Круцио на десерт

Ледяные капли попадают на лицо, Джинни сжимает пальцами основание метлы, пролетая над овальным полем. Она набирает скорость, испытывая восторг. Ее движения настолько уверенные и плавные, что кажется, будто она сроднилась с древком. Пара игроков появляется на пути, она щурится, выгибается, потом наклоняется, резко сворачивает и пролетает мимо. Парень в красном свитере и черных штанах что-то кричит ей вслед, но она, концентрируясь только на движении, не обращает на него внимания. Это блаженное освобождение, когда ветер треплет волосы, дождь попадает в лицо, а вокруг только пространство, которое она может покорять и покорять. Самая настоящая окрыленность. То, от чего она никогда не откажется. Раздается свист. Она задирает голову и замечает проносящуюся мимо Камиллу. Девушка смеется и, сделав петлю, подлетает к Джинни. — Уизли, — задыхаясь от нехватки кислорода, хрипит девушка. — Ты все? Или хочешь полетать? — Что за глупые вопросы? — Джинни сбавляет скорость, выравниваясь. — Будь твоя воля, мы бы проводили на поле гораздо больше времени. — Было бы замечательно! Мимо них пролетает игрок в красной кофте, оставляя после себя только отголоски смеха. — Не забывай, что у нас вообще-то отпуск! — кричит он. — Не забывай, что на носу чемпионат. Соперники будут только рады, если ты… мы будем прохлаждаться? — Уизли непреклонна. — У меня на сегодня были планы, — добавляет Ками. — Сейчас только утро, — Джинни качает головой. Камилла потрясающий загонщик, игрок и подруга, но есть в ней один минус, который мешает карьере и команде. Она ленива. Она, драккл ее дери, безумно ленива. Только встряска и поддержка могут вытащить ее на поле. — Я планировала отдохнуть. — После тренировки, дорогая. — Вообще-то, ты тоже в отпуске. Занялась бы своими делами, семьей, побыла прилежной девушкой и хранительницей очага. — Мне квиддич не мешает, — Джинни пожимает плечами. — Полетели вниз, — она усмехается и резко опускает рукоять метлы, направляя себя с безумной скоростью. Новая волна возбуждения проносится по организму. На секунду Джинни прикрывает веки, словно испытывая судьбу. Гребаное блаженство. Она вдыхает сквозь стиснутые зубы, распахивает глаза и сильно сжимает руки на лакированном дереве. Остается семь метров до земли… пять… четыре… три… она дергается вверх и выравнивается, плавно опускаясь на мягкую зеленую траву. Вдали хлопает в ладоши Робин — новый ловец. Он качает головой и внимательно следит за тем, как Джинни держит метлу, дожидаясь Камиллу. — Ты безумна! — верещит подруга. — Мерлиновы панталоны! Кто вообще такое вытворяет? Что будет в следующий раз? Хочешь войти в историю как самая сумасшедшая женщина, играющая в квиддич? — Звучит великолепно. — Да! — Камилла подходит к Джинни и толкает ее в плечо. — В раздевалку? Хотя, мне кажется, что переплюнуть «бабадукского вратаря» практически невозможно. — Это ты о вратаре сборной Мексики? — Ага. Тот, что был под дюжиной настоек и, выполняя «Морскую звезду», отбивал мячи. Он безумец. — Он гений, — Джинни улыбается. — Он точно был не в себе. Это ведь «Морская звезда»! — Прекрасный защитный прием вратаря. — Они выходят с поля, оставляют метлы в специально отведенном месте и добираются до раздевалок. — Держишь метлу горизонтально и повисаешь на ней, хватаясь одной рукой и ногой. Все просто! — О… ну да… все просто. — Да. Хочешь попробовать? — Ну уж нет! Мне достаточно экстремальных трюков на прошлых сборах. — На прошлых? В Перу? — Нет, в Португалии. — Португалия — это позапрошлый сезон. — Да? — Камилла моргает. — Значит, я потерялась во времени. — Да, — Джинни стягивает влажную форму и бросает ее в корзину для грязного белья. — В Португалии ты пыталась сделать вертикальное виляние Вуллонгонга… забыла? — Виляние Вуллонгонга не забывают. Оно мне иногда снится. — Естественно. — Не говори об этом так легко. Мерлин, — Камилла распускает темные волосы и раздевается до белья. — Это проклятие, а не трюк! Я все еще не понимаю, как вы меня уломали его выполнить. — Давай смотреть правде в глаза, — Джинни улыбается. — Ты не выполнила его на сто процентов. — Конечно! Я бы убилась! — Ничего подобного. — Не неси чушь, — Камилла качает головой, проскальзывая в душевую. Джинни смотрит вслед подруге. Раздевалка квиддичного клуба практически пуста, большинство игроков еще находятся на поле или возле него. Сейчас можно услышать, как в соседнем мужском отсеке хлопают дверцы шкафчиков и раздаются громкие голоса. Их коллеги перебрасываются комментариями насчет проведенного тренировочного матча и предстоящих сборов, которые должны состояться в следующем месяце. Джинни быстро принимает душ, использует осушающие чары и, как обычно, затягивает волосы в тугую косу. Ей так удобно, привычно и комфортно. — Хочешь перекусить? — Разве у тебя нет планов? — Джинни поддевает подругу. Камилла морщит нос, расчесываясь. — Есть, но для тебя у меня найдется время. — Вы такая щедрая, мадам. — Мисс, — она закатывает глаза. — Уже почти мисс. — Когда я официально смогу тебя поздравить? — Через две недели, — Камилла прячет косметику в сумочку. — Хочу избавиться от этой ноши и наконец-то жить полной жизнью. — Что тебе мешает делать это сейчас? Вы с Джошуа даже не живете вместе. — Совесть. Идем? — Угу, — Джинни кивает. На ее лице проскальзывает едва уловимая эмоция, она хмурится, но быстро сбрасывает с себя неприятное ощущение. Сложное, запутанное и тяжелое. И вся его особенность в том, что ничего нельзя с этим сделать. Она старается откинуть непрошеные мысли в сторону, прикусывает язык, пытаясь отрезвить себя и вернуться в реальность. Камилла бормочет о кафе, выдвигая предложения, но Джинни только кивает, не прислушиваясь к словам подруги. — Уизли! Уизли! — мужской голос выдергивает ее из омута эмоций: ответственности, усталости, безысходности, неуверенности в своих действиях. — Джинни, — Камилла кладет руку на предплечье подруги. — Да-да. Я задумалась. — Неужели о новенькой метле? — Барри, — Камилла поправляет волосы, одаривая парня улыбкой. — Привет, Ками. — Ты что-то хотел? — Джинни смотрит на вратаря, который своими внушительными размерами может закрыть несколько таких, как она. Он высокий, широкоплечий, подтянутый и довольно-таки привлекательный. У него темные, коротко стриженные волосы, густые брови и большие синие глаза. Все в округе знают, что Барри пользуется положением, красотой и тем, что входит в одну из самых сильных и популярных команд по квиддичу. У него и еще парочки парней из команды есть своеобразный список. В нем они отмечают успехи в любовных делах, все время соревнуясь друг с другом. — Газета, — он протягивает ей свернутую прессу. Джинни, хмурясь, забирает. — Что-то интересное? — Да! Обсудили нашу прекрасную ведьму. Почитай на досуге и… — он подмигивает, — оставь автограф, хочу иметь его в коллекции. — Все знают о твоей коллекции, Барри, — Джинни качает головой, беря под локоть Камиллу. — Не разбивай мне сердце. — Не забывай, кто ее парень! — Камилла задирает подбородок. — Спасибо за газету, посмотрю на досуге. — Ладно! — Барри машет рукой. — Сообщи, когда следующая тренировка. — Через два дня. Не опаздывай. — Ага! — Разведусь и прыгну в его постель, — шепчет Камилла, когда они выходят на улицу. — Не совершай такую ошибку. — Я буду уже свободной женщиной, что не так? — Вам еще играть вместе… кому нужны эти проблемы? Ты и сама знаешь, что он из себя представляет. — Знаю. — Хочешь оказаться в длинном списке? — Хочу получить удовольствие, Джинни. До безумия хочу. Мне кажется, что Джошуа был равнодушен к этому пункту. — А ты ему говорила? — Поначалу да, — придерживая Джинни за руку, отвечает Камилла. Они пересекают улицу, оживленный квартал, еще одну дорогу и двигаются по аллее, где находится их любимое заведение. — Поначалу? А потом? — А потом я стала… недоговаривать. — Недоговаривать, — Джинни хмурится. Они заходят в кафе, присаживаются за свободный столик и сразу же заказывают еду. Камилла всегда была с ней открыта, но почему-то никогда не говорила о том, что у нее какие-то проблемы в личной жизни. Такие щепетильные проблемы. — Да… в самом начале я думала, что правильно сказать. А потом… А потом я не хотела его обижать… Джинни кладет газету, сжимая челюсть. Странная неловкость и огорчение заполняют ее где-то внутри. Она проглатывает комок нервов и улыбается. — Вот у тебя были когда-нибудь такие проблемы? Хотя… о чем я говорю. У тебя потрясающие отношения. Любимый мужчина, который наверняка делает для тебя все, что ты захочешь. Да и на секс ты никогда не жаловалась, в отличие от меня. Не жаловалась… Джинни продолжает делать вид, что слушает Камиллу, но это ложь. Мысли вдруг сворачивают в сторону и текут в совершенно неподходящем для отдыха, но увы, весьма привычном направлении. Она задумывается о том, что сама лгала… О том, что продолжает нести это бремя и хранить секрет. Ужасный и грязный секрет. Она никогда не жаловалась на секс с Гарри. Он любил ее и всегда делал так, чтобы она получала удовольствие. Сетовать просто не на что, Мерлин свидетель… Сейчас ей трудно вспомнить, когда это началось. Давно. Оглядываясь назад, она понимает и подмечает, что Гарри всегда был с ней нежен и аккуратен. Всегда любил ее. А любое случайное проявление силы или агрессии моментально прекращалось. Сейчас в голову возвращаются сцены и моменты, когда он в порыве страсти до боли сжимал ее ягодицы или дергал за волосы. Это врывалось незапланированно и практически сразу же пресекалось им самим. Гарри никогда не желал ей этого… он никогда не хотел, чтобы она испытывала дискомфорт. Потому что это он. Он никогда не будет делать больно тому, кого любит. Он вообще никому и никогда не хочет причинять боль… И в те моменты, когда это происходило, Джинни ловила себя на мысли, что хотела бы попробовать больше. Ощутить на себе его силу, власть… попробовать на вкус неизведанное, манящее и запретное ощущение, когда ты позволяешь, когда отдаешь полный контроль. Однажды у них был довольно странный и трудный период. Они повели себя импульсивно и расстались на два года. В то время она решилась на многие эксперименты. Позволила себе испробовать то, о чем боялась сказать близкому человеку. Находясь не в отношениях, она нашла несколько закрытых клубов и, подписав документы о неразглашении, посещала их. В самом начале ей было интересно попробовать грубый и необузданный секс, в котором присутствовали и агрессия, и власть, и самая простая, но ранее недоступная боль. И Джинни потерялась в этом мире… она просто выбросила спасательный круг, падая в губительный океан возможностей. С каждым разом ей хотелось больше и больше. Она узнавала о различных тусовках и практиках, изучала то, что представляет из себя БДСМ и, конечно же, отдавала отчет тому, что хочет получить. Ей нужно выпускать пар. Ощущать, что над ней имеют власть… Из всех практик она полюбила «Бондаж», в которую входит не только ограничение подвижности, но и неволя, подчинение и… унижение. Тогда было трудно понять, почему она пришла к этому. Почему? А потом все стало на свои места, и в голове сложился пазл. Ранее, когда для нее это являлось чем-то неизвестным, она хотела вкусить запретный плод… Почему ее организм откликается на мимолетную грубость или боль? Она выяснила, что желает на время отказаться от привычной для себя роли человека с большой ответственностью, получить возможность отпустить себя, побыть в ситуации, где от нее ничего не зависит. Казалось, что этот экстаз кардинально отличался от тех минут забвения, которые она испытывала с Гарри. С ним было хорошо… но не так, как она того хотела. БДСМ практики — очень эмоциональный процесс, в его основе лежат абсолютная честность и доверие. Она могла и может доверять чужим людям, но почему-то боялась и боится открыться тому, кто находится с ней рядом на протяжении долгих лет. Она не понимает этот страх, а в моменты размышлений о том, что она откроется Гарри, ее тело сжимается так сильно, что она не способна спокойно вдохнуть. Она испытывает неудобство, неловкость и самую настоящую неуверенность в себе и в нем… ведь так и не решилась заговорить, чтобы узнать о его позиции, боясь… Что это не для него. Не для человека, который боролся и борется всю свою жизнь с насилием, жестокостью и болью. Спустя некоторое время они вновь встретились на каком-то мероприятии или, возможно, это был ужин в Норе. Она почувствовала странное вдохновение и воодушевление, когда провела в компании Гарри весь вечер. Как выяснилось потом, он тоже ощутил приятное облегчение, когда они вновь оказались рядом. Она поняла, что продолжает видеть в нем поддержку, уверенность и заботу. Они долго разговаривали, смеялись, вспоминали прошлое и обсуждали настоящее. Делились успехами, словно никогда и не расставались. Спустя пару таких дружеских встреч и посиделок они решили, что на самом деле вместе им хорошо, уютно и комфортно, и сошлись вновь. Но, к сожалению, она так и не набралась смелости поделиться с ним… Она сомневалась, опасалась и испытывала стыд. Ведь не понимала, как можно признаться дорогому человеку в том, что у нее есть скрытые потребности, в которых присутствует боль, потребность, чтобы били и оскорбляли. Это казалось чем-то грязным. Для нее это то, что он бы никогда не принял… Ведь в ее голове Гарри Поттер был категоричен и рассуждал о том, что невозможно желать ударить и унизить любимого человека. И ей пришлось сделать выбор. Трудный и болезненный. Она любит Гарри… ей с ним хорошо, она ощущает облегчение, когда они находятся рядом. Она отдает все для их отношений: теплых, комфортных, настоящих… Она делает все… даже скрывает истинные потребности и чувства, пряча их в маленький и надежно охраняемый тайник… — Приятного аппетита. — Что? — она моргает. Настроение неумолимо портится, и Джинни пытается перевести мысли в более умиротворяющее русло. Ведь сейчас она отвлекается и окунается в ту часть своей жизни, которую не очень любит тревожить. — Я пожелала тебе приятного аппетита. — Спасибо, — она бросает взгляд на Камиллу и приступает к еде. — А что в газете? Так и не смотрела? — Нет, но думаю, что там очередная статья о «Холихедских Гарпиях». — И не интересно поглазеть? Не узнаю тебя, — Камилла улыбается, раскрывая прессу. На одной из страниц уже загнут уголок, там, где действительно начинается статья о «Гарпиях». — Хочешь зачитаю? — Только самое интересное. — Тогда это будет вся статья. — Даже так? — Ага. Итак. Согласно традициям спортивной журналистики волшебного мира, мы собрали для вас много информации перед предстоящим чемпионатом по квиддичу. И начнем мы, конечно же, с самых интересных рассуждений. Игрок взаимодействует только с одним мячом. В самой игре участвуют четыре: два бладжера, квоффл и снитч. Каждый игрок может ловить, бросать или отбивать только один из них, и это совершенно разбивает концепт команды. Если загонщик сможет поймать снитч, баллы не засчитываются, хотя ему это будет сделать так же тяжело. С чем связана такая несправедливость? — Будешь зачитывать все подряд? На сколько страниц эта статья? — Джинни наблюдает за Камиллой. — Четыре страницы, в этот раз они хорошо поработали. А, вот! Нет единых стандартов для метел. В профессиональном квиддиче на команду закупают метлы оптом, однако нигде нет информации, запрещается ли усовершенствовать свое оборудование. Как вы считаете, наши любимые команды пользуются такой дозволенностью и ищут способы сделать метлу более прочной и быстрой? — Если бы это было возможно, — Джинни улыбается, пожимая плечами. — Мне нужна хорошая скорость… — Вот продолжение. На некоторых экземплярах используются гоблинские металлоконструкции, которые придают устойчивость. Но почему тогда не все команды могут похвастаться такими метлами? Все просто! Гоблины постоянно устраивают забастовки и берут отгулы, а потому таких потрясающих метел производится меньше, чем обычных. Восхитительно! — пищит Камилла. — Тут есть и про загонщиков, сейчас узнаем, чем мы им не угодили. Непонятно, зачем нужны загонщики. Они якобы пытаются отбить бладжер так, чтобы сбить с метлы членов других команд. Не говоря уже о том, что это довольно жестокое и опасное правило для игры, тяжелый мяч может прилететь в члена их собственной, ведь он заколдован бить по ближайшему человеку. Логичнее было бы, если бы бладжеры рандомно носились по полю, а загонщики бы защищали от них… — Не все так плохо… — Джинни пробует жареный бекон и яичницу. — Я думала, что будут сплетни, интриги… а тут только рассуждения и справка. — О, удивили, — прыскает подруга и продолжает чтение: — Игра задумана быть опасной. Зачем? Ушибы, переломы, вывихи и прочие травмы — неизбежная часть профессионального спорта в реальном мире. Однако квиддич как будто специально придуман, чтобы калечить людей. Бладжеры летают по полю, даже если в команде противника уже не осталось загонщиков. При этом волшебный спорт не похож на бокс, где так же легко можно травмироваться: в боксе есть тактика и стратегия, а в квиддиче все случается хаотично и беспорядочно. Обожаю беспорядок и хаос, — добавляет Камилла. — В этом есть что-то потрясающее, тебе так не кажется? — Кажется, — Джинни улыбается. — Поэтому мы и играем. — А вот… тут есть немного о значимости ловца. Матч может продолжаться сколько угодно. Игра заканчивается, когда ловец ловит снитч. Золотой мячик летает по полю как хочет, появляется в любой удобный для него момент и может исчезнуть на пару часов. Во-первых, это добавляет еще больше важности роли ловца, который и так практически приносит победу команде, во-вторых, наблюдать за таким матчем крайне скучно. А вы знали, что самый длинный матч по квиддичу длился около трех месяцев — представляете, как устали зрители и игроки? Джинни с любопытством слушает Камиллу, которая зачитывает интересные отрывки из статьи. Становится немного легче, но мыслями она все равно крутится на месте, словно бешеная докси. — Самое вкусное! — улыбается Камилла, продолжая. — Ни у кого нет команды запасных. Что мы имели раньше! Если кого-то ушиб бладжер, для этого игрока нет замены. И, к примеру, если мяч покалечит обоих ловцов, то, по правилам игры, матч будет продолжаться бесконечно, ну или пока хотя бы один не восстановится, вернется на поле и поймает снитч. Вообще не практично и довольно нечестно по отношению к командам, у которых игрок покалечился или был исключен. Но попрошу заметить, что этот вопрос решился очень быстро. Камилла поглядывает на Джинни, играя темными бровями. — Знаешь о ком речь? Наши любимые и всеми известные «Гарпии» шагнули вперед и сделали то, что не делали другие. В их команде по квиддичу есть замены! Великий Мерлин! Это то, чего не хватает другим составам. Попрошу заметить, что это случилось после неприятного инцидента, когда в Джинни Уизли влетел бладжер, и она, к сожалению, выбыла из игры, оставив свою команду в меньшинстве. Как вы считаете, именно мисс Уизли повлияла на то, чтобы у команды появились дополнительные игроки? Я думаю, что да! Ведь мисс Уизли больна квиддичем, а каждая игра, которая заканчивается провалом, наверняка плохо влияет на знаменитую ведьму. Подруга опускает газету, выглядывая. — Знаменитая ведьма, — Камилла улыбается. — И он прав, сколько раз ты возмущалась и требовала, чтобы у нас появились дополнительные игроки, которые смогут выходить на замену? На моей только памяти это было больше четырех раз… а тот инцидент с бладжером… как вспомню, так сразу мурашки… — Именно после этого происшествия все и образумилось. — Мне страшно представить… а если бы исход был иной? Ведь имелся шанс, что ты не будешь играть. — Я не хочу об этом думать, — Джинни хмурится. Это отвратительные мысли и опасения, от которых в жилах стынет кровь. Она еще не готова закончить карьеру и уйти на заслуженный отдых. — Ты когда-нибудь размышляла, чем будешь заниматься после ухода? — Нет… но предполагаю, что подамся в судьи. Мне нужно быть на поле, без этого я не я. — А не хочешь пойти в прессу? Обозревать игры и все в таком духе? — Как по мне, то судьей быть увлекательнее. — Работа судей чрезвычайно сложна и опