Круцио на десерт

Ты лишила его выбора. Тонкие пальцы переворачивают пузатый флакончик. Туда-сюда. Туда-сюда. Он вскрыт. Так совпало, что он был новым, когда она распечатывала зелье два дня назад. Использовано совсем немного, но это позволяет пузырьку воздуха перекатываться под стеклом. Туда-сюда. Джинни Уизли сидит на кухне в доме двенадцать по улице Гриммо и думает. Снова. Она подлила ему успокоительное, когда он не знал. Вывела из игры на вечер. Мысль вертится в голове, подводя Джинни к какой-то черте, о которой размышлять не хочется. Потому что обратно не откатить, не забыть и не стереть. Ты лишила его выбора. Взгляд скользит по склянке. Самое легкое успокоительное, которое есть в каждом доме и доступно в любой лавке зелий в неограниченном количестве. Разрешенное, не вызывающее привыкания, невероятно простое. Простое. Джинни ставит флакон подальше на стол, складывает перед собой руки и опускает на них голову. Когда она успела пасть так низко, святой Мерлин? Во что превратились эти отношения? Страх. Вот, что ею руководило. Ты лишила его выбора. Ужас такой силы, что весь тот вечер ее практически заносило на поворотах, а руки, пакующие его вещи, дрожали так, что приходилось несколько раз расправлять складки на футболках. Без магии. Потому что в том состоянии она скорее взорвала бы дом, нежели наколдовала что-то вразумительное. Почему-то преследовало одно и то же ощущение. Он знает. Она не может объяснить это или назвать хотя бы одну причину предчувствия. Но его молчание на протяжении последних дней, холодность, отрешенность и странная наносная нейтральность… Все это очень и очень плохо. И когда Джинни попыталась подумать, мозг подкинул самое близкое, болезненное. Самое опасное. Преступник, который понимает, что его ищут, и нервничает, совершая ошибки. В голове крутится только… Он знает. По спине пробегают колкие мурашки. Ты лишила его выбора. Первой мыслью в тот вечер стало то, что, зная подобное, вряд ли человек смог бы молчать. Вероятно, он должен был уже сжечь дом, город и, возможно, какую-то часть страны… и саму Джинни. Более того, с нее ему следовало бы начать… С возможностями Поттера вся система этих клубов уже была бы раскрыта и уничтожена, какие бы ни стояли там охранные чары. Гарри сумел бы, она не сомневается ни на секунду. Что было бы с ним… страшно даже подумать о судьбе ее партнера при таком раскладе. Вторым было размышление о том, что чары ведь остались и на ней, и на нем. Если Гарри и узнал… Но… Чары подразумевают нераскрытие имен и адресов. Исключением является разрешение партнера. Тогда как? Обнаружена сама сеть и тихо собираются ниточки с другого конца? Не с конкретной пары, а от общего клубка? Но зачем? Никто из участников не нарушает закон, все помалкивают о заведении, с чего Аврорату интересоваться подобными тусовками? Или все же что-то случилось? Но опять-таки… Магия неразглашения. Тоже непонятно. И тогда… Тогда он просто не уверен, потому что нет доказательств, вот и молчит? Но ее имя уже где-то прозвучало? Или что? А вдруг эта командировка и есть то самое расследование? И она собственными руками собирала ему чемодан в место, где будет обнаружена и подтверждена ее неверность. Джинни пытается представить лицо Гарри, когда он увидел бы или услышал о ней такое… Он дважды за вечер позвал ее в гостиную, чтобы уточнить что-то… Она даже не помнит, что именно, потому что шла на виселицу, каждый раз думая, что вот сейчас. Сейчас она войдет, а он скажет: «Я все знаю». Мерлин, она почти сошла с ума. В какой-то момент стало понятно, что либо Джинни что-то предпримет, либо у нее случится приступ. Мозг судорожно искал выходы. Уйти к маме? Сказать, что договорилась, он ведь не станет проверять. А если он только и ждет, чтобы поговорить? Или чтобы она сделала ошибку… Тогда поймет, что она прячется, убегая. Или наоборот, оставит ее дома, начав разговор, чтобы не сбежала, и получится, что она сама же и спровоцирует самое страшное. Уходить нельзя. Лечь спать? Гарри знает, что она засыпает поздно, он не идиот, тогда ей точно не избежать и не отодвинуть, если внутри него что-то зреет… Когда ладони уже дрожали так, что с трудом удерживали чайник, на глаза попался шкаф с зельями. Вспыхнула идея. Дикая, нечестная… Но единственная спасительная. Ты лишила его выбора. Самое легкое успокоительное, которое есть в каждом доме и доступно в любой лавке зелий в неограниченном количестве. Разрешенное, не вызывающее привыкания, невероятно простое. Простое. Ты лишила его выбора. Он поспит, а утром уедет, дав ей время подумать о том, как спастись в случае… в случае, если… Он знает.

***

Пэнси поправляет несуществующую складку на платье. Кажется, в четвертый раз. До этого она трижды расчесалась, один раз поменяла одежду и дважды перестелила покрывало на своей кровати. На другой так никто и не появился. Она закрывает лицо руками и старается дышать ровно. Черт подери. Просто выйди отсюда. Просто шагни за порог. Но она… не может. Глупая девчонка, боящаяся собственных фантазий. — У тебя потрясающие глаза, Пэнси. Утром заходила Эфа и сказала, что он очнулся и уже где-то бегает с Джафари. И было это на рассвете. Пэнси, проснувшаяся окончательно спустя несколько часов, засомневалась в адекватности этого воспоминания. Ведь как Поттер смог бы встать после того, что она видела вчера на ритуале? Однако Шания навещала ее снова около часа назад, когда приносила очередное зелье. И проговорила то же самое. Поттер должен быть обессилен, в ранах, без сознания… Какой угодно. Но бегать? Звучит как бред. — Я часто думаю о них. Слишком часто. Мерлин, ей нужно прекратить прокручивать все это столько раз. Она близка к тому, чтобы сойти с ума, честное слово. Пэнси делает глубокий и громкий вдох, а потом выдыхает. Все равно она не наткнется на него прямо сейчас, верно? Ну, какова вероятность? Он может быть где угодно, она просто выйдет и прогуляется по деревне, а там встретит кого-то знакомого. Поест. Даже если он придет, то это будет позже. Или вообще, они пересекутся в столовой, где будет куча людей, тогда все станет совсем просто… Она кладет ладонь на ручку двери и смело надавливает, легкий ветерок струится в комнату, образуя сквозняк, потому что окно распахнуто настежь. …так что вовсе не обязательно, что мы с ним… — Черт возьми! — она подскакивает. — Доброе утро. Пэнси сглатывает, чувствуя, что руки снова дрожат. Поттер сидит на ступеньках перед ее домиком. Их домиком. — Привет, — произносит она тихо и хрипло, что удивляет и ее саму. Сквозь сон она что-то отвечала Эфе, но не вслушивалась в свой голос оба раза. А так как потом она ни с кем не общалась… Что ж. Значит, связки все еще не восстановились как следует. Поттер почему-то не поворачивается и ничего больше не говорит. Она видит неподвижную спину… голую. На нем только какие-то шорты. Впрочем, если они занимались спортом… Пэнси снова вздыхает и наконец делает шаг вперед. Не прятаться же весь день, к тому же уже поздно… Она аккуратно прикрывает дверь в бунгало и подходит к Поттеру. Недолго думая, садится рядом и обхватывает руками колени. — Ну… ты жив, — начинает она. Он нервно усмехается, глядя куда-то в сторону. Что не так? Почему он не смотрит на нее? — Более чем. — Это хорошо. Я… я рада. Что за идиотский диалог? Он молчит еще несколько секунд, а потом громко вдыхает, словно готовится к чему-то, и резко поворачивается. Они сталкиваются взглядами, Пэнси замирает. — Мерлин… — шепчет она. Радужки горят чистейшим янтарем на солнце. Выглядит очень жутко, она вся напрягается. Особенно вспоминая вчерашнее… Кровавые глаза и разрывающая боль, когда он хватает ее за руку. — Не бойся, ладно? — неожиданно начинает тараторить Поттер, словно в нем сорвался какой-то рычаг, паника в голосе ощущается почти физически. — Это временно. Пэнси, пожалуйста… Я ничего тебе не сделаю, не причиню вреда. Хочешь, я отойду? — он упирается ладонями в пол по бокам от себя и собирается встать, но она перехватывает его предплечье. Поттер застывает. Ей страшно до дрожи в коленях. Он выглядит абсолютно дико, она не представляет, насколько он вообще безопасен и как на что реагирует. В конце концов, он чуть не убил ее ночью. Но… Пэнси прикусывает щеку изнутри, четко улавливая одну вещь. Она не знает, откуда в ней это понимание и насколько оно соответствует истине. Но отчего-то она уверена: он не должен думать, что она боится его. Это важно. Очень важно. Это САМОЕ важное, что сейчас может быть. Именно в этот момент. Не спугнуть. — Все нормально, сиди. Я просто не ожидала, — она очень старается сделать голос ровным. Поттер прищуривается, не доверяя ее словам, но Пэнси смотрит спокойно. Через несколько секунд он медленно опускается обратно на деревянный пол, а потом снова разглядывает ее лицо. Точнее, что-то сбоку. Он фиксирует внимание у ее виска и сводит брови, а затем отворачивается и опускает голову на сложенные на коленях руки. — Я до последнего хотел думать, что мне наврали или что-то перепутали, или что мне это просто приснилось… — звучит глухо. Волосы. Белый в волосах, вот о чем он говорит. Пэнси еще и сама не привыкла. — Я сменила прическу, — легко бросает она. Молчание длится с минуту. — Пэнси, я… — он сглатывает, дергая головой, словно ему больно. — Я не могу подобрать слов и не знаю, как это сделать, чтобы выразить то, как мне жаль. Она вздыхает. Это было ожидаемо, она знала, что им предстоит такой разговор. — Перед тем, как ты утонешь в чувстве вины, послушай меня. — Пэнси… — он нетерпеливо перебивает. — Я же попросила, — она вскидывает бровь, а он тут же захлопывает рот. Так послушно, что это было бы даже смешно, находись они в иной ситуации. Она не смотрит на него, когда продолжает: — Во время того, как ребенок обнаруживает в себе магию, случается… всякое. Однажды я подожгла завтрак, который в этот момент нес домовой эльф, пламя каким-то чудом не травмировало моего любимого Тимми. Еще как-то раз я злилась на мать и взорвала небольшой мостик на территории поместья, щепки летели вокруг, и, находись там кто-то… — она качает головой. — В Хогвартсе на одной из вечеринок Забини мы перебрали и… в общем, это был несчастный случай, когда Миллисента лишилась половины своей шевелюры, и ей, конечно же, очень быстро помогли… Но это была моя магия, я точно знаю. Ты понимаешь, к чему я веду? — Я благодарен, что ты пытаешься, Пэнси, но сравнения слабоваты, ты не находишь? — он натянуто ухмыляется. — Может быть, но и сила несоизмерима, не так ли? Ты разговаривал с кем-то из них сегодня? — спрашивает она. — С Эманом. Пока только с ним. — И что же? Он сказал, что ты озверел и решил убить меня? — Не совсем. — А как? — Пэнси… — голос звучит раздраженно. Поттер морщится. — Это было специально? — Нет. — Ты контролировал себя? — Нет. — Тогда за что, черт подери, ты собрался извиняться? — говорит она громче. Он удивленно вскидывает брови. И отворачивается. — Я напал на тебя, давай называть вещи своими именами. — Тебе же объяснили, что это, — устало вздыхает она. — Я подошла сама, этого делать было нельзя, о чем мне фактически орали в лицо. Считай, прыгнула в пекло. Он опускает голову, хватаясь за нее руками. — Эй, Поттер… — Он поднимает взгляд. — Ты знал, что мелирование сейчас в моде? Он моргает, а Пэнси прыскает, внезапно поняв, что она зря переживала. Это все еще Поттер, он ничего ей не сделает. — Ну, светлые полосы на волосах. Их специально красят. Между прочим, маглы убивают на это кучу времени… — Это не смешно. — Конечно нет, ты прокрасил не до конца. Мне придется довести дело до ума в Лондоне. Я настаиваю на том, чтобы ты освободил Николь на два часа раньше в какой-то из дней. — С тобой невозможно разговаривать, — он стискивает челюсти. Пэнси наклоняет голову. — Поттер, а если бы это была я? На твоем месте. Тогда что? — тихо, почти шепотом. — Что? — тупо переспрашивает он. Мерлин, она сейчас треснет его. — Ты винил бы меня? Схвати я тебя в состоянии близком к смерти, которое не контролировала. Если бы во мне были смешаны какие-то там зелья, магия и один только Салазар знает что еще. Без личности, без сознания. — Нет, конечно нет. — Но себя винишь… Где же логика? Он прикусывает губу, сосредоточенно глядя перед собой. Пэнси тяжело вздыхает. — Я знаю, что ты не причинишь мне вреда. И накануне вечером ты тоже не хотел этого, — она говорит медленно и твердо. — То, что произошло вчера… Это магия, Поттер. Мы живем в ней, ее не проконтролируешь до конца, никогда. Я чистокровная волшебница, не забывай об этом. Я видела достаточное количество обрядов, магических стычек и прочего, чтобы понимать. Я выжила, это главное. Умереть молодой и красивой было бы очень обидно. Но раз я все еще здесь… — она ухмыляется, глядя на него, — то я принимаю твои извинения и предлагаю просто идти дальше. И так как именно я пострадавшая сторона, то ты вынужден принять мои условия. — Да что ты? — он сдерживает улыбку. Что именно его развеселило, Пэнси не знает. — Ага. — Что с твоим голосом? — Сорвала связки. Поттер снова хмурится. — Ты кричала, когда это произошло? — Угу. Гарри замирает, глядя в одну точку, уголки губ опускаются, он весь напрягается. — Прекрати представлять, — Пэнси щелкает пальцами перед его лицом. — Все было не так уж и жутко. Ложь. Он качает головой, собираясь что-то сказать, но осекается. Его взгляд фиксируется где-то за ее плечом. Пэнси оборачивается, замечая приближающегося Тао. — Мисс Паркинсон, рад видеть вас в добром здравии. — Здравствуйте, Тао, — она кивает. — Я знал, что найду тебя именно здесь, Гарри, — наставник улыбается. — Могу я поговорить с тобой? Прямо сейчас. — Конечно. — Поттер снова смотрит на нее: — Ты ела? — Нет. — Мы побеседуем и все вместе пойдем на завтрак, вы подождете нас буквально четверть часа, мисс Паркинсон? — спрашивает Тао. Пэнси пожимает плечами. — Конечно. — Прекрасно. — Я найду Эфу, хочу поблагодарить ее, — добавляет она, поднимаясь. — Вы можете поговорить здесь, если хотите. — Благодарю вас, — Тао подходит к Поттеру и, к огромному удивлению Пэнси, садится там, откуда только что встала она сама. Прямо на ступеньки в своей красивой мантии. — Что ж, тогда я пойду, — растерянно бросает она и направляется в сторону дома Шании.

