Генерал, войдите в мой отряд!

Малая гостиная, в которую Цзин Юань привёл девушку и усадил на один из диванов, уже негласно стала чем-то вроде их общей комнаты. Их, личной, в которой они проводят время друг с другом. Понимая, что разговор будет не из лёгких, он не торопил её. А пока она собиралась с мыслями, мужчина принёс ей стакан воды, чтобы девушка попила и успокоилась, прежде чем они начнут выяснять обстоятельства. Сам устроился на противоположном диване и скрестил руки на груди, хмурым взглядом смотря на… кого? Кто сейчас перед ним? Он бы решил, что выкрикнутое на эмоциях «Я не Аи!» было метафорой, если бы до этого не видел то, на что Аи была просто не способна. Стрелы Ланя, уничтожившие отряд Мерзостей Изобилия в мгновенье ока, не шли из головы. Пускай самого крупного пришлось добить самому, но всё же… Кем является девушка перед ним, раз она смогла призвать нечто подобное? За Повелителем Небесной Дуги невозможно угнаться, единственный способ позвать его – телескоп «Заоблачный», который находится на корабле Юйцюэ Сяньчжоу. Госпожа Фу Сюань, использовавшая его тридцать лет назад, чтобы спасти корабль Фанху Сяньчжоу от вторжения огромной боевой мощи Оси Изобилия, на собственном опыте узнала, какую цену приходится платить за помощь Эона Охоты. Да и Цзин Юань, давший тогда согласие на план Верховной провидицы и разделивший с ней эту ответственность, предполагал, чем это обернётся, и не прогадал. За то, чтобы Фанху Сяньчжоу не постигла участь давно уничтоженного корабля Цанчэн Сяньчжоу, родины печально известной Цзинлю, заплатить пришлось гибелью не только врагов, но и многих соратников, потому что стрелы Ланя разят всех, кому не посчастливилось оказаться у них на пути. А тут Эон Охоты будто сам примчался, осыпал градом стрел, и… Если не считать того, что Цзин Юаню пришлось хватать девушку и уклоняться вместе с ней от нескольких «шальных» стрел, то не было задето ни одного здания на Лофу, не оборвалось ни одной мирной жизни, не произошло ещё одной трагедии подобной той, что случилась тридцать лет назад. Да и количество врагов было совершенно не то, чтобы Повелитель Небесной Дуги обратил свой взор на такую мелочь. Восемь Мерзостей Изобилия и три последователя Санктус Медикус – одного Цзин Юаня уже было слишком много, чтобы справиться с ними, хватило бы небольшого отряда Облачных Рыцарей. Призвать Повелителя Небесной Дуги… Словно по щелчку пальцев. По сиюминутному желанию. По прихоти. Как это возможно? А ещё то, что произошло, когда она его оттолкнула… У него душа в пятки ушла, когда он видел, что небезразличную ему девушку вот-вот пронзят копьём прямо на его глазах, а он и сделать ничего не мог, не успевал. Но за миг до трагедии, она исчезла. Буквально в воздухе растворилась, из-за чего копьё пронзило лишь пустое пространство. Цзин Юань, находясь во власти эмоций, поначалу подумал, что её вправду больше нет, растворилась словно мираж, но когда зазвонил телефон – уже после того, как он разобрался с монстром Санктус Медикус – его сердце чуть не выпрыгнуло из груди от накрывшего его облегчения, что она жива, и одновременно волнения, ведь было неизвестно, где она и в каком состоянии. И только сейчас, когда оба успокоились и пришли в себя, Цзин Юань понял, что он впервые в жизни настолько ничего не понимал. – Спасибо, – раздался глухой голос девушки. – За воду. – Ты готова говорить? – спросил мужчина, и сам не знал наверняка: был этот вопрос лишь пустой формальностью, или он действительно отложил бы разговор, скажи она, что не готова и ей нужно передохнуть после произошедшего потрясения. Агата поджала губы и несколько раз уверенно кивнула, решив не отступать, хоть страхи и не оставили её. – Ты сказала, что ты не Аи, – заговорил генерал, чтобы задать ей отправную точку, с которой ей стоит начать свой рассказ. – Как это понимать? – Так, как это и звучит, – выдохнув, Агата заставила себя заговорить, сжимая в замок собственные ледяные пальцы. – Я не Аи. Я в её теле, но я не она. Где сама Аи – не знаю. Могу только безосновательно предполагать, что она равноценно заняла моё тело, но гарантий никаких, конечно же, нет. Я о ней в общем-то почти ничего не знаю, всё, что мне известно, было услышано от других людей, которые с ней знакомы. Я лишь брала на вооружение мимолётно брошенные в разговоре факты о ней, а дальше – сплошная импровизация. Например, про её семью: если бы Вы сами не обронили это в разговоре, я бы до сих пор не знала, что её родители мертвы, а где-то в неизвестности ходит тётя. Насчёт того, как я вообще оказалась на Лофу, ещё и в чужом теле, не смогу дать внятный ответ. С моей стороны точно не было никаких предпосылок к тому, чтобы что-то подобное произошло. Я жила своей жизнью у себя дома, и последний день там ничем примечательным не отличался. Я, кажется, в тот день даже не выходила из дома: у меня был выходной, хотелось только отдыхать. А на утро открыла глаза – и у меня в наличии лисьи уши и хвост. Поначалу не поверила, решила, что это либо какой-то сумасшедший сон, который затянулся, либо у меня начались психические проблемы, сопровождающиеся галлюцинациями и бредом. И в этот же день за мной зашла Мия – официантка из чайной, подруга Аи. Я слабо понимала, что вообще происходит, где я, кто все эти люди вокруг, что всем от меня нужно, почему все зовут меня каким-то дурацким именем, ещё и дёргают туда-сюда без конца, хотелось просто переждать это сумасшествие и проснуться в своей кровати, в своём теле, а всё произошедшее забыть, как страшный сон. Поэтому в первый день я просто плыла по течению, не поняв всю серьёзность ситуации. Но на следующий день уши и хвост были на месте, а вся эта история продолжилась, тогда-то и пришло осознание, что всё это реально, а я влипла по самую макушку неизвестно во что. Я пыталась найти хоть какую-то зацепку, чтобы узнать, что произошло и почему именно со мной, но результат нулевой. Поэтому и спрашивала у Вас про Безымянных: у меня была мысль попросить совет у Вельта Янга, он сведущ в вопросах… эм… попадания в незнакомые условия, если можно так выразиться. Но, как выяснилось, я опоздала: Звёздный Экспресс уже отбыл, и если я правильно всё посчитала, то получается, что они покинули Лофу буквально за день до моего появления здесь. – Почему не обратилась за помощью ко мне или к кому-то из Обители божественного предвидения? – Потому что знаю про историю с Лордом Опустошителем и госпожой Тинъюнь. Боялась, что услышав историю, где в тело очередной фоксийки опять кто-то вселился, даже разбираться не будут: сразу повесят клеймо врага всех миров и народов, и это в лучшем случае. – Должен признать, твои опасения были небеспочвенны, – честно подтвердил Цзин Юань. – Ещё раз: как давно ты находишься в чужом теле? – Где-то дней пять. Или шесть. Меньше недели точно. На что генерал тихо хмыкнул, получив подтверждение всем своим догадкам. Он ведь говорил, что с ней что-то не так, что она словно другим человеком стала. Вот и ответ. Сроки начала изменений в Аи и появления в её теле кого-то другого совпадают. Уже тогда, в чайной, когда её хвост впервые начал беспокойно метаться, это была не Аи, а та, что непреднамеренно заняла её тело. – В таком случае, почему возмущалась из-за моих подозрений и упрекала меня? В конце концов, я оказался прав. – А что мне нужно было сделать? – печально усмехнулась Агата. – Всё подтвердить, во всём сознаться, и что было бы дальше? Я в малознакомом месте, с незнакомыми людьми, без каких-либо гарантий, что меня не прикончат, если моя история вдруг покажется кому-то недостаточно убедительной. – Ты, оказывается, была крайне пессимистично настроена всё это время, – с едва заметной ноткой беззлобного сарказма в голосе сказал Цзин