Истязание

      Мужчина очнулся от своих раздумий только когда подошёл к общежитию и стал подниматься по бетонной лестнице. Дождь, который уже долгое время поливал землю, не собирался заканчиваться до утра. Мышцы устали от долгого присутствия «груза» на спине, постепенно начиная пульсировать и отдаваться лёгкой болью, но вовсе не доставляя дискомфорт. Наконец, дотащив пьяную тушу до общей кухни, Мун Джо отдалился и начал разглядывать покрасневшее лицо, попутно доставая из холодильника банку дрожжевого напитка и отпивая первый горьковатый глоток. На лице Чон У, которое было погружено в одурманенный алкоголем сон, танцевали отблески блеклого и мигающего освещения, переливаясь в разные оттенки. Сердце мужчины замерло на мгновение, когда он все сильнее вглядывался в уже такие излюбленные черты. Мокрые волосы, которые казались темнее ночи в приглушенном свете лампочек, отражали сияние бликов, а капли дождевой воды стекали на деревянную поверхность, впитываясь в ткань. Мышцы были расслаблены, мягкие тени играли на его бархатной медовой коже, сверкающей в глазах Мун Джо. Губы, немного потрескавшиеся, но такие притягивающие и желанные в чужих мыслях, все больше манили своим кроваво-алым отливом. Рот был слегка приоткрыт, а ровное дыхание наполняло воздух спокойствием и умиротворением. Спящее лицо выглядело словно произведение искусства, но раскрывало свою истинную красоту только когда погружалось в мир сновидений. Пушистые и длинные ресницы мягко касались щек, подрагивая из-за сверкания света. На общей кухне царила полная тишина, которая наступала лишь в ночное время суток. Ливень барабанил по шаткому окну, стуками отдаваясь во всем помещении и нарушая уникальное умиротворение.       Чон У лежал на кружевной белоснежной скатерти, подложив руки себе под голову. Мужчина, который сидел рядом и так нагло любовался чужим лицом, с каждой минутой приближался все сильнее. Его холодная рука медленно направилась к очертанию щек парня и вскоре прикоснулась к нежной коже. Тепло чужого лица приятно ощущалось и Мун Джо не мог прервать резко нахлынувшие чувства, приносящие одно удовольствие. Уголки губ мужчины сами поднялись, образуя фанатичную улыбку, а сердце билось в бешеном ритме, и каждая мысль, каждый томный вздох был наполнен жаждой и желанием. Черные глаза, отражающие весь мрак и тьму ночи, засияли бликами, словно звездами. Мысленная борьба с этим внутренним пламенем заканчивается безуспешно — оно лишь разгоралось ярче. Рука и не собиралась покидать свое новое место, пытаясь мягко поглаживать чужое лицо. Но с каждым разом лишь надавливала все сильнее, оставляя легкие следы, которые исчезали через мгновение. Хотелось большего, овладеть телом, что находилось рядом и никогда не покидать, доводя до безумия. Это чувство охватывало его существо, пожирая все вокруг. Но приоткрывшиеся глаза оборвали весь процесс удовольствия и рука дернулась, словно обожглась огнем.       Парень медленно прояснял свой взор, похлопывая ресницами. Сфокусировать взгляд было слишком сложной задачей, картинки расплывались и двоились, превращаясь в непонятное месиво. Подняться с горизонтального положения совершенно не удавалось, тело можно было сравнить с тканью тряпичной куклы. Конечности не слушали своего хозяина и двигались в хаотичном направлении вместо полноценных действий, остатки координации таяли во мгле. Чон У не понимал, какое сейчас время суток, ведь перед глазами все расползалось и стекало, испарялось и наоборот проявлялось. Грань между реальностью и миром фантазий, который создавал выдохшийся мозг, была полностью стерта. Остатки целого рассудка кричали, что сперва нужно было собраться в кучу из той груды, которая осталась после жуткой попойки. Гнетущий звук дождя, бьющий по стеклу форточки, сейчас ощущался тошнотворно. Воспоминания о прошедшем вечере заканчивались на моменте прихода полицейской к супермаркету, а попытки вспомнить более мелкие и подробные детали отдавались зверской болью в висках. Еще не до конца отрезвевший организм ощущался грудой тяжести. Во рту чувствовался отвратный привкус и жуткая сухость, которую хотелось заставить исчезнуть, наглотавшись воды.        Воспалённые белки глаз с лопнувшими сосудами проглядывались сквозь опухшие веки. Щёки саднили от притока крови, немного пощипывая раскалённую кожу. В таком состоянии парень не то, что не мог нормально мыслить, но и воспроизводить речь. Его язык толком не шевелился, будто налившись свинцом и потеряв всякие силы. После всего пережитого за этот день, он рассчитывал на отдых от вечной суеты в мире, котором его только и делали, что вертели на всём, чём можно. Слёзы в который раз водопадом начали атаковать своего же владельца, вырываясь огромным нескончаемым шквалом настолько, что пришлось зажмуриться и шикнуть от неконтролируемой эмоции. Мысли о Джи Ын, которая осталась единственным близким человеком, разом нахлынули на парня: её огорчённый взгляд, адресованный ему, скривлённые губы и сведённые вместе брови, всем видом показывающие недовольство и разочарование. Терять единственную надежду на счастливое будущее до боли не хотелось, а душа сама стирала негативные впечатления и давала возможность закрыть глаза на проступки. Но отрицательные отголоски в голове посылали нескончаемый шторм жгучей горечи от ревности и горя. Непримиримое противостояние двух совершенно противоположных сторон сознания заканчивалось в пользу сердца, а не ума. Возможно, она на самом деле имела право сердиться на него по своим причинам и усмотрениям, но в тот момент Чон У был слишком зациклен на своих мыслях, а неконтролируемый гнев выплёскивал без остановки на рядом стоящую девушку, которая к его поведению не имела никакого отношения, его «тормоз» отказал.       Понимая это всё сейчас, парню хотелось кричать, ужасное чувство резкого опустошения в груди образовалось как чёрная дыра, поглощая в себя всю его душу, не оставляя ни хорошего, ни плохого. Все еще прикрытые глаза уже не пытались разглядеть помещение, в котором сейчас находится парень, а критическое мышление и здравый ум постепенно испарялись, доводя до жуткой паники. Все тело парализовало от отвратительной смеси бушевавших внутри чувств, доводящей до беспросветной апатии. Но вдруг Чон У почувствовал, как к его ладони прикоснулась женская рука, пальцами поглаживая по костяшкам, будто пропитывая их теплом. От внезапных тактильных ощущений по всему телу пробежала дрожь, глаза мгновенно округлились, а рот приоткрылся. Нос почувствовал уже родной сладкий аромат женского парфюма, от которого стали прорастать стебли надежды и облегчения в душе, заглушая ростки паники. Расплывчатые оттенки зрения стремительно складывались в единую картину. Джи Ын сидела напротив парня и лучезарно улыбалась, озаряя всё вокруг светлой аурой. Девушка будто светилась божественными искрами, её смольные волосы были завязаны в неряшливый пучок, открывая вид на красивую шею, величественно держащую вес, превышающий себя в два раза.       Слова сами побежали с языка, быстро толкаясь между собой, будто куда-то опаздывали. Образовывался малоразборчивый текст, который прерывался и возобновлялся по мере дыхания своего владельца. В нём были извинения, укорения и оскорбления себя за отвратительное поведение, много, очень много слов, которые умоляли остаться рядом и простить за всё. Любовные серенады сливались в тихую какофонию всхлипов и хрипотцы, доносящихся из уст Чон У. Полились бесконечные признания в любви — чистые раскаяния обожжёного сердца, что трепетало при виде девушки и было готово отстукивать на неё молитвы. Голова сама поддалась вперед, а глаза снова сомкнулись, но на этот раз по воле своего владельца. Огненный поцелуй на секунду воссоединил две пылких, молодых души, и разорвался в то же мгновение, начиная новый, более глубокий и затягивающий в пучину беспамятства. Тепло чужих губ приятно грело, обдавая мягким дыханием кожу лица, что заставляло ещё больше хотеть человека напротив, который желал его не меньше. Долгие поцелуи казались настоящим эмоциональным взрывом. Нежность, любовь, желание закрыли пеленой все чувства, которые ощущались несколько мгновений назад. Губы двух партнеров снова и снова соприкасались с жаждой и искренностью страсти.  Ощущение времени окончательно потерялось где-то в пучине безумия. Они прижались друг к другу, скрепляя руки в замок и роняя томные вздохи от головокружительной потери кислорода. Их глаза встретились и Чон У вскрикнул. Мимолетный театр пришел к своему окончанию, занавес закрылся. Взгляд его возлюбленной будто изменился, приобрел чёрные, леденящие душу оттенки жестокости и властвования над парнем. Миловидное лицо в миг побледнело и приобрело острые черты, а губы исказила дьявольская усмешка. Девушка тяжело вдохнула и наклонилась близко к лицу Чон У, соприкасаясь с его лбом, а с ее уст раздался хриплый шепот. Она произнесла слова не своим, а грубым, словно демоническим голосом, но фразы отложились где-то на подсознании Юн Чон У, так и не достигнув точки отправления. Глаза накрыла виньетка, перерастая в чёрную мглу, а сознание погрузилось в пучину кошмаров, заставляя тело обмякнуть, как марионетку на нитках. 

***

 

      Эту ночь парень спал плохо: перекатывался с боку на бок в попытках найти удобную позу, боязливо стонал что-то нечленораздельное, а холодный пот поливал нескончаемым ручьем. По телу то и дело пробегали мурашки, от чего мышцы подрагивали. Ему в который раз снился ужасный сон с уже знакомой фигурой, но он был куда более реалистичнее и подробнее, чем прошлой ночью. В этот раз Чон У не лежал в чужой постели, а сидел у стены на голой поверхности. Сжатое горло обхватывала цепкая рука. Она будто впивалась своими ногтями в нежную кожу, оставляя раздражение и боль, пульсирующую в адской пляске. Бетонный пол ощущался дискомфортным холодом и натирал голую кожу. Полное перекрытие дыхательных путей не позволяло дышать, но пара ноток уже знакомого одеколона, смешанного с запахом крови, всё-таки пробились с кислородом в лёгкие, резкой волной придавая владельца тревожным воспоминаниям той ночи и оставляя за собой чувство дежавю. Организм будто находился на грани воображения и реальности, не позволяя проснуться, но заставляя переживать происходящее словно наяву. Леденящий ужас охватил всё тело, трясущееся от надвигающейся панической атаки. Конечности не двигались, будто под воздействием парализующих веществ. Реальность вокруг начинала расплываться, звуки становились глухими и далекими, а цвета теряли свою насыщенность, превращаясь в серую пелену. Как бы Чон У не пытался встать или хотя бы отодвинуться от неизвестного, жалкие попытки оказались тщетны. Его руки легли на чужое запястье в ничтожных попытках освободиться от захвата. Глухой удар и всё поплыло перед глазами, следуя за ослепительной вспышкой. Парень даже не сразу понял, что произошло. Раздражающий звон в ушах не давал сосредоточиться на ощущениях, лишь сбивая обладателя с толку и подливая масла в огонь к кипящему котлу истерики, который вот-вот рванёт. Юн Чон закричал во весь голос, но крик будто растворился во мраке опустевшего помещения. Юношу уже никто не держал, тот был в пустой комнате, предоставленный лишь сам себе, но тело, находящееся под влиянием аффекта, всё ещё рефлекторно пыталось отбиться от нападавшего, исчезнувшего за долю секунды. Спертый воздух пыльного помещения приводил к рвотным позывам, в то же время усугубляя удушающий эффект. Сил не осталось даже на слёзы, прерывистое дыхание пыталось восстановить такой необходимый сейчас баланс кислорода, который нагло забирали минуту назад. Время в этом месте будто замерло, и казалось, всё происходило целую вечность.       Вдруг в отдалении послышался звон будильника, и разум парня снова очнулся в настоящем, которое не щадило никого, заставляя взять себя в руки и начать собираться на осточертевшую работу. Глаза резко открылись, несколько мгновений пытаясь сфокусироваться. Голова адски гудела от недосыпа, смешанного с похмельем. Тревожные ощущения от пережитого кошмара отошли в глубь сознания защитным механизмом. Постепенно дыхание пришло в норму, сердце успокоилось, а мир вновь обрел свои привычные очертания. Неприятная боль на губе заставила парня достать телефон, открыть камеру и посмотреть, чем же та вызвана. На опухшей алой коже красовался небольшой укус с подсохшим кровоподтёком, очень выделяющимся на болезненно-бледной коже лица. Единственным объяснением увечий было лишь то, что парень сам укусил себя пока спал и просто не почувствовал этого, ведь во время бредового сна можно сотворить много чего. Не став себе надумывать и добавлять ещё больше тревожных мыслей и так расшатанной психике, Чон У стал собираться, дабы отвлечься хоть на какое-то занятие. Но навязчивая тревога все равно осталась в голове, не желая в ближайшее время покидать сознание владельца. Вдруг телефон, лежащий на столе, разразился вибрационными волнами по поверхности, заставляя чёрный корпус двигаться из стороны в сторону. На дисплее высвечивалось яркое новое уведомление: «Доброе утро, Чон У! Как у тебя дела? Ты, наверное, еще спишь, но мы не общались уже достаточно долгое время. Я понимаю, что тебе тяжело на новом месте, мы оба просто морально устали, но давай постараемся пройти через это вместе. Мы могли бы куда-то сходить этим вечером и все обсудить?» - писала Джи Ын.       Быстро пробежав глазами по нескольким строчкам, Чон У чуть не подпрыгнул от радости и стал набирать ответ трясущимися от волнения руками, не попадая по буквам и перепечатывая каждое слово по несколько раз: «Доброе утро Мин Джи! Я так рад, что ты написала, просто нет слов! Прости меня пожалуйста, не знаю, что на меня нашло в тот вечер. Мне бы хотелось извиниться перед тобой как следует, давай встретимся в 9 вечера?».       Нажав на кнопку отправления, парень был на седьмом небе от счастья и поспешил умываться, оставив телефон на всё том же столе, попутно пытаясь прийти в себя после прочитанного. Вся обида на девушку давно испарилась и Чон У лишь боялся, что этот счастливый сон вот-вот закончится. 