***

Гарри смотрит вслед удаляющейся фигуре и не может собрать ощущения воедино. Как и все прошедшее утро, с тех самых пор, как открыл глаза. — Итак, ты жив, — негромко, но радостно провозглашает Тао. — У вас заготовлен общий текст? — Гарри ухмыляется, кивая на почти скрывшуюся за поворотом Паркинсон. Наставник просто улыбается. — Полагаю, у тебя много вопросов. Но на те, что касаются ритуала, я ответить не смогу, думаю, ты понимаешь… Тайна рода, знания этой деревни… — Угу. — Как ты чувствуешь себя, Гарри? После сна. Поттер опирается локтями на колени и вздыхает. Хороший вопрос. Очень хороший вопрос. После сна. — Я не уверен, что спал. Тао смотрит с интересом, а Гарри думает, как бы объяснить… Поттер никогда не принимал наркотики по своей воле. Другое дело — зелья, которые использовались на операциях или после. Составы, спасающие жизнь, порой смешивались и провоцировали внутри мозга специфические видения. Если бы у него спросили, что именно он пережил в эту ночь, он бы ответил — тяжелый наркотический приход. Потому что иначе описать все то, что он наблюдал… Гарри вздыхает. Он не мог разобрать, где находится. Иногда забывал, кто он и как его зовут. Отчетливым было только одно — чувства. Несвязные образы из совершенно разных и случайных моментов жизни, которые сначала он не понял, а потом… Только потом он осознал, что мозг прокручивает самые яркие воспоминания. И не все подряд, а те, где эмоции сдержаны или закрыты. Чувства. Первое осознанное оскорбление Дадли в его сторону, магловская школа и компашка того же Дурсля, не желающая оставить Гарри в покое. Дядя, ежедневно напоминающий о том, как тяготит нахождение маленького Гарри в их доме… Тетя, потом Малфой, Снегг… Калейдоскоп лиц, ситуаций и ощущений в те моменты, когда нельзя. Нельзя драться, нельзя отвечать. По разным причинам… множеству причин. Но нельзя. Запреты. Ты должен. Спасти мир, спасти близких, спасти целые поколения. Пожертвовать собой. Помочь, помочь, помочь… Годами. Должен. Символ победы, знамя. Герой. Пока у всех текла жизнь… Пока его друзья влюблялись, учились, постигали новое, он был… должен. — Пророчество, Гарри. Оно гласит… Жизнь, определенная еще до возраста каких бы то ни было осознаний. Нить судьбы, которая давным-давно намотана туда, где ей и следует быть. Там, где она задумана. И все бы ничего. Цель оправдала средства, не так ли? Более чем. Война. Победа. Благо. Но то, что он увидел потом… После. Гарри смотрит на свои сцепленные пальцы. Вот что страшно. Война закончилась почти десять лет назад. Десять лет, в которых… Он сглатывает. Десять лет, в которых он… Где? Кто? Настоящий ужас он испытал даже не тогда, когда в голове проносились кровавые картинки битвы за Хогвартс или уничтожения крестражей, даже исчезающий в арке Сириус не вызвал истерики. Это привычно, он пережил и принял. Давно. Страшно стало после. Когда опал последний пепел сражений, когда выглянуло солнце и мир стал свободным. Мир стал свободным. А он сам… остался запертым в клетке. Гарри закрывает глаза, замирая. Ночью он понял, где и когда именно началось все это. — Когда пал Реддл, — медленно произносит он, — я почему-то не выбрал. Не выбрал… свободу. Тао складывает руки на коленях. — Не выбрал, — повторяет он. — Я все никак не мог понять. Картинки крутились друг за другом, иногда хронологически верно, иногда нет. Но все то, что я видел… Эти моменты, когда я сдерживался, когда ограничивал себя или свою магию, или силу… — Наставник кивает, не перебивая. — После войны их стало не просто много, они охватили практически каждый мой день. Я чувствовал столько злости… — он громко выдыхает и не знает, как продолжить. — Я чувствовал то, что на самом деле должен был. Но все это ощущалось таким подавленным, что тогда я просто… мирился, отмахивался, выставлял на передний план обязанности и цель. И реакция… Ее просто не было. — Накатанная, Гарри. Ты просто пошел по накатанной. Ты был настолько долго в своей жизни «должен», что не ухватился за тот миг, когда это перестало быть необходимым, понимаешь? Когда все закончилось во дворе вашей школы, ты не переключился. А еще эта ярость… В какой-то момент ты узнал, что злое в тебе — это на самом деле не ты, а крестраж. Но ведь не все. Ты — человек, ты должен злиться, в тебе тоже всегда жило это чувство, как и в каждом из нас. Однако ты не стал разбираться, где чья ярость внутри тебя. И… — Запер всю. Целиком. Тао согласно кивает. — Чтобы не быть им. Не ассоциировать себя с ним, избавиться, уничтожить. Как Реддл уничтожил в тебе кусок своей собственной души в лесу. Тогда, когда тебе следовало разобраться и разделить, присвоив себе свое и отпустив чужое, ты просто отказался от всего вместе. Потому что твоя установка — «он и все, что с ним связано, — плохое». Но так невозможно, Гарри, наша злость — часть нас. Ты выбрал заведомо провальный вариант, — он взмахивает рукой. — Что мы и наблюдаем. Ты продержался так долго только лишь на силе воли, которой у тебя хоть отбавляй. Но мы все равно вернулись в ту же точку, это было неизбежно. — Я запер всю целиком. И тогда… — И тогда ты продолжил существовать из позиции сдерживания. — Мимо них прямо по земле пробегает маленькая обезьяна, учитель провожает ее взглядом. — Кто мы без злости? Принято считать, что это плохое чувство, но ведь она также и регулятор. Мы злимся, когда не получается, когда все идет под откос. Мы злимся на любимых, на родных людей, но это вовсе не значит, что мы желаем им плохого, так ведь? Эмоции внутри должны искать выход, они должны быть прожиты, выпущены. Злость помогает в этом прекрасно. Взрослый человек умеет обуздывать ее, умеет выстраивать с ней отношения, переливать ее в правильное, в благое, не обидеть близкого. А даже если обидеть… Такое тоже бывает, и порой это тоже нужно. Нет только хороших и только плохих чувств, Гарри. Тогда все было бы слишком просто, — Тао улыбается, глядя куда-то перед собой. — Все, что было с тобой после войны, проходило фильтрацию. Ты отсеивал раздражение и ярость вместо того, чтобы учиться с ними обращаться и сосуществовать. Они же копились в тебе, перекрывая доступ к магии, чувствам, истинным желаниям. Оба молчат какое-то время. — Я сомневаюсь во всем, во что верил. Вот он и произнес самое страшное. То, что беспокоит его больше всего. — Поясни. — Я видел себя со стороны. Себя и то, как я живу. И что, если… если все это стоит на фундаменте из ненастоящего… — Ты подвергаешь сомнению свои устои, это ожидаемо. Но не так фатально, как тебе кажется. Твои ценности все еще остаются твоими, не так уж ты и потерян, — Тао улыбается. — Однако есть вопрос. Насколько сильно ты их раскрутил в себе? Насколько довел до крайности? Не вредят ли они тебе самому? Понимаешь, о чем я говорю? Гарри кивает. Он понимает. В ночной лихорадке он наблюдал за тем, как силы в нем раскрываются, расставляя по местам мысли, чувства и воспоминания. Структурируя их, пропуская через каждую клетку и заставляя течь по венам вместе с кровью. Одно за одним, часами. Упущенные возможности, упущенное время, поступки, складываемые из наносного, ненастоящего. Ценности… Герой. И до, и во время, и после войны. Сколько из этого он выбрал? Где та грань, где потерялся он сам? Где момент, когда он должен был остановиться и прекратить жить только лишь из образа? Ведь война закончилась… Что из этого он выбрал сам? Семья. Сирота. Жгучее желание восполнить дыру внутри. Безумная связь с девушкой, воплощающей все мечты… Чьи? Женщина в его доме. Какая? А какой он с ней? Они вместе, потому что любят и хотят? Или потому, что это правильно и логично с какой ни глянь стороны? Что из этого он выбрал сам? Работа. Ожидаемая, логичная. Да, любимая. Но… Часами, днями, неделями напролет, отдавая себя и всю свою жизнь. Сверх меры, сверх нужного. Когда не просили. Во имя чего? Сколько из этих часов, дней, недель, месяцев и лет он выбрал сам? Добро. Знамя победы и светлого. Отрицая темное, как отрекся от частицы Лорда в себе. Не понимая, где собственная злость, а где чужая, потому заключивший в клетку всю, ведь ту принимать нельзя. Где кончаются границы доброты и начинается глупая жертвенность? Что из этого он выбрал сам? Пристрастия, ход жизни, интересы. Что из этого он выбрал сам? Мальчишка, чью судьбу решило пророчество. Но пророчество исполнено, а война канула в лету. Что же тогда он выбрал сам? Ответ нашелся мгновенно. Не смотреть и не слушать. Самого себя. Вот, что он выбрал сам. И выбор оказался неверный. — Ты слишком долго спал, мой мальчик, — произносит Тао негромко. — И теперь тебе следует проснуться и понять, как и чего ты хочешь на самом деле. Не то, что ты должен… Потому что ты уже очень давно ничего никому не должен. А то, чего хочешь. Ты увидишь, все будет происходить само собой, потому что ночью ты сорвал эти веревки с себя. — Зелье, зелье сорвало. Наставник улыбается. — Нет, Гарри. Оно бы ничего с тобой не сделало против желания. Если бы ты согласился из приличия или импульсивности… ничего бы не вышло. Так что когда ты будешь находиться на пике вины или злости и думать о том, что кто-то повлиял на тебя или настроение такое просто выпало, что ты взял и по ошибке принял зелье, оставь это. Это ложь. Ты слишком сильно хотел этого, даже если не осознавал в своей голове как безусловный факт. — Пике вины? — Поттер вскидывает брови. — Да. Мне нужно объяснить тебе кое-что о том, что будет происходить с тобой в ближайшее время. Гарри хмурится, внимательно слушая. — Со скольки ты не спишь? — С половины пятого. — Сколько ты уже пробежал и отжался? — Я не считал, но… люди столько не выдерживают, Джафари сменил мне партнера по пробежкам шесть раз. Тао кивает. — Это прекратится через несколько часов, не переживай. Всплеск очень сильный, но настолько же и кратковременный, магия находится на пике активности, она тянет за собой и физическое состояние и обостренные реакции. В районе обеда или чуть позже тебя накроет сон. После него ты будешь чувствовать себя ровнее, почти как обычно. Вечером ты даже сможешь работать и заниматься обычными делами. — Хорошо. — Но важнее не это. Гарри, ты сдерживал некоторые очень важные эмоции десяток лет. И как я уточнил ранее, ты фактически не научен с ними обращаться, — учитель задумывается. — Представь себе маятник. Самый обычный, шарик на нити. — Гарри кивает. — Десять лет его фиксировали натянутым в одну сторону. А сегодня ночью резко… отпустили. Что будет происходить? — Он будет качаться. Туда-сюда. — С какой амплитудой? — Начиная с максимальной и по убывающей. — Пока… — Пока не остановится в середине. — Именно это и будет с тобой происходить. Ты будешь сталкиваться с обычными ситуациями, но реагировать по-другому. Остро. Ты должен прощупать свои новые границы, посмотреть на магию, на ее поведение. Это слишком сложная субстанция, чтобы я дал точную схему, тебе придется самостоятельно изучить это в себе. Возможны приступы ярости, сменяющиеся падениями в пучину вины за то, что не сдержался. Люди могут казаться другими. Скорее всего, кто-то притянется ближе, кто-то отдалится, зависит от того, насколько крепок фундамент в отношениях. Нужно прощупать это все. Тебе будет довольно тяжело, особенно в ближайшие дни. Но маятник, как ты уже сказал, станет качаться менее и менее интенсивно, а потом замрет. Это и будет твоя норма. Новая. — Звучит паршиво. — Пожалуй. — И очень вовремя. Кажется, что Тао должен улыбнуться, но он хмурится. — Расследование… — Ага. — Это будоражит и беспокоит меня практически в одинаковой мере. Все произошло тогда, когда должно, это понятно. Но ты снова собираешь самые сложные сценарии, Гарри, — теперь он и правда ухмыляется. — Начиная с завтрака, смотреть на тебя будет еще интереснее. — Почему это? — Мисс Паркинсон проснулась. Я полагаю, она будет провоцировать в тебе забавные реакции. Пэнси. Он выдыхает, кажется, в легких не остается воздуха. Учитель сразу понимает причину. — Ты находишься в довольно… щепетильной ситуации, Гарри. — Не то слово, — вот и все, что он может ответить. А что еще сказать? Тао не идиот. — Позволь спросить. Произошло ли что-то, из-за чего ты мог бы винить себя? Или подвергать свою верность сомнению? Произошло ли? — Считаем ли мы то, что в голове? — Не считаем. — Тогда нет. — Хорошо. В таком случае мы вычеркиваем хотя бы эти мучения из твоего списка пограничных настроений. Развязка будет болезненной не только для тебя, какой бы она ни была, Гарри. Но я готов спорить, что долго ждать ты не будешь, просто не сможешь. Ты очень быстро сообразишь, что и как обстоит внутри тебя на самом деле. Чем острее ситуация, тем скорее и явнее ты понимаешь, как именно тебе хотелось бы ее решить. Насколько я могу судить по тому, что вижу… Львиная доля твоего ресурса брошена в сторону этих ощущений. Поттер следит за дорожкой из муравьев, которые спешат куда-то, неся мелкие листики на спинах. — Я понял кое-что ночью. Паркинсон стала толчком. Первым. Она ворвалась, как ураган, с этими своими проблемами и начала меня… злить. Она не боится, не восторгается, треплется без умолку. Хотя насчет «не боится» я, может быть, погорячился. Но, во всяком случае, не показывает. У нее хватает дури на такие вещи, Тао… Видел бы ты, как она вела себя на первом допросе, я никогда в жизни не наблюдал такого в своем кабинете. Мне иногда кажется, что она поставила целью вывести меня из себя. — И тем не менее тебе это приходится по вкусу. До гребаного безумия. В этот момент Поттер понимает, о чем шла речь, когда учитель говорил про маятник. Взлетевшее от восторга в небеса сердце резко ухает вниз и с разгона падает в липкое болото стыда. Внутри сдавливает, а он закрывает глаза, морщась, словно от сильной боли. — Я… Тао, она столько лет со мной. Она прошла и войну, и… Она прошла все вместе со мной. Что я за человек, если… Эмоции бьются в истерике, пульсируя где-то в висках и угрожая разорвать грудную клетку. Сейчас он говорит совсем не о Паркинсон, и учитель это понимает. — Подыши молча. От десяти и до нуля. Считай и дыши. Молчание длится несколько минут, в течение которых Поттер приходит в себя. — Это я и имел в виду, когда сказал, что будет тяжело. Гарри, — наставник подбирает слова. — Чувства иногда… заканчиваются. По разным причинам, у разных людей, в разные периоды. Но такое бывает. Скажи, а есть ли подвижки у мисс Уизли с принятием твоих особенностей? Магических. — С тех пор как… ну, тогда со столиком этим, — он замолкает. — То есть нет. Он просто качает головой. — На днях я призвал чашку, когда она была дома. — Не долетела? Поттер вскидывает брови. — Откуда ты знаешь? — Это было не сложно. — Тао… — начинает Гарри и прикусывает щеку изнутри. — Есть кое-что еще. Учитель склоняет голову набок. — Пару часов назад, когда мы бегали с Джафари, меня слегка занесло. Магия выплескивалась из рук беспорядочно, ему даже пришлось держать меня. В общем, он посоветовал подумать о чем-то, чтобы отвлечься. И я подумал… — О Джинни? Гарри нехотя кивает. — И что же магия? — Испарилась от одного только образа в голове. Моментально. Я даже испугался, не ушла ли она вовсе, настолько внутри стало пусто. Некоторое время оба молчат. — То есть, — начинает Тао негромко, — переступить ту ситуацию так и не получилось. — Не получилось. — Ты не хотел бы попробовать снова? Поговорить с ней об этом, возможно… — Нет, — бросает он прежде, чем успевает осознать это, и тут же спохватывается: — Я… Я не успел подумать, я случайно это сказал. Учитель только окидывает его внимательным взглядом. — Правда? Блядство. Тао решает не давить, меняя тему. — Мисс Паркинсон была свидетелем выбросов магии? — Не раз. — И как? Боится? — Шутишь? Она лезет на рожон, как непослушный ребенок. Стащила нить себе на руку и… — Что сделала? — Тао удивленно распахивает глаза. — Ты не ослышался. В одной из деревень по пути сюда, прямо посреди рынка. Я не заметил, что магия оформилась в нить, и не успел подавить, как Пэнси влезла… — Как отреагировала магия? — Накрутилась на пальцы, потом — вверх по руке. — Любопытничает, значит, — наставник ухмыляется. — А вчера висела на сережках. Вообще, эта форма всегда очень разная у каждого волшебника, но, конечно, ведет себя в зависимости от настроения хозяина. А как Пэнси реагирует на то, что случилось ночью? Когда я пришел двадцать минут назад, ты был в шаге от того, чтобы лежать в ее ногах, вымаливая прощение. — Очень смешно, Тао, — Гарри прищуривается, недовольно глядя на учителя. — Кто же смеется, — отвечает он, но все же улыбается. — Считай, что я спас тебя. Гарри же вздыхает. — Храбрится. Причем очень упорно. — Испугалась, значит. — Кто бы не испугался… — Твоя правда. Но не оттолкнула, очень интересно. Параллель ситуаций очевидна настолько, что этого нельзя не заметить. Не так ли? Поттер только кивает. Это первое, о чем он подумал, когда она схватила его со словами, что не боится. Разумеется, она в ужасе, это и дураку понятно. Как и Джинни тогда. Но она приняла решение удержать его всеми силами. Внутри становится тепло. — Почему я так повел себя? — Ты ни при чем, Гарри. Высвобождалась сила, которую очень сложно назвать доброй. Агрессивная, яростная. Пэнси слабее всех нас, ей просто нельзя было подходить… — Почему у вас с Эманом красные глаза, у Эфы бело-голубые, а у меня желтые? Когда мы пользуемся магией особенно яростно… — Я не слышал объяснения, кроме лишь того, что краснеют они с возрастом. — Понял. — Гарри. — Да? Тао как-то загадочно улыбается. — Будь побережнее с мисс Паркинсон. — Что? — Ну… — мастер старается сформулировать, выглядя слегка озадаченным. — Теперь, когда ты стал раскрепощеннее и лучше отзываешься на свои собственные желания, — он недолго молчит, — тебе будет сложновато рядом с ней. Как мне думается. Внезапно он замирает, потому что чувствует раньше, чем видит. Гарри вскидывает голову и уставляется на угол дома в самом конце улицы, Тао удивленно повторяет за ним. Три. Два. Он прищуривается. Пэнси выходит как раз оттуда, откуда он и ожидает, глядя себе под ноги. Смешок наставника раздается над ухом.

