Сегодня, завтра, всегда

Сегодня был важный день. Почему? Никто не знал. Просто Сириус обозначил очередное собрание Мародеров как обязательное, при этом проговаривая каждую минуту: «Сегодня важный день! Мне нужно вам кое-что рассказать!». Правда, ожидать от него можно было все, что угодно, поэтому каждый ждал что-то исходя из своих предположений. Джеймс, например, новую историю с Амелией Боунс, подружкой его друга, и приблизился к истине ближе всех. Поздно ночью Мародеры собрались в гостиной у камина, и уверенно, со всей гордостью Сириус заявил: — У меня был секс. Важность дня была ничуть не преувеличена, даже более шокирующей и важной, чем все ожидали. И это не шутка. Шестой курс школы Хогвартса, большинству юношей еще не исполнилось шестнадцать или семнадцать, а Сириус лишился девственности. Поттер тоже, и намного раньше него, но ему не было позволено гордиться этим неудачным опытом, и делиться было слишком стыдно с друзьями (тем более он договорился с Мэри о молчании), а значит, можно не считать. Каждый из Мародеров был поражен до глубины души, крайне смущен за себя и рад за своего друга. — Как это произошло? — спрашивал Питер. — И как, вам понравилось? — интересовался Джеймс. — Вы хоть предохранялись? — включался Римус. Поймите правильно. Это мальчишки. Всего лишь подростки, для которых эта тема была даже более значимой и стесняющей, чем, например, экзамены ЖАБА. Тема секса делала из них почти тупоголовых троллей, особенно когда она возникала в голове совершенно неожиданно, когда рядом проходила красивая девушка с задранной юбкой, заставившая бы кого-то из них позабыть обо всех своих планах и отправиться в туалет. Такие люди как Римус всеми силами пытаются скрыть от сверстников своего и противоположного пола то, как сексуальные фантазии могут управлять не просто их мозгом, но и телом. Римус строил из себя этакого святого, не имеющего ни одной грязной мысли в сторону прекрасных, невинных дам. Ему казалось несправедливым, как порой оценивающий мужской взгляд воспринимает женщин, исключительно как сексуальный объект, стирая из понимания ее личность. Мародеры частенько посмеивались над ним, потому что знали, что и он не лишен назойливого взгляда на определенные женские части тела. Питер… Что бы Мародеры могли бы сказать про него? Дай бог когда-то ему перепадет. Также думал и сам Питер. Конечно, ему хотелось бы стать увереннее в этом вопросе, но прежде ему стоило быть более красивым, более худым и высоким. Пока у него не проявлялось ни одной привлекательной черты, ему казалось, что и он не имеет право пачкать нежных девушек своим испорченным взглядом. Сириусу уверенности было не занимать. Он мог бы заманить в постель любую девчонку еще давно, не будь он настоящим джентльменом. Ему были важны не столь плотские утехи, а те прелюдии, которые он использовал перед тем, как получить разрешение, и наконец добраться до женской наготы. — Не буду врать, Амелия Боунс — не из простых. Из всего Хогвартса я подобрал самую тяжелую женщину для раскрытия, — важно вещал Сириус. — Но на удивление она отдалась тебе относительно быстро, — рассуждал Римус, старательно делая вид, что тема секса интересует его куда меньше, чем остальных. И все равно розовые пятна с его лица никуда не девались. — Амелия такая упрямая, не имеющая понятия, что оценка может быть ниже «Превосходно», а самое главное, она возлагает на себя почти поднебесные надежды на будущее, и не в угоду роду или окружающим, а своим настоящим желаниям, — говорил Сириус. — Так что в какой-то момент меня начало вгонять в тоску ее разговоры о будущем и работе в Министерстве. Я даже подумал, что, возможно, она фригидна. — Так как ты уломал ее, чтобы переспать? — нетерпеливо спросил Джеймс. — Ну как-как, бесцеремонно и спешно, как никогда бы не решился действовать с ней, если бы не понял, что не такая уж она невинная и многогранная. — Это как? — тупил Питер. — Ничего загадочного в ней нет, и душевного, что скрывалось бы за толстой оболочкой — тоже. Как она говорит — все правда, — дальше он цитировал Амелию высоким, каким-то вредным голоском, каким она, конечно, никогда не говорила. — «Мне не нужны люди, я от них не завишу, не привязываюсь, соответственно, мне не нужны и отношения, и семья в будущем, что хотят большинство людей, у которых карьера не стоит на первом месте. Но люди — существа социальные, поэтому я была бы не против имитировать близость, угождая душе плотскими утехами без обязательств». Вот и все. Джеймс вдруг подумал, как же это сложно, заниматься сексом, не имея сильных чувств к человеку. Он попробовал с Мэри, и все вышло так неудачно, так бесчувственно, что страх потерпеть фиаско в постели начало распространяться на мысли о сексуальной близости даже в страстных, любовных отношениях. Джеймс до этого времени даже не думал о Северусе в таком плане, — слишком было страшно, но сейчас, когда Сириус говорил о своем впечатляющем опыте, Джеймс подумал, что, возможно, и ему удастся когда-то переспать с Северусом. — Так как вы все-таки решились на это? — спросил Джеймс для научного интереса. — Я сказал: «Не могу терпеть, Амелия, я тебя хочу», и она ответила: «Почему бы и не попробовать». Вот. — Не может быть все так просто, — поспорил Римус. Джеймс представил, как приходит к Северусу и заявляет: «Не могу терпеть, Северус, я тебя хочу», да в него бы полетели все самые непростительные заклинания, и никогда в жизни он бы не смог больше произнести этих слов. — Может, когда не боишься быть честным, — возразил Сириус напыщенным тоном. — Только когда перед тобой человек, отказа которого ты не боишься, — высказался Римус, и Джеймс мысленно начал ликовать, что кто-то мыслил так, как он, если бы мысли доходили до него чуть быстрее. — Когда ты очень сильно влюблен, такая интимная тема смущает настолько, что заговорить об этом становится не так уж и просто. Сириус пожал плечами. — Ну, а может я просто такой человек. Мне не нужно беспамятно влюбляться, чтобы осознавать свой план действий в определенной обстановке. И в этом Сириус тоже был прав, но Джеймс уже не мог с ним согласиться. Из-за плохого опыта он понятия не имел, как лучше ему действовать, и все, что приходило на ум, казалось почти опасным для него. — А что насчет подготовки к процессу? — продолжал интересоваться Джеймс. — Презервативы, приятная обстановка и хватает, — ожидаемо просто бросил Сириус, но почувствовав на себе недовольный взгляд Мародеров, решил дополнить свою речь: — Любая женщина хочет чувствовать себя королевой, неотразимой красоткой, ради которой мужчина готов пойти на все, так что она должна ощущать каждой клеточкой своего тела, что этот момент создан исключительно ради нее и ее удовольствия. Она должна чувствовать себя в безопасности, не имея лишних мыслей, что ты сделаешь что-то, что может ей не понравиться. Это самое главное: позволить женщине почувствовать себя значимой, и что каждый сантиметр ее тела получит свою долю внимания. Мальчишки раскраснелись от столь проникновенной речи. — Лунатик, доставай блокнот и записывай для Лили, — нервно пошутил Джеймс, и это разрядило обстановку, заставило всех, кроме Римуса, залиться смехом и попадать с диванов. — В-вот вам смешно, а меня эта тема пугает почти до остановки сердца! — воскликнул Римус безнадежно. — У нас все решается разговорами, но что-то я не представляю, что кто-то из нас может так просто подойти к другому и спросить: «Что ты думаешь насчет секса?». Это кажется таким механическим и бездушным… Все говорят, что страсть наступает внезапно, и вы интуитивно понимаете, что можете начинать, но я не верю, что всем движет это интуитивное чувство, ведь это не какой-то там инстинкт, благодаря которому ты знаешь, что тебе делать. Столько вопросов, и никаких ответов. Когда наступит этот момент, и сколько его ждать? А вдруг желание возникнет только у одного, нужно ли знать об этом второму? А если все закрутилось, завертелось, и вы начинаете целовать, раздеваться, но вдруг понимаете, что, например, не помылись? А это ведь тоже важно. Разве не будет момент испорчен, когда мы внезапно убежим в ванную? А когда мы разденемся и предстанем друг перед другом голыми, не собьют ли настрой мои шрамы? Боже… а когда все начнется, и в конце концов, она не получит удовольствие… кем же я буду… Мальчишки от такого внезапного откровения молчаливо переглянулись и пришли в себя. Сириус, что до этого так кичился своим опытом, на удивление серьезно произнес: — Да ладно, куда торопиться. Нам же, все-таки, всего ничего, совсем молокососы, — он придвинулся к Римусу и похлопал его по плечу. — Разве Лили не верит в небесного дядю? Разве она так просто сможет дать? — витая в облаках задался вопросом Питер, за что получил жесткую оплеуху от Джеймса. Из того разговора Джеймс выделил для себя две важные мысли, первая: Северус должен чувствовать себя в безопасности, когда настанет день их первого раза, вторая: он понятия не имеет, как сделать так, чтобы он произошел. Да и произойдет ли? Представить, что Северус и Джеймс возьмут и займутся сексом… Когда Поттер всерьез задумался об этом, он понял, что это точка невозврата. Теперь при одной мысли об этом все его тело одолевала дрожь, и он чувствовал такое влечение, о котором даже не мог догадываться. Тем более он перестал упрямо доказывать себе, что мужские тело совсем его не интересуют, а свободный от предрассудков мозг чувствителен до предела. В отличии от Сириуса, Джеймс был не уверен в себе в этом вопросе, и мысли, что Северуса он мог не удовлетворить также, как и Мэри в свое время, были равносильны мыслям о смерти. С другой стороны, он пытался думать позитивно, и не жалеть о прошлом, потому что стеснения от вида своего или чужого оголенного тела на него не давило, да и хорошо, когда уже знаешь, как примерно протекает процесс, может даже и не покажешься крупным идиотом. Раздумывая об этом, Джеймс ловил себя на мысли, как же сказочно и неправдоподобно выглядят в принципе сексуальные фантазии, в которых участвовал Северус. Конечно, ему хотелось, но тяжело было поверить, что его парень, такой закрытый и многослойный, замкнутый и стеснительный, мог бы позволить этому случиться. Он даже обнимается с трудом, а что насчет его представления о столь близком контакте -представить не трудно. Но не это главное, а то, хочет ли Северус этого также, как Джеймс, ведь зная его, он мог хотеть многого, но не решаться воплотить это в жизнь без чьей-либо помощи. Это и хотел выяснить Джеймс. — Знаешь, мне кажется, мы можем пропускать ванные процедуры зимой, — произнес Северус, дрожа всем телом и голосом. — Пока дойдешь — все обморозишь. — Ванная старост куда лучше, чем гостиные ванные… там хотя бы не замерзнешь насмерть, — возразил Джеймс. — До нее идти намного дольше. — Зато пенка прикольная. Оба шли, крепко прижавшись друг к другу, активно растирая свои конечности. Зимний мороз пробивался в каждый уголок Хогвартса, и даже Филч лишний раз не высовывался из своей отапливаемой коморки. Перед тем, как проделать длинный путь до ванной старост, Северус и Джеймс замерзали почти до состояния айсберга, зато входя в само помещение, можно было насладиться теплом, почти как в гостиной перед камином, а вода нагревалась так хорошо, как на горячих источниках. — Еще хотя бы раз я согласился гулять с тобой ночью по школе… — буркнул Снейп. — В другое время мы не так часто видимся. — Из-за твоих друзей. — Нет, из-за твоих зелий, а еще потому, что тебе не хочется показываться на людях вместе со мной. Северус взволнованно умолк и увел взгляд. — Знаю, тебе не хочется, чтобы кто-то догадался о нас, но все равно неприятно. Лично я о таком даже не думаю. — Ты позвал меня, чтобы на это пожаловаться? — по тону Снейпа сразу можно было определить, готов он разговаривать об этом, или нет, и к чему в итоге приведет разговор. Сейчас голос его звучал почти раздраженно, так что Джеймс не решился продолжить. — Я просто хотел провести с тобой время, — он пожал плечами. — Заодно поговорить, но о другом. Они вошли в ванную старост. Джеймс оставил Северуса в мантии невидимке, согревающую хоть немного, и пошел раскрывать краны. Холод просто ужас, но пар от горячей воды моментально заполнил пространство, запотевшие окна затуманили пейзаж. Джеймс тут же разделся и влез в горячую ванну. Окоченевшие конечности покалывало от резкого перепада температуры, дрожащее тело еще какое-то время дрогло под водой, а потом наступил настоящий экстаз, полное расслабление, за которым они и шли. Джеймс оглянулся. Северус разделся под мантией и вошел в воду так, чтобы другой ничего не разглядел. Раньше он так не делал, а Мародер, приличия ради, не смотрел. Но сейчас он смотрит, потому что как ему кажется — имеет право, но Северус так не считает. Интересно, думал Джеймс, он как все мальчишки в их возрасте, или даже в этом вопросе он отличился? В смысле… хочет ли он чужое тело? Представляет себя с кем-то в сексуальной близости? Хотел ли он когда-то дотронуться до груди Лили? Возникло ли позже у него желание потрогать парня? — Сев, послезавтра твой день рождения, — напомнил Джеймс. — И что? — с искренним безразличием ответил он, погружаясь в воду почти с головой. — По-моему мы это уже обсуждали: мне не нужны ни сюрпризы, ни громкие праздники. Ненавижу все это. — Я помню, — Джеймс закатил глаза, потому что хотел говорить не об этом. — Меня другое интересует. Тебе исполнится шестнадцать. — Что правда, то правда, ничего и не скажешь, — Северус иронично усмехнулся. — Надеюсь, ты не будешь комплексовать по поводу того, что я старше тебя. — Ой… — он недовольно цокнул языком, но ничего не сказал, потому что его и правда это немного бесило. Джеймс взглянул на Северуса: тот проходился по волосам, то смачивая их, то выжимая. Его совсем тонкие руки даже не напоминали женские: они правда были очень худыми. Под конец прошлого года он перенес сильный стресс, неудивительно, что он плохо питался. Северус резко опустил руки под воду. Словно прочитав мысли Джеймса в его взгляде, он смущенно опустился в воду так, что даже плечи не выглядывали. Джеймс подплыл к Северусу и присел почти рядом. В этом месте они всегда находились на некотором расстоянии друг от друга, так что это было немного неловко для обоих. — Так вот, — продолжил Джеймс. — Тебе же исполнится шестнадцать. — И что? — напрягся Северус, явно чего-то ожидая. — Как думаешь, ты взрослеешь телом и умом как все остальные парни? — ему самому было сложно начать говорить об этом так просто. — Что?.. Что за глупый вопрос? Джеймс приблизился к нему еще немного. — Ну, ты никогда не фантазировал себе всякого? — Чего именно? — Северус начал отодвигаться. — Ну… может девушку, или даже парня… — Зачем мне это?.. — Большинство парней нашего возраста хотят этого. — Чего? Отношений? — Северус покраснел. Он понимал. — Тело. Северус тут же подорвался с места, взволновав водную гладь, и отплыл от Джеймса, случайно брызнув в него водой. — Что-то вода слишком горячая, тебе не кажется? — в какой-то суете проговорил Северус, притворившись, что краны реально заботят его. — Как здесь попрохладнее сделать? — Нижний левый кран, — напомнил Джеймс. Северус что-то бормотал себе под нос, вероятно всякую неразборчивую по смыслу чертовщину, лишь бы избавить себя и партнера от дурных мыслей в голове. Джеймс, хоть и смущенный, не мог отступить из упрямства. — Знаешь, не в моем стиле переводить темы и забывать о них, — напомнил он твердо. Северус продолжал о чем-то шептаться сам с собой. — Сев, в чем проблема поговорить? Теперь он начал прямо его игнорировать. — Угу, я тебя услышал, — бросил Джеймс с жесткостью в голосе. Говорил он так только тогда, когда был уже достаточно разозлен и утомлен, чтобы продолжать разговор, и Северуса это пугало, возвращало в реальность. Не было ничего страшнее, когда после этой фразы Джеймс оставлял его в одиночестве. — Я просто не понимаю, что ты хочешь. — Мне интересно, хочешь ли ты меня, — быстро изложил Джеймс, достаточно раздраженный, чтобы смущение и осторожность не управляли им. — В-все равно я не… — увиливал Снейп. — Я тебя возбуждаю? Северус вспыхнул ярким пламенем и отвернулся. — К чему вообще такие вопросы? Ты что, специально ради этого меня сюда отвел? Удивительно, что Северус не был зол. Обычно, когда у пары происходили споры или выяснения отношений, он всегда вставал в позицию нападающего, и любые претензии к нему сильно злили его. Поэтому Джеймс не отступил, но вспомнил важную мысль: «Северус должен чувствовать себя в безопасности», и поспешил добавить: — Мне просто стала интересна эта тема, только и всего. Я спрашиваю тебя не потому, что хочу к чему-то склонить, не подумай. Северус наконец оглянулся. Он держал себя за щеки, будто пытался стереть румянец. — Точно? — уточнил он, на что Джеймс согласно кивнул. — А почему тебе это так интересно? Северус — как испуганное животное, медленно и неуверенно исследующее пищу, которая может быть отравлена. Его осторожность зашкаливает: он не только изучает каждый кусочек, но и прощупывает почву под ним, внимательно осматривая местность. Страх попасть в ловушку накладывает отпечаток на каждое его движение, заставляя сомневаться в безопасности даже привычных вещей. Но Джеймс ничем ему не угрожал, и это недоверие вызывало у него неприятные чувства. — Мы же с тобой пара, так что просто интересно, — ответил он устало. — Не так долго, чтобы задавать такие вопросы, — с какой-то укоризной сказал Снейп. — В том-то и дело. Мы не так долго живем с тем, что нам нравятся парни, поэтому я хочу больше узнать не только о своем взгляде и мыслях об этом, но и твоих. Джеймс подумал, что, скажи сейчас Северус что-то вроде: «А что тут думать? Мы просто ненормальные», он бы просто убил его, ну, точнее просто бы встал и молча ушел, больше не желая видеть его. Благо, Северус так не сказал. — Мне не нравятся парни, — проронил Северус, и это было еще хуже. — Мне нравишься ты. — дополнил он прежде, чем Джеймс бы подорвался с места. — Но я не думал о тебе в таком плане. — А о Лили? — Думал. «Лучше бы не спрашивал», — ревностно посчитал Джеймс. — Я тебя не привлекаю? — Ну почему ты вечно из крайности в крайности! — резко взорвался Северус. — Я просто задаю вопрос, — испугался Джеймс. — Нет, ты заставляешь меня вечно доказывать тебе свои чувства и оправдываться! Джеймс умолк, Северус тоже. Сложно быть вместе, при этом являясь такими разными, когда схожесть у вас всего одна: взрывной характер. У одного, правда, была отходчивость, а у второго бесконечное чувство вины, и это их обоих быстро ставило на место. Прошло всего ничего, и парни успокоились, смягчили нагретые чувства. — Если тебе так хочется, то лучше пойди и переспи с кем-нибудь, но не трогай меня, — начал Снейп. — Хотя в Хогвартсе ты вряд ли найдешь кого-то из парней, кого также привлекают парни, но в любом случае, я не хочу, чтобы ты так упрямо доставал меня с этим вопросом. Джеймс мельком взглянул на него, такого расстроенного и опечаленного. Он не мог на него злиться. Он всего лишь был испуганным, потерявший ко всему доверие зверьком, но так отчаянно пытающимся довериться снова. — Я не буду смотреть ни на кого, кроме тебя. Молчание. Оно не перестает ощущаться напряженно, но постепенно смягчается. Северус тоже взглянул на Джеймса. Скованность в движениях пропала. — Я до сих пор в шоке, что нахожусь вместе с парнем. Мне и так тяжело, а мыслить насчет подобного… Если честно мне кажется, что мое отношение к тебе исключительно платоническое… Несмотря на сказанное с явным беспокойством, и несмотря на то, что тревогу этих слов перенял сам Джеймс, он по-прежнему оставался спокоен на вид, и с таким же спокойствием произнес: — Ясно. — Но ты, конечно, будешь надеяться, что это не так. Правда? — Рановато об этом думать. Недосказанность ощущалась в пространстве, хотя сказано было все, что можно было сказать в этот момент. Дело лишь во времени. Они задумались слишком рано. Когда разгоряченные тела достаточно смягчились, а ванная старост наполнилась ощутимой духотой, юноши вышли из воды, каждый в свой уголок, дабы переодеться. Больше Джеймса ничего не волновало по той теме, которую он начал, но появилось сожаление, что он вообще об этом заговорил. Ведь он на самом деле не имел тайных помыслов насчет Северуса, — ему просто стало интересно, только и всего, но выглядело это, разумеется, со стороны Северуса совсем не так, а самое ужасное в отношениях с ним, заставлять и без того тревожную душу мучаться от тяжелых смятений еще больше. «Идиот» — ругал себя Джеймс. Вдруг, он чувствует прикосновение прохладных ладоней у себя между лопаток, и почти подпрыгивает на месте. Он только хотел прокричать: «Миртл, чтоб тебя!», но позади стоял Снейп. Там, где он дотронулся, возник жар, тем не менее словно холод заставивший его тело задрожать. — Ты чего? — удивился Джеймс. — Да так, — неуверенно произнес Северус. Он кусал губы, явно что-то желая сказать, но не решаясь на это. Северус был уже одет. Джеймс еще не успел натянуть пижамную рубашку и штаны, стоял в одних трусах. Он как бы невзначай развернулся к Снейпу и завел руки за спину, чтобы случайный взгляд, павший на его торс, мог бы оценить все его достоинство. — Чисто из интереса: могу я тебя тронуть? Джеймс пораженно заморгал, уставившись на Снейпа. Думать надо было быстро: «Так, будешь молчать слишком долго, или ответишь слишком эмоционально, покажешь свое волнение, и Северус точно спугнется. Натяни маску хладнокровия, и притворись, что вопрос не застал врасплох, и уверенно говори: » — Да, если тебе так надо, — Джеймс пожал плечами. Он сдвинул с тумбы позади себя полотенца и присел, выпрямив спину, не создавая складок на животе. Северус скромно подошел к нему и вытянул руку. «Да, если тебе так надо» — цитировал себя Джеймс, — «Что это за идиотизм? Я что, совсем уже того? Кого из себя строю? А самое главное: зачем? Чтобы в важный момент позабыть о своей напыщенности и показаться трусом? И за что он вообще хочет меня тронуть?» Северус прикоснулся к груди Джеймса, и тот, неожиданно даже для себя, вздрогнул, словно его обожгло. Слизеринец на секунду оттянул руку обратно, но вскоре вновь вернул ее на прежнее место. Раз он не стал зацикливать на этом внимание, то и Джеймс постарался притвориться, что этого не было. Северус робко, но настойчиво изучал его тело. Зачем? Джеймс об этом не думал. У него из головы вылетело абсолютно все, и даже оформленные в речь мысли перестали быть осязаемыми, превращаясь в бесконечный, непрекращающийся: «АААААААААААА». — У тебя красивое, спортивное тело. Не то, что у меня, — горько усмехнулся Снейп. От нежных прикосновений в теле пульсировало там, где казалось, оно не должно пульсировать. Джеймс дрожал всем телом, но эта дрожь не отображалась внешне. Что-то дрогло внутри него, или витало совсем рядом. Северус гладил рельеф его тела, задевал самые чувствительные зоны, и Джеймс чувствовал себя абсолютно уязвимо. Тогда же он понял, что обожает это чувство. Северус вдруг замер, пронзительно заглядевшись на партнера. Что-то не так. Джеймс занервничал, и быстро понял, что на слова Северуса ему было необходимо ответить. — М-мне нравится твое тело, — отозвался он суматошно и невнятно, и это звучало как ложь, сам Джеймс это понимал, хотя и было сказано искренно. — Да ты его даже не видел… Кажется, хватит сделать один крохотный шаг в сторону, чтобы потерять доверие Снейпа. — Ну… А можно взглянуть? Джеймс тут же пожалел о своей просьбе, заведомо представив себе реакцию Снейпа, но тот, на огромнейшее удивление, вместо быстрого и резкого ответа задумался, немного поерзал, и в конце концов стянул с плеч ночной халат. Он держался на поясе, оголив все выше бедер. Джеймс раскраснелся. Что-то он никак не ожидал подобных открытий. — Ну и? Разве красиво? — спросил Снейп, то и дело хватаясь руками за плечи, либо развивая ими воздух, каждую секунду забывая, что ему не нужно закрываться и прятать от кого-то свое тело. Джеймс решил, что лучше всяких слов будут действия. Он протянул руку, коснулся его ярко выраженной ключицы. Северус тут же поднял плечи на уровень ушей от напряжения. Он прикусил губу и увел взгляд, ярко краснея. Пальцы Джеймса нащупывали на его коже мурашки. Он притянул его к себе за талию, достаточно властно. Их лица сближались, губы соприкасались осторожно и нежно, как будто боялись спугнуть какое-то очень-очень настороженное существо. Руки Северуса улеглись на бедра Джеймса, но после поднялись и обвили талию, и снова куда-то делись. Кажется, прикосновения Джеймса и его горячее дыхание на губах вызывало чувство опасности, такое, что каждая клеточка хрупкого тела ощущала дрожь. Руки Джеймса скользнули вдоль тела Северуса, обвили каждое выступавшее ребро, и это заставило его задергаться, почти что от ударов. — Джеймс… — Что такое? — Мне… не по себе… — Не нравится? — Не знаю… Невыносимо как-то. — В смысле? — Слишком щекотно… Рука Джеймса, словно дразня, прошлась по тому же телесному пути. Северус испустил вздох из легких с громким свистом, и он повторился, когда Джеймс коснулся его шеи губами. — Отпусти, пожалуйста. Руки Джеймса тут же разомкнулись, словно цепи, и высвободили Слизеринца. Он смотрел на парня, такого смущенного и испуганного, без единого намека в лице на то, что ему могло понравиться, и это его «пожалуйста», сказанное с невыносимой мольбой, почти причиняло боль. — Извини, — сказал Джеймс, до боли сжав кулаки. — Ничего, — Северус быстро натянул халат обратно на плечи, взволнованно его поправляя. — Все в порядке? — Да. — А если по правде? — Все нормально, — спокойно отозвался Снейп, тем не менее не поднимая взгляда. — Ничего ведь страшного не произошло. Правда, но Джеймс все равно волновался. Стало интересно, насколько процентов он потерял так долго выстраиваемое доверие Северуса. О чем же волновался Слизеринец — непонятно, но о чем-то наверняка. Тем не менее, он этого не показывал, и злобы не проявлял. — Чем теперь займемся? — спросил он, лишь бы занять пустое молчание. — Не знаю, может нам… — Северус посмотрел в его сторону, но не в глаза, и даже не на уровень груди. Взгляд его был опущен, и поэтому он легко увидел то, чего не заметил даже отвлеченный Джеймс. — Ч-что это? — почти вскрикнул он, заставив парня также испугаться. — Это я сделал?! Каким образом я вообще мог так быстро тебя… — Что? Ты о чем? — не сразу понял Джеймс. Шокированный взгляд Северуса быстро направил его на нужную точку. Тогда он опустил взгляд и увидел, насколько заметно выпирало содержимое его штанов. Земля ушла из-под ног, точнее тумба из-под задницы. Все живое в нем тут же замерло, и он просто не знал, что делать, как оправдаться за столь неожиданную эрекцию. А ведь в ванной старост уже начало становиться прохладно… Джеймс быстро проводил Северуса в гостиную Слизерина. Было крайне неловко идти вместе в такой близости под мантией невидимкой, настолько, что ни один из них не обращал внимание на возникшее молчание, которое заглушали громкие мысли у каждого в голове. Точнее мыслей, опять же, у Джеймса не было, одно лишь единственное: «АААААА». Эрекция даже мешала ходить, но виду он не подавал, как и Северус, усердно пытающийся не обращать на это внимание. Вернувшись в гостиную Гриффиндора, Джеймс отошел в ванную комнату, долго там мастурбировал, думая о Северусе, но в конечном итоге остался лишь с чувством усталости и неловкости за сегодняшний вечер. Он улегся на диван у камина и грелся, безнадежно пытаясь избавиться от стыда и вины. Прервал его Фрэнк Лонгботтом. Он испуганно взвизгнул, наткнувшись на Джеймса, которого даже не заметил (парень кинул плед на диван, на котором лежал Мародер, и чуть не раздавил его прыжком). — Ты чего здесь лежишь! — воскликнул Френк. — А ты зачем прыгаешь! — с такой же горячностью ответил перепуганный Джеймс. — Извини, надеюсь, я тебе ничего не повредил. — Ага, только сердце, застрявшее в горле. Фрэнк смотрел на него, хлопая взволнованными глазами, и что-то вертелось у него на языке. Раньше Джеймс никогда не замечал, как явно выглядит нерешительность в лицах людей, когда им надо что-то сказать, но сил не хватает, но с появлением Северуса в его жизни понимание стало куда проще. — Чего тебе надо? — спросил Джеймс. — Ну… ты знаешь, — ухмыльнулся Фрэнк. — Да-да, тебе надо, чтобы я ушел, и ты смог уединиться с Алисой… — Обожаю тебя и твоих друзей, всегда поддержите! — с искренним восторгом произнес Фрэнк, чуть вычурно, в попытке показаться харизматичным, что немного раздражало. — Ага, хорошей вам брачной ночи. Очередной. — фыркнул Джеймс. Не успел он и шагу сделать, как вдруг Фрэнк мягко приостановил его за рукав. — Ты же это в шутку? — спросил он. — Нет, — не стал врать Джеймс. — И многие так о нас думают? Ну… что мы в публичных местах таким занимаемся. — Вообще-то все только об этом и говорят. Фрэнк задумчиво увел взгляд куда-то в сторону, слегка нахмурился. Джеймс любопытно ждал продолжения, так как оттянутый рукав оставался сжатым в чужой руке. — Если за спиной будут говорить такое о нас, стопори их, пожалуйста. — Без проблем, но ты ведь сам понимаешь, как это выглядит со стороны. Вы всегда уединяетесь в безлюдных местах, постоянно проводите ночи в гостиных. Не думай, что мы осуждаем. Мы понимаем, что в Хогвартсе не так просто найти место, где можно этим заняться. Фрэнк помотал головой. — Дело не в этом, а в том, что мы не жалуем столь обманчивые и грязные слухи. Я и Алиса даже не состоим в таких отношениях, а по ночам просто разговариваем. — Правда? Вы не спали? — Нет. — Но вам ведь уже по восемнадцать! — И что? — искренне изумился Фрэнк. — Надеюсь, это не прозвучит грубо, будто я обижен, но ты что, хочешь меня за это пристыдить? — Нет-нет, не подумай! — поспешил извиниться Джеймс, удивившись от самого себя, что ему вдруг захотелось напомнить девственному одногруппнику о его возрасте, словно это имело значение. — Я просто… ну… как и все остальные считал, что если у вас такие серьезные отношения, о которых вы говорите, то у вас обязательно должны быть интимные отношения. — Ну да, у нас все серьезно, но наличие интима это не определяет… — Фрэнк посмотрел на Джеймса своим фирменным, немного упрекающим и недоуменным взглядом, каким он смотрел на младшекурсников, неумело строивших из себя взрослых. — Вот оно что… — Джеймс неловко одернул руку, что держал Фрэнк, но не для того, чтобы уйти. Он полностью развернулся к нему, настроившись на разговор. — Все старшекурсники кичатся своим ранним и сногсшибательным опытом, думал, ты один из таких. — Не нужно быть таким доверчивым и много слушать других. — Фрэнк, вот пока Алиса не пришла, я могу спросить тебя как товарищ товарища? — Джеймс присел, его одногруппник тоже. Оба заинтересовано друг на друга смотрели. — Вы встречаетесь уже много лет. Неужели нет желания? — Есть, но оно второстепенное, и никого из нас не тяготит. — Но разве это не доказательство самой доверительной близости? Вам не хочется ее испытать? — Поттер, нам всего восемнадцать, — вдохнул Фрэнк. — Мы говорили об этом, решили, что еще не готовы. Зачем торопиться? Джеймс задумчиво уставился на камин, смотрел, как языки пламени рождаются из огня, вытягиваются к верху и гаснут взрывом мелких искр. «И почему меня так это волнует?» — Поттер, если у тебя есть девушка, и ты ее правда любишь, то не спеши, если вы оба не имеете сильного желания и серьезного намерения. Не придавай этому слишком большое значение. Наверное, Джеймс просто слишком сильно желал сблизиться с Северусом, настолько, чтобы чувствовать его всего. В душе бушевала невыносимая нехватка тепла этого человека; он жаждал его тела, кожи, его аромата. Какой-то голод поселился внутри, бесконечно напоминающий о себе каждый раз, когда Снейп мелькал в его мыслях. Джеймсу хотелось обнимать его, прижиматься изо всех сил, и когда ему позволялось это сделать, желание все равно оставалось, как бы он не прижимался. Джеймс понимал, что эта нить, связывающая их, была натянута до предела. И это было столь унизительно — значить для Северуса так мало в этом смысле. Он никогда не проявлял инициативу первым, лишь устало давал разрешение, чтобы тронуть себя, или если прикасался к Джеймсу, то лишь через силу. Разговор с Фрэнком, конечно, успокоил Джеймса. По крайней мере плотские помышления беспокоили его куда меньше, но чувственный голод до сих пор ярко ощущался в нем. А может, это был вовсе не голод, а страх, что Северус вскоре решит, что на самом деле не любит его. И он, разумеется, был взят не из воздуха. Дело в том, что на следующий день после неловкого разговора, Джеймс наведался в подземелья к Северусу, и тот, в какой-то панической суматохе, выпроводил его за дверь своего кабинета, бесконечно проговаривая: «Знаешь, нам лучше расстаться. Да, так будет лучше для нас двоих. Можешь больше не приходить, извини», а Джеймс, пораженный и растерянный, оказавшись за дверью ответил: «Ладно, увидимся завтра». Что это было он так и не понял, но голос Северуса звучал без какой-либо злости, уверенности или твердости, скорее взволнованно, а интонация была куда важнее, чем произнесенные им слова. Поэтому Джеймс сразу понял, что, на самом деле, они не расстаются, просто у Северуса очередные душевные смятения, о которых рассказывать он не собирался. Беспокоить Северуса Джеймс не хотел, — впереди его день рождения, куда там до очередных выяснений отношений. Скоро школьная жизнь вновь обещала забурлить. 9 января — последний день каникул. Как и просил Снейп — никакого громкого празднования или сюрпризов. Подарки он тоже не жаловал, и даже не хотел, чтобы Джеймс в обязательном порядке находился с ним в этот день. Ему не нравилось придавать этому дню особенное значение. Ну и пусть. За него это вполне мог сделать Джеймс. Рано утром он встретил его в подземельях и вручил в подарок теплый свитер, под стиль слизеринцев, зимние сапоги и перчатки: ничего теплее для зимы у Северуса не находилось. — Поздравляю с днем рождения, мой любимый! — Джеймс схватил его за обе щеки и горячо поцеловал в губы. — Н-не называй меня так, — ярко покраснел обомлевший Северус, будто и правда не собирался его видеть сегодня. — Почему? Мы же с тобой пара, и вроде как не расставались, ведь так? — почти серьезно заговорил Джеймс. Северус на это не ответил, лишь произнес: — И не целуй здесь, вдруг кто-то увидит… И подарков… — И подарков можно было бы не так много дарить. Я знаю. Ой! Забыл еще кое-что, — он достал из маленького мешка глубокого внутреннего вмещения теплую куртку. Северус буркнул, все еще красный, и натянул на себя все, что было ему в подарок. Джеймс тоже стоял перед ним в уличной одежде. Они решили отправиться в Хогсмид вдвоем. Впервые. — У меня вряд ли будет возможность подарить тебе столько же… — взволнованно признался Снейп. — Не говори глупостей. Я тебе дарю не для того, чтобы получить в ответ столько же. Они отправились в Хогсмид. С утра пораньше почти никого не было, да и за каникулы ученики уже достаточно здесь нагулялись. Джеймс и Северус могли бы даже браться за руки в особенно безлюдных местах, но второй не позволял. Они обошли всевозможные магазины, в которых Снейпу что-то да пригождалось для следующего учебного семестра. На каких-то вещах он долго задерживал взгляд, но заметив цену сразу уходил, — такие вещи покупал Джеймс под предлогом, что берет себе, но Северус быстро все понял и устало махнул рукой. Когда у Северуса набралась целая сумка покупок, а у Джеймса лицо начали заслонять большие подарочные коробки, именинник решил более не задерживаться в Хогсмиде и вернуться в Хогвартс. Перед этим, правда, Джеймс попросился в Кабанью голову, чтобы взять там алкоголь: заплатил какому-то алкашу вдвое больше и выудил две бутылки вина. — Ты меня споить хочешь? — будто и не шутя спросил Снейп. — На каждом празднике нужно пить, ты что, не знаешь? — Я вообще-то никогда не пробовал такой крепкий… — Всему научу. В Хогвартсе они заняли Выручай комнату и скрылись в ней вдвоем. Первый входил Джеймс, и внутри оказалось место, напоминавшее его спальню, и при этом гостиную Гриффиндора с теплым камином. Джеймс разлил по бокалам вино и уложился на кровать. Помещение было украшено всем тем праздничным, что Северус так ненавидел, но он ничего на это не сказал и присел рядом с парнем на кровать, рассматривая все, что ему приходилось в подарок. — Джеймс, зачем мне горшок в виде гриба? — Так ты от него глаз отвести не мог. — Нет… тебе показалось. — Все равно нужная вещь. Выращивай в нем какие-то нужные тебе травы. Северус лишь фыркнул, а затем достал другой завернутый товар и раскрыл его. Глаза его расширились от изумления, когда он увидел содержимое. — Когти и рога дракона? Чешуя, бронхи… Джеймс, ты вообще следил за тем, на какую сумму набираешь все это? — У меня достаточно денег, чтобы этого не делать. — Джеймс, оно стоит ужасно дорого! — Привыкай, что твой партнер в состоянии обеспечить тебя, — засмеялся