Далёкие солнца

Станция «Арктур», Поток Арктура, Млечный путь. Август 2172 Сержант Бриггс сдержал обещание. Скоростной челнок Альянса доставил Шепарда к месту назначения менее чем за восемнадцать часов. Это был первый для Джона прыжок через ретранслятор, но его ждало разочарование: ретранслятор «Харон» он не увидел. По времени «Арктура» стояла глубокая ночь; большинство пассажиров спали, откинувшись в креслах, и обзорные экраны были выключены.       Он уже успел приноровиться к тревожащему электрическому зуду, который испытывал в непосредственной близости от активных полей эффекта массы, вроде тех, что создавались сверхсветовыми двигателями челнока. Однако при приближении к ретранслятору, пространственному проводнику циклопического масштаба, его биотика вырвалась из-под контроля, разбуженная колоссальным источником энергии, и Джон буквально вспыхнул на весь пассажирский отсек. Момент перехода он ощутил как внезапный скачок давления, сменившийся лёгкостью, как будто его заодно с шаттлом продёрнули через игольное ушко.       Хоть его вспышка и привлекла всеобщее внимание, во взглядах людей в форме не было враждебности — лишь сдержанный интерес. Шепард подумал, что хотел бы узнать, насколько обычны для биотиков такие «эффекты» при прохождении ретрансляторов. И как много биотиков состоит на службе в Альянсе, если соседи по салону восприняли его как нечто… обыденное?       Джон не скрывал своих способностей — он их не афишировал. И ни с каким предубеждением, о котором говорил Бриггс, не сталкивался. До этого дня он терял контроль над своей биотикой всего раз — и списал это на обуревавшие его в тот момент желания. Он буквально вступал на terra incognita. Ему предстояло многое узнать — о месте таких как он во флоте, о биотике, о себе.       Станция «Арктур» в системе одноимённой звезды служила домом для сорока тысяч разумных, преимущественно людей, и местом нахождения Парламента Альянса. По мнению Шепарда, система с четырьмя ретрансляторами, один из которых вел прямиком к Земле, слишком важна стратегически — и уязвима, — чтобы размещать в ней правительственные структуры. Возможно, на пике послевоенной эйфории, как вызов галактическому сообществу, это казалось хорошей идеей. Иного объяснения он придумать не мог.       Здесь же, возле газового гиганта Эйрин, находился крупнейший в Альянсе комплекс по добыче гелия-3. Антипротоны для военных двигателей тоже производились в системе Арктура, поэтому поблизости всегда дежурили крупные соединения флотов и несли вахту многочисленные службы, отслеживающие каждый факт активации любого из ретрансляторов.       — Переход на локальный временной стандарт, время системы 19:87, стыковка через 73 стандартных минуты, — объявил командир экипажа, и на обзорных экранах в противоположных концах салона появилось изображение.       После дежурного полумрака ярко-красный гигант-Арктур ослеплял. Зависнув на несколько минут, необходимых для проверок и согласования коридора движения, заодно давая всем желающим налюбоваться, шаттл перешёл на сверхсвет. Экраны вновь погасли, но осталось впечатление, что для обитателей станции местное светило занимает не меньше половины всего небосвода.       Издали «Арктур» походил на велосипедное колесо, нанизанное на ось-ступицу, с пристыкованными к ней причальными сооружениями. Гравитация в районе порта носила номинальный характер; включив по примеру других пассажиров магнитные ботинки, Шепард сверился с планом и покинул транспорт.       Внутренняя поверхность станции изгибалась под причудливым углом во всех направлениях и казалась стерильной в отражённом системой гигантских зеркал свете звезды. Кое-где её перечёркивали артерии скоростных лифтов, образуя странный узор. Пешеходные зоны из-за обилия людей в форме всех оттенков синего, от полуночного до серо-голубого, походили на водные потоки. Они циркулировали внутри многочисленных уровней, забитых модулями и зданиями всех размеров и форм, как коробка — кубиками.       На этом фоне несколько этажей учебного центра не выглядели внушительно. Подобие садовой решётки, увитой какой-то лианой отдалённо-зелёного цвета, отгораживало его от остановки транспорта.       Шепард не знал, куда себя деть в оставшиеся пару часов, и устроился за ящиком утилизатора возле псевдозелёной изгороди. Может, сидящий на полу рядовой Альянса привлечёт меньше внимания, чем слоняющийся без дела. Внимание было последним, чего он хотел. Не после месяцев подготовки, когда он вообще забыл, что такое уединение.       