***

 

      – Ты опять не выполнила рабочую норму? — в голосе начальницы прослеживались ноты высокомерия и брезгливости по отношению к несчастной работнице.        – Я всё отработаю сегодня, извините, — Джи Ын еле сдерживала накатывающие слёзы обиды от унижения, которое обрушивалось на неё каждый день, стоило только её боссу выйти из своего кабинета в рабочую зону.       Каждый день девушка получала упрёки в свой адрес и насмешки по поводу своей работы, что сказывалось на ментальном состоянии и продуктивности. Мотивация работать и двигаться дальше по карьерной лестнице ради будущего давно пропала, как и смысл жизни. Её мечты и стремления давно растворились, будто мимолетный утренний туман, оставляя лишь ощущение нескончаемой апатии. Каждый день девушка страдала от чувств бесконечной тревоги и обиды, как казалось, на весь мир. В такие моменты вспоминались учебные годы, когда она с таким энтузиазмом погружалась в различные предметы, учась исключительно на отлично. Бесконечные занятия с преподователями, отсутствие личной жизни и свободного времени, горы учебников и тетрадей, куча часов в библиотеках — именно так девушка провела, казалось бы, самые беззаботные подростковые годы. Вспоминались идеальные результаты за экзамены и огромное, насыщенное портфолио. Джи Ын каждый день задавала себе кучу вопросов, на которые не может ответить уже много лет: «Для чего это все было? На что я потратила годы своей жизни?». Никакого успеха и прекрасного будущего, как ей обещали и промывали мозги учителя с родителями, она не достигла. Работает в задрипанном офисе за копейки с импульсивной и ревнивой начальницей, у которой настроение меняется чаще, чем девушка делает вдохи воздуха. Своей квартиры у нее нет и скорее всего никогда не будет, на арендную плату еле как хватает их денег с сожительницей. Время уже давно потеряло свою значимость — часы тянулись в бесконечности, а минуты сливались в однообразие серых будней. Жизнь казалась лишь набором обязательств без доли свободы, которые выполнялись уже на автоматизме. От каждодневной банальной рутины начинало тошнить. Разочарование от своей жизни ощущалось как разбитое стекло, которое пронзало внутренний мир, заставляя сердце обливаться кровью.        Витая в своих мыслях, девушка не заметила, как просидела добрые пол часа, пялясь в одну точку. С минуты на минуту должна была прийти начальница, злить ее второй день подряд невыполненной работой был смертельный номер, поэтому девушка в спешке повернулась обратно к рабочему месту и подвинула стул, ставя его в более удобное положение. Во время перебора различных бумаг и папок с документами, которые необходимо было проверить, глаза наткнулись на небольшую фотографию в рамочке, аккуратно стоявшую на краю стола. Это была совместная фотография Джи Ын и Чон У, сделанная еще в начале их отношений — селфи с телефона девушки, которая запечатлила, как ее парень очень ласково прилег на ее плечо, смущенно улыбаясь. От приятных воспоминаний душа начала наполняться теплом и напряжение на миг испарилось. Девушка вспомнила, что она не одна и у нее остался хоть один близкий человек — ее лучик света. Но сейчас даже на него нельзя было надеяться, ведь недавняя ссора сильно повлияла на их взаимоотношения. Раньше молодая пара никогда не ругалась, даже словесные перепалки случались крайне редко. После переезда парня всё будто изменилось, каждое слово могло разжечь конфликт, девушка будто ходила по старому трухлявому мосту, расположенному в жерле вулкана с кипящей магмой, когда разговаривала с ним, и если наступить не туда, то всё строение обрушится, погрязнув в глубине страшной субстанции. Нужно было несколько раз подумать прежде чем что-то сказать, ведь теперь парню не нравилось буквально всё, начиная с правительства, заканчивая мороженным в стаканчиках. Напряжение между парой росло с каждым сказанным невпопад словом.        – Мин Джи Ын, ты вообще меня слушаешь? — звонкий, казавшийся особенно громким сейчас голос за одну секунду привел девушку в чувства. Как и ожидалось, начальница тут же пришла, заметив небольшую передышку и отчужденность Джи Ын от бесконечной работы.        – Извините, я задумалась. Повторите пожалуйста, о чем вы только что говорили.        – Я все поняла, ты меня конечно прости, но так больше продолжаться не может. Уже второй день ты занимаешься на работе непонятно чем. Раз мои предупреждения не помогают, я вынуждена урезать твою зарплату, — после этих слов начальница бегло вернулась в свой кабинет, показательно захлопнув дверь.        Девушка торопливо принялась за документы, не желая больше ни о чем думать. Зло и обида проникали в сердце, вытесняя остальные чувства и заполоняя все мысли. Грубо взяв документы, Джи Ын совсем забыла про стоящую на краю рамку и задела ее рукой. Фотография полетела на пол и разбилась о кафель с пронзительным звоном. 

