так называюсь, — гневался Джеймс. Северус лишь натужно усмехнулся. Джеймс сидел позади него за длинным столом библиотеки, не желая садиться рядом с парнем, но не только потому, что кто-то мог увидеть их вместе так близко, чего Северусу не хотелось, но и потому, что ему уже было неприятно терпеть его. — Знаешь, ты бы мог повеселиться с нами, ну или мы все вместе могли бы отправиться в Фелдкрофт, если бы ты познакомился с моими друзьями, и мы не скрывали бы свои отношения. Северус цокнул языком и демонстративно громко вздохнул. — Что? Что не так? — хмурился Джеймс. — Не переношу твоих друзей. Не понимаю, как ты общаешься с такими, как они. — Кто бы говорил! — не сдержался Мародер. — Смотри лучше на свое окружение, с которым я тебя, к слову, видел вчера, и позавчера тоже! Интересно узнать, чем вы там занимались! — Мне тоже не очень-то нравится, что ты общаешься с теми, кто травил меня все годы. — Ах так, значит: будем проигрывать старую пластинку. — Как и ты. — Мои друзья давным-давно не влияют ни на тебя, ни на наши отношения, в отличии от твоих. Северус резко захлопнул свою книгу и развернулся к Джеймсу. — Знаешь что, Джеймс Флимонт Поттер, ради тебя я отказался от многого, и от бывших товарищей тоже! В отличии от меня, ты так сделать не можешь, значит и я подумаю над тем, чтобы проводить время с кем-то кроме тебя! — Да как… Да ты… — язык заплетался от переполняемого возмущения. — Как ты можешь сравнивать! Ты должен был выйти из круга тех Слизеринцев, чтобы обезопасить себя и свое будущее, а мои друзья ничем мне не угрожают, так почему я должен отказываться от них только потому, что ты ревнуешь?! — Я не ревную! — смутился Снейп. — Еще как ревнуешь! — Я буду общаться, с кем захочу! — он снова отвернулся. — У тебя есть Чарити, общайся только с ней, но не лезь туда, откуда я тебя так долго вытаскивал! Северус сжал руки в кулаки. Затем он резко встал, хлопнув по столу, и начал собираться на выход из библиотеки. — И куда ты, Северус Тобиас Снейп? — К Чарити. Джеймс отмахнулся и больше ничего не сказал, дав ему возможность уйти. Он нервно дергал ногой и сидел ссутулившись, как всегда тяжело переваривая разговоры со Снейпом. Конечно его внезапный уход к Чарити был очередной провокацией. Он точно это знал. На следующий день случилась неприятность: Питер заболел, а без одного из четверых отправляться куда-либо было немыслимо, так что друзья решили оставаться в Хогвартсе. Ранним утром Мародеры отправили Питера к миссис Помфри, а после отправились в Хогсмид, там скупили всякие сладости и вернулись с ними в Больничное крыло. С больным они просидели два часа, а после решили разойтись по своим делам. Джеймс подумал, что он мог бы порадовать Северуса и удивить его своим неожиданным, свободным временем для него, вот только когда Джеймс заглянул в карту Мародеров, он увидел, что Северус в паре с Чарити проходит коридоры Хогвартса по пути в подземелья. Джеймс подумал, ну и ладно, можем отправиться в Фелдкрофт втроем, и пошел их дорогой к подземелью. Когда дошел, глазам ему предстала такая картина: Чарити, вся заплаканная и чувственная, прижималась к груди Северуса и обнимала его, а он в свою очередь неуверенно, но мягко и нежно поглаживал ее по волосам. Джеймс тут же спрятался за угол и замер. Что он только что увидел? Он выглянул и снова устремил свой взгляд на Чарити и Северуса. Они обнимались. Что-то внутри у Джеймса умерло, и он сам почувствовал, как увядает все его существо. То, что видели его глаза, никак не могло быть правдой, но все же это происходило, и Джеймс за этим наблюдал. «Он специально» — ярко пронеслось в голове. — «Он провоцирует меня, злит и наказывает за вчерашний разговор, только и всего», и все же мысли его не успокоили. Вскоре Северус взял Чарити за плечо и повел ее вглубь подземелья. Джеймс тут же отправился за ними вслед и увидел, что они скрылись в кабинете зелий. Парень подошел и дернул ручку двери: а что? Он имел право. Но дверь была заперта. Зачем им запираться вдвоем? Джеймс прислонился к двери и прислушался, но ничего не слышал. Тогда он отошел на некоторое расстояние и прислонился к стене. Внутри снова что-то оживало, но совсем нехорошее и опасное. Что-то, расширяющееся с такой скоростью, что вот-вот готово было взорваться. Джеймс мог бы уйти, вернуться позже, в другое время, и все же он стоял там, около кабинета, и нервно расхаживал взад-вперед, лишь сильнее подогревая это до невозможности разъедающееся изнутри чувство. Проходящие мимо Слизеринцы недоуменно оглядывались на него, что раздражало еще больше. Он терпел это около часа, ждал, когда