Круцио на десерт

Все правильно. Вот так все и должно быть. Именно об этом думает Гарри Поттер, держа за руку Джинни Уизли, пока они гуляют по Косой аллее. Хотел ли он этого, когда утром своего единственного выходного позвал ее «проветриться, ведь мы так редко куда-то выбираемся»? Или, может быть, он просто хотел поспать, побыть дома и сделать так, чтобы никто его не трогал хотя бы один гребаный день? В десять часов он понял, что все это не имеет значения. Хотел или не хотел… Важно лишь то, что вчерашнее неправильно. Не к месту в его жизни. Он должен выровнять свои ощущения, ему срочно нужно стабилизироваться, успокоиться. Он должен проводить время с той и там, где сконцентрирована его жизнь и его будущее, так ведь? И вот он тут… Блядские капли проникают под воротник, несмотря на заклинание. Наверное, кончается действие, надо бы обновить. Он бросает взгляд на Джин, она что-то рассказывает, показывая на витрину. — Думаешь, стоит купить? — она вдруг смотрит на него в ответ. — Да, конечно, если ты хочешь, — Поттер выдавливает улыбку. Что она собралась покупать? Мерлин, да какая разница. Спустя двадцать минут они снова оказываются на улице. Глядя на серое небо, он поворачивается: — Может, посидим где-нибудь? — Конечно, — Джин кивает и протягивает руку, Гарри берет ее ладонь в свою. — Можем прямо здесь! — она показывает на соседнее здание с каким-то новым рестораном. Минута, и они входят в холл. Пахнет выпечкой и какими-то приправами. — Мистер Поттер, — подскакивает управляющий и идет к ним. — Какая честь! Вы хотите отобедать? Отдельный зал? Мисс Уизли, — он слегка кланяется Джин, приветствуя, пока трясет кисть Гарри. — Можно обычный свободный столик, — Поттер вежливо улыбается. — А… Да, конечно, хорошо, одну минуту, пожалуйста, — он быстро удаляется. Гарри помогает Джинни снять пальто, свое также отдает сотруднику заведения. Мысль внезапно появляется в голове, и он спрашивает: — Джинни, когда вы отдыхаете командой, вам выделяют отдельный зал? — Чаще всего да. Он вскидывает брови. — Правда? — Ну да, — она пожимает плечами, поправляя волосы. — Известная команда и все такое… Если бы ты захотел, думаю, они бы закрыли заведение, чтобы ты пообедал. В голове всплывает воспоминание. — Никто не предлагает тебе подкупы, угрозы национального масштаба и запугивания. Но почему бы не воспользоваться положением, чтобы достать хороший столик в ресторане? Гарри отбрасывает картинку. — Почему нельзя просто поесть? — Гарри, потому что ты не просто человек. Я думала, спустя столько лет тебя это не удивляет. — Меня это не удивляет… — Пройдемте? — управляющий появляется из ниоткуда. Меня это раздражает. — Конечно.

***

Джинни кажется, что сегодня все происходит именно так, как должно быть в ее жизни. Она, Гарри, прогулка… Множество людей вокруг, которые знают их обоих, все время улыбаются. Наверняка думают о том, какая они прекрасная пара. Вероятно, так и есть. Вероятно. Глядя на то, как Гарри с интересом изучает зал нового ресторана, где они еще ни разу не были, она задает вопросы самой себе. Почему именно так все сложилось? Почему она не может просто сидеть и наслаждаться замечательным выходным? Почему, услышав его задорное «давай сегодня погуляем?», она почувствовала вину? Почему жизнь распорядилась так, что она обязана носить в себе секрет, так не вяжущийся с теплым взглядом человека напротив? — Когда это произошло? — слышится от него. Джинни вздрагивает. Она сказала что-то вслух? Внутри все сжимается. Ужас приливает к лицу раскаленной волной. — Что? — Когда его открыли? Ресторан, — Гарри рассматривает потолок, украшенный какой-то замысловатой магией. — Я совсем не помню это место. — Кажется, около полугода назад, — быстрый ответ и благодарность Мерлину за то, что он не видел реакции на вопрос. Гарри кивает, а Джин снова окунается в свои мысли. Когда это произошло? В тот момент, когда всеми любимая миссис Уизли родила столь долгожданную дочь и решила, что отдаст ей всю заботу? Шло время, Джинни росла с кучей парней и просто не смогла стать тихоней в таком-то коллективчике, понемногу раскрывалась, влюбилась… А потом была война. Она вздыхает. И запрет матери как-либо участвовать, животный страх за дочь в светлых глазах. Манипуляции, требования дать обещание не лезть в пекло… Мерлин, ее никогда в жизни не подавляли так сильно. — Ты еще слишком мала. — Ты моя единственная дочь! — Джинни, ты не пойдешь! И ведь все равно в итоге она участвовала в последней битве наряду со всеми. А потом все закончилось… И, казалось бы, настало время сделать такой долгожданный вдох полной грудью. Но не получилось. Гарри, его напряжение, срыв. Интересно, сложилось бы все иначе, скажи она ему, что не боится? Что все в порядке и он может быть с ней разным. Какими стали бы их отношения? Какими бы стали они сами? Но не удалось. В ту самую, нужную минуту она решила по-другому. А потом расставание… И понимание. Острое, горькое. То, что она не приняла в нем, точнее, не набралась смелости сказать, что примет, есть и в ней самой. Желание вырваться, освободиться. Потребность не соответствовать образу одной из героев войны, не быть вечно улыбающейся и безусловно доброй и справедливой. Проявить что-то иное, что-то темное… Желание найти место для этого в своей жизни и того, кто разделит с ней… В груди становится пусто. Что ж. Вот она и нашла. Там ли? В любом случае теперь, спустя годы, она пытается с этим жить… Джинни поднимает взгляд на человека напротив. Он отстранен и молчалив в последнее время. Наверняка дело в работе. Она даже могла бы слегка пообижаться, ведь его почти не бывает дома, даже больше, чем обычно. Только вот разве можно говорить об обидах человеку, от которого ты прячешь такую гору дерьма, что впору удавиться? Ей ли бросаться обвинениями… Джинни делает глоток из кружки. Еще и чай дерьмовый.

