Далёкие солнца

ККА «Токио», Ньютон, Предел Кеплера, 2173 Улучив момент, когда Дэвид Андерсон отвернулся, Шепард протянул руку и притронулся к поверхности переборки, шероховатой даже на вид.       ККА «Токио», лёгкий патруль.       Джон читал о нём. Ветеран Войны Первого контакта. Двойные полосы радиаторных панелей вдоль внешней обшивки, алые во время боя, придавали крейсеру нечто звериное. В остальном он, как всякий корабль довоенного поколения, походил на летающий сапог.       «Токио» поприветствовал его разрядом статики.       «Кто бы сомневался».        Наручников на Джона не надели. И конвой его состоял из одного лишь капитана Андерсона, которого все, кто попадался им навстречу, называли коммандером: по старой ли памяти или из уважения к контр-адмиралу Кахоку, — Шепард не знал.        Заминку Шепарда Андерсон истолковал по-своему: задумчиво посмотрел, будто прикидывая, не собирается ли Шепард хлопнуться в обморок. Джон действительно ощущал лёгкость, как если бы потерял большую часть своей массы. В какой-то мере это объяснялось искусственной гравитацией, но лишь в некоторой. Однако волновался Андерсон зря.       Обезболивающие ему вкололи сразу, как только извлекли из камеры. Он воспринял изменения в своих обстоятельствах настороженно, но то, насколько масштабными они оказались, понял даже не в кабинете майора Адамса, разговаривая с контр-адмиралом Кахоку, а в шлюзовой камере «Токио».         Вместо того чтобы поместить его под стражу до прибытия следственной группы, Андерсон отвёл Джона в медотсек, где его вновь просканировали вдоль и поперёк. Андерсон присутствовал — за ширмой — и задавал вопросы — всё те же, что и раньше. Шепард не знал, чего тот добивался, новых ответов Андерсон не получил. Зато по завершении медосмотра Джону было позволено принять душ.       Возможно, за неимением камер, Шепарда определили в помещение медицинского изолятора. Причём дверь его так и осталась приоткрытой — ровно настолько, чтобы внутрь попадал свет.       Когда именно рядом с ним появились его личные вещи — пластиковый контейнер пятьдесят на тридцать высотой в ладонь, — Шепард не отследил. Опись под крышкой помимо, собственно, перечня, содержала отметку о том, что опасная бритва, штопор и паяльник вместе с инструметроном временно находятся у капитана Андерсона. Рядом с контейнером его ждал чистый комплект повседневной формы — не из гарнизона «Онтаром-главный», а с самого «Токио», как если бы Шепард был частью его экипажа.       Как часы оказались у него на руке, он тоже не помнил.       Прежде он не задумывался о роли вещей в своей жизни. Он ими не обрастал, не имея ни возможности, ни особенного желания. Так ему казалось. Вещи — лишь часть материального мира, как он сам, не более.        Но эти вещи оживляли в нём образы: Бек у него на коленях, с закушенным языком и паяльником в руках в тусклоте умирающей байресской ночи. Копна чёрных кудрей. Щекотание в носу. Хочется чихнуть, но нужно сдерживаться: хорошо бы этот момент не кончался…        …Пальцы Спенса, неизменно холодные, жёсткие до остроты, у него на руке: он опять сжал рукоять бритвы слишком сильно… Пульс в ушах, змейка крови, ползущая по полотну лезвия вниз, живая и яркая, как сама жизнь. Направляющее движение: дальше сам…       Верил ли он, что все, кого он любил, останутся с ним — в вещах? Хотел ли он верить? Или это следы сожалений о тех, кто не оставил ему ничего?.. Его жизнь — это что-то? Или она — ничто, летящее посреди нигде, затерянного среди звёзд? Хотел бы он, чтобы было иначе?        Интересно, его незнакомец — помнит?..       Обхватив себя за запястье, Шепард нащупал большим пальцем царапину на циферблате. Если он и правда ничто посреди нигде — он здесь не один.