выйдет Чарити, и все не мог уйти, продолжая растягивать негативные эмоции внутри себя. — Поттер, тебе тут что-то надо? — спросил проходящий мимо Мальсибер, и это была последняя капля. — Да пошел ты нахер, блять! Тебе что, действительно так любопытно?! — не сдержался Джеймс. Мальсибер остановился в полуметре и пронзительно на него смотрел. Джеймс удивился сам с себя, и даже Слизеринец растерялся, совсем не ожидая такой бурной реакции. Он выглядел так изумленно и спокойно, что Джеймс постыдился, но извиняться не стал. — Рей, не обращай внимание, пойдем, — на всякий случай проговорил Эйвери, мягко уводя друга за собой. Слизеринцы ушли. Джеймс с облегчением вздохнул, радуясь отогнанному конфликту, к которому совсем не был готов. Тем временем и в кабинете зелий зашевелились, и совсем скоро его дверь отворилась, и оттуда вышла одна Чарити. Она выглядела поникшей, с красными от слез глазами, но судя по всему, Северус достаточно хорошо утешил ее, чтобы легкая улыбка гуляла по ее лицу. — О чем говорили? — внезапно спросил Джеймс из тени, испугав Чарити так, что она ахнула. — Поттер… — как-то потерянно и смущенно произнесла она, и это был знак, что разговор был слишком личным и деликатным, чтобы делиться им с другими. — Тебе это зачем? — Да так, — раздраженно отмахнулся Джеймс. — Вы в Фелдкрофт собираетесь? — Да вроде нет… — Ясно, — сказал Джеймс безразлично, и пошел к кабинету. Чарити наблюдала за ним. — Иди давай, чего такая любопытная? Чарити, несмотря на внезапную грубость, лишь развернулась, и без лишних эмоций оставила эту ситуацию. Джеймс проводил ее недружелюбным взглядом, а затем вошел в кабинет Северуса. Тот стоял над своим рабочим котлом и что-то в нем помешивал. — Разве ты не должен быть с друзьями? — спросил он спокойно. — А ты не должен быть в Фелдкрофте? — всеми силами Джеймс попытался сымитировать схожий тон. — Отменились планы. — Почему? — Да так. Северус пожал плечами. Джеймс внимательно вглядывался в него, в его выражение: он что-то скрывает. Не понятно что, хотя догадки имелись, но то, что он не признавался во встречи с Чарити — уже напрягало. — Чего ты так смотришь? — Северус слегка покраснел. — Чарити видел по пути. Вы встречались? — Ну, да, — с некоторой медлительностью ответил Снейп. — Из-за нее отменилась поездка в Фелдкрофт? У нее было что-то срочное? — Угу. Джеймса раздражало, каким немногословным он был. — Что у нее случилось? — Не важно. — Почему? — сердился Джеймс. — Она не твоя подруга. — И что? А ты мой парень, и мне интересно, что она хотела от тебя. — Хах, Джеймс, — Северус легко улыбнулся и заправил прядь волос за ухо. — Когда ты зовешь меня так, я… — На вопрос мне ответь, — резко перебил его Джеймс. Северус изумленно уставился на него. Джеймс не смягчился, и даже не обратил внимание, какое напряжение внес в атмосферу. Снейп поник и снова уткнул нос в свой котел. — У нее там свои проблемы, о которых никто не должен знать. — Кроме тебя? — Да. Джеймс больше не знал, что говорить, но уходить так просто не хотелось. Он обвел взглядом пространство в поисках каких-то деталей, и быстро отыскал одну, удивившись тому, как он в принципе мог ее не заметить. На столе, прямо у Снейпа под локтем, лежало письмо, из которого торчал мешочек с шоколадными конфетами. Открытка розовая, с маленькими сердечками. Джеймс протянул к ней руку. Реакция Северуса последовала незамедлительно: он схватил письмо и сжал его в своем кулаке. — Это личное, — сказал Снейп. — Думаю, не настолько, чтобы мне нельзя было посмотреть. Джеймс быстро пытается выхватить у него письмо, но Снейп отходит назад. — Что это с тобой? — пораженно похлопал глазами Слизеринец. — Просто интересно, только всего, — Джеймс встал и подошел к нему. — Это письмо адресовано тебе? — Нет. — Докажи. — Я не буду показывать тебе личное Чарити. Зачем тебе это надо? — Если не тебе, тогда кому письмо? И почему оно у тебя? — Мне нужно его передать, только и всего. — Она сама не может? — О Господи, Джеймс, да что это с тобой! — воскликнул Северус, не выдерживая давления. — Я знаю, что ты делаешь! — не унимался Поттер. — Специально выводишь меня на эмоции, провоцируешь, лишь бы вывести меня на эмоции. Я это просто ненавижу, но ты продолжаешь это делать, и каждый раз бьешь больнее предыдущего. Ты не можешь просто объяснить, спокойно поговорить, тебе нужно только злить и нервировать меня! Северус молчал, крепко прикусив губу и уставившись на него. Только тогда Джеймс заметил, что почти кричит. Он все смотрел на него, ждал продолжения, но парню больше не нашлось, что сказать. Он развернулся и быстро вышел из