Далёкое счастье

Апатия... Вот что настигло меня, стоило зайти в квартиру, где меня ждал Дерек. Мы снова поругались, на этот раз из-за того, что я опоздала. Боль от нескольких пощёчин прошла мимо меня, хотя я ощущала, как горят щёки. Я это заслужила. Заслужила за своё враньё и неспособность удержаться от него. Заслужила за то, что я ужасная жена. Да... Мне просто нужно с этим смириться и принять. Яркая вспышка боли настигла меня лишь в спальне, когда Дерек повалил меня на кровать и я ударилась головой о спинку. Но ему было всё равно. Он вымещал свою злость и гнев на моём теле, грубо имея меня, не заботясь ни о чём другом. Неделю спустя. Сегодня уже 31 декабря, канун Нового года. Но в квартире праздничной атмосферой и не пахло. Словно сказочная атмосфера витала повсюду несколько дней назад, а потом её выкачали из меня вместе с желанием жить. Всю неделю я просто существую, как и много лет до этого. Делаю какие-то действия просто на автомате и пытаюсь убедить себя в том, что наслаждаюсь этим. Но это была ложь. Очередной самообман. Всё стало медленным и ненужным. Я словно жила в мутном густом тумане. Рассвет разогнал тени по углам. Дерек ушёл на работу час назад. Шевелиться не хотелось. Я перевела взгляд и посмотрела на небо через окно. Пасмурные тучи были повсюду, и с них падал снег. Снег... Когда он выпал впервые в этом году, мне хотелось смотреть на небо вечно, чтобы вспоминать то счастливое мгновение. Сейчас же эти воспоминания причиняли страдания. Мутный туман внутри поглотил собой всё — холод, боль между ног и боль в груди, поглотил желания. Тело болело даже спустя два дня после очередного сексуального рандеву Дерека. Ему было всё равно, в каком я состоянии, он просто брал и брал. — Да, детка, да... — мозг воспроизвёл картинку и звук, — перевернись, хочу кончить тебе на животик. Я почувствовала, как чужое тело поднялось с меня, давление прекратилось, и перевернулась на спину. Член Дерека снова наполнил меня, руки упёрлись в бёдра и развели шире, а его лицо нависло сверху. — Да, чёрт возьми! — его глаза неотрывно следили, как двигается член, как полностью погружается в тело и растягивает плоть. Я же просто смотрела в потолок. Тепло плеснуло на живот. Всё закончилось. От собственных воспоминаний стало противно. Было противно от самой себя. Я давала ему пользоваться своим телом, в то время как закрывая глаза видела совершенно другого. Засыпала с мыслями о Леоне и просыпалась с ними. Я зашла в душ и открыла воду. Маленькая комната быстро наполнилась паром. Я просто стояла с закрытыми глазами. Тело постепенно наполнялось теплом. Провожу руками от шеи до бёдер, а потом царапаю ногтями по животу. Я пыталась отмыться сама не знаю от чего. От рук мужа? От жалости к себе? Звук воды убаюкивал, перебивая все мысли. Но как бы хорошо ни было, нужно выходить. Выключаю воду и заворачиваюсь в полотенце, шлёпаю в сторону комнаты. Натягиваю одежду и иду на кухню. Наливаю себе воды и облокачиваюсь на подоконник. Взгляд застрял на телефоне, который лежал на столе. Не знаю, чего я ждала. Что Леон напишет? Позвонит? Как же это глупо. Я сама оттолкнула его, но не переставала надеяться. Даже когда я пришла на работу, каждый раз, когда звенел дверной колокольчик, я оборачивалась в надежде увидеть его. Но нет... Множество чужих лиц, среди которых не было того самого. Полицейский перестал приходить в кофейню после нашего «разрыва». Я иногда видела его помощника и каждый раз прикусывала язык, чтобы не спросить, как там Леон. Глупо, знаю. Однако ничего с собой поделать не могу. — Мэл... Мелани! — сквозь туман слышу голос Бриджит и оборачиваюсь к ней. Она смотрит на меня таким обеспокоенным взглядом, от которого внутри что-то трескается. — Что такое? — Знаю, что это не моё дело, но меня беспокоит твоё состояние. — Состояние? — Да. Ты выглядишь так, как будто ещё немного, и упадёшь в обморок, — она кладёт руку мне на плечо. — Всё нормально, правда. — Мелани, я