Сны наяву

Пока трое пробирались через тёмный, промозглый лес, Макс, стараясь отвлечь Виту от гнетущей тишины, осторожно заговорил: — Ты как себя чувствуешь? Ты же знаешь, что я всегда рядом. Девушка остановилась на мгновение, словно обдумывая, стоит ли говорить. Она вскинула на него глаза, полные противоречий, и негромко ответила: — Если честно, я устала от всего. Я не могу нормально спать, Макс. Ещё и вы с братом постоянно заставляете меня есть… Я понимаю, вы хотите помочь, но это не так просто. Каждый раз, когда я ем, я потом часами себя убеждаю, что это нормально, что я не толстая, что всё это в моей голове… Но это будто застревает где-то внутри, понимаешь? — Её голос задрожал, но она отчаянно пыталась удержать слёзы. Макс нахмурился, чувствуя, как внутри всё переворачивается от её слов. — Вита, ты… ты не должна переживать об этом одна. Как твой друг, да, надеюсь, даже больше, я хочу, чтобы ты знала: мы с ребятами рядом. И я обещаю, мы сделаем всё, чтобы ты снова улыбалась, — в его голосе звучала искренность, но и боль — он видел, как она страдает, и не знал, как помочь. Однако прежде чем Вита успела что-то ответить, в разговор ворвался Андрей. Его шаги были резкими, словно он намеренно топтал хрустящие ветки. — Сколько можно трепаться? — огрызнулся он, остановившись и повернувшись к ним с раздражением. — Вы тут разговоры ведёте, а вокруг вообще ничего не слышно! Савельича мы так точно не найдём. Макс нахмурился, готовый ответить, но Вита неожиданно шагнула вперёд: — А ты, может, перестанешь на всех орать? — в её голосе зазвучал не только гнев, но и усталость. — Только и делаешь, что командуешь и портишь всем настроение. Андрей прищурился, словно взвешивая каждое слово, прежде чем бросить: — А ты, похоже, просто пытаешься привлекать внимание. Вот и всё твои «не могу есть» — это просто способ, чтобы все вокруг жалели тебя, так? Эти слова, как удар, отразились на лице Виты. Она замерла, будто стараясь осознать услышанное. Её руки слегка дрожали, а лицо вспыхнуло от гнева и обиды. — Ты… ты вообще понимаешь, что говоришь? — она с трудом дышала, срываясь на крик. — Думаешь, мне нравится это? Думаешь, я этого хочу? Зачем ты так со мной? Андрей почувствовал себя неуютно, но не хотел показывать это. — А почему мне нельзя сказать правду? — возразил он. — Все вокруг только и делают, что поддакивают тебе. А ты, между прочим… — Хватит! — перебила Вита, её голос дрогнул, и по щекам побежали слёзы. — Пошёл к чёрту, Андрей. Ты наговорил мне столько гадостей и даже не подумал извиниться! Макс… Макс хоть пытается меня понять. Он мой друг, и я буду говорить с ним, сколько захочу! Она развернулась и поспешила прочь, скрывая слёзы, но её вздрагивающие плечи выдали её состояние. Андрей остался стоять, чувствуя странную смесь вины и злости. Макс бросил на него короткий взгляд, полный осуждения, и пошёл за Витой. Девушка шла быстро, её ноги утопали в снегу. Макс догнал её, заметив, как она украдкой вытирает слёзы рукавом. — Вита, — начал он мягко, но тут лес прорезал громкий грохот выстрела. Девушка остановилась, резко вскинув голову, её лицо побледнело, а в глазах застыл ужас. — Это Савельич… — прошептала она, её голос дрожал. — Макс, если его убили… если мы не успели… — Спокойно, — сказал он твёрдо, кладя руки ей на плечи и заставляя посмотреть на него. — Паника нам не поможет. Мы ничего не сделаем, пока не узнаем, что произошло. Надо вернуться в школу и всё сообщить. Она качнула головой, но потом, словно сдаваясь, коротко кивнула. Её руки дрожали, когда она обняла Макса, и тут же отстранилась, снова