Некоторое время Шепард просто смотрел на идущих мимо. Непривычная сила тяжести не беспокоила его, как и отсутствие открытых пространств. На «Сатурне-2» было куда менее просторно. Узкие коридоры, похожие на муравьиные ходы, комнаты-соты, тусклый свет — вечная экономия. На всём подряд. Затхлость и концентрация кислорода, выбивавшая чужаков из колеи. Маленький Джон воспринял переезд на старую верфь как приключение. Он не боялся ни тесноты, ни бесконечности за тонкой обшивкой. Ни тогда, ни теперь. Тесты, которые проходил каждый при поступлении на службу, показали его высокую способность к адаптации. Он был рекомендован для «боксов» всех видов, что означало любые классы космических станций и кораблей. И выдавало в нем в большей степени космического скитальца, чем землянина.       Проверив подключение к местному сегменту экстранета, он убедился, что регистрация в сети прошла в автоматическом режиме. «Арктур» располагал новейшими хранилищами данных, самыми большими после земных. Но сообщения в другие системы как пользователь с наименьшим приоритетом Шепард мог отправлять лишь с учётом загруженности передатчика. Впрочем… он так и не получил ни одного сообщения с тех пор, как покинул Буэнос-Айрес. Лишь статус его собственных менялся с «отправлено» на «прочитано».       Яркое пятно на периферии зрения отвлекло его от мыслей о Бек. Женщина в изящных туфлях, не магнитных, обычных, миновала его быстрым шагом и скрылась за ограждением. Её алое платье было таким же уместным в небесной чистоте «Арктура», как пятно крови на скатерти. Со своего места Шепард мало что мог разглядеть, но слышал, как она ходит из стороны в сторону.       Дверь учебного центра тихо пшикнула, кто-то вышел во дворик. Шепард прислушался.       — Хэй! Как прошло? — Мужской голос, обеспокоенный. Обладатель его явно был молод, вряд ли намного старше Джона. На нём была форма — синее пятно среди зелени. — Они… отказали тебе?       — Да. Они тоже. — Женщина остановилась. — Как и все прочие. Предлоги те же. Биотики — пробел в законе, я — не правомочный представитель Джо, заниматься им должны военные! А в приёмной командующего Абернати ответили, что мой запрос отозвал майор Чен! Чен! Сказал им, произошла ошибка, и мы тут сами во всём разберёмся!       — Я… я не знаю, что сказать. У меня то же самое. Все, с кем я говорил в медицинском департаменте, твердят, что повреждения мозга Джои необратимы и прогрессируют из-за его импланта. Никто не берётся чёртов имплант извлечь. Зато я узнал, что помощник главдепа по вопросам биотики уходит в отставку. Я попробую снова. А Чен… Плевать на Чена. Хочешь, я ему врежу? Он ничего мне не сделает, иначе будет тренировать L3 сам.       — Не дури, Дел. — В её тоне прозвучала усмешка — горькая. — Помнишь… номер, который дал мне Стив Кортез? А ему — Роб Делани?..       — Якобы личный номер Проебалыха? Это ж… Постой… Ты что, поверила?       Подол её платья всколыхнулся, как венчик какого-нибудь цветка.       — Я написала, — произнесла она так, как будто ей было трудно решиться на это. — Мне ответили.       — Это… чья-то дурацкая шутка. Ты хоть представляешь, кто это может быть? А если… если они сольют нас прессе?       Шепард слышал, как женщина роется в сумочке. Наконец, отыскав что-то, она спросила:       — А если это действительно он?..       — Он — заместитель командующего флотом! Личный контакт в свободном доступе?.. И он сейчас с Шестым флотом, держит связь с «Арктуром» курьерскими дронами, подумай, станет он тебе отвечать? А если и так… чем он может помочь из Траверса? Даже если захочет. Вдруг Кортез это выдумал, чтобы тебя подбодрить? Или Роб, он как-то трепался, что пил с Проебалыхом в «Подмётках»...       Щелчок. Электронная сигарета. Вдох. Ещё один.       — …И что он ответил?..       — Что не может сейчас решить мой вопрос. Просил подробно всё описать. Сказал, свяжется со мной.       — Ты же… ты понимаешь, что, отправляя что-то по этому номеру, ты, скорее всего, помогаешь тем, кто прославит нас на весь «Арктур»? Биотики, наркота, неуставные! Мечта жёлтой прессы!.. Проебалыха не смутило то, что ты не опекун Джои, не член его семьи и даже не командир? Или… если предположить, что это и правда он, он — наш командующий офицер, как, по-твоему, он должен на всё это реагировать?       Какое-то время она курила молча. Когда заговорила снова, её голос — низкий и хриплый — был твёрд:       — Он сказал, документы запросит сам. Вряд ли у прессы, особенно жёлтой, есть к ним доступ. Кортез не стал бы так поступать. Роб — тоже. И мне уже всё равно, Дел. Если есть шанс помочь Джо — я его использую. Мне ничего не сделают, ни Чен, ни кто-то ещё. Ты правильно сказал. А если и так — буду знать, что я сделала всё, что могла.       Он подошёл к ней ближе. Два пятна слились в одно.       — Дьявол, мне жаль. Никто не сделал для Джои больше, чем ты… Даже если это чей-то розыгрыш, стоит попытаться.       