Далёкие солнца

Станция «Эхо», Элизиум, Ветус, Туманность Петра 9 июля 2176. Просочившись в «рубку» без стука, Эвир протянула Шепарду три конфеты в мятых голубых обёртках.       — Ли сказала, одна для меня, а две надо отдать биотикам. Я хотела дать свою мистеру Локку, а мистер Локк говорит, что не голоден, но он обманывает. Обманывать — нехорошо?       Шепард взглянул сперва на Ша’Вол, склонившуюся над приборной панелью за прозрачной перегородкой, затем — на молчащий приёмник и, наконец, на часы: восемь ноль-ноль.       Он и раньше не знал ответа.       — Не сердись на него. Даже если Джонас солгал, он сделал это, чтобы позаботиться о тебе.       — Получается, лгать ради заботы — не то же самое, что просто так? — маленькая азари коснулась Джона в районе шеи, кожу закололо; а ведь она сама — биотик. — Тебе приходилось лгать? Тем, о ком ты заботился?       Всё, что Шепард знал о лжи, сводилось к тому, что ложь — такой же инструмент, как деньги. Каждый волен лгать столько, сколько последствий лжи сумеет вынести… но говорить такое Эвир? Если нет — будет ли это считаться ложью?..       — Хотел бы я обходиться без лжи, но не всегда получается. Боюсь, мне мало о ком случалось заботиться. Если вообще случалось.       Эвир наморщила нос, как сделал бы человеческий ребёнок, услышав что-то неправдоподобное.       — Лжец. Ли говорит, ты заботишься обо всех.       Кажется, он только и делает, что ощущает собственное бессилие. Это ли есть забота?       — Что я знаю наверняка, это то, что лгать себе — однозначно дрянная практика.       В течение минувшего часа Эвир в ей одной понятном темпе переходила от человека к человеку, молча и подолгу глядя на то, чем занимался каждый из них. Шепард имел очень смутные представления о ментальных способностях азари, но рядом с ней становилось спокойнее. Может, потому, что она — ребёнок, в её присутствии взрослые старались держаться увереннее. Или всё-таки ей удавалось считывать ощущения и возвращать каждому что-то, до боли необходимое?.. Как знать. Рядом с ней смягчался даже Лэнг, что говорить об остальных.       За этот час Шепарду удалось связаться даже с теми, кто находился в зоне помех, кроме самого центра Элизиум-сити. Служба охраны повреждённой энергостанции, отряд наёмниц - азари «Белые звёзды», полевой госпиталь, несколько полицейских патрулей. Отряд курсантов - пилотов на одном из запасных аэродромов, лагерь геологов, пара туристов в горах… Мощности станции поражали, но гадкое чувство, что этого слишком мало, преследовало Шепарда неотступно. Кроме того, стало совершенно очевидно: он не справился бы без Ша’Вол К’Тонис и Локка. Но голос, соединивший Рай с теми, кто прежде был лишён возможности координировать усилия, принадлежал ему.       Лэнг, Бандито и Ли Райли поочерёдно дежурили снаружи станции. Один раз Бандито удалось сбить вражеский дрон с боевой частью; он оказался здесь случайно, или на них начали охоту, — неизвестно, но их деятельность не могла остаться незамеченной.       Пока интервалы связи шли один за одним; каждый сеанс Шепард начинал с короткого опроса и вызывал Рай. Затем — в обратном порядке:       — Шахта-семь, говорит Эхо, Рай не успеет послать подкрепление, но если вы доберетесь до энергоблока, вас встретят. Небо-учебная поддержит вас с воздуха. Удачи, Шахта-семь. Лола, отбой.       — Госпиталь, Эхо на связи, к вам движется колонна тяжёлой техники. Срочная эвакуация. «Белые звёзды» на подходе, будьте внимательны, они помогут вам. Лола, отбой.       — Патруль-два, это Эхо. Они свернули к Госпиталю. Самое время отправиться в Рай, отходите.       — Небо-три, вызывает Эхо, ответьте, Небо…       — Лыжня Элизиума, как вы там? Четверо от Бэнкс и гражданские? Насколько серьёзно? Передайте Лол-девять привет от Шепарда и не высовывайтесь…       — Небо-учебная, Эхо. Небо-три не отвечает. Все, кто нас слышал, отступают к энергоблоку. Поддержите отход, как приняли? Повторяю…       И так до бесконечности. Или того, что ею не являлось…       — Шепард! Шепард, очнись! Нас обнаружили! Шепард!       Джон вскинул голову. Когда он успел заснуть? Локк сменил Ша’Вол на посту, почему разбудил его только сейчас?       — Шепард, они нашли станцию. Нас взламывают.       — Сколько… — Язык ворочался тяжело, совсем как мысли. — Сколько им нужно времени, чтобы нас услышать?       — Не много. Меняем кодировку?       — ...А чтобы определить наше местоположение?       — Зачем им это? Быстрее расстрелять спутники, — Лэнг прислонился к двери, подперев её изнутри, и подозрительно прищурился. — Может, поговорим с ними? Ну, пусть нас взломают. Синклер велела собрать разведданные, у нас есть возможность, получить их из первой… пасти? А мистер другой умник с глазастой миссис отследят, откуда они вещают.       — Они тоже ищут нас, — напомнил Локк. Но Лэнг не был так уж неправ. Джон указал на кнопку включения микрофона.       — Есть взлом. Они слушают, Шепард.        Лэнг навис над столом и лупанул по кнопке ладонью с такой силой, что у Шепарда в голове взорвалась петарда, и он поспешил отползти подальше вместе со стулом.              — Эй, говнюки! — заорал Лэнг в микрофон. — Говорит глас сопротивления! Засуньте ваши лысые головы в ваши лысые задницы! Как поняли? Приём!       Какое-то время было тихо; Шепард уже засомневался, что кто-нибудь их слышит, но тут из динамика донеслось:       — Говорит Эланус Халиат, командующий операцией «Возмездие».       Подправленный автоматическим переводчиком голос принадлежал турианцу. По крайней мере так можно было решить. Шепард развернул одну из конфет, сунул её в рот и закрыл глаза, чтобы не видеть вытаращившегося на него Лэнга. Кажется, Лэнг не ожидал такого успеха. Он собрался быстро, стоит отдать ему должное:       — И что с того? Я всё равно поимею тебя во все твои турианские дыры! А не найду — проделаю сам! Однажды пёс до тебя доберётся! Знай это, Халиат!       Шепард подумал, что в нападении на Элизиум есть что-то хорошее, а то великий переговорщик в Лэнге умер бы, не родившись.       — Скажешь что-то по существу? Нет? Тогда я ещё скажу! Твоих батарианских прихлебал я тоже имел, в каждую из их четырёх зенок!       Халиат, кем бы он ни был, ответил не сразу: подбирал слова или тоже тянул время.              — Приматы, даже подыхая, думают только о спаривании. Кто ты такой?       Локк поднял четыре пальца и начал обратный отсчёт; прежде, чем он разорвал соединение, Лэнг успел проорать:       — Меня зовут Шепард, и я…       Джон расхохотался с недожёванной конфетой во рту, но пробрали его не слова, а пышущее негодованием лицо Лэнга, уставившегося на микрофон. В тот момент ему было всё равно, успеют ли они отключить связь до того, как их отследят. Они не узнают об этом, что даже иронично.       — Подменишь меня ненадолго? У тебя хорошо получается. — Шепард подвинул вторую конфету Лэнгу. — Держи, заслужил.       Он чувствовал бы себя почти сносно, если бы его не клонило в сон. Он вышел в коридор и прошёлся туда и обратно. Стоило бы узнать, как дела снаружи…       — Ты герой. Будешь им, если не умрёшь, — раздалось сзади. Судя по растрёпанным волосам, Бандито только что вернулся с поверхности. А по залёгшим в морщинках у глаз теням — и у него выдалась не простая ночка. Шумно выдохнув, он прислонился спиной к стене.       — Как там?       — Ничего нового. Ли даст знать, если что. Кстати, я тут подумал…       Джон повернулся, чтобы расслышать; голос Бандито сошёл в неразборчивое бормотание. Чёрные насмешливые глаза Гарсия Фернандеса оказались закрыты, и он выглядел старше, чем Шепард решил вначале. Сколько ему, тридцать пять? Сорок? Почему это важно?..       — Ты же бывал на «Арктуре», мм…? Может, знаешь одно местечко, «Подмётку». Chili con carne там совсем как у меня на родине. Офицерское место, но я всё равно пробирался. Владелец, Лопес, родом из Буэнос-Айреса, я наврал, что из Мар-дель-Платы. Не думаю, что он поверил. Мадонна, что за вкус! Если выживем… нас наверняка чем-нибудь наградят. Тебе вот вообще дадут повышение. Блудливые угодники, как я хочу оказаться в том раю снова! Почувствовать огонь у себя в глотке! Базилик и перец, растёртые с маслом, чесноком и горчичными зёрнами в ступке вручную, этот вкус не спутать ни с чем, моя abuela делала в точности так! А мясо! Нежнейшее, с ложечкой мёда… Ты же проведёшь меня туда, а Шепард?       Шепард улыбнулся, вдруг поняв, что очутился где-то очень далеко, но желудок вернул его отратно, громко напомнив о себе.       — Замётано, друг.       — И недотрогу позовём. Ты ей понравился. Локка с Ша’Вол и дочкой, пусть развеются. Эдди, мне кажется, из него выйдет толк. И Лэнга твоего, пусть он и coyote. Вы с ним как две стороны одного песо… А ты знал, что Локк был женат?.. Он сказал: Кэтрин. Каталина. Мою бабку так звали. А она звала меня Карлито. — Бандито помолчал. — Ну так что, Шепард? Договорились?       — Vale, Carlos.       Бандито осторожно прижал кулак к его плечу.       Переговорное устройство рядом с камерой в углу коридора вдруг кашлянуло и выдало голосом Лэнга:       — Белобрысый, тебе стоит это услышать. Тебе тоже, мокрая спина.       Шепард вернулся за свой стол, к обёртке от конфеты, доеденной Лэнгом, и вывел звук на динамики.       — …Джейни, блядь, сзади! Хули варежкой хлопаешь! Перезаряжай! Ах, хуесосы!       «Анастейша», — Шепард выдохнул, подумав о двухместном блоке на «Арктуре» и, кажется, усмехнулся. Лэнг посмотрел на него, как на умалишенного.       — «Азенкур», Алексеев на связи. Мы в трёх кварталах от зоны эвакуации, нас заблокировали, с нами сотня гражданских. Ах ты ж… Преимущественно. Нам самим не прорваться, требуется поддержка. Как слышите, «Азенкур»?       От «Азенкура», слегка картавя и спотыкаясь, отвечал некто энсин Прессли. Локк поколдовал с настройками, но безуспешно: они могли только слушать сдобренный ругательствами доклад. В конце концов им удалось установить связь с фрегатом, имелось даже изображение: «Азенкур» где-то совсем близко.       Энсин Прессли на вид оказался ещё менее уверен в чём бы то ни было, чем на слух. В отличии от майора Ахерна. Как командир одной из Элизиумских баз оказался на фрегате, приписанном к Первому флоту, Шепард не стал спрашивать. Он был наслышан об Ахерне в достаточной мере, чтобы надеяться, что тот не даст Ане наделать глупостей, пока они дожидаются ответа Рая. И что у Синклер в заначке имеется нечто такое, что поможет спасти их всех.       А если нет? Ответ Рая что-то изменит по существу? Для сотни человек в гуще боя время идёт не так, как для других. Будет ли Ахерн ждать? Или решит рискнуть в одиночку? Фрегат, его экипаж, суть ресурсы. А сотня гражданских — люди, которые мало чем могут помочь в дальнейшем. Но если не им — помогать будет некому. Выбор очевиден; Шепард решил исходить из того, что Ахерн думает так же.       Тогда… что остается Ахерну? Действовать на глаз, рискуя угробить спасаемых? Пустить фрегат в расход, но чтобы наверняка? Или есть другой способ? Чёрт возьми, да, он в нём и находится: «Эхо».       Едва Шепард сформулировал мысль, как его позвал Локк:       — Думаешь о том же, о чём и я?       — Не знаю, когда вы стали совещаться силой мысли, но лучше бы вам начать вещать вслух, иначе я пас, — проворчал Лэнг и скрестил руки на груди. — Вообще-то у нас есть дрон. Если вы двое придумаете, как отправить сообщение этому Ахерну с места событий, можно подкинуть дрон поближе к батарианцам, а фрегат долбанёт по нему изо всех стволов, как по маяку.       Шепард в суматохе забыл о дроне. Или Лэнг действительно хочет казаться неотёсаннее, чем есть, или он чудовищно удачлив.       — Нет, но… — Локк замолк, и Шепард жестом попросил его продолжить. — Мы можем сделать кое-что получше. Использовать дрон как маяк не дадут их глушилки. Те же, что не дают «Азенкуру» использовать корабельные системы наведения. Но, пока спутники на орбите… Коротким импульсом мы перегрузим их оборудование. Времени даст не много, может, минуту, может, несколько. Но небо будет свободно… Лучше ты, Шепард.       — Прицеливание Ахерн возьмёт на себя. Но мы не знаем точно, что со спутниками, и сможет ли «Азенкур» их использовать.       — Что ты предлагаешь?       — Кто-то должен навести их на цель. Сделать отметки на карте и передать данные на фрегат, как только отключится РЭБ. Для этого у нас есть дрон.       Шепард не доверил бы прицеливание исключительно ВИ, но программе потребуется куда меньше времени, чем людям. «Азенкуру» нужно будет лишь оказаться на расстоянии выстрела. И убраться после, что зависит от квалификации их пилота и известной доли везения. Но для «Эхо» это будет все равно что прокричать о себе на весь Элизиум: станцию придётся оставить.       Шепард ещё раз объяснил всё — уже Ахерну, — одновременно укладывая у себя в голове.       — Эхо, для вас есть хоть что-нибудь невозможное? — по лицу Ахерна скользнула злая усмешка, даже энсин Прессли, в прошлый сеанс связи повышенный Шепардом до лейтенанта, позволил себе улыбнуться.       Однако в плане оставалось даже не одно, а целых два слабых места. Ахерн впился в Шепарда взглядом, тут же поняв то, что ускользнуло от энсина:       — Цели придётся отмечать вручную, Лола. Значит…       Значит, чтобы сделать привязку к карте, кто-то должен подойти к врагу близко, ближе некуда. Времени покинуть зону поражения почти не останется.       — Я знаю город, у меня получится. — «Должно получиться». Впрочем, то, как он выберется, тревожило Шепарда куда меньше другого «но». Как он ни бился над этим вместе с Локком, им не удалось придумать иное решение: — «Эхо» начнёт подавлять сигнал в десять по местному. Будьте готовы, «Азенкур».       — Стойте!.. — Брови Прессли взметнулись вверх. — То есть на «Эхо» даже не будут знать, успели ли вы к этому времени? И мы должны полагаться на это?       Ахерн прервал Прессли движением руки, но ничего не сказал, лишь кивнул, оставив какую-то мысль при себе, а затем подался вперёд и криво ощерился:       — Мы тут кое-что слышали. За тебя объявили награду. Этот Халиат. Кажется, ты его персональная мозоль.       Вот как. Джона бросило в жар. Значит, он действительно делает что-то важное.       — Планируете разбогатеть, сэр? — он ответил Ахерну его же улыбкой.       — Рожей я для богача не вышел. Удачи, Лола. Мы помолимся за вас.