же вижу, что не всё нормально. Что случилось? Куда делся твой волшебник, что рисовал на твоём лице улыбку? Тебя так расстроило, что муж уехал в командировку? — столько вопросов, от которых становится только хуже. В сердце кольнуло сильнее. А я не хотела этого. Туманстал плотнее, и лицо Бриджит размылось и отдалилось. — Бри, не драматизируй, я просто устала. Тебе не стоит беспокоиться из-за этого, — уголки губ дёргаются, когда я пытаюсь изобразить подобие улыбки. — Но... Дверной колокольчик снова звенит, и я подхожу к кассе, чтобы избежать дальнейшего диалога. Мне не хочется об этом говорить. Не хочется ещё сильнее лезть в рану, которая до сих пор кровоточит. В честь праздника с работы нас отпускают пораньше, и миссис Янг желает нам счастливого Нового года. Но будет ли он счастливым? Не думаю. Медленно я пошла по улицам города. Раккун-сити был особым городом, который был любимым и любил в ответ, пускай и своеобразной любовью, пронизывая ветром с залива, захлестывая ледяным дождём или засыпая снегом. Но в этом было что-то особенное. Я шла по заснеженным улицам, встречая различных людей. Подростки, дети с родителями, парочки, пожилые — все они шли куда-то с определённой целью. Несли за собой радость и предвкушение праздника. И только я как серая ворона выбивалась из этой общей картины. Покупаю продукты для ужина и иду домой. Включаю телевизор, чтобы было не так тихо, и начинаю мыть купленные продукты, чтобы приготовить что-то праздничное. Но есть ли в этом смысл? Пока готовлю, слышу, как хлопает входная дверь, извещая о возвращении Дерека. — С возвращением, — подаю голос, и он кивает, молча уходя в гостиную. Даже не поцелует. А ведь будь на его месте Леон, он бы обнял, спросил, как прошёл мой день, и предложил бы помочь. Наблюдаю за тем, как Дерек ходит по дому, что-то бурно обсуждая по телефону. Когда же звонок заканчивается, он садится на диван, начиная листать каналы в поисках чего-то интересного. — Когда уже будет готов ужин? — Индейка скоро уже запечётся, — говорю я, продолжая шинковать морковь для салата. «Меня беспокоит твоё состояние». «Куда делся твой волшебник, который рисовал на твоем лице улыбку? Тебя так расстроило, что муж уехал в командировку?». И вправду... куда делся тот волшебник? Я сама оттолкнула его своими руками, разрушила то волшебство, что было между нами. И почему? Почему я выбрала быть несчастной? Почему? Потому что жила так всю жизнь? Но была ли я счастлива всё это время? Нет, не была. Может быть, в начале наших отношений в университете я и была счастлива. Но потом Дерек одел на меня розовые очки, и я приняла это. И отказывалась видеть всё в том свете, в каком это и есть. Он лишил меня работы, оградил от друзей и их влияния, изменил мой гардероб, контролировал, принимал за меня решения и внушал, что это мой выбор. Я позволила ему это, когда выбрала его. Чувства, которые были раньше, исчезли, они переросли в какую-то больную любовь. Эмма была права: то, что он бьёт меня, это неправильно. Это не любовь! Это желание обладать своей собственностью! Но почему я продолжаю эту игру? Почему я не могу быть счастливой, как другие? Почему я не заслуживаю этого права? Потому что выбрала его однажды? И должна всю оставшуюся жизнь прожить вот так? Только сейчас до меня доходит то, что это не я плохая жена, а он своими действиями и словами сделал меня такой. Его влияние на меня всё это время росло, и я внушила себе это чувство, что я всегда плохая. Недостаточно хороша и многое другое. Но так ли это? Только встретив Леона, я поняла, что это не так. Он показал мне, кого это быть любимой и желанной. Показал заботу, не прикрытую ложью. Он тот волшебник, сделавший меня счастливой. Я не влюблена в него, это что-то большее. Теперь я понимаю, почему мне так плохо всю эту неделю, мне не хватает его, как недостающей детали в механизме. Ведь он стал не просто любовником, он стал тем, кого я люблю. Он мой выбор, только мой. — Детка, чего застыла? — я не заметила, как Дерек подошёл со спины и провёл руками по моим бёдрам. — Задумалась, — неосознанно дёргаюсь, смотря на тарелку салата, которую сделала, пока размышляла. — Тебе это не к лицу, — его руки скользят выше, и мне становится противно.Не хочу, чтобы Дерек прикасался ко мне. — Не сейчас, Дерек. Я занята готовкой, — скидываю его руки с себя. — Да ладно, детка. Сегодня праздник, и ты такая нарядная. Ты ведь надела это платье для меня? Конечно, для меня. Я ведь твой муж, — рассмеялся он, услышав собственные слова. — Никто другой в жизни ведь на тебя не посмотрит, — он поцеловал меня в шею. Не хочу слышать его слова. Не хочу, чтобы он касался меня. Мне противно. Он возьмёт меня, потому что хочет этого. Как делал это раньше. И я позволяла ему это столько лет. Столько лет позволяла истязать своё тело. Но теперь я не хочу этого! Не хочу делать вид, что мне это нравится! Не хочу быть его игрушкой! Я не хочу так больше жить! Не хочу! — Нет! Хватит! Я развернулась и оттолкнула его. Жизнь словно вновь взяла надо мной верх, заставляя отстаивать свои границы. А для Дерека мой отказ стал словно спусковым крючком. Он схватил меня за плечо, прижал к кухонной стойке и начал задирать платье. Ему было всё равно на мой отказ. Всё равно. Он не Леон, он не будет прислушиваться к моим чувствам. Я укусила его за плечо и побежала к двери. Нужно уйти отсюда. Куда угодно, лишь бы не оставаться с ним. Дерек догнал меня, схватил за волосы и повалил на пол в прихожей. Я сопротивлялась, брыкалась, чтобы не дать ему снять с меня нижнее бельё. Он влепил мне пощёчину, от которой зазвенело в ушах. Я попыталась вновь вырваться, но он уже расстегнул ремень, прижал меня своим телом к дверному косяку и грубо вошёл. Его член был холодным, словно сделанным из камня. Я чувствовала, как он двигается во мне, отвратительный, твёрдый и холодный, как его душа. Я просила его остановиться, умоляла, но он не слышал. — Ты моя, блядь! Не смей мне отказывать, сука! Никогда, блядь, не смей! Дерек положил руку на моё горло и сжал, продолжая врезаться в меня. Стало трудно дышать, и в глазах начало мутнеть, но он не отпускал. Я царапала его руку, пока слёзы текли по моему лицу. — Слышишь меня?! Ещё раз начнёшь дерзить, и я не знаю, что сделаю с тобой! — рычал он мне в лицо, пока я хрипела, пытаясь скинуть его руку. Лишь когда сознание начало меркнуть, он отпустил меня и кончил. После этого Дерек встал с меня и улыбнулся. — Сама виновата, детка. Так что приведи себя в порядок и накрой на стол. Он ушёл, а я осталась лежать на холодном полу. В эту секунду весь мой мир рухнул. Дереку всё равно на мои слова. Он не остановится. Он будет продолжать ломать меня, пока не сделает из меня удобную игрушку. У него это почти получилось. «Беги, Мелани! — кричал мой внутренний голос. — Это не любовь. Это одержимость, которая калечит тебя. Беги!» И я повиновалась этому голосу. Подскочила с пола, сунула ноги в сапоги, схватила куртку, сумочку и вылетела из квартиры. Я бежала вниз по лестнице так, что могла легко свернуть себе шею. Но я не могла остановиться. Я выбежала из подъезда и побежала куда глаза глядят. Не важно куда, просто подальше от этого дома, подальше от монстра в человеческом обличье. Мимо меня проносились дома, люди, снежные фигуры, пока я продолжала бежать. Не знаю, сколько осталось позади, но лёгкие уже начало жечь, и я села на пустую автобусную остановку. В животе словно осел камень. Я продолжала плакать и не знала, что делать дальше. Куда идти? Отели наверняка переполнены, да и денег у меня с собой нет. В этот момент мой телефон в сумочке начинает вибрировать, и я достаю его. На экране высвечивается незнакомый номер. Беру трубку с опаской и слышу голос, которого мне так не хватало. — Мелани? Я знаю, что ты сказала, что всё кончено, но у меня сегодня целый день на душе неспокойно. С тобой всё в порядке? — предчувствовал он, что со мной что-то