Юань, но на душе кошки скребли от осознания, сколько страха и тревог скрывалось за яркой улыбкой этой девушки. – Мы не бессердечные монстры, чтобы нападать на того, кто и так оказался в беде. Возможно, из-за событий, связанных с Фантилией, от некоторых подозрений ты бы действительно сразу не избавилась, но вредить тебе без причины никто не стал бы. – У страха глаза велики. – Заметив непонимающий взгляд мужчины, Агата пояснила: – Поговорка такая. Означает, что под воздействием страха человек часто неадекватно оценивает действительность и склонен к преувеличению. – Если ты так боялась, то зачем начала всё это со мной? – задал генерал резонный вопрос. – Ты же не могла не понимать, что правда рано или поздно всплывёт. Она знала, что в конце концов этот вопрос прозвучит. Знала, что за своё малодушие придётся ответить. Но всё равно опустила голову в попытке скрыть глаза за упавшими вперёд прядями волос, и заодно будто извиняясь перед генералом за всё, что допустила. – Потому что дура, – наконец-то произнесла она, сильнее сжав пальцы в замок, выдавая свою нервозность. – Это не ответ. – Это единственный ответ, который у меня есть, – всё так же не поднимая головы, но в этот раз чётко и уверенно произнесла Агата. – Потому что такое можно натворить явно не от большого ума. – Хорошо, я принимаю его, раз это действительно единственный ответ, который ты можешь дать. – Обдумав пару секунд свои дальнейшие слова, он всё же спрашивает то, что не давало ему покоя: – Ты хотя бы планировала рассказать когда-нибудь правду? – Да! – резко вскинув голову, торопливо отвечает Агата, словно промедление могло свести доверие к её словам в ноль. – Сегодня. Я об этом и говорила тогда – в Переулке ауруматонов. Просто не хотела начинать такой разговор посреди оживлённой улицы. Цзин Юань кивнул, принимая этот ответ тоже, и мысленно согласился с девушкой, что подобный разговор не для улицы. Грустная усмешка тронула губы генерала, когда он вспомнил свои наивные мысли о том, что ему хотели признаться в чувствах. В общем-то, признание и получилось, только совсем не то, на которое он уже успел настроиться. Генерал приветствовал правду больше, чем что-либо другое, но всё равно… было немного досадно. – Какую часть правды ты собиралась рассказать? – У меня не было заранее заготовленной речи, но я… мне просто не хотелось обманывать, выдавая себя за другую, – чуть тише закончила она, очень быстро подрастеряв ранний запал. – Думала, главное – начать разговор, а дальше как-нибудь само пойдёт. – Не самый надёжный план, но за смелость отдаю должное, – отозвался Цзин Юань, наконец-то прекратив хмуриться и опустив скрещённые до этого руки. Одну расслабленно положил себе на ногу, а вторую, согнув в локте, закинул на спинку дивана, на котором сидел. Теперь его поза была более расслабленной, что невольно разрядило обстановку для Агаты. – Могу узнать, на какой результат ты рассчитывала после своего признания? – На чистую совесть. Ну и, если быть до конца откровенной, что меня великодушно поймут, простят и отпустят на все четыре стороны, раз уж сама пришла и честно во всём созналась. Цзин Юань ушам своим не верил. И ей тоже не верил. Не могла же она всерьёз рассчитывать на то, что он просто взял бы и отпустил её. Какого низкого мнения она о нём, если считает, что генерала-арбитра, Божественное предвидение, живую легенду Лофу заставит трусливо поджать хвост и сбежать правда о женщине, которая ему небезразлична? Да и правда эта пока что такая себе… Впечатляет, потому что ситуация нерядовая, но не пугает совершенно. Она пока не сказала ровным счётом ничего, что заставило бы его усомниться в сделанном выборе. Зато сама девушка, как оказалось, была полна сомнений в нём. Но разве он хоть раз дал повод? – Ты до сих пор боишься? Меня? – Он хотел услышать это от неё. Прямым текстом. Потому что до последнего не верил. По сердцу будто полоснули калёным железом, когда она, прикрыв глаза, кивнула в ответ на его вопрос. Словно стыдилась этой правды, но и врать не хотела, из-за чего теперь чувствовала за собой вину. – В том числе. – Кого ещё ты боишься? Тебе кто-то угрожал? – Всех! – воскликнула Агата, не справившись с эмоциями. – Друзья, коллеги и знакомые Аи – это в первую очередь её друзья, коллеги и знакомые, а не мои. По сути, я сейчас веду паразитический образ жизни: живу за счёт благ и связей, накопленных другим живым существом. И что-то я не слышала ни про один случай, когда, узнав про паразита, его не пытались бы вытравить любыми способами. Цзин Юань неслышно выдохнул. Так вот, чего она боится… Что стоит кому-то узнать правду о том, что она не Аи, и люди, что ещё вчера радушно улыбались ей, отвернутся от неё, будут пытаться избавиться от не-Аи и винить в том, к чему она не причастна, закрывая глаза на то, что она является лишь жертвой обстоятельств, которой требуется помощь не меньше, чем настоящей Аи, где бы она ни была. – А имя у этого «паразита» есть? – незаметно улыбнувшись самым краешком губ, спросил генерал. Девушка опешила, не ожидая этого вопроса, хотя умом понимала, что он был вполне закономерным и рано или поздно прозвучал бы в их разговоре. Просто… не ожидала его именно в этот момент. – Агата, – представляется она, наконец-то назвав ему своё настоящее имя. – Уже что-то. Так, кто ты, Агата? – сменив тон на более расслабленный, спросил мужчина, пробуя её имя на вкус. Настоящее имя той, что забрала себе его сердце и уберегла от удара в спину. Не Аи. Агата… По звучанию оно подходит ей намного больше. Его всегда преследовало иррациональное ощущение, что имя «Аи» не для неё, но из вежливости не мог ей сказать подобную грубость. Это имя слишком скромное, слишком покладистое, слишком нежное и робкое, не ровня тому пламенному темпераменту, который у неё был. Но Агата – совсем другое дело. То, что нужно, в самый раз. – Человек. В смысле обычный: две руки, две ноги, одна голова, пара глаз, кости, мышцы, кожа – стандартный набор. Ни рогов, ни чешуи, ни хвостов, ни кибернетических протезов, ни чего-либо ещё подобного. – Мне хотелось бы услышать более развёрнутый ответ. – Мне нечего особо рассказывать, – пожимает она плечами, действительно не зная, что о себе такого рассказать. – Родилась, росла, училась, выросла, начала работать, сижу теперь здесь. И нет, я не работала с какими-то инновационными технологическими разработками, позволяющими совершать квантовые прыжки в гиперпространстве с приземлением в чужое тело и тому подобное. Обычный графический дизайнер. – Заметив, как генерал в недоумении приподнял бровь, она поясняет: – Рисую всякое разное на заказ. – Художница? – уточняет для себя Цзин Юань, подобрав более простую формулировку. – Навроде того. – А музыка? – Вы про игру на скрипке? Я в детстве восемь лет ходила в музыкальную школу, там и научилась играть. Родители отдали, не знаю зачем. О, точно, вспомнила! – спохватилась Агата. – Если не брать в расчёт все те случаи, когда я называлась именем Аи или отзывалась на него, я наврала, когда говорила, что родители мертвы. Вернее, родители Аи – да, мои – нет, живы и здоровы, брызгают ядом во все стороны. И когда сказала, что не являюсь образцом финансовой грамотности, тоже наврала, у меня как раз-таки с этим проблем нет. Цзин Юань не позволил улыбке появиться на его лице, но губы подрагивали в желании выдать его. Самая сложная часть их разговора подошла к концу, оба заметно расслабились, когда поняли, что буря миновала, и они её пережили, и теперь их беседа вновь возвращалась в то русло, которое характерно для их разговоров друг с другом. И он как никогда узнаёт в Агате ту самую девушку, что наполнила последние шесть дней его жизни океаном чувств и эмоций. Это именно она, и никакая Аи