***

Он не включал освещение. Луча из приоткрытой двери хватало ровно на то, чтобы высветить узкий клин на полу. В самый раз. Уголком разума Джон понимал: в камере на Онтароме, ярко освещённой сутками напролёт, он провёл не больше нескольких дней, но эти дни слились для него в ярко освещённую бесконечность.        Ещё в самом начале этой бесконечности Адамс спросил его, будет ли он послушен, доходчиво объяснив, что произойдёт, если он будет неосторожен, и что проблемы в связи с гибелью подчинённого от какой-нибудь мерзкой случайности только пока перевешивают неудобства от его же существования.       Это было до того, как Адамсу доложили об утёкших данных.       Шепард старался не думать, что было бы с ним, если бы те не нашли адресатов. Он вообще запретил себе думать, чтобы не скатиться в отчаянье. Он поступил как должно — вот всё, что имело значение.       Когда майор навестил его вновь, Шепард понял, что от смерти его отделяет уже не нежелание Адамса иметь дело со следствием, а нечто совершенно иного порядка. Кулаки Адамса, обмотанные чем-то мягким, были тому подтверждением.        Больше вопросов Адамс не задавал.         …Шепард не сразу почувствовал перемены. Отбитые внутренности не давали ему возможности не только полноценно беспокоиться о собственном будущем, но и анализировать настоящее. Адамс не появлялся, и он ухватился за шанс дать телу восстановиться настолько, что оно снова сможет служить. А потом в камеру принесли блок энергетиков. Он по-прежнему запрещал себе думать — даже о том, что ждёт его при удачном исходе. Не то чтобы получалось… Впрочем, ни один возможный итог не беспокоил Шепарда так, как кое-что ещё.       Тот парень, Локк, нарушил закон. Но, если бы не Адамс, ничего бы не было. Если бы те, кто знал, но продолжал молчать, не были безучастными — ничего бы не было. Смотреть на власть исключительно как на источник возможностей Шепард отказывался.       И Шепарду было не всё равно.        Когда сержант Йоханс приказал ему стрелять, он не был солдатом — он был с тем человеком.        Возможно, армия не для него.       Он давно чуял, куда и откуда дует ветер на Онтароме, но что-то сломалось в нём лишь в тот самый момент. Он не понимал причин. Совершенно точно Шепард не был идеалистом. Может, произошло неизбежное, и он перестал принимать действительное за желаемое. Может, всё это — надломы и несправедливость, — лишь часть мира, которую стоит принять.       Но становиться частью такого мира он не хотел.

***

Шепард думал об этом, идя за Андерсоном к медотсеку «Токио»; думал после, лёжа в милосердной темноте. Кахоку своей властью сделал для него почти невозможное. Понять это он смог лишь теперь. Да и то вполсилы: он чувствовал себя слишком разбитым, во всех отношениях. Похоже, его нарочно старались не трогать без необходимости, но пару раз, выныривая из липкого беспокойного полусна, он отмечал присутствие Дэвида Андерсона рядом с собой. Именно Андерсон, весь его вид, спокойный и строгий, и жёлтый свет из приоткрытой двери дали Джону возможность выключиться. Или у него не осталось сил, и он уцепился за ощущение безопасности, исходившее от этого человека, — так отчаянно ему нужна была передышка.        И он её получил.       Шепард ждал, что с прибытием следователей вернётся на Онтаром, но вышло иначе. Контр-адмирал Кахоку сообщил, что временно принимает обязанности его командующего офицера, и даже присутствовал на одном из допросов. В течение нескольких дней рассказ Шепарда был разобран буквально посекундно, но о компромате на Адамса его не спрашивали.        А потом прозвучал сигнал, и «Токио» покинул систему Ньютона.       Шепард по-прежнему обитал в изоляторе медотсека, с той разницей, что больше его не ограничивали в перемещениях. Ходить ему было некуда, не считая столовой и душевой. Большую часть времени он проводил в оружейной, куда его направили в помощь сержанту Хелене Ромеро. Кто кому помог в итоге, Шепарду не казалось очевидным; Ромеро встретила его списком дел — и универсальной отвёрткой в протянутой руке. Именно там, в небольшом помещении, забитом пушками всех видов и инструментами, в ненавязчивом ощущении настороженного, но принятия, он словно вернул себе что-то важное, чего ему не хватало, кажется, уже давно.       Незадолго до прибытия на «Арктур» его навестил Андерсон. Джон уже получил приказ явиться в Центр подготовки биотиков для диагностики чипа и дожидаться дальнейших распоряжений там же, в личной встрече не было необходимости, но всё же Андерсон решил проститься, придя к нему сам. Ромеро клялась, что видео с тем, как Шепард собирает снайперский прицел, перемещая линзы биотикой, нужно ей исключительно как память об их знакомстве. Андерсон же принёс не только пресловутый прицел с запиской от Ромеро, но и торбу с винтовкой Шепарда. К винтовке прилагались документы о том, что теперь она закреплена за ним лично, а не гарнизоном «Онтаром-главный», и электронный адрес самого Андерсона. Как смущённо пояснил тот, на случай, если в колледже Шепарду не понравится.       Джон сомневался, поступил ли он верно, отвергнув предложение Кахоку о переводе к Андерсону. Несколько недель на борту «Токио» позволили ему составить мнение о капитане.       Андерсон — человек иного склада: обретщий зрелость не рывками и вынужденно, а последовательно, по мере накопления сил. Из таких выходят лучшие защитники. Среди детей улиц принято презирать подобных Андерсону, но Джон этого презрения (или зависти? Чем ещё может быть это чувство?) не разделял: отдать жизнь за мир, мирную жизнь, не раздумывая, может лишь тот, кто знает им цену.       Мирная жизнь — это то, что сам Шепард помнил смутно, как детский сон. Рядом с таким человеком, как Андерсон, он мог бы вспомнить — и научиться чему-то новому. Но его ждала его собственная неизвестность.