***

Весь день Пэнси думает о двух людях. О неустойчивом Поттере и… Марси. Она не ответила на последнее письмо. Уехала ли подруга из Лондона? А из страны? Ищет ли ее? Что у нее в голове по всем этим поводам? Ничего не понятно. Пэнси работала до самого вечера. Списки с оценками и описаниями тканей и аксессуаров забрали больше семи часов, она сама удивилась, насколько долго трудилась, почти не поднимая головы. Все это время что-то там тараторило радио. Из новостей она узнала, что у подростков какой-то новый кумир, поющий про любовные зелья, министр на днях принял закон о маркировке палочек, а имя Поттера упоминалось не менее десяти раз. Мысли перескакивают с одной на другую, когда Паркинсон собирает с пола землю и обломанные части монстеры. Без магии, разумеется. Она точно выставит Поттеру счет за маникюр. — Твою мать. У тебя проблемы со зрением или что? Гребаный цветок… Загадка его поведения не дает покоя. Хотя, если говорить честно, Пэнси кажется, что ответ лежит на поверхности. Она, конечно, не может быть уверена… Но ситуация выглядит примерно так. Поттер владеет беспалочковой магией. Пэнси никогда не сталкивалась с такими людьми, но если размышлять об этом виде энергии, как и об обычной, то он должен ее выпускать. Иначе… Она задумывается, пытаясь вспомнить что-то из книг и учебников. В голову приходят обскуры. Люди, чья магия подавляется насильно. Насколько она знает, такие дети не доживают и до пятнадцати или того меньше, напор просто убивает их. Следуя подобной логике, Поттер сдерживает эту часть магии и страдает, а та в свою очередь прорывается под определенными стимулами. Но почему сдерживает? Вот в чем вопрос. Что мешает обучиться? Еще вчера она могла бы сказать, что у него нет подходящего наставника. Но она видела Тао. В чем же твоя проблема? Она напрягает память. Мастер и ученик, стоящие друг напротив друга… — Дыши, я остановлю тебя, ты знаешь это. Все нормально. Ты не навредишь. Не навредишь… Не навредишь. Пэнси замирает с лианой в руке. Еще один момент появляется перед глазами. Испуганный взгляд. Хотя испуганным его назвать сложно. На лице Поттера был ужас. Она давненько не видела такого. Громадные расширенные зрачки, направленные на собственные ладони после того, как он обжег ее. — Пэнси, я не хотел, я не… Мысль формируется сама. Когда-то он причинил вред этой магией. И, судя по интенсивности его нынешнего контроля, кому-то близкому. На ум приходит Уизли, но Пэнси отметает этот вариант. Не может же девушка не знать об особенностях своего парня. И ладно бы только знать, не может же она этого в нем не принимать. Тогда он просто не был бы с ней, так ведь? Иначе в чем смысл? Она покусывает губу, глядя на пакет, медленно заполняющийся мусором. Тогда что? Пэнси планомерно складывает травмированные листья в кучку, чтобы выбросить, когда понимает, что основная посаженная часть лианы сохранилась. Она пробегает глазами по тому, что есть в наличии. Горшок цел, земля есть, палка эта тоже… Вероятно, если постараться, она могла бы… — Привет, Пэнси! — Святой Мерлин! — она подскакивает и бросается вбок, ударяясь о стену. Обернувшись, она видит перед собой Хардинсона и выругивается так старательно, что тот почти краснеет. — Извини, я… — Ты ненормальный, я чуть не умерла от страха. Какого черта ты здесь забыл? Сердце стучит в глотке, она старается унять дрожь в теле. Мерлин, малец чуть не убил ее. — Я просто зашел спросить, как ты поживаешь, — он почесывает макушку. — Я не хотел пугать. Злобно таращась на него, Пэнси поднимается. Вид у Питера такой виноватый, что она почти сразу оттаивает. — Я нормально, — отвечает Пэнси. — Занимаюсь трудовой терапией. Тут он обращает внимание на беспорядок на полу. — Что стряслось с этим фикусом? Пэнси закатывает глаза. Серьезно? — Это не фикус. — А что? Пить будешь? Только сейчас Пэнси замечает два стаканчика из кофейни в его руках. — Ты принес мне кофе? — она вскидывает брови. — Ну… да, — неловко мнется он. — Шел мимо, вспомнил, что ты тут одна… Вот, — он протягивает подставку, — бери любой. Пэнси моргает, глядя на паренька. Если честно, ей было жутко скучно целый день. Она социальный человек и не привыкла к таким условиям, так что раз он все равно здесь… — Палочка с собой? — для проформы спрашивает она и берет стаканчик, глядя на осколки от кружки и остатки земли. Питер улыбается.

***

Гарри Поттер идет по коридору Министерства магии. В его руках почему-то виднеется стопка газет. Он только собирается посмотреть, что в них, как навстречу шагает Питер и поднимает ладонь в приветствии. — Мистер Поттер, вас ждут в столовой, вы еще не выписали все штрафы самому себе. — Что? — Гарри останавливается, хмурится, но Питера уже нет. В какой столовой? Он оглядывается, понимая, что теперь стоит в гостиной комнаты отдыха, где сейчас живет Паркинсон. Тут пусто. Он только успевает подумать, куда она могла деться, как треск ломающегося дерева в горшке привлекает его внимание. Он наблюдает за тем, как фикус — или что это там такое — разваливается, странные дырявые листья рассыпаются по паркету. — Ненавижу родителей! Лучше бы их не было, — Паркинсон внезапно появляется неподалеку и смотрит на него. — Покажи мне, Поттер… — Что? — Покажи мне ее… Магию. Выпусти. — Я не… — Выпусти ее, Гарри, — она произносит это голосом Тао. — Придет время, я говорил тебе. Выпусти… Она протягивает руки к его ладоням, он делает шаг назад. Она останавливается и исчезает. А точнее, ее заменяет Райли. — Нужно понять, кто ее преследует. Африка, шкатулка, дар. Думай, Николь… — шепчет она самой себе, потирая виски. — Нам нужно понять… Нам всем нужно понять, Гарри… Мгновение, все снова меняется, и он видит Джинни. Точнее ее голую спину. Они здесь, в его спальне. Он размеренно двигается в ней, проводя ладонью вдоль позвоночника. Волна удовольствия разливается по мышцам, он приоткрывает рот. Когда под рукой оказывается тонкая шея, он слегка сжимает, слыша сдавленный стон. Ухмыляясь, скользит выше, запускает пятерню в длинные мягкие локоны. А потом делает то, чего обычно избегает с ней — собирает пальцы в кулак, слегка оттягивая волосы назад. Она послушно закидывает голову, не сопротивляясь. Поттер закрывает глаза, ощущая, как разгорается жар внутри. Он занимает весь объем грудной клетки и струится вверх к плечам. Он тянет сильнее, ускоряясь. Выдохи становятся резче и порывистее. А потом что-то меняется, он поднимает веки, глядя на собственную руку, которая держит совершенно черные пряди. Куда короче и не завивающиеся. Огонь двигается навстречу девушке по его предплечьям, освещая огромное ложе… С резким выдохом Гарри Поттер подскакивает в кровати. Сердце колотится, он ищет очки на тумбе и быстро надевает их. В горле пересохло. Это был сон. Черт возьми! Быстрый взгляд на часы. Шесть двадцать, скоро прозвенит будильник. Он покидает комнату тихо, не мешая спящей Джинни.