Она выдохнула дым и обняла его в ответ.       — Он написал, что в моих интересах не ходить к адмиралу Уоллу.       — Может, это значит, что именно Уолл… Какое дело Проебалыху до наших задниц? То есть он звезда, но ты ведь знаешь, что о нём говорят?       — Ничего?       — Вот именно — ничего! Он всё время… где-то! А потом то батарианский крейсер взорван, то пиратская станция влетела в фотосферу звезды — вместе со всеми, кто там был. Если это, по-твоему, «ничего», то Проебалых…       — Джо просил не называть его так, — пробормотала она, выскользнув из объятий.       — Что, прости?       — Джо. Просил. Адмирал Хакетт. А не это прозвище. Не важно, что говорят. Важно, что он из тех, кто делает, а не говорит… — Сделав ещё затяжку, она убрала сигарету в сумочку. — Как там Роб? Он давно не заходил к Джо.       — В порядке, не считая самолюбия. — Парень в форме вздохнул. — Ты не знаешь? На соревнованиях по пилотированию непобедимый Роберт «Пиздец» Делани проиграл «симулятор».       — Сколько он не проигрывал, с тех пор, как выпустился? Кто наш новый герой?       — В том-то и дело. Его никто не знает. Какой-то семнадцатилетний задрот в инвалидном кресле. Знаешь, что он пообещал Пиздецу на церемонии награждения? Когда отказался жать ему руку?.. Что через год станет пилотом и надерёт Робу зад в реальных полётах тоже!       — Робу придётся это пережить. Уверена, кто-нибудь его утешит. Стив Кортез, например. Раз уж ты решил и дальше ждать принца на белом… — Она вновь усмехнулась, в этот раз с облегчением. — И, Дел…       — Да, что?       — Вижу, тебе это не по душе. Но — спасибо.       Женщина постояла ещё немного, прежде чем скрыться в дверях учебного центра. Тот, кого она назвала Делом, уходить не спешил. Спустя несколько минут, когда Шепард уже перестал и думать о нём, тот вдруг отчётливо произнёс:       — Джон Шепард, верно? Давно уши греешь?       Поняв, что обнаружен и даже идентифицирован, Шепард поднялся. Он не ошибся: этот… судя по знакам — второй лейтенант, — был молод. Высокий, выше Шепарда, атлетически сложенный. Длинные тёмные волосы, собранные в хвост, короткая рыжеватая бородка. Сочетание в целом европейских черт и смуглой кожи наводило на мысли о наличии у лейтенанта некоторого количества индийской крови.       Какое-то время он задумчиво смотрел на Шепарда, будто не мог решить, сердиться ли из-за того, что личное стало достоянием чужака. А если сердиться — на кого из них. Джон извлёк из уха крошечный наушник.       — Я просто сидел, — соврал он, пристально глядя на лейтенанта. Замешательство. Смущение. — Откуда тебе известно, кто я?       — Если у тебя в карманах не завалялось несколько граммов очищенного нулевого элемента, ты — биотик, а сегодня мы ждём только одного.       Джон кивнул и, повинуясь жесту, последовал за лейтенантом внутрь.       Массивный стеллаж с бумажными книгами отделял пространство у входа в учебный центр от узкого коридора, уходящего куда-то вглубь. За стеллажом обнаружилось большое кресло с человеком в нём. «Война и мир, том 3», — прочёл Шепард на корешке книги, закрывавшей его лицо. Лейтенант негромко произнёс:       — Давай за мной, наверху поговорим. Сегодня здесь отделение медотсека. К тебе я попозже загляну, Кайд. — Он аккуратно подвинул ноги, вытянутые в проход, на что из-под книги ответили страдальческим мычанием.       Коридор заканчивался лестницей, такой же узкой, ведущей к чуть более просторному холлу следующего этажа.       — Здесь медицинский отсек, административный блок и кабинет майора Чена, — пояснял лейтенант на ходу. — Класс для теоретических занятий, кухня. Тренировочный зал прямо над нами. Жилой блок там же. Надо доложить о тебе лейтенанту Зайцевой, она главный ИБ… инструктор по боевой подготовке. Майор Чен — просто куратор, он не биотик, занимается аналитикой. Всего в центре сейчас восемь биотиков, четверо — курсанты, включая тебя. Троих ждём в ближайшее время. Второй лейтенант Хендел Митра, тоже ИБ.       Шепард не успел подумать о том, насколько уместно отдавать честь затылку офицера, как лейтенант обернулся и протянул ему руку. Джону потребовалось усилие, чтобы продавить сопротивление невидимого глазу поля, окружавшего ладонь Митры, чтобы пожать её. Не было же это игрой воображения? Шепард ясно улавливал колебания этого поля — как мог бы услышать дыхание или пульс, приложи он ухо к его груди… Что-то отдалённо похожее он испытал при приближении к ретранслятору, только на этот раз источником ощущения был живой человек.       А вот то, что лейтенант задержал его руку в своей дольше, чем требовалось, игрой воображения не было. Или дело не в нём, а в самом Шепарде; в конце концов, это первый биотик, Лэнг не в счёт, к которому Джону довелось прикоснуться. Лэнг ничем не отличался от обычного человека. В противоположность лейтенанту Митре.       