даже рядом не стояла. – Ещё что-то, в чём ты соврала? – спросил генерал, словно речь шла о погоде. И если бы девушка не была эмоционально вымотана, она бы точно распознала, что он над ней всего лишь подтрунивает. Потому что вся «страшная и ужасная ложь», в которой она созналась недавно, в сути своей приравнивалась для генерала к признанию на подобии кражи последнего персика из вазы с фруктами. Даже не представляет, как он переживёт подобный кошмар… – Все лисьи темы в разговорах, – уверенно сознаётся Агата. – Я уже упоминала, что являюсь человеком. Но про хвост фоксийцев мне рассказала Бию, ещё одна официантка из чайной, и это было не самое приятное, что я слышала, поэтому и вспылила из-за той ситуации, когда Вы мне его чуть не оторвали, восприняв всё близко к сердцу. На этом, наверное… А, ещё пёс: знать не знаю, какая у него кличка, Предателем его назвала я. И когда рассказывала про Олимп, тоже соврала: это название не мира, а горы, мир называется Земля. – Третья планета от звезды в Солнечной системе. – На что Агата согласно кивнула. – Это твой дом? – На что она снова кивнула. – Где он находится? Я ни разу не слышал об этой системе, пока ты не рассказала. – Увы, но без понятия. Находится в галактике Млечный Путь, но где она расположена на просторах космоса тоже без понятия. Я не знаю ни одни космические координаты. Спиральная галактика, если это хоть что-то даст. – Сколько, говоришь, тебе лет? – Я не говорила. – Хорошо. Сколько тебе лет? – Двадцать три. – Двадцать три – чего? Десятилетия? Столетия? – Эм… Просто двадцать три. Повторюсь: я обычный человек. Из маложивущих. Мне двадцать три года. Хотя нет, наверное, правильнее будет сказать: двадцать три солнечных года. – Тогда, думаю, ты знаешь, что мой следующий вопрос будет про длительность солнечного года. Это была одна из крупных ошибок Агаты – ответить на интерес Цзин Юаня. В итоге это привело к тому, что он высосал из неё все оставшиеся силы, пока она пыталась соотнести концепцию солнечного года и Первопроходческого года, придуманного Эоном Акивили, потому что и там, и там год составлял двенадцать месяцев. Только если в Первопроходческом году было двенадцать месяцев, которые отличались длиной непонятно насколько – лор игры об этом умалчивал, то в солнечных годах, если не зацикливаться на засранце-феврале, то всё предельно ясно: тридцать или тридцать один день, и ни шагу в сторону! Кроме засранца-февраля, потому что из-за него пришлось объяснять концепцию високосного года, уйти в солнечно-лунный календарь, заодно объяснить, что такое Луна в Солнечной системе. Из-за солнечно-лунного календаря потом пришлось объяснять, почему в солнечном году именно триста шестьдесят пять дней, а для этого пришлось уходить в обороты Земли вокруг Солнца, дополняя это оборотами Земли вокруг своей оси, чтобы объяснить концепцию суток… Да лучше бы её в тюрьму, блин, бросили! Там хоть отоспаться можно. Возможно даже покормят, ведь использование Резонанса Пути тоже оставило свой след на ней. Потому что с генералом ей пришлось выпотрошить собственную память и вытряхнуть из её глубин такие знания, о которых она даже не подозревала. Или давно забыла. Реально будто на экзамене побывала: это незабываемое ощущение, когда решается вопрос между двойкой и тройкой, и у тебя в этот момент едва ли не третий глаз открывается, мысленно связывающий тебя с пантеоном всех существующих божеств и космических сущностей, включая того же Ктулху, что коллективно присылают тебе по обратной связи гениальный ответ, который вытянет тебя хотя бы на троечку. – Ты сказала, что твой мир и его спутник обладают собственными гравитационным и магнитным полями. Расскажи подробнее. – Можно мне, пожалуйста, в тюрьму? – едва ли не плача, ноет Агата, пребывая в ужасе от того, какие знания генерал хочет от неё получить. – Вы – чудовище… – Терпи. Мы почти закончили. Итак, твой ответ? – Я не знаю! Н-ну… гравитационное поле Луны влияет на приливы и отливы на Земле – это всё, что я знаю. А уж как именно оно происходит, мне невдомёк. Магнитное поле Земли… боже, дай памяти… там есть ядро, мантия, кора, литосферные плиты, создающие тектоническую активность… кажется, какие-то конвекционные потоки расплавленного металла где-то во внешнем ядре формируют что-то там… циркулирующие по замкнутому контуру какие-то токи, которые генерируют магнитное поле… Я не зна-а-а-аю!!! Я же не учёный! – Тогда откуда ты знаешь всё то, что уже рассказала? – Часть – это базовый пласт знаний, которому даже детей учат, а остальное в процессе жизни добрала то тут, то там… Я не знаю, что ответить на этот вопрос, само как-то накопилось с годами! – схватившись обеими руками за голову, панически выпалила Агата. Она уже давно потерялась в том, что говорит, и откуда всё это знает. Может, из атласов с красочными картинками по астрономии и географии, может, после пары походов с друзьями в городской планетарий, может, после периодических просмотров научных фильмов от BBC про космос, динозавров, океан и их обитателей и тому подобное, может, во взрослом возрасте перечитала Википедии или журнал National Geographic, который она года два беспрерывно выписывала себе каждый месяц, потому что он нравился, может, подтянула «базу», когда взяла заказ у одного геолога, который просил создать дизайн для сайта организации, в которой он работал, и нарисовать «покрасочнее» изображения для разных разделов сайта. Она вообще хрен знает, откуда всё это знает! Просто… накопилось с годами. – Так, успокойся, – тормозит её Цзин Юань. – Вдох-выдох, и перестань паниковать. Сейчас я лишь утоляю собственный интерес, на твоё положение эти ответы никак не повлияют. К сожалению, пока никакими выводами я тебя обрадовать не смогу, потому что не встречал ни одного мира, который подходил бы по описанию на твой. Твой… слишком сложно устроен. – А… А разве не у всех планет такое строение? – озадачилась девушка. Она как-то прежде и не задумывалась над подобным. – В твоей звёздной системе у всех планет такое строение? – вопросом на вопрос отвечает генерал с целью помочь ей подумать в нужном направлении. Она умная девочка, сможет додуматься, если постарается, и найдёт ответ. Сам Цзин Юань ответа не знает, но направить сможет. Он в ней не сомневается. Ему даже лестно, что такое юное дарование вверило себя именно ему в руки, а не кому-то из, например, Гильдии эрудитов или Общества гениев. – Нет, только у одной. Вернее… плюс-минус одинаково: то есть ядро, мантия, кора… хотя у Юпитера нет мантии и коры, там сплошной газ… Хм, – не на шутку призадумалась Агата, заставляя прийти в движение заржавевшие шестерёнки своей логики. – Получается, и правда только одна. Но у нас и разумная жизнь зафиксирована только на ней одной. – Ты знаешь, кто такие вьюнокрылые? – Не совсем, слышала про них, но понятия не имею, как выглядят и что умеют. Вроде это какие-то мерзкие инопланетяне, с которыми воюет Альянс Сяньчжоу? – Мерзкие инопланетяне? – с усмешкой на губах переспросил генерал, которого позабавило подобное описание. – Я в твоём понимании тоже мерзкий инопланетянин? – Не мерзкий, – уверенно поправила его Агата, при этом слово «инопланетянин» совершенно не отрицала, впервые осознав, что Цзин Юань для неё и вправду инопланетянин, как и она для него. Звучит ужасно, но факт есть факт. – Так к чему Вы заговорили про вьюнокрылых? – Их родной мир назывался Мулдрасиль. Он представлял собой колоссальное дерево величиной с планету. Понимаешь, к чему я веду? – Что не все миры с разумными формами жизни сферические, они устроены по-разному, а мой и вовсе слишком мудрёный в своём строении. – Молодец. – Ещё раз: как назывался их мир? – переспрашивает Агата, когда в её голове сложилась мозаика