***

       Сегодня что-то особенно не давало покоя, душа щемилась в узком теле, ища выход, но только больше путалась в собственной паутине сосудов. Хоть сообщение с извинениями уже было у получателя, девушке казалось как будто что-то не так, она всё время чувствовала необъяснимую тревогу, но всё же успокоив себя, Джи Ын усердно продолжила работу, желая закончить ее как можно быстрее.       Время перевалило за обед, а непроверенные документы все никак не уменьшались. Снова одна из работниц принесла папку для обработки, за ней менеджер попросил отчёт, после зашла начальница и дала огромный бланк для заполнения. «Видимо пораньше не получится», — девушка тяжело вздохнула и стала набирать Чон У сообщение, что сможет встретиться лишь после 10 вечера. Естественно он начнёт спрашивать её при встрече, почему она позволяет себе так задерживаться, но другого варианта не было. Девушка и так работала за половину офиса по капризу своей завистной начальницы, сил не оставалось даже на то, чтобы сходить к кулеру и набрать себе стакан воды. Руки дрожали и не слушали свою владелицу от огромного количества рукописных записей. Почти все работники вместе с самим начальством давно разошлись по домам, в офисе остались лишь пару трудоголиков, которые поймали резкую волну мотивации, те самые «сплетники» и уборщики с охраной. Основной свет был выключен, как и кондиционеры, скорее всего для экономии электричества и уменьшения затрат. Горели лишь тусклые настольные лампы и мониторы, озаряя помещение желтоватыми оттенками. Луна все сильнее проявлялась на мрачном небе и сумрачный свет тонкими струйками просачивался сквозь полузакрытые жалюзи. Царила практически полная тишина, ощущался лишь аромат кофе и чьих-то терпких духов.       Спустя некоторое время бедная работница практически закончила копаться в, казалось бы, бесконечной куче бумаг и уже приводила свое рабочее место в надлежащий вид. Посмотрев на часы девушка поняла, что уже давно стоит собираться на встречу. Хоть отчеты и были закончены, всё казалось, что она ничего не успела и пропустила что-то настолько важное, от чего зависит буквально ее жизнь. Вызвав такси до места встречи, девушка быстро закончила собирать свои вещи и все бумаги, после чего ушла из офиса почти последней. Остался только охранник, вышедший на ночную смену, и пара сплетников, зовущимися «работниками». По итогу девушка смогла приехать только к 11 часам из-за сильных пробок. Торопливо зайдя в круглосуточное кафе, девушка оглядела зал в поисках возлюбленного, но никого не увидела. Быстро набрав на телефоне номер, та позвонила ему и трубку быстро взяли.         – Ты только закончила?         – Я уже в кафе, где ты?        – Дома.       На секунду девушка встала в ступоре, голос был холодным и отстранённым, даже не напоминая его владельца, а слышать такое было невыносимо больно.       – Мы же договорились встретиться.       – А ещё мы договорились встретиться намного раньше. Я понимаю, что у тебя много работы и согласился отложить встречу, но даже при этом ты опоздала. Я ждал тебя, — на секунду голос парня стал мягче и добрее, но через секунду снова стал холодный как сталь. – Ты обещала, что мы встретимся, но ты так и не пришла, — громкий выкрик сошел с уст Чон У, связки стали надрываться и в конечном счёте он окончательно перешёл на крик. – Ты вечно на работе, даже в выходные не можешь нормально отдохнуть, вечно бросаешь меня в трудную минуту, ты никогда не умела меня поддерживать.        Голос продолжал раздаваться из динамика потрепанного телефона, но его заглушал шум мыслей в голове, все эмоции будто перемешались и испарились. Сейчас разум Джи Ын был не здесь, в кафе с пьяными студентами и слащавыми парочками, а где-то очень далеко, в тяжёлом, глубоком месте, куда обычно спускаются, чтобы больше никогда не подняться на свет. Воздух выбивался из лёгких и всхлипывая, вытирая очередной неконтролируемый поток слёз, девушка медленно направилась к выходу из заведения и неторопливо зашагала по дороге в неизвестном направлении смотря себе под ноги. Может, она это предчувствовала? Теперь их отношениям конец? Возможно ли теперь всё исправить? Нет, всё безбожно утеряно.

