Далёкие солнца

База роты «К» 17-го пехотного полка 2-го Пограничного дивизиона Альянса систем «Онтаром-главный», Онтаром, Предел Кеплера. 2173 Капитану Дэвиду Андерсону ещё не доводилось уличать себя в излишней подозрительности (сверх меры, в какой это свойство вообще присуще человеку до мозга костей военному), но теперь он сомневался.       Когда контр-адмирал Кахоку связался с ним по личному каналу и даже не приказал — попросил — зайти к нему, прихватив ту папку из сейфа в его каюте на «Токио», Андерсон взял пистолет. Со своим он не расставался, только не в патруле. «Карпов» Кахоку лежал поверх той папки будто бы пресс-папье, и Андерсон, не раздумывая, сунул его под допотопную пластиковую обложку.       Кое-кто говорил, что думанье мыслей — не самая сильная его сторона; вопреки такому мнению, Андерсон был в курсе всего, о чём жужжали корабельные отсеки — от офицерских кубриков до отделения, по старой памяти именуемого «машинным».       Это был его первый патруль в качестве старпома ККА «Токио» и, в своём роде, последний. Потому что в следующий Андерсон пойдёт уже его командующим офицером.       Кахоку, его предшественник, получил назначение на этот корабль всего-то три года тому назад — мизерный срок по космическим меркам, — но за этот срок снискал ревностное уважение среди подчинённых. Как все начисто лишённые и налёта панибратства командиры, он мог бы казаться суровым, а то и непробиваемым, но этого не происходило. Спокойный до флегматичности и педантичный до скрипа, этот маленький человек не любил суеты, но умел действовать жёстко и решительно, с каким-то рыбьим — или прозекторским — хладнокровием. Андерсон так и не определил для себя, как к этому относиться.       Себя он считал офицером другого склада. Какого конкретно, он тоже не определил, и это добавляло ему беспокойства и помимо изменений в карьере. Он чувствовал себя уверенно на поле боя, с проверенной командой за спиной, а вовсе не у тактической карты.       «Людям не нужно любить тебя, чтобы ты мог ими командовать. Новым Кахоку тебе не стать, так что толку об этом думать? А вот капитаном Андерсоном… Хватит мешать служебное с личным. В любом случае, вряд ли будет сложнее, чем с Синтией…»       У него действительно не было объективного повода для беспокойства. Андерсон вздохнул. Личного оставалось всё меньше.       Информация о грядущем переводе Кахоку в штаб Третьего флота была по большей части засекречена, но Андерсон подозревал, что контр-адмирал отправлялся вовсе не в почётную ссылку; слишком хорошо тот осведомлён обо всех подводных течениях Пятого. Поговаривали, адмирал Третьего Нитеш Сингх запросил лично его, и Абернати согласился, пусть и со скрипом. Слишком заманчивая для старого чёрта возможность — иметь в другом флоте надёжного человека. Скорее всего, Кахоку предстояло стать кем-то вроде координатора штабов. И он, наконец, возвращался домой.       Андерсон прекрасно знал, что делают с семьями время и расстояние.       Парней Кахоку он тоже понимал прекрасно: он — чужак, к нему присматриваются.       Возможно, было бы лучше, займи он капитанский мостик уже после ухода прежнего командира. Но на таком своего рода знакомстве настоял сам контр-адмирал: хотел лично узнать, кому передаёт корабль. Андерсон увидел в этом жест сентиментальной привязанности. Тёплый жест, пусть ничто не свидетельствовало об этом явно.       Так что нынешний патруль был необычным с первого дня.       Сперва всё шло по плану — до тех пор, пока во время очередного сеанса связи им не прислали шифрованный пакет за визой командующего флотом. Кахоку проглядел его невозмутимо на глазах у рубки, а затем так же невозмутимо приказал свернуть патрулирование и быстренько подыскать подходящий объект для разрядки двигателей. Данные для расчёта нового курса Андерсон получил уже после того, как контр-адмирал передал ему смену и ушёл в свою каюту, велев известить его незадолго до подхода к ретранслятору.       Система звезды К-258 «Ньютон» не представляла для Альянса значительного интереса (настолько, насколько в принципе может не быть интересным участок космоса с разведанным ретранслятором). А-117 «Гершель» на расстоянии дюжины световых лет считалась намного более перспективной. Помимо пригодной для терраформирования планеты, та была буквально набита ресурсами, что с лихвой окупало затраты на сверхсвет. Так что практически вся активность в системе Ньютона ограничивалась окрестностями ретранслятора. Что могло там случиться такого, что направили не корабли быстрого реагирования, а их?..       Помимо минимально необходимой инфраструктуры, там имелся лишь туристический комплекс для крайне специфической категории разумных со средствами — заядлых рисовальщиков. Когда-то ледяной карлик Сесмос пережил столкновение с космическим телом поменьше, и, в результате, выбитые им осколки льда образовали необычное кольцо. К огромной радости крайне немногочисленного контингента сил Альянса на Сесмосе, это кольцо было удобнее всего созерцать непосредственно от ретранслятора, и космические романтики не доставляли военным особых проблем.       