мыслей. Раньше она никогда особо не обращала внимания на этот момент в лоре HSR, но… – Мулдрасиль, – повторил Цзин Юань. Агата в ответ издаёт задушенный звук, похожий на едва сдерживаемый смех, что не укрывается от глаз генерала. – Что именно показалось тебе смешным? – Мулдрасиль – серьёзно? Типа как отсылка на Иггдрасиль? – Что такое Иггдрасиль? И я не понял, к чему в твоём предложении относилось слово «типа»? – Типа – это слово-паразит в моей речи, у меня их много, заранее извиняюсь, постараюсь контролировать это. Вся моя речь в целом довольно проблематичная история, примером для подражания меня точно не назовёшь. Я могу контролировать либо нецензурные слова, либо слова-паразиты, но никак не вместе. Как понимаете, выбор был сделан в пользу контроля нецензурщины, чтобы не выбиваться из толпы, а то я заметила, у вас тут на Лофу все довольно… эм… «соевые» что ли. – Соевые? – приподнял в недоумении бровь Цзин Юань, стараясь сдержать смех от подобного сравнения, хотя и не понимал его смысла. Как кого-то можно назвать соевым? Причем тут вообще соя? Что это значит? В голове моментально пронеслись все вариации значения данного сленгового термина, и ни одно не было расценено Агатой как неоскорбительное, поэтому молчание затягивалось. – Очень приличные, – не совсем уверенно промямлила она, таки найдя хоть какую-то приемлемую трактовку, но при этом старательно отводила глаза от генерала, стыдясь своего… теперь ещё подбирать приличный синоним к слову «пиздёж»? Да что за жизнь нелёгкая у неё пошла? – Не хотела сходу вызвать к себе лишних подозрений, потому что нежный-цветочек-Аи вряд ли может знать все производные слова х-кхм-кхм-кхм, я имела ввиду… что… эм… В общем… да. Определённые недостатки у моей речи есть. – То есть я многого о тебе не знаю? – со смешком спросил Цзин Юань, явно подначивая. – Что-то мне подсказывает, что твоя речь вполне тебе по душе и менять её ты не хочешь. – Так и есть. Да, это не совсем то, чем можно похвастаться, особенно девушке, и я надеюсь, что Вы никогда не узнаете весь мой лексикон. Но мне иногда жизненно необходимы эти речевые конструкции, потому что лично мне они помогают сбросить стресс или выразить эмоции в полной мере. – Я тебя не упрекал. Не стыдил. И не читал нотации. Твоя речь – твоё личное дело. А ещё ты очень наивна, если думаешь, что у меня настолько тонкая душевная организация, что её сможет ранить услышанная от девушки брань. Говорить генералу что-то навроде «ну да, ну да» или «все вы так говорите вначале, а потом начинается…» она не стала, потому что это переросло бы в самый бесполезный спор на свете. Её жизненный опыт говорил одно, жизненный опыт генерала говорил другое, и они оба, разумеется, знают-всё-лучше-всех… пока до дела не дойдёт, и только оно сможет рассудить их, показав, на чьей стороне была правда. Агата решила промолчать, хотя её скептический взгляд говорил больше любых слов, что заставило Цзин Юаня слегка прищуриться, словно он пытался мысли её прочитать. Только зачем? Прекрасно ведь понимал по её скепсису, что не верит она этим его словам, но при этом молчит, не завязывает спор. Довольно мудрое решение, хотя её сомнения в нём начинали напрягать всё больше. – Насчёт Иггдрасиля, – возвращается к изначальной теме Агата. – Это Мировое древо в мифологии одного из народов Земли. Не греки, в этот раз другие – скандинавы. Они представляли мироздание как огромный ясень, находящийся в центре вселенной и являющийся основой всех девяти миров. Я не знаю, почему они верили именно в девять миров, а не в восемь или десять, но это сейчас не столь важно. Ну и в общем, есть гигантское дерево, на его ветвях и под его корнями расположились девять миров, есть огромный змей, пожирающий корни древа, есть другой змей, который вырос настолько гигантским, что обернулся кольцом вокруг мира людей и вцепился в свой собственный хвост. Там ещё много всего, но не хочу сейчас нагромождать. Кстати, про змеев: змея, кусающая себя за хвост, считается у нас одним из древнейших символов, который встречается практически во всех культурах под разными названиями, но самое распространённое – уроборос. Это к теме отсылок: я знаю, что вашего Эона Ненасытности зовут Ороборос. – Древо мнимости… – раздался тихий, не на шутку задумчивый голос Цзин Юаня. – Что-что? – Ваш Иггдрасиль отсылает не к миру вьюнокрылых, а к Древу бытия. Агата задумалась. А ведь и правда… Она тот ещё задрот в отношении лора HSR, как она могла забыть про «местную» теорию Вселенной, где фигурирует Древо мнимости и Море Квантов? – Погодите-ка… – не менее задумчиво тянет Агата. – Иггдрасиль – мифологическое представление об одном мире, вернее миров девять, но они как бы объединены в одно общее мироустройство. То есть по аналогии с греками: Хёльхейм – один из девяти миров – это аналог Царства мёртвых, Мидгард – это мир, где живут люди, а Асгард – это как Олимп, где живут боги, и так далее, но это всё сосуществует вместе и взаимосвязано напрямую, словно единый организм. Понимаете, да, что я хочу сказать? А Древо мнимости – это уже ближе к концепции мультивселенной. – Агата, мне приятно знать, что ты считаешь мой интеллект достаточно высоким, чтобы угнаться за тобой, но я воин, а не член Гильдии эрудитов. Понимаешь, да, что я хочу сказать? – явно передразнивая, сказал генерал с лёгкой улыбкой на лице. – В смысле? Нет, подождите. Я говорю названия, которые приняты у меня дома, поэтому Вам и кажется, будто я о чём-то невероятном рассказываю, у Вас тут наверняка есть что-то похожее, просто называется по-другому. Суть-то простая: мультивселенная – это множество всех возможных реально существующих параллельных вселенных. Не планет и галактик, а именно вселенных. То есть совокупность всех альтернативных реальностей, параллельных миров, если угодно, существующих с нами в один и тот же момент времени. Вельт! Вельт Янг точно знает, он сюда как раз залетел из такой вот параллельной реальности. Поэтому я и думала, что он сможет помочь мне. Ой! – внезапно обрывает она себя, едва ли не подпрыгивая на месте. Осознание очевидного пришло к Агате с запозданием, зато уши упали вниз ровно в нужный момент. – Я… Я, кажется, только что чужой секрет разболтала, – приложив ладонь ко лбу и пребывая в шоке от самой себя, выдохнула девушка, забавляя мужчину напротив. – М-м, это… генерал, а Вас не затруднит сделать вид, что Вы никогда не слышали этого? – Дальше меня это не уйдёт – я обещаю. И всё же мне бы хотелось, чтобы ты закончила мысль. Мысленно извинившись перед Вельтом, Агата продолжила. – Господин Янг в «родных краях» знал двойников тех, кого потом встретил здесь. Своя Химеко, которая здесь является навигатором Звёздного экспресса, свои Сушан и Яньцин, которые здесь совсем другие люди, и свой Лоча, который «там» был источником почти всех его проблем. Я не знаю в подробностях историю Вельта, не интересовалась, поэтому сравнительный анализ провести не смогу, мне известны лишь пара основополагающих моментов, но их достаточно, чтобы утверждать, что параллельные миры как зеркальное отражение: вроде всё то же самое на первый взгляд, но по факту – наоборот. В этом суть Древа мнимости: это не несколько миров, взаимосвязанных друг с другом, как в случае с Иггдрасилем, это всё вместе, но без точек соприкосновения друг с другом. Вспомните геометрию: особенность линий, лежащих в параллельных плоскостях, в чём? В том, что они никогда не пересекутся. Параллельные линии – параллельные реальности. Понимаете, о чём я, да? Ну, если не считать Вельта Янга, конечно. «Понимаете, о чём я, да?» – щебечет она. Нет! И ещё сто тысяч раз нет! Цзин Юань не понимал. Вернее, смысл слов понимал, но их суть тяжело укладывалась в голове, потому что все мысли были