***

        Ночной Сеул пестрил своими красочными неоновыми вывесками, зазывая в лапшичные и ночные клубы, пахнущие алкоголем и сигаретами.  Стояла безветренная погода, а звёздное небо с нависшей над городом луной, залежавшейся во мгле космоса, завораживало. Звезды, хаотично разбросанные по бездонному небосводу, мерцали, словно драгоценные камни. Воздух был наполнен сладковатым ароматом цветущих растений и свежестью ночной прохлады. Уличные фонари мягко освещали тротуары, сливаясь с разноцветным светом ярких витрин. На площадях и в парках собирались люди — любители ночной романтики делились тихими разговорами, а компании друзей смеялись и шутили, создавая атмосферу беззаботности и радости. Уличные музыканты выводили мелодии на различных инструментах, их звуки переплетались с шумом ожившего в ночи города, создавая уникальную симфонию. Сквозь дымку слышен звук колокольчиков на дверях кафе, где столики на террасах заполнялись любителями ночных угощений. Прохожие прогуливались по улицам, останавливаясь у витрин магазинов с яркими огнями. Вдалеке слышался гул автомобилей, но он не раздражал — наоборот, становился частью суеты ночного Сеула.        Казалось, будто все были по своему счастливы, за исключением одинокой девушки, стоящей около шумного шоссе. В ее голове, в глубине сознания, как черные тяжелые тучи, сгущались смешанные негативные мысли. Обвивая разум, словно паутиной, они накладывались друг на друга, создавая мрачный калейдоскоп сомнений и страхов, где каждое изображение — это отражение неуверенности и тревоги. Сначала пришло легкое беспокойство, будто холодный ветер, проникающий в душу. Оно росло и перерастало в навязчивые глупые идеи, которые, как тени, следовали за каждым шагом девушки. Мысли о неудачах и уже куче упущенных возможностей начинали кружить в голове. Каждое воспоминание о ее возлюбленном обрастало новыми оттенками сожаления, превращаясь в тяжелый груз, который невозможно сбросить. Затем начали нарастать страхи — они шептали о неизведанных путях и возможных катастрофах. Каждая неуверенность, каждые мысли о мелочах, которые для кого-то казались незначительными, начинали разрастаться до гигантских размеров, заполняя и так потрепанную душу. Мысли о том, что она осталась совсем одна, что мир ее никогда не примет, что другие будут осуждать и обсуждать ее до конца жизни, становились настоящими чудовищами, которые беспощадно разрывали внутренний мир на множество кусков. Слезы, как дождь, внезапно обрушившийся на щеки девушки, которые заплыли багровым румянцем, катились по щекам, оставляя за собой следы горечи и невыразимого чувства. Они вырывались наружу, словно маленькие реки, для которых больше невозможно было сдерживать свои потоки. В этот момент мир вокруг потерял свои очертания, размылся в тумане слез. Звуки стали глухими, как будто вся вселенная замерла в ожидании, позволяя лишь сердцу с импульсами барабанить в тишине.        Безысходные рыдания вызывали чувство освобождения и одновременно глубокого отчаяния, но вдруг взгляд девушки упал на ярко-красную вывеску какого-то обшарпанного клуба и в голове что-то щёлкнуло. Она устала терпеть это всё, терпеть свою работу, терпеть очередные претензии, жалобы и панические атаки своего парня, терпеть всю эту жизнь. И, как ей показалось, ничего не могло помочь больше, чем огромные реки алкоголя, чересчур огромные реки алкоголя. Мысли о том, что это не решение проблемы, а лишь еще одна ее часть, отошли в глубь сознания. Сердце колотилось в груди, как будто желая вырваться на свободу. Джи Ын ни капли не задумывалась о том, что будет дальше, не осознавала, что этот импульс мог изменить все. Взгляд ее был устремлен в одну точку — на цель, которая манила своим огненно-алым свечением. Девушка прошла по пешеходному переходу и оказалась прямо у большой железной двери, а затем толкнула её, и та поддалась, медленно отъезжая вперёд. На лестнице, ведущей вниз стояли парочки, пожирая друг друга как голодные животные. Не став долго наблюдать за этой картиной, молодая брюнетка поспешила пройти в само помещение клуба, которое находилось на цокольном этаже.        Входные двери, обрамленные стильно оформленным декором, распахнулись с легким шорохом, приглашая внутрь. Сразу за порогом клуб встречал Джи Ын волной музыки — глубокие басы, резонирующие в груди, и мелодии, которые, казалось, обвивали каждого, как невидимые нити. Полумрак зала создавал атмосферу таинственности и как будто чего-то зловещего. Световые эффекты танцевали по стенам, рисуя абстрактные узоры на лицах людей, погруженных в ритм ночи. Здесь царила особая атмосфера, которую девушке, такой правильной и серьезной, не удалось прочувствовать ранее: смех и разговоры смешивались с музыкой, создавая особую какофонию звучаний и голосов. Танцпол, заполненный энергией и страстью, был центром притяжения — люди двигались в унисон, словно единое целое, забыв о повседневных заботах. Их покрасневшие глаза блестели от воздействия алкоголя и, возможно, различных запрещенных веществ, словно стекло, а лица отражали весь хаос момента. В углу зала уютно расположились мягкие диваны и кресла, где компании друзей обсуждали события дня или делились разговорами. Там можно было отдохнуть от танцев и насладиться мгновением уединения среди общего бедлама.        Барная стойка, выполненная из полированного дерева и стекла, искрилась под светом ламп. Одинокий бармен — высокий молодой мужчина с пронзительными глазами и загадочной улыбкой, ловко смешивал одни из многочисленных коктейлей, создавая настоящие произведения искусства — яркие напитки в изысканных бокалах с дольками фруктов и цветными трубочками. Его усталый вид никого не волновал, а, по всей видимости, его начальник лишь прикрикивал, чтобы он пошевеливался. Его чёрные, блестящие под светом разноцветных прожекторов волосы были аккуратно уложены назад, но несколько прядок выбивались из общей массы. Особое внимание привлекала кисть его руки, где была тщательно выполненная татуировка розы, выцветшая от времени и воздействия солнца. На руках красовалась пара серебряных массивных колец и браслетов с различными готическими элементами. Сам парень был одет в тёмную широкую футболку с принтом, который скрывал чёрный фартук, остальная же часть была скрыта за стойкой. Ароматы алкоголя и свежих ингредиентов наполняли воздух, добавляя к атмосфере клубной ночи особую пряность.       Добросердечной девушке стало его жаль, и чтобы хоть как-то скрасить свое одиночество и душевные страдания, та подсела за барную стойку, положив голову на руку и кинула вежливое приветствие. Парень сначала даже не шелохнулся, будто не обратил внимания, находясь в прострации и на автомате вливая виски в «Роб Рой», приправляя всё апельсиновой цедрой, но всё же обернулся и наиграно улыбнулся «очередной клиентке, пытающейся с ним флиртовать», но девушка выглядела так наивно и скромно для такого места, что он быстро поменял свое мнение, рассуждая о чем-то в голове.        – Первый раз в таком месте? — поинтересовался бармен бодрым голосом, который совсем не подходил его внешнему виду. Девушка сразу обратила внимание на его, словно мурлыкающий, акцент.        – Да, раньше не ходила по клубам.        – Всё бывает впервые, у вас что-то случилось? — парень игриво подмигнул своими большими янтарными глазами, тем самым предлагая продолжить разговор.       Девушка нервно закусила губу, думая с чего лучше начать и перебирая пальцами пряди своих волос. В данный момент ей просто необходимо было кому-то выговориться и, раз появилась такая возможность, решение не сдерживаться пришло сразу же. Немного помолчав, она выпалила всё наболевшее нескончаемым потоком, обрушивая груду слов на парня, эмоционально жестикулируя, останавливаясь на важных для себя деталях и жадно глотая воздух в коротких передышках, после чего снова начиналась нескончаемая тирада. Её глаза, полные боли и решимости, искали понимания в лице бармена, который с механическим движением наливал коктейли. Вокруг царила атмосфера веселья и беззаботности, но для неё этот мир казался не более чем иллюзией, за которой скрывалась настоящая жизнь с её непередаваемыми трудностями.        Брюнет, удивлённый её откровенностью, остановился на мгновение и внимательно посмотрел на нее. Он заметил, как ее руки дрожат и молча налил девушке какой-то небольшой шот, который та осушила за мгновение.       – Знаешь, — продолжила она, её голос стал чуть громче и увереннее, — иногда кажется, что я живу в какой-то иллюзии из ожиданий и разочарований. Люди вокруг смеются, танцуют, а я? Я просто будто сижу на краю пропасти, готовая упасть.        Она сделала глубокий вдох и посмотрела в медовые глаза. В его взгляде она нашла то самое искреннее внимание и понимание, которое не могла увидеть от людей вокруг уже много лет.  В тот миг, когда слова, полные боли и сомнений, сорвались с её губ, в воздухе повисло ощущение, словно тяжёлый занавес чувств, наконец, был приподнят. Она ощутила, как внутри нее что-то изменилось – нечто хрупкое и одновременно могущественное. Это было похоже на солнечный свет, пробивающийся сквозь густые облака, которые долгое время затмевали ее душу. Поддержка, которую она искала, проявилась в каждом взгляде, каждом кивке, каждом тихом слове бармена. Он не просто слушал — он слышал. В его глазах читалось понимание, которое напоминало тёплый плед в холодную зимнюю ночь. Ее сердце, стиснутое страхами и тревогами, вдруг ощутило лёгкость, как если бы с него сняли многотонную тяжесть и переживания.        – Я просто хочу быть услышанной. Хочу, чтобы кто-то увидел меня настоящую: с моими страхами и надеждами. Почему так трудно найти того, кто поймёт? Каждый раз, когда я пытаюсь открыться кому-то, мне кажется, что они отворачиваются или просто не хотят слушать.         Бармен кивнул, словно впитывая каждое её слово. Он вытер руки о полотенце и подошёл ближе, чтобы лучше слышать её. Его внимание казалось искренним и неподдельным.        – Знаешь, — сказал он тихо, – в этом мире действительно трудно найти тех, кто готов слушать. Но иногда стоит просто открыться и позволить себе быть уязвимой. Это может быть страшно, но именно в этом есть сила.        – Спасибо, — прошептала она с лёгкой улыбкой на губах. В этот момент ей на душе стало намного легче. Она поняла, что даже в этом шумном клубе, среди незнакомых лиц и ярких огней, она не одна. Быть уязвимой - это не слабость, а сила. – Может быть, я просто ищу не только понимания, — продолжила она с надеждой в голосе. – Может быть, я ищу возможность начать всё заново — оставить позади все эти страхи и сомнения.         Бармен кивнул, его глаза светились добротой и поддержкой. Ощущение облегчения окутало ее, как нежный ветерок, который касается кожи после долгого зноя. Внутри зазвучала мелодия надежды — тихая, но уверенная, словно пробуждающаяся весной природа. Каждый вдох стал легче, а каждый выдох — освобождением от накопившихся переживаний. Она поняла: быть уязвимой — это не слабость, а смелость. И в этом открытии заключалась сила, способная разрушить стены одиночества. Поддержка другого человека стала для неё якорем в бурном море эмоций, даря уверенность и надежду на то, что даже в самые тёмные времена можно найти свет.       Они продолжали говорить ещё долго, пока клуб наполнялся смехом и музыкой. Каждый новый коктейль становился не просто напитком, а символом надежды на то, что даже в самые тёмные времена можно найти свет — свет понимания и поддержки от других людей. Брюнет снова сделал очередной шот и переключил её внимание на людей в баре, рассказывая о постоянных клиентах смешные и иногда даже постыдные истории. Девушка сделала глоток и почувствовала странное пряное послевкусие. «Скорее всего какие-то специи» — подумала Джи Ын и снова направила свой взгляд на бармена и его практически идеальные черты лица. Несмотря на довольно большое количество выпитой жидкости, девушка совсем не чувствовала даже малейшего опьянения. Видимо, все прошлые коктейли были безалкогольными? Стоило задуматься об этом, как ее начало клонить в сон. Она сама не заметила, как голова стала тяжёлой, опускаясь всё ниже к глянцевой поверхности барной стойки, а веки медленно закрылись, погружая всё во мрак. 