За красивой ледышкой Сесмосом и газовым гигантом Юнкро находилась так называемая «зона Кленкори». Андерсон слышал о волусе-миллиардере по имени Кумун Шол, который вбухал значительную часть своего состояния в право вести раскопки на этой планете. Что он надеялся отыскать, было окутано тайной; сам Шол утверждал, что ищет ни много ни мало «гробницы созданий света», уничтоженных «машинными разумами», о скором возвращении которых ему рассказали в видениях. Разумеется, в это никто не верил, но оставшегося состояния Шола с лихвой хватало на то, чтобы две небольшие армии — наёмников и юристов — отваживали всех желающих вызнавать, чем он занят на самом деле. Ни одно правительство не сочло Кленкори достаточно ценным куском, чтобы это выяснить. В конце концов, почему бы и нет, у богатых свои причуды.       Но конечной целью ККА «Токио» был Онтаром.       В детали Андерсона не посвящали. Пока Кахоку улаживал что-то на поверхности планеты, он продолжал нести дежурства в рубке «Токио» на орбите.       Слухи вокруг Онтарома ходили самые разные, весьма подпорченные грифом «секретно». Несколько лет назад Альянс выделил средства на строительство здесь обширного комплекса связи. Вроде бы ничего странного: кислородный мир с дружественной биосферой, приятной силой тяжести, пусть и температурой несколько выше комфортного уровня, недалеко от ретранслятора… Если бы не одно очень большое «но»: через какой-то астрономически ничтожный промежуток времени Онтаром должен погибнуть от столкновения с собственным спутником.       Азари, которые и обнаружили эту планету, не разделяли энтузиазма Альянса. Андерсон совсем не думал о том, что случится лет через тысячу, но азари понимал: он тоже не стал бы селиться в месте, которое неизбежно будет разрушено уже при жизни его детей. Как показали предварительные расчёты, проект по отведению спутника на безопасное расстояние был вполне осуществим с технической точки зрения, но с финансовой довёл бы до банкротства все расы пространства Совета Цитадели вместе взятые.       Опасаясь нелегальной колонизации (Андерсон подозревал, что и не только её), Альянс не спешил признавать исследовательский этап удовлетворительно завершённым. Всё население Онтарома, помимо роты «К», составляли научники — инженеры комплекса связи, сотрудники корпораций «ЭкзоГени» и «Хэюань Джиномикс». Формально целью последних было изучение биологического разнообразия, но Андерсон не питал иллюзий: корпоратов всегда интересовало лишь то, как много ресурсов можно выжать откуда-либо с максимальной выгодой в минимальный срок.       От посадочной площадки до гарнизона «Онтаром-главный» было идти и идти: какая-то мера предосторожности, связанная с метеоусловиями. Несмотря на дневное время, луна Онтарома, Танал, занимала полнеба, увязая нижним краем в недружелюбном скоплении облаков. Высоченные шпили, которые в первый момент напомнили Андерсону обычные громоотводы, натыканные вдоль пути его следования, вероятно, ими и являлись; он видел, как в два из них поочерёдно ударила молния.       Даже воздух казался наэлектризованным (Андерсон вдохнул поглубже и задержал дыхание, чтобы прочувствовать), горько-сладким и с непривычки покалывал слизистые. Или всё дело в жаре́. Инструметрон показывал плюс сорок по Цельсию — достаточно прохладно, если верить сводке.       Плоская долина ярко-зелёного цвета на фоне пронизанной электричеством грозовой темноты смотрелась довольно зловеще, но имела свою привлекательность. Несколько стандартного вида вездеходов, какие повсеместно используют колонисты первой волны, выехали со стороны массива антенн у линии горизонта и скрылись в противоположной от Андерсона стороне.       Никто из местного воинского контингента так и не попался ему на глаза. Модульные постройки внутри силового периметра были пусты, ворота — закрыты. Территория гарнизона вообще казалась бы вымершей, если б не пара караульных на вышках да следы протекторов на песке. Но и те, и другие относились к десантному отряду с «Токио».       У КПП Андерсона дожидался помощник Кахоку, который, минуя формальности, сразу повёл его к главному зданию — специально оборудованными дорожками, снабжёнными всё теми же «громоотводами», только поменьше. Планировка внутреннего пространства показалась Андерсону вполне стандартной. Ничего странного… за исключением всё той же пустоты.       Дверь кабинета начальника гарнизона оказалась открыта, но самого начальника там не было.       Контр-адмирал Кахоку сидел за «хозяйским» столом с закушенным кончиком языка, на столе перед ним лежала винтовка. Пустую пепельницу он подсунул под цевьё, а приклад придерживал руками. Поводя дулом из стороны в сторону, Кахоку вращался на стуле и выглядел очень сосредоточенным.       Андерсону казалось, его уже ничто не может удивить, ни на Онтароме, ни в принципе, но он ошибался.       