Решив воспользоваться негласным дозволением обращаться не по уставу, Шепард спросил:       — Ты это имел в виду, когда говорил про нулевой элемент?       — Не вполне. То есть все мы чувствуем нулевой элемент поблизости, но наши собственные поля можно прощупать лишь при их активации. Обычно. Но я — L2.       Шепард читал о биотических чипах старого поколения, L1 и L2, и новых — L3, — но информации было немного. С расспросами он решил повременить. Митра производил впечатление хорошего парня и вроде бы не собирался никуда испаряться.       Лейтенант Зайцева, вопреки представлениям Джона, ожидавшего увидеть местный вариант сержанта Бриггса, казалась хрупкой и почти юной, только выражение её лица однозначно свидетельствовало о том, что именно она — главная в этом странном учебном заведении для биотиков. Сдерживая нетерпение, она выслушала доклад Шепарда, окинув его беглым взглядом — от магнитных подошв до тугого узла на затылке. Покосилась на лейтенанта и покачала головой. Сама лейтенант Зайцева носила ультракороткий ёжик, выкрашенный в красный.       — Покажи ему комнату, накорми и приводи на полигон. — Если бы не голос, Шепард вряд ли узнал бы в ней женщину в алом. В отличие от лейтенанта, ИБ Зайцева явно не любила тратить время на разговоры.       — Медтехники полдня решали, что с ним делать, чуть не передрались. Пусть тестируют — и за работу, нечего рассусоливать. Будешь внизу, передай Аленко, чтоб шёл в лазарет. Скажи ему, я знаю, как отличить сачка от книжки. Будет нянчиться с Шепардом. Ты мне нужен на полигоне, у Аль-Хала опять щиты летят, Краковски их в два удара разнёс.       Не дожидаясь ответа, ИБ Зайцева скрылась в глубине коридора. Второй лейтенант развёл руками.       — Пошли, бросишь вещи. За них не волнуйся, тут только свои. Не считая майора. — Лицо Митры приняло такое же выражение, как то, с которым ИБ разглядывала их обоих полминуты назад.       Уровнем выше, миновав душевые и приоткрытые двери в огромный зал, откуда доносились пыхтение и крики, они заглянули в пустой блок на две койки. После казармы на тридцать человек это явилось приятной неожиданностью. Затем Шепард был препровождён не в столовую даже — просто кухню, как из журналов о недорогом ремонте. Митра относился к приказам ИБ в высшей степени серьёзно: не теряя времени, он снабдил Шепарда разогретым пайком. Вытащил из пронумерованных ящиков несколько пакетов с каким-то напитком и вполне обычные — земные — шоколадные батончики. Половину придвинул к Шепарду, вторую рассовал ему по карманам.       — Слышал, вояки любят устраивать марш-броски и зажимать сладости. Ешь, я расскажу тебе всё, что касается центра. Распорядок попозже скину. Экстранет под запретом, но внутренней связью пользуются все. В сети есть доступ к базам станции, библиотека — при входе, если будет желание и время. Энергетики бери здесь в любом количестве, в любое время и всегда носи с собой. ИБ может разбудить тебя среди ночи и спросить про уровень глюкозы — и лучше б он был нормальным.       — Если она отвечает за глюкозу, то — ты?..       — Вообще-то она отвечает за подготовку. Я помогаю ей и занимаюсь материальным обеспечением. По теоретической части у нас сержант Брианна Лоуренс. На полигоне от Бри мало толку — она L1.       Митра потянулся к батончику Шепарда, и с его пальцев сорвался разряд, заставивший Джона дёрнуться от неожиданности. Обычно источником такого рода неудобств был он.       — Прости, я забыл, ты не в теме. У нас редко бывают биотики без имплантов. Все аварии с нулевым элементом отслеживаются, семьи тех, кого могло облучить, берут на контроль. Стандартная процедура, в основном — чтобы распознать рак на ранней стадии. Но и способности тоже. Имплант нужно установить сразу после их проявления. Организм наращивает нейронные связи там, где необходимо, чем раньше установлен чип, тем проще овладеть способностями. После операции каждый проходит курс по контролю — и всё, до совершеннолетия. Или вообще всё — если биотик решит не связывать жизнь с армией. Разумеется, Альянс подбивает клинья, обещает звёзды с неба и быстрый карьерный рост. Не зря же военные оплачивают нам импланты. Будь их воля — нас забирали бы сразу после установки, как раньше.       От Шепарда не укрылась чёрная тень за тёмными ресницами лейтенанта.       — Я говорил, курсантов четверо. Краковски направили к нам из приюта на диагностику чипа и попросту отказались забирать обратно, ему шестнадцать. Саиду Аль-Халу — столько же, он родился на отдалённой шахтерской базе и имплант получил с опозданием, но установка дала хороший результат. Из-за возраста у обоих гражданские контракты. Пока их прочат в инструкторы, но никто не мешает им пройти «базу» после обучения. Оба L3. Ты. И Кайден, он — L2. Как я, ИБ и Джои Симмонс. У Джо — своя история, скоро узнаешь. — Митра поморщился. — Нет никакого регламента, который предписывал бы, что делать с такими, как ты. Мы с Бри, то есть с сержантом Лоуренс, соберём твои данные, может, потом кто-то диссертацию напишет. Мозгоправы тебя проверят и установят чип, если сочтут твои способности достаточными. Какое-то время уйдёт на адаптацию, прежде чем ИБ допустит тебя к тренировкам с усилителем. Но какой всё это будет иметь эффект — сказать заранее сложно.       — К вам попадает каждый выявленный биотик или только те, кто хочет пойти на службу? — Заметив, что Митра доел предыдущую шоколадку и готов взяться за следующую, Шепард отодвинул её подальше от наэлектризованных пальцев лейтенанта, ощущать которые рядом было… непривычно.       — Последние. В основном. После того, как свернули программу «БАиР» в шестьдесят девятом, не существует единого места для подготовки. Страны и колонии крутятся, кто как. Тебе ли не знать, как к нам относятся гражданские. Все L1 и L2, кто годен по состоянию здоровья, служат, если только не настолько упёрты, как Аленко. Самому старшему L2 сейчас двадцать три года. L1 — немного больше. Чипы L3 появились 2 года назад, их обладателям в основном не больше пятнадцати. Поэтому у нас пока так мало курсантов, но Альянсу придется расширить центр, если они хотят видеть в своих рядах больше L3, и мы заинтересованы в инструкторах — биотиках.       Шепард ел и впитывал информацию. Когда паёк и конфеты закончились, лейтенант Дел, как Шепард стал про себя называть Хендела Митру, повёл его на экранированный по последнему слову техники полигон. В случае с Шепардом меры безопасности носили явно излишний характер. Под скептическим взглядом Зайцевой он в течение часа демонстрировал своё умение притягивать мелкие предметы, однако его способности были признаны достаточными для установки L3 и Шепарда отконвоировали в медотсек, где он застрял на несколько бесконечных недель.       Сперва нейрохирург из военного госпиталя и уже знакомые ему медтехники обследовали его и согласовали установку чипа, используя жаргон, на котором Шепард понимал не больше трети слов. К назначенному часу он чувствовал себя нездорово возбуждённым и шатался бы от голода, если бы не предусмотрительность Митры, благо есть ему не запрещали.       Когда он, одетый в больничную робу, вошёл в стерильный пузырь операционной, и четыре безликих белых фигуры уложили его на кушетку с выемкой для лица, перед Джоном зажёгся голографический экран. С экрана на него смотрели лейтенант Дел, высокая темнокожая женщина редкой красоты, должно быть, сержант Бри Лоуренс, и двое тощих подростков. Они что-то говорили и махали ему руками. Наконец, ИБ Зайцева, войдя в кадр, послала сигнал на инструметрон, и её голос возле самого уха Шепарда произнёс:       — Сейчас ты увидишь сказочный сон, Шепард, так говорят всем детишкам перед операцией. Ты вон какой амбал, но не менять же ради тебя традицию? Закрывай глазки, и к тебе явится зубодробительная мозгоправная фея. Помни: когда проснёшься — ты не будешь один. Теперь я считаю до десяти, а ты давай дыши глубже. Один, два, три… четыре… пя…       — …ять. Шесть. Семь. Восемь, — отдавалось в голове голосом из его снов в ритме, который задавали жёсткие ладони на его эрекции, вдруг ставшей проблемой, требующей незамедлительного разрешения. — Смотри на меня, Шепард, не закрывай глаза, — хрипло выдохнули губы перед его лицом, и он попробовал поймать этот выдох, потянулся за ускользающим звуком, но тот затерялся в болезненной пульсации, поначалу едва ощутимой, но вскоре охватившей всё тело. Боль нарастала, затмевая удовольствие, близкое и недосягаемое, вот — уже поглотила его всего. Он зажмурился, стараясь не закричать…       — …ять, шесть, семь, приходит в себя!..       Каким-то образом он почувствовал, что всё закончилось, хотя для него прошло не больше нескольких вздохов. Не было никакого сна; реальность ворвалась в него через лёгкие вместе со вспышкой боли у основания черепа, расходящейся пульсирующими волнами к вискам. По мере прояснения сознания в ушах нарастал звон, который застыл на высокой ноте, никак не желая обрываться — вместе с приступом тошноты. Чьи-то руки повернули его голову и подставили таз; кажется, его выворачивало целую вечность. Звон не стих, но острота восприятия притупилась, хотя он по-прежнему затруднялся определить своё положение в пространстве.       — Всё нормально, Шепард, всё прошло хорошо, — резкий голос ИБ заставил его дёрнуться. — О, он слышит, ну-ка, все, прекратили орать. Прости, Шепард.       