заняты только тем, что всё это он слышит от девочки-художницы двадцати трёх лет, которая работает официанткой. Её мир совсем сумасшедший что ли, раз она считается обычным человеком? Или она родом из мира гениев? Цзин Юань слушал внимательно, запоминал, и поражался тому, насколько живой ум у этой молодой девушки. Молодой – не то слово! Двадцать три года… Она же сущее дитя. Возможно, по меркам маложивущих видов взрослая, но для него – совсем малышка. Но что действительно интересно, так это… – А откуда ты знаешь всё это? – прищурившись, спросил генерал. – Если предположить, что ты такая же как Вельт Янг, то откуда ты знаешь историю не-своих-версий людей, а тех, что живут по другую от тебя сторону «зеркала»? Словно со стороны наблюдала за всеми реальностями сразу. – Так я это… как бы сказать-то? – несколько нервно залепетала Агата, совершенно не продумав ту часть разговора, где она рассказывает, что весь их мир для неё лишь игрушка на телефоне и компьютере. – Я понимаю, – решительно начала девушка, придавая своему виду побольше храбрости, ведь собиралась сказать совсем незаурядную вещь, – что по первости это может прозвучать совсем дико. Но всё дело в том, что вы… не конкретно Вы, а вообще все вы, – развела она руками, показывая масштабность понятия, – не более, чем… Душещипательное словоизлияние было прервано адским ором телефона, который запустил один из самых ненавистных рингтонов на всех смартфонах – «Сигнал тревоги», который прозвучал на весь генеральский дом, да на такой громкости, что Агате и Цзин Юаню пришлось со всей силы зажимать руками уши, чтобы не оглохнуть, а бедный пёс со страху забился под диван, на котором сидела девушка. Причём телефон, который должен был лежать в сумочке, неведомым образом находился на столике аккурат между Агатой и Цзин Юанем и издавал этот жуткий звук самого кошмарного будильника во вселенной. Гаджет затих так же резко, как включился до этого. Только экран засветился белым как во время включения телефона, но вместо условного «яблочного» логотипа чёрного цвета появилась строчка. Переглянувшись с генералом, Агата поймала взглядом его осторожный кивок, и они вместе склонились над телефоном, чтобы присмотреться к экрану. Но от увиденного у Агаты чуть волосы дыбом не встали…

«Скажешь – умрёшь по-настоящему. Якорь тебе не поможет»

Глаза Агаты округлились, когда она поняла, что это угроза. Самая настоящая неприкрытая угроза. Ей угрожал… телефон??? – Мой телефон, конечно, и раньше выдавал сюрпризы, но это что-то новенькое. – Что за якорь? – спросил генерал. – Думаю, речь идёт о пространственном якоре. Это штука такая… не знаю, как объяснить без привязки к тому, что ваша вселенная – это… Резко накрывшая губы ладонь вынуждает замолчать. Агата с непониманием смотрит на Цзин Юаня, который, быстро перегнувшись через столик, вытянул вперёд руку и закрыл ей рот, не позволяя договорить. – М? – вопросительно мычит она, приподняв брови.        А у Цзин Юаня дыхание перехватило на несколько мгновений, когда он понял, какую ошибку совершил. – Я хочу получить ответы, но не ценой твоей жизни. Проверять, насколько правдиво это предупреждение, – качнул он головой в сторону телефона, – я не собираюсь. И тебе тоже стоит быть внимательнее в следующий раз. Я спросил, не подумав, а ты могла умереть. Агата, ещё раз: мне не нужна правда, за которую придётся платить тобой. Ты меня поняла? На что девушка испугано кивнула, после чего он убрал руку с её губ. Может, виной всему то, что оба вымотались, может, усталость берёт своё, но ни один из них действительно не подумал минутой ранее, и только то, что Цзин Юань вовремя спохватился, позволило избежать печального конца. Зато кое-что становилось очевидным: Агата не просто так попала в этот мир, ей определённо кто-то «помог». Кто-то, кто продолжает наблюдать за ней прямо сейчас. И Цзин Юань готов был руку на отсечение дать, что тут не обошлось без вмешательства Эонов. Скорее даже одного определённого Эона, будь он проклят со своим извращённым чувством юмора. Генерал хотел спросить у Агаты ещё очень многое, в частности то, что произошло во время нападения Санктус Медикус, но видел, что девушка не выдержит этот разговор. У неё глаза слипались, но она всё равно не жаловалась, наоборот, пыталась незаметно стряхнуть с себя сонливость и напустить на себя бодрый вид. Вправду была готова выложить всё, что спросят, и даже больше. Это было очень мило, но он видит, что она вымотана, выжата до последней капли своих сил – физических и моральных. Агата нуждалась в отдыхе. Как и он. Цзин Юань тоже был перегружен информацией, с него пока хватит. Ему нужна короткая передышка, чтобы устаканилось в голове всё то, что он уже узнал, и вернулась ясность мысли. Потому он и решил перенести вторую часть разговора на завтра. Генерал ничего не забыл, но и мучить измотанную девушку сегодня больше не будет. Самое главное он уже узнал, а остальное подождёт. Госпожа Фу Сюань уже сказала несколько дней назад, что для спешки нет причин, и мнение своё не изменила, что лишь подтверждает верность решения Цзин Юаня. Всё решаемо и без суеты, а Агата никуда не денется. Сама не захочет, если будет чувствовать себя в безопасности, о чём генерал лично позаботится, и он не отпустит в ближайшее время из соображений её же собственной безопасности. Тем более пока ещё остается открытым вопрос с её способностями – при всём уважении к ней, но пустить такое на самотёк Цзин Юань не мог, за ней нужно приглядывать хотя бы первое время. Ну и будет лукавством не упомянуть личные симпатии, которые тоже играют немаловажную роль. – Ещё один вопрос и на сегодня закончим, – объявил он. – Полагаю, выглядишь ты иначе. – На что девушка, на секунду стушевавшись, кивает головой в знак согласия. – Расскажешь? – Я попробую, но… не приходилось раньше себя описывать. Н-ну, у меня рост примерно такой же как сейчас, но телосложение другое. Я не такая… простите, генерал, мой мозг сейчас отказывается подобрать вежливый синоним к слову «мелкокалиберная». Цзин Юань старался сдержать смешок в себе, но насмешливое хмыканье всё равно сорвалось с его губ. – Если говорить кратко, то я крупнее Аи буду, – продолжила Агата свою мысль. – В смысле, что сам скелет у меня крупнее, общая конституция другая. Врать не хочу: я не такая стройняшка как Аи, но с генетикой повезло, поэтому соотношение «грудь-талия-бедра» нивелирует многие недостатки, и… понятия не имею, почему, сказав, что буду говорить кратко, я начала размусоливать весь этот бред. Внешность нормальная, не совершенство, но мне нравилось, окружающим тоже нравилось, и если бы мне предложили что-то поменять – не стала бы. Хотя… мне всё поменяли, даже не предложив. Мужчина никак не собирался это комментировать, и свои мысли предпочёл оставить при себе. Потому что не мог позволить себе вслух назвать её беспросветной дурой, раз она считает, что не-фоксийская внешность и «не такая стройняшка как Аи» убавляет в ней красоту. А то, что она стесняется рассказывать о своей настоящей внешности, он прекрасно видит в том, как она в волнении заламывает собственные пальцы, и слышит в том, как она пытается сгладить собственное описание. Думает, что настоящая она не понравится ему? Она его за кого принимает, раз считает, что ему важен фактор внешности?! Может, первые несколько десятилетий жизни человек и живёт «глазами», придавая внешности слишком большое значение, но эта дурь покидает голову по мере накопления жизненного опыта. Как правило, «прозрение» настигает представителей маложивущих видов ещё до первого прожитого столетия, что уж говорить про бессмертных. А уж в возрасте Цзин Юаня, который пережил слишком многое за свою жизнь, а повидал и того больше, и вовсе