***

«Палач», батарианский кинжал на голени, старый бронежилет, где-то подобранный Бандито. Два инструметрона — Бэнкс и личный Шепарда — с заряженными элементами питания. От штурмовой винтовки Шепард отказался, а от жилета оставил только нагрудную часть: минус несколько килограммов.       — Уверен?.. — спросил Бандито, несколько минут молча наблюдавший за тем, как Джон занимался экипировкой. Сложный вопрос, но задать его — легче, чем промолчать. Шепард не знал, о чём думал бы на месте Бандито. Что чувствовал бы. Вроде бы всё сказано, причём давно, одним фактом вступления в космофлот, и любые слова теперь — не более, чем попытка снять с души груз молчания. — Я могу пойти. Ты больше пользы принесёшь в Раю.       — Ты не знаешь Элизиум. И я не один, а с Лэнгом. Как только глушилки вырубятся, вы с Ли берёте «Мако» и делаете всё, чтобы Локк, Эдди, Эвир и её мать добрались до Рая без происшествий.       — А меня ты решил не спрашивать? — Лэнг, тоже наблюдавший за Шепардом, прервал нехарактерно долгое для себя молчание.       — Ты сам сказал: у нас не демократия.       Затянув крепления нагрудника поверх куртки, Шепард подвигал руками и взялся за рюкзак.       — Культ личности Шепарда никто не объявлял, — продолжил Лэнг с ощутимой прохладцей. Не зная всего, что знал о нём Шепард (или «не знал, но догадывался», как было условлено в хранилище базы «Феникс»), можно было счесть, что Лэнг, наконец, решил оставить легкомысленный тон. Но Шепард увидел в этом зловещий признак.       — Считаешь, самое время? Я готов, — ответил Джон, не глядя на Лэнга. — В коридоре через пять минут.       Пробурчав что-то на китайском, Лэнг вылетел из «рубки». Шепард отдал приказ Бандито до того, как тот успел что-либо спросить:       — Не спускай с него глаз. Я сейчас.       Шепард хотел побыть один — или почти один — хотя бы минуту, пользуясь тем, что Локк занят дроном, а Ли дежурит снаружи. Вряд ли Ша’Вол К’Тонис настолько владеет языком интонаций людей, чтобы понять смысл сцены, которая только что перед ней разыгралась. Если даже Бандито не смог.       Джон проверил содержимое рюкзака: «Кесслер» Бэнкс, чистая футболка, бритва и штопор, фляга с водой. Вроде бы всё. Окровавленный пакет с половинкой «цыгана-бродяги» он задержал в руках.       — Как конфета? Тебе понравилось? — Эвир подобралась к нему незаметно, потянулась к пакету — и не отдёрнула руку, отогнув окровавленный край. — Я была с мамой в этой пекарне.       — Мой командир… друг тоже любила там бывать. — Шепард понял, о какой матери речь.       — Почему тебя зовут Лола? Похоже на женское имя. — Маленькая азари пошевелила губами. Огромные тёмно-голубые глаза её сделались грустными.       — Это мой позывной. Командира «Ангелов Бэнкс» звали Элиза. Лиз. — Шепард вспомнил, как касался век Бэнкс и потёр пальцы друг о друга, чтобы прогнать ощущение. — Но все называли её Лолой. Во время подготовки в академии N7 это имя стало её позывным. А затем — всего отделения техподдержки, где она служила. Где теперь служу я. Мы зовём себя Эл-О-Эл с порядковым номером. Номера в отделении есть у всех, кроме меня. У меня — только буква «а», она означает, что я старший. Поэтому меня называют Лолой. Это своего рода… человеческая традиция.       — А внутри... ? — Храбрая девочка. Шепард раскрыл пакет перед её лицом. — Это был… мой любимый.       — Хочешь — бери.       — А твой… друг? Лола? Это ведь о ней ты говорил? Она не будет против?       — Уверен, она была бы рада.       Подскочив к Шепарду, как синяя молния, Эвир вжалась в него и чмокнула в щёку. Задержалась на мгновенье, обезоруживая, ввергая в растерянность и… забирая гнев и страх?..       — Посторожишь мой рюкзак, малышка? Мне нужно поговорить с мистером Лэнгом. Это очень важная миссия.       — С мистером Лэнгом, который Кай?       — Да, с ним.       От Шепарда Эвир отлепилась с видимой неохотой, забралась на стул с ногами, обвила руками рюкзак и уткнулась в него лицом.       — Он недоволен собой. Он думает, у тебя есть что-то, чего нет у него.       — У людей это зовется «зависть», — Шепард озвучил то, что стало для него откровением. Он не считал себя тем, кому можно в чём-то завидовать, и не ставил себя выше других. Но, если подумать…       — А ещё, когда он думает о тебе, ему грустно.