***

  Громкий мужской бас наполнил помещение, что заставило брюнетку дёрнуться, постепенно приходя в себя. Запах сырости и плесени смешивался с дымом сигарет. Красная лампа ударила в глаза, ослепляя взор на пару мгновений и рассыпаясь рябью волн по радужке. Голова звенела и гудела, не давая мыслям воссоединиться и понять, что сейчас происходит. Время, словно туман окутывало сознание, превращая каждую мысль в неясный шепот. Реальность расплывалась, и привычные границы восприятия изчезали, оставляя лишь бездонный океан мерзких ощущений. Мысли путались и перемешивались, как клубок длинных ниток, распутать который становилось все сложнее с каждой минутой. Связанные руки болели от тугой верёвки, сковывающей движения. Девушка была подвешана за карабин на потолке, который не давал даже достать кончиками пальцев ног до пола. Тело покрылось мурашками от колкого холода из-за отсутствия одежды,  лишь нижнее бельё прикрывало самые интимные места. И тут до девушки пришло осознание происходящих событий. Она, практически обнаженная, находилась среди толпы, как казалось, просто огромных мужчин. Состояние было такое, будто она вылила в себя несколько литров крепкого алкоголя, но хуже. Единственное, что Джи Ын смогла сделать, это прерывисто прохрипеть из последних сил «помогите», но никто, кроме присутствующих здесь, это не услышали.         – Юн Чхоль, она очнулась. Мы можем приступить? — грузлый мужчина в синем смокинге прикурил сигару и медленно затянулся, смакуя выпускаемый дым и в нос резко ударил аромат табачного дыма, который сейчас ощущался куда более отвратительнее.        – Она вся ваша, господа. — высокий худощавый парень возвышался над кучкой странных мужчин, похожих то-ли на гангстеров, то-ли на простых бандитов. Его худоба будто придавала телу величественность, манящее и хрупкое, как винный бокал, изящные и плавные движения гипнотизировали, руки вальяжно то вздёргивались, то медленно опускались в лёгком ритме. Его было сложно узнать по изумрудной шёлковой рубашке, растрёпанным волосам и отсутствии макияжа, но всё же девушка увидела в нём того несчастного бариста, с которым недавно говорила о всех своих проблемах. Без макияжа он выглядел по другому: тон кожи, немного темнее без тонального крема, был медовым и бархатным на вид, губы окрасило только что выпитое вино, придавая естественный алый оттенок, а глаза без контактных линз казались очень тёмными, почти чёрными, наводили жуть одним своим взором, словно сам дьявол забирался в душу. Ангелы принимают страшный вид, чтобы защитить, нечесть же обретает красоту, дабы завлечь в свою преступность.        Бедной девушке хотелось плакать, кричать и сопротивляться, но ничего из этого она сделать не могла. Общая картина потихоньку приобретала более четкие черты: она не пила алкоголь, чтобы отключиться, всё это время бариста ничего не рассказал о себе, а лишь молча слушал, иногда кидая типичные фразочки для приличия, а теперь девушка очнулась в подвальном помещении с толпой мерзких гангстеров. Всё вело к одному — он подмешал ей что-то в «фирменный» коктейль, именно поэтому тот отличался странным пряным послевкусием. Паника подкатила к горлу, образовывая ком обиды и неверия во всё происходящее. Мысли, некогда упорядоченные и ясные, распадались на мелкие осколки, каждый из которых сверкает в сознании, как острый нож. Сердце колотилось, будто прямо сейчас остановится, а дыхание не могло выровняться, словно воздух обжигал легкие. Чувство безысходности охватывало опьяненное сознание, эмоции усиливались в несколько раз, заставляя сойти с ума и до конца потерять рассудок. Тот милый парень с янтарными блестящими глазами не мог сейчас стоять здесь, ослепляя чернотой взгляда, и продавать её каким-то жутким дьяволам в дорогих чёрных смокингах. Уже невозможно понять, где заканчивается реальность и начинается безумие.        – Оставьте нас. — грозный мужчина кинул окурок прямо на пол и потушил его подошвой лакированного ботинка. Парень торопливо скрылся за дверью, напоследок подмигнув несчастной девушке, уже потерявшей всякую надежду.         Она осталась совсем одна среди толпы животных, что уже расстёгивали ремни и звякали бляшками. В комнате густой аромат пота, алкоголя и тяжелых одеколонов, смешиваясь в тошнотворный смрад, который медленно погружался в лёгкие, оседая на дне.         – Какая хорошенькая сегодня, почаще бы таких приводил.         – Я первый, а после делайте, что хотите. — этот мужчина явно был главным, а остальные лишь его шестёрки и спонсоры, которые не смели даже перечить словам своего «начальника».         Откровенно полный и огромный мужик лет пятидесяти подошёл к девушке и положил свою вспотевшую ладонь на фарфоровое лицо. С его лба стекали капли пота, впитываясь в белый воротник рубашки, изо рта несло рыбным смрадом, а в зубах остались кусочки пищи. Приблизившись и выдохнув прямо в нос молодой брюнетки, бандит открыл свой жирный потрескавшийся рот и накрыл ими губы девушки, обсасывая их и покрывая вязкой и противной слюной, вбивая язык внутрь и начиная выскребать рот девушки, смакуя каждый момент нахождения с молодым телом. Сейчас он не видел ничего, кроме куска мяса, которым можно воспользоваться и выкинуть.         Девушка чувствовала отвращение до сумасшествия, всё происходящее заставляло вывернуть внутренности наизнанку и наоборот, повторяя процедуру снова и снова. Взгляд невольно скользит по окружающему, и каждое зрелище вызывало волну тошноты. Мир, под ярким светом красных ламп казался искаженным, как будто наложен фильтр, который подчеркивает лишь самые мрачные и уродливые его стороны. Беспомощность в данной ситуации, за которой следует паника смешанная с наркотическим опьянением, создавали настоящий внутренний хаос. Было ощущение, будто девушка застряла в бесконечном круге, где каждая попытка сопротивления лишь усугубляет ситуацию. Джи Ын стала словно наблюдателем в собственном кошмаре и пытках, которые было невозможно остановить. Каждый вдох делался с трудом, каждое движение и прикосновение были мукой.         Безвыходность давила на разум, девушка была бессильна перед пятью амбалами, нагло удовлетворяющих себя, двигая грязной рукой вверх и вниз, пока не достигали пика апогея. Мерзотные ощущения стали сводить с ума, постепенно становясь всё более раскрепощёнными. И вот уже на ней не оказалось белья, а в себе она ощущала два толстых пальца, что рвано вдалбливались без желания доставить удовольствие, а только грубо растягивали, без ласок и прилюбодеяний. Внутри всё прожигало даже не от посторонней руки, а от ужасного чувства обессиленности и никчёмности в этой ситуации. В какой-то момент разум просто стал отключаться, а тело работало на автопилоте. Её тело лапали, облизывали, а затем вдалбливались в него, переворачивая в разные позы. Кидали на диван и заливали холодным алкоголем с кусочками льда. Вишенкой на торте стала белая мерзкая жидкость, стекающая ото всюду, липкое тело пробивала мелкая дрожь от холода и обессилености. Все эти уродливые и пугающие свиньи смотрели на неё и смеялись, а в какой-то момент девушка стала видеть лишь животные морды вместо людей. Эта пытка была хуже, чем в любом аду. Каждое ощущение было острым ножем, который будто проникал в сердце, оставляя за собой кровавый след. Восприятие реальности давно превратилось в вязкую субстанцию, где каждое мгновение тянулось бесконечно. Глаза открывать уже не хотелось, эфемерная надежда на спасение давно испарилась, вместе со здравым рассудком. Внутри разгорелась невыносимая агония, нос начал улавливать настоящий запах крови. И вдруг девушка осознала — это конец. Сколько раз с ней сделали это за ночь? Нельзя было и сосчитать, эти животные были просто монстрами.         Когда пыльная, разгромленная комната опустела, дверь медленно приоткрылась и из-за неё высунул голову никто иной, как Юн Чхоль, по крайней мере так его назвал один из компании тех ублюдков. Его взгляд пронизывал, как лезвие ножа, оставляя за собой холодный след. Он двигался с грацией хищника, а в его улыбке проскальзывала мрачная игра света и тьмы — то ли веселье, то ли безумие. Он умел мастерски манипулировать словами, словно кукловод нитями, был очаровательным собеседником, но стоило девушке лишь на мгновение потерять бдительность и довериться — она оказалась в ловушке, из которой не было выхода. Бармен медленно, словно желая до конца свести с ума, приблизился к своей юной жертве, а в руке показательно сверкнул металлический ствол.         – За что вы так со мной? — хриплый голос девушки можно было расслышать, только наклонившись к еле шелестящим губам.         – Я люблю таких кукол, как ты. — на лице парня заиграла полуулыбка, обнажая белые клыки, больше похожие на вампирские из сказок, чем на человеческие. Глаза девушки постепенно закатывались, а изо рта пошла белая пена, она уже не моргала. Жизненное тепло постепенно выходило из тела, а кожа стала настолько бледной, словно фарфор. Она действительно стала похожа на старинную антикварную куклу. Парень тяжело вздохнул и робко выпалил, разговаривая сам с собой:  – Видимо эти ублюдки дали тебе слишком много наркотиков. Было приятно пообщаться, Мин Джи Ын. — с этими словами брюнет удалился в узком, зловещем коридоре. 

