Далёкие солнца

ККА «Азенкур», фрегат группировки «Харон» Первого флота Альянса систем, Элизиум, Ветус, Туманность Петра. 9 июля 2176, 02:30 Капитан Закри Ахерн зашёлся тяжёлым, булькающим кашлем; пятно света от налобного фонарика доктора Донны Рейн дрогнуло и метнулось в сторону. Чарли стиснул карандаш до хруста в пальцах, с трудом нащупав на переговорном устройстве нужный рычаг:       — Энсин Прессли — всем постам. Перезапуск двигателя, попытка номер два. Начинаю обратный отсчёт. Десять…       Темнота медотсека впитывала слова, как губка кровь, заставляя голос звучать глуше, чем он привык.       — Девять…       Кашель оборвался на странной ноте и был тут же проглочен тьмой. Чарли вглядывался в неё до синих кругов перед глазами, но фонарик Дон упрямо смотрел в лицо человеку на соседней с капитаном кушетке. Тот казался почти безмятежным. Чарли её понимал.       — …Восемь, семь…       Дон сама походила на ту, кого нужно спасать. Он взвалил на неё слишком много, отказавшись решать, кому из двух Ахернов пытаться помочь в первую очередь: капитану Закри или майору Тадеусу, которого вообще не должно было тут оказаться. Ироничная улыбка, не покидавшая Тадеуса Ахерна с тех пор, как он поднялся на борт «Азенкура», будто въелась в его лицо.       — …Шесть…       Капитан уже не кричал, но ладонь брата сжимала его запястье мёртвой хваткой. Возможно, безо всякого переносного смысла — видимых признаков жизни этот Ахерн не подавал, в отличии от капитана. Чарли не представлял, как может подавать признаки жизни почти рассечённое надвое тело, но эти звуки удерживали его на краю: капитан жив, а он, Чарли, лишь временно делает его работу…       Он — никудышный лжец.       — …Пять…       Если у них не получится… Чарли не знал, сколько попыток перезапуска выдержит резервный генератор. Не по техническим инструкциям и пособиям по безопасной эксплуатации, а сейчас, когда основной повреждён, так же, как и… Если быть точным, а Чарли уважал точность во всём, резервный генератор оставался одним из немногих неповреждённых механизмов на подбитом фрегате.       — …Четыре, три…       Пальцы Дон в окровавленной перчатке потянулись к горлу Тадеуса Ахерна. Странный жест, странный своей интимностью. Поправив жетоны, она коснулась чего-то, что, в нарушение правил, Ахерн носил на себе. Что это, крест? Морпех — и религиозен? Вроде бы иудеи не носят кресты…       Споткнувшись на этой мысли, Чарли сосредоточился на отсчёте:       — …Две. Одна. Перезапуск.       И продолжил — уже про себя: одна, две секунды… Пять. Сколько ещё?.. Десять — с поправкой на повреждения. Учесть силу тяжести. Пятнадцать. В космосе перезапуск отнял бы кратно меньше времени, но они не в космосе. Двадцать пять. Тридцать. Может, он считал слишком быстро?.. Это походило на молитву. Он знал: вместе с ним молились все, от камбуза до орудийных расчётов.       Если перезапуск не поможет… Сколько они продержатся без корабля? Чарли сглотнул. С кораблём они продержатся ещё меньше — ровно до разрядки щита.       Сорок пять. Пятьдесят.       «Да сколько ж можно?»       Поступая к капитану Ахерну помощником штурмана, Чарли представить себе не мог, что ему придётся командовать кораблём в обозримом будущем; он и лейтенантом не был. Но когда в дыру в обшивке высосало всех, кто находился на мостике, звания потеряли значение.Если бы не пилот… Крошка Мэнди совершила невозможное: увела фрегат от повторного попадания и смогла сделать их падение контролируемым— в атмосферу Элизиума они провалились, прощаясь с жизнями…       Что-то хрустнуло — обломок карандаша впился в палец, боль привела Чарли в чувства.       Шестьдесят.       «Будь реалистом. Корабль придётся покинуть. Найти укрытие, забрать всё ценное, и…»       Темнота перед ним будто пришла в движение. Что-то ожило внутри корабля, жизнь побежала по бесчисленным нервам проводов — Чарли почувствовал это даже раньше, чем очнулось аварийное освещение.       Внутренняя связь взорвалась возгласами, сперва неуверенными, неверящими. Чарли посмотрел на Донну Рейн, стоявшую с кислородным мешком в руках у капитана в изголовье. Кровь капитана Закри покрывала саму Дон, пол и часть стены, но напугало Чарли не это, а выражение полного краха у неё на лице. Дон замотала головой и будто сдулась под его взглядом.       Чарли облизал губы, поняв, что всё ещё занимает линию. Как сказать экипажу, что капитан мёртв?       — Энсин Прессли командование… — «Пропади всё пропадом!» — Принял. — Вдох. — Всем постам: отчёт о повреждениях. Списки выживших членов экипажа направить мне. Раненых доставить к капралу медицинской службы Рейн. Машинное: диагностика ядра и двигателей, доклад по готовности. Рубка: только пассивное наблюдение. Что со щитами? Мостик… Навигация остаётся за мной и лейтенантом Сторм. Прессли, отбой.       — Дон. Дон! — Чарли окликнул несколько раз, прежде чем она услышала. — Дон, соберись! Отправлю тебе всех, кто может помочь.       У входа на мостик он наткнулся на специалиста Руперта Гарднера. Если б раньше кто-то сказал, что однажды Чарли обрадуется этому идиоту от техников… Швабра — единственная техника, которая не ломалась при виде Гарднера. Руперт, лишь немногим бледнее обычного, бодро отчитался, что убрал обрывкител с мостика и вытер кровь. Чарли бы обнял его, если б не обстоятельства.       На мостике и правда царил порядок. Дыры в обшивке залатаны аварийными барьерами, и никого: ни мёртвых, ни живых.       Как пишут в книгах, ничто не предвещало.       Визит в штаб Второго флота на Терра-Нове начался как лёгкая прогулка. Пока делегация Первого обхаживала Чжу, «Азенкур» направили к Элизиуму. Неделя на отдых и мелкий ремонт, пока десант отрабатывал с местными что-то-там в условиях горного климата (успевая, однако, кататься на лыжах и крутить хвостами в барах).       Климат Элизиума — альпийская весна с поправкой на ветер, — нисколько не воодушевлял. Пару раз выгуляв себя в окрестностях космопорта, Чарли предпочёл и увольнения коротать на рабочем месте. Ему было чем себя занять.       Пока он жил дома, не проходило и дня, чтобы отец не упрекнул его в бесполезности его увлечений. Зачем портить зрение, пялясь в звездные атласы? Определять векторы движения кораблей по тепловым следам двигателей? К чему все эти непонятные вещи в армии? Лучше бы кулаки отрастил поувесистей… Вышло так, что Чарли единственный в выводке ветерана Войны Первого контакта Элвина Прессли связал себя с Альянсом. Отец по прежнему не упускал шанса буркнуть что-нибудь про флотских консервочников, но Чарли знал, в глубине души тот им гордится.       А поскольку место помощника штурмана находилось в непосредственной близости от рубки и Мэнди Сторм, их с Чарли дружба стала делом в некотором роде предрешённым…       Тестовый полёт подходил к концу, когда все полётные службы в системе вдруг ушли в режим технических работ. Диспетчерская на Элизиуме функционировала, но там ни сном ни духом не представляли, что происходит. Чарли подумал, на «Арктуре» за такое полетели бы головы. Будто мало ему не в меру любопытного капитанского брата…       Майор Тадеус Ахерн заслужил нелюбовь Чарли с первой же фразы, заявив, что пришёл полетать. Он не мог не знать, что космические корабли не «летают», а значит, обладал соответствующей манерой общения или (что более вероятно) просто любил всех бесить.       Капитан Закри Ахерн, почти незаметный в тени и напыщенности младшего брата, лишь улыбался в ответ. После самоубийственной миссии на Шаньси (отряд Ахерна добыл разведданные и сразился с превосходящими силами турианского спецназа, удерживая взлётное поле до эвакуации; фильмы о нём крутили каждую годовщину завершения того, что турианцы называли «Инцидентом у Ретранслятора 314») Ахерн получил «Звезду Терры», внеочередное звание, направление в школу N7 и репутацию главного забияки Второго флота. Шевроны N-школы имели право носить лишь те, кто успешно прошёл все семь ступеней подготовки. N-шевронов у майора не наблюдалось. Как он попал в гарнизонную службу, Чарли понятия не имел, но подозревал, что всему виной характер. Впрочем, капитан Закри явно гордился своим драгоценным братцем и таскал его за собой с момента прибытия на Элизиум, окружая таким вниманием, словно тот в его глазах нисколько не продвинулся от слюнявого младенца на пути жизненной эволюции.       «Эволюция — миф, — думал Чарли. — Акулы не эволюционировали. Тараканы тоже. Тараканы и Ахерн».       Миф мифом, но то, что Тадеус Ахерн спас капитана Закри от покидания судна через непредусмотренные конструкцией отверстия, намертво примагнитясь к переборке, было фактом. От осколков радиаторных панелей спасти не смог.       …Впрочем, это — потом. Сперва…       До посадки оставались считанные минуты, когда несколько точек открепились от края экрана радара и вдруг из полудюжины превратились в полсотни. Экстренное оповещение о торпедной опасности заставило Чарли подскочить.       Первая торпеда разворотила мостик, однако не затронула чувство самосохранения Чарли. Ещё две пришлись на щиты, что выжрало их ресурс больше, чем наполовину. Другие ушли в молоко — Мэнди взяла штурвал на себя так резко, что гравитационные поля не справились с перегрузкой.       Когда желудок Чарли вернулся на место, фрегат играл в пятнашки с тремя объектами, обозначенными автоматикой как «малые суда неизвестной принадлежности».       