В ответ на приветствие контр-адмирал лишь кивнул и сделал жест, который совершенно точно не относился к папке в руках у Андерсона. Не будучи до конца уверен, что понял правильно (и пряча ещё большее удивление), Андерсон подошёл поближе.       Снайперская винтовка производства Розенкова, таких теперь поискать. С одним из первых ВИ, достаточно неповоротливым, чтобы программироваться на коленке, и заряжающаяся патронами. Весьма хороша против брони. Андерсон встречал парней, виртуозно владевших такими штуками, но к своим сокровищам они его не подпускали. Сам он предпочитал штурмовые винтовки с генератором боезапаса: покороче, полегче и поскорострельней, куда без этого.       — Смотрите-смотрите, Андерсон, где такое ещё встретите. Можете подержать.       Повторять не потребовалось, Андерсон взял её в руки. Он не испытывал влечения к музейным древностям, но слово пришло само. «Она». Она была прекрасна. Сама простота, ничего лишнего. Он приложил её к плечу. Такие винтовки должны подходить владельцам как перчатки, иначе всё теряет смысл. Андерсон проверил магазин и несколько раз прицелился в угол комнаты. Активировал ВИ — и повторил.       Краем глаза он заметил, что Кахоку наблюдает за ним с понимающей полуулыбкой.       — Функционал ВИ урезан до минимума. Кое-где возможность корректировки расчётов заблокирована механически. Особенно в том, что касается настроек прицеливания и упреждений. Сред тоже, но в меньшей степени. Он очень долго её выверял. И подстраивал под своё зрение, я пробовал — и не смог.       Кахоку показал на папку.       — Уже видели, что внутри?       Что это, проверка? Андерсон помотал головой, вытащил «Карпов» из-под обложки и отложил в сторону. Улыбка Кахоку стала шире.       — Самое время взглянуть.       Всё, что Андерсон знал о том, почему контр-адмирал третий день торчит на Онтароме, умещалось в слово «кое-что».       Онтаром и окрестности в патрульный маршрут не входили. Появление ни много ни мало крейсера Альянса с фрегатами сопровождения застало врасплох всех обитателей этой части системы. Наёмники Шола с Кленкори первыми вышли на связь и настолько тщательно старались не дать ни малейшего повода неправильно истолковать их искреннее недоумение, что Андерсону стало бы весело, если б Кахоку тут же не вызвал «Онтаром-главный» и не объявил о прибытии уполномоченного УВР. Вряд ли Андерсон удивился бы больше, если бы контр-адмирал отдал приказ о подготовке штурмовой группы, но ничего такого не последовало. Вообще ничего. Кахоку оставил Андерсона разбираться с повседневной текучкой, зачем-то приказав ни под каким видом не контактировать ни с кем из братии Шола, тем более — с ним самим, и отбыл, прихватив с собой адъютанта, секретаря, нескольких технических специалистов и минимальную группу охранения.       Вне всякого сомнения, их неожиданный визит вызван какой-то не то чтобы законной активностью в системе, но вникнуть глубже у Андерсона не было возможности.       Теперь же, едва взглянув на содержимое папки, он понял, что честь быть посвящённым во всё, что тут творится, — весьма и весьма сомнительная.       В какой момент принесли кофе, он не заметил.       Андерсона не мог нарадовать факт, что гарнизонная служба на каком-нибудь всеми забытом булыжнике обошла его стороной. Он знал, какими цветами раскрашивается армейская рутина по мере накопления как усталости, так и чувства безнаказанности. Абернати крайне жёстко разбирался со всякого рода злоупотреблениями, но искоренить причины он не мог. Должно быть, они в самой природе человека; изрытые размашистыми каракулями Кахоку листки были тому подтверждением.       По ходу чтения Андерсон смог лишь приблизительно осознать, какую работу провёл контр-адмирал ещё до прибытия на Онтаром. Все материалы были не только скомпонованы в хронологическом порядке, но и снабжены подробными комментариями. Кахоку имел привычку набрасывать суть в верхней части каждого листа, читать было легко.       Командир роты «К» майор Грег Адамс в прошлом зарекомендовал себя как годный спец по интендантской части и как офицер, не имевший обыкновения самовольничать в делах, в которых не разбирался. На Онтаром он попал в результате серьёзного отбора в шестьдесят восьмом и весьма неплохо себя проявил. Во всех смыслах, подумал Андерсон, пролистывая характеристики: Кахоку не только подчеркнул главное, но и сделал пометки о личности каждого из опрошенных свидетелей, не забыв и про отношение оных к майору.       В работу связистов Адамс не вмешивался, ограничивался регулярными отчётами. Свою роту держал не то чтобы в ежовых рукавицах, но примечательным было другое. В руках Адамса сосредоточились сразу несколько интересных обстоятельств: доступ к связи, каналам снабжения и внутрисистемному транспорту.       И «ЭкзоГени», и «Хэюань» не горели желанием гонять свои челноки к ретранслятору и обратно и с удовольствием предали доставку своих грузов наёмникам Шола за умеренную плату. Однако, вскоре после перевода Адамса на Онтаром, Шол внезапно отказался от договора без объяснения причин.       