***

  «Добрый день, это срочные новости Южной Кореи. Вчера в Сеуле произошло жестокое убийство девушки по имени Мин Джи Ын. Её тело было найдено в районе Ансан. Очевидцы нашли её на лавке в сидячем положении. При девушке находились все нужные документы, а так же мобильник и остальные ценности, ничего не было украдено. Мы уже связались с её родными и сообщили о трагедии. Сейчас полиция работает над этим делом. Если вы замечали что-то подозрительное, незамедлительно обратитесь по номеру XXX-XXXX. А далее новости о....»        Радио забарахлило и визгливые помехи резали по ушам, но Чон У было всё равно. Его руки тряслись будто в эпелепсическом припадке, а в горле запершило от чувства дикой горечи и сожаления. Время остановилось и каждое мгновение растягивалось до бесконечности, как старая пленка, застрявшая в проекторе, где кадры мелькали с трудом и неясностью. Сердце барабанило, отдаваясь пульсирующей болью в висках, словно птица, пытающаяся с большой упорностью вырваться из клетки. Мысли и воспоминания о девушке метались, как осенние листья на ветру, не находя опоры и смысла, ускользая в бесконечный лабиринт тревоги и страха. Тело обмякло, теряя связь с реальностью, ноги подкашивались и парень шатаясь присел на край своей кровати. Он не верил что всё это происходит с ним, не мог осознать всю серьезность и реальность событий. Вслед за радио, Чон У поспешил трясущимися руками открыть свой телефон, чуть не выронив его, и на первой же строке во всех соцсетях заглавными буквами были новые публикации: «убитая девушка в районе Ансан». Следом за ними было ещё с десяток подобных названий. Перейдя на первый попавшийся сайт, брюнет стал листать статью вычитывая подробности убийства: «В крови жертвы была обнаружена передозировка опасных наркотиков, а так же следы физического насилия в области запястья и шеи. В теле были обнаружены следы как минимум пяти мужчин, следствие до сих пор устанавливает детали.»        Всё было ясно, как день, а на экран капала прозрачная солёная жидкость, стекая тонкими струйками по устройству. Тихие всхлипы раздавались в обшарпанной комнате. Голова разболелась, а в глазах потемнело, но пересилив себя, Чон У стал просматривать фотографии тела. Хоть в новостях все фото цензурили так, что и нельзя понять толком, что изображено, то вот по фото очевидцев можно было увидеть всё в мельчайших подробностях.         Все фотографии были сделаны с разных ракурсов ранним утром. Солнечные лучи освещали будто фафоровую кожу, переливаясь и играя с тенями. На первый взгляд, если не приглядываться, даже нельзя было понять, что девушка уже давно мертва. Ее лицо было словно кукольное, с закрытыми глазами и накладными ресницами. Губы и щёки были окрашены в нежный розовый цвет, придавая живости бледной, припудренной коже. Она сидела как аристократическая леди восемнадцатого века, будто сошедшая с картин талантливых художников. Аккуратно соединённые ноги были в белых кружевных носках и белоснежных глянцевых туфлях с маленьким каблучком. Скрещенные руки в светлых атласных перчатках были уложены на коленях. На теле девушки было розовое платье до колена с рюшами и бантиками. Красивый кружевной платок на шее скрывал следы увечий и насилия. Причёска — длинные накрученные кудри, зафиксированные лаком с вплетёными лентами, добавляла игривости образу. Она была как настоящая живая кукла, которая сию же секунду откроет глаза и начнёт хлопать своими длинными ресницами, но этого не произошло. Здравый смысл подсказывал, что она уже мертва, но сердце кричало, она всё ещё сидит там, живая и такая прекрасная.        Торопливо выбежав из общежития толком и не собравшись, парень вызвал такси и направился прямо на то злополучное место и уже через пол часа стоял у той самой лавки. Конечно никого и ничего там уже не было, а если и было, полиция забрала с собой всё в качестве улик. Разгорячённое пылкой обидой и непониманием сердце билось в груди с бешеной скоростью. Мучительное чувство проникало в сердце, как шрам, который никогда не заживет. Сердце сжималось в тиски, которые заставляли его биться с перебоями. Почему именно его девушка должна была так ужасно умереть и какой зверь способен совершить такое бесчеловечное преступление. На смену обиде пришла совесть. Парень начал винить себя во всем этом проишествии, ведь это он в тот день поругался с девушкой, казалось, что сейчас он виноват во всех злодеяниях этого мира. Каждый поступок, каждая ошибка обрастали колючими шипами, проникающими в сердце и оставляющими за собой болезненные раны. В глазах защипало, а изо рта снова донеслись тихие всхлипы, слёзы потоком нахлынули на лицо, заставляя содрогаться и вытирать бегущие струйки. На улице было тихо и безлюдно, видимо люди сторонились этого места, опасаясь накликать на себя беду или очернить плохой энергетикой.   Но один прохожий всё таки нашёлся, он незаметно подошёл со слепой зоны и его голос раздался мелодичным мурлыканьем, впрочем он и сам был похож на кота.        – Вы знали погибшую? — брюнет произнёс это с таким сожалением, что и правда казалось, будто ему не безразличны чужие чувства.        – Как вы поняли, что я именно из-за этого здесь? — парень шмыгнул носом, стараясь унять разбушевавщиеся эмоции и сдавленно бормотал слова, зажёвывая окончания.        – Тяжело не понять, у вас на лице всё написано, да и новости вы наверняка читали.       – Она была моей девушкой. — только и смог ответить тот. Силы покинули его, безжизненный вгляд упёрся в одну точку напротив, где стояло кафе.        Собеседник сказал ему что-то ещё, но Чон У уже не слышал, он вспоминал все те счастливые дни, когда Джи Ын была рядом, как они веселились и грустили вместе, поддерживали в трудную минуту. Но этого человека больше нет. Жизнь потеряла смысл, раньше он существовал только для неё, а теперь не знал, что делать дальше.  Очнувшись от раздумий через некоторое время брюнет вышел из транса и оглядел себя, как чужого. Только сейчас парень начал вспоминать, как добрался сюда и просидел несколько часов на прохладной металлической лавке, и подумав, что окончательно спятил, решил как можно скорее убраться отсюда.       Возвращение домой было томительным, хотелось поскорее запереться в своей комнате и зарыться в одеяло, словно кокон. Но вернувшись в общежитие и прыгнув в кровать, парень не нашёл в себе силы уснуть. Вместо этого он направился на кухню за водой и сел там же. В голову начали лезть воспоминания, как прошлой ночью парень разговаривал с ней, такой реальной и живой. Но девушки больше не было, как и блеска в глазах Чон У. Но была ли она тогда с ним? А что, если это было предупреждением о скорой трагедии? Нет, этого не может быть, слишком много совпадений. Парень просто устал и перенервничал, ища смысл даже в самых простых и глупых вещах. Ему и самому казалось, что он сходит с ума, постепенно, день за днём в этой проклятой дыре. У него не осталось сил даже на слёзы. Упав на кровать бездыханным мешком с костями и внутренностями, он снова погрузился в свой запутанный комок болезненных мыслей и самоуничтожения. Эта паутина уже настолько спуталась, что даже если бы Джи Ын восстала из мёртвых, то не расплела бы накопившиеся мысли. Со временем изнурённое тело больше не могло функционировать должным образом, поэтому приняло, как казалось сейчас, единственное правильное решение, провалиться в долгий, тяжёлый сон, в котором его снова навестят ужасающие кошмары, но организм хотя бы восстановится физически.    