Канониры не спали; двух преследователей сбили ближними лазерами, ещё один отстал сам, что не составило повода для радости. Ощущение взгляда в спину было слишком знакомо Чарли ещё по отцу — так Элвин Прессли смотрел на него, занятого неподобающими будущему морпеху делишками.       Сканеры как с ума посходили, будто кто-то вёл «Азенкур» лучом с направленными помехами. Пиктограммы роились на экранах, но что-то большое на краю зоны действия радара оставалось неизменным, двигаясь с их собственной скоростью. Чарли проорал «Манёвр!» раньше, чем понял, что делает.       Но этого оказалось недостаточно.       По-настоящему он осознал всё уже на поверхности планеты. Он не помнил толком, как они приземлились, лишь то, что посадка вышла жёсткой. И что приказ, прервавший странное молчание капитана («Всем! Вырубить! Всё! Что может нас выдать!») принадлежал ему самому.       Капитанский мостик будто вывернуло наизнанку — в сторону дыры в обшивке, по краям которой ещё плавились красным заусенцы брони.       Истекающего кровью капитана Тадеус Ахерн притащил в медотсек, куда прибежал Чарли, напуганный тишиной в эфире. Младший Ахерн выглядел так, будто вылез из мясорубки: с кожа исполосованного осколками РРП торса свисала вперемешку с кусками формы. Он рухнул на пол, едва сгрудил капитана Закри на носилки перед Дон.       Док Рейн как соляное изваяние возвышалась над телом доктора Стаббса, вокруг головы которого распространялся глянцевый нимб, в аварийном освещении казавшийся чёрным. Именно тогда Чарли впервые в жизни повёл себя грубо с женщиной: переступив через лужу крови, схватил Дон за плечи и как следует тряхнул.       Тридцать семь членов экипажа, включая десант, тринадцать в увольнительной, из них девять — вне корабля. Итого двадцать пять. Чарли знал точно, он сам заполнил отчёт для старпома Морье перед тем, как сдать вахту. Сколько их осталось?.. Внутренняя связь работала, но никто из дежурных офицеров не отозвался — никто, кроме Мэнди, — а это значило… Однако по-настоящему страшно Чарли стало, когда он подумал, что будет, если двигатель не запустится. Он считал себя консервочником до мозга костей; даже краешек мысли о том, что ему придётся возглавить выживших вне корабля, приводил его в ужас.       Но у них получилось.       Теперь, когда главный страх отпустил (гибель половины экипажа пребывала где-то с краю; должно быть, сам Чарли перешёл на аварийные мощности), он был готов действовать. «Если нельзя решать проблемы по мере возникновения — остаётся решать по степени неотложности».       Можно до смерти сидеть и молиться, чтобы их не обнаружили. Чарли был атеистом. Тадеус Ахерн — тоже: неуставной оберег в руке Дон оказался не крестом. Вырезанный из деревяшки и когда-то — очень давно — покрытый красной эмалью фригийский колпак, знак… чего-то. Уже не важно.       «Азенкур» — это, прежде всего, люди. Значит, люди — в первую очередь. Чарли вспомнил о Гарднере:       — Руперт, бегом в медотсек. Док Рейн теперь главная. Поможете ей.       Если их обнаружат, они не смогут ничего сделать за пару секунд между обнаружением и уничтожением. Пока корабль функционирует, его не покинут — ни он, ни кто-либо другой.       Что следующее?..

***

Станция связи «Эхо», 06:17 — Я убью тебя, низший, — батарианец уставился на Шепарда всеми четырьмя глазами. — Но прежде, чем ты умрёшь, я ослеплю тебя, чтобы твоя душа сгнила вместе с куском мяса, в который ты превратишься.       Автоматический переводчик не передал и толики того, что Шепард мог бы прочесть, понимай он в батарианских лицах чуть больше, но даже так слова звучали как плевок. Комната отдыха сотрудников станции — небольшое помещение с узким, как бойница, окном, — походила на тюремную камеру. Камерой она и являлась: здесь Эдди Лэнг, тот самый блондин, «просто проходивший мимо», запер батарианского офицера, имевшего неосторожность забрести слишком близко к месту, где Эдди проснулся после попойки. Второго пленного Шепард разместил тут же, устроив так, чтобы тот не мог видеть сородича.       «Трофей» Эдди оказался ценным кадром: как и Балак, он был «оснащён» дорогущим лингвотранслятором с функцией перевода языков не только людей, но и других рас пространства Цитадели. Джон понял это, когда Ша’Вол К’Тонис выкрикнула на азари несколько слов, обращаясь к увязавшейся за Джоном Эвир. По тому, как пленник Эдди потянул ноздрями, Джон сделал вывод: он понимает.       Эд’Хан Ка-Морван, данак Гегемонии. Последнее лингвотранслятор перевёл как «полковник», но это только приблизительное значение. Данак мог командовать формированием, близким к полку по численности, но отвечал не за боевые задачи, а за моральный дух, обеспечивающий их выполнение. Интересно, какие чувства Балак, боевой офицер, питал к околорелигиозному деятелю, которому вынужден подчиняться? Об этом стоило поразмыслить…       Проверив надёжность верёвок, Шепард оставил дверь в коридор открытой: от него не укрылось, что Эдди, даже с винтовкой в руках, чувствовал себя намного более в своей тарелке по другую сторону двери.       