***

— Мы не знаем, почему ты выжил. Фраза звучит сразу же, как только они присаживаются на скамью в одной из беседок. Пэнси моргает, смотря на Эмана, который еще и поздороваться не успел, а уже выдал это. — Отлично, и вам приятного аппетита, — бросает Поттер. — Вы меня не удивили. Не то чтобы я подобного раньше не слышал, — и спокойно берет лепешку с середины стола, пока улыбчивые девушки расставляют блюда. Джафари, сидящий напротив, смеется. — Гарри, мы серьезно, — наставник делает замечание своему ученику, располагаясь неподалеку. — Это тема, которую… — Тао, — Поттер устало выдыхает и откидывается на спинку скамьи. — Я все понимаю. — На это учитель вскидывает бровь. — У меня со смертью… специфические отношения, так что… — Вопрос в другом, Гарри, — продолжает Эман. — В чем же? — В плате за это. Гипотетически. — Гипотетически? — Поттер смотрит на одного и другого по очереди. — Да, — Шания накладывает еду, не прерывая объяснений. — Как правило, за необычные способности полагается плата, так или иначе влияющая на жизнь носителя. Много лет я существовал с постоянным беспокойством за Эфу, унаследовавшую оба дара нашей деревни. Как ты мог заметить, она владеет и беспалочковой магией и способностью видеть будущее. Прошло достаточно времени, когда я стал спать спокойно, поняв, что моя дочь жива, цела и здорова. Пэнси с трудом проглатывает кусок лепешки, не отрывая глаз от поверхности стола. — Нет еще такой магии, которая принесла бы тебе дитя. Вот оно что… И ее отец не знает, это тоже было проговорено. Неужели это и есть плата за столь огромную силу? — И как же понять? — уточняет Поттер. — Мы не знаем, — Эман хмурится. — Отлично, — Поттер вскидывает руки, хлопая в ладоши. Присутствующие смотрят на него снисходительно, одна лишь Пэнси не может понять странного поведения. Почему они так спокойно реагируют на эти выкрутасы? — Кажется, мисс Паркинсон следует кое-что объяснить, — переключается на нее Тао. — Сегодня твой дружок будет необычайно весел и активен, Пэнси, — хихикает Джафари. — Побочные действия принятия магии — перепады настроения и бешеное количество энергии. Слишком много свободы одномоментно. Она замирает и поворачивается к Поттеру. Все-таки у него получилось? Полчаса назад они успели только быстро переговорить на ступенях домика, а потом пришел Тао. Она удалилась, а узнав, что Эфа отдыхает после бессонной ночи, просто прогулялась некоторое время по улочкам. И вот они здесь, а она так и не спросила у Поттера, как для него все прошло и с каким результатом. Конечно, она видела цвет глаз, но все же… — Да, — Тао кивает. — Ты будешь наблюдать очень высокую активность, что, впрочем, уже и происходит с рассвета. Так будет до сна. — В районе обеда, я полагаю, — заканчивает Эман. — После пробуждения все вернется в пределы нормы. Так что я рекомендую вам с Джафари и Эфой побродить в окрестностях деревни, у нас здесь масса живописных мест. — А где, кстати, она? — осматривается вокруг Поттер. — Соскучился? — Эфа появляется ровно в тот же момент, запрыгивая по ступеням в беседку. Пэнси обращает внимание на то, что выглядит она вполне бодро после бессонной ночи. — Я пыталась немного отдохнуть после того, как некоторые вчера чуть не отдали концы в нашей деревне, а мне пришлось за ними ухаживать, — Шания останавливается неподалеку от них, у столика с продуктами, самостоятельно накладывая себе фрукты. Он хмыкает. — Гарри, насчет этого… — начинает Тао, а лицо Поттера меняется в тот же миг. Он хмурится и отворачивается. — Это было зелье, я уже понял, — коротко бросает он. — Ты собираешься выяснить этот момент? Тебя, дружище, знаешь ли, чуть не пришили, — интересуется Джафари. — Я разберусь. Сам. И это все, что он говорит на тему своей почти состоявшейся смерти. Пэнси качает головой. У нее не было времени подумать об этом раньше, так что мысли лезут прямо сейчас. Отпивая кофе, она размышляет о том, что Аврорат, возможно, не безопасен. Реально ли такое? Кто мог подлить Поттеру зелье без его ведома? Насколько она понимает, он был только дома и на работе в последние дни. Конечно, она не следит за ним и не может быть уверена абсолютно, но что это за развлечения такие, где тебе добавляют что-то в напиток, не предупредив? Не дома же, в конце концов. Значит, на работе? И снова странно. Аврорат — структура не самая простая, более того, он в ней начальник. Кто? Зачем? Хотели отравить? Допустим, но не успокоительным же. Никто не мог знать, что они попадут сюда и будут употреблять конкретный состав, который нельзя с ним смешивать. Да они и сами не знали, что уж там… Бред какой-то… — Я кое-что видел, когда схватил тебя вчера, — он поднимает на нее взгляд, а Пэнси вздрагивает от такого резкого внимания. — Твоими глазами. Все за столом слушают. — Одно из твоих видений, о которых ты мне не говорила, — Поттер прищуривается. Сердце падает куда-то в район желудка. Стоящая в трех шагах Эфа резко поворачивает голову в их сторону и смотрит на Поттера. — Как интересно, — тут же вмешивается Эман. — Значит, магия была контактна. Более того, ты некоторым образом перенял часть магии мисс Паркинсон. — Да, буквально на какие-то секунды. Пэнси чувствует дрожь в руках и ногах, когда переводит внимание на Эфу. Та задумчиво разглядывает ее и Поттера по очереди. В голове появляется жуткое стискивающее давление, дыхание ускоряется. Несколько секунд. Что он мог увидеть за это время? Она сглатывает, стараясь не выдать ужаса. — Ты уже несколько лет по своей воле приходишь в мою постель. Я желаю тебе удачи с Поттером, малышка. Мерлин, только не это… Пэнси набирается смелости и смотрит на Поттера, они встречаются глазами. Он задумчив, но ест спокойно. Внутри появляется надежда. Может, не то видение? Неужели он так и сидел бы, неспеша завтракая, после такого? Но тогда что? Остальные-то она рассказывала, они все обсуждали в рамках расследования. Пэнси совсем теряется, когда Эман поднимается с места. — Благодарю вас за то, что разделили со мной трапезу, друзья. Временно вынужден удалиться. Джафари, забирайте наших гостей и хорошенько повеселитесь сегодня. — Конечно, Эман, — парень кивает в ответ и улыбается. Тао собирается уходить вместе с Шанией. Эфа не произносит ни слова, а Пэнси быстро вытирает рот. — Я переоденусь, у меня есть более подходящие для пеших прогулок вещи. Вернусь через десять минут. Она почти не помнит, как вышла из беседки под внимательным взглядом Поттера. Добравшись за какую-то минуту к своему домику, Пэнси закрывает дверь и опирается на нее спиной. Если это оно… Если это то самое видение, он будет задавать вопросы. Он не сможет не задать и… Стук прерывает мысли, заставляя подскочить. Сердце бьется в горле. Вот и он. Сказать, что не одета? Сделать вид, что ее здесь нет? — Открой, я знаю, что ты там. Она поднимает брови, когда слышит голос… Эфы. Быстро щелкнув замком, Пэнси тянет ручку на себя. Шания врывается в дом, как ураган, и захлопывает дверь. А потом точно так же, как и сама Паркинсон какие-то секунды назад, опирается на нее спиной. В глазах растерянность и паника. Пэнси ожидает чего угодно, кроме… — Пожалуйста, помоги мне. ЧТО? Она так и замирает посреди помещения. — Пэнси, — Эфа шагает вперед. — Ты слышала Поттера? Про видение… — Разумеется, я слышала, — бросает она в ответ, нервно теребя рукав на плече. — И теперь, как видишь, прячусь, чтобы не объясняться, почему я не рассказала о том, что делает эта дрянь за его спиной… Вот думаю, пощадит ли меня Мерлин. Она говорит это так быстро и злобно, что Эфа останавливается. Девушка вскидывает брови, а потом распахивает глаза, понимая. — Ты о его девке? О том, что она бегает к другому? — Конечно, я о ней. О чем же еще… — Пэнси, он увидел не это. Он видел меня… — Плечи Шании опускаются, она выдыхает. — Он… что? — Пэнси моргает. — То воспоминание, в которое ты влезла вчера. Обо мне и… — ей тяжело говорить, это заметно невооруженным взглядом. — Откуда ты знаешь? — Какая разница? Важно, что знаю. — Но он сказал о видении, а не о воспоминании. — Он понятия не имеет, как их отличать, это не его дар. Он просто перепутал или так выразился. Пэнси замолкает. С одной стороны, она мгновенно испытывает волну нахлынувшего облегчения, с другой… — Так вот почему ты пришла. — Джафари не должен узнать, — Эфа мотает головой туда-сюда, как заведенная. — Ни от кого из вас. — Почему же ты мне до сих пор не угрожала? Я ведь тоже видела, еще вчера… Шания глубоко вдыхает. — Я знаю тебя всю жизнь. И знаю, что ты не скажешь. Я знаю тебя всю жизнь. Это так странно звучит… Пэнси до сих пор не привыкла к тому, в какой странной ситуации они находятся. Эфа тем временем заламывает руки. Где же та тигрица, что была готова убить ее вчера? Дерзкая, наглая… — А вот Поттер… Я не могу быть уверена. Он же ваш аврор или как их там. Борец за правду, справедливость. Вдруг он… — она молча открывает рот, не смея даже произнести вслух. Пэнси сглатывает. — Эфа, он не скажет. Он не станет лезть не в свое дело, даже если выцепил те самые секунды, где все открылось. Но Шанию это не убеждает. Она приближается и резко хватает за руки холодными пальцами. Паркинсон автоматически хочет сделать шаг назад, но они вдруг встречаются взглядами. — Я прошу тебя. — В глазах мольба, Пэнси так и замирает. Голос Эфы дрожит. — Поговори с ним, попроси не рассказывать ничего. Я… Ты не знаешь нас. Джафари и я… Вы ничего не знаете. Он послушает тебя. Я умоляю, пожалуйста, помоги мне. Я… я просто не могу его потерять. А с этим… С тем, что ты слышала, я что-то придумаю, я не знаю… Мы придумаем. Мы найдем выход и… Она шепчет какие-то слова, а Пэнси вдруг становится до ужаса жаль эту маленькую девочку. Такую сильную и слабую одновременно. Такую напуганную и искреннюю в эту секунду. Горло сводит оттого, что она второй раз за несколько последних дней становится свидетелем чужого секрета. Нежеланным, случайным. Того, что совершенно не предназначалось для нее. — Попроси меня, о чем хочешь. Что тебе нужно, Пэнси? Что я могу сделать для тебя? — Она выжидающе замирает, в карих глазах стоят слезы. Девушка, которая всю жизнь ненавидела ее, вынуждена стоять и умолять. Чего стоит Эфе все то, что происходит прямо сейчас? Насколько сильно она унижена и насколько ей на это… плевать? Потому что она любит. — Пэнси? — Хорошо, я попрошу его, — говорит она еле слышно. — Я попрошу. На какие-то секунды в комнате повисает молчание. А потом Эфа моргает, все-таки отпуская слезы. Две тонкие дорожки пересекают ее щеки, она быстро стирает их ладонями. — Спасибо, — только и может прошептать она. Пэнси кивает и смотрит в пол, чтобы не смущать Эфу еще сильнее. Это все было и так слишком… Удаляющиеся шаги разбивают тишину, но в какой-то момент прекращаются. — Ты осуждаешь меня? — спрашивает Шания. — Особенно с учетом всего того, что знаешь об этой Джинни… Ты ведь не могла не провести параллелей. Осуждаешь? Пэнси поднимает на нее взгляд и говорит правду: — Я думаю, что жизнь сложнее, Эфа. И нет, я не осуждаю тебя. Шания стоит не двигаясь некоторое время, она не сводит глаз с Пэнси. А потом просто уходит, закрывая за собой дверь.

***

Samaritan — Anorre

— Ты не переоделась, — Гарри рассматривает наряд Паркинсон, опираясь на косяк. — Ты пришел раньше, так что… — Вообще-то нет, — он ухмыляется. Она закатывает глаза. — Жди, — и захлопывает дверь перед его носом. Гарри плюхается в плетеное кресло на веранде. Он медленно вдыхает теплый воздух и рассматривает улочку. Туда-сюда снуют жители деревни, занимаясь своими делами. Вчера он не заметил такого скопления народу, потому что, как оказалось, охота длится целый день, и жители задерживаются там до темна. Тао и Эман, как и Джафари, вернулись раньше специально ради гостей. А вот сегодня на рассвете картина открылась совсем иная. Мужчины, женщины, дети… Все в необычных одеждах и с разноцветными знаками на телах. Он увидел множество людей, колдующих без палочек или каких-то других вспомогательных предметов. Улыбка трогает губы. Магия теплым шаром перекатывается внутри. — Вот и я, — звучит сзади. — Тебе нужно что-то в доме? — Нет. — Пойдешь… голый? Паркинсон окидывает его взглядом, когда Гарри поднимается. — Мне жарко в футболке, я несколько раз пытался. Горю. Она моргает. — Ясно. — Я смущаю тебя? — он ухмыляется и прищуривается. Вопрос вылетает изо рта раньше, чем голова поспевает за ним. Заткнись. Она вскидывает брови. — Нет. — Отлично, тогда идем, — он спрыгивает через несколько ступеней на землю и дожидается, пока она догонит. Хочется побежать, мышцы ноют без нагрузки, но он терпит, удерживая темп Пэнси. — Как прошло у вас вчера? Я даже не спросил утром. — Я тоже не спросила, — она хмурится, вышагивая по мелким камешкам. — Ну, обо мне ты все знаешь, — он пожимает плечами. — А что не видела сама, слышала на завтраке, так что… — И… как ты сейчас? Он раздумывает перед ответом. — Полон энергии. Пока не совсем понимаю. — Теперь будешь создавать руками гром и молнии? — она ухмыляется. — Надеюсь. Что у тебя? — Пока только ритуал. Ни видений, ни чего-то нового в теле или снах. Чувствую себя бесполезной. Оба улыбаются. — Тебя что-то беспокоит, не так ли? — переходит Поттер к тому, что прямо-таки тянется за ней. Пэнси удивляется, но ничего не уточняет. Он благодарен ей за это. Гарри пока не знает, как объяснить ей то, что ему совсем не нужно спрашивать, как у нее дела, чтобы ощущать ее состояние в общих чертах. Она напрягается и замолкает ненадолго. — Ты кое-что подсмотрел, когда коснулся меня вчера. — Угу. А он все гадал, когда же она начнет этот разговор. Нужно было видеть лица обеих, когда он заикнулся об этом в беседке. И если реакция Шании более чем понятна, то почему так испугалась Пэнси — до сих пор загадка. Неужели настолько прониклась девчонкой? — Поттер, слушай. Не думаю, что ты стал бы что-то кому-то рассказывать и без этой просьбы… — Но? — он внимательно разглядывает ее. — Я хочу попросить тебя не говорить Джафари, если вдруг у тебя возникала такая мысль. О том, чему ты стал свидетелем. Это… совсем не наше дело, правда? Он думает некоторое время, пока они сворачивают к краю деревни, где должны встретиться с остальными. — Эфа попросила? Пэнси поджимает губы. Понятно. — Сейчас прошу тебя я, — она избегает прямого вопроса. — Хорошо, — тут же отвечает он. Она резко вскидывает голову и открывает рот. — Что, Пэнси? — Я… Я не думала, что будет так легко. Он вздыхает и пожимает плечами. — Зря. Я уже говорил тебе, что ты можешь просто попросить меня, если тебе что-то нужно. Она оставляет это без комментария. Гарри успевает насчитать семь домов, пока они молчат, а потом внезапно Пэнси тихо спрашивает: — А ты хотел бы знать, Поттер? На его месте. Как раз в этот момент он замечает Эфу и Джафари, которые, словно играя в какую-то известную им одним игру, перехватывают ладони друг друга. Шания показывает язык, глядя на жениха, весь ее вид излучает какой-то свет, он же улыбается, не сводя глаз с девушки. Они любят, этому не нужны никакие доказательства, достаточно просто взглянуть. — Не знаю, Пэнси, — начинает Гарри. — Лет десять назад я бы ответил тебе однозначное «да». А сейчас… — он наблюдает, как Эфа подпрыгивает, вытягивая руки, а Джафари ловит ее и, стараясь поцеловать, промазывает, попадая в нос. Девчонка отмахивается от него и заливисто смеется. — Сейчас я не уверен, что знать нужно все. Когда он сам в последний раз был таким влюбленным и беззаботным? Таким… счастливым? Он так глубоко задумывается, окунаясь в собственные ощущения, что не разделяет своих и чужих эмоций внутри. Не осознает, что волнение, отдающее сердцебиением где-то в глотке, принадлежит вовсе не ему.