кабинета, направившись вверх по лестницам в башню Гриффиндора. Внутри него все дрожало, и он не мог до конца понять, что это было: злость, раздражение. Что бы ни было, он никак не мог унять это чувство. И все же Джеймс быстро почувствовал себя виноватым. «Нужно было извиниться. Я и правда полез не в свое дело» — думал он, и тогда решение вернуться обратно было почти окончательным, но все же, в последние моменты он вспоминал, за что злился, и снова отдалялся от него. Совсем скоро Северус сам погнался за ним. Джеймс услышал его голос, доносящийся откуда-то с нижних этажей, отдаленный, и все же достаточно громкий, чтобы назвать его криком. Джеймс начал спускаться вниз, внимательно прислушиваясь. Голос тем временем становился все отчетливее, эхо разносило его в каждый уголок, и теперь он точно мог слышать, как с губ его парня слетало имя: «Чарити! Чарити!». Теперь Джеймс точно осознал, что испытывает ни что иное, как ревность. Когда Северус показался на этаже ниже, Джеймс прокричал: — Зачем, скажи на милость, тебе так понадобилась Чарити? Северус поднял голову и посмотрел на него. Глаза его сверкали странным возбуждением и беспокойством. Джеймс удивился. Он не часто видел его таким, только в моменты серьезных тревог. — Мне нужна Чарити, Джеймс! Ты не видел ее? — спросил он громко, поднимаясь к нему. — Я спрошу еще раз: на кой черт тебе сдалась эта Чарити? — Джеймс, это срочно! — Почему ты не можешь просто сказать мне, чтобы я не волновался? — Потому что я люблю ее, Джеймс! Слова обрели физическую форму и ударили Джеймса прямо в грудь. Он почувствовал, как дыхание его перехватило, и он весь лишился всяких чувств, кроме ноющей в сердце боли, моментально поразившей его. Наверное, где-то в глубине души он представлял себе эти слова за сегодня тысячу раз. Он не мог даже воспринять слова как шутку или провокацию: Северус был слишком серьезен. — Сев, ты говоришь правду? — спросил Джеймс спокойно, пронзительно глядя на него. — Серьезно, Джеймс, я серьезно! Северус сжимал в руках письмо Чарити. Теперь Джеймс знал, что оно было любовным. — И давно ты это понял? — Я всегда это знал, с нашего первого знакомства! И мне надо ее отыскать, чтобы сказать об этом! Джеймсу было невыносимо слышать, видеть, чувствовать это признание, давящее на его душу, как свинцовый груз. Он смотрел на своего любимого, еле сдерживая горькие эмоции, и вдруг они словно цунами накрыли его настолько, что возродили тысячи других отвратительных чувств, вроде гнева, предательства. Он попытался выхватить у Северуса письмо Чарити, но тот уклонился, и все же Джеймс ухватился за мешочек конфет. Тогда он вытянул письмо, смял его в кулаке, и с размаху сбросил с волшебных лестниц мешочек конфет. Северус потянулся за ними так, словно захотел полететь с ними за компанию вниз. Он произнес заклинание, и конфеты повисли в воздухе, плавно разбегаясь по разным направлениям. — Не смей поступать так с тем, что делает Чарити! — с чувством вымолвил Снейп. — А как же я, Северус, ты обо мне не подумал?! — заорал Джеймс так, что портреты волшебных картин прикрыли уши. — Какого черта Чарити?! Когда ты ее полюбил?! Почему я ничего об этом не знал?! И почему… Северус схватил Джеймса за плечи и потряс: — Я должен срочно увидеть ее! Признаться в любви, пока она не утратила ко мне ответных чувств! Пожалуйста, Джеймс, я не могу терять ни минуты! Я не могу упустить ее! Странных запах исходил от Северуса, точнее из его рта. Да и взгляд его теперь казался Джеймсу совсем безумным. Наконец негативные чувства улеглись куда-то на дно, хотя и не до конца, но теперь все было ясно. — Она напоила тебя любовный зельем, — вразумил Джеймс почти шокировано. — Вот же… мерзопакостная дура. — Не называй ее так! — зло выкрикнул Северус. — Я люблю ее! — Так, мы отправляемся к Слизнорту, — твердо заявил Джеймс, и схватил Северуса за руку. Тот отпрянул: — Мы идем к Чарити! К Чарити! — он снова ухватился за него, и тогда Слизеринец перестал вырываться. — Ты правда знаешь, где она? — Да, знаю. Он повел его за собой, спускаясь вниз на первый этаж, надеясь быстро отыскать декана Слизерина. Хорошо бы также посетить директора, рассказав ему о выходке Чарити, но это уже потом. Конфеты продолжали витать в воздухе, но Джеймс о них уже позабыл. Единственное, что напомнило ему о них, это Мальсибер, идущий на их пути в противоположную сторону, подхвативший в воздухе одну из них на лестнице. — Предохраняйтесь, гомосеки, — небрежно бросил Мальсибер, с отвращением глядя на них. Джеймс решил не реагировать. Лишние конфликты ему не нужны, сейчас главное помочь Северусу, и