***

Первое, что он видит, прикрыв за собой дверь гостиной в половине восьмого утра, — злющая Николь у цветка. Гарри чертыхается про себя. Райли ухаживает за всеми растениями в комнатах отдыха, просто обожает их. Это дерево она лично посадила и принесла несколько лет назад. Он осматривает помещение, Питер тоже тут. Пэнси стоит, угрюмо глядя на то, что осталось от зелени. — Доброе утро, — приветствует всех присутствующих Поттер. Питер и Паркинсон кивают. Притихшие. — Кто это сделал, будьте любезны мне сказать?! — Николь поворачивается к стоящим позади, не удостоив его ответом. Видимо, тоже только-только зашла. — Паркинсон. — Поттер. Два голоса звучат одновременно. Гарри непонимающе смотрит на Пэнси, остановившись. — Это ты свалила фикус! — Ты задел его плечом! — даже бровью не ведет она. От такой наглости он опешивает. Он точно помнит, что вся неразбериха началась с того, что она размахивала руками и… — Это не фикус, — промолчать Хардинсон не в силах. А он-то откуда знает? Гарри бросает на стажера такой взгляд, что тот просто отходит подальше. — Как же нужно было его толкать, святой Мерлин, тяжеленный ведь, — сокрушается Райли. — Даже подпорку сломали. — Я же говорю, я не могла этого сделать. Физически, — Паркинсон очень правдоподобно мотает головой. Ну и стерва! Поттер не комментирует грязную ложь, решив, что не будет ввязываться в эти глупости. Бросив взгляд на дерево, он замечает, что подпорка заменена, а вся земля ровная и засыпана какими-то камушками. И вообще, выглядит оно неплохо… — Когда ты успела его пересадить? — Это сделала не я, — Николь не поднимает головы, поправляя оставшиеся огромные листья. Поттер медленно поворачивается. Ну не Хардинсон же… Что? Пэнси Паркинсон стоит с очень независимым видом. — Да, Поттер. А еще мне пришлось все тут убрать, — она обводит взглядом пол в гостиной. — Палочки-то у меня нет. Вот, полюбуйся, — она показывает свою руку, расставив пальцы, судя по всему, демонстрируя испорченный маникюр. Он не присматривается. — Сколько лет назад ты в последний раз что-то убирала без магии? — не удерживается он. — Думаю, никогда, — Питер появляется справа. Они обмениваются ухмылками, Пэнси закатывает глаза. — Мистер Поттер, вам просили передать, что с двух до пяти у вас медосмотр. Блядство. Гарри кивает, проходит к дивану и садится, пододвигая к себе оставшиеся книги, как бы давая понять, что участвовать в этом представлении больше не будет. Но фигура Николь, сложившей руки на груди, никак не покидает поле его зрения. — Надеюсь, он восстановится, — грустно тянет она. — Скажи спасибо Паркинсон, — Гарри открывает очередную книгу по воспитанию. — Ничего подобного, — отзывается Пэнси. — Цветок не ломал никто, — пытается завершить это Питер. — Он… поскользнулся. Три пары глаз направляются на него. Гарри вздыхает. — Все, хватит. Беритесь за дело.

***

Они работают ровно два часа, после чего… — Сука! Я так и знал. Поттер очень неуважительно бросает последнюю книгу на стол и встает с дивана, схватившись за голову. Он быстро проходит по гостиной туда-сюда, пока остальные напряженно молчат. Пэнси вздыхает. Что греха таить, она особенно и не рассчитывала на эти книги. Становится тревожно. Если она правильно понимает, у них нет больше ничего. Может, они, конечно, о чем-то не рассказывают… Но судя по лицам Райли и Хардинсона… — Идеи, — четко проговаривает Поттер, стоя ко всем спиной со сцепленными на затылке пальцами рук. То, что это приказ, ясно сразу. — Гарри, как я предлагала… — медленно начинает Николь. — Кроме этой, — резко обрывает начальник. Она замолкает. Пэнси с интересом рассматривает Райли. Что еще за идея, о которой он не хочет слышать? — Сегодня кто-то узнавал про шкатулку? — задает он вопрос. — Да, я заходила… — говорит Николь и обрывает предложение. Поттер правильно истолковывает эту паузу. — Сука, — он размыкает пальцы и потирает ладонями лицо. А потом поднимает глаза на своих подчиненных. — Идите за Бруствером. Спрашивают ли они, почему оба сразу? Выражают ли сомнение в том, что министр на месте? Предлагают ли отправить ему какой-нибудь самолетик или что они там делают в качестве связи… Нет. Два человека, словно роботы, одновременно встают и молча удаляются из комнаты. Пэнси думает о том, что за их относительно дружелюбным и легким общением она как-то забыла, что Поттер — высокопоставленное должностное лицо. Очень. Он никогда не демонстрирует этого без надобности, не напоминает. Однако стоило им увидеть его настроение и услышать спокойный приказ… Он возвращается к диванам и садится напротив Пэнси. А потом переводит на нее взгляд, откинувшись на спинку и прижав двумя пальцами губы. И смотрит… Долго и не отводя глаз. Прищурившись. Первые секунды она просто пялится в ответ. Потом становится как-то не по себе… Она вскидывает брови. Он не двигается. — Что? — наконец не выдерживает Пэнси. Ну сколько можно? Она-то что сделала? Поттер удивляет. — Как прошел выходной? Пэнси моргает. Что? Мерлин, эти качели ее доконают. — Нормально, — она пожимает плечами. — Местами даже весело. — Что же тебя развеселило? — уточняет он. — Хардинсон, конечно, — она закатывает глаза. — Кто тут еще может веселить… Поттер прищуривается. Пэнси замирает. Он не знал? Судя по его удивленному лицу, так и есть. Интересно… — Когда он приходил? — В районе шести. — И до которого времени? — он внимателен. — Часов до восьми. Поттер хмыкает, но ничего не говорит. Он обводит взглядом аккуратно упакованные коробки. А потом кивает на них: — Закончила? — Да, спасибо. Ты не мог бы отправить? И снова эти внимательные глаза. — Мог бы. Пэнси даже начинает чувствовать какой-то подвох. А потом вдруг… — Чем ты займешься, если выйдешь отсюда? — он нагибается вперед, ставит локти на колени и сцепляет пальцы. То, что это «если», а не «когда» она замечает сразу. Но старается не концентрироваться. — Ну… — она думает не очень долго. — Дел у меня полно, как ты знаешь… Документы, наследство… — Угу. — Квартира и ремонт, продолжение жизни… У меня было много планов. Хотела заказать новые ткани из Южной Америки, таких еще нет ни у кого… — Вернешься в США? — Конечно, — она пожимает плечами. Поттер кивает. — Почему ты спрашиваешь? Он не отвечает. Она заметила за ним такую привычку. Идиотскую. Но что она может сказать? Ни-че-го, все здесь играют по его правилам. Когда он сидит такой серьезный в этих своих костюмах, окруженный послушными подчиненными, которые по одному взгляду становятся в шеренгу и выпрямляют спину, она понимает это как никогда хорошо. Внимание скользит по длинным пальцам, белоснежным манжетам рубашки. Потом чуть ниже по сильным бедрам, обтянутым черными брюками, возвращается к лицу. Как будто такому же, как и в школе, но взрослее, жестче. Сильная шея, аккуратная стрижка, коротко выбритые задняя и боковые части головы, при этом уложенная прическа сверху. Волосы становятся длиннее по нарастающей от низа к верху. Густые брови, яркая зелень в глазах, сейчас слегка прищуренных… — О чем ты думаешь? — вырывает он ее из мыслей. — О тебе, — не успев подготовиться… Вдруг он ухмыляется. — И что надумала? — Кажется, она застала его врасплох. — Что ты вырос, — честный ответ. — Мы все выросли. После этой фразы они молчат некоторое время, глядя друг на друга. В какой-то момент лицо Поттера меняется, он хмурится. Потом вздыхает.

***

— Нам стоит обсудить вечер субботы. — Что именно ты хочешь обсудить? А то ты не понимаешь. — То, что произошло позавчера… Я должен извиниться. — Позавчера не произошло ничего страшного. — Я травмировал тебя. — Да? — она театрально вздергивает брови и распахивает глаза. — Где же? — Паркинсон закатывает широкие рукава футболки и демонстративно рассматривает плечи. — Ничего не вижу, а ты? Не подашь очки? — Пэнси, — устало выдыхает он. — Я не намерен препираться. Ты не понимаешь. — Правда? — она вскидывает голову, задирая нос. Так делают маленькие девчонки, когда намерены яро спорить. — А мне кажется, что не понимаешь ты. — Я чуть не сжег тебя. Вот он и сказал это. Пэнси закатывает глаза. — Ну, вообще-то, говоря «сжег», ты сильно переоцениваешь свои… — Ты ненормальная, ты знаешь это, Паркинсон? — он качает головой, перебивая. Может, проверить ее на наркотики? Что с ней не так? — Я совершенно нормальна, — она вдруг запускает пятерню в волосы и ведет кистью так, что они струятся между пальцами. Поттер замирает, все внутри напрягается. Перед глазами появляется воспоминание о собственной ладони, сжимающей черные пряди, и магии, рвущейся навстречу. Кончики пальцев начинает покалывать. Он резко встает и засовывает руки в карманы. — А вот ты, — она бесцеремонно тычет в него пером, которое крутит с тех самых пор, как они изучали книги. Она записывала детали в блокнот во время просмотра. — У тебя точно имеются проблемы. Чего ты сбежал, будто тут мир содрогнулся? Потому что так и было. — Я просто хотела извиниться, — Пэнси заправляет блестящую прядь за ухо. Он отводит взгляд. — А ты убежал, не желая даже слушать. Гарри молчит. — Еще и цветок Николь сломал, — она произносит тихо. А он не сдерживается и улыбается. Мерлин, как они снова оказались… — Вот, смотри, ты уже не такой угрюмый! — Губы Паркинсон складываются в улыбку в ответ, она поднимается и протягивает руку. — Поттер, мир? — И становится серьезной. — Я прошу прощения за свои слова, я должна была подумать. Гарри смотрит на тонкие пальцы, а затем аккуратно пожимает маленькую ладонь. — Но фикус завалила ты, — он прищуривается. Как? Как они перескакивают с темы на тему, с настроения на настроение… — Вовсе нет, — она не размыкает их ладоней. — И это… — Пэнси глубоко вздыхает, очевидно, желая снова напомнить, что это никакой не фикус, но только обреченно качает головой. — Это не исправить, я поняла. Она разрывает контакт пальцев, Поттер позволяет это, ослабив хватку. Самолетик, влетевший в окно, разбивает момент. Гарри быстро пробегает глазами по тексту. — Министр не зайдет, я иду к нему сам. — Ты… сообщишь? Ну, потом. — Конечно. Она кивает.

***

— Добрый день, — бодро произносит Поттер, но по лицу министра сразу замечает, что добрым тот его вовсе не считает. — Проходи, Гарри. Он закрывает за собой дверь и становится у стены. Николь и Питер сидят рядом в креслах. — Итак, — Кингсли шагает вдоль своего стола, засунув руки в карманы. — Мне только что доложили все имеющиеся сведения по Паркинсонам. Гарри кивает. — Идеи, — говорит министр точно так же, как сам Гарри двадцать минут назад. — Выпустить ее, — четко произносит Поттер. — Кроме этой, — тут же звучит ответ. — Кроме этой — никаких. Бруствер выругивается, вызывая удивленные реакции на лицах Николь и Питера. Потом Кингсли обращается к Ники, та в ответ кратко пересказывает ему все факты с самого начала расследования еще раз. Он задает вопросы, она отвечает. Питер периодически тоже что-то комментирует, добавляя. Все это время Гарри не перебивает своих сотрудников и думает о том, что решение по Паркинсон придется отстаивать. Нечасто ему приходится вступать в открытый спор с министром магии. Но иногда… Что ж, давненько не было. Еще и блядский медосмотр после обеда. Не забыть бы, как в прошлом году, а то опять штраф самому себе выписывать. Спустя пару минут вопросы Кингсли заканчиваются, а его вид становится куда более раздраженным. Он отворачивается, глядя в окно, молчание длится несколько затяжных минут. А затем… — Останавливайте расследование, — отрезает министр. Этого он и ждал. — Нет, — спокойный ответ. Тут же. Николь и Питер опасливо притихают в своих креслах. Бедный Хардинсон даже бледнеет. — Прости, что ты сказал? — Кингсли замирает около стола. — Я сказал нет, — Гарри утомленно вздыхает. Опять ругаться. Тишина. — Выйдите, — Бруствер взмахивает в сторону нежелательных свидетелей. Как только за ними закрывается дверь, министр садится в кресло, которое занимала Николь, и укладывает ладони на подлокотники. — Ну? Наступает очередь Гарри подойти к окну и сцепить руки за спиной. — Они сделали бомбы, которые не могут определить эксперты, что это значит, Кингсли? — Что это новинка, — тут же доносится голос друга. Они частенько ведут такие специфические разговоры, когда Кингсли отвечает на вопросы Гарри по какому-то делу. Независимо от регалий и должностей, они оба проходили одну и ту же подготовку и знают, что вдвоем думать эффективнее. — Ага, а что еще это значит? — Что где-то они их штампуют, и Министерство тут ни при чем, — еще реплика, а потом: — Блядство. — Или хуже, — говорит Гарри. — Да, если Министерство при чем, а мы с тобой не в курсе, — заканчивает Бруствер. Молчание длится около минуты. — Ты же все сам понимаешь, Кингсли. — Что там Паркинсон? — Ничего, новых видений у Пэнси не было. С момента изоляции только то, про подружку. Я рассказывал. — У Пэнси? — он удивленно поднимает брови. — Как это мило. Гарри прищуривается. — А кто просил с ней сблизиться, мать твою? Министр прыскает. — Только тебе позволено в этом кабинете подобное. Ты знаешь это? — Ага. Так вот, видений нет. Так что мы зря продержали девчонку взаперти… Удивлюсь, если от ее адвоката не придет иск. — Гарри, вы лежали втроем, ты видел воспоминание. Втроем! Мой глава отдела с великолепной подготовкой, один из лучших авроров за все выпуски, что я могу припомнить, и ты. Тут я вообще не комментирую, я давно потерял надежду, что кто-то тебя прикончит, — он говорит это с улыбкой на лице, Гарри слышит по голосу. Поттер поворачивается. Так и есть, усмешка. — И что же? Тебе не интересно, что это за суперсила такая, которая завалила сразу троих почти бессмертных? Министр смотрит на него и снова становится очень серьезным. — Я не готов идти на такие жертвы. Если выбирать между вами и тем, чтобы закрыть Паркинсон в Азкабан за дело, а я напоминаю тебе, что за ней совершенно точно портключ… То мой выбор очевиден, Гарри. — Где гарантия, что это прекратится? — Им нужна она. Или что-то с ней связанное, — он пожимает плечами. — Будешь спокойно спать, зная, что где-то есть вот такое производство, а ты просто временно убрал их стимул действовать? Мы тогда зачем тут сидим с тобой, Кингсли? Медосмотры гребаные проходить и бумажки подписывать? Министр стискивает челюсти и бьет руками по подлокотникам. Он все прекрасно понимает. — Сука! — он нервно покусывает губу. — Что ты предлагаешь?