***

Несмотря на опасения, Лэнг в этот раз решил обойтись без глупостей. Он поджидал Шепарда в коридоре, сидя перед Бандито на полу в медитативной позе, и поднялся на ноги, лишь когда Шепард показал на дверь в туалет.       — Ты позвал меня сюда потому, что здесь отключена камера? Или есть другая причина?       Возможно, если бы не Эвир, всё это — беспрекословное подчинение, нарочито серьёзный тон, — Шепард счёл бы способом сбить с толку, заставить сомневаться в том, что Лэнг представляет собой. В том, что их разговор в хранилище вообще имел место. Сомнений больше не было, и только благодаря этому Шепард понял: Лэнг тоже ни в чём не уверен. И, что особенно важно, — он не уверен в себе самом.       — Что бы ты ни задумал, с ними в Рай ты не пойдёшь.       — А куда я пойду? Спасать кого-то и сдохнуть с тобой за компанию? Ну нет, такой вариант меня не устраивает. Я согласился тебе подыграть, но ты же не ждешь, что я проникнусь стоическим кретинизмом настолько, что полезу в петлю с тобой заодно?       — Что такого в Раю, Лэнг? Для чего тебе туда? Синклер сразу станет известно, что ты не из Альянса. А сойти за гражданского у тебя выйдет, только перебив шестерых свидетелей, включая ребёнка.       — Думаешь, я на это способен?       — Я не знаю. Именно поэтому ты в Рай не пойдёшь.       — Назови мне причи…       — Сержант Шепард. — Голос Ша’Вол из динамика инструметрона звучал напряжённо. Уходя, Шепард не знал, сочтёт ли она подозрительным совещание с Лэнгом в единственном месте без видеонаблюдения, догадается ли проследить за ними. Он надеялся, что так, что она всё слышала, и распорядится услышанным верно. — Сообщение от Рая.       Слово «мудак», очерченное Лэнгом губами, Шепард проигнорировал.       — Переведите ко мне.       «Рай — Эл-О-Эл лично. Данные получены. Приказ: найти Халиата и уничтожить. Задействовать все доступные средства, включая огневую поддержку ККА «Азенкур». Гражданским придётся выбираться самим. Подтвердите. М-р Синклер, С.Д.       P.S. Пусть эта тварь сдохнет».       — Причину, говоришь? — если бы у Шепарда было хоть что-то относительно истинных мотивах Лэнга, кроме размытых предположений! Если Альянс — всё, что Лэнга интересует, Шепарду нечего ему предложить. Но если он прав, и Лэнг — представитель какой-то третьей силы, наблюдающей за полем боя, Эланус Халиат должен представлять для него не меньший интерес, чем Синклер и Рай.       — Ты хотел причину? — Предположения и блеф — всё, что ему осталось. Шепард протянул Лэнгу инструметрон. — Как насчёт этой?