глупо полагать, будто внешность играет для него хоть какую-то роль в отношении к человеку или что она влияет на уровень его симпатии. Все разные, и натуру никогда не угадать, руководствуясь лишь тем, что видишь глазами. Генерал давным-давно усвоил для себя урок, которому научила его долгая жизнь: хочешь найти жемчужину – ищи не на поверхности водной глади, а в глубине морской пучины, если, конечно, смелости хватит туда спуститься. Цзин Юань, может, и не славился владением мечом, уступая в этом тому же генералу-арбитру Яоциня Сяньчжоу, но в храбрости с ним мало кто мог посоперничать. И он найденную жемчужину собирался беречь, а не упускать из рук. И про внешность он спросил из безобидного интереса, потому что хотел знать больше о настоящей Агате, но не думал, что ей эта тема принесёт такой дискомфорт. – Рыжая… – слышит он краем уха, и это заставляет его отбросить в сторону все мысли и сосредоточиться на услышанном. – Что? – резко вскинув голову, переспросил он. Агата подхватывает пальцами чернильно-чёрную прядь волос, висевшую у лица, и пару раз дёргает её, показывая, что она говорит про волосы. – Я рыжая, – повторяет она. – Глаза голубые, и разрез у них совсем другой. На лице есть бледные веснушки – в области носа и скул. И ещё немного на плечах. В целом овал лица другой… По правде говоря, сложно описывать всё это словами. Если хотите, я могу нарисовать свой портрет, мне так даже проще будет. Цзин Юань кивает, принимая такое предложение. – Буду благодарен. Взяв в руки предоставленный генералом большой лист бумаги и карандаш, она принялась за рисование, пока он… не то, чтобы наблюдал за ней, скорее безмолвно любовался. – Аи – правша, – выдаёт он откровение, когда до самого дошла крайне очевидная вещь, остававшаяся всё это время незамеченной. Дождавшись, когда Агата обратит на него вопрошающий взгляд, мужчина всё же не выдержал и улыбнулся. – Она всегда записывала заказ правой рукой, тогда как ты с первой же нашей встречи делала это левой. Поражаюсь самому себе: как я мог не обратить на это внимание? – Наверное, были слишком увлечены наблюдением за моим хвостом и ушами. В первый день я и сама не могла оторвать от них руки, они забавные. Кстати, раз сегодня день моих признаний, то сознаюсь ещё кое в чём: я не записывала ни один Ваш заказ, просто рисовала цветочки в блокноте. Цзин Юань всё же успевает накрыть ладонью лицо, прежде чем его пробирает тихий смех. Периферическим зрением заметил через открытые створки, ведущие на веранду, что уже начался рассвет. Он мешал этой девушке есть, теперь мешает спать… Никогда бы Цзин Юань не подумал, что он может быть таким приставучим, если и вовсе не назвать его прилипалой. Вот про то, что он жаден до тактильного контакта, знал, это за ним ещё с детства наблюдалось. Об этом было известно только жертвам его любви к прикосновениям, то бишь родной матери да питомцам, которые у него когда-то были. И отцу, но он знал об этом лишь со слов матери, потому что с ним поведение сына автоматически сменялось на шаблонно мужское. Со всеми остальными – друзьями, сослуживцами, наставниками, собственным учеником – Цзин Юань всегда держал себя в рамках приличий и не позволял себе лишнее. А в случае с прошлыми объектами романтического интереса – только за дверью условной «спальни» и никогда за её пределами, всё же воспитание было для него не пустым звуком. Да-а, воспитание… Он недавно на полном серьёзе намеревался удовлетворить девушку языком в каком-то безлюдном переулке – пусть ещё расскажет про своё воспитание. – А почему Вы ничего не спрашиваете про произошедшее во время нападения? – раздаётся тихий голос Агаты, которая не отвлекалась от рисования, пытаясь сосредоточиться, а не клевать носом. – Потому что в этом уже нет нужды. – Как это? – На сегодня достаточно, – ставит точку в данном вопросе генерал. – Вопрос нешуточный, я хочу, чтобы ты могла собраться с мыслями, когда мы будем говорить на эту тему, а не тратила последние силы на то, чтобы держать глаза открытыми. Продолжим разговор после того, как ты поспишь. – Разве такое можно откладывать на потом? – совсем потерянно спрашивает девушка, которой только что безжалостно разорвали весь шаблон. Вернее, дорвали то, что от него оставалось. – А ты куда-то спешишь? – на диво расслабленно парирует Цзин Юань, глядя на неё с едва заметной полуулыбкой. Но-но-но как же драма? Как же скандалы и недопонимание? Как же оборванные на середине фразы, которые разрушают любую лав-стори? Где… где проблемы, высосанные из пальца?! Без всего этого можно было обойтись что ли? Как-то не по классике у Агаты всё происходит. – Нет, но… не обо мне ведь речь. – Нет, Агата, речь как раз-таки только о тебе. Мне же вполне достаточно того, что ты решила быть честна со мной: не сейчас, когда рассказываешь всё без утайки, а ещё раньше – когда позвонила мне и просила забрать тебя из того переулка, выбрав меня, а не редкую возможность сбежать, что я и следов твоих не нашёл бы. Единственное, о чём я настоятельно попрошу тебя, это какое-то время воздерживаться от повторного использования того, чем ты одолела Мерзостей Изобилия. Сможешь пообещать мне это? – Да… Да, конечно. Обещаю! – Точно? Насколько я понял, делала нечто подобное ты впервые. – Как..? То есть… Всё настолько очевидно? – скривившись словно от зубной боли, с безнадёгой произнесла Агата. – Ты испугалась больше всех, и тебя саму чуть не задело, – с беззлобной усмешкой на губах, перечислил факты генерал. – Тем не менее, раз ты уже пообещала, я понадеюсь на тебя и твоё слово. Агата кивает головой, как бы говоря, что услышала генерала, после чего возвращается к рисованию. – Когда расскажу всё, что знаю… – не поднимая головы и не прекращая рисовать, негромко заговорила она. – Что со мной будет потом? – Зависит от того, чего ты хочешь. – Домой. В своё тело. Не совсем тот ответ, который он хотел бы услышать, но понять её желание тоже может. – Боюсь, как бы я ни хотел помочь в данном вопросе, подобное не в моей власти. Но я обещаю попробовать связаться с Вельтом Янгом и разузнать у него что-нибудь по твоей ситуации. Карандаш замирает на листе, а Агата невольно прикусывает губу, чтобы снова не расплакаться, только уже от чувства безграничной благодарности. Он действительно согласился помочь ей, а она всё это время трусливо боялась идти к нему за помощью и так плохо думала про него, считая, что он повернётся спиной. За это вдвойне стыдно перед ним, ведь у него вправду оказалось золотое сердце. – Спасибо… Спасибо Вам большое, – тихо, но очень искренне сказала девушка, чувствуя, что глаза вправду на мокром месте из-за его доброты и участия. Она сегодня совсем расклеилась, никакого самоконтроля, только и остаётся, что безмолвно вытирать тыльной стороной ладони мокрые щёки и глаза, чтобы слёзы не упали на бумагу и не размыли рисунок. Ну правда, как можно быть такой размазнёй? Стыдно за себя, а остановить мини-потоп из глаз не получается. Цзин Юань дал ей эту короткую передышку, не спрашивая, почему она плачет, ведь понимал, что то, что девушка не свалилась в обморок от всех переживаний и потрясений, уже большой успех. Слёзы – лишь облачённые в физическое проявление чувства, чаша которых явно была переполнена за сегодня. Однако оставаться безучастным он не мог, поэтому пересел к ней, обнял за плечи и притянул к себе, чтобы она знала, что сейчас не одна. Что он рядом. Что она может положиться на него. Агате потребовалось не больше пары минут. Запас слёз не успевает восстанавливаться с такой скоростью, с которой она сегодня ревёт. Поэтому как всё быстро началось, так же быстро и закончилось, и в полной тишине она вернулась к рисунку. – А я могу свободно перемещаться по Лофу? – нарушает она