***

Год назад он покинул «Арктур» в спешке.       Сразу после возвращения из Ванкувера лейтенанта Дела вызвал к себе майор Чен. Джон всё понял по лицу Митры, ещё до того, как тот сказал первое слово.        — Они зачли подготовку всем, кроме тебя, — произнёс Дел, окинув кухню быстрым взглядом, словно ища поддержки. Но кроме них троих никого не было. — Эти мудаки не знают, что с тобой делать. Формально ты не выполнил план. На то, что твои барьеры остановят гранату, им плевать. Катю даже не стали слушать!        — Почему они поступили так? — спросил Кайден.       — Почему программы для биотиков составляют не биотики?.. Я пытаюсь что-то изменить. Но самому старому L2 двадцать четыре!       Джон посмотрел на свои руки и постучал пальцами по столешнице.       — Спасибо, Дел. Я ценю твои усилия. — Других слов он не нашёл.       Интересно, позволят ли ему остаться, пока он не выберет новую воинскую специальность из тех, обучение по которым стартует в ближайшее время? Или у Альянса есть особое место для таких, как он?..        Таких как он. Каких именно? Шепард постарался, чтобы по его лицу не было заметно всего, что он чувствовал.        Ужин прошёл в молчании. К счастью, пока никто не вернулся из отпусков. Джон порадовался, что ему не придётся прощаться с каждым, но наличие Аны в блоке могло бы помочь не пялиться на дверь, надеясь неизвестно на что…        Отправляясь спать, он не снял форму: одеваться с утра не будет необходимости. Как бы ему ни хотелось перемотать время вперёд, сон не шёл, и Шепард решил пойти побродить — всё лучше, чем мерить шагами комнату. Он не отдавал себе отчёт, где конкретно хочет оказаться, думал, сможет решить на ходу…       То, что он увидел за дверью, навсегда останется у него перед глазами.        ИБ Зайцева, Хлои, Кайден Аленко, Дел Митра, Джо в коляске… Шепард удивился бы меньше, столкнись он нос к носу с Делом, крадущимся к нему во тьме.        — Долго будем стоять? — инструметрон ИБ Зайцевой прошелестел искусственным голосом Джо. — Мороженое растает, если не пошевелимся. Ты думал, так мы тебя и отпустим? Сегодня вечеринка в твою честь. С мороженым любая вечеринка становится лучше, даже самая дерьмовая. Так что прошу всех в моё скромное…       Джона подхватили под руки и увлекли дальше по коридору. Эта ночь ещё долго отдавалась в памяти грустью со вкусом ягодных наполнителей. Было сказано много слов, которых он не услышал, пребывая где-то вовне, но все слова эти были в тепле ладоней у него на плечах.       …Потом он привёл свой изначальный план — уйти — в действие, поняв, наконец, что хочет остаться один, без людей, без их личных и собственных сожалений.       Он мог пойти вслед за Делом — за его взглядом, задумчивым и полным чего-то расплывчато-нежного. Так или иначе всё должно кончиться: Дел и их общая недосказанность. Это не было бы хорошим решением, но Шепард думал об этом тоже.         Несколько часов до условного рассвета никогда не спящего «Арктура» были тем, что он мог взять для себя.         Дойдя до космопорта, он нашёл свободное место под прозрачным куполом, заложил руки за голову и долго смотрел вверх — на огоньки габаритной подсветки транспортных челноков, газовое свечение «горелок» и далёкие росчерки маршевых в космической темноте.        