избавить себя от ревностного чувства, разгоравшееся еще больше, когда его парень произносил имя Чарити. Шагая по длинному, опустошенному коридору, Джеймс вдруг заметил, что позади кто-то идет. Он обернулся и увидел краем глаза Мальсибера. Странно, ведь он шел в другую сторону. Джеймс попытался игнорировать это недоразумение в надежде, что того интересует что-то, кроме него, но чем дольше они шли, и чем ближе подходил Слизеринец, Джеймсу становилось не по себе. И именно когда он решился развернуться и спросить напрямую, какого черта ему надо, Мальсибер схватил его за воротник и жестко потянул на себя. Выбитый из колеи Джеймс выпустил из рук Северуса, и Мальсибер уволок его за собой. Он крепко прижал его к стене, все так же держа его за воротник. Оперев руку над головой Джеймса, Рейнард навис над ним, глядя прямо в глаза. — Ты что, с ума сошел?! — заорал Джеймс в гневе, но все также растерянно. — Что тебе надо от меня?! Да, я накричал на тебя утром, извини! Слышишь? Я извиняюсь! А теперь пусти и дай выполнить дела поважнее! — Чем ты занят сегодня вечером? — вдруг спросил Рейнард. — Чего? — Джеймс похлопал глазами. — Я спрашиваю: чем ты занят сегодня вечером? Может, найдется время и для меня? Мальсибер начал накручивать чужую кудряшку на пальце. — Погоди… Что?.. — Джеймс совсем отупел. — Странно, что раньше я не замечал, какой ты привлекательный, Поттер, — Рейнард довольно ухмыльнулся, а затем его ладонь скатилась по чужому лицу, нежно поглаживая кожу. И тут Джеймса осенило: конфеты! Чарити добавила любовное зелье в конфеты, а в письме определенно вложила свое фото! И теперь эти конфеты в свободном доступе разлетаются по всему Хогвартсу, и их было достаточно много, чтобы начался настоящий хаос. — Что с тобой? — спросил Мальсибер. — Меня… Меня сейчас вырвет… — без шуток предупредил Джеймс, прижав руку ко рту, удерживая в себе рвотные позывы. — Мальсибер, уйди… — Нет, я больше никогда не оставлю тебя! — он пал на одно колено и схватил парня за руку. — Я люблю тебя, Джеймс Поттер, и теперь ничто не может встать на пути моей любви к тебе! Ни вера, ни чистота крови более не заставит меня даже думать о том, чтобы оставить тебя, ведь ничего в моей жизни не имеет ценности выше твоей! Я готов на все, ради тебя, пожертвовать всем немногим, что есть в моей серой жизни, и до чего ты не коснулся! Я люблю тебя, и ты больше никогда в жизни не усомнишься в том, что судьба подослала тебе свою судьбу! Мальсибер все говорил и говорил. Джеймс все слушал и слушал. И сознание его начало отдаляться от тела, покидать его и впитываться в атмосферу, делиться на атомы. Земля казалась неподвижной, физические законы, казалось, были забыты. Время, словно река, начало течь назад: прошлое и будущее переплетались, создавая зыбкую реальность, в которой настоящее было где-то рядом. Вселенная начала сжиматься, планета земля делиться на части, а Мальсибер все говорил и говорил. А Джеймс все слушал и слушал… И он прекрасно понимал, что Рейнард находится под воздействием любовного зелья, но от этого знания легче ему не становилось. Он не мог вырваться из этого магического плена. Рейнард, чистокровный волшебник, явно имеющий огромное возмущение насчет однополой любви, жестокий волшебник, что унижает других и когда-то унижал Джеймса. И сейчас он признавался ему в любви. Как может тот, кто когда-то был тираном, стоять перед ним теперь, выглядеть уязвимым, нагишом перед свитой своих собственных чувств? Остановите планету. — Мальсибер, давай так… — начал Джеймс, как вдруг Рейнард поднялся и резко схватил его за талию и заставил наклониться назад, словно в танце. Джеймс чуть не закричал. — Прошу, подари мне свой поцелуй, и скажи, что тоже любишь меня! Сердце Джеймса стучало от паники. Он думал, ну почему в него влюбился не кто угодно, а именно Мальсибер? Пусть к нему даже бы лез целоваться Филиус Флитвик, и то меньше стресса бы было. — М-Мальсибер, давай так, — с осторожностью начал Джеймс, лишь бы обезопасить себя хоть как-нибудь. — Ты исполнишь парочку моих просьб, а я… Я взамен тебя награжу п-п-п… П-поцелуем… — Все что угодно, суженный мой! — громко воскликнул Рейнард. — Я теперь служу лишь тебе. Говори, что мне нужно сделать ради тебя. — Отыщи Северуса, хорошо? Он куда-то убежал… Думаю, он может быть где-то рядом с гостиной Пуффендуя. — Я тебя услышал! — также эмоционально воскликнул Мальсибер, и наконец поставил его на место. — Жди меня! И тут же Мальсибер рванул куда-то вперед по коридору и за угол, расталкивая всех проходящих мимо учениц. Джеймс еще долго стоял на одном месте, ощущая внутреннюю