молчание, не отвлекаясь от своего дела. – Например, собаку выгуливать или на работу ходить? – Пока – не советую. На тебя пытались совершить нападение, если ты вдруг забыла. Санктус Медикус видят в тебе Аи, поэтому вне зависимости от того, кто ты на самом деле, ты находишься под их прицелом. Сначала разберёмся с ними, всё-таки они в первую очередь головная боль Облачных Рыцарей и моя в том числе, в их устранении у меня есть свой интерес. А когда с ними будет покончено… Хм. Не будем загадывать наперёд, хорошо? Сразу оговорюсь, что держать тебя взаперти никто не собирается, но я бы советовал дня два никуда не ходить – пока ситуация хотя бы немного не стихнет. Она кивнула, давая понять, что всё услышала и возражать не планирует. Рисуя нос, Агата коротко улыбнулась. Что-что, а нос был её гордостью, потому что природа сделала его и-де-аль-ным. Вот кто-то хвастается глазами, губами и бровями, а у неё был нос всем на зависть. Знакомые и однокурсники не раз спрашивали, не делала ли она ринопластику, а когда узнавали, что он у неё такой аккуратный и ровный от природы, то отравляли ей биополе своими энерговолнами зависти. Шутка, конечно… почти. Завидовали ей белой завистью, а кто-то до победного верил в то, что она делала ринопластику и не признаётся в этом. – Честно признаться, – прерывает Агата молчание, продолжая рисовать. – Этот разговор прошёл намного лучше, чем я себе представляла. Даже не верится… – Во что именно тебе не верится? – Что… Ну, что Вы меня вообще слушать стали. Ещё и поверили, не требуя сотню клятв, прохождения каких-нибудь испытаний под лозунгом «если не врёшь – боги будут к тебе снисходительны, и ты выживешь» или осмотра у целителя на наличие признаков сумасшествия. Да и Вы, после всего услышанного, даже не разозлились из-за обмана. Он не знает, возможно ли вообще с серьёзным лицом сказать ей о том, насколько его умиляет её понимание слова «обман». Она, видимо, ни разу в жизни не сталкивалась с настоящим обманом, раз считает себя, игривого плюшевого лисёнка, злостной обманщицей. – Единственная вещь во всей этой ситуации, которая вызывает у меня злость, это та степень недоверия, которой я удостоился в твоих глазах. Но в этом я никого, кроме себя, винить не могу. Агата замерла, прекратив рисование, и подняла голову, с недоумением во взгляде смотря на мужчину. – В смысле «недоверия»? Я рассказала Вам всё явно не потому, что не доверяю. – А снова обращаешься ко мне на «Вы», избегая моё имя, тоже от большого доверия? Боялась меня всё это время, верила, что я со спокойной душой отправлю тебя на плаху за то, в чём твоей вины нет, а теперь ещё удивляешься тому, что я поверил твоим словам, а не устроил тебе проверку на верность Альянсу, к которому ты даже отношения не имеешь… Да мне собственные враги доверяют больше, чем ты. Над этим придётся хорошенько поработать, и тебе в том числе. Меня совершенно не устраивает расклад, в котором моя женщина видит главную угрозу во мне. Девушке крыть было нечем, а усилившееся чувство стыда перед этим человеком душило, не позволяя выдавить из себя ни единого слова. Поэтому она вновь опускает голову и возвращается к рисованию, пытаясь переключить все свои мысли на штрихи, выходящие из-под грифеля карандаша. И желательно не уснуть в процессе. Голод вовсе потерялся где-то на задворках памяти. Вон, даже пёс, устроившийся на полу возле её ног, давным-давно вырубился, время от времени подёргивая задней лапой, что означало, что он видит десятый сон. Возможно, гоняет во сне кошек и свинок-копилок. – Напомни-ка: что там была за сказка, где девушка тысячу и одну ночь рассказывала жестокому царю истории, чтобы он её не казнил? – Намёки у Вас, конечно… Тонкие и прозрачные как стена из железобетона. Сказка так и называлась: «Тысяча и одна ночь». – Чем закончилась? – Царь отказался от идеи казнить Шахерезаду. – Из-за чего он поменял своё мнение? – Влюбился. А ещё за тысячу и одну ночь она успела родить от него троих сыновей. Сказки она рассказывала, очевидно, интересные. – Очевидно, – послушно согласился генерал. А спустя несколько секунд молчания, будто невзначай выдал: – Осилишь троих? Ему – весело, ей – неловко до такой степени, что хочется не ладонь к лицу приложить, а надеть водолазный шлем. Какой он, к чёрту, генерал-арбитр?! Генерал-кринж! У него определённо тоже есть какой-то скрытый навык. – А Вам сноровки на троих хватит? – не остаётся в долгу девушка, нарочито сосредоточенно продолжая рисовать. – Только давайте без сказок, Вы не Шахерезада. – Её сказки покорили жестокого царя и сохранили ей жизнь. Иногда для достижения цели достаточно всего лишь хорошо владеть языком. – Если Вы в свои-то годы до сих пор верите в то, что с помощью языка можно настрогать троих детей, это полностью объясняет, почему у Вас нет ни одного. Не туда старались всё это время. – Тц, какая же ты… – Готово, – с усталым вздохом перебила его Агата, передавая получившийся рисунок генералу. Внимательно всматриваясь в портрет молодой девушки, Цзин Юань старался мысленно добавить волосам рыжий цвет, а глазам – голубой. Мягкая улыбка появилась на его губах. Её внешность была необычна – это факт, среди жителей любого из флагманов Альянса Сяньчжоу таких черт нет, таких больших глаз с необычным, но бесспорно красивым разрезом нет, да и носик многим на зависть. Она выглядела нестандартно, экзотично и… он даже сквозь рисунок ощущал то бесконечное обаяние, которым обладала девушка. Очень выразительная внешность, а если ещё глаза как море и волосы рыжие… Неудивительно, что именно лисой стала. Есть в её чертах что-то именно по-лисьи привлекательное. А ещё она рыжая… Кажется, это он уже упоминал, да? Почему-то Цзин Юань зациклился на мысли, что она на самом деле рыжая. – Ты была права, когда усомнилась в своих умственных способностях, раз не понимаешь, насколько красива, – честно признался Цзин Юань, со скрытым удовольствием подмечая, как девушка смутилась, услышав его слова. – Мне даже несколько жаль, что ты оказалась здесь не в своём настоящем теле. – Кхм, спасибо, – стараясь скрыть волнение, благодарит за комплимент Агата, поднимаясь на ноги. – И за то, что разбили допрос с пристрастием на два этапа, тоже спасибо. Цзин Юань аккуратно отложил портрет на столик, что стоял между диванами, и тоже поднялся на ноги. – Могу идти? – спросила она, чтобы быть уверенной, что от неё на сегодня больше ничего не требуется. – Если только ко мне. – М? Она даже вскрикнуть от неожиданности не успела, как уже оказалась поднята на руки и прижата к сильному мужскому телу. Он просто не мог спокойно смотреть на эту полусонную страдалицу, которая держала глаза открытыми благодаря последним крупицам силы воли. Цзин Юань искренне не верил в то, что она смогла бы добраться до своей комнаты, не убившись по пути обо все попавшиеся косяки. – Поставьте меня, пожалуйста, обратно, – тихонько просит она, сгорая от смущения. Но генерал её не слушал, а уверенно направился в сторону отведённой ей комнаты. – Облегчи нам обоим этот путь – обними меня за шею и прекрати намеренно вытекать из моих рук. Ты лиса, а не кот. Агата, которая уже не соображала от усталости, послушно выполняет указание, обняв обеими руками мужчину за шею и прижавшись ближе, тем самым слегка подтягиваясь, надеясь, что это облегчит её вес на его руках. Заодно и голову на плечо положила, спрятав красное лицо. – У меня почему-то из головы не идёт Эон Ненасытности, – негромко заговорила Агата. – Не лучшее, о чём можно думать перед сном, – честно отозвался Цзин Юань. Он бы желал не думать об Ороборос столько, сколько позволит ему жизнь, в идеале – вообще никогда. – Нет-нет, просто ассоциация одна возникла… Там, откуда я, был один писатель, который благодаря