***

Когда Пэнси соглашалась «погулять по окрестностям», она не думала, что это означает двухчасовой поход по непролазным джунглями. И это только в одну сторону. Сначала она все ждала, когда они дойдут до какой-то определенной точки, потом стала демонстративно вздыхать. Спустя полтора часа она уже прямо уточнила у Джафари, сколько им еще топать. На это он сказал, что они гуляют и, в принципе, могут делать это весь день. Сейчас она просто злится. Поттера и Эфу почти не видно, они прыгают по траве и деревьям где-то далеко впереди, насколько она может слышать, он заваливает ее бесконечными вопросами о магии. Шания же на удивление спокойно отвечает. А нужно пользоваться ладонями или можно только кончиками пальцев? А как научиться делать это незаметно, чтобы не двигать рукой? Как ты регулируешь мощность выброса? А если кто-то подбивает руку в процессе, это работает так же, как с палочкой? А если руки связаны? А если… Через время она прекращает прислушиваться, внимая рассказам Джафари о фауне местных джунглей. Когда лекция касается ядовитых змей, жених Эфы как раз показывает одну из них, расположившуюся невысоко на дереве. Пэнси вскрикивает и уносит ноги подальше. Пытаясь облегчить ей путь, Джафари периодически подает руку и помогает проходить особенно сложные участки. Как раз когда Пэнси в очередной раз почти что падает, вся четверка собирается в одном месте. — Ну что вы тут плететесь? — Эфа ухмыляется, глядя на жалкие попытки Паркинсон перелезть через огромный камень. — Знаешь что… — начинает она, собираясь высказаться, но рядом появляется Поттер. Он обхватывает плечо Пэнси и поднимает ее выше, помогая. — Я дальше не пойду. Я, конечно, все понимаю, вы тут заделались супергероями. Прекрасно, замечательно. Но я не готова к таким походам. И это мы идем только в одну сторону, мне страшно представить… — В обратную мы тебя перенесем, — говорит Джафари. Пэнси осекается, пыл слегка осаживается. — Ну… ладно, тогда уже легче. — Она опускается на камень и вытягивает ноги. — Я устала. — Эти городские девочки… — Эфа отталкивает от себя громадный лист папоротника. — Отстань, — Паркинсон отмахивается, пока Поттер садится рядом с ней. — Есть что-то интересное тут поблизости? — он обращается к Джафари. — Да, небольшое озеро. Можем искупаться и доставить нашу страдалицу в деревню. Поттер кивает и переводит взгляд на Пэнси. — Вы такие невероятные шутники, святой Мерлин. Я не знаю, куда мне деваться от хохота, — она поднимается. — Только ведь присели… — Отвали, Поттер, — она даже не оглядывается, шагая между стволов. — А ты куда пошла-то? — уточняет Эфа. — К озеру. — Оно в другой стороне, — Шания сдерживает смех, судя по голосу. — Но можешь, конечно, присоединиться к нам попозже, когда нагуляешься. Пэнси прикрывает глаза и считает до десяти. Она знает один очень подходящий магловский жест, и прямо сейчас только воспитание удерживает ее от того, чтобы не продемонстрировать им свой навык. Она уверена, что как минимум Поттер точно понял бы ее посыл. Однако эти трое уже отвлеклись. — Поттер, ты долго собираешься просто прыгать по деревьям? — Шания меняет жертву, заканчивая терроризировать Пэнси. — Я уже устала от однообразия. Просто иду и ничего не делаю. — Кроме того, что ты провоцируешь меня уже битый час? — бросает он в ответ. — А ты все никак не ведешься… Почему? — вдруг наклоняет голову вбок Эфа. Поттер растерянно моргает. Джафари улыбается и складывает руки на груди, ожидая развязки. — Не будь ты девчонкой, Эфа… — Так забудь об этом. Думаешь, мы пришли сюда рассматривать цветочки? — Ее глаза загораются белым. — Ну же… — Пэнси, а мы с тобой прогуляемся, пока они повеселятся, — Джафари странно весел для сложившейся ситуации. Он слегка тянет Пэнси за локоть, уводя в сторону. Все происходит быстро. Эфа внезапно толкает Поттера в плечо. Сильно. Тот, не ожидая, делает шаг назад и открывает рот, чтобы что-то сказать. Но она успевает первая. Пэнси напрягается, как струна, когда стройная нога медленно поднимается, а потом молниеносно выпрямляется, пиная Поттера прямо в грудь. Он пролетает несколько метров и ударяется о какое-то громадное дерево, щепки разлетаются вокруг, доставая почти до них. Поттер откашливается, вставая. Девушка подходит к нему, виляя бедрами. Движения плавные, гибкие — она похожа на дикую кошку, Шания улыбается и слегка опускает веки. Если бы Пэнси не знала контекста, то решила бы, что она развязно флиртует. Эфа поднимает его голову, поддев пальцем подбородок и игриво произносит: — Может быть, мы зря потратили на тебя столько восстанавливающих зелий и трудов, как считаешь, Поттер? — Она разминает шею, глаза горят белым. Поттер шлепает ее по руке, убирая от себя, в его радужках горит огонь. Она ухмыляется. — Покажи мне, на что ты способен. Джафари снова тянет Пэнси, призывая отойти. — Идем. Тебя может задеть.

***

Следующие десять минут ей кажется, что позади в лесу топает разъяренное стадо слонов. Она уж не знает, что именно они там отрабатывают, но треск деревьев наводит на мысли о боях без правил. — Джафари. — М? — Ты так спокоен. Он не ранит ее? — Пэнси все-таки решается спросить. — Конечно, нет. Эфа разорвет всю деревню вместе с Тао и Эманом, если захочет. Сильнее нее здесь нет никого. Она просто поможет ему спустить пар, это важно. — Она… необычная. — Восхитительная. — Глаза Джафари меняются, когда он говорит о Шании. То, что он любит ее, абсолютно неопровержимо. — Представь, какими будут наши дети, — он мечтательно улыбается. Пэнси отводит взгляд. — Да, пожалуй… Они выходят на небольшую полянку, кончающуюся обрывом. Слышен шум воды, их окружают все те же бесконечные пальмы и папоротники. — Ух ты. — Это и есть наше озеро, — Джафари указывает рукой вперед. — Высоко там? — Они приближаются, но Пэнси еще не видит достаточно, чтобы оценить. — Метров десять. Не страшно. Она сглатывает. Ну как сказать… — Поберегись! — звучит сзади, Пэнси резко оборачивается. Ей приходится отпрянуть в сторону, потому что Эфа бежит со скоростью света и не останавливаясь прыгает прямо на Джафари, утаскивая его вместе с собой в воду. Слышен плеск, а через несколько секунд смех и кашель. Ей очень хочется подойти и убедиться, что оба живы, но на горизонте появляется… — Привет, — Поттер подскакивает к ней. Запыхавшийся и страшно довольный, в радужках пылает огонь. Губа разбита, но это, похоже, его совершенно не беспокоит. — Давно не виделись, — саркастично бросает она. Поттер и не думает обижаться, он ухмыляется. — Какие у тебя отношения с высотой? — Ну-у-у… — Ты в купальнике? — как-то очень медленно спрашивает он. — Да, я надела его, когда… — она осекается и прищуривается. — А что? Улыбка расползается на его лице шире, пока он шагает снова. Пэнси складывает два плюс два в голове. Она стоит на обрыве, внизу — озеро, в котором уже плещутся Эфа и Джафари. Поттер подходит с другой стороны… Она между ним и водой. — Поттер, я предупреждаю тебя по-хорошему, не вздумай. Иначе… Его глаза загораются ярче. — Иначе? Пэнси хмурится. — Я боюсь и не хочу туда прыгать. Он останавливается. Грудь быстро вздымается, что неудивительно после таких скачек. Он сглатывает и убирает пятерней волосы назад. — Ладно. Сейчас вернусь. Поттер разгоняется и устремляется с обрыва вниз. Раздается резкий звук плеска воды и крик Эфы. Что-то о том, что «гребаный придурок» чуть не убил ее. Что ж, долетел успешно. Пэнси натыкается взглядом на большой камень и садится на него. Не проходит и пары минут, как Поттер возвращается и приземляется рядом, уже сухой. Веселые возгласы Эфы и Джафари еще слышны со стороны озера. Они, по всей видимости, вылезать пока не собираются. — Вода отличная. Он откидывается назад и ложится на теплую поверхность, прикрыв веки. Пока он не двигается, Паркинсон не удерживается и быстро пробегает глазами по голым плечам, груди и животу — мышцы перекатываются при каждом вдохе. Поттер перекладывает руку, Пэнси тут же отворачивается. — Странно, что ты испугалась змеи. Ты же со Слизерина. Она вскидывает бровь. — Подслушивал? — Ты кричала, я вернулся и глянул, что там… Она хмыкает. Пэнси считала, что они с Эфой шли далеко впереди, чтобы уловить то, о чем беседуют отстающие. — По такой логике, Поттер, ты будешь счастлив столкнуться со львом. Он задумывается, понимая ассоциацию. — Орел тоже хищная птица, может даже ребенка унести в когтях. — Да. Сплошные опасные звери на флагах факультетов. — Угу. Они замолкают на пару секунд. А затем Пэнси замечает, как Поттер сдерживает смех. — Что? Представил, как убегаешь от барсука? Оба прыскают. — Бедный Пуффендуй. Сколько себя помню, над ними издеваются. Пэнси улыбается. — Барсук опасен в гневе, я уверена. — Ага, опасен. — Поттер, смотри, это ты, — она показывает на серую обезьяну на ветке. На лбу у нее белая полоса. — Очень остроумно. Внезапно откуда-то сверху появляется такая же вторая, только она чуть меньше и более активная. Маленькая обезьянка прыгает прямо на голову той, что с подобием шрама, и они вместе сваливаются в кусты. Поттер вскидывает бровь и ухмыляется. — И правда я… И сразу видно, кто меня сопровождает, ты глянь. Засранец! Пару минут они сидят молча. Как ни старается Пэнси, мысли разворачиваются в сторону, далекую от веселья. Она решает не держать их в себе, пока он так разговорчив. — Поттер… — М? — Насчет опасностей. — Так, — он приподнимается на локтях и устремляет внимание на нее. — Я не хочу лезть не в свое дело, — на этом он ухмыляется, — но ты уверен, что тебя не травят в Аврорате? — Что делают? — он выглядит очень удивленным. — Зелье, — уточняет она. — Успокоительное, которое тебе дали. То самое, что смешалось с настоем и чуть не убило тебя… Я думала об этом. Дома же ты не мог не заметить, так что этот вариант исключаем, а так как ты великий трудоголик… Он снова опускается на спину и закрывает глаза. Выражение лица Поттера становится таким же, как на завтраке, когда Тао коснулся этой темы. Отрешенным, хмурым и каким-то… разочарованным. Пэнси не так хорошо знает его реакции и эмоции, но кажется, что Поттеру больно думать о том, что прямо сейчас крутится в его голове. — Меня не травят в Аврорате. Если ты беспокоишься о своей безопасности, брось это, — спокойным голосом. — В данную минуту я беспокоюсь о твоей. Он не отвечает, но Пэнси отчетливо видит дрогнувший кадык. — Я решу это. И ни слова больше. Так же, как утром.

***

Они спускаются на берег озера, ожидая, пока Эфа и Джафари немного обсохнут. Пэнси обращает внимание, что никто из них почти не использует магию, как будто специально концентрируясь только на физических нагрузках. — Окунуться, что ли, еще раз, — Поттер заходит в воду по щиколотки и поднимает взгляд на Пэнси. — Не стой под ветками, там могут быть змеи. — Фу, фу! — она отскакивает на палящее солнце и замечает, как он что-то бормочет себе под нос, улыбаясь. Засранец. — А здесь водятся тропические рыбки, которыми пугают маглов? — спрашивает она громко, повернувшись к Шании. Та быстро ориентируется. — Те самые, что проникают в члены мужчин и потом их нужно только вырезать? — уточняет Эфа серьезно. — Безусловно. Поттер замирает. Пэнси прилагает все имеющиеся у нее силы, чтобы держать лицо. — Интересно… — Это же озеро, а не река, — хмурится он. — Они разве не речные? Эфа ухмыляется. — Когда пойдешь в душ в деревне, Поттер, уточни этот момент. Мало ли… Он моргает и сглатывает. Кажется, только сила воли удерживает его от того, чтобы заглянуть в собственные плавки прямо сейчас. — Они врут, — встревает Джафари, а Эфа разочарованно цокает. — Мог бы и помолчать. — Нет, дорогуша, — хихикает ее жених. — Это отвратительная шутка. Просто запрещенная. Поттер же прищуривается и смотрит на Пэнси, понимая, с чьей подачи все началось. — Упс, — одними губами произносит она. — Берись за меня, — Эфа протягивает руку. — Эти двое не соизволили нормально высушиться, намочат. Поттер и Джафари закатывают глаза, а Пэнси закрывает свои. Рывок.

***

— Ты скоро? — Черт подери, — она дергается, наматывая полотенце на тело. — Поттер, я чуть не обделалась. — Тогда хорошо, что ты в ванной, — раздается по ту сторону двери. Очень остроумно. — Нас ждут на обед, я тоже хочу ополоснуться. — Еще бы, — кричит она. — Носиться весь день по жаре, как индеец. Страшно представить, какие вы потные. Какая гадость… Решив, что лучше одеться прямо здесь, она быстро натягивает красивый белоснежный сарафан. Они же вроде не собираются опять шастать по лесам, а всего лишь идут поесть. Пэнси выходит из ванной, уступая место еще мокрому после озера Поттеру. Тот, ухмыляясь, идет на таран и сильно задевает ее плечом, оставляя на кружевном рукаве громадное пятно. — Ты… — Упс, — поднимает он бровь и закрывает дверь прямо у нее перед носом.