Гул стал стихать и вскоре сделался почти терпимым.       — Сейчас тебе зададут пару вопросов, а потом спать. Будут странные ощущения — ничего не бойся, тут всегда будет кто-то из нас, чтобы тебя стабилизировать.       Его спрашивали — он отвечал. Автоматически, сфокусированный на мысли, что со сказочным сном его надули. Зубная, блядь, фея. Горло саднило как от долгого крика. Оставалось тешиться мыслью, что сон не вышел за пределы его головы. Шепард не понял, в какой момент его оставили в покое, и он провалился куда-то под поверхность собственной боли; она сомкнулась над ним, растворяя его в себе, и от этого показалась менее жгучей — на какое-то время.       Когда он очнулся, мало что изменилось. Боль только и ждала его пробуждения, а с ней — темноволосый парень, который успел сказать, что его зовут Кайден Аленко, как Шепарда скрутило судорогой. Он скорее почувствовал, чем увидел, как вспыхивает биотическим светом, ослепляющим, острым, не дающим вдохнуть. Кайден схватил его за руки и что-то сделал — свечение не погасло, но перестало причинять боль. Поняв, что снова может дышать, Шепард закрыл глаза и прислушался к ощущениям: он различил потоки живой энергии вокруг себя и Кайдена, стремительно обтекающие их обоих, как будто они являлись чем-то цельным. Электрическое покалывание уже не казалось чужеродным, но собственные поля ему не подчинялись. Вероятно, это и была «принудительная» стабилизация, о которой говорила ИБ.       Кайден Аленко обучался вместе с Митрой, пока программа подготовки биотиков на станции «Нулевой скачок» не была закрыта из-за каких-то явно трагических обстоятельств. Никто не говорил о них, но при упоминании «БАиР» на лицах обоих L2 появлялась схожая смесь смятения и обречённости — отзвуков событий, которые каждый из них явно предпочёл бы не вспоминать, но, по каким-то причинам, не мог… Так или иначе, Дел пошёл во флот, а Кайден какое-то время провёл на Земле, пытаясь приспособиться к гражданской жизни, в чём не преуспел. Об этом Шепарду рассказал сам Аленко в те короткие промежутки времени, когда Джон приходил в себя. Поскольку все L2 прошли цикл усиленных тренировок, Кайден надеялся аттестоваться экстерном и получить допуск к действительной службе в ближайшее время, если ИБ даст добро.       В определенный момент Шепард понял, что может узнать любого из биотиков рядом с собой даже не открывая глаз. Может быть, потому, что люди — не механизмы с нулевым элементом внутри, их нельзя взять и выключить. Или же L2 «фонили» сильнее. Биотика Кайдена была мощной и какой-то колючей, она как будто постоянно находилась в движении. Дел ощущался как сгусток чего-то… тёплого. Биотика ИБ Зайцевой была хорошо спрятана и проявлялась морозным покалыванием, когда та касалась его руки. Сержант Лоуренс не ощущалась совсем, но сама Бри прекрасно чувствовала Джона и его непроизвольные вспышки. Она же объяснила ему, что это может сжечь имплант и мозг заодно, и что контроль своих способностей — первое правило существования любого биотика. После еды.       Шепарду казалось, он выбирался мучительно долго, хотя ничто не говорило о том, что что-то идёт не так. Он понял, почему все обитатели центра пришли проводить его перед наркозом. Если ему хреново — каково пришлось им, пережившим установку чипа, будучи детьми?..       Ему стали яснее причины странного, на первый взгляд, поведения лейтенанта при встрече, и ощущение даже не дружбы — родства — между этими людьми.       А ещё через несколько дней он познакомился с Джои Симмонсом.       Проснувшись в одиночестве и поняв, что не может больше лежать, Шепард поднялся на ноги. Проделал набивший оскомину путь до санузла. Перед зеркалом задержался, оперевшись о раковину. Отражение моргнуло — и подалось ему навстречу.       Он никогда не видел себя таким. Он вообще не часто смотрелся в зеркало, не часто пытался взглянуть на себя со стороны. Неузнавание — вот то чувство, что не дало ему пройти мимо.       Этот казался угрюмым. Настороженным. И походил бы на призрака, если бы не остатки загара. Чёрная щетина недельной длины, неравномерно выбритые медиками волосы. Повязка на шее поверх разъёма. Тёмные брови, широкие, кончик левой опущен сильнее. Морщинка над переносицей. Тёмные глаза — цвета не разобрать. Нос слишком прямой, слишком бледные губы… Все черты, вроде бы правильные, без чего-то привычного — прежнего — казались ассиметричными. Обозначенные беглыми росчерками, резкими, будто в спешке. Их часто находили привлекательными. Кажется. Шепард не мог сказать, почему.       