***

— Здравствуй, Гарри. Кассандра опускается в кресло напротив. К этому моменту Поттер уже пять минут ожидает ее в кабинете. Гарри кивает и вздыхает. Его отношение к целителю ума Министерства магии Великобритании описать довольно сложно. Он знает ее несколько лет, за это время Кассандра ни разу не проявила себя агрессивно или как-то отрицательно. Она всегда внимательно слушает, выбирает выражения и относится к гостям своего кабинета тепло и трепетно. Но. Всегда рядом с ее спокойным лицом есть это паршивое «но». Для таких, как он. — Как ты сегодня, Гарри? — она мягко улыбается, глядя прямо на него. Вот оно. Это гребаное ощущение, которому Поттер даже названия толком подобрать не может. Как чувствовать себя в кабинете у врача, назначения которого ты не выполняешь, но упорно продолжаешь попадаться ему на глаза? А если это врач по той части, что в тебе как раз-таки «больна»? А если целитель еще и прекрасно понимает то, что тебе паршиво даже стучаться в ее дверь, и осознает уровень твоего напряжения, как только тема касается ее профиля? Он пожимает плечами. — Нормально. Как всегда. — Как всегда? — она склоняет голову набок. Гарри игнорирует это. Она понимает, что ответа не будет. И это тоже как всегда. — Что ж. Так как это стандартный медосмотр, я займу буквально десять твоих минут, — она поднимает палочку. — Процедура обычная. — Хорошо. Кэс взмахивает древком, Поттер фиксирует легкое покалывание внутри. Буквально пара секунд, и доктор убирает палочку. Гарри не смотрит наверх, но знает, что прямо сейчас над его головой выстраиваются разноцветные графики. — Пока мы ждем, задам тебе пару вопросов. Он кивает. А потом несколько минут говорит о том, что спит нормально, ест тоже, внезапных беспричинных волнений не ощущает. Рассказывает, что просыпается бодрым, кошмары о войне если и бывают, то редко и под влиянием какого-то стимула, типа встречи знакомого имени в архивах. Из тех, что сгнили или еще пока гниют в Азкабане. Все это время Кассандра записывает за ним. — Хорошо, Гарри. Давай глянем на графики, — она поднимает глаза, быстро пробегает по линиям и вздыхает. — Ты здоров физически, что, впрочем, ты и так знаешь, побывав у целителей до меня. Вот твой магический потенциал. Она выводит шкалу между ними. Та заполнена примерно на три четверти. — Ты используешь свободно восемьдесят процентов. Это отличный результат. Показатель выше достигается только при наличии большой опасности и выбросах магии в связке с адреналином в критических для здоровья и жизни ситуациях. Итак, тут вопросов я не имею, — она прищуривается. — Но, как мы оба понимаем, в твоем случае шкалы две. Она взмахивает рукой, перед ними появляется аналогичный график. Те же линии, те же цвета… Вот только яркая полоса не достигает даже середины. Да что там… Если на ней заполнено хотя бы тридцать процентов, то Гарри посчитает это великолепным результатом. Кэс прикусывает губу и думает, перед тем как начать говорить. — Я буду честна с тобой, я затрудняюсь комментировать снова и снова те вещи, которые мы обсуждали не единожды и о которых ты и так прекрасно знаешь. В кабинете воцаряется тишина. — И так как на сеансы ни ко мне, ни к кому-либо еще ты не ходишь… Я просто внесу результаты в свои записи. За медосмотр пока что можешь быть спокоен. Ты вменяем, адекватен, признаков непреодоленного ПТСР я не наблюдаю, ты здорово поработал над этим в первые годы после войны. Поттер фиксирует только одно слово из ее речи. — Что значит «пока что можешь быть спокоен»? Кэс не спеша ставит на листах подпись, закрывает папку, потом накладывает на нее заклинание. Убирает на столик около себя. А затем сцепляет руки в замок. — Можешь попробовать сам ответить на этот вопрос, Гарри? Я уверена, что у тебя есть предположения, — она снова мягко улыбается. Гарри стискивает челюсти, Кэс тут же прищуривается и говорит: — Тебе не нравится. Ты злишься, — она констатирует факты спокойно. — А ведь я только спросила… Еще минуту длится молчание. — «Пока что» значит то, — она глубоко вдыхает, — что если в какой-то момент уровень твоего нервного напряжения превысит норму, я лично отстраню тебя от должности по медицинским показаниям. Кажется, что все замирает. И внутри и снаружи. Поттер вскидывает брови. — Гарри, прости меня, ты знаешь, как я к тебе отношусь, — Кэс становится другой. Обычной девчонкой, с которой они всегда были очень дружны. — Однако ты занимаешь должность, требующую выдержки и целого списка других качеств, более того, ты — начальник огромного количества сотрудников. Когда ты начнешь бросаться на людей, заметь, я говорю не «если», а «когда», потому что это закономерно, — она выглядит грустной, но продолжает: — Из-за того, что не можешь удержать в себе ярость, злость и напряжение… С той секунды мы будем беседовать исключительно как врач с пациентом. Я буду делать свою работу. А тебе придется идти и решать собственные внутренние конфликты, — она вскидывает бровь, — если, конечно, твое кресло для тебя что-то значит.