своим произведениям прославился на весь мир. Он сам с нуля придумывал мир, про который писал в дальнейшем, все обычаи, традиции и языки выдуманных им народов… В общем, масштабная и кропотливая работа. И к придуманному им же миру он также создал внутреннюю мифологию со всякими духами, богами и так далее. Среди таких существ божественной природы была одна по имени Унголиант. Она была падшим духом, принявшим облик огромной, просто-таки гигантской паучихи. Особенностью Унголиант был чудовищный неутолимый голод, она поедала всё, до чего могла дотянуться. Буквально пожирая свет, она производила беспросветный мрак и чёрную паутину, за что её прозвали Прядильщицей Тьмы. Ороборос напомнила мне Унголиант. – И чем закончилась история этой паучихи? – спросил Цзин Юань. Несмотря на внешнее спокойствие, душа его была в лёгком смятении. Отсылки-отсылки-отсылки… Такое чувство, что весь их мир, всё Древо мнимости – это одна сплошная отсылка, рождённая из сказок, которые знает Агата. Это звучит глупо, но если есть хотя бы тысячная доля процента, что всё это взаимосвязано… Генерал не сделал бы на это ставку как на полноценное предсказание, но иррациональное желание знать не получалось усмирить. – Ведомая жадностью, она сцепилась с другим не менее могущественным духом. Проиграла его армии и бежала в пустошь, где, находясь в изгнании, в неутолимом голоде пожрала саму себя. Это глупо. Это всего лишь сказки. Но как же они правдоподобны… Согласно легендам, Ороборос никогда не насытится, сколько бы миров не пожрал этот Эон. Воплощение вечной неутолимой жажды… Единственный закономерный итог у необузданного голода лишь один: рано или поздно существо должно пожрать само себя. Как Цзин Юань и говорил: не лучшее, о чём можно думать перед сном. – Есть более позитивные истории? – с улыбкой спросил он. – Есть один роман, называется «Унесённые ветром», – произнесла Агата, по-прежнему утыкаясь в плечо Цзин Юаня. – У меня дома считается классикой мировой литературы. Главная героиня этого романа – Скарлетт О’Хара – говорила фразу, которая впоследствии стала легендарной: «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра». Ты спрашивал, о чём я думала, когда начинала всё это с тобой? Каждый новый день я думала, что я Скарлетт О’Хара. Тихий мужской смех она не только услышала, но и почувствовала кожей шеи, к которой генерал мимолётно прикоснулся губами. Зайдя в комнату и пройдя к кровати, Цзин Юань аккуратно усадил девушку на неё, а сам опустился на корточки возле неё. Смотрел на неё снизу вверх, пока его пальцы самыми кончиками пробежались по девичьим ногам вниз, останавливаясь на ремешках туфель. Неспешно расстегнул их, огладив пальцами аккуратные женские щиколотки, и уже намеревался снять с девушки туфли, но она остановила его, положив руки ему на плечи. – Не нужно, я бы сама… – тихо сказала Агата, чувствуя, как сердце забилось словно ненормальное от чувственности момента и того, что делал этот мужчина. – Я хочу прикасаться к тебе. – Это не ответ. Не возражение. Не оправдание. Это была смесь неприкрытой просьбы и констатации неоспоримого факта. И это было настолько трогательно, что Агата не смогла противостоять порыву: чуть раздвинула ноги – без какого-либо пошлого подтекста, а чтобы обнять мужчину за плечи, притянуть к себе и прижать близко-близко, уткнуться носом в белые непослушные волосы, целуя их как величайшее сокровище, и вдохнуть запах счастья. – Мне очень стыдно перед тобой, – негромко заговорила Агата, продолжая обнимать генерала, вкладывая всю свою искренность в голос и объятия, на которые она получила незамедлительный ответ в виде сильных рук, что обхватили её кольцом и сжали, словно забирая себе. – Я не хотела задеть тебя или оскорбить в лучших чувствах. Знаю, что ты хороший человек, и мне бесконечно жаль, что мои предрассудки привели к тому, что я засомневалась в твоей доброте. Знаешь, это как в анекдоте: «самостоятельная женщина – это та, что сама придумает повод, сама накрутит себя, сама поругается и сама же обидится». Прости меня, пожалуйста. Я струсила – это правда, и мне бы хотелось найти себе достойное оправдание, на которое всё можно было бы свалить, но его нет. Я просто испугалась как дитя. – Чего ты испугалась? – раздался приглушённый голос Цзин Юаня. – Скажи мне, чего ты испугалась на самом деле? – Поначалу – что обвинят в том, чего я не делала, и даже слушать не станут. Потом… что лишусь тебя. – И всё же ты захотела быть честной. Твоя совесть оказалась сильнее твоего страха – это похвально. Не каждому хватает воли сделать правильный выбор. – Я не честной хотела быть – я обманывать тебя не хотела. Считала, что моя ситуация – вся в целом – одна большая проблема, за решение которой надо бы взяться, что добром эта история не кончится… Но мозг отключался всё чаще и чаще, когда ты появлялся на горизонте. У меня как-то мелькала в голове одна мысль, и лучше неё я уже не скажу, – тихо хохотнула Агата. – Не знаю, что там с предвидением, но божественное – это точно про тебя. Он больше не мог это слушать. Не мог держать в себе чувства, в которых захлёбывался, слыша, что она ему говорит. Не мог не целовать её губы, которые, оказывается, способны не только колкостями и двусмысленными намёками разбрасываться, но и произносить самые милые признания. Своеобразные, местами наивные и немного даже нелепые, далёкие от общепринятых церемониальных обещаний с определённым сводом фраз, к которым он привык, но такие прямолинейные, такие понятные, такие настоящие, что сердце пронзают насквозь без единого промаха. – Я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь обратиться ко мне, – негромко заговорил Цзин Юань, прервав поцелуй и внимательно следя за тем, чтобы она услышала его, впитала каждое сказанное им слово. – За помощью, за поддержкой, за защитой – за чем угодно, если это в моих силах. Я не позволю причинить тебе вред, поэтому не бойся никого. Меня тоже не нужно бояться, я никогда тебя не обижу. И прошу тебя в ответ не обижать меня своими сомнениями, они – хуже тысячи пощёчин. Агата, я возьму на себя ответственность за тебя, но только если ты сама мне это позволишь. Ты доверишь мне себя? На лице девушки появилась улыбка: счастливая, радостная, открытая. Они оба знали её ответ, в нём не было нужды, но она всё равно с таким трогательным видом сказала «да», что мужчина подумал, что он погорячился ранее. Ему было до безобразия приятно получить положительный ответ, ведь её «да» такое редкое явление для него. Сорвав с девичьих губ ещё несколько быстрых поцелуев, он собрался покинуть комнату и на полпути обернулся, чтобы пожелать доброй ночи, однако девушка не просто уснула – она напрочь отключилась, едва забралась с ногами на кровать. Прямо в своём ципао, поперёк кровати, лёжа на одеяле, а не под ним – полная разрядка «аккумулятора». Не став её тревожить, он покинул комнату и тихо прикрыл за собой дверь. Пускай спит и набирается сил. А уже будучи в своей комнате генерал аккуратно убирал в ящик портрет, который до этого забрал из малой гостиной, и не мог стереть с лица улыбку, несмотря на то что он, в отличие от девушки, не имеет возможности порадовать себя сном, так как его ждёт полноценный рабочий день после бессонной ночи. Утро уже наступило, его обязанности никуда не делись, тем более в полдень его ждало собрание, которое он же и созвал. Дел предстояло много… Запоздалая мысль настигает его уже в ванной комнате, в которую он отправился, намереваясь принять душ, чтобы смыть с себя сонливость, освежиться и взбодриться. Ждал признания от неё, мысленно называя всё это детскими глупостями, которые он перерос, и в итоге сам же как влюблённый мальчишка преподнёс ей свои чувства со всеми церемониями.