***

— Поттер, я не пойду, пощади меня. — Да ладно. Ну хочешь, я понесу тебя? Мне как раз нужны утяжелители — это Джафари сказал. Правда не знаю, будет ли толк с таким весом… Больно тощая, — на этом он поджимает губы, стараясь не рассмеяться. Не реагируй, Пэнси. Он специально тебя задевает. Сегодня он не в себе, просто не реагируй. Не реа… — Я не тощая! Он ухмыляется. Пэнси закрывает глаза и откидывается в кресле. Она спокойно сушила волосы, когда Поттер явился из душа — слава Мерлину, одетый — и заявил, что спать не намеревается. А значит, им нужно будет что-то делать с его энергией дополнительно. — Я не могу заниматься всем этим посреди бела дня. — С чего бы? — Это разве не очевидно? — она показывает на свое лицо. Он тупо моргает. — У меня обгорел нос, ты посмотри! Поттер настолько не ожидает подобных аргументов, что замирает на несколько секунд. А потом вздыхает и говорит: — Мне очень жаль, что ты столкнулась с такими огромными проблемами, Пэнси. Искренне. Но тебе все равно придется туда идти. А уже потом подумаешь, как справиться с этой травмой с твоим лбом. — С носом. — Да, с ним. — И почему это мне придется идти? Я вполне могу провести время здесь, в деревне… — Нет, ты должна быть со мной. Я же тебя защищаю, помнишь? — Он мельком смотрит в зеркало и снова поворачивается к ней. Пэнси закатывает глаза. — Ты прекрасно знаешь, что никто мне тут ничего не сделает. — Мне веселее, когда ты идешь рядом и возмущаешься. Пэнси, ты здесь со мной. Мы не будем это обсуждать. Она демонстративно вздыхает и недовольно бурчит, что у нее с собой даже нет специальных пластырей. — Ладно. Может, моя новая прядь заодно выбелится там, где не до конца прокрашено… Внезапно что-то меняется в комнате. А точнее меняется он. Игривое выражение слетает с лица Поттера, он упирается в нее таким серьезным взглядом, словно смотрит в самую душу. Нечто подобное она видела прошлой ночью. Пэнси сглатывает. Перепады настроения. Она напоминает самой себе, что такие скачки — это нормально для него сегодня. Верно? Он же тем временем подходит ближе и присаживается перед ней на корточки, их лица оказываются друг напротив друга. Поттер медленно протягивает руку и поддевает белоснежную прядь. По спине пробегают мурашки, Пэнси не двигается. В его глазах плещется янтарный, где-то в самой глубине. Он осторожно пропускает волосы между пальцами, разглядывая их. — Что сказала бы на это твоя мать? — звучит неожиданно. Пэнси отвечает тут же: — Она бы уже лежала в обмороке, ведь нарушена общая картина. Ну, знаешь, перфекционизм… Поттер наклоняет голову вбок, не сводя глаз с Пэнси, и как-то оценивающе прищуривается. — А мне нравится. Очень… красиво, — выдыхает он, пока взгляд блуждает по ее лицу. Картинка пробивается в сознание моментально и очень неуместно. — У тебя потрясающие глаза, тебе говорили это? Пэнси прогоняет воспоминание. Она разрывает зрительный контакт, переводя внимание на собственные руки. Когда она опускает голову, кончики его пальцев скользят по скуле, Пэнси резко вдыхает. — Это… это очень мило, спасибо, Поттер. Ты собрался? Нас ведь ждут, так что… Но он не реагирует, взгляд застывает на ее лице, губы чуть приоткрыты, желтые оттенки раскрашивают радужку, смешиваясь между собой. — Поттер? — тихо повторяет она. Никакой реакции. Это пугает. Что она должна делать? Нужно ли кого-то позвать? Можно ли его трогать? Вдруг он дергается сам, словно резко просыпается. Моргает и смотрит на нее в этот раз нормально и живо. — Я задумался, извини, — он резко встает и шагает назад. Что это за хрень была, черт его дери? Но Поттер вряд ли прокомментирует это, даже если спросить, потому что на его лице снова ухмылка, а вид беззаботный и веселый. — Тао и Эман будут рассказывать какие-то старые легенды племени вечером. На улице. — Мерлин, надеюсь, не об этих дарах с видениями. Я все еще не понимаю, чего мне ждать… Я могу упасть в обморок там. От страха. — Тогда стой подальше от костра, — тут же отвечает он. Пэнси моргает, замерев, а Поттер совершенно спокойно поясняет: — Ну, чтобы не в огонь. Техника безопасности и все такое… Хочется треснуть его. — Ты абсолютно бессовестный, ты знаешь это? — Не-а. — Будь осторожнее со своим языком, у меня с собой палочка. — Нападешь на безоружного? — Поттер поднимает ладони, сдаваясь. — Очень остроумно. Он складывает руки на груди и опирается на столб, а Пэнси закатывает глаза. Но улыбку сдержать не может. Спустя несколько секунд она обнаруживает, что они просто стоят, глядя друг на друга с ухмылками на губах. — Хорошо, во сколько мы должны быть готовы? — прерывает она странное молчание. — Я схожу сам. — Что? — она удивленно смотрит на него. — Почему это? — Ну как ты пойдешь в люди с таким-то носом? Он же обгорел. Пэнси замирает на секунду, а потом хватает свою палочку, поднимает ее… Поттер выскакивает из бунгало.

***

Паркинсон сидит в беседке, с интересом разглядывая какой-то местный бобовый суп в тарелке перед собой. Пахнет потрясающе. Рядом собралась вся та же компания, что и на завтраке. Эфа кратко рассказала Эману и Тао о состоянии Поттера, уточнив, что все в «его ситуации» проходит планово и никаких проблем после совместной прогулки она не заметила. Самого Поттера не видно, он сказал, что вернется через несколько минут, потому что у него дела. Какие именно, никто так и не понял. — Он разве не должен был спать уже в обед, как вы говорили? — подает голос Пэнси. — В нем больше сил, чем я полагал. Будем ждать, — отвечает Эман. — Еще нет и часа. Пэнси тяжело вздыхает, думая о том, что ей и самой бы не мешало отдохнуть после трехчасового похода по африканским джунглям. — А есть еще какие-то способы сбросить эту его энергию? Эфа прищуривается, уставившись на Пэнси, и как-то очень игриво растягивает улыбку. Она стоит у входа в беседку уже несколько минут, наблюдая за копошащимися неподалеку парнями, которые таскают бревна для нового дома. — Да, разумеется. Но вы сами понавставляли себе палок в колеса, к тому же он мог бы убить тебя, увлекшись в процессе… — Эфа… — Эман поджимает губы. В этот момент Паркинсон понимает, о чем именно говорит Шания, и вскидывает бровь. — Ладно-ладно, — девчонка закатывает глаза. — Пэнси же сама спросила. — Мисс Уизли не оценила бы твои предложения, — бросает Тао. — Как жаль. Но ее здесь нет, правда? — она пожимает плечами. — Эфа! — Что, пап? Разве это не она должна быть рядом с женихом, когда он проходит, возможно, важнейший период своей жизни за последние десять лет? Скажите мне… А если бы он погиб ночью, кого последнего он держал бы за руку? Меня или тебя? Бред какой-то… — она качает головой. Пэнси сглатывает. — Так было суждено, что он попал сюда не один, Эфа. Более того, первостепенно мы ждали мисс Паркинсон, а не их обоих, если уж на то пошло. Это не та поездка, что могла быть запланирована. — Вот именно! Жизнь сама расставляет все по местам. — Они разберутся. Это не нашего ума дело, прекрати, — отрезает Эман. — О Мерлин, — Шания раздраженно закатывает глаза. Но замолкает. Некоторое время в беседке царит тишина, прерываемая лишь звуком ложек, стучащих по тарелкам. Пэнси усиленно думает, как сгладить то, что произошло, когда молчание разрывает вопль откуда-то сверху. Она дергается. Спустя буквально пару секунд раздается жуткий грохот, крыша беседки с одного края ломается, осыпается и прямо перед ними… С оглушительным треском Поттер приземляется на ступени и не двигается. — Что… — Пэнси открывает рот. Откуда он свалился? Все замирают. Быстрый осмотр подсказывает, что, вероятнее всего, он карабкался на толстенную пальму, нависающую как раз над беседкой, и не удержался. Становится интересно, только что трещали ветки или его позвоночник, потому что дерево высокое настолько, что снизу даже не видно кокосов под листвой. — Он умер? — осторожно спрашивает она. — Очень сомневаюсь, — Эфа ухмыляется, протягивает ногу и, даже не наклоняясь, поддевает его стопой. — Эй ты, вставай. Поттер двигает руками и стонет, пока Шания наклоняется и рассматривает его. — Сломано что-то? — Кажется, нет, — звучит глухо. — Кокосы доставал? — тут же говорит она. — Угу. И их тоже хотел. — Тоже? — Эфа вскидывает брови. Поттер поднимается, стряхивает с себя пыль и, виновато косясь на разгромленную крышу, берет с пола ветку. Очевидно, не пальмы. — Вот, — он протягивает ее Пэнси. Она опускает глаза на плоды и тут же все понимает… Мерлин, серьезно? — Поттер, слушай… — Ты же сама просила манго, что не так? — он смотрит со смесью удивления и обиды. Брови приподняты над желтыми радужками. — Вчера, помнишь? Это э-э-э… свежее. Пэнси вздыхает, оглядывая пол беседки, усыпанный ни в чем неповинными листьями, громадная ветка в его руке покачивается, на ней и правда висит несколько плодов. — Ты отломил часть дерева. — Ну… — виновато начинает он. — Немного не рассчитал силу, — отмахивается Джафари. — Ну, с кем из нас не бывало… — Гарри, дорогой, — Эман говорит спокойно и с легкой улыбкой. — Манго, конечно же, есть в столовой, ты мог просто взять там. — Я… Я как-то не подумал об этом. — Как и кокосы, конечно. Поттер садится рядом с Пэнси. Он снимает с ветки четыре манго и хмуро раскладывает их перед собой. — Я починю беседку. — Не утруждайся, Гарри, мы сами. Это займет буквально пару минут. — Я решил немного размяться, — оправдывается он, пока Эфа усаживается за стол. — К тому же нам все равно нечем заняться, так что… Очень хочется сказать, что в Англии их ждет команда, а еще там, вообще-то, на Ноттов напали. Пэнси только собирается открыть рот, как Поттер протягивает ей манго. И как будто бы в этом нет ничего такого, она ведь сама просила… Пэнси моргает. Он почистил фрукт вручную и теперь держит кусочек перед ее лицом, зажав тот между ножом и большим пальцем. — А можно мне с тарелки? — спрашивает она вежливо. Тао старательно сдерживает смех, а Поттер как будто только сейчас замечает, что именно делает. — А. Да, конечно. — Гарри, раз тебе некуда девать силы, может быть, ты хочешь помочь нашим ребятам? — Эман показывает на тех самых парней с бревнами, которых недавно разглядывала Эфа. — Мы строим дом. Молодая пара поженилась, так что им требуется жилище. — Жители деревни помогают с этим? — интересуется Пэнси. — Да, конечно. Мы все здесь одна большая семья. Она улыбается. — Конечно! — Поттер тут же загорается новой идеей. — Ты не поешь? — Тао удивляется. — Нет, спасибо, я не голоден. — Ты можешь выяснить у них, если им что-то нужно… И тебе найдут работу. — Да-да, я схожу посмотрю. Поттер подскакивает, задевая стол. Не имея сил удерживать в себе энергию, он быстро перепрыгивает через три ступени и направляется к толпе. А потом внезапно останавливается и поворачивается. — Пэнси. — Да? — она удивленно замирает. — А ты… не хочешь пойти со мной? — Он как будто сам не верит в то, что спрашивает это. Все взгляды устремляются на нее, Джафари даже не скрывает смеха. — Я… да, конечно. Но зачем? Я там не пригожусь, это уж точно, — мнется она. — Да, я знаю, — он хмурится, задумавшись, как и всегда, когда собирается обосновать или аргументировать что-то, а потом… просто вскидывает голову и бросает: — Мне просто захотелось. Пойдешь? Посидишь рядом… Приходи, ладно? — внезапно улыбается он и убегает в сторону работающих жителей. Поднимаясь следом, Пэнси слышит, как Эфа бросается проклятьями. Оказывается, задев стол, он подбил ей руку, и теперь Шания сидит, облитая соком. — Если я не убью его до конца дня, это будет чудом, клянусь.

***

Через час Пэнси замечает первые признаки усталости у таскающего бревна Поттера. Сидя под раскидистым кустом и держа кокос, она потягивает напиток, глядя на то, как он пожимает руки двум улыбчивым парням, что-то говорит им и направляется в ее сторону. — Дальше они сами, — бросает Поттер, подойдя. — Можно? И, не дождавшись разрешения, забирает орех. Паркинсон так и держит в зубах трубочку, пока он переворачивает плод и выпивает все молоко парой глотков. Пэнси рассматривает его: весь в каких-то опилках, волосы взлохмачены, на ноге громадная ссадина. — Ты отлично вписываешься в племя. — Думаешь? — Ага. Еще пару дней здесь и начнешь ездить на слонах, Поттер. Как в фильмах. — А на ком будешь ездить ты? Пэнси вскидывает брови, а Поттер, поняв, что именно сказал, закашливается. — Я о животных, разумеется. — Разумеется. Пэнси переводит тему. — Поттер, вы совсем не используете магию. Я думала, что увижу невероятные поединки или чары… — Я тоже был удивлен. Но Эман сказал мне еще с утра, что самое важное сегодня — это спокойно прожить перепады настроения и выровняться, а еще в меру использовать обычную физическую силу, во всяком случае до дневного сна. А магия подтянется сама. Что бы это ни значило, я послушался. Пэнси кивает. — Ты заметила, что в джунглях мы тоже особо не колдовали? — Да. — Мне запретила Эфа. Мы высвобождали магию только тогда, когда… — Когда развалили половину леса. — Да. Еще мы дрались и бегали утром, много. Тао избил меня своими палками… Опять. Молодой парнишка проходит мимо и очень дружелюбно улыбается Поттеру. Пэнси не может понять, на кого он похож, а потом вдруг соображает. — Он случайно не напоминает тебе… — Хардинсона, — Поттер ухмыляется, провожая мальчишку взглядом. — И ведет себя так же. За полчаса достал меня. Пэнси следит за тем, каким расслабленным он выглядит. — Вы близки с Питером? — Сейчас у нас первое совместное дело. До этого я только учил его. — Ну и тем не менее… Он восхищен тобой. Поттер кивает. — Он напоминает меня, когда я был моложе. Когда я вижу Питера, меня относит… В детство. Он как ниточка, которая каждый раз уводит меня туда. У него и проблемы внутри схожие с моими, только есть шанс не влипнуть так сильно, как это сделал я. Пэнси замолкает. Он выбрасывает кокос в специально отведенное место. — Очень вкусно. — Ага, — она спрыгивает с высокого камня. — Говорят, краденое всегда вкуснее. Чем займемся? — Я… Возможно, я могу лечь спать. — Оу, — она вскидывает брови. — Ты уже давно должен был. Они проходят по узкой улочке, которая расположена между двумя параллельными широкими. Поттер как-то странно хмурится. — Я думал еще побегать, но… — вдруг его слегка ведет вбок. Пэнси резко перехватывает горячее плечо, помогая удержаться на ногах. — Поттер, что не так? — спрашивает она, хмурясь. — Все нормально, идем в бунгало. — Я же вижу, — бормочет она. — С чего тебя так резко вырубает? — Меня не вырубает резко. — Как же нет, если… — она замирает и останавливается. — Поттер, ты что, давно хочешь спать? Он морщится и игнорирует вопрос. Но она все понимает. Святой Мерлин. — Но зачем? Зачем ты мучаешься и терпишь? Поттер опускает глаза в пол и закусывает губу. Пэнси смотрит на него очень и очень грустно. У нее есть теория, но ей интересно, скажет ли он сам. И он говорит. — Я хотел подольше побыть… таким, — в голосе столько горечи, что она просто отворачивается, не комментируя. — Когда я проснусь, все вернется на круги своя, так что… — Насколько я понимаю, не вернется, — произносит она. — Разве нет? Просто твое настроение перестанет так сильно меняться. Поттер кивает. — Угу. Разговор не клеится. Они вышагивают по каменной кладке, а Пэнси думает о том, что у Поттера внутри свои демоны. Он только кажется закрытой глыбой льда. Главный аврор, второй человек страны, мировой герой, кто он там еще… Столько наносного, столько «нужного» и «важного», ответственности. Столько всего «должен». Столько выученного, натренированного: идеальная подготовка, идеальный боец, идеальный защитник. Сильное тело, не менее сильный дух, мощнейший магический потенциал, острый ум. Но что глубже? Чего он хочет? К чему стремится и питает слабости? Какой он «вне»? Она вздыхает. Снова приходит в голову, что ей недостает знаний о нем в Хогвартсе, как будто они помогли бы ей понять чуть лучше. Зацепиться, сравнить. Она настолько не интересовалась и не обращала на него внимания, что теперь эта пропасть мешает ей строить правильные логические цепочки. Он так хватается за ребячество, которое ему подарили эти полдня. Отчаянно. — Я совсем не помню тебя в школе, помимо общеизвестного, типа того, что ты ловец в команде Гриффиндора, потом вроде бы капитан. История с Лордом — тоже понятно, приключения эти твои, о которых все говорили. Но на этом… все. — Я тебя тоже, — отвечает он, а потом ухмыляется. — Ну, кроме того, что ты кричала, что меня нужно выдать Реддлу, тогда, в Большом зале… — Поттер… — Пэнси тяжело вздыхает. — Забудь об этом. Серьезно, — он отмахивается. — Я все понимаю, правда. Она хмурится, когда он продолжает: — Возможно, когда-то еще я замечал тебя пару раз. Но, вероятнее всего, только потому, что ты была с Малфоем, за ним я следил куда активнее. — Ожидаемо, — она улыбается. — У вас это взаимно. — Да, и все. Тогда я не интересовался слизеринками. Она сглатывает, гадая, понял ли он сам, как именно прозвучала эта фраза, сказанная в прошедшем времени, но останавливает себя и рванувший вперед поток мыслей. — Это Эфа? — спрашивает он, Пэнси вскидывает голову, глядя на веранду их домика. Шания сидит в кресле. — Она. — К кому пришла, как думаешь? — Сейчас узнаем. Они подходят к бунгало. Шания разглядывает его внимательно и спрашивает: — Спать наконец? — Ага. — Отец в соседнем доме, — она кивает на хижину рядом. — Зайди к нему, скажи об этом, он даст зелье, которое нужно выпить перед сном. — Ладно, — он пожимает плечами, быстро бросает взгляд на Паркинсон и уходит. — Уделишь мне пару минут? — Да, конечно. Зайдем?