дрожь и тяжесть ума. Он чувствовал себя так, словно съел живого таракана на спор, и теперь не мог понять, нужно ли ему блевать, или же сдержать этот рвотный позыв. Когда он слегка отошел, то побрел в обратную сторону волшебных лестниц. Сначала он был как в бреду, но когда эмоции поутихли, он ускорил шаг и настроился найти все конфеты с любовным зальем, пока не стало слишком поздно. — Акцио конфеты! — произнес Джеймс, к его палочке притянулось всего две. На памяти в мешочке была как минимум одна десятка. Джеймс шагал по лестнице то вверх, то вниз, притягивая конфеты, и когда заклинание перестало находить их, он отправился рыскать по коридорам. Довольно быстро он выбился из сил, но отыскал довольно много конфет, столько, чтобы считать, что он собрал все. После он направился на первый этаж, а там в коридоре он уже увидел Мальсибера, держащего в руках под боком Северуса. — Отпусти меня! Мне нужно к Чарити! Я люблю ее! — кричал он. — А мне нужен Джеймс! Я люблю его! — кричал Мальсибер. — Может не будете так орать? — вскрикнул смущенный Джеймс. — Так, конфеты собрал, и теперь нам всем нужно пойти к Горацию Слизнорту. Ох… Надеюсь никому кроме нас еще не нужно к нему… — Где мой поцелуй? — А?.. — Поцелуй, — повторил Рейнард. Джеймс начал отходить назад, Рейнард идти на него. Северус продолжал болтаться в его руках, но никто не замечал его. — Мне нужно, чтобы ты выполнил больше! — выпалил в страхе Джеймс. — Например… Ну… Чтобы ты сопроводил Северуса и меня к Горацию Слизнорту! — И тогда я заслужу поцелуй? — Да, Мальсибер, только не дави так на меня! Ты пугаешь, просто ужас! Мальсибер послушно кивнул. Северус вырвался из его бока, но его продолжали держать с легкостью сильные руки Слизеринца, заставившие его упасть на колени. — Сев, мы пойдем к Чарити все вместе, слышишь? Она у Горация, не нужно так торопиться, — Джеймс подошел к нему и взглянул на Мальсибера. — Отпусти его. — он повиновался. — Сев, ну что, успокоился? — Я не хочу ее терять… — тихо произнес он. — Я слишком часто упускаю все, что мне так дорого… Мне так стыдно, что я не признаюсь в любви, когда ощущаю ее, и заставляю любимых считать, что они вовсе мне не нужны… Но это не так… Мне так жаль, что я не умею удерживать рядом с собой тех, кем я буквально живу… Джеймс смотрел на него пронзительным взглядом, и поглаживал его по мягким волосам. Ему нравилось, что Снейп проявлял любовь так открыто и нежно, и ему легче было понять, что он мог чувствовать к нему, вот только жаль, что все те слова были адресованы Чарити, искусственно выросшую в Снейпе любовь к себе. Джеймс ненавидел ее, и честно признавал, что ревнует, и ревнует сильно. Если и Северус ревновал его именно так к друзьям, то он его понимал. В этот момент Северус не любил Джеймса. Зато его любил Мальсибер. К слову, Слизеринец присел рядом и ухватил руку возлюбленного, которую тот тут же выдернул. — Не трогай меня, — грубо произнес Джеймс, с ненавистью смотря на него. Рейнарду, впрочем, было плевать. Макушкой головы он прильнул к шее Джеймса и потерся, словно кот. — Хватит, Мальсибер, ты слишком тактильный! — крикнул Джеймс, только подняв кулак. Мальсибер крепко обхватил его руками и прижал к себе. Гриффиндорец вдруг ясно почувствовал, что не может пошевелиться. — Давай посидим так хотя бы пару минут… — Мальсибер, нас могут увидеть! — Джеймс попытался вырваться, но без шанса. — АААААААААА!!!!! — Сохатый, а я тебя слышу! — вдруг донесся до них голос Сириуса с верхних этажей. Тот спускался вниз по лестнице. — У меня к тебе необычная новость. Сириус остановился на лестничном проеме. Взгляд его, шокированный и растерянный, совсем не имеющий даже долю сознания, уставился на обнимающихся парней. — Сириус, это не то, что ты думаешь, — медленно проговорил Джеймс, выделяя каждое слово отдельно. — Знаю, — кивнул Сириус в прострации. — И я определенно выколю себе глаза сегодня ночью. — Поверь, мне самому хочется… — усмехнулся Джеймс. — Любовное зелье? — Оно самое. — Воу… Интересно, — Сириус неловко почесал затылок и спустился. — Может, и Маклаггена напоили любовным зальем? — А что с ним? — спросил Джеймс, догадываясь. Сириус тем временем пытался помочь другу выбраться из хватки его неожиданного любовника. — Он вдруг ни с того ни с сего начал приставать к Лили, — начал Блэк. — И я, кстати, поэтому тебя искал, чтобы рассказать, что произошло. Римус заступился за нее: сначала пытался спокойно поговорить, но Маклагген был не в себе, и тогда Римус вмазал ему. Представляешь? Римус. Вмазал Маклаггену. — Серьезно? — изумился Джеймс. — Я сам был в шоке. Мальсиберу пришлось