Если подумать, такой способ ничуть не хуже.       Он не думал о неудачах. Любое действие даёт опыт, надо только уметь делать выводы. Всё, что другой на его месте мог счесть неудачей, для Шепарда было ступенью, которую можно и нужно перерасти. Оттолкнуться от основания, подпрыгнуть повыше, ухватиться за край, втащить себя наверх и идти дальше.       Всё, что случилось — произошло, почему он продолжает думать об этом? Ведь дело не в том, что его сочли недостаточно способным биотиком. Не в рухнувших планах — у него их не было.        Старик «Денали», флагман Пятого, улёгшийся на орбите Эйрин для разрядки ядра, походил на гигантскую рыбину. Или ощетинившегося ежа: по охваченному свечением телу дредноута танцевали бесчисленные молнии, заметные, должно быть, не только с «Арктура», но и с ближайших планет. Шепард никогда не увидел бы этого, останься он на Земле. Он мог жить свою жизнь на чужих рассказах о далёких звёздах, планетах и станциях, ретрансляторах и кораблях, но они, как чудеса из сказок, не стали бы реальностью.        Почему же тогда он сожалеет?..       А может, дело в другом. Впервые за много лет он позволил кому-то стать частью себя. Впервые за много лет он позволил себе стать частью кого-то. Это чувство: общности, всемогущества… Прорастая в кого-то, становишься частью большего. Становишься тем сильнее, чем больше людей прорастают в тебя. Но в этом кроется слабина: стоит обрубить связь — и ты вновь ничтожен, одинок и кровоточишь, стремишься во что бы то ни стало закрыть в себе пустоту…       Такое случалось с ним раньше. И то, что он делал, чтобы избавиться от пустоты, не было тем, чем он гордился.       Понимая, что ступает на зыбкую почву, он на миг пожалел, что рядом нет никого, кому он мог бы высказать всё это вслух. Того, кто смог бы его удержать от привычных путей, не словом — просто присутствием. Первой мыслью Шепарда была мысль о выгоде одиночества — оно учит полагаться на свои силы и надёжно страхует от боли, по крайней мере той, что исходит от людей. Но потом он подумал об Андерсоне.       Джон Шепард, кто он? Тот, кто сделал себя, как мог и умел. Замкнул внешний контур, ограничил потери, стал автономным. Ветер не может навредить перекати-полю — ему всё равно, где быть. Из-под него нельзя выбить почву, он не нуждается в ней. Он способен остаться на месте лишь зацепившись за что-то — на время.       А что сделает тот, кто привык быть частью, а не обособленной единицей? Ветка, отломленная от дерева, что её произвело, не утратит веру в землю. Пустит новые корни на новом месте; даже если её утащит ветром, она будет пытаться. Раз за разом, пока в ней теплится жизнь.       Получается то, что он считал силой, ограждает не только от лишнего, но и мешает вырасти, эволюционировать во что-то принципиально другое, чем он ещё не был.       Вот так. Сложно и просто одновременно.       Приказ о новом назначении пришёл с сигналом о начале утренней смены. Несмотря на ночь без сна, Шепард чувствовал себя готовым. Все его вещи были при нём: ему даже не пришлось возвращаться.