вытирая лицо. По пути их ослепил свет фар. Машина остановилась, и из неё вышел Поляков. — И что вы здесь делаете? — строго спросил он, обводя их взглядом. — Гуляли, — тихо ответила Вита, стараясь звучать спокойно. — Погода хорошая… Директор молча смотрел на её покрасневшее лицо, но ничего не сказал, только приказал садиться в машину. В машине было тепло, но напряжение между всеми висело, как густой туман. Войдя в просторный, но холодный холл школы, директор Поляков отпустил Макса и Андрея, но, задержав Виту взглядом, попросил её остаться. - Вита, мне очень жаль, но я вынужден сообщить, что ты исключена. Я уже уведомил об этом председателя школьного совета-Морозова-старшего,-сказал он. Вита застыла на месте. Её голубые глаза расширились, лицо побледнело, а губы дрогнули. -Отец Максима... здесь?-прошептала она, испуганно глядя на директора.-Почему вы сообщили ему? Разве он что-то решает в школе?-голос её дрожал, словно она заранее знала, что ответ Полякова только подтвердит её худшие опасения. Вита не могла сдержать нарастающую тревогу. Воспоминания о том, как отец Макса однажды ударил её, вспыхнули в голове с пугающей яркостью. Она всё ещё помнила тот вечер у Морозова дома, как Макс встал за неё горой, несмотря на все последствия. - Да, он сейчас в моем кабинете,-кивнул Виктор Николаевич, его голос был спокойным, но в глазах читалось понимание её реакции. Вита молча кивнула, с трудом подавив рвущийся наружу страх. Она глубоко вдохнула и, обречённо вздохнув, открыла дверь кабинета директора. "Как мне сказать родителям, что я больше не учусь в Логосе?"—думала она, заходя внутрь. В кабинете сразу бросился в глаза Морозов-старший. Он сидел в кресле директора так, будто был хозяином всего здания. Его надменная поза, лёгкая усмешка всё выдавало уверенность в своей власти. Но стоило ему заметить Виту, как он резко изменился: выпрямился, сдвинул брови и сосредоточил внимание на директоре. -Виктор Николаевич,-заговорил он строгим, холодным тоном.-Почему эта девчонка должна покинуть школу? -Калинина нарушила правила школы, и поэтому подлежит исключению,-ровно ответил Поляков. Вита почувствовала на себе взгляд Морозова-старшего, полный презрения. -Я всегда знал, что эта девчонка плохое влияние на моего сына,-процедил он, резко поднимаясь с кресла.-Ему не нужны такие друзья! Прежде чем кто-либо успел что-то сказать, мужчина подошёл к Вите. В его взгляде вспыхнуло что-то дикое, яростное. Она даже не успела отступить, как он грубо схватил её за волосы и со всей силы толкнул её лицом к столу. -Ты портишь моего сына!-выкрикнул он. Удар оглушил её. Лоб и нос пронзила острая боль. Вита рухнула на пол, прижимая руки к лицу. Тепло крови начало растекаться по ладоням. -Хватит!-воскликнул Поляков, вскочив из-за стола. Его голос дрожал от гнева.-Это переходит все границы! Немедленно отпустите её! Морозов-старший нехотя убрал руку, выпрямившись, но во взгляде его всё ещё тлела ярость. -Виктор Николаевич,-он усмехнулся, будто ничего не произошло,-Не забывайте, кто финансирует это заведение. Вам лучше не мешать мне. -И это даёт вам право нападать на ученицу? - директор наклонился к Вите, помогая ей подняться.-Вита, иди к себе. Я лично разберусь с этим. Дрожащая, но полная решимости скрыть свои эмоции, она поспешила прочь, крепко прижимая ладонь к окровавленному носу. Макс и Андрей стояли в холле, ожидая её возвращения. Макс молчал, но лицо его было напряжённым, а взгляд постоянно устремлялся к двери. -Почему ты вообще здесь?