силой магии разъединять руки и связывать их. Под любовным зальем он начал потихоньку слабеть и тупеть. Северус сидел рядом с таким же дурным выражением и вялостью. — Наверное, Маклагген съел конфету с любовным зальем, и первой, кого он увидел, была Лили, — сказал Джеймс, разминаясь и брезгливо отходя от навязчивого Слизеринца. — Конфеты с любовным зельем? — повторил Сириус. — Чарити Бербидж сделала их, чтобы влюбить в себя Северуса. — Я правда люблю Чарити! — из последних сил воскликнул Снейп. — Вижу, — согласился Сириус, почти с жалостью глядя на него. — Бедная Чарити. Джеймс серьезно уставился на Сириуса. — Бедная Чарити? — повторил он почти раздраженно. — Ну, Северус сейчас в нее влюблен, — усмехнулся он. — А он, как мы знаем, совсем не умеет… Джеймс схватил Сириуса за плечо и угрожающе вытянул палец. — Не говори так о нем, Сириус! — жестко отрезал он. — Возьми свои слова назад! Сириус изумленно вгляделся в его глаза, и вдруг в них появилась что-то, испугавшее Джеймса. Некая ясность. Он слегка нахмурился, приоткрыл рот, словно вмиг все понял. Парень тут же отошел от него и сдержанно выдохнул. Нужно было срочно переводить тему. — Могло остаться еще парочка конфет, но я не знаю, где их искать… — сказал он. — Они могли разлететься куда угодно, и кто угодно мог их схватить… Пару секунд размышлений, напряженной тишины, и вдруг откуда-то из коридоров Хогвартса раздается крик и чей-то громкий топот. Сначала показалось, что кричит девчонка, но вдруг на лестничную площадку выбежал Регулус Блэк. Он судорожно начал оглядываться по сторонам, словно подыскивая правильный путь для спасения. — Ты что, умом тронулся? — почти издевательски произнес старший Блэк. Регулус поднял голову. Было видно, что он напуган, и достаточно сильно. — Сириус, помоги мне, пожалуйста! — прокричал младший брат, быстро поднимаясь к ним на этаж. — Э… Ну я… — попытался отмахнуться от него Сириус, уже отвыкнув от минимального общения с ним, но Регулус настиг его и почти пал к его груди. — Что произошло? — изумился он. — Они втроем нападают на меня! Но я… Я попытался им объяснить, что я не могу быть с ними… А они… Они… — Регулус тяжело дышал. Он сложился пополам и пытался успокоиться, явно устав от вечной беготни. — Кто-то съел конфетку и влюбился в него, — шепнул Джеймс на ухо Сириуса. — И видимо не один, — ухмыльнулся тот. И тут на сцену выбегают они: Амелия Боунс, Хэйми Финниган и Норма Ботт. Втроём они отыскали взглядом братьев Блэк и указали на них. Затем они быстро, словно профессиональные спортсменки, пробежали три лестничных площадок и подошли совсем близко. Блэк вскрикнул и спрятался за спину Сириуса. — Амелия, я же говорил, что ты девушка моего брата, и это низко, что ты пристаешь к его младшему брату! — крикнул ей Регулус. — Почему ты выделяешь только Амелию?! Я тоже тебя люблю! — прокричала Финниган. — И я! Я хочу быть с тобой, Регулус! — подхватила Норма. — Я не могу быть с вами тремя! То, как серьезно Регулус воспринимал этот театр — вызывало смех. Джеймс и Сириус переглянулись и еле сдержались, чтобы не заорать во все горло. Пережив кучу напряженных чувств за этот день, им хотелось повеселиться. — Я… Я… Я хочу признаться! — неожиданно для всех выкрикнул Регулус. — На самом деле меня не интересуют любовные отношения, и я сомневаюсь, что смогу по своей же воле продолжить чистокровный род! Я не смогу сделать никого из вас счастливыми, так что прошу, не надо любить меня и требовать, чтобы я любил вас! Если я и женюсь, то лишь по контракту, не более! На самом деле я правда не вижу ценности ни в каких других отношениях, кроме дружеских или кровных, поэтому пожалуйста, оставьте меня в покое! Резкое молчание сдавило каждому уши. Все, кто слышал его, начали переглядываться, даже Северус с Рейнардом, и Джеймсу даже показалось, что они тоже ухмыляются. — Воу, слышала бы мама, — усмехнулся Сириус. Вдруг, послышались тихие всхлипы. Джеймс и Сириус устремили взгляд на младшего Блэка, и теперь им было совсем не смешно. — Эй, ты что, ноешь? — почти грубо произнес Сириус. Брат ему не ответил, лишь закрыл лицо руками и хлюпал носом. — Регулус, ты серьезно? — уже обеспокоенно начал Сириус. — Послушай, Рег, они под воздействием любовного зелья. Никто не заставляет тебя выбирать кого-то или отказывать, понял? Чего ты так близко к сердцу все воспринимаешь? — Сириус говорил, мягко схватив Регулус за плечи. — Ну перестань, все хорошо. — почти ласково закончил он. Творилась какая-то вакханалия. Регулус плакал, Сириус его успокаивал, Мальсибер постоянно хватал Джеймса за руку и ласкался, чего Гриффиндорец