Знакомство со станцией не заняло много времени. Кроме помещения с оборудованием (про себя Шепард называл его «радиорубкой») и «камеры», на станции имелась пара подсобок, неиспользуемый жилой блок, несколько кабинетов и санузел. Первым же делом Джон отдал должное автономной системе водоснабжения: долго и с наслаждением пил. С мыслями о том, как много интересного скрыто от глаз в толще скалы, осмотрел лестничную шахту, ведущую куда-то наверх, но не стал углубляться. Сперва стоило подогнать «Мако» поближе к входу. И поговорить с Ли.       Снаружи поднялся ветер, или Шепард почувствовал его лишь теперь. Предвестники яркого дня угасли за облаками, толстым фронтом ползущими с севера. Ли, сидя на камне и положив на ящик перед собой винтовку, держала ладони чашечкой и грела их дыханием.       — Мы собирались сделать так, как ты сказал, — произнесла она, предвосхищая вопрос, глядя на линию горизонта, нечёткую в напирающих облаках, — но нашли Эвир. В воронке от снаряда, рядом с телом матери. Она рассказала нам о станции. О том, что здесь другая её мать. В тот момент мы не думали, что это как-то поможет.       Шепард положил руку ей на плечо.       — Я бы не решил, что вы пренебрегли долгом, если бы её мать оказалась не здесь, а где-то ещё, если ты об этом.       — Мы не могли её бросить. Не после того, что мы видели.       — Ты о крогане-биотике? — Шепард догадывался, что нет. Но ответ его удивил:       — Я о тебе.       Глаза Ли — тёплые, кофейно-карие. Совсем как у Бек. Его мнение о партнёрстве, будь то дружба, родительство или любовь, оставалось неизменным: он не искал роли защитника. Не из презрения к слабости — из боязни почувствовать слабым себя. Не оправдать. Не суметь. Ли сильнее Бек. Несоизмеримо сильнее, чем он сам. Но сомнения внушали ему страх, а глаза Ли — желание защитить, сильное, как никогда прежде. Ту, что готова защищать ценою жизни, несмотря на приказ.       — Я здесь, Ли, — всё, что он смог сказать, вдруг поняв, что она готова защищать и его. Будто… он тоже нуждается в этом. Будто он — достоин?.. Он знал: нельзя промолчать. Но это всё, что он знал о себе и текущем моменте.       — Понятия не имею, кто этот Лэнг, Шепард, но будь осторожен. Выстрелит в спину, если моча ударит в голову. Не хочу, чтобы ты погиб.       — Спасибо.       Она склонила голову и потёрлась подбородком о его ладонь. Мягкое и гладкое после шести часов бесчувствия вернуло его в жизнь, вынесло на берег волной нежности. К ней, воину. Женщине. Другу. Он не понял, что именно из этого произнёс вслух, но она едва заметно улыбнулась.       Бандито откашлялся, выглядывая из шлюзовой камеры:       — Ли, серж. Вы так мило смотритесь вместе, но, боюсь, требуется ваше присутствие. Бандито закатил глаза, изображая Лэнга. Похоже, к неприятностям Лэнга тянуло, как намагниченного.       Даже если бы Шепард не знал ничего о планировке станции, было бы достаточно просто идти на голос… голоса:       — Станция функционирует? Функционирует. Так делайте, что говорят! У нас с Шепардом приказ узнать всё о нападении. Что из этого вам непонятно?!       Шепард остановился в двух шагах от двери и прислушаться. В «рубке» собрались все взрослые, кроме Эдди: Лэнг, Джонас Локк и Ша’Вол. Если о Лэнге он успел сложить мнение, то об остальных…       — Не выдавая себя можно только слушать тех, кто попадает в наш радиус действия и находится вне зон помех! Начнём передавать или пытаться усилить сигнал — нас обнаружат! Они придут сюда! — Лингвотранслятор Ша’Вол переводил с легким батарианским рыканьем, несмотря на то, что говорила она на азари.       — К тому же… Это не так просто. — Локк. — Станция законсервирована. Полный запуск потребует времени.       Шепард понятия не имел, как сложилась судьба Локка после того, как покинул Онтаром с Андерсоном на «Токио», и, признаться, не думал о нём. Но Локк о нём думал:       — Но если Шепард отдаст приказ…       — Я отдал приказ тебе и твоей батарианской подружке! И готов отдать ещё, если…       — Вы рискнете жизнью моей дочери?!       — Он рискнёт и своей, мэм, — Решив, что слышал даже больше, чем хотел, Джон шагнул внутрь. Ему не было нужды разбираться в батарианской мимике: всё, даже невысказанное Ша’Вол, отпечаталось на лице у Локка: страх, сомнение, снова страх — уже другого рода. И это, последнее, было открытием. Локк боялся не Лэнга. Локк боялся не за себя, не за маленькую азари. Он боялся… собственной решимости?       