Следующие страницы подтвердили худшие опасения Андерсона. Кто-то ужасно въедливый сопоставил запросы научников, расписание полётов транспортов снабжения Альянса и некоторые логи, из которых прямо следовало, что далеко не всё запрошенное доходило до адресатов. Без иных доказательств это не более чем чьи-то пространные измышления. Но если они подтвердятся… Кому-то служба на Онтароме покажется изысканным времяпрепровождением. Что бы здесь ни творилось, творилось оно хрен знает сколько и могло твориться ещё столько же, если б не инцидент.       Некто Джонас Локк, младший научный сотрудник «Хэюань Джиномикс», используя лезвие инструметрона как аргумент, взял в заложницы капрала Анну Маршалл, к которой за минуту до этого обратился за помощью. Требований, согласно докладу Адамса, этот Локк не выдвигал и вёл себя неадекватно. Всё это подтвердили несколько свидетелей, но не аудио- и видеозаписи. Записи вообще отсутствовали. Андерсон пролистал вперёд. Связисты показали, что в то время проводились незапланированные работы по устранению неисправностей локальной сети и имели место сбои. Как интересно.       Когда к месту происшествия прибыло отделение сержанта Йоханса, сержант счёл обстановку угрожающей жизни заложницы и приказал снайперу ликвидировать Локка. Снайпер сообщил, что не может исполнить приказ потому, что винтовку заклинило. Пока сам сержант Йоханс занимал подходящую для прицельной стрельбы точку, снайпер самовольно оставил позицию и самовольно же вступил с захватчиком в переговоры. Более того, он отказался покинуть линию огня и предоставить другим стрелкам подходящий обзор, а затем… атаковал сержанта биотикой!       Глядя на это безобразие и, вероятно, проникнувшись, Джонас Локк отпустил Маршалл, после чего немедленно сдался.       В голове у Андерсона начала складываться картинка, но слишком много фрагментов отсутствовали. Почему сержант сам не инициировал переговоры? Почему майор Адамс, если исходить из последовавших за арестом Локка приказов, вёл себя так, как будто опасался по меньшей мере народного бунта? Случайно ли, что связь и винтовку заклинило одновременно? Что сказал Локку снайпер? А был ли вообще приказ стрелять?.. Нужно понять, как действующие лица связаны не только между собой, но и с Шолом и с утёкшими данными, если, конечно, такая связь есть. Впрочем, учитывая, как удачно сошлись все звёзды, Андерсон предпочёл бы думать, что она есть, пока не убедится в обратном.       Кахоку, судя по всему, рассуждал схожим образом. А ещё биотика… Если брать за точку отсчёта показания Адамса и свидетелей, снайпера ждёт трибунал. Что-то не сходится…       Андерсон уставился на винтовку, и Кахоку заметил:       — Как по-вашему, Андерсон, могло её заклинить?       Вероятно, ответ отразился у Андерсона на лице. Контр-адмирал заговорил о другом:       — Но позвал я вас не поэтому. Посмотрите.       Кахоку врубил глушилку на Адамсовом столе и перебросил изображение с экрана инструметрона на экран большого проектора.       Андерсон не сразу понял, что перед ним запись с бронекостюма сержанта Йоханса. Звук отсутствовал, изображение не выдерживало критики из-за помех. По сути, происходить могло всё, что угодно, но кое-что он рассмотрел.       — Ну, что думаете? Вы работали с биотиками.       Кахоку ткнул пальцем в глушилку, давая понять, что хочет знать личное мнение.       — Представим, я попросил вас объяснить мне на пальцах, что здесь происходит.       Андерсон протянул руку к проектору и прокрутил запись в поисках лучшей картинки.       — Этот… снайпер перекрыл обзор Йохансу… Это биотический барьер. Видите, здесь, как будто… тень? Она… — Андерсон поискал подходящее слово, — колышется. Биотик под барьером закрыл собой Локка с заложницей. Это не биотическая атака, — он отмотал назад. — Вот эти вспышки на поверхности барьера… Одна, затем ещё… По нему открыли огонь. Барьер поглотил два выстрела и на третьем схлопнулся. Смотрите, пуля прошла вот здесь. Не знаю, куда целились стрелявшие, но для выстрела в голову Локку слишком низко.       Лёгкая броня: подвижность в ущерб прочности. Армейские пушки, да ещё с такого расстояния… Кто-то хотел убить биотика. Или вынудить отойти; на то, что повреждения могли получить все трое, стрелкам было плевать. Андерсон промолчал. Не всегда очевидное — правда.       — Записи капрала Анны Маршалл нет. Запись с брони снайпера также отсутствует. Преступник подготовился и, согласно рапорту Адамса, имел при себе постановщик помех. У нас же нет оснований ему не верить?       Кахоку приподнял бровь.       — Сэр, я мог… выразиться неясно. Я не могу утверждать, что биотической атаки не было. Но на этой записи я её не увидел. Зато я увидел барьер. И выстрелы. Этого в рапорте майора нет. Сэр.       Кахоку тяжело вздохнул, что никак не вязалось с каким-то заговорщицким выражением у него на лице.       — И вы повторили бы это на следствии?       Андерсон напрягся. Всё, что он узнал о Кахоку, говорило ему, что он не узнал даже верхушки айсберга.       — Да, сэр. Повторил бы.       — Кофе остыл, вот жалость, — прошелестел контр-адмирал, принимая обычный вид.       До Андерсона вдруг дошло, что его действительно проверяли, причём не особенно завуалированно. Может, правы те, кто нелестно высказывался о его способностях. Но будь он поглупей, он бы надеялся на то, что ему самому никогда не придётся заниматься такими делами.       Кахоку подождал, пока секретарь заменит чашки.       — Кадровая служба с «Арктура» говорит, что биотик тут есть, снабжение это учитывает. Но у чёртова Адамса ни один биотик не значится.       — Кое-кто неравнодушен к сладкому?       — Совершеннейше так! Или у кого-то зуб на этого парня. Техгруппа закончила сверку как раз перед вашим приходом. Свидетельства о проблемах со связью — правда. Это единственное, что пока подтверждается однозначно. Мог ли кто-то устроить помехи в таком масштабе — так просто не выяснить. На нескольких записях с камер наружного наблюдения видны лица, мы пробовали пропустить через программу распознавания речи, но без особенных результатов.       — Позвольте вопрос, сэр?       — Давайте, капитан, позволяю.       — Майор Адамс мог разобраться и без УВР. То есть… учитывая его полномочия на этой планете… Не понимаю. Он настолько хотел наказать того парня, что решил приписать ему нападение на командира и рискнуть всем, что…       Кахоку откашлялся.       — В том и дело, что нет. Любая огласка не в интересах Адамса. И он полагал, что у него получится её избежать. Мы стали сюрпризом не только для Шола. Адамс не извещал штаб о воинском преступлении, совершённом его подчинённым, понимаете? Он вообще не собирался доводить до уголовного преследования — пока не появились мы.       Если контр-адмирал прав… Они не нашли бы вообще ничего, будь у Адамса чуть больше времени. Андерсон поглядел на папку. И некоторые весьма интересные судьбы не то чтобы интересных вещей так и остались бы невыясненными.       — Кто-то, кто разбирается в передаче данных, единовременно отослал множество пакетов с компроматом на Адамса через разные серверы: нам, на Сесмос, даже Шолу. Этот кто-то не только знал, что их будут пытаться найти и вычистить, но и знал, как. И пытались. И перехватили, но далеко не все. Этот, — Кахоку показал на папку, — прислали юристы Шола.       Так вот почему Кахоку приказал Андерсону держаться подальше от «зоны Кленкори». Чтобы не скомпрометировать ни Шола, ни самого Андерсона как возможных свидетелей. Кем надо быть, чтобы предвидеть такое заранее?.. Похоже, до «Токио» контр-адмирал не бумажки в штабе перекладывал.       — Если кратко: Адамс присваивал часть припасов научников якобы за транспортные услуги и потом продавал им же по сходной цене. Если кто-то пробовал возмутиться — угрожал продать кому-то ещё… Тем же наёмникам Шола, например. Когда Адамс понял, что пакеты с компроматом на него ушли не только через нашу систему коммуникаций, ему оставалось только прибраться, скрестить пальцы и не делать лишних движений. Возможно, он полагал, Шол не захочет проблем с Альянсом… Что ж, волуса он недооценил. Должно быть, Шолу наш Адамс уже много где. Но это ещё предстоит доказать. Всё: от оказания давления на гражданских, до того, было ли Шолу известно об этом давлении. Сколько человек на Онтароме знало всё и получало откаты. В данный момент кроме подозрений у нас есть только хищение энергетиков. Этого мало, чтобы я мог и дальше не пускать Адамса за штурвал в его маленьком царстве. Вы же понимаете, что тогда будет с уликами.       — А как же нарушение правил содержания подследственных?       Кахоку прищурился.       — Я допросил Джонаса Локка. Локк показал, что Адамс не передал его жене посылку с жизненно важными медикаментами. Его жена геолог. И что Адамс хотел получить от неё координаты разведанных месторождений. Для организации патрулирования в целях предотвращения незаконной добычи, разумеется. Её лекарства подходили к концу, парень был в отчаяньи. Не похоже, что врёт. А ещё у него клаустрофобия. Мне пришлось поселить его под охраной в гостевом блоке Адамса, который тот выделил мне.       Так вот чем объяснялся приказ Кахоку прислать на Онтаром его складную койку!       — Юная миссис Локк молчит как рыба, но уже в порядке. Получила лекарства как по волшебству. Когда я извлёк Локка из изолятора, с учётом всех обстоятельств, он неплохо держался, никаких нарушений не было.       Кахоку зевнул. Андерсон мог решить, что тот действительно не догадывается, что он имеет в виду, но даже его не поймать на один крючок дважды.       — Сэр, я говорю о биотике. Судя по записи, он ранен.       — В акте освидетельствования перед помещением в изолятор нет ничего о ранении. Задержан, досмотрен, отстранён. Всё как полагается.       — Это легко проверить.       Кахоку хмыкнул и запросил дежурного по гарнизону. Через несколько секунд проектор выдал с полсотни изображений с различных камер. Контр-адмирал отыскал ту из них, что брала крупным планом помещение изолятора гауптвахты, крошечное, два на два метра.       