уже не замечал, Северус был в легкой прострации, постоянно бормотал имя Чарити, три девушки громко орали на весь Хогвартс и все не могли умолкнуть, еще чуть-чуть, и они бы точно подрались. Шум навязывал к себе много внимания, и вскоре на лестничных площадках начали собираться ученики, с интересом выглядывавшие из-за углов и лестничных проемов. — Что у вас здесь происходит? — вдруг вышла из одного коридора Минерва Макгонагалл. — Профессор Макгонагалл! — выкрикнул с надеждой Джеймс. — Нам срочно нужен… — вдруг он замечает, что женщина что-то жует, а в руке держит что-то, похожее на шоколад. — Нет, профессор, вы не должны это есть! — Кто-нибудь, срочно, зовите профессора Слизнорта! — прокричал Сириус. — О, так вот же он, — сказала Минерва, и обернулась. Все в миг замерли, и время остановилось. Ученики уставились на Минерву Макгонагалл, смотрящую куда-то вглубь коридора, из которого вскоре вышел профессор Слизнорт, недоуменно заметив, что все смотрят в его сторону. — Что-то случилось? — спросил он. Минерва тут же схватила его за грудки, громко произнесла: «Я люблю вас!», а затем горячо прижалась к нему своими губами… Через час все влюбленные сидели в кабинете Горация Слизнорта и похмелялись. Мальсиберу было совсем плохо: кажется, он съел больше одной конфеты, и зелье подействовало на него резко и агрессивно, так что ему пришлось отправиться в Больничное крыло. Гораций заверил Джеймса, что тот не будет ничего помнить, хотя, признаться честно, Мародер подумывал над тем, чтобы стереть ему память, или ударить по башке чем-то тяжелым. Минерва Макгонагалл разгневанно наводила круги по кабинету Слизнорта и угрожающе обещала поймать всех тех, кто посмел нарушить порядок школы. Она была вне себя от ярости, так что ученики сидели, пили сливочное пиво и напряженно молчали. Сириус сидел с Регулусом на отдельном диване и о чем-то с ним говорил, спокойно, тихо, и хотя Джеймс не мог разобрать их диалог, ему казалось, что впервые за много лет они вот так уютно беседуют друг с другом, прямо как братья. Хотя недолго продолжался их разговор: Регулус совсем не отвечал старшему брату, молчал, словно намеренно игнорировал его, и лишь изредка кивал. Еще немного, и Сириус оставил попытки его разговорить. — Наверное, Рег стыдиться, — предположил Сириус. Джеймс пожал плечами. Он взглянул на Северуса: тот сидел в стороне, на кресле рядом со Слизнортом, расспрашивающим его обо всем произошедшем. Он расспрашивал всех, но правду знал только Джеймс, и то не всю. Он сидел и думал, стоит ли ему так просто сдавать Чарити? Конечно, по справедливости стоит, ведь она создала такой хаос, вот только дело могло бы дойти до исключения, а такие крайние меры Джеймс ей не желал. И все же, он решил молчать об этом, сказав лишь то, что кто-то развеял конфеты с любовные зельем по школе, но кто — неизвестно. — Прошу прощения, мне нужно в туалет, — отлучился Джеймс, выйдя из кабинета. Он направился к Чарити. Письмо было при нем, карта Мародеров досталась ему от Сириуса, так что ему не составило труда ее отыскать. Она сидела на одной из волшебных лестниц, качавших ее то в одну сторону, то другую. Джеймс поднялся к ней. Чарити тут же его заметила и поднялась. В руках у нее было пару конфет, тех самых, вероятно, утерянных. — Долго искала их? — спросил Джеймс хмуро. — Д-да… — неуверенно ответила Чарити, почти плачущим голосом. — Это все? Ну, помимо тех, что уже съели. — Да, думаю да… Он смотрел на нее, такую огорченную и растерянную, вполне осознающую, как плохо поступила, и сколько всего натворила. В моменте ему стало даже ее жаль. — Это отвратительный поступок, — решил не мягчить Джеймс. — Ты не должна была так делать. Северус считал тебя своей подругой, а ты поступила с ним так неуважительно. Как думаешь, большая любовь получилась бы у вас, будь он всю жизнь под воздействием любовного зелья? Чарити подняла на него ошеломленные глаза. — Северус? — переспросила она. — Ну да, — Джеймс приподнял бровь. — Но я… Я не хотела привораживать его, — сказала Чарити. — И я не хотела делать это ради отношений. Я хотела, ну… кое-кого проучить. Прошу, взгляни на письмо. Неохотно, но все же, Джеймс протянул руку к карману и вытащил письмо, которое до этого момента оставалось непрочитанным. Он раскрыл его и начал вчитываться в текст, написанный нервным, но четким почерком. «Дорогой Эван Розье, я очень рада за то, как спокойно ты живешь, в то время как я даже не могу спать. Помнишь ты или нет, но за неделю до бала я спросила, хочешь ли ты стать моей парой, на что ты с усмешкой согласился. Прошу тебя запомнить раз и навсегда, что