Вздохнув с видом предателя, Джонас Локк обратился к Шепарду:       — Это не совсем моё… рабочее место, здесь командовала Ими, Ими К’Тонис. Но я помогал ей и Ша’Вол. Вообще, моя специальность — квантовые передатчики. Однако устройство станции мне знакомо. И ты можешь рассчитывать на меня.       Ша’Вол промолчала, продолжая буравить Лэнга взглядом. Маленькая азари осторожно выглянула из-за её плеча.       Отослав Лэнга сменить Эдди (это не было просьбой; Лэнг, демонстративно кривясь, не стал возражать), Джон отметил, что часть напряжения покинула помещение.       — О чём речь?       — Там, — Локк показал наверх, — используют для связи корабль-станцию на геостационарной орбите, но глушат нас с земли. Генераторы помех — проблема, но забить «Эхо» полностью можно только подогнав платформу РЭБ к нашим дверям. А геостационарный сигнал легко заглушить, достаточно направленной помехи большой мощности…       Звук обёртки от конфеты из-за спины Ша’Вол показался Джону оглушительно громким и был подхвачен его собственным желудком. Эдди Лэнг осторожно заглянул в «рубку».       — Мы старались свести активность к минимуму, задействовали только цифровую решётку… Но мы можем находить сигналы в широком диапазоне, определять способы модуляции и, если знать рабочие частоты, то и…       — А теперь на одном из человеческих языков, пожалуйста, — попросил Бандито и улыбнулся от уха до уха, что выглядело весьма зловеще.       — Джонас хочет сказать, что сейчас мы можем слушать переговоры, если знаем рабочие частоты и имеем ключи шифрования. А выведя станцию из консервации, сможем не только обходить помехи, но и попытаться лишить их связи и средств РЭБ на какое-то время. Так? — Шепард поймал взгляд Локка, бегающий с него на Ша’Вол и обратно.       — Так. Примерно. Но только до тех пор, пока нас не вычислят. Лола.       — То есть… пока мы не умрём? — Прежде молчавший Эдди вытаращился на Шепарда. — Ведь как только нас вычислят… Вы это хотите сказать?       — Я знаю тебя, Джонас. — Ша’Вол К’Тонис прикрыла левый нижний глаз и тоже посмотрела на Шепарда — верхними двумя. — Ты инженер, несолдат! Ты уверен, что готов рискнуть собой? Нами? Ты уверен хотя бы в том, что он — из Альянса?       Шепард понял, о чём они думали. Ша’Вол, Эдди. И не мог их осуждать. Они слышали смерть в эфире, слышали, как умирали сигналы один за одним. Любая помощь, о которой он мог просить, любой приказ, который мог отдать, для них — нечто очень абстрактное. А вот их собственные жизни и жизни тех, кто рядом, — вполне конкретны. Возможно, последнее конкретное из всего, что осталось.       Кто-то, вдруг проснувшийся в Шепарде и взглянувший на всё глазами прагматика, понял, чего от него ждут. Он мог стать тем, кто назовёт страхи по именам, за кем пойдут. Тем, кому —в кого— поверят. Но он не мог обещать ничего, даже отдалённо похожего на спасение. И не мог солгать, пусть это было бы по-своему милосердно. К ним, не к нему.       Был и другой путь: перетянуть на себя страх, стать дикой картой, клапаном для стравливания ненависти и напряжения, тем самым, дав возможность сплотиться. Против внешней угрозы. И, как побочный эффект, — против себя лично.       Шепард взвесил оба варианта. На месте Ша’Вол, он тоже не знал бы, где безопаснее: в неизвестности снаружи или здесь, с Лэнгом и с ним.       А как бы поступил Лэнг?..       Зло не бывает бо́льшим или меньшим. И выбор между ними — нисколько не лучше его отсутствия. Но, если всё-таки придётся выбирать… Он сделает всё, чтобы Эвир, Ша’Вол, Локк и Эдди остались живы.       — Всё так. После выхода станции на полную мощность мы станем мишенью. Но у нас есть приказ, и мы будем удерживать её, сколько получится. Я не могу выделить людей, чтобы вывести вас пределы колонии. Покинуть «Эхо» на свой страх и риск не безопаснее, чем остаться с нами. Но уйти сейчас — легче, чем когда я включу передатчики.       Он не был уверен, что справится без Локка. Но приказать тому остаться? Особенно, учитывая всё, что было на Онтароме.       — Хочешь сказать, мы можем идти? — Эдди казался удивлённым, но только слегка.       — Я знаю Шепарда. Он действительно из Альянса. — Локк посмотрел на Джона. — Я могу переговорить с Ша’Вол и Эдди?       Шепард кивнул.       — Пусть катятся все, кроме связиста! — заорал Лэнг из коридора. — Только оружие сдадут. Трупам оно ни к чему.       Что бы ни хотел сказать Локк, это не заняло много времени. Это даже не походило на спор. Возможно, он считал себя обязанным Шепарду, но что-то заставляло думать, что этот хрупкий человек крепче многих. Шепард не знал, что конкретно он говорил, хотяидогадывался. Эдди послушно кивал, батарианка сперва смотрела не мигая, затем закрыла обе пары глаз. Девочка-азари потянулась к Локку и что-то произнесла ему на ухо.       — Мы остаёмся, — подытожил Локк. — Мы все видим, что происходит.

***

Станция «Эхо», в отличии от подземного хранилища базы Феникс, располагалась не под землёй, однако подпирала скальную гряду задним фасадом неспроста. Оставив Бандито за старшего, пока Ша’Вол с помощью Эдди подключала оборудование, Шепард вслед за Локком отправился на поверхность. Сперва по тёмной лестнице с множеством пролётов, затем — по железному настилу с красно-белыми перилами они поднялись наверх, прямо в клочья облаков. Шепард не сразу понял, что стоит на краю бетонного круга с множеством люков, похожих на соты. Локк вручную снял крышку с одного из них и отошёл в сторону, потянув Шепарда за собой.       …Они смотрели, как игла антенной вышки стремительно утекает из шахты вверх, чтобы исчезнуть во мгле. На пару мгновений всё — мысли, мир — будто замкнулось на этом движении, даря Шепарду шаткое чувство безопасности. Вот бы сейчас закурить. Но вряд ли у Локка есть сигареты.       — Уверен, что лезть туда нужно тебе?       — Будет быстрее настроить вручную. Я самый бесполезный из нас, ты, по крайней мере, сможешь прикрыть меня с земли.       Локк передал Шепарду крошечную, похожую на игрушку, рацию, соединённую проводом с ответной частью у него на ремне, и принялся карабкаться по железным скобам вверх. До щитка ручного ввода — метров десять, но с тем же успехом могло быть и пятьсот: совсем скоро Локк скрылся в туманном месиве.       Шепард как будто остался один. Не на скале — на планете. Время замерло, деформированное, похожее на бесконечность. Облачность продержится несколько часов, если повезёт. Элизиум — капризный рай.       Вдруг рация ожила, и голос Локка ударил в висок изнутри черепной коробки:       — Мы решили остаться добровольно. Все мы. Просто чтобы ты знал.       Шепард поморщился, убавил громкость и почему-то кивнул. Локк не выключил связь, словно присутствие Шепарда на другом конце провода могло что-то значить. На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь дыханием Локка. Затем — щелчок, шипение, несколько тихих ругательств.       — Ша’Вол потеряла жену сегодня утром. Она была резкой с тобой, но у неё есть причина. Она — хороший специалист, Шепард. Вот так… ещё немного…       — А ты? Твоя жена?       — Кэти этого не видит.       — Мне…       Локк бросил «молчи» раньше, чем Шепард договорил, и что-то с гулом прошло над ними во мгле.       «Мне жаль».       — Мы с Кэти пытались отыскать тебя на Онтароме, но ты как воду канул. Потом нас перевели на Элизиум… Всё! Готово! «Эхо», это Локк, как слышите?       — Сигнал… — не без помех, но вполне разборчиво динамик прошелестел голосом Ша’Вол, — принимаю уверенно, завершаю настройки. Ещё семьдесят восемь секунд.       — Как думаешь, они не посбивали спутники? — спросил Шепард в большей степени для того, чтобы заполнить паузу.       — Могу сказать лишь за те, что принадлежат «Хэюань». Большинство спутников целы, и у нас есть к ним доступ. Но дальше орбиты передача не идет. Квантовые реле в режиме перезагрузки. Все, от орбитального до тех, что у ретранслятора.       — То есть, скорее всего, сбой сымитировали.       — Ты точно снайпер, Шепард? Что обычно происходит в Альянсе, если прерывается связь с системой за ретранслятором?       Изредка такое случалось. Выяснение обстоятельств — именно это инструкции предполагали прежде всего. Запросы, разведывательные корабли. До базы основной группировки Второго флота — два прыжка. В отличии от прыжков через ретрансляторы, внутрисистемные перемещения требуют времени. Ещё нужно поднять по тревоге флот. Даже если предположить, что сигнал о помощи послан в миг, когда армады противника прошли ретранслятор, до её прибытия не часы — дни. Ни один адмирал не станет прыгать к Элизиуму в слепую, без разведки и развертывания сил. Даже Чжу.       — Честно — ничего хорошего. Если бы ты решил захватить систему, Джонас, как бы ты поступил со связью?       — Я бы не стал уничтожать передатчики. Захватил бы один из управляющих центров, снёс защиту и сбил настройки. А если не дать никому сбежать за ретранслятор, можно рассчитывать ещё и на время, которое будет затрачено на попытки исключить неполадки. Ничего крупнее фрегатов у Альянса в системе нет, даже на Сесмосе, так что для заслона у ретранслятора достаточно крейсера. Ловить прибывающих в систему нет смысла. Космос слишком велик, кто знает, где кого выбросит при перемещении. Угрозу может представлять только флот целиком. А это, сам знаешь…       — А ты точно связист, Джонас?       Локк на том конце буркнул что-то неразборчивое в ответ и начал спускаться — Ша’Вол отчиталась о готовности.       — Шепард… Если они смогли захватить систему так, что мы не знали об этом до их грёбаной высадки… сколько же у них кораблей?       — Убивать может не только оружие. Ты сам сказал. — Джон смотал провод и передал рацию Локку.       — Я всего лишь связист, — Локк потупил глаза. — Что дальше?       — Ты себя недооцениваешь. Дальше — искать источники сигнала. Наши. Их. Делать всё, чтобы дольше остаться ненайденными. Попробуем узнать, о чём они говорят. Ты готов?       Локк промолчал. Оказавшись внутри станции и заперев дверь, он посмотрел вниз, на вереницу ступеней:       — Меня пугает замкнутое пространство, а не высота. В любом случае, они не найдут нас сразу. А когда это случится… — он внезапно оскалился, как зверь, загнанный в угол. Говорят, нет страшнее того, кому нечего терять. Шепард не знал, правда ли это. Всегда есть, что терять. Но он знал этот взгляд. Зверь не может ценить ничего превыше собственной жизни. В отличии от человека. — …До нас не скоро дойдут руки.