***

Пэнси смотрит в спину стоящей у окна Шании, когда та тихо произносит: — Вы покинете деревню вечером. Это последний раз, когда мы с тобой находимся наедине. — Что? — удивляется Пэнси. — Я видела. Что-то произойдет и вы уедете, так что я зашла… сказать пару слов, — Эфа поворачивается. Паркинсон хмурится. — Что значит «видела»? Мы же разорвали связь. На ритуале… — Нет-нет, — тут же поясняет Шания. — Это было мое обычное видение. Нормальное. Вы же здесь, мы взаимодействуем, так что… — Тогда хорошо. Эфа набирает воздуха в грудь. — Вероятно, ты удивлена тем, что я не провела с тобой обучение или что-то типа того… — С Поттером тоже особо не таскаются. Хотя я думала, что этим вы и займетесь. Эфа кивает. — Вы оба должны кое-что понять, — она проходит по комнате, приближаясь. — Одно дело учить детей. Воспитывать и взращивать дар с крупиц годами, пробуждать его, адаптировать, по сути, медленно лепить личность с тем условием, что способность — это ее часть. Другое — вы. Сформировавшиеся взрослые, которые носили в себе зачатки, и вот внезапно… — Шания взмахивает руками. — Значит, никакого обучения. — Никакого, Пэнси, зря вы считаете, что вам нужно чему-то учиться. Если только выдержке, но это скорее Поттеру. Есть вещи, до которых вы должны дойти сами. Отец сказал, что это ваша дорога — принять дар в таком количестве, которое вы сможете себе позволить. Мы со своей стороны сделали все, что следовало. Паркинсон сглатывает. А Эфа продолжает: — Видения станут более упорядоченными, ты сможешь видеть их не только во сне, это начнет происходить и просто так. Более того, времени до их воплощения будет больше. Не препятствуй, не пугайся, не беги от них. — Ее глаза загораются. — Пользуйся. Это ведь и есть то, что тебе сейчас нужно, не так ли? Вы хотите продвинуть расследование, так сделай это. Ты сможешь. Смотри по сторонам, пока ты там, не дергайся, замечай детали. Ищи часы, календари, какие-то подсказки о месте и периоде, изучай присутствующих людей. А потом решайте вместе, как поступать. Ты будешь чувствовать все интуитивно, это сложно объяснить, но ты научишься. Просто поверь. Не отталкивать — это самое главное. — Хорошо. Шания шагает в сторону двери, но резко останавливается. Она глубоко вдыхает, словно набирается смелости. — Еще кое-что. Я хочу поблагодарить тебя за то, что поговорила с ним. Ты ведь сделала это, — скорее утверждает, чем спрашивает она. Пэнси кивает. — Я все еще считаю, что он и без этого не стал бы лезть в ваши дела. Эфа пожимает плечами, замолкает и мнется. В мозгу мелькает сумасшедшая идея о том, что она зашла, чтобы… помириться? Может ли быть такое, учитывая их историю? — Я… — девушка нервно покусывает губы и смотрит в пол. — Эфа. — Да? — Шания вскидывает голову, они встречаются взглядами. Пэнси вспоминает, что ей около двадцати, она еще совсем ребенок. И начинает сама: — Мне очень жаль. Эфа сводит брови к переносице и замирает. — Из-за Ники; из-за проклятья; из-за того, что ты вынуждена была мучаться и переживать все это… Эфа, я не знала ни о чем. Я… Вероятно, я пришла бы раньше, будь у меня больше информации. Хотя бы какие-то крохи… Она закрывает рот и с трудом сглатывает. Слезы собираются в глазах, когда она смотрит на Шанию, обнимающую себя за плечи. Второй раз за день эта девочка выглядит столь уязвимой. Эфа медленно кивает. — Прости меня, — шепчет Пэнси. — Мне очень, очень жаль. Если бы я могла как-то повлиять… Но это было так давно. Все наши женщины… — она грустно опускает взгляд. — Я со своей матерью и то не смогла разобраться, а мы вместе жили, так что куда уж мне… — Ты справишься с этим, Пэнси, — бросает Шания, и они снова смотрят друг на друга. Внезапно Эфа улыбается так, как еще ни разу не делала. Не игриво, не хитро, даже не саркастично — ее улыбка открытая и настоящая. — Я точно знаю. Это твой путь, и ты пройдешь его так, как следует. У тебя хороший… — она подбирает слово, — сопровождающий. Он поможет, ты не будешь одна. Пэнси прикусывает губу. Ты не будешь одна. Хочется расплакаться и пожаловаться. На то, что она устала, ей плохо и тяжело. А еще в Лондоне сидит проклятая Уизли, которая даже не способна оценить то, что ей досталось. А сама Паркинсон… не хочет и не может подтолкнуть его к пониманию, потому что… Потому что. — Я прошу прощения за то, что у тебя был не самый теплый прием, — звучит тихое. Пэнси отмахивается. — Это меньшее, что меня сейчас беспокоит, Эфа. Все нормально. — Если ты когда-то будешь случайно проходить мимо… Обе прыскают одновременно. — В Конго… — говорит она, сдерживая смех. — Случайно. — Да, — Эфа сжимает губы, стараясь не расхохотаться. — Можешь заходить к нам. Я бы даже показала тебе что-то красивое. — Только не пешком в джунглях. Шания улыбается. — Не пешком. Дверь скрипит, открываясь. Задумчивый Поттер заглядывает в дом. — Э-э-эм… — тянет он, рассматривая по очереди одну и вторую. — Мне погулять? — Я уже ухожу, — Эфа кивает Пэнси. — Ложись спать, ради Мерлина! Достал уже всех, — бросает она весело и убегает. Поттер моргает и вопросительно смотрит на Паркинсон. — Не спрашивай. — Ладно, — улыбается он в ответ.

***

Гостиная очень уютная и красивая. Много синего, много дерева, в камине разожжен огонь. Тепло. Большой стол, обрамленный двумя длинными диванами, сияет чистотой. На нем — какие-то журналы и ваза с фруктами. Пэнси делает шаг вперед, сразу осознавая, что она в видении. Помня наставления Эфы, она глубоко вдыхает и старается справиться с нервозностью, которая преследует ее всегда, когда она находится в будущем. Спокойно, Пэнси. Спокойно. Несмотря на то, что обстановка как будто бы не располагает к опасностям, чувства из видения тянутся не самые радужные. Страх, тревога, что-то еще… Сместив взгляд чуть вбок, она замечает девушку, сидящую в кресле. А рядом с ней парень, опустившийся на колени. Она присматривается и… замирает. Внутри все переворачивается. Пэнси ощущает, как невидимые тиски сжимают грудную клетку. Потрясающе, просто прекрасно. Это именно то, за чем она мечтала бы наблюдать. Джинни Уизли что-то шепчет, глядя на своего жениха, на ее лице грусть, она нервно заламывает пальцы. Пэнси отступает от потрескивающего камина и прислушивается. Поттер аккуратно дотрагивается до щеки Уизли. Та склоняет голову к руке и, прикрыв веки, ластится, как кошка, продлевая прикосновение. — Ты же знаешь, я люблю тебя, — негромко говорит он и улыбается. Сердце внутри больно бьется о ребра. Пэнси чувствует собственные слезы, подступающие к глазам, и отворачивается. Она не хочет, не будет смотреть. Не будет. Пэнси вскакивает на постели, стараясь выровнять дыхание, видение обрывается. Быстрый взгляд вправо — Поттер спит на своей кровати, а в открытом окне заметно, что на улице вечереет. Сердце бьется как бешеное, ей требуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Пэнси опирается на подушку спиной и подтягивает ноги к груди, кладя подбородок на колени. Ладони дрожат. Вот тебе и развитие дара. Лучше бы ей этого всего не видеть. Она чувствует так много внутри, и приятного среди этих ощущений нет ни одного. Но все правильно, верно? Так, как и должно быть. Это просто она среди тепла и свободы как-то ненароком почти забыла о существовании той… другой. Пэнси вздыхает. Эфа сказала, что-то произойдет. Но видение о разговоре этих двоих вряд ли можно считать каким-то важным стимулом к отъезду из деревни. Тогда что? Она смотрит на часы на стене. Пять. Почти три часа сна после того, как она решила прилечь, убедившись, что Поттер наконец отключился. Она поворачивает голову и глядит на него некоторое время, мужская грудь размеренно поднимается и опускается. Прекрати. Прямо сейчас. Внимание переключается на дерево, которое оплетает яркая лиана. Пэнси замирает, в мозгу вспыхивает идея.

***

Гарри Поттер еще ничего не понял, открыв глаза две минуты назад, но уже смотрит на деловито вышагивающую по комнате Паркинсон. Он старается концентрироваться и анализировать то, что слышит, собирая все в кучу. — Что ты хочешь сделать? — еще раз переспрашивает он и приглаживает волосы. — Поттер, ну пожалуйста. — Подожди меня пять минут. Быстро приняв душ, чтобы проснуться окончательно, он возвращается в комнату и натягивает чистую футболку. Паркинсон сидит на своей кровати. — Пэнси, скажи, ты помнишь, кем я работаю? — начинает Поттер сразу же. — Да. — И что же? — ухмыляется он. — Что? — О Мерлин, — он закатывает глаза. — Это категорически неуместно, разве не понятно? — Ну… вообще-то нет. Поттер, ну пожалуйста! Мы же ничего не нарушим. — Проникнув в закрытую зону, чтобы воровать лиану? — Ты не совсем верно формулируешь. — О, безусловно. — К тому же он просто говорил, что они приглядывают за этим куском леса, чтобы не лезли браконьеры. Это никакая не закрытая зона и даже не часть деревни. Поттер прищуривается и вспоминает, что именно уточнял Джафари сегодня днем, рассказывая им о местности вокруг деревни. — Это часть леса, в которой растут редкие растения. Они не просто присматривают за ней, они там дежурят по ночам… — Мы ничего не будем воровать, как ты не поймешь. Он не сдерживает смешка. — А что же мы будем делать? — Черенковать. Поттер моргает. — Что? — Это когда отсекается небольшая часть от растения, а потом ставится в воду и из нее вырастают корни. И она становится самостоятельным растением. Между прочим, это очень полезно. — Очаровательно. Поэтому я должен пойти в лес, чтобы сделать это ночью. — Нет, это сделаю я. Ты просто пойдешь со мной. — Откуда ты вообще знаешь такое слово? Черен… что? — он вскидывает бровь. — Черенковать. Я собирала букеты в детстве и училась ухаживать за садом. Аристократки не только распивают чаи, Поттер. Он игнорирует пояснение. — Когда я обещал подставить спину под заклятие, летящее в тебя, я не собирался подставляться под него в подобной ситуации, Пэнси. Мы можем просто попросить у них отросток и все. — Они скажут, что мы идиоты. — Поэтому мы его украдем, чтобы быть пойманными идиотами. Стук в дверь прерывает диалог. — Да? — кричит Поттер. — Мистер Поттер, добрый вечер, — появляется незнакомый парнишка. — Господин Шания просил передать вам, что он и господин Тао удалились на несколько часов на реку, чтобы заняться ночной рыбалкой. Вы можете прогуляться по окрестностям деревни, пока они не вернутся. — Скоро это будет? — Да, через пару часов. — Спасибо. Глядя на закрытую дверь, Поттер вздыхает. — Я бы хотела прогуляться по окрестностям деревни, — тут же подскакивает с кровати Паркинсон. — Пэнси… — Поттер, мне предложил сам вождь. Не понимаю твоих проблем.

***

Они сошлись на том, что уйдут на самый край охраняемой территории. По сути они находятся около соседней деревни, магловской. Если спросить у Гарри, как именно вышло, что он решил согласиться, он не сможет ответить. Слишком сильно ее предложение напомнило о детстве, точнее об эмоциях. Ночные вылазки в Хогвартсе, риск и дрожащие от адреналина ладони. Он вздыхает. Тебе почти тридцать лет. И прямо сейчас ты тайком крадешься по лесу, чтобы срезать какую-то там лиану. Стоило бы развернуться и уйти, сказав Паркинсон, что у нее поехала крыша. Но он идет дальше. Придурок. Вместо злобных комментариев из Поттера вырывается только смех. Гарри старается подавить это. Он точно ненормальный. — Если бы мой отец знал, как я буду использовать эту мантию… — он качает головой, забыв, что Пэнси не увидит этого, стоя спереди. Мерлин, он почти полностью навалился на нее, чтобы нормально поместиться здесь. Гарри причитает, чтобы отвлечься, потому что такое тесное физическое взаимодействие с Паркинсон рискует обернуться для него неловкой ситуацией. Они уже это проходили, он хорошо помнит. — Утешай себя тем, что мы делаем это для Райли, вы же дружите. В конце концов, это мы сломали ее монстеру, вот и привезем новую. Точно. Вот как называется эта дрянь. — Фикус, ага. — Поттер… — предостерегающе начинает Пэнси. — С каких пор ее сломали «мы»? Ты же обвиняла меня. — Я смягчилась. Повторяй как мантру. Ты делаешь это для Николь. Все это было бы логично и прекрасно, если бы именно сегодня правда не лезла из него без какого-либо фильтра… Даже сейчас. — Я делаю это для тебя, Пэнси. И я не буду себя ничем утешать. Он слышит рваный выдох. Блядство. Гарри проснулся чуть более спокойным, это правда. Пожалуй, отрывать ветви мангового дерева он больше не хочет, неадекватного количества сил и энергии он в себе тоже не ощущает. Но это физически… В голове же… Он стискивает челюсти. Первое, что он увидел перед глазами, подняв веки, — силуэт Паркинсон. Поттер считал, что это помешательство на ней закончится вместе со всем остальным. После сна, вечером, как ему и обещали… Черта с два. Он чуть не упал с кровати, так сильно вздрогнуло все внутри. — Если нас поймают, что будем говорить? — внезапно звучит спереди, отвлекая от мыслей. — Я скажу, что ты украла мою мантию, чтобы стащить растение в охраняемой зоне, а я просто нагнал тебя. И сам вот-вот приволок бы тебя на их суд. — Поттер, я же серьезно. — Я тоже, думаешь, мне нужны проблемы с кучей волшебников, владеющих беспалочковой? А ты выкрутишься, ты девчонка. Гарри улыбается, слушая тишину, пока Пэнси обдумывает ответ. — Вообще-то, оставлять выкручиваться девушку очень опасно. Знаешь, что сразу предложат грубые охранники? — Что же? — он ухмыляется. — Ты и сам понял. — Это говорит мне Пэнси Паркинсон, которая в кабинете Аврората спросила у меня, не хочу ли я допросить ее связанной. Когда ее обвиняли в убийстве. Она даже останавливается на секунду. — Невероятно. Ты помнишь? Ты бы удивилась. — Разумеется, я помню.