не каждый понимает столь тонкий сарказм, и я восприняла твое согласие за чистую монету, и была счастливой настолько, что на балу, когда я увидела тебя с другой девушкой, я испытала такую боль, которую ты не можешь себе даже вообразить. Ты всегда был таким, безразличным к чужим чувствам, особенно женским, и хоть ты уделяешь каждому понемногу своего времени, ты никогда не делаешь это искренне, любя кого-то по-настоящему. Ты должен знать, как больно можешь делать другим, но я не злюсь. Я уже свое отстрадала, и знаю, что тебе будет плевать на меня, и все же я хочу, чтобы ты просто об этом знал. В знак примирения прими от меня эти конфеты, и переверни страницу.» Джеймс перевернул. Там действительно оказалась фотография Чарити. — Теперь все понятно… — выдохнул Джеймс, ощутив долгожданное спокойствие, и мир по отношению к Чарити. — Эван поступил несправедливо. — Да ладно, я просто слишком наивная, — горького усмехнулась она. — Было очевидно, что он согласился в шутку, а я… такая дура. Я ведь маглолюбка, все такое, а он чистокровный, именитый волшебник, ну куда мне до него, — девушка сжала конфеты в руках, и они посыпались. — Но он правда мне нравился… Я так хотела станцевать с ним на балу… Джеймс подошел к ней и положил руку ей на плечо, пытаясь поддержать ее. Она взглянула на него, ее глаза заблестели от слез, и он понимал, что Чарити действительно задумывала что-то злое, но не осознавала всей серьезности своих действий. Она искала справедливости, но замысел обернулся против нее самой. — Жаль, что не получилось его проучить, — сказал Джеймс, проникаясь ее эмоциями. — Но, думаю, он не заслуживает больше ни доли твоего внимания. Чарити вздохнула и, вытерев слезы, кивнула. В ее глазах мелькали смешанные чувства: облегчение, понимание и небольшая искра надежды. — Ты прав… Я слишком увлеклась своим планом. Но кто я такая, чтобы решать, кого стоит наказывать, — ответила она, взглянув на него с благодарностью. — Ты прав, также, как и Северус. Спасибо… Ночью Джеймс встретился с Северусом в подземельях на нижней лестнице. Когда они подошли друг к другу, Джеймс почувствовал, как напряжение, накопившееся за день, постепенно начинает рассеиваться. Ему страшно захотелось обняться с ним, но пока не решился. — Джеймс, — произнес Северус с нежностью, остановившись перед ним. — Все нормально? — Да, — ответил Джеймс, отпуская волнение. — Просто день весь в суматохе, то одно, то второе. Потом будем со смехом вспоминать, но сейчас я чувствую усталость. — Ты правда выглядишь так, будто мир вскоре рухнет, — сказал Снейп, в его голосе слышалось тепло, одновременно намекая на серьезность. — Я мало что помню. Расскажешь? Джеймс ничего не скрывал и рассказал о том, что произошло сегодня. Он изложил все — от замысла Чарити до последствий, которые уже пережили. Северус внимательно слушал, тихо обдумывая каждое слово. — Значит, она решила сделать конфеты с любовным зельем и приворожить Эвана, чтобы проучить его? — произнес Северус с легкой ухмылкой. — Не думал, что она способна на такое сумасшествие. Если бы я знал, то сразу попытался бы ее остановить. — По сути ты и остановил, — засмеялся Джеймс. — В наглую взял и съел чужие конфеты, так еще и письмо открыл почитать. Ты такой хитрый, Сев. — Захотелось съесть всего одну, — ответил Слизеринец, ощутив, как краска стыда поднимается на его щеки. Некоторое время они сидели в ночной тишине. И все же Джеймс не выдержал и обнял Северуса, мягко прижавшись к нему, словно к теплому одеялу в холодную ночь. Он обнял его в ответ, и Джеймс почувствовал в этом жесте необычайную ласку. — Прости, что кричал на тебя, Северус, — произнес Джеймс, разбивая тишину. — Я просто приревновал… — Да, знаю, но я не специально, — сказал Северус с теплом в голосе. — И ты меня извини. Я ведь тоже всего лишь ревнивец… — Ревнивец? — переспросил Джеймс с улыбкой. — Что-то в этом есть приятного, но в моментах, если честно, так совершенно не ощущается. Северус встретился с его взглядом, и Джеймс смог увидеть, как внутри него бушуют те же внутренние битвы. Невозможность контролировать свои эмоции, страх потерять кого-то дорогого — это были унижениями, знакомыми обоим. — Я все время переживаю, что могу потерять тебя. Ты знаешь, я не привык доверять, — неожиданно серьезно проговорил Снейп. — Я понимаю, Сев. Ох, как же я понимаю… В этот момент, окруженные ночным спокойствием, они сидели в тишине, рядом друг с другом, обретая уверенность в своих чувствах. А все же, весело было сегодня. В будущем будем вспоминать со смехом, хотя можно и уже. Так подумал Джеймс, а затем тихо посмеялся.