Человек сидел на полу и как будто спал, прислонившись к стене. Очень бледный, и вряд ли дело в отсутствии загара. Форма затёгнула наглухо. Андерсону это не понравилось. Кахоку поднёс к губам микрофон.       — Говорит контр-адмирал Пятого флота Альянса систем Тёрнер Кахоку.       Как парень вытянулся по стойке «смирно», Андерсон едва уловил, настолько текучими были его движения. Кахоку скосил взгляд на Андерсона, и тот коснулся своего правого бока чуть выше локтя.       — Рядовой Джон Шепард, ноги на ширине плеч. Руки за голову. — Заминка рядового была настолько краткой, что Андерсон бы не заметил, если б не знал, чего ожидать. Кахоку вновь взглянул на него. Как будто спрашивал, стоит ли дальше издеваться над рядовым и приказать, к примеру, выполнить наклон влево. Андерсон отрицательно качнул головой, внутренне поёжившись. — Вольно, рядовой. Можете сесть.       Кахоку отрубил звук, но оставил изображение, и Андерсон продолжил смотреть на то, как расслабляется лицо этого Шепарда. Постояв с закрытыми глазами какое-то время, он очень медленно вернулся к своей стене.       — Пошлите за медиками, Андерсон. Нашими. Всё под запись. Освидетельствовать, подклеить и всё, что положено делать с биотиками. Присмо́трите за ним на «Токио», пока я буду доигрывать в следователя.       Кахоку помолчал и вызвал своего адъютанта.       — Джонс, готовьте приказ: я, контр-адмирал, имя, должность, принимаю командование гарнизоном «Онтаром-главный» до прибытия следственной группы. Майор Адамс и прочие офицеры помещаются под надзор без возможности общения. Сообщите командиру десантной группы. Пусть Пек сам придумает, где их заизолировать. Основание — халатность, злоупотребление, неоказание помощи… уточните у медиков минут через… час. Пункты поставите сами. На всякий случай перемещения личного состава по базе остаются ограниченными. Пусть наши принимают управление. Спускайте всех, кого нужно, мы тут задержимся. Лаборанта из медицинского — пусть обнюхает карцер. Смывы со стен и посветить. Кровь, потожировые. Что-то должно остаться. Со следаками из УВР я сам поговорю. Моей службе охраны: пусть достанут Шепарда с гауптвахты и в лазарет, ждать наших. Никого из местных к нему не подпускать. Потом доставить ко мне.       Отправив сообщение в медотсек «Токио», Андерсон проводил взглядом помощника Кахоку. Контр-адмирал взглянул на часы.       — У нас… часа полтора, Андерсон. Надо придумать, что делать с виновником торжества.       — Думаете, сэр, гражданские не управятся?       — Я не про этого. С Локком разберутся без нашей помощи. Помурыжат немного и отпустят по смягчающим. Я про Шепарда.       — Шепарда? Сэр?       — Это между нами, Андерсон, ты — умный парень, поймёшь почему. Пакеты с компроматом на Адамса ушли в сеть сразу после того, как Шепард отказался застрелить того парня. — Пресекая вопросы, Кахоку подал сигнал на инструметрон. — Всё было подготовлено заранее. Он сам инициировал отправку. Это запись с уличной камеры, единственная, где видно его хорошо. Промотай вперёд. Сразу после того, как он сказал, что винтовку заклинило. Вот здесь. Несколько слов…       — А что распознавание речи?..       — Только то, что это не по-английски. И, в сущности, не имеет значения.       — Вы не… — догадка свалилась на Андерсона внезапно, вместе с осознанием того, что, хваля его смекалку, Кахоку изрядно преувеличивал.       Контр-адмирал умышленно водил Адамса за нос, чтобы сохранить у того иллюзию, что всё ещё может закончиться для него относительно без потерь… Или заставить нервничать и ошибаться. Наверняка техники с «Токио» следили за ним каждую минуту местных суток. Поди и уставшего вояку, спешащего закончить тут поскорее и отчалить к тёпленькому местечку, разыгрывал. И к Шепарду не ходил только потому, чтобы эту иллюзию поддержать. Ну и помариновать его немного заодно.       — Мы знаем правду по чистой случайности.       Андерсон подумал, что, принимая во внимание личность Кахоку, случайность нисколько не случайна.       — Для всех он — солдат, нарушивший приказ. Если б не чёртов пакет, его вина была бы уже установлена. Адамс не стал бы ничего придумывать, ограничился бы дисциплинаркой. Пара недель изолятора, лишение жалования, права на перевод, — чем не начало длительного и плодотворного сотрудничества? Но всё случилось так, как случилось. Адамс не мог выйти сухим, не забрызгав кого-то ещё, и начать решил с Шепарда. Кто поверит обвиняемому в уголовном преступлении? Так что… Быть может, мы и уберегли Шепарда от чего-то… Но теперь он ключевой свидетель. Он и девушка. Капрал Маршалл. Официально её никто не допрашивал, но я переговорил с ней, её рассказ подтверждает ваши выводы обо всём, что касается биотики, Андерсон. Разумеется, будет привлечён эксперт и в этом вопросе. Но это потом. Пока же Адамса ждут приключения в УВР. Его и всех его соучастников. Часть из них переквалифицируют в свидетели обвинения. И Шепард окажется с ними в одном ряду.       Ни один командир не захочет иметь у себя человека, давшего показания против своих. Адамс понесёт наказание, но Альянс не допустит лишней огласки. И роль Шепарда так и останется за кадром. Он сильно рисковал — всё время: отказавшись стрелять, вступив в переговоры, собирая и обнародуя компромат. Андерсон не был уверен, насколько совместимы с гарнизонной службой те качества, что этот парень продемонстрировал. Командуя десантным отрядом, сам он бы руку себе отгрыз за такого человека. Уж он бы точно нашёл ему применение.       Андерсон посмотрел на винтовку, Кахоку — на Андерсона. И ничего не сказал.

***

Если бы не всё то, что Андерсон уже знал о нём, рядовой Шепард показался бы ему ничем не примечательным малым. Разве что весьма скованным, что, в общем, неудивительно. За счёт роста он казался ещё более худым, чем был, даже каким-то нескладным. Очень обманчиво. Андерсон запомнил, как тот двигался под прицелом камеры. Хорошая подготовка, хотя пика своей формы он явно пока не достиг. Шепард выглядел настолько собранным, насколько в принципе возможно после нескольких дней гауптвахты в компании далеко не радужных мыслей. А то и ещё чего… или кого похуже.       Андерсон сам принял его из рук медиков и видел заключение обо всех повреждениях, какие на нём обнаружились — помимо не представляющей опасности, но весьма неприятной царапины от пули на правом боку. На любые вопросы этот Шепард отвечал довольно однообразно: что понятия не имеет, как эти повреждения на нём оказались. Не очень продуктивно, но парень явно был уверен, что такая запись в личном деле ему ни к чему. Андерсон не мог не одобрить ход его мыслей.       Андерсон в принципе поймал себя на том, что излишне симпатизирует этому человеку. Второй Кахоку из него не получится. И слава богам.       Вместе с контр-адмиралом он изучил его историю. Прошёл элитную «базу» на Земле, распределился к биотикам на «Арктур», получил имплант, но в программу не попал из-за слабых способностей. Должно быть, на «Арктуре» пруд пруди биотиков, раз признали негодным парня, чей барьер выдержал два попадания подряд. Потом Шепард подал запрос в техучилище Альянса, даже вступительные сдал, но не успел подтвердить окончание школьного курса до зачисления. Так и оказался в стрелковом отряде. Со школой он разобрался чуть позже, уже здесь, на Онтароме.       Ни взысканий, ни поощрений, ничего необычного. Кроме биотики и отметки отдела D6. Неудивительно, что Адамсу он не понравился.       — Почему вы нарушили приказ? — спросил Кахоку сходу, стоило Андерсону закрыть за ними дверь. — Меня не интересует порядок действий при захвате заложников, порядок ведения переговоров — тоже. Почему вы решили, что у вас получится?       Отвечая, Шепард смотрел прямо перед собой:       — У него дрожали руки, сэр. Он мог повредить артерию капрала Маршалл. Находясь ближе, я мог применить притяжение и спасти обоих.       Кахоку неопределённо хмыкнул. Андерсон заметил, как взгляд Шепарда скользнул по винтовке и «Карпову». Он должен был догадаться, что его обстоятельства переменились, но продолжал делать вид, что не понял сути вопроса. Если бы его снова спросили о сломанных рёбрах, его ответ остался бы тем же. Нет, Андерсону определённо нравился этот парень.       — Оставьте это, Шепард. И садитесь. Вон стул.       — Сэр. Это приказ, сэр?       — Шепард, не делайте из меня идиота, я вам не Адамс, чтобы не заметить, как кто-то шерстит мои базы данных в поисках странностей, — выдал Кахоку скороговоркой. — Впрочем… как хотите. Вы будете перемещены в медсанчасть ККА «Токио» в интересах следствия до прибытия следственной группы. Ваше отстранение от несения службы продолжает быть в силе, но уже по состоянию здоровья. Поскольку я не усматриваю в вашем неподчинении приказу признаков состава преступления, а именно — причинения существенного вреда интересам службы, я прекращаю возбуждённое майором Адамсом уголовное преследование. Устанавливать наличие или отсутствие дисциплинарного проступка я оставляю другим. Но даже если вы и получите дисциплинарку, это последнее, что должно вас волновать. Понимаете?.. Всё ещё не хотите присесть? Это не приказ.       Поколебавшись буквально пару секунд, Шепард отодвинул стул и сел, покосившись на Андерсона у себя за плечом. Он понимал.       — Рассказывайте, Шепард. Что говорить следствию, придумаете потом. Сейчас я могу и хочу вам помочь. Пользуйтесь. К тому же, мне интересно. Давно не видел таких. — Кахоку кивнул на винтовку. — С самой войны.       Шепарду потребовалось время, чтобы перевести дух. Всё-таки в том, что касалось его состояния, он переигрывал.       — У него дрожали руки, сэр. Он мог и был готов причинить ей вред, но это было отчаяние. В таком случае человек его склада готов уцепиться за любой шанс. Я сказал, что он должен сдаться, чтобы не сделать хуже другим. Он прислушался, он готов был прислушаться. Я пообещал помочь ему.       — Блестящий ход.       