не так. — Леон, мне плохо, — всхлипываю я, стараясь хоть что-то сказать. — Где ты сейчас? — слышу, как шуршит одежда и хлопает дверь. Оглядываюсь по сторонам, чтобы найти хоть какой-то ориентир. Замечаю вывеску магазина неподалёку от остановки и диктую название Леону. — Я приеду через 10 минут, никуда не уходи. — Хорошо... — сбрасываю вызов и кладу телефон в карман. Декабрьский мороз начал щипать мокрые от слёз щёки, и я начинаю дрожать. Куртка, которую я схватила, едва ли прикрывала ноги, и я проклинала это чёртово платье. Поджимаю ноги к груди и кладу на них голову. Какая же я жалкая... одна в центре огромного города. Мимо проходят люди, но им всё равно. Вот оно, человеческое равнодушие. Слышу визг колёс от резкого торможения, и свет фар заливает остановку. Хочется поднять голову, но сил просто нет. Тело замёрзло и отказывается подчиняться. — Мелани, что такое? Почему ты здесь? — Леон садится на корточки передо мной и проводит горячими ладонями по моим рукам. — Он что-то сделал? Внутри что-то разбилось. То, что трескалось совсем недавно, сейчас просто тысячами осколков рассыпалось в сознании. Стоило поднять голову и взглянуть в голубые глаза, как слёзы вновь потекли по моему лицу. Все чувства, которые я прятала внутри: боль, надежда, отчаяние, любовь, — сейчас находили выход в слезах. — Я убью эту мразь, — шипит Леон. Ему не трудно было сложить огромный начинающийся проявляться синяк на моём лице с тем, почему я здесь и в каком виде, в единую картину. Я бросилась ему на шею, желая почувствовать его тепло. То, что он не галлюцинация, не фантазия моего больного сознания. — Ты вся ледяная, — выдыхает Леон и встаёт со мной на руках. Прижимает к себе, пока я продолжаю рыдать. — Поехали домой. Он нёс меня к машине, а я повисла словно кукла. Мы едем домой... Леон сажает меня в машину и сам пристегивает. Затем обходит машину и садится за руль. Я тихо всхлипывала, пытаясь унять дрожь в руках. Голубоглазый же сжимал руль так, что кожа натянулась на костяшках и грозилась лопнуть. Улицы проносились мимо, и по ощущением голубоглазый нарушил несколько правил дорожного движения. Леон паркуется возле многоэтажки и первым выходит из машины. Открывает мою дверь и вновь берёт меня на руки, а я обнимаю его за шею. Его сердце отбивает ритм у моего уха, пока мы не оказываемся внутри квартиры, и он не отпускает меня на пол. — Тебе нужно принять душ, сможешь? — Полицейский сам снимает с меня куртку и сапоги. А я лишь безвольно киваю. Мне действительно нужен душ, чтобы отмыться от того, что сделал со мной Дерек. Леон заводит меня внутрь, приносит одежду и оставляет одну. А я стягиваю с себя это проклятое платье и залезаю в душевую. Закрываю глаза, позволяя воде стекать по телу. Тянусь к цветочному гелю, который всё ещё стоит здесь, и стараюсь смыть с себя сегодняшний день. Внутренняя сторона бёдер ужасно болит, и я замечаю несколько синяков от того, как грубо сжимал их Дерек. Между ног я также ощущаю боль, словно все мои внутренности перемешали в миксере. Смываю с себя пену и вылезаю на коврик. Вытираюсь полотенцем, оглядываю вещи и надеваю просторную футболку Леона, которая лежала на сушилке. — Хочешь поговорить? — спрашивает мужчина, когда я выхожу из ванной. Отрицательно качаю головой в ответ. — Ляжешь спать? — киваю, смотря ему в глаза. — Тогда я посплю на диване, а ты ложись в спальне. Нет... я не готова остаться одна. Поэтому беру Леона за руку и тяну в комнату. Он не сопротивляется, сам ложится на кровать и обнимает меня со спины, прижимая к своей крепкой груди. Леон ни чего не говорил, не спрашивал, и я была ему благодарна за это. Мне больше не хочется плакать, слёз не осталось, и внутри стало как то пусто. Я просто хочу закрыть глаза, и когда вновь их открою, сегодняшний день окажется просто кошмаром. Часы пробивают полночь, и за окном небо окрашивается разноцветными огнями от вспышек фейерверков. А я проваливаюсь в сон. Тёмный. Тихий. Сон.