***

Она вздрагивает, покинув ванную, потому что Поттер стоит в гостиной и, очевидно, поджидает ее. Он отвернулся к окну и высматривает что-то на улице. Нет там улицы, мы под землей. Пэнси напрягается сразу же. Не стучал, не дождался ответа, не зашел позже. Хорошо, что она одевается внутри, а не выходит в полотенце… — Что-то случилось? Он молчит, глядя на ливень, а она замирает у стены. — Твое заключение окончено, — бросает Поттер, так и не повернувшись. — Здесь. Пэнси моргает. Что? Внутри сразу же образуется каша. Но не успевает смешаться, потому что она вычленяет важное. «Здесь». В груди все застывает, покрывшись льдом, тошнота подкатывает к горлу. Он тем временем поворачивается и кивает на журнальный столик. — Посмотри. На ватных ногах она подходит и садится на диван, Поттер следит за каждым движением. Она чувствует. Маленькая тонкая папка одиноко лежит на поверхности. Пэнси не ждет, она открывает сразу. Слишком много напряжения для одного момента. На первой же странице несколько ее фото. Потом два листа со скудной информацией о ее жизни, в основном, до переезда. А вот следующие… Пэнси вздыхает. Она видит все: колдографии и фотографии ключа-карандаша для губ, который она притащила с собой в Министерство в сумочке. Идиотка. Полный анализ портключа. Откуда, куда, кем использован. Печати под экспертизой. Зашифровано только то, где и кем он сотворен. Не зря контрабандный, Биги знает свое дело… Дальше стенография полного их с Поттером первого диалога в его кабинете, где она уходит от вопроса о ключе, а потом оскорбляет его и представителей власти… Какие-то подтверждения специалистов, где указано, что разговор записан оригинальным и неподделываемым заклинанием, наложенным на кабинет… Что-то еще и еще, и еще. И везде, на каждом листе, его подписи. Размашистые крупные буквы под пропечатанным: Главный Аврор. Она захлопывает папку и закрывает лицо руками. Молчание длится несколько минут. А потом Поттер начинает говорить: — Расследование по делу твоих родителей зашло в тупик. Книги не дали ответов или намеков, шкатулка запечатана каким-то заклятием, судя по всему, родовым. В таком случае мы не откроем ее, у тебя тоже не получилось, даже кровью. Свидетелей нет, гоблин пропал, у палочки нет хозяина. Из хранилища ничего не взяли, нитей к родителям никаких… Вопросы только к тебе и твоему адвокату, но у обоих алиби. Сомнений в правдивости твоих видений нет. Он останавливается, а Пэнси переваривает информацию. — Почему сейчас? — спрашивает она тихо. — Книги, — он пожимает плечами. — Это было по сути единственной зацепкой. Ты здесь десять дней, по закону больше двенадцати мы не можем задерживать тебя без предъявления обвинения. За это время ничего не прояснилось, еще за два дня тоже ничего не изменится, это очевидно. Министр не хочет шумихи с закрытыми в изоляции магами, так что это расследование просто будет остановлено. Отпустить тебя — значит отпустить преступника, надеюсь, вопросов на эту тему у тебя нет. Ты купила и использовала незаконный портключ, это уголовное преступление, Пэнси, — он делает небольшую паузу, после чего продолжает: — Со своей стороны я могу предложить тебе участие в твоем процессе. Я упомяну твои попытки нам помочь: предоставление видений, оказание содействия с изучением книг… В общем, все то, что было на самом деле. Мои показания сократят твой срок на какое-то количество недель, может, даже на пару месяцев. В качестве благодарности я сделаю это для тебя. На несколько недель, может, даже на пару месяцев… О каком же сроке тогда они говорят, твою мать?! Она не может заставить себя спросить или заглянуть в папку, где наверняка в конце уже лежит текст обвинения. Интересно, кто-то практикуется в разрушающих заклятиях в помещении сверху или это в ее голове все ломается и падает? Внутри пусто. Ее жизнь окончена, разве это не очевидно? Даже если она когда-нибудь выйдет оттуда… Ее карьера будет разрушена, это совершенно понятно. Она не успеет ничего сделать с квартирой, та превратится в заброшенный сарай за время ее отсутствия. Если она вообще выживет там… Вот и все. Что у нее еще есть? Ничего. Некому ждать ее или навещать. Марсель? Может быть, иногда… — Мне нехорошо, — она подскакивает и быстро шагает к окну, даже не бросив на Поттера взгляд. Открыв створку, чувствует резкое, но до обиды короткое облегчение, когда холодный ветер с каплями дождя бьет прямо в лицо. Надо же, как хорошо сделана имитация. В Азкабане, наверное, такого нет… Как можно было так глупо уничтожить все вокруг себя? Портключ… Кто бы мог подумать. Такая глупость. Слезы скапливаются в уголках глаз. — Поттер, я могу побыть одна? — она не оборачивается. — Хотя бы немного. Он не отвечает, а Пэнси вдруг задается вопросом, а не пришел ли он арестовать ее и забрать сразу в камеру? Они ничего не нашли, она им больше не нужна. Все эти крохи удобств и тепла были предоставлены ей в качестве исключения, с надеждой на то, что она сможет помочь. Все, не удалось. Теперь Пэнси Паркинсон — обвиняемая. Вряд ли такие сидят в комнатах отдыха, ожидая суда на хороших диванах… Она вся сжимается. — Посмотри на меня, — звучит тихое сзади. Чего еще он от нее хочет? Все же предельно ясно. Или есть еще какое-то дерьмо, которое она сделала и сама не поняла? Он не закончил? Она резко поворачивается. Поттер стоит на том же месте и наверняка замечает слезы. Он вздыхает. — Все то, что я сейчас озвучил, является первым вариантом развития событий. Законным и в обычном случае единственно верным. Она смотрит в зеленые глаза. Пэнси хмурится. Что он сказал? В обычном случае? Она замирает. А он шагает вперед. Совсем чуть-чуть. Но становится ближе. — Пэнси, сейчас я сделаю тебе предложение. Только одно и только один раз. Он говорит тихо и спокойно, но почему-то ей внезапно кажется, что от этого «предложения» будет зависеть ее будущее. Каким бы оно ни было. — Для тебя есть