Себе он всегда представлялся рыжеватым пятном, будто бы смазанным, на фоне размытых стен, мостовых… простыней. Пятно утратило яркость и обрело очертания чего-то… кого-то нового, и он сам приложил к этому руку. Или этот кто-то всегда был в нём и только ждал своего часа?       Он может быть кем угодно. Люди примут его таким, каким он позволит себя увидеть. Возможно, кому-то подобные мысли внушили бы страх, но Джон испытал облегчение.       Кивнув своему отражению (Шепарду показалось важным обращаться с ним уважительно), он прошёл по палате, пробуя силы, и выглянул в коридор. Тот был тёмен и пуст. Всё лучше, чем кровать. После пары десятков шагов он был вынужден опереться о стену и признать преждевременность собственных начинаний. Силы оставляли его, как кислородная смесь — пробитый баллон. Обратный путь дался ему с трудом.       Свою ошибку Шепард понял не сразу. Его кровать оказалась не пуста. Кто-то был в ней… опутанный проводами, как паутиной.       Только тут Джон заметил: это место — у него язык не поворачивался назвать помещение, набитое медицинским оборудованием, комнатой — выглядит более уютным, чем его собственное пристанище, будто кто-то специально старался сделать его таким — как мог и как умел.       Стёганое одеяло вместо белого, кактус в глиняной плошке на столике под лампой — наверное, диковинка по арктурским меркам. Десятки фоток, приклеенных к стенам на пластырь, с изображениями людей в полевой и парадной форме, некоторые из них — подписаны…       На ближайшей к Шепарду был запечатлён коротко стриженный парень в пилотской куртке возле десантного челнока UT-45 «Алеут». Фотограф явно застал его врасплох: парень балансировал на одной ноге, пытаясь сладить со шнурками, высунув от усердия язык. На следующем фото какой-то блондин ярко улыбался в объектив, поправляя шлем. На шлеме, на манер позывных истребителей, было выведено кривым красным слово «Пиздец». На другом снимке командующий Пятым флотом адмирал Абернати пожимал руку молодому лейтенанту десантных войск… Ещё на одном этот же лейтенант в свечении биотики парил над барной стойкой в компании нескольких парней. Шепард узнал среди них обоих пилотов — истребителя и транспортника. В зеркале позади бара отражалась хохочущая девушка в майке с надписью «я согласна» — именно она сделала снимок на инструметрон. Её длинные чёрные волосы в беспорядке рассыпались по плечам, розовая помада размазалась по лицу, она казалась… счастливой. ИБ Зайцева в этой девушке узнавалась с трудом.       Шепард отвёл взгляд. Он и так чувствовал себя слишком непрошенным — не в комнате, в жизни её обитателя.       — Привет, я Джои Симмонс, и я умираю, — вдруг донеслось из динамика у Шепарда над головой.       Лежащий откинул край одеяла. Шепард увидел бритый висок, опутанный проводами, и глаза с полопавшимися сосудами. Внимательные, серые. Дыхательная трубка не давала ему говорить; по всей видимости, он был подключен к чему-то вроде нейроинтерфейса.       — Катя думает, ей удаётся пудрить мне мозги, но все в курсе, включая меня. А ты — Джон, она говорила.       — Привет. Джои. — Шепард ухватился поудобней за бортик кровати и опустился на колени, стараясь не упасть. Их с Джои лица оказались на одном уровне. — Катя? В смысле… ИБ?       — Даже у ИБ есть имя, — механический голос был невыразительно скуп на эмоции, но губы Джои, обмётанные и бледные, растянулись в улыбке. — Не беспокойся, боль пройдёт. Если ты не L2. В этом месте положено смеяться, но у этой штуковины нет записи смеха.       — Что случилось? — просипел Шепард, понимая, что задаёт совершенно нелепый и, вероятно, неуместный вопрос, но глаза Джои — то немногое, что было живо на этом лице, — притягивали его, как магнит. Что-то говорило ему: это чертовски важно.       — Не считая того, что я — L2, и был на «Нулевом скачке» — почти ничего. В этом месте тоже нужно смеяться. Привет, Кайд.       Шепард обернулся и увидел в дверном проёме Кайдена Аленко, на лице которого тревога сменялась на облегчение — и обратно.       — Шепард, я думал, ты бесследно изжарился, пока я ходил за кофе. А тебе, Джо, нельзя напрягать мозги, много общаясь с помощью этой штуки, ИБ сожрёт меня заживо, если узнает…       — Мало что может сделать мне ещё хуже, ты это знаешь, Кайд, так что забей и дай нам с Шепардом поболтать. Джон тебя не сдаст, так ведь, Джон?       Шепард помотал головой и отыскал руку Джои. Он не знал, что это был за порыв. Джои Симмонс ощущался как… пустое место, как будто Джон держал в руке кусок пластмассы, лишённый даже пульса — не то что порождаемых нулевым элементом полей.       — Что ты имеешь в виду? Это из-за имплантов?       — Лучше бы ты молчал, Джо! — Кайден высунулся в коридор, огляделся по сторонам и закрыл дверь. — Я сам ему расскажу, заткнись ради бога, если не хочешь покончить с собой, попав ИБ под горячую руку.       — Люблю её руки. Особенно когда они горячие. Ладно, затыкаюсь. Расскажи Джону всё. Джон — один из нас, он должен знать, что бывает с такими, как мы.       Кайден сел на край кровати и взял другую ладонь Джои в свои; некоторое время он прислушивался к чему-то. Лицо его мало что выражало. Дело не в тревоге и даже не в опасениях перед ИБ… в чём-то ещё, подумал Шепард. Джои Симмонс выглядел спящим; сложно сказать, так ли это было на самом деле… Кайден накрыл его одеялом до самого подбородка и решительно посмотрел на Шепарда.       — Джо хочет сказать, что L2 изначально казались хорошей идеей, пусть и не отличались стабильными результатами. Кто-то едва дотягивал до уровня L1, зато некоторые могли сравниться с азари. Но побочные эффекты свели на нет все преимущества. Мне повезло, у меня только бывает мигрень. Катя… ИБ не чувствует боли. Прикосновения, холод, тепло — в какой-то степени, только не боль. Она не допущена к боевым операциям, хотя её вызывают консультировать спецназ по работе с биотиком в отряде. Дел… хочешь знать — спроси сам. А Джои… Джои сгорел на службе, в прямом смысле. В одиночку закрыл барьером свой взвод под обстрелом. Не было другого биотика, чтобы ему помочь. Он продержался на красном песке, не спрашивай, где он его взял, спас своих, но сжёг усилитель и разъём. Его L2 никогда не был стабилен, ещё на «Нулевом скачке» у Джо развилась эпилепсия. Стоило ему перенапрячься — приступы становились чаще и тяжелей. Под конец ему приходилось мухлевать с результатами тестов. Он не хотел, чтобы его списывали. Думаю, Джои знал, что его ждёт. После тех событий уже не было речи о возвращении в строй, не только из-за наркотиков. ИБ забрала его сюда, сказала, его случай нужен для изучения, не хотела оставлять в заведении для выживших из ума, что среди L2 не такая уж редкость…       Кайден надолго задумался, глядя куда-то сквозь показания приборов, отмерявших каждый вдох Джои Симмонса, как часы — песок.       — Пошли, Джо мало спит, не будем ему мешать. ИБ не обрадуется, застукав нас здесь, это её территория.       Поднырнув под руку Шепарда, Кайден перехватил его взгляд и кивнул:       — Джо с ИБ всегда были вместе. Как увидели друг друга лет в тринадцать. Всем сразу стало понятно, что это любовь.       Проводив Шепарда до постели, Аленко свалился в кресло, повертел в руках стаканчик с остывшим кофе, думая о чём-то… давнем и болезненном, что не потерпит пустого любопытства.       — Почему я делаю то, что просит Джо? — вдруг сказал Кайден, отставив стакан, когда Джон уже не рассчитывал на продолжение. — Потому, что он лучший из нас. Ему мы обязаны тем, кто мы есть друг для друга. Это он не дал нам отчаяться на «Нулевом скачке» — и потом тоже. Мне — точно, после того, что я сделал.       Прошло очень много времени, прежде чем Кайден заговорил, но уже о другом:       — Глядя на Джо, я думаю о том, что ждёт меня. Каждый раз, выкладываясь на полную, мы рискуем спечь себе мозги. Твой L3 не такой мощный, как L2, и более безопасный, но риск всё равно есть. А если не будет иного выхода — только сражаться, пока стоишь на ногах?.. Так и так — ничего хорошего. Я два года после «БАиР» вообще не мог думать о чём-то, кроме того, что сдохну из-за своего чипа. Ссался даже ходить мимо шкафа, где лежал мой усилитель. А Джо в это время летал в патрули и зачищал пиратские норы. Потом до меня дошло, что спечься не в бою, а во время спонтанного выброса или мигрени — ещё более паршивый вариант.       Что произошло с ними всеми — и с каждым в отдельности — на «Нулевом скачке», такого, что они словно вросли друг в друга, стремясь найти опору и не упасть? Если до этой минуты Шепард ждал момента, чтобы спросить о «БАиР», сейчас чутье даже не говорило ему — вопило на разные голоса: это не тот вопрос, который следует задавать.       Джон протянул руку, нащупал предплечье Кайдена и крепко сжал его, проигнорировав слабые попытки освободиться. Вскоре, вслед за неуверенным прикосновением, ощутил, как холодные пальцы стискивают его руку в ответ.       Так их и обнаружил лейтенант Дел, пришедший сменить Аленко. Кайден спал, вцепившись Шепарду в ладонь, уже без прежнего напряжения на лице, а вот Джону не спалось. Он думал о Бек, о «Красных», даже о Санчесе, о вещах, что сближают людей или отталкивают друг от друга, делая общее горе уделом каждого — и наоборот.       К его удивлению, Хендел Митра воспринял их, держащихся за руки, как что-то само собой разумеющееся. Джон взял себе на заметку перестать удивляться и тоже принять кое-что как данность: себя самого — как часть этой странной общины, куда его окончательно допустили сегодня, пусть даже он так и не смог найти однозначный ответ на вопрос: почему?