-резко спросил он, бросив короткий взгляд на Андрея. -Вита зла на тебя. Ты довёл её до слёз, причём уже второй раз. Андрей вздохнул, его голос звучал тихо, но искренне: -Знаешь, Макс... Вита хорошая. И мне искренне жаль, что я причинил ей боль своими глупыми словами. Она заслуживает людей, которые будут рядом, а не тех, кто ранит её. Я понял это слишком поздно. Макс удивлённо вскинул брови. -Не волнуйся, — продолжил Андрей.-Я уйду. Но дождись её, пожалуйста. Ей сейчас очень нужен кто-то, кому она может доверять. Не дожидаясь ответа, Андрей направился к выходу. Калинина наконец появилась. Она медленно вышла из кабинета, прижимая салфетку к носу. Макс заметил на её лице следы крови и мгновенно напрягся. -Что произошло?-тихо спросил он, надеясь, что его худшие подозрения не оправдаются. -Твой папочка слегка вышел из себя,-с горькой усмешкой ответила она.-Кстати, меня, похоже, не исключат. -Он ударил тебя?-его голос стал опамно тихим. -Макс, давай не будем об этом,-попыталась отмахнуться Вита.-Всё нормально. Я останусь в школе, и это главное. Но он не собирался отступать. -Ответь мне,-сказал он твёрдо, почти приказным тоном. -Какая разница?-она стиснула зубы, не желая признаваться.-Это ничего не изменит... Но он резко сократил между ними расстояние, заставив её замолчать. -Он ударил тебя?-повторил Макс, бережно прикасаясь к её лицу и заменяя салфетку чистой. -Да! Да, ударил, — выкрикнула она, наконец сдаваясь.-Но это неважно, понимаешь? Просто забудь! Всё уже в порядке. Макс замер, его взгляд был тяжёлым и полным внутренней борьбы. Вита попыталась улыбнуться, чтобы его успокоить: - Ёжик, ты слишком переживаешь. Всё в порядке, правда. Её слова лишь слегка успокоили его. Он развернулся, молча направляясь к двери. -Макс... куда ты?-её голос был тревожным, почти умоляющим. Он остановился на мгновение, но так и не обернулся. -За этим нельзя просто наблюдать,-наконец сказал он, его голос звучал тихо, но твёрдо. -Я не позволю ему больше тебя трогать. -Макс, пожалуйста, не надо... Это ничего не изменит. Только хуже сделаешь,-она схватила его за руку, её пальцы дрожали. Я справлюсь. Он посмотрел на неё, его глаза метали молнии, но в них читалась и забота. -Ты всегда справляешься. Но тебе не придётся делать это одной. Позже он молча проводил её до двери её комнаты, но внутри него бушевала буря. Ярость разливалась по его душе, как раскалённая лава, жгла изнутри, лишая способности мыслить ясно. Макс не мог выбросить из головы то мгновение, когда его отец, человек, которому он когда-то пытался подражать, осмелился поднять руку на неё. На неё — на ту, кого он сам боялся даже коснуться без её разрешения, словно она была хрупкой фарфоровой статуэткой, способной разбиться от одного неверного движения. Его мысли метались, будто загнанный в клетку зверь, гнев сменялся чувством вины, а потом вновь вспыхивал с новой силой. "Как он мог? Как я позволил этому случиться?!" — эти вопросы звучали в голове, не давая ему покоя. Он сжимал кулаки так, что ногти вонзались в ладони, а сердце глухо билось в груди, готовое вырваться наружу. И всё же, стоя перед её дверью, он отчаянно старался выглядеть спокойным. Ради неё. Ради её безопасности. Ради её спокойствия. Но внутри него всё рушилось. Макс чувствовал, как тяжесть происходящего накатывает волнами, и он едва справлялся с тем, чтобы удержать себя в руках. Его злость была не только на отца, но и на себя — за то, что не смог защитить её вовремя, за то, что вообще допустил такую ситуацию. Он посмотрел ей вслед, когда дверь закрылась, и только тогда позволил себе сдавленно выдохнуть, чувствуя, как ярость обжигает горло и заставляет сердце разрываться от бессилия.