второй вариант. Ты будешь работать со мной над этим делом, в связке. Будешь помогать следствию, потому что они ищут тебя. Те, кто сотворил все это с родителями и квартирой. Ты выйдешь отсюда, твои видения, вероятно, появятся снова. Во всяком случае я на это рассчитываю. Мы будем наблюдать и поймаем их. И если все закончится нормально… — он смотрит ей прямо в глаза и шагает еще ближе. — Я отпущу тебя. — Пэнси замирает и не дышит. — И сделаю вот так. Он щелкает пальцами, папка на столе сгорает. Даже пепла не остается. Ничего. Совсем. Словно ее и не было. — Это копия. Оригинал я сожгу при тебе и докажу любым удобным тебе способом, что Министерство магии этой страны не имеет к тебе никаких вопросов. Ты уедешь домой, будешь заниматься своими платьями, строить карьеру и разбираться с недвижимостью. Закупишь новые ткани из Южной Америки и сделаешь коллекцию. Вдруг Пэнси понимает кое-что еще. Вот почему он спрашивал утром о ее планах. Он уже тогда знал, что они придут к этому. Вот почему она получает почту и даже может работать. Чтобы быть послушной и сговорчивой… не забывать о своих настоящих желаниях и целях. Чтобы в нужный момент он так ловко о них напомнил. Когда ему понадобилось. Браво, мистер Поттер. — Все, что я хочу от тебя — сотрудничества и честности. Не врать, не скрывать и делать все, что нужно расследованию. — То есть, быть наживкой. Это становится ясно сразу. Если есть охотник, то он только и ждет, когда добыча выйдет в поле. А авроры будут неподалеку, чтобы попытаться взять их. Вот, чего они хотят. Он кивает. Из ее рта вылетает истеричный смешок. Хорош выбор. — Не будет ли мне безопаснее в Азкабане с такими-то вводными, Поттер? — идиотская фраза, но сейчас она не может выдавить из себя что-то еще. — Тебе будет безопаснее рядом со мной, Пэнси, — он даже не старается скромничать. Мерлин, что это за человек? — Я буду с тобой почти везде. Я возьму всю ответственность за тебя на время расследования, я гарантирую, что подставлю свою спину под заклятье, которое будет лететь в тебя, если такое случится. Я гарантирую, что смогу защитить тебя. Это моя работа. Я не буду тебе врать о ходе дела, не буду использовать. Если тебе будет что-то нужно, скажи мне прямо. — Он вдыхает. — Просто попроси меня. Не юли и не выкручивайся. Если я буду доверять тебе, ты будешь в безопасности. И ты сможешь полностью доверять мне. Что угодно. Ни один конфиденциальный разговор никогда не будет мною нигде упомянут, никакие твои личные данные я никогда не разглашу. Он приближается еще на несколько дюймов. — Я завершу это расследование, и ты будешь свободна. Это все, что мне нужно. Однако есть проблема. Я достаточно узнал тебя за эту неделю, чтобы понимать, что как только я открою дверь, тебя уже здесь может не быть. Она молчит. — Поэтому ко второму варианту твоей дальнейшей жизни есть дополнение. И он делает последний шаг. Поттер останавливается так близко, что в обычной ситуации Пэнси бы возмутилась. Но сейчас не до этого, потому она просто тихо смотрит наверх, в глаза, на тонкие полосы, что рассекают радужки. Сейчас это хорошо заметно. Снова. — Пэнси, если ты попытаешься сбежать или обвести меня вокруг пальца… Я обещаю, что достану тебя из-под земли. Я найду тебя в любой точке планеты, даже если мне придется подключить все ресурсы, что имеются в моем распоряжении. Ты веришь мне? И вот в этот момент она понимает их всех. До единого. Всех тех, кто подчиняется. Эту неделю заключения с ней общался однокурсник. Знакомый и не опасный Поттер, обычный парень, с которым приятно контактировать. С которым не ощущаешь себя ниже и меньше. Но то, что она чувствует сейчас… Он не угрожает ей, нет, не бросается страшными терминами, не грубит, даже голоса не повышает. Это простое, спокойное предупреждение, выдающееся совершенно без какого-либо смущения или напряжения. И без единой мысли о том, что Поттер мог бы не воплотить его в жизнь. — Я найду тебя и лично притащу в Англию. Ты пройдешь суд по своему делу с портключом, — он кивает на папку, — и получишь камеру в Азкабане. Я не буду ничего придумывать или намеренно портить тебе жизнь, я просто сделаю так, как положено по закону, исходя из тяжести твоей вины. К обвинению добавится то, что ты скрывалась от следствия, что, конечно, удвоит срок. Она сглатывает. Вариант паршивый, хотя нет. Ее идея купить гребаный портключ и использовать его — вот, что по-настоящему паршиво. Вот почему она сейчас стоит перед выбором, каждая грань которого веет полным дерьмом. Вот почему она в такой заднице. Хочется злиться и обвинить Поттера в чем-нибудь, да вот только в чем? Он действует в рамках закона. Не захочет Пэнси помогать — никаких проблем, ее право, вот дело, вот суд. Иди хоть сейчас. Чисто и заслуженно. Он ведь ничего не придумал. Для него она преступница… С чего бы ему ее отпускать просто так. То ли дело предложить сотрудничество в интересах Аврората… Поттер делает шаг назад и говорит снова обычным голосом, от которого по спине не бегут мурашки: — Я зайду к тебе через пару часов. Расскажешь свои соображения. И он, не оглядываясь, уходит в сторону тайной двери, берется за ручку… — Почему это расследование так важно, Поттер? Ведь если так посудить… Отпусти вы меня, они просто меня убьют. Я не гражданка вашей страны уже давно, вам дела до меня нет. Или посадить меня, что тоже куда проще. Если им нужна только я, их цепочка просто оборвется, ведь я в заключении, откуда не сбегу. Наверняка все проблемы прекратятся. Он стоит к ней спиной, не двигаясь несколько секунд, а когда говорит, то голос звучит четко. Поттер не поворачивается. — Если в этой стране есть люди, способные одновременно убить меня, Николь и Джейка… к тому же имеют возможность разрабатывать неизвестные ранее бомбы… — он замолкает, вероятно, вспоминая ее видения, — то это очень опасные люди. И они не должны просто так расхаживать по улице, Пэнси.