***

Пэнси пытается не хихикать, шагая по неровной земле. Поттер согласился. Это было так… смешно. Его лицо, когда он глубоко и тяжело вздохнул и сказал, что пойдет на подобное, только если они уйдут подальше от деревни. Пришлось топать почти час, пока они почти не достигли соседней деревушки, где живут маглы. Но ведь согласился… — Ну, тогда ты вел себя так же, как эти грубые охранники. — Да что ты? — он хмыкает. — Именно. Ты обвинял меня в убийстве. — Ты была очень похожа на ту, кого стоит обвинить. — А ты похож на бесчувственную глыбу льда. Тогда я была готова выбрать каких-нибудь улыбчивых охранников. — Улыбчивых? — Ну да. Они же тоже люди. Попади я к ним в плен, может быть, мы бы повеселились. — Ага, только недолго. — Почему это? — Я бы ставил на то, что охранники принесли бы мне тебя обратно, Пэнси. И денег предложили, чтобы я забрал. Стоило бы тебе только открыть рот, попав в плен… Она прищуривается в темноте. Вот значит как?! — Знаешь что?! Я думаю, что ты и сейчас отвратительный грубиян, который… В этот момент он резко дергает ее за талию назад, она ударяется лопатками в его грудь. Только Пэнси собирается выразить возмущения, как мужская ладонь прижимается к ее рту и надавливает, вторая ложится на живот. Он совсем сошел со своего гребаного ума? Пэнси начинает вырываться, когда слышит шорох неподалеку. И замирает. Прямо над ухом звучит тихое: — Как вовремя, да? Ну что? К охранникам пойдешь? Она отрицательно мотает головой, Поттер хмыкает. В нескольких метрах от них по узкой тропинке неспеша идет житель деревни, это сразу видно по специфической одежде. Он шагает бесшумно, озираясь вокруг. Не останавливаясь, он проходит дальше. Спустя полминуты, когда все затихает, Поттер двигается позади. Внезапно под его ногой что-то трещит. — Блядство, — шепотом. — Что? — Я наступил на ветку. — Чтобы я еще раз пошла с тобой на тайную операцию… — так же почти не слышно говорит она. — И правда. Кто угодно подойдет для этого лучше, чем главный аврор страны. Может, тогда закончишь сама? Твои лианы плетутся высоко по дереву. Карабкаться до верхушки вверх метра четыре, ты сильная, сумеешь… — Смотри! — Пэнси резко обрывает его на полуслове. — Что? — Вот, что нам нужно! — она тычет пальцем в ближайшее дерево. Прямо по нему лентой ползет красивейшая монстера с какими-то белыми вкраплениями на листьях. — Можно срезать тут. Поттер вздыхает и, оглядевшись, стаскивает с себя мантию-невидимку. — Стой под ней. Я залезу. В следующую минуту она наблюдает за тем, как в почти полной темноте Поттер карабкается по дереву, держа нож в зубах. Она предложила использовать магию, но, видимо, он все еще старается следовать сегодняшним правилам Эмана. — Что мне резать? — Поттер останавливается где-то очень высоко. Она не видит его. — Верхушку. Три верхних листа. — Листа? Отдельно? — Нет конечно, — Пэнси закатывает глаза. — Сам стебель с тремя листами. — Ладно. — И так трижды. — Это еще зачем? — Поттер, вдруг одна не выживет. На всякий случай. Пэнси уверена, что слышит недовольные причитания. — Знаешь, Поттер… — она замирает. — Убери свои руки, грязный ублюдок! — раздается совсем недалеко. — Стой на месте! — отвечает мужской голос. Явно улавливается звук потасовки. — Ты слышишь, Поттер? — Да, я спускаюсь, — говорит он напряженно. — Помогите! — женщина разрывается. — Я посмотрю, — Пэнси бросается в сторону звука. — У меня палочка с собой. — Стой, Пэнси! Немедленно! Но она уже несется между деревьями. Что за ублюдок способен драться с женщиной посреди леса? Она выскакивает и видит, что буквально в пятидесяти метрах от их с Поттером местечка имеется дорога. Прямо сейчас здесь стоит магловский автомобиль с яркими мигающими фонарями на крыше, в который двое мужчин насильно запихивают столько же девушек, активно сопротивляющихся. Пэнси не понимает, что именно происходит, и медленно крадется, доставая палочку из заднего кармана шорт. Она уже нащупывает древко, как… — Вот еще одна! — Чья-то ладонь резко выбивает у нее оружие, палочка теряется где-то в траве. А потом ей заламывают руки за спиной, грубо наклоняя вперед, и тащат к машине. — Собиралась выколоть кому-то глаз этой веткой, красавица? — бросает мужчина. Откуда он взялся? — Эй, парни! Тут белая. Я отливал в кустах, сучка копошилась там. Только сейчас Пэнси обращает внимание на одежду мужчин. А точнее, на форму. Это полиция. — Белая? — удивляется напарник грубияна. — Это странно… Все присутствующие — темнокожие, включая девушек, поглядывающих на Пэнси с заднего сиденья, они же в Конго в конце концов. — И что? Белые не трахаются? — спрашивает еще один. Все трое смеются. — Грузите, разберемся на месте. — Эй, отпустите меня, — она дергается. — Я ничего не сделала. — Она еще и разговаривать умеет, вы смотрите. Садись, крошка, мы вас уже нашли.

***

Через пятнадцать минут Пэнси понимает три вещи. Во-первых, она второй раз за месяц сидит в камере. В голову приходит идея провести какой-то магический обряд очищения, потому что нельзя не заметить некоторой… закономерности. Во-вторых, ее арестовали за… проституцию. Мерлин, если бы ситуация не была такой идиотской, она бы посмеялась от души. Две девушки, которых запихивали в машину, как раз и являются представительницами интересной магловской профессии… Ее же, выскочившую из кустов в своих коротких шортах, приняли за их коллегу. Никакие крики о том, что она просто туристка и шла мимо, не сработали. Хмурый офицер на входе в участок тут же спросил, где она остановилась, потребовал адрес отеля, документы и какие-то контакты гида для подтверждения личности… Разумеется, ни на что из этого она не смогла ответить. Мужчина очень мерзко улыбнулся и отправил ее в камеру вместе со всеми. И в-третьих, она понятия не имеет, как выбраться. Где, черт его подери, Поттер? Успел ли он хотя бы увидеть машину? Они скрутили ее за какие-то секунды и рванули. Как он найдет ее теперь? Логика подсказывает, что ее отыщут. Но… как и сколько времени это займет? Когда вернутся Тао и Эман? А еще ее палочка… Блядство. — Откуда ты вообще взялась? — подает голос одна из девушек. — Ниоткуда, я просто гуляла в лесу. — Да ладно, — хихикает вторая. — Так я тебе и поверила. Знаешь что, милая, если я увижу тебя там еще раз, отбиваться будешь не только от полиции. Это наше место. Я твою мордашку вообще не знаю, с чего ты взяла, что можешь просто зайти на чужую территорию? Мерлин, какой бред… — Я же сказала — я не проститутка. — Ага, — закатывает глаза первая. — Мы тоже. Продавали там конфеты. Пэнси понимает бессмысленность этих разговоров и откидывается затылком на стену. — Чего разболтались? Давно дубинками не получали? — спрашивает проходящий мимо парень в форме. — Привет, Абди, — улыбается девушка. — Подыщи мне сегодня хорошенького. — Не-а, не моя смена, детка. Пэнси вскидывает брови и уставляется на девушку. — Что? Боишься, что никому не понравишься? А чего ты ждала? Здесь белых не любят. Сказала же тебе, нужно было узнать место, перед тем как лезть. — Он что найдет тебе… клиента? В полиции? — недоумевает Пэнси. Девушки переглядываются. — Может, она и правда впервые тут? — рассуждает вторая заинтересованно. — Не верю, — прищуривается первая. Ее подружка поворачивается к Пэнси: — Детка, ты, видимо, новенькая. Тогда слушай. Они ловят нас стабильно раз в пару недель. Только вот никто не заводит никаких протоколов. Разница с обычным днем только в том, что клиент обратится к ним сам, они подберут кого-то из нас, — она пожимает плечами. — Ну и процентик возьмут, так и сотрудничаем. Но лучше, конечно, не попадаться, денег жалко… Пэнси моргает несколько раз. Сотрудничаем? С полицией? Процентик? То есть она зря бежала их спасать?! Не то чтобы она имела какие-то фантазии про неподкупность некоторых чиновников или представителей власти, но чтобы так открыто. Весь участок в курсе, все спокойно об этом друг с другом говорят… — Но если ты решила попробовать так заработать, то зря. Рискуешь. Как тебе уже сказали, белые здесь не в почете. Сойдете, конечно, кому-то за экзотику, но наши парни любят задницы побольше. — Эй, Накато, — кричит тот самый офицер, который опрашивал Пэнси. Его голова появляется в проеме, ведущем в коридор с камерами, он обращается к одной из девушек рядом. — Выходишь. — Как думаешь, это Коджо? — соседка игриво пихает поднимающуюся подружку локтем. — И получаса не прошло, он узнал, что ты тут. Точно влюбился. Накато, улыбаясь, проходит к двери в камеру. Абди выпускает ее, девушка спокойно покидает помещение. — Абди! Зацепи и белую. Девушка рядом вскидывает брови. — Шеф сам, что ли, решил развлечься? Откуда на тебя так быстро нашелся клиент?.. Пэнси сглатывает и переводит взгляд на парня, снова приоткрывшего камеру. — Ну, чего расселась? Глухая, что ли? Она встает, быстро соображая, что помнит из магловской самообороны и как бы ей лучше это использовать. Пэнси проводят по узкому коридору и открывают дверь в маленький, забитый хламом кабинет. Очень хорошо, здесь наверняка найдется что-то, чем она сможет защититься, если… Она останавливается, уставившись перед собой. Около письменного стола стоит тот самый «шеф», а рядом с ним… — Вот, господин, — офицер показывает на Пэнси. Поттер, одетый в отличный костюм, равнодушно окидывает ее взглядом. — Это небывалая удача, что как раз нашлась белая под ваш запрос. Обычно к нам таких не привозят… Пэнси смотрит в холодные радужки, понимая, что ей достанется. Она сбежала, когда он кричал подождать, попала в неприятности… Прищуренные глаза и сжатая челюсть подтверждают догадку. Но это все потом… Больше ее интересует то, для чего весь этот спектакль с клиентом в шикарном пиджаке. Она решает просто молчать, что бы ни происходило. В конце концов, теперь она в безопасности. С вальяжностью, которую она никогда в жизни не наблюдала за вечно напряженным Поттером, он отталкивается задницей от стола, куда опирался до этого, и делает пару шагов к ней. Руки в карманах. Офицер с трепетом следит за ним. Только рот не открыл, козел продажный. Поттер останавливается в метре от Пэнси и наклоняет голову вбок, а потом проходится по ней самым пошлым взглядом, который она вообще видела в своей жизни. Вниз, потом снова вверх. В какой-то момент она опускает глаза, чтобы убедиться, что одета. — Эта единственная? — надменно спрашивает он. — Да, господин. Белая — да. — Точно? — Я сейчас еще раз проверю, может, пока я обедал… — полицейский отворачивается и начинает копошиться в каких-то бумажках на столе. Поттер абсолютно безразличен. Он не сводит взгляда с ее лица, а потом вдруг… — Если есть еще белые, покажи их тоже. Эта больно… тощая. Пэнси открывает рот и абсолютно точно замечает, как губы Поттера слегка дрогнули в улыбке. Ах ты… — Господин, она и правда единственная с европейской внешностью, вот только-только поймали где-то на дороге. Поттер шагает еще ближе, оказываясь прямо перед Пэнси. — Тощая это точно… — грустно произносит шеф. Наверное, думает, что клиент станет торговаться. — Хотя симпатичная для белой. Хотите, мы ее разденем для вас? Покажем товар лицом, так сказать… Ублюдок. Пэнси прикусывает щеку, чтобы ничего не ляпнуть ему в ответ. Внезапно Поттер поднимает ее голову, поддев подбородок пальцем. Аккуратно. Как обычно. — Не стоит, — говорит он спокойно, но в глазах на какую-то секунду загорается янтарный. — Я сделаю это сам. Пэнси сглатывает. — Конечно, господин, как скажете. Так забираете? Губы Поттера снова трогает легкая ухмылка. Но только на секунду, пока это видит Пэнси. Когда он поворачивается к офицеру, выражение лица снова становится надменным и презрительным. Он достает пачку магловских денег из кармана и бросает на стол. Полицейский сразу же спешит убрать их в выдвижной ящик, крысиные глазки жадно гипнотизируют купюры. — На выход, — говорит Поттер Пэнси. Та разворачивается и идет к двери.

***

Они шагают молча до самого поворота, где заканчивается деревенская улочка. Пэнси перебирает ногами так быстро, что почти падает несколько раз, но не осмеливается жаловаться. Потому что трогать идущего впереди Поттера страшновато. Когда они оказываются недалеко от леса, куда, видимо, и держат путь, она все-таки пытается: — Поттер, слушай… — Заткнись, Пэнси. Просто заткнись, я прошу тебя, — он взмахивает рукой, даже не поворачиваясь. Она угрюмо плетется за ним, пока он не останавливается спустя несколько минут, оглядываясь вокруг. — Скажи мне, как я могу тебе доверять, если ты поступаешь вот так? Где бы я искал тебя, не будь этой гребаной безделушки? А? — О чем ты… Его глаза становятся желтыми так резко, что она делает шаг назад. А опустив взгляд, Пэнси видит, что точно таким же огнем загорается ее браслет с рынка. Тот самый, что он выкупил позавчера. — Ты что следишь за мной? — она открывает рот. — А у меня нет причин? — парирует он тут же. — Давай, оскорбись! — Он отворачивается, а потом снова уставляется на нее. — Зачем был маскарад в участке? — спрашивает Пэнси. — Не твоего ума дело, — раздраженно выплевывает он. Паркинсон моргает, а Поттер продолжает: — Полминуты, Пэнси. Я просил тебя подождать, пока спущусь, какие-то несчастные полминуты. Ты умудрилась… — он замолкает и закрывает глаза. Она понимает, что ее поступок был и правда… спорным. Мало того, Поттер находится в состоянии, когда мог выкинуть что-нибудь нехорошее на нервах, а она совсем не подумала об этом… В подтверждение мыслям слева от них лопается стенка какого-то строения, Пэнси вздрагивает. Трещина рассекает поверхность за считанные секунды, мелкий камень осыпается на землю. Поттер медленно выдыхает, чтобы успокоиться. Пэнси делает шаг вперед. — Стой на месте. Она останавливается, переминаясь с ноги на ногу. — Я… Поттер, это было глупо с моей стороны. Извини. Он открывает глаза — в этот раз нормального цвета — и качает головой. А Пэнси вдруг чувствует что-то странное. Картинка перед ней начинает плыть, сама она пошатывается… — Что с тобой? — голос Поттера доносится откуда-то издалека. — Пэнси, что слу… Кабинет выглядит так же, как и обычно. Дурацкие оленьи рога, грамоты на стенах, небольшой календарь, часы. Пэнси стоит на месте, осматриваясь, а потом внезапно понимает. Календарь и часы! Она немедленно возвращает внимание и фиксирует дату и время, проговаривая их про себя несколько раз, чтобы точно запомнить. Только потом она видит Поттера, пишущего что-то на пергаменте. Из коридора доносится какой-то резкий звук, он поднимает голову, глядя на дверь. Внезапно она открывается, вваливается… Квентин! Пэнси распахивает глаза шире. То, что адвокату плохо, не вызывает никаких сомнений. — Мистер Поттер, я… Помогите мне… Я все расскажу. Только помогите… И он падает на пол, изо рта брызгает кровь. Поттер подскакивает с места… — Пэнси! — Она чувствует теплые пальцы на своем лице, выныривая из видения. — Пэнси, приди в себя. Открыв глаза, она упирается взглядом в обеспокоенного Поттера. — Видение, да? — догадывается он. Пэнси кивает. Сознание возвращается, она понимает, что сидит неподалеку от того места, где отключилась. Под ней мягкий плед, спиной она опирается на дерево. Поттер нависает над ней, сидя на корточках. — Все нормально. — Чем я могу помочь тебе? — Все нормально, я не больна. Он поджимает губы и хмурится. Пэнси делает глубокий вдох. — Поттер, нам нужно в Лондон.

***

Сборы не занимают и получаса. Аппарировав в деревню, как только Пэнси смогла стоять, Поттер нашел вернувшихся Эмана и Тао. Объяснив ситуацию, он ввел их в курс своих планов. Наставник дважды попытался настоять на том, чтобы они остались на ночь, но Поттер был непреклонен. Прямо сейчас она в последний раз осматривает комнату, в которой провела два дня. Таких странных два дня… — Гарри, может, вы хотя бы поедите? — Эман, все в порядке, не стоит беспокоиться. — Но… — Мне нужно отыскать этого адвоката раньше, чем он притащится раненый утром. Всегда есть вероятность, что это смертельно, тогда мы ничего от него не добьемся. От таких прогнозов внутри холодеет, а руки предательски подрагивают. Квентин… Она знает его всю жизнь… — Ты готова? Пэнси молча кивает. Она чувствует безграничную грусть оттого, что вынуждена покинуть это место так скоро. Так резко. Здесь все было… проще. Эфа, которая все это время топчется у входа, не сводит с нее глаз. — Мы воспользуемся моим порталом, он доставит нас прямо в Министерство, — говорит Поттер. И снова кивок. — Давайте мы вас выведем на улицу, чтобы нормально попрощаться и не толкаться здесь. Эман показывает рукой на дверь. Прихватив обе сумки, Поттер удаляется, за ним Тао, Джафари и сам Шания. Пэнси приближается к выходу, когда Эфа берет ее за предплечье и шепчет: — Я твоя должница, помни об этом. Просто верь себе и своему дару. Верь, Пэнси. Паркинсон смотрит в карие радужки. — Спасибо. Спустившись со ступеней, она видит, как Тао обнимает своего ученика. — Гарри, будь осторожен и внимателен. Помни обо всем, что говорил тебе Эман, не забывай и мои слова. — Спасибо, Тао. Прощание получается скомканным и каким-то печальным. Оба наставника серьезны и мрачны, Джафари и Эфа молчаливы. Они пожимают руки Пэнси и Поттеру. — Спасибо вам за все, — как-то неловко говорит она и старается улыбнуться. — Спасибо вам за прекрасную компанию, мисс Паркинсон, — тепло произносит Эман. Поттер протягивает ей ладонь. Последнее, что она видит перед рывком, — глаза Эфы Шании.