***

Больше Шепард не виделся ни с кем из курсантов-биотиков или инструкторов. Тем утром он отбыл на Марс для прохождения снайперской подготовки. Набор уже завершился, но его зачислили по результатам учебки, без испытаний. К удивлению Шепарда, его рекомендовал сержант Бриггс. Потом Джона распределили на Онтаром. Выбраться с Онтарома можно было лишь военными транспортами; раньше чем через год об отпуске достаточной продолжительности не стоило и мечтать. Нельзя сказать, что Шепарда огорчало данное обстоятельство, напротив. Ему хотелось обзавестись чем-то новым прежде, чем вернуться (не только физически, но и мыслями) к тому, что осталось на «Арктуре» и в его прошлом.        То, что с Адамсом он не сойдётся, стало понятно сразу. А когда Шепард узнал о служебных злоупотреблениях, он был только рад, что с самого начала старался отсвечивать как можно меньше. Друзьями на Онтароме он не обзавёлся, зато нашёл увлечение, полезность которого признал даже Адамс: кастомизация оружия. Джону нравилось возиться с деталями, улучшениями, настройками боевых программ… В конце концов его и определили в арсенал, подальше от глаз, что вполне устраивало всех, включая его самого.       Теперь, на «Арктуре», год спустя, он почувствовал себя до странного прежним; выпавшим из жизни и вновь проснувшимся, но в то же время чужим. Как это всё уживалось в нём?.. Может, так ощущается время.        Центр подготовки совершенно не походил на тот, каким Джон его помнил. Дворика за зелёной изгородью как не существовало: его занимали жилые модули, а всё пространство между ними казалось буквально набитым столами, стульями, вещами и людьми.        Шепард сразу оказался в центре внимания: полтора десятка парней и девушек оторвались от занятий и уставились на него. Все не старше семнадцати - восемнадцати, все гражданские. Сам Шепард, должно быть, выглядел ничуть не менее удивлённым, особенно когда его окликнули откуда-то сверху:       — Джон? Эй, Шепард! Джон Шеп, неужели это и правда ты?       Задрав голову, Джон разглядел в окне кухни коротко стриженого человека в чём-то похожем на фартук поверх… Джои Симмонс?!       — Стой на месте, не смей испаряться!        Куда там; Джон почти не дышал, пока Джо не стиснул его в объятиях, неожиданно крепких. Всё в нём казалось неожиданным: невысокий, худощавый до хрупкости, с беспокойным лицом и жестами — полная противоположность Зайцевой. Шепарду пришлось принять как факт, что это и есть тот самый Джо, которого он помнил опутанным проводами и трубками. Голос его звучал непривычно, зато это был его собственный голос.       — Ты вообще как? Что слу…       Джон не заглядывал в зеркало с прямым намерением что-то в нём рассмотреть как минимум с тех пор, как покинул «Онтаром-главный». Последствия уже не напоминали о себе, так что вряд ли дело в них. Но, осёкшись, Джои не стал продолжать мысль.       — Рад, что ты успел. Ещё день, и мы бы не встретились, я улетаю на Землю. Как насчёт погулять немного?        Джо окликнул парочку юных биотиков, вручил им вещи Шепарда и, пресекая возможные возражения, махнул рукой в направлении транспортной остановки.       — Катя будет счастлива. То есть она уже счастлива — с тех пор, как нам сказали, что ты возвращаешься. Жить-то ты будешь в нашем с ней блоке, у нас даже в коридорах мест нет.        Шепард усмехнулся. Как это странно — чувствовать себя вернувшимся. Всё-таки что-то осталось прежним.        Они не пошли на экспресс, а отправились пешком в сторону деловой части станции. Не похоже, что Джо выбирал маршрут случайно.        — Вижу, у вас пополнение. Гражданские?       — Ага, детишки, L3. С тех пор как Дел получил первого лейтенанта, он почти поселился в биотическом Департаменте. Но решение уже принято. Наша программа для молодёжи даёт результаты, по сути, она единственная, что у них есть. Так что скоро нам подыщут местечко побольше. Задал Аленко Альянсу задачку.       У них получилось. У Дела и Бри. Их методические наработки пошли в жизнь. Вот-вот совершеннолетия достигнут сразу несколько тысяч биотиков — в дополнение к нескольким сотням, что уже состоят на службе. Но причём тут Кайден?       — Что ты имеешь в виду?       — То, что теперь Альянсу приходится заморачиваться. Аж целый Департамент создали — думать, как убедить этих детишек идти на службу добровольно.         Шепарду не стало яснее, но он промолчал: время вопросов ещё не пришло.       Джо резко остановился.        — Эй. Ты же не думаешь, что все аварии с нулевым элементом — какая-то ебаная случайность?..       