С видимым трудом втянув воздух, Шепард закрыл глаза. Чтобы Кахоку не прочитал в них разочарование? Поэтому Шепард и не видел, что глаза самого контр-адмирала улыбались.       — И ты помог. Если бы не действия Адамса, ничего бы не было. Сдаётся мне, твой барьер спас сразу несколько жизней. Не думал продолжить обучение?       Шепард молчал. Ошарашенно. Андерсон прочувствовал.       — Думаю, нет смысла спрашивать, понимал ли ты, как это всё отразится на твоей службе? По сути, у тебя был только один путь не заиметь пятна — выполнить чёртов приказ… У меня есть идея. Я озвучу её один раз. И мне нужен ответ. Только подумай, прежде чем ответить. Повлиять на то, чем именно следствие по Адамсу обернётся для тебя лично, я не могу. Но, раз климат Онтарома тебе не подходит, я могу повлиять на твоё следующее назначение. В том числе туда, куда свидетелям обвинения дорога закрыта. Давай, Шепард, скажи мне. Раз ты из D6, прояви свою смекалку.       Поскольку Шепард так и продолжал молчать, Кахоку закатил глаза и показал на Андерсона.       — Вот капитан Андерсон, он будет командовать «Токио», когда этот рейс подойдёт к концу. Основная задача «Токио» — патрули на границе с батарианскими территориями. На «Токио» имеется десантное подразделение. У Андерсона на лице написано, что он уже придумал, чем занять твои руки и голову, раз ты у нас такой деятельный.       Все нормальные командиры знают, что крыс не берут в 103-й дивизион. Андерсон мысленно улыбнулся.       Шепард раздумывал секунд пятнадцать, как будто взвешивая «за» и «против». Как будто ему было что взвешивать. После чего произнёс:       — Из Инженерного корпуса Альянса на «Арктуре» сообщили, что примут меня, когда я закрою школьную программу.       — Что ж… — Кахоку едва заметно вздохнул. — Примут, если не идиоты. Простите, Андерсон, я сделал всё, что мог. Ну, раз так, рядовой Шепард, не согласитесь ли вы оставить мне вашу винтовку, так скажем, на память?       — Сэр. Эта винтовка приписана к роте «К» 17-го пехотного полка 2-го Пограничного, сэр. Не соглашусь. При всём уважении.       — Жаль, но ничего не поделаешь. Свободны, Шепард, до челнока дойдёте сами. Если у вас нет вопросов.       Шепард встал. Он выглядел выжатым. Как будто не только напряжение последних дней оставило его, последние силы — тоже. Он поглядел на Андерсона, с сожалением.       — Что значит «D6»?       Кахоку никак не прореагировал на обращение не по форме.       — Ты правда не в курсе? Если так, кто я такой, чтобы рассказывать тебе то, что разведчики не сочли нужным?       — Спасибо за… ответ, сэр.       — Есть за что. Вот ещё, Шепард… — Контр-адмирал прищурился, делая вид, что заглядывает в планшет. — Твоя итоговая работа по школьному курсу литературы… Достоевский, «Идиот». Почему?       Шепард пожал плечами.       — У меня всего одна книга.       Будь Андерсон проклят, если ему показалось, что Кахоку и правда хихикнул!       — Так и не скажешь, какой командой ты инициировал отправку пакетов с данными?              — Я понятия не имею, о чём вы. Сэр.              — Понял. Разумеется. Свободны, Шепард.       Но Шепард не уходил — вовсе не потому, что не мог. Уже успевший оценить его умение скрывать эмоции, Андерсон немало удивился, заметив, как дёрнулся кончик его носа. Андерсон заметил и взгляд — совершенно неуставным образом впившийся в контр-адмирала. Куда конкретно тот смотрел, он не мог разобрать, зато выражение лица Кахоку, вдруг из заговорщицкого превратившееся в… ещё более заговорщицкое, заставило его почувствовать себя лишним.       — Ах, да, чуть не забыл! Простите, рядовой, не смог удержаться.       Кахоку снял часы и, вытянув руку, оглядел их, поворачивая то так то эдак. Часы подозрительно походили на те, что командующий Абернати вручал офицерам, дослужившимся до полного адмирала. Вот только циферблат этих уродовала грубая царапина (они вообще шли?); может, в этом объяснение того, что они оказались у Шепарда… Андерсон бы удивился, но свой годовой лимит удивлений он уже исчерпал.       — Кого-то они мне напоминают… — пробормотал контр-адмирал, и под пристальным взглядом рядового Шепарда обогнул стол и аккуратно положил часы в его нагрудный карман. — Смотрите, не потеряйте. Интересная вещица. Весьма занятная.       Никак не прокомментировав слова Кахоку, Шепард вернул на лицо уже знакомую маску каменного безразличия, кивнул контр-адмиралу, ещё раз покосился на Андерсона, развернулся на пятках и покинул кабинет.       — Ни слова, Андерсон. Не мог представить себе, что буду вынужден просить вас об этом, — несмотря на серьёзный тон — серьёзнее некуда — Кахоку пытался не рассмеяться. — Как прискорбно, что рядовой Шепард потерял свои часы, не так ли? Мы с вами даже не успели занести их в опись его личных вещей.       — Но, сэр… То есть, да сэр, весьма прискорбно.       Кахоку вернулся в своё кресло и посмотрел на Андерсона, как тому показалось, с сочувствием.       — Сегодня повезло технарям с «Арктура». Или не повезло… «Идиот». Ну надо же. Сдаётся мне, мы о нём ещё услышим.