***

ККА «Азенкур», 07:30 Связист осторожно коснулся кнопок на приборной панели, словно та собиралась взорваться, и посмотрел на Чарли в ожидании приказа. Уже дважды им пришлось улепётывать. Чарли полагал, в общей неразберихе нескоро кому-то будет дело до одинокого фрегата, но ошибся: первые же попытки вызвать свой десантный отряд и местных военных привлекли внимание — повезло, что дронов, а не кого покрупнее.       Вдобавок, Чарли казалось, он начал сходить с ума: не важно, чем он занимался, он без приборов чувствовал, как неотвратимо ползёт к критической отметке уровень заряда ядра двигателя. В режиме строгой экономии, на поверхности, они протянут несколько недель, но каждый манёвр приближает момент, когда придётся покинуть корабль. Или погибнуть, если ядро разрядится раньше.       Он хотел обратиться к экипажу перед тем, как задействовать передатчик, но понял, что не в силах. Капитан Закри нашел бы нужные слова, чтобы подбодрить людей даже в такой момент. Но капитан мёртв. А он, Чарли, — нет. То, что он теперь главный, — слабое подспорье в борьбе с подступающей паникой.       — Всем постам. Приготовиться к манёвру. Поиск сигнала, попытка номер… три. —Надеялся ли он, что эта попытка окажется удачнее предыдущих? Думать об этом не хотелось категорически. Недолго додуматься до того, что он не просто не верит — не желает успеха. Ибо успех означает новую неизвестность. Обозвав себя малодушным размазнёй, он скомандовал: — Начали.       — «Азе…н…к-р-р…» пр…м-м-м… Дж…ни, …лядь, сзади! Ху… вареж-ж-жк…й хлоп…ш-ш, п…р-р…з…ряжай, ах, хуесосы!       Динамик разразился трескучим кашлем и воплями Анастейши Алексеев. Обычно этот голос, приторно-звонкий и до тошноты жизнерадостный (особенно в моменты, когда хотелось спать), ввергал Чарли в уныние. Теперь ему хотелось скакать и вопить от радости. Вот что делают обстоятельства.       Руки связиста замелькали над кнопками, и вскоре треск сделался тише, хоть и не исчез совсем:       — «Азенкур», Алексеев на связи. Мы в трёх кварталах от зоны эвакуации, нас заблокировали, с нами сотня гражданских. Ах ты ж… задница! Джейни, держи барьер!.. Самим не прорваться, требуется поддержка. Как слышите, «Азенкур»?       — Алексеев… Слышу вас на три из пяти. Код «жёлтый», повторя…       — Да засунь свой «жёлтый» в задницу, Прессли! Нас раздолбят, если не поможете! — Автоматика приглушила звук взрыва с секундной задержкой, Чарли отпрянул от пульта, но забористый мат на другом конце дал понять, что Ана жива и действует.       — Алексеев, что мы можем сдела…       Нечто тяжёлое рухнуло Чарли на плечо, заставив присесть. Чарли ошалело обернулся.       Пять часов назад в медотсеке майор Тадеус Ахерн выглядел как труп. Чарли почти не сомневался, что трупом он и являлся…       Перенеся немалую часть веса на Чарли и оттеснив его от приборной панели, Ахерн закачался, но Чарли вцепился в него обеими руками.       — Ахерн на связи. Хлебало закрыли, Алекс-как-вас-там. Ситуация. Приём.       Чарли выдохнул. А с ним — весь мостик, ставший неожиданно тесным с появлением этого человека.       — «Азенкур», залезли повыше и окопались насколько возможно. Если не бросят подкрепления, продержимся ещё… пока не кончатся энергетики и патроны. Полчаса-час. Если вы не…       — Тихо! — рявкнул Ахерн, сжав плечо Чарли так, что хрустнули кости. — Я думаю. Будете держаться, сколько потребуется. Ваши координа…       — С-сэр, — Чарли показалось, связист сейчас грохнется в обморок. Или не показалось. — К-координаты не помогут, нас глушат, прицеливание не рабо…       Из горла Ахерна вырвалось что-то среднее между рыком и стоном, связист замолк на полуслове и умоляюще вытаращился на Чарли. Чарли, лишённый возможности к бегству, ровно секунду смотрел в глаза Ахерна — воспалённые, светлые, кажущиеся беспробудно-чёрными из-за занявших радужку зрачков. Он поспешно кивнул, подтверждая неоконченную фразу. И едва успел выдернуть связиста из кресла: Ахерн начал заваливаться в бок, но собрался в последний момент и успел упереться в стол ладонью.       — Визуальные ориентиры, Алексеев.       — Так… — после короткой паузы Ана пояснила, что между ними и космопортом только купол старой колонии. Они засели в развалинах того, что Ахерн, скрипя зубами, назвал «самым ебучим казино на Элизиуме». Чарли торопливо разворачивал голограмму карты. От зоны эвакуации Ану отделяло не так уж много. Если бы удалось пробиться в обход купола…       — Алексеев, вас понял. Приказ: держаться и использовать любую возможность для выхода из окружения. Мы придумаем, как вас вытащить. Ахерн, отбой.       