Он обошёл Шепарда так, чтобы заглянуть ему в лицо, — прямо, хоть и снизу вверх.       — Хочешь сказать, что «БАиР»… не был вынужденной мерой? Получается… так и задумывалось?       От Шепарда не укрылось злое удовлетворение на лице Джо. Отправляя детей на «Нулевой скачок», родители будущих L2 лишали их выбора. Если Джо прав, и вся программа «БАиР» есть результат направленных действий по получению боевых биотиков, а вовсе не стечения обстоятельств…       — Армия, дом инвалидов, психушка, кладбище, Шепард. Ты слышал хоть об одном L2, кто был бы где-то ещё? Кроме наёмников и других дезертиров?       Джои Симмонс сунул руки в карманы и нервно улыбнулся, отступив в сторону, но его глаза оставались холодными.       — Почему Аленко? То, что он сделал, оказалось неожиданным для всех. Альянс не успел подчистить следы. Методы «БАиР» получили огласку, на ней сделал имя не один пустозвон от политики. То, что нас хотели лишить всех прав, кроме права на геройскую смерть за Альянс, в кои-то веки сыграло нам на руку. А теперь подросло новое поколение, и Альянс понятия не имеет, что делать. Они не рассчитывали, что придётся изобретать маркетинговые ходы по повышению привлекательности армии для биотиков. Но после того как «Движению большинства» в очередной раз не удалось продавить поправки об обязательной воинской службе для всех, у кого есть способности, я не слежу за новостями, мне хватает ворчания Кати на этот счёт.       Джон не причислял вопросы о том, какой именно умысел стоял за авариями с нулевым элементом, был ли таковой в принципе, к вопросам первостепенной для себя важности. Ответы ради ответов — какой в них смысл? Он не стал ничего говорить вслух, — но не только по этой причине.        Шепард был уверен: его мысли не встретят понимания у Джо. И то, что он тоже биотик, как Джо, не будет иметь значения.        — Катя всё-таки сделала это?..       Джо помолчал. Его лицо прояснилось.        — Она — да. Она — дьявол. Не знаю, как ей удалось. Со мной связался адмирал Хакетт. Лично, представь. Сказал, что было дополнительное расследование, и оно показало, что тот красный песок принадлежал кому-то из местных, а вовсе не мне.       Шепард смотрел. Смотрел внимательно. И видел: Джо не хотел, чтобы он его прочитал. Возможно, Джо удивился бы, узнав, что это тоже не имеет значения.        — С меня сняли все ограничения, и страховки вновь начали действовать.        — А твой имплант? Его извлекли?       — Только экранировали. Извлечение невозможно, не в моём случае. Нужна замена. И на Землю я еду для установки L3. Катя против. Жить можно и так. Но я хочу вернуться на службу. Больше я ничего не умею. Никто не знает, что будет с моим имплантом в дальнейшем, а вынуждать Катю оплачивать мне гражданскую страховку того же уровня… Да, мы поженились. Я писал тебе об этом, Шепард!..       — Выходит… — Джон отвернулся. — Дел сейчас на Земле?       Он не знал, на что он рассчитывал; кажется, не стоило и пытаться скрыть что-то от Джо. Не в том, что касалось его нежелания говорить о себе, и уж точно не в том, что касалось Дела.        — Дел — молодец. Мотается с «Арктура» на Землю и обратно без перерывов и выходных. Катя считает, он слишком мягок для переговорщика, но теперь она вместо Чена и не может вырваться, что к лучшему. В Департаменте могут не пережить её гнева. Зато Бри снова с нами… Дел что, не писал тебе?.. Ты вообще проверяешь почту?..       Дел писал. Сперва. В его письмах было много… такого, в том числе — между строк… Джон так и не мог этого разгадать (как, впрочем, и того, что же он чувствовал к Делу на протяжении всего этого времени). Он пробегал их по диагонали и больше не возвращался. В своих ответах Шепард был бы слишком далёк от мыслей и чувств Дела, не говоря о физической оболочке. Дел перестал писать. Примерно тогда же — или чуть раньше — Джон перестал проверять почтовый ящик.       — Редко.        Джо потрепал его по руке и вдруг улыбнулся — печально и тепло. Искренне, что важнее. Как будто всё было… не в порядке вещей, нет, но… просто — в порядке?..       — Ана и Джейни не только выжили в ходе визита к отцу Аны, но и получили его благословение. Обе в Первом флоте, на одном корабле. Какая-то экспериментальная разведгруппа. Но, зная Ану, скорее — диверсионная. Как понимаешь, афишировать свои отношения они не планируют. Якобсен отобралась в десант Петровского, к адмиралу Хакетту. Краковски прямо сейчас проходит базовую в Форте Брэгг, тестирует инструкторов на прочность. Аль-Хал пропал с радаров в каком-то ужасно секретном НИИ. Что-то связанное с усилителями. Кайден… мне чаще пишет его отец, чем он сам, но, судя по словам полковника, это ты вставил Кайду мозги на место, он всё время тебя вспоминает.       — Я всего-то сказал, что, на его месте, выучился бы ещё и на полевого медика…       — …Вместо того, чтобы мечтать распределиться куда-то, где будет не слишком жарко. Знаю, Дел мне рассказывал.       Тогда Дел похлопал Шепарда по плечу и, улыбаясь, изрёк, что ещё ни разу не встречал рядового, который думал бы больше о том, чем себя занять, а не о том, как бы отлынить от службы. Кайден лишь рассмеялся, заметив, что это всё «Сатурн-2», больше таким, как Шепард, взяться неоткуда. Джон не стал никого разубеждать. Он жив до сих пор только потому, что смог чему-то научиться. На «Арктуре» у него разбегались глаза от возможностей. По крайней мере тогда.       Теперь… Хоть Андерсон не выразил сомнений в том, что план Шепарда по поступлению в инженерный приведёт к успеху, Джон не был настолько уверен в себе и надеялся, что узнает результат вступительных испытаний раньше, чем ему будет объявлено о новом месте службы. Как учащийся дистанционного отделения колледжа Альянса, он всё равно имел бы право на перевод ближе к месту обучения, но не хотел этим правом пользоваться.        — Так всё-таки… Что случилось на Онтароме? Почему тебя переводят?       «Слишком внимательный».       — Запросил перевод в действующие части.       Джо кивнул. Возможно, ответ его устроил. А может и нет, но он не подал виду. Шепард уже понял: несмотря на кажущуюся открытость, невозможно судить, что Джо думает на самом деле.       «Во что он верит на самом деле». В том, что Джои Симмонс видит намного больше, чем другие, как и в том, что у него имеется своя собственная правда, не приходилось сомневаться.        Несколько минут они шагали молча. У входа в отделение Банка Альянса Джо остановился.       — Я попросил тебя погулять со мной не просто так.        Пропуск Джои позволил им пройти в комнату с ячейками беспрепятственно — не считая автоматической проверки личности на входе. Джо ввёл код и извлёк из одной из ячеек крошечный чип.       — Не держу это у себя, чтобы не волновать Катю раньше времени. Она не хочет, чтобы я возвращался в десант, и это тоже ей не понравится. А хранилищам данных я не доверяю. Скопируй себе, изучи и сохрани до того момента, пока не поговоришь со мной после установки L3 и не убедишься, что я — по-прежнему я. Но, даже если всё пройдёт благополучно, мне может потребоваться твоя помощь. Если нет — тебе придётся действовать самому.       Шепард установил носитель в разъём на инструметроне. Копирование единственного содержащегося на нём файла не заняло много времени. Приняв чип у Шепарда, Джо разломил его на несколько частей, сложил их в нагрудный карман и запечатал пустую ячейку. Молча они вышли из банка и направились в обратную сторону.        Джон ещё раньше заметил, как тяжело далась Джо их небольшая прогулка, и старался шагать помедленней.  — Да, чёрт возьми, я развалина, — Джои Симмонс огляделся по сторонам. — Но мы ещё посмотрим, чья взяла.       Отыскав глазами скамейку, он потянул Шепарда за рукав. Некоторое время сидел, переводя дух, а потом высыпал обломки из кармана в ближайшую урну.        — Если бы не ты, мне пришлось бы просить Делани или Кортеза передать это Кайдену. Ты подходишь лучше.       — Подхожу для чего?       — Год назад у меня было много свободного времени, и я кое-что записал. О биотике. Опыт, комбинации умений, защита — всё, что можно применить в бою. Не про технику — про эффективность. Баланс энергозатрат, времени и результата. А Кате я не показывал свои выкладки не только потому, что она против моего возвращения в строй. Ей нравится верить, что каждый биотик сможет найти себе применение где угодно, что каждый сможет себя контролировать. Я помню «Нулевой скачок», Шепард. Можешь не напоминать мне о нём. Катя — не солдат. Я был там, где она не была, я видел то, чего ей не приходилось видеть. Я делал… Я сворачивал шеи биотикой и разрывал на части людей, турианцев, батарианцев… всех, на кого мне показывал Альянс. Биотика — не цвет кожи и не разрез глаз. Биотика — не только защита. Это ресурс, сила. А сила даёт превосходство, хочешь ты того или нет. Кто бы что ни говорил, нас боятся не зря. Ведь превосходство — это соблазн, Шепард, большой соблазн. Так что… солдаты. Или наёмники. Преступники. Лучше, чтоб первое. Лучше для всех остальных, я имею в виду, для нас «лучше» уже не будет. Из тех, кому я мог бы это доверить, только ты готов. Возможно — Кайден. Будет готов, со временем. Тебе ведь приходилось убивать?       