***

Лэнг прочёл и поднял глаза.       С самого момента встречи с Лэнгом Шепард ощущал себя висящим над пропастью, в то время, как Лэнг возвышался над ним, размышляя, протянуть руку или сбросить вниз. Может, Лэнг думал о том же в его отношении, думал же он о чём-то весь этот день, чёрт возьми?!       «Палач» за поясом не жёг кожу. Шепард устал. Прежде всего — от попыток понять, что творится в чужих головах. Даже если блеф удастся, это будет его последней попыткой разобраться в Лэнге. Но, оказалось, он прав, по крайней мере в том, что касается третьей силы. И это позволило ему… не выдохнуть, нет, но понадёжнее зацепиться за край.       Приказ Синклер не стал для него неожиданностью. Шепард в глубине души знал: однажды что-то такое произойдёт. Знал с тех пор, как отказался выстрелить в Локка на Онтароме. Он думал, Онтаром остался в прошлом. Оказывается — нет.       Но если ему удастся увести Лэнга со станции, он оттянет момент… может быть, собственной смерти. Если исходить из худшего варианта…       Лэнг не на стороне батарианцев, так почему он уверен, что Лэнга устроит лишь его смерть, когда он перестанет быть полезен?.. Если исходить из худшего варианта, он рискует променять жизни Аны, Джейн, сотни других на… что? Думать об этом, как и думать в принципе, нет времени. Шепард вздохнул, поняв, что почти привык к этому, но не хотел бы, чтобы вся его жизнь — или её остаток — прошла в таком темпе.       Он не сможет сделать ничего только в одном случае — если будет мёртв.       Раз так… Стоит поразмыслить, как найти Халиата. Вероятно, Локк сумеет приблизительно обозначить круг поисков по сигналу, но сузить его до сколько-нибудь реалистичного предела, который устроит Лэнга, можно только лишь…       Пленники.       Взглянув на Лэнга, Шепард кивнул. Лэнг кивнул в ответ, словно одобряя.       К «камере» они отправились, не сговариваясь.       — Иди отдохни, — бросил Лэнг Эдди, едва тот приоткрыл дверь. — Приударь за четырехглазой. Мы подменим. Пошёл, свободен!       Первым делом Лэнг выволок из угла «своего» батарианца. «Кахаирал Балак, капитан гвардии Кшу-Реш», — всё, что он счёл нужным произнести, не считая проклятий, пока Лэнг упаковывал его в «Мако».       Почти всё.       «Прежде чем ты умрёшь, я ослеплю тебя, чтобы твоя душа сгнила вместе с куском мяса, в которое ты превратишься», — Шепард попробовал фразу на вкус. Может, дело в обстоятельствах, но теперь она звучала как пророческая.       Больше пленник не издал ни звука, избегая лишний раз смотреть на людей. Демонстрировал презрение? Насколько Шепард понимал если не в батарианцах, то вообще в разумных, Балак не скажет им ничего. Ни добровольно, ни…       Эд’Хан Ка-Морван, данак Гегемонии, которого не только Шепард, но и остальные, величали «батарианец Эдди», лежал на своём месте в противоположном конце комнаты. Когда Шепард сдвинул в сторону лежащий на боку стол, он занервничал. Может, от неожиданности. А может, догадывался, что сейчас произойдёт. Шепард имел некоторые соображения о том, что с взаимоотношениями двух пленных всё не просто, но решил повременить с выводами. От него не укрылось, что Балак посмотрел на сородича… с ненавистью?..       Лэнг усадил Ка-Морвана напротив Балака и пинком придал верхней половине его тела положение, близкое к вертикальному.       — Мне нужно знать, где Халиат, — обозначил Шепард. Ка-Морван коротко посмотрел на него и прикрыл глаза, но его веки не опустились полностью и подрагивали, выдавая… что-то, что Шепард не мог пока идентифицировать. — Цель нападения. Состав и численность наземных сил и орбитальных тоже. Что турианец делает у вас во главе. Имена командиров. Названия наёмничьих групп. Место нахождения командования.       — Итак, вопросы викторины прозвучали! Ты уже хочешь что-то сказать? — Лэнг наклонился к Балаку и извлёк кляп. Балак зарычал, глядя мимо Лэнга, и второй батарианец вздрогнул. — Неправильный ответ. Этот ваш Халиат вроде как хочет увидеться с моим другом, даже готов заплатить за визит. Но, вот незадача, забыл назвать адрес. С кого начнем? Как думаешь, этот знает? — Лэнг ткнул пальцем в Ка-Морвана. — Ведь именно ты у нас главный? Эй, приятель, тебе не кажется, что четыре глаза — слишком много для твоей душонки?       Шепард отыскал табурет. Поставил его рядом с батарианцами и сел так, чтобы видеть не только обоих пленников, Ка-Морвана, старающегося смотреть только перед собой, и Балака, буравящего его взглядом, но и Лэнга.       — Батарианцы верят, что душа умершего покидает тело через глаза.       — То есть глаза особенно важны на поле боя? Чтобы душа поскорее вылетела? Думаю, в наших интересах не позволить ей смыться слишком быстро. Как считаешь, если выколоть ему все четыре, его трусливая травоядная душонка не свалит до того, как его уродливый рот ответит на наши вопросы?       — Батарианцы не травоядные, Лэнг. На Кхаршане четырьмя глазами обладают лишь высшие хищники. Вершина пищевой цепи.       — Кончай душнить, — огрызнулся Лэнг.       — Их кровь тоже красная.       Лэнг посмотрел на Шепарда с интересом. Впервые за этот день, если не за всю историю их знакомства, Шепард подумал, что рад, что Лэнг сейчас здесь.       — Ну что, поглядим, понравится ли капитану, как режут жреца? Вы же все фанатики, даже военные. Что скажет ваш бог о солдате, который дал своему жрецу умереть? — Лэнг приставил острие к верхнему левому глазу Ка-Морвана. — Как там по вашим поверьям, этот вот отвечает за разум? Пожалуй, оставим его напоследок. Умом вы и так не блещете. Тот, что под ним? Кажется, тело? Будет прискорбно, если тело подведёт тебя, и твой язык не расскажет нам всего, что ты, уверен, хочешь нам рассказать. Или, может быть, этот, верхний правый, глаз сострадания. Как насчёт сострадания? Этот точно тебе не пригодится. Или лучше самый последний? Чёрт, забыл, что он обозначает. Итак…       Шепард опустил руку к голени, нащупал кинжальную рукоять и, качнувшись вместе со стулом, вогнал лезвие на четверть в глазницу Балака. Звук получился мягкий и звонкий, будто лопнул заполненный водой шар.       Балак затрясся и заскрежетал зубами.       Лэнг ошарашенно обернулся.       — Зику, Лэнг. Так называют нижний правый глаз. Он символизирует… символизировал уверенность в себе и личную доблесть. Потеря этого глаза означает, что батарианец не сможет ссылаться на свои личные достижения, добиваясь хоть какого-то статуса в загробной жизни.       — А мой друг весьма… сведущ. Не так ли, жрец?       Шепард жестом предостерег Лэнга от каких-либо действий.       Данак Ка-Морван возил пятками по полу, будто пытаясь продавить спиной опору, у которой сидел. Балак по-прежнему не издавал ничего, кроме рычания, и скалился сквозь потоки крови, заливающейся в рот, напоминающий теперь разверстое жерло с вулканической лавой. Шепард положил руку ему на затылок. Движение вышло почти нежным — он увидел это в зеркале над умывальником на противоположной стене. Затянутое в чёрное чудовище посмотрело из зеркала ему в глаза полным спокойствия взглядом.       — Если кто-то теряет глаз, Лэнг, это влечёт последствия, прямо связанные с традициями местности. Душа, которая не может покинуть тело через все четыре глаза одновременно, считается разобщённой. Когда-то считалось, что такому батарианцу необходимо совершить паломничество в храм Кшу’Реш на Кхаршане и заменить утраченный глаз сделанным своими руками. Сейчас есть клонирование и кибернетика. Но строгие последователи старого культа не признают достижения науки. Таких уже не изгоняют, нет. Но путь по ступеням власти всё ещё закрыт для разобщённых. Максимум, что они могут — присоединиться к наёмникам.       — Как думаешь, жрец, — Лэнг казался не на шутку заинтригованным, — если лишить кого-то сразу двух глаз, одно паломничество поможет? Или нужно ходить дважды?       Шепард присел на корточки перед Балаком, который рванулся к нему, разбрызгивая кровь.       — У вас, батарианцев, есть считалки? — Лэнг ухмыльнулся. — Типа эники-беники ели… ах, чёрт возьми…       Джон, с омерзением чувствуя, как по руке стекает алая жижа, высвободил лезвие из второй глазницы Балака.       — «Аня» означает «сердце». Сострадание и вера. У нас есть панацелин для батарианцев? Без панацелина он может не пережить потери ещё одного глаза.       — Прошу… — данак прикрыл нижнюю пару глаз и посмотрел на Шепарда верхней. — Прошу… прекрати. Я…       — Скажи: «Я расскажу вам, где Халиат». Погромче, чтобы мой друг тебя точно услышал. Или я попрошу его подойти, — ощерился Лэнг.       Чудовище выпрямилось во весь рост и тронуло Лэнга за плечо.       — Не мог бы ты сходить и узнать у Ша’Вол, есть ли у неё панацелин? — Чудовище вытерло лезвие о штанину. — И мы поговорим.

***

Двадцать минут спустя Шепард вышел из комнаты, притворив дверь за собой— тихо, как если бы за ней спал ребенок. И остановился, не в силах сделать ещё шаг.       Двадцать минут назад, приняв шприц с панацелином, он попросил Лэнга подождать снаружи. Почему-то тот не противился, хотя Шепард ожидал иного.       Теперь, в тёмном коридоре, присутствие Лэнга не тронуло чудовище. Они одинаковы. Однако скоро чудовищу придётся предстать перед теми, кто видит — всё ещё видит — в нём человека.       Он не думал об этом, пока был один. Но потом что-то изменилось: он встретил Бандито и Ли. Локка, Эдди, Эвир, её мать, всех тех, на ком так или иначе скажутся любые его решения.       Он знал, что прав, но от этого не делалось легче.       — Данак согласен привести нас к Халиату в обмен на жизнь. Он говорит, за него Гегемония заплатит большой выкуп.       Лэнг оттолкнулся от стены, но так и не сделал шага навстречу.       — Ты божественное дерьмо, Шепард. Умеешь удивить в самый неожиданный момент. Думал, мы быстрее расколем Балака.       — Балак — фанатик, он ненавидит данаков.       — Это он тебе сказал?       Шепард… чудовище пожало плечами.       — У него на груди знак гвардии Кшу’Реш.       — Изучал батарианцев в колледже? — Несмотря на небрежный тон, издевка в голосе Лэнга более походила на желание заполнить тишину.       — Адепты старого культа, когда воинская служба была неотделима от служения богам. Они так и не приняли разделения и считают данаков позорящими честь воинов надзирателями.       Лэнг помолчал. Волосы упали чудовищу на лицо, и оно подуло вверх, боясь даже мельком увидеть свои руки.       — Хочешь ушлёпать Халиата с помощью «Азенкура»? Не ожидал такого. Только не от тебя. Ты же в курсе, что это выбор отступника, а, Шепард? — Лэнг пожевал губу. Вроде бы привычное движение, но прибегал к нему он только в минуты крайней нерешительности, Шепард помнил. Чудовище помнило. — У нас только один дрон. Ты не сможешь разорваться между гражданскими и Халиатом. Аплодирую стоя. Но, боюсь, твоя геройская команда не одобрит, что ты променял драгоценных биотиков и ещё более драгоценных гражданских на… — Лэнг осёкся.       — Будет лучше, если они не узнает.       — И на фрегате?       — И на фрегате.       Вспышка боли застигает его врасплох. Связь с реальностью с треском рвётся. Ему кажется: он умирает.       — Шепард, Джонас передаёт, что дрон готов. — дверь, ведущая в коридор из «рубки» открывается, являя Ша’Вол. — Что произош…       Она не знает.       Она будто натыкается на стену, увидев его. Её взгляд скользит по нему, Шепард чувствует, от лица — вниз. Пока не касается кинжала в руке. Шепард боится пошевелить пальцами. Шепард тоже смотрит на свою руку: под ней красные капли собираются в лужицу, неестественно глянцевую в дежурной полутьме.       Её рот уродливо кривится и изрыгает слова, много слов, которые автоматический переводчик объединяет в одно, руководствуясь одними ему известными алгоритмами:       — Чудовища!       — Чудовища там, — Лэнг забирает кинжал у Шепарда и показывает остриём на закрытую дверь.       «Их кровь тоже красная», — думает Шепард.       Шепард падает на колени.       ...Его выворачивало долго, кажется, целую вечность, хотя в желудке давно царила пустота. Сумев вдохнуть, он поднял голову, но в коридоре, в мерцающем свете электрических ламп, было пусто, хотя в ушах ещё стоял фантомный крик Ша’Вол.       Лэнг склонился над ним в нерешительности.       — Ты как привидение увидел. Если ты всё, может, скажешь, что дальше?       Шепард чувствовал слабость — не только физическую. Это походило на бессилие. Возможно, это лишь способ не ощущать.       Он вытер рот рукавом и сел на пятки, переводя дыхание, затем вызвал Джонаса Локка.       — Локк. Попробуй обозначить на карте границы, откуда Халиат выходил на связь. Перешли мне.       — Понял тебя, Ше… — Джон отключился.       — Ша’Вол. Вызывайте «Азенкур». Я сейчас подойду.       Но, повторяя сцену из недавнего кошмара, дверь в «рубку» откатилась в сторону у него перед носом, и Шепард едва не столкнулся с Ли.       — Что происходит? Эдди сказал, что…       Сколько ещё последствий лжи может вынести то, что осталось в нём от человека? Когда-то давно Спенс дал совет, как всегда внезапный и, как всегда, попавший точно в цель: «Учись лгать, парень, в противном случае тебе останется только одно — говорить правду». О последствиях правды он не сказал ничего.       — Синклер приказывает ликвидировать Халиата. Данных, что собрал Локк, недостаточно, но один из пленных, Ка-Морван, готов отвести нас к нему.       — То есть… Вместо того, чтобы спасать людей, мы пойдём с батарианцем, который заведёт нас в ловушку?       — Не мы. Я и Лэнг. Я подсвечу цели, запущу дрон и передам координаты «Азенкуру». Ваши люди получат поддержку с воздуха. После этого мы с Лэнгом прогуляемся к Халиату. Сразу после того, как Ша’Вол и Локк отрубят вражеские глушилки, вы все покинете станцию, возьмёте транспортник и двинете в Рай. Встретимся в Раю. На тебе и Бандито — Эвир с матерью, Локк и Эдди. Ты поняла меня, Ли?       — Я поняла тебя, Шепард, — бесцветным эхо отозвалась она.       Может ли тишина быть мертвее? Вряд ли. Где-то звучали взрывы и умирали люди. Но слышал он лишь тишину. Она была повсюду — даже в дыхании тех, кого он только что предал.       — Ты как? — вдруг спросил Лэнг. Шепард даже усмехнулся от неожиданности. С того момента, как они закончили с батарианцами, Лэнг больше молчал, но по тому, как тот отступал в сторону при виде Шепарда, по отсутсвию насмешек и подначек было понятно, что Лэнг тоже видит в нём это. Чудовище. Палача.       Шепард чувствовал себя куском мяса.       — Бывало и лучше, — он не стал врать. Ложь уже ничего не значит. — Спасибо.       Говоря о Шепардовой смерти, Балак был недалёк от истины, но кое в чём всё-таки ошибался: агония в гниющем теле не грозит душе, которой нет. Так что… не судьба.