***

Кажется, что она не была здесь месяц, а не пару дней. — Пэнси! — Марсель вскрикивает и встает с дивана. — Вы вернулись! — подруга бросает книжку, которую читала, и несется навстречу. — Милая моя… Пэнси прикрывает глаза, чувствуя такой знакомый запах духов. — Марси, — она обнимает подругу, ощущая, что часть напряжения покидает ее тут же. — Ты загорела! И покрасилась? Надо же, — улыбается Бернар. — Мистер Поттер, добрый вечер. — Здравствуйте, мисс Бернар, — Поттер вежливо кивает. — Пэнси, я к себе. К нему приставлены авроры, но я подозреваю… Ладно, сейчас все уточню. — Хорошо. И Поттер тут же удаляется через тайную дверь, оставляя их одних. — Что-то случилось? — Похоже на то, — она устало опускается на диван. — Я… Я даже не знаю, с чего начать. — Будешь чай? Пэнси вдруг понимает, что это именно то, что ей сейчас нужно. — А давай.

***

Поттер возвращается через полчаса. Злой. Очень. — Он пропал сегодня утром, не пришел в собственный офис, из дома не высовывался. Я прямо сейчас дал разрешение на обыск его квартиры, там никого нет. Следов взлома, ограбления и прочего тоже… Пэнси только вздыхает. — Значит… — Его будут искать всю ночь. Либо найдут, либо мы завтра встречаем его у меня в кабинете в том состоянии, в котором ты видела. И действуем по ситуации. Можно попробовать поймать его раньше, например, в Атриуме, когда он явится. Она кивает. — Что ж. Значит, так тому и быть. — Мистер Поттер, чаю? Сейчас не так поздно, мы могли бы посидеть… — Спасибо, мисс Бернар, — он вдруг становится очень и очень серьезным. — Но мне нужно домой. Пэнси вздрагивает. Поттер опускает руку в карман и достает оттуда ее палочку, после чего молча кладет древко на журнальный столик. — Оу, — Марси вскидывает бровь. — Конечно, вас… ждут. — Да, — отвечает он кратко. — До завтра. Перед тем, как исчезнуть, он бросает взгляд на Пэнси и коротко кивает. Она отворачивается.

***

Twice — Little Dragon

Гарри Поттер стоит перед дверью собственного дома. Сколько? Десять минут? Двадцать? Может быть, час? Ему больно. Так больно, как может быть человеку, которого предали. Которого не спросили. Которому не дали выбора. Точнее, не так. У которого его забрали. Ты лишила меня выбора. Он старался абстрагироваться и не думать об этом весь день. Видит Мерлин, очень старался. Закрыл на замок эти мысли и ощущения… но все равно вернулся к ним. К ней. Он делает глубокий вдох и толкает дверь. В коридоре темно. Он ставит на пол сумку и проходит в гостиную, замечая, что в спальне работает радио. Джинни не слышит, как он вернулся. Пользуясь случаем, он тихо пересекает комнату и открывает шкафчик с медикаментами и прочим подобным. Спустя пару минут, когда Поттер сидит на стуле, она наконец выходит и движется по коридору. В какой-то момент шаги останавливаются. Увидела сумку. — Гарри? — произносит она громко. Он слышит бег, она врывается в гостиную и распахивает глаза. — Гарри, ты дома? Мерлин, почему ты заходишь, ничего не говоря? Джинни направляется к нему, но останавливается посреди помещения, замечая взгляд. И напряженное молчание. — Что-то… Что-то случилось? Он ставит на стол пузырек с успокоительным. Вскрытый. — В командировке мне пришлось принять некоторые препараты, которые совершенно несовместимы с зельями, влияющими на психику. Любыми. Так что, конечно же, меня спросили, точно ли я не употреблял такие. Трижды. Я ответил нет. Трижды, — он смотрит ей в глаза. — Потому что я их не принимал. И она осознает… Сразу же. А Гарри понимает, что сомнений быть не может. Впрочем, их и не было, к чему это вранье самому себе. — Зато я хорошо помню, как быстро уснул после чашки чая, а потом чуть не опоздал на работу. — Мерлин… — она закрывает лицо ладонями. Что-то новое, злое внутри говорит: просто уйди, ничего не объясняй, она не заслуживает. Он сглатывает. — Джинни, оно чуть не убило меня. Чем ты вообще, мать твою, думала? Она делает три шага назад и опускается в кресло, прикладывая руку к груди так, словно ей тяжело дышать. — Гарри, я не предполагала, что это может с чем-то смешаться… Я… Боже мой, — она прячет лицо в ладонях. А Гарри Поттер вдруг понимает одну вещь. Магия. Его магия перестала давать о себе знать впервые за этот длинный и насыщенный день. Он не чувствует в груди раскаленного сгустка энергии, который наполняет, окрашивает все вокруг… Как можно было привыкнуть за какие-то часы? Да так сильно, что стоило ей пропасть, осталась только… Пустота. Вот что внутри него прямо в эту секунду. — Гарри, ты неотделим от своей магии. Это и есть ты. Значит… Значит, сейчас его просто нет? Он смотрит на сгорбившуюся фигурку и ощущает только смертельную усталость и безнадежность. Нет злости, нет желания скандалить или вытрясти из Джинни всю душу. Не хочется получить объяснения… Не хочется ни-че-го. Вообще. Он подходит к ней, а затем опускается на колени так, чтобы было удобно видеть сидящую в кресле девушку. — Джин. Она поднимает голову, а Поттер смотрит в родные и знакомые глаза. В таком положении их лица находятся напротив. Гарри протягивает ладонь и аккуратно, почти невесомо проводит по теплой коже ее подбородка, всматриваясь в карие радужки. Рука следует дальше, задевая блестящий локон, он заправляет его за ухо. Где-то на задворках сознания мелькает что-то вроде дежавю, как будто он уже делал нечто подобное совсем недавно. Во сне, что ли? Но ощущение сбивается и пропадает тут же. Показалось. — Гарри, я… Рука возвращается к лицу и прикасается к щеке, Джинни наклоняется и прижимается к ладони плотнее. Она прикрывает глаза, нервозность выдают только лишь дрожащие пальцы, которые она бесконечно заламывает. — Ты же знаешь, я люблю тебя, — тихо произносит он. Он вглядывается в аккуратные черты. Такая красивая, такая ласковая. Нежная кожа словно бархат под пальцами. Джинни. Его Джинни. Он знает каждую ее черточку, каждую деталь и линию. Знает, как она смеется и как морщится, как плачет. Как задумчиво напрягает лоб, когда читае, или как закрывает глаза, целуя его. Помнит наизусть, как трепещут длинные ресницы, когда они близки. Гарри скользит вниманием по облику, кажется, бесконечное количество раз. Находит мелкие, еле заметные веснушки на щеке, родинку под ухом, небольшой шрам на шее, оставшийся после плохо залеченной травмы. Он обнаруживает почти все, не находя только одного. Чувств. Тех самых, что следует отыскать внутри, глядя на женщину, с которой делишь постель, дом и жизнь. А еще он не находит свежих воспоминаний о том, когда именно она смеялась или плакала. Или рассказывала ему что-то с восторгом. Или игриво баловалась, как она все время делала годами ранее. Точнее, он извлекает их откуда-то из глубин сознания, но понимает, что это было… лет так пять назад. Еще до того, как они расстались, а потом так смазано и быстро сошлись обратно. Не выяснив, не проговорив. И жизнь потекла своим чередом. Спокойно и… ровно. С завтраками и ужинами, сборами, стандартными разговорами о делах и ближайших планах. Ровно… Какое страшное слово. Ровно. Обычно. Никак… Когда он видел блеск в карих глазах? Когда слышал настоящий, заливистый смех Джинни Уизли? Когда в последний раз замечал ребячество, неугомонную натуру, дерзкую и хваткую девчонку, которая бросала на него пламенные взгляды, умея поднять настроение в любой, самый паршивый момент. Когда они оба в последний раз… жили? Гарри думал, что только он существует, словно робот. Но ведь это не так… Сейчас он отчетливо понимает, что Джинни Уизли тоже потерялась где-то там… Давно и далеко. Ее жизнь точно такая же. Во имя… чего? В какой момент они стали соседями по комнате, на автомате обменивающимися новостями с безразличными лицами? Все внутри горит огнем боли и разочарования. — Ты же знаешь, я люблю тебя. И он любит. Он отдал бы жизнь за нее, не задумываясь, если бы это понадобилось. Так было всегда. Он отдал бы жизнь за любого из людей, прошедших с ним все ужасы войны. — Джин… Она распахивает глаза, но не отвечает. Тао удивлялся, что он не ощущает магией Джинни. Сейчас Гарри понимает, что это не совсем так. Сидя напротив, он чувствует. Очень слабо, словно какой-то угасающий на ветру маленький огонек, но чувствует отголоски происходящего внутри нее. И ничего из того, что он обнаруживает, его не радует. Страх. Громадный и словно обволакивающий всю ее душу. Ужас, который она прячет так старательно, что Гарри едва достает до этих эмоций, даже стараясь настроиться на них. Усталость, вымотанность, горечь. Невозможность вздохнуть полной грудью. Такая же, как у него самого в этих стенах. Такая же. Во имя чего? — Мы всегда были честны друг с другом, — произносит Гарри. Джинни вздрагивает, ее глаза становятся испуганными и какими-то стеклянными. А он прищуривается, вглядываясь внимательнее. — Так ведь? Она сглатывает. Слишком громко, чтобы не заметить и не услышать этого в тишине гостиной. А потом медленно кивает. — Ты налила мне успокоительного, чтобы не проводить вместе вечер. Она открывает рот, чтобы что-то ответить, но Поттер поднимает ладонь. — Я не буду злиться на тебя, — тут же говорит он. — Я не об этом хочу сказать. Она замолкает и смотрит прямо в глаза. Гарри чувствует столько грусти и боли, что ему кажется, в какой-то момент они просто перельются через край и будут течь на ковер, а потом он в них утонет. И все. И его больше не будет. Он проглатывает ком в горле перед тем, как тихо продолжить: — Джин, как мы докатились до этого? До невозможности поговорить, попытаться понять. До того, что я не могу вспомнить, когда видел тебя счастливой или смеющейся. Расслабленной или… живой. А ты предпочитаешь усыпить меня, потому что напряжение в этом доме нельзя не замечать и невозможно выдерживать. Она моргает, по щекам скатываются слезы. Гарри предпочел бы, чтобы его избили. — Ты не спросила про командировку, а я… — слова даются ему с трудом. — А я просто не посчитал нужным рассказать. Как мы пришли к этому? Красивые губы дрожат, когда она произносит: — Я не знаю. Она медленно выдыхает, а Гарри осознает, что она прекрасно понимает, о чем он сейчас говорит. — Те два выходных… Я попросил их, чтобы побыть вдвоем, считая, что что-то станет яснее, станет… лучше. Я не знаю… В итоге… Она моргает, из глаз снова срываются влажные дорожки, он мягко вытирает их пальцами. — Джин, это не мы. Я не желаю такого ни себе, ни тем более тебе. Ты понимаешь? — Почему мне кажется, что ты прощаешься? — Глаза блестят. Новые и новые, слезы просто не заканчиваются. Внезапно он думает о том, что следовало как-то подготовить этот разговор. Возможно, организовать правильные условия или еще что-то… Что он до сих пор может оставаться на том самом пике эмоций, о котором говорил Тао, и, быть может, принимает поспешное решение. Но тогда почему же нутро кричит о том, что это правильно? Правильно для них обоих. Внутри бьется только одно: единственное, что ему следует, — быть с ней честным. Вот и все. Он сглатывает. — Потому что так и есть, милая, — выдыхает осторожно Гарри. Она замирает, распахивая глаза. — Я хочу прожить эту жизнь иначе, по-другому. И я очень хочу, чтобы иначе прожила ее ты. Не так, как сейчас, Джинни. Вдвоем… не получается, — он качает головой. — Я не хочу быть человеком, который тебя предаст. Даже мыслями. Ты не заслуживаешь этого. Она смотрит не моргая, словно видит его впервые. — Ты всегда можешь обратиться ко мне с чем угодно. Ничего не меняется и не изменится в этом, хорошо? Джинни, мы столько пережили вместе… Я буду рядом всегда, если ты позволишь. — Рядом, но не вместе… — больше утверждает, чем спрашивает она. Гарри кивает. Она закрывает глаза. — Прости меня. Пожалуйста. — Ком в горле становится настолько невыносимо терпеть, что Гарри вынужден вдохнуть через рот, чтобы убедиться, что он вообще способен дышать. — Прости, Джинни. Он встает и делает шаг назад. Потом еще один. Затем разворачивается и идет к выходу из гостиной. Негромкий вопрос, летящий в спину, почти сбивает его с ног. Голос Джинни дрожит. — Это из-за нее? Гарри останавливается не оборачиваясь. Он обещал быть честным, потому не будет переспрашивать или делать вид, что не понял или не расслышал. Да это и не нужно. Потому что он знает ответ, который очень прост. Можно сколько угодно говорить о том, что в его жизни появилась Пэнси и все пошло кувырком. Очень просто спихнуть все на нее, лишив самого себя ответственности. Можно долго доказывать, что она сработала рычагом или толчком. Или еще что-то… В сущности так и есть, конечно, потому как с нее и начались все эти перемены. Но перемены… в нем. Внутри. Магия, многолетние запреты и сдерживание, свобода, искренность. Здесь намешано столько, что страшно даже перечислять. — Все мы будем там, где должны, мой мальчик. Паркинсон однозначно послужила взявшимся из ниоткуда ветерком, превратившимся в ураган и разогнавшим в итоге цунами. Но. Одно большое НО. Если она смогла разогнать, значит, было что, так ведь? Он и только он один отвечает за то, что происходит в его жизни. А теперь еще и… выбирает. Гарри медленно выдыхает и тихо произносит правду: — Это из-за меня.

***

Она сидит на полу, обхватив колени и качаясь, как заводная магловская игрушка. Поломанная игрушка. Ты чуть не убила его. ЕГО. Так стараясь спасись вместе с ним, ты чуть сама его не погубила. Рыжие локоны дрожат у лица, когда из груди вырываются рыдания. — Ты же знаешь, я люблю тебя. Ты чуть не убила его. И теперь… он ушел. Джинни Уизли понимает две вещи. Первая гласит о том, что стоящий на лжи фундамент рано или поздно упадет. Грохнется, погребая под завалами все, что на нем строили, рассчитывая как-нибудь подпереть или защитить. И нужно быть идиотом, чтобы надеяться на иное. И кое-что еще… Она не стала останавливать его. Не смогла поспорить или начать разбираться. Малодушно ли это с ее стороны? О нет. Внезапно становится ясно, что ее молчание и отказ от вмешательства — это то самое единственное, что она сделала правильно за последние месяцы, а может, даже годы. Отпустила. Не делая еще больнее, не удерживая, не принуждая. Потому что он заслуживает лучшего. Она качается. Туда-сюда. Туда-сюда. Всегда заслуживал. Он не такой, как ты.

***

Пэнси Паркинсон выпивает стакан воды, а потом ставит его обратно на барную стойку, стараясь не шуметь и не разбудить спящую Марсель. Она подходит к окну и смотрит на мерзкий дождь, приказывая себе не думать… о них. Внутри пусто. — Ты же знаешь, я люблю тебя. Она морщится от боли. Прекратить — вот что ей следует сделать. Заглядывать ему в рот и чего-то… ждать. Потому что это становится не смешно. Совершенно. Это не легкий флирт, это не баловство, которое она позволяла бы себе от скуки. — Мне нужно домой. Ну разумеется. У него дома красивая гостиная, теплый камин и невеста. И если раньше это были просто условные вводные, то сегодня она убедилась во всем самостоятельно. Увидела. — Мне нужно домой. И… — Я люблю тебя, ты же знаешь. Она закрывает глаза. Как же больно, черт возьми.

***

Гарри Поттер ставит свою сумку на диван в комнате отдыха Аврората. Как хорошо быть начальником, можешь воспользоваться паршивым безликим помещением, когда не способен находиться в собственном доме. И как прекрасно, что отдел большой, а таких вот помещений несколько. Он наступает на мягкий ковер, осознавая, что Пэнси спит в соседней комнате, буквально за стеной. Забавно. Когда-то она кричала, что ее заперли в клетке. Вот и он здесь. Тоже. Поттер останавливается у окна, глядя на мерзкий дождь. Внутри пусто. — Я люблю тебя, ты же знаешь. Он морщится от боли. В голове пусто. Перемалывать снова и снова то, что произошло, нет сил. Принятые решения укладываются внутри, задевая множество частей его личности. Здесь и совесть и честность, и человечность, и понимание, и желание жить. Жить. — Мне нужно домой. И… — Я люблю тебя, ты же знаешь. Он закрывает глаза. Как же больно, черт возьми.