Чёрт возьми, он сказал «мы». Чарли потряхивало от облегчения. Поняв, что стоит зажмурившись, он открыл глаза и посмотрел на рыжеватую коротко стриженную макушку майора. Плевать, что он не с «Азенкура». Плевать, что его вообще не должно было здесь оказаться. Чарли вспомнил фригийский колпак. Чёрт возьми, как же он рад.       Ахерн тяжело опустился в кресло. Сейчас он больше походил на тряпичную куклу, попавшую под нож сумасшедшего, чем на героя. Кровь цвела на повязках, местами наложенных прямо поверх мундира. Говорят, осколки РРП чудовищно острые. Чарли не довелось испытать этого на себе, но от мысли его передёрнуло.       — Ты. — Чарли так сосредоточился на порезах, что не сразу понял, что к нему обращаются. — Что мы можем сделать, чтобы расчистить им дорогу?       — Не выдав себя? Ниче…       — Специально для недоумков. Мы. Можем. Оказать эффективную поддержку с воздуха? Про «не выдав себя» я не спрашивал.       Мэнди конечно же слушала.       — Лейтенант Сторм, пилот, сэр. Атмосферные двигатели без критических повреждений. Боекомплект… на месте. Проблема в их РЭБ. Без связи со спутниками или точной привязки к местности нам придётся работать на глаз.       Ахерн ткнул в Чарли пальцем.       — Пытались связаться с Раем?       Чарли закивал и замотал головой одновременно. Ахерн поморщился.       — То есть наш единственный шанс попасть наверняка — зависнуть прямо над врагом и сбросить боеголовку им на голову. В иных обстоятельствах я бы приветствовал такой вариант, но нет. Пу-пу-пу-пу-пу. Приземлиться на крышу казино, подождать, пока все сдохнут от удивления и забрать наших — тоже не годится. Остаётся что? Сторм?       — Мы могли бы подкрасться настолько близко, насколько получится, отработать по визуальным ориентирам и сбежать, сэр. Как в старые времена.       — То есть, всё-таки сбросить боеголовку им на головы.       Чарли подумал, что это легче, чем попасть мячом в игольное ушко, но не на порядок. Кажется, Мэнди так не считала:       — Или бить по площадям и громко молиться, сэр.       — Знаешь, что, Сторм? Ты мне нравишься. Но нет. — Ахерн задумчиво поглядел на Чарли. — Вижу, Прессли, тебе это нравится ещё меньше, чем мне. Поэтому ты и займёшься расчётами: расстояние, с какого мы сможем отработать на глаз и не угробить своих. Ресурс, который на это потребуется. С какой скоростью и в каком направлении придётся сматываться. Сторм, глядишь в оба и не даёшь Прессли впасть в анабиоз. У вас две минуты, работаем, детки…       Графики на мониторах вдруг заскакали как бешеные, и ВИ корабля отчитался о принудительном переходе систем связи под внешнее управление мощностями какого-то НИИ. Голос, резкий, как пощёчина, и близкий, как если бы говорящий стоял совсем рядом, заставил Чарли вновь шарахнуться от динамика.       — «Азенкур», говорит Эхо. Эвакуации нет, космопорт потерян, база Подскок уничтожена. Экстренные каналы скомпрометированы. Это ловушка.       Чарли глянул на Ахерна, но тот сидел, закрыв глаза, и не двигался. У входа на мостик замаячили Дон и Руперт с носилками. Чарли подвинул к себе микрофон:       — Говорит «Азенкур», энсин Прессли. Вас понял, — он не решился повторить то, что услышал. — Приём.       — «Азенкур», передайте вашим людям в городе: пусть уходят. Повторяю, эвакуации не будет. Как принято? Приём.       Экран переговорного устройства запоздало ожил, но лучше бы он этого не делал. Некто с всклокоченными волосами и неопозноваемо-бурыми потёками на лице смотрел Чарли с той стороны.       — Приняли вас, Эхо. Что происхо…       — Некогда объяснять. Рай шлёт привет. Передаю коды для связи. Не подставляйтесь, «Азенкур».       Ахерн вдруг поднял лицо к экрану:       — Эй, парень, ты же от Лолы Бэнкс? Кто ты такой?       Как Тадеус Ахерн определил, что тот из «Ангелов», было загадкой: человек, обозначивший себя как Эхо, нисколько не походил на военного. Чарли разглядел отдельные части брони, застёгнутые поверх чего-то (термобелья?), подозрительно похожего на рыболовную сеть.       Эхо выпрямился и будто стушевался:       — Поверьте, не вас одних это интересует. Сэр. Лейтенант Прессли. — Он приблизил лицо к камере: — Гарсия Фернандес и Райли со мной. Скажите Анастейше, я накручу её на глобус дрелью, если она не уследит за Джейн. У нас есть мысль, как им помочь.       Должно быть, именно в этот момент Чарли понял, что время удивляться — кончилось, едва наступив. То есть… скажи ему кто, что однажды ему доведётся служить на одном корабле с азари, кроганом, турианцем и кварианцем, он пожалуй, и удивится.       Но и только.       — Эхо, отбой.