Шепард не ответил. Ответ не требовался.        Он подумал, что совсем не знает этого человека. В Джои Симмонсе, безусловно, ощущалась сила — и какая-то непреклонность, если на то пошло, каковой Шепард в себе так и не обнаружил.       То, что он говорил, не могло не тревожить. Джон не видел препятствий, чтобы каждый из них мог идти путём, какой более всего по душе. Но Джо прав как минимум в одном: люди останутся людьми, не важно, биотики они или нет. А человеческая мораль временами принимает довольно неожиданные формы.       — Я хотел пойти с этим к руководству флота. К кому-то, кто понимает, что если биотика — оружие, то оружие должно быть обучено убивать, а не жонглировать шарами в воздухе. Знал бы ты, скольких L2 не стало в первые месяцы службы просто потому, что они не были готовы. Морально. Физически. У них не было примера, не было никого, кто мог бы помочь. Не думай, я не считаю свои методики уникальными. Нет. Они не должны попасть не в те руки не поэтому. Если мы не найдём среди сильных Альянса того, кто прислушается и заставит прислушаться остальных, если Альянс останется глух… Прислушается кто-то ещё. Какие-нибудь экстремисты, мало ли. Сами додумаются, если уже не додумались, но не хотелось бы их стимулировать. Совсем скоро наши L3 повзрослеют, а их намного, намного больше, чем всех, кто служит сейчас. Если Альянс не сможет их заинтересовать и обучить, чтобы использовать с наибольшей выгодой, — раз не удалось заставить, — это сделает кто-то другой.       Пусть Шепард и не имел опыта Джо, он имел собственный опыт. Он был согласен с каждой высказанной Джои мыслью в отдельности, но, тем не менее, ощущал в общей их массе нечто тревожащее. Он не понимал — что.       — Мне понадобится биотик для демонстрации. А я не знаю даже, выживу ли я. Поэтому ты или Кайден.       — Я понимаю, почему Кайден. Но я? Объясни.       — Ты. Тебя обучили барьеру. Но это не всё, на что ты потенциально способен. Твои поля слишком… вязкие. Я встречал биотиков среди наёмников и пиратов. Такое бывает не так уж редко среди слабых биотиков всех рас, но почти никогда — среди тех, кого берутся обучать по специальным программам. Поэтому программы на таких, как ты, не рассчитаны.       Шепард слушал молча.       — Кроганы. — Джо ткнул пальцем ему в грудь. — Среди них мало особей со способностями к биотике, но те, что есть, обладают сходными по характеристикам полями. Скорее всего, ты никогда не сможешь деформировать что-то, телекинез тоже будет слишком слабым, чтобы иметь значение. Но я видел, как кроганы используют барьеры в ближнем бою. Что-то подобное однажды сотворил Кайден у меня на глазах. С помощью броска или притяжения, направленного не на что-то, а на свой же барьер, можно усиливать удары. Я видел, как похожим образом кроганы разгоняют себя до невероятных скоростей. Когда барьер рушится при столкновении, возникает взрывная волна. На ближней дистанции мощь некоторых кроганов запредельна. А ведь их способности, как и твои, при попытке подогнать под существующую классификацию Альянса вряд ли превысят второй ранг. Я не сумел этого повторить, но ты… Ты не сможешь наносить удары на расстоянии, но ты сможешь усилить себя. Твоя биотика — близко. Чем ближе, тем мощней. Это изменит существующую систему подготовки. Изучи это. И если я не выйду из-под ножа нормальным, покажи это кому-то заинтересованному, не из кабинетных крыс. Возможно, тебе поможет Хлои. Но я бы советовал обращаться к ней только в крайнем случае. А Кате лучше не знать. Совсем.       Шепард не мог сказать, во что верит этот человек. То, что он ощущал в нём, было… неправильностью, причин которой Джон не понимал. Шепард также не видел причин, по которым Джо не мог бы довериться ИБ Зайцевой… по крайней мере, лежащих на поверхности.        Но был согласен с ним ещё кое в чём: лучше он, чем Кайден. Не только потому, что одному из них приходилось убивать.       Потому что, в отличие от Шепарда, Кайден доверял Джо всецело.       Джои Симмонс не торопил его с ответом, но глаза его, их блеск, подрагивающие ладони, — всё в нём выдавало нетерпение.       — Я изучу это, Джо. Я дождусь твоего возвращения. И, если у меня получится, я пойду с тобой к руководству флота.        Джо вздохнул. По его лицу катился пот.       — У тебя получится. Обязано получиться.