***

Гарри Поттер ставит подписи на, кажется, миллионе листов, перед тем как протянуть всю стопку Питеру. Раздражение не покидает его с самого похода к Кэс. — А нельзя этого не делать ежедневно? — спрашивает он. — Не-а, — Николь завязывает волосы в высокий хвост, — Бруствер хочет эти пачки именно ежедневно. Я уже предлагала. — Ясно. — Гарри… — она складывает руки на столе, сидя с противоположной стороны. — М? — Ты думаешь, она согласится? — Николь напряженно покусывает губу. — Я уверен в этом, — спокойный ответ. Без лишней драмы и пояснений. Николь ухмыляется. — Использовал на ней свои приемчики? — Какие это? — он вскидывает брови, улыбаясь в ответ. — Ну эти самые, когда, знаешь, Гарри Поттер добрая душа меняется на злого полицейского с кучей власти, как говорят маглы. И становится страшно. Поттер откидывается на спинку стула и разминает виски. — Если только немного. — Ужас, — она встает. — Когда пойдешь к ней? Сколько осталось? — Час, но она придет сама. Райли бросает на него оценивающий взгляд. — Она не так проста. — Я этого и не говорил. Но Паркинсон не для Азкабана. Если она захочет сотрудничать, она придет до того времени, как явлюсь я. Чтобы ее шаг смотрелся показательно. — Ты доверяешь ей, Гарри? — вдруг очень серьезно спрашивает Ники. А Поттер задумывается. Доверяет ли он ей? — Я хочу. Потому что центром всего этого является она, мне нужно содействие. Она не кажется плохой. Райли кивает. — Что мы будем с ней делать, начиная с завтра? Стоит подготовить какое-то другое жилье? Что с выходами в свет? Мне разработать план? — тараторит она тут же. Он качает головой. — Нет, мы обсудим это вместе с ней. Я обещал ей честность. Она ее получит. — Видя, что Хардинсон двигается к двери, он быстро окликает его: — Питер. — Да, мистер Поттер, — тут же останавливается стажер. — Чем ты занимался вчера с шести до восьми вечера? Он понимает тут же. — Навещал мисс Паркинсон. Николь резко поворачивается к нему, с удивлением поднимая брови. — Как посидели? — дружелюбно тянет Гарри. — Э-э-э, нормально, просто болтали, — он пожимает плечами. — Хорошо. Скажи, я должен был узнать об этом от нее, как ты считаешь? Поттер прищуривается, а Хардинсон сглатывает. Он хмурится, задумывается и кивает. — Виноват, мистер Поттер. Больше такого не будет. — Очень хорошо, ты свободен. Питер покидает кабинет, а Николь смотрит на Гарри: — С этим есть проблемы? Наказать? Он отмахивается. — Нет. — Пойду? — Конечно. До завтра. Не успевает она дойти до выхода, как загорается стена. Николь оборачивается и улыбается. Гарри тоже. — Вот и она. Райли качает головой и удаляется. А Поттер делает глубокий вдох и взмахивает ладонью. Паркинсон появляется медленно, но очень решительно. Она выглядит так же, как и час назад, разве что только очень задумчива. Брови сведены к переносице. — Зайду? — тихий вопрос. — Конечно, — он указывает на кресло напротив себя. Она садится и некоторое время рассматривает книги в шкафу, потом награды на стене. Гарри не нарушает тишину, он не намерен давить на нее. Спустя пару минут Пэнси набирает воздух в грудь. — Я не хочу в Азкабан, — говоря это, она смотрит прямо ему в глаза. Взгляд открытый и прямой. Гарри кивает. — Я согласна, я помогу вам, — произносит она на одном дыхании. — Хорошо, — просто отвечает он. Она моргает. Несколько раз. — И это все? — Пэнси разводит руками. — И это все, — он ухмыляется. — Обеты, расписки, клятвы на крови… — Они тебе нужны? — он вглядывается в зеленые глаза. — Я… Нет, просто я… — она очень растеряна и пытается собраться. — Что мне следует делать? — и тут же переводит тему. — Иди к себе. Завтра мы соберемся все вместе и будем обсуждать дальнейшие действия. Без тебя никаких бесед не будет. Теперь так. Она молча встает. А Гарри открывает ящик. — Пэнси. — Да? — она оборачивается. Поттер кладет на стол палочку и мягким движением подталкивает в ее сторону. Она замирает, не сводя глаз с вещицы, потом медленно поднимает взгляд на него. А Гарри ловит себя на тревожной мысли. Очень резко и абсолютно очевидно. Она не нравится ему такой. Категорически. Это не Пэнси Паркинсон. Испуганная, напряженная, притихшая, боящаяся его. Она не должна быть такой. Она должна дерзить, шутить, бросаться этими своими сарказмами к месту и нет. Вступать с ним в полемику, умничать. Все то, что она делает, когда… свободна. Относительно, конечно, потому что по-настоящему так она себя здесь никогда не ощущала, это само собой… Но не настолько. В любом случае не так, как сейчас. — Я не понимаю, — выдавливает из себя Пэнси. — Чего? Она молча смотрит на свою палочку, а потом снова на него. Гарри вздыхает. — Я говорил, что если ты будешь сотрудничать и примешь мое предложение, то мы должны доверять друг другу. Это жест моего доверия, Пэнси. И я хотел бы верить, что это будет взаимно. Вот и все. Для него все просто. — Забирай. Тебя сегодня никто не побеспокоит, отдыхай. Она аккуратно протягивает руку и, будто не веря в то, что делает это, поднимает палочку. Гарри слышит судорожный вдох. Она не чувствовала свою магию больше недели, а вот сейчас ощутила ее… Вероятно, это прекрасно. Он-то с собственной не разлучается никогда. Поттер осматривает ее лицо в момент, когда она крутит древко в пальцах. Паркинсон не сдерживается и улыбается, прижимая палочку к груди. — Спасибо, Поттер. Я пошла? — она почти подпрыгивает на месте. Интересно, всю ночь будет практиковаться в заклинаниях? — Угу. И она убегает так быстро, что он только и смотрит в стену уже через пару секунд. Последнее, что он заметил — подпрыгнувшие черные волосы, исчезнувшие за дверью. Гарри ухмыляется. Так-то лучше.

***

Пэнси прислоняется спиной к стене, а потом сползает вниз, приземляясь прямо на задницу. Она смотрит на свою палочку в руке. Боже мой, кажется, она даже забыла, как правильно ее держать. — И это все? — И это все. — Обеты, расписки, клятвы на крови… — Они тебе нужны? Ей казалось, что она понимает Поттера. Но нет. Ни черта она не понимает. Откровенно говоря, Пэнси не верит в такое легкое доверие. Скорее всего, он так или иначе следит за ней. Или будет это делать. Какая-то вещь, заклинание или наложенные чары… Что-то да придумает, сомнений нет. Но в любом случае… Она снова смотрит на палочку. — Это жест моего доверия, Пэнси. И я хотел бы верить, что это будет взаимно. Она качает головой. Слишком много всего. Ей нужно подумать. А еще… Она улыбается и поднимает древко.

***

Его рука скользит по теплым плечам. Он подходит сзади, утыкаясь носом в ароматные рыжие локоны. Вокруг полутьма. Гарри закрывает глаза, когда касается губами нежной кожи девушки за ухом. Он чувствует, как она выгибается и наклоняется вперед, подставляя взгляду красивую спину. Он улыбается и рассматривает тонкий позвоночник, потом опускает ладонь на поясницу и ведет вдоль него. Медленно, почти не надавливая. Джинни упирается кистями в матрас. Внезапно он останавливается и замирает, внутри что-то сжимается. В горле пересыхает. Пальцы, путающиеся в черных прядях. Его рука, держащая их и тянущая на себя, запрокинутая голова, порывистые выдохи. Точно такая же поза. Огонь, распространяющийся по груди, а потом по предплечьям. Освобождающий, пылающий. Навстречу ей. Он сильно зажмуривается и глубоко вдыхает. А потом убирает ладонь, словно обжигаясь, перехватывает Джин поперек живота и переворачивает на спину. Наваливается сверху. Она вскрикивает от неожиданности, но не спорит. Он теряет нить неуместного размышления, когда касается пахом ее бедра, накрывая губы своими. На спине ощущается закинутая нога, он сжимает лодыжку пальцами. Вот его жизнь. Вот так все и должно быть. Все правильно.