***

        – Ты меня слышишь? — Рывок. Широко распахнутые глаза и колотящееся сердце заставили парня очнуться.       Он всё ещё во сне, но демон и не планирует дать ему шанс на отступление. Его искажённый внешний вид наводил ужас, который парень уже когда-то испытывал, но не мог вспомнить где именно. Чужие прохладные руки легли на медовую кожу в области косых мышц живота и плавно потянулись вверх, поднимая футболку всё выше. Всё было как в бреду — может брюнет уже сошёл с ума, а это лишь сонный паралич? Мысли сливались в неразборчивую какофонию, а бедный юноша оказался в плену своего состояния и становился жертвой собственного больного рассудка и фантазий, которые оборачивались против него, заставляя сомневаться в собственной адекватности. Граница между реальностью и вымыслом была полностью стерта. Прояснить свой взор не получалось: изображения сливались в одно целое и перемешивались, освещение мигало и прыгало с одного объекта на другой, окружающий мир словно поместили под безумную призму, через которую смотреть было невозможно. Это состояние вызывало животный страх и отвращение. Хотелось наконец проснуться и больше никогда не погружаться в мир сновидений, но этого не происходило и могло ли вообще произойти? Страх и отчаянный крик хотели вырваться наружу, и они бы добились своего, если бы чужая рука с силой не зажала рот, заставляя проглотить крик обратно, туда, где он и зародился.          – Веди себя тихо. — в голосе прозвучала напускная злоба. Чувствовалось, что его обладатель расплывается в некотролируемой улыбке, что пугало еще больше. На самом деле этому загадочному демону нравилось сопротивление и крики, особенно когда их издавал его Юн Чон У.        Невостановленное тело давало ещё меньше отпора, чем можно было ожидать. Парень даже не смог скинуть с себя чужие проворные пальцы, цепко ухватившиеся за худое тело. Его начало кидать то в жар, то в холод, заставляя невольно извиваться. Кожа нагрелась и прохладные пальцы уже не приносили былого дискомфорта, а передавали охлаждение, заставляя желать почувствовать их снова. Но, словно дразня, они отстранились на какое-то время и брюнету показалось, что всё наконец закончилось, как в следующую минуту над ним навис чёрный, расплывчатый силует. Хоть его лицо и невозможно было разглядеть, но улыбка, походившая на пасть волка, готовящегося к нападению, чувствовалась всеми фибрами тела. С новым порывом тот стал раздевать неспособную на сопротивление жертву, вкушая заместо еды страх и отчаяние, которые на вкус напоминали брусничный пирог с добавлением парочки стёкол от разбитой посуды. Чон У отчаяно сдерживал резкие вздохи, которые вызывали импульсы тела. Против физиологии наш разум бессилен, что явно работало не в его пользу. Видимо мужчине наскучило просто слушать тихий скулёж и тот вытянул юношу из-под одеяла, после чего посадил головой к стене, дабы тот не упал от изнеможения. Звонкая бляшка ремня расстегнулась, а молния поползла вниз. Парень не мог этого видеть, но он всё слышал и чувствовал, а от этого становилось ещё страшнее. Истощённый мозг уже понял, что будет дальше и пытался морально подготовиться. Дьявол погрузился в тёплое горло, согкращающееся от рвотного рефлекса и простонал низким голосом. Из его глаз били искры, в то время как из глаз Чон У - слёзы. Затылок парня был прижат к холодной стене, а в горло глубоко и беспощадно вдалбливались. Несчастного брюнета уже давно бы вырвало, если бы он съел хоть что-нибудь за день. Разряд, липкая жидкость попала прямо в горло, медленно стекая по стенкам и заставляя рефлекторно сглотнуть. Через секунду его кинули на кровать вниз лицом. Он не хотел сопротивляться, а просто ждал, чтобы это скорее закончилось и он проснулся. Изо всех сил Чон У зажмурился и приготовился к худшему, но, услышав хлопок двери, почувствовал, что на него больше не давит чужое тело.