Джеймс. — Если мы, конечно, не расстались тогда. Джеймс подал ему бокал вина, и сам начал отпивать свой. Северус сделал довольно большой глоток и закашлялся. Джеймс поспешил похлопать его по спине. — Извини, что суету навел позавчера, — признал Северус виновато. — Да ничего. Я сразу понял, что ты несерьезен, — Джеймс усмехнулся, действительно не испытывая больших волнений. — Но хотелось бы узнать, что на тебя нашло. Северус не отвечал. Он вновь сделал большой глоток и опять закашлял. За два глотка он опустошил бокал. — Ты чего так пьешь! — засмеялся Джеймс. — Выпивкой нужно наслаждаться. Ты же не пиво хлещешь. Давай медленнее. Он подлил ему еще. Параллельно Северус продолжал рассматривать подаренное и складывать это в мешок из ишачьей кожи, который достался ему от Мальсибера. — Как тебя поздравили другие? — поинтересовался Джеймс. Он надеялся, что никто не смог ни в чем превзойти его в этот день. — В двенадцать часов Мальсибер и остальные подарили мне подарки и поздравительные открытки, на этом все. Люциус отправил письмо и вместе с ним ингредиенты для зелий, как обычно. — Сомневаюсь, что в его набор входили части тела драконов, — гордо заявил Джеймс. Северус хмыкнул, но ничего не ответил. «Как я мог не догадаться поздравить его прямо в начале дня?» — выругался про себя Джеймс. — Мама написала письмо на пол страницы. «Учись хорошо, не болей, наслаждайся юностью» — это все, на что она способна, — несмотря на предостережения, Снейп вновь одним глотком почти осушил бокал. Джеймс был удивлен его внезапной злости, поэтому не нашел, что ответить. — Ладно, я понимаю, почему она не может быть многословной… Отец может проверять то, что она пишет. Я сам это понимаю, поэтому не пишу слишком много. Джеймс никак не мог ожидать подобное откровение в такой ситуации. Наверное, подумал он, нужно его поддержать. Он присел к партнеру поближе и прильнул к его плечу, только хотел что-то сказать, но Северус добавил: — На твое день рождения я правда не смогу подарить тебе что-то столь хорошее, и скажу я, наверное, не больше, чем моя мама в том письме. Но ты этого может и не заметишь. Ты будешь развлекаться со своими друзьями. Джеймс пораженно уставился на Северуса. — Чего? — спросил он. — У тебя много близких друзей, а у меня только ты, поэтому ты меня даже не заметишь на своем празднике, — второй глоток, и вновь осушенный бокал. Он выхватил у Джеймса бутылку и долил себе до краев. — Сев, ты сам не захотел праздновать. Хотел, чтобы даже я не приходил. — Я не говорил, что хочу этого. Я сказал, что ты не должен уделять этому дню слишком большое внимание. Джеймс умолк в абсолютной растерянности, и пока он размышлял, что ответить, Снейп уже переключился на другую тему: — Ох, Мерлин, какая скукотища… Ты же, наверное, вообще не привык так проводить время… — Если тебе скучно, давай подумаем, чем заняться. — Мне не скучно, а тебе да. — Мне? — Да. — С чего ты вообще это взял? — Потому что ты любишь громкие вечеринки и большие компании. Тебе со мной делать нечего, а подстраиваться под тебя я не могу, поэтому не хотел, чтобы ты приходил. — Может тебе стоит перестать додумывать за… — А вино хорошее. Не зря ты его взял. Я думал, оно будет куда хуже на вкус. Северус отставил бокал, схватил бутылку и начал вливать содержимое себе в горло. Теперь Джеймс понял, в чем было дело. — Северус, ты что, пьян? — Да. Неплохое ощущение. Северус уже был красным. Пока он кончал с первой бутылкой, Джеймс взял вторую и начал ее отпивать, лишь бы пьяный именинник не схватился позже и за нее. Удивительно, как быстро градус ударил ему в голову, чего Джеймс никак не ожидал, но следить за его уморительной мимикой и вслушиваться в непривычную разговорчивость было забавно. Какое-то время они просто пили. Северус все еще продолжал рассматривать купленное Джеймсом и смешно комментировать, иногда даже ругаться, словно лесник. Любые его слова заставляли Мародера смеяться, и Слизеринец, словно специально, наслаждаясь его смехом, ругался и эмоционировал еще больше. Вскоре и Джеймс начал ощущать последствия от выпитого. Оно было не таким мощным, как если бы он пил что-то более крепкое, но это легкое покалывание, туманность в голове, — это все мучительно влекло его ближе к Северусу. Ему вдруг страшно захотелось его обнять, и даже больше — поцеловать, соприкоснуться с ним телами. Потом он подумал, что Северус, как всегда, оттолкнет его, даже если он просто захочет его обнять. Он представил его холодный, жестокий отказ, и голод, который он питал к нему, стал еще сильнее, но решимости больше не было. — Джеймс, ты не обиделся за то, что я сказал вчера? — голос его прозвучал крайне пьяно, и собеседник расхохотался. — Почему ты смеешься?! — кажется, он по-настоящему разозлился, но вялость разума искажало эмоцию на лице, и становилось еще смешнее. — Ты очень смешной, Северус, не поверишь, насколько, — ответил Джеймс, все еще смеясь. — Ты не должен смеяться, потому что я правда хотел расстаться с тобой, — хватило одного слова, чтобы Джеймс напряженно замолк. — Но на самом деле это не так… Я этого не хотел. — Джеймс снова успокоился. Пьяного Северуса можно было не воспринимать слишком серьезно. — Я просто подумал, что так будет лучше, но я этого не хотел. Я на самом деле очень боюсь, что это произойдет. Мне не хочется, чтобы ты меня оставлял. Северус неожиданно ласково прильнул к лежачему Джеймсу под бок и уложил голову на его грудь. Сердце у него запрыгало от внезапного чувства тепла. — Я, если честно, готов почти на все, чтобы ты оставался со мной. — Услышал бы ты себя трезвым, Сев, и посмеялся. — Нет, это правда. Он привстал и потянулся к еще одной бутылке. Джеймс схватил его за руку и отвел от нее. Северус посмотрел на него. Он нависал над ним. Поза была достаточно смущающей и пикантной, чтобы не замереть от красоты этого момента. Джеймс держал его за руку, словно переводя внимание на себя, и хотя изначально он не думал об этом, все выглядело именно так, поэтому он посчитал, что самое время притянуть к себе Северуса и поцеловать его. Тот не сопротивлялся: покорно склонился и ответил на поцелуй. Джеймс сжал его талию и углубил поцелуй, коснулся его мягкого языка своим. У него перехватило дыхание, и тогда он обнаружил, что не способен сейчас думать, даже контролировать вдохи. Грудь вздымалась и опускалась в бешеном ритме, сердце колотилось. Обычно Джеймс не может вовремя остановиться, целует губы Снейпа до онемения, пока тот не стукнет и не оттолкнет его от себя, но сейчас он не отталкивал, и охотно ему отвечал. Голод внутри Джеймса неожиданно взорвался, затопив его другим, изысканным ощущением, какое ему никогда не доводилось ощущать. Оно отличалось от того, что он чувствовал с Мэри; то было бездушное, искусственное возбуждение, а это была более глубокая дрожь, пульсация в каждой клетке его тела. Он не сразу осознал, что ноги его сплелись с ногами Северуса, и они терлись друг о друга тем, что так теснилось в штанах. Они оба были возбуждены. Джеймс не сразу заметил, как из его горла вырываются стоны. Глаза его плотно сжались, все тело заполнилось жаром. Казалось, такого переизбытка чувств ему просто не выдержать. Но что разгорячило его больше всего: тихие, сдержанные вздохи Северуса, возбуждающие сильнее любых, даже самых смелых прикосновений. Хотелось услышать от него еще больше, заставить его быть громче. Джеймс резко навалился над ним и прижал его к кровати. Они не переставали ласкаться друг о друга. Тогда Выручай комната начала преображаться, свечи окружили их, свет начал тускнеть, становиться деликатнее. Джеймс запустил руки под свитер Северуса, и тогда его дыхание судорожно задрожало, стало громче. Одна руку гладила его грудь, сжимала затвердевшие соски, а вторая начала расстегивать пряжку ремня. И вдруг, в моменте начали проскальзывать странные мысли: «А ведь мы даже не принимали душ», «А нормально ли то, в каком помутненном Снейп состоянии?», «С чего вообще все началось?». И когда эти мысли отрезвили Джеймса, его рука вдруг остановилась у почти стянутых штанов Северуса, и он замер, словно окаменелая статуя, и по удивительному совпадению, Снейп тоже вдруг отрезвел, только ему было необходимо оттолкнуть от себя Джеймса и отодвинуться от него, тяжело дыша. Он уставился на испуганного парня: тот словно очнулся от страшного сна, и не знал, в безопасности ли он. — Я… я не готов… — дрожащим голосом прошептал Северус. — Извини, я… — он схватился за голову. — Сначала я думал, что смогу, а сейчас… прости, но я не хочу этого… Северус подорвался с места, быстро натягивая штаны. Пока он судорожно справлялся с ширинкой, Джеймс протянул руку и попытался взять его за локоть, но тот вздрогнул, словно его ошпарило кипятком. — Сев, я тоже не готов, и я не знаю, почему вообще это начало происходить, но тебе не нужно извиняться, — Джеймс держал руку навесу, но более не осмеливался прикасаться. — Не готов? По-моему, я один ко всему не готов, — усмехнулся Северус, после чего шмыгнул носом, и у Джеймса замерло сердце. — Сев, ты чего? Я не хотел тебя так пугать. Я бы не стал продолжать. Я знаю, что нам не стоило так рано думать об этом. — А разве не для этого ты взял алкоголь, попросил у комнаты кровать? — Что? — Джеймс ужаснулся. Ему уже стало действительно страшно оттого, каким его видел партнер. — Я… я просто не так тебя понял, знаю, я сам себе всего навыдумывал! — тут же поспешил добавить Северус, заметив реакцию Джеймса. — Сев, ты же знаешь, что мне легче говорить с тобой откровенно, а не играть в загадки. Я уже говорил, что наш разговор был исключительно ради интереса, а то, что произошло… — ногти Джеймса впились в ладони, отметины начали набухать. — Тебя так сильно испугал разговор? Ты поэтому думал расстаться? Поэтому пил, и пытался переступить через себя? — Да… прости… Северус выглядел как ребенок, которого только что отчитал строгий родитель. Его плечи были опущены, а взгляд блуждал по полу, словно искал утешение в тени, которая таилась в углах комнаты. Но ведь Джеймс не ругался, даже голоса не повышал. Сердце сжималось оттого, насколько родная душа разрывалась от тревоги. — Сев, это ведь все второстепенное, тем более для нас, совсем еще юных. — Да, но когда мы вырастем… — Снейп заметно прикусил щеку с внутренний стороны. — Ты будешь этого хотеть, а я могу все еще не решаться на это. — Я думаю, что, любя друг друга, в будущем это будет прямое продолжение наших чувств, ты так не думаешь? — Я не знаю… знаю только то, что я не хочу этого делать, мне страшно, я вообще не понимаю, как это может происходить у парней… Меня эти вопросы мучают с самого начала, так сильно пугают, что мне кажется, никогда я на это не решусь… — Северус, я же говорю, что не стоит об этом думать. — Я не могу, потому что ты думаешь об этом! Северус присел на кровать и прижал ладонь ко лбу. Джеймсу показалось, что он тер глаза. Он даже представить не мог, как испугал его тем разговором. Иногда он просто забывал, какая уязвимость скрывалась за грубой оболочкой, которой Северус боялся делиться. — Сев, если у нас это когда-нибудь произойдет, то только в том случае, если мы оба будем этого сильно хотеть, и оба получим удовольствие. Никто не будет переступать через себя. Я буду ждать, сколько скажешь. — А если я все-таки никогда на это не решусь?.. Что ты будешь делать? Они смотрели друг на друга, полные волнения и неопытности, но такие любящие. Джеймс аккуратно пододвинулся ближе, раскрыл руки, и, не медля ни мгновения, Северус бросился ему в объятия. Он прижался носом к его шее. В этом объятии они сливались воедино, и это заглушало голод, что бушевал внутри Джеймса, превратившись в теплую пелену уюта. Он чувствовал, как сердце Северуса бьется в унисон с его собственным, словно два музыканта, играющие одну мелодию. — Северус, у нас есть целая вечность, только представь… — пробормотал он, вдыхая аромат его волос. — Столько всего нас может ждать впереди, столько открытий… — Вечность… — повторил Северус с нежностью. Он обмяк в объятиях Джеймса, позволяя заботе и теплоте охватить себя. Мысли о том, что вокруг может быть нечто большее, чем просто мгновение, витали в их головах, мимолетные и пронзительные, как светлячки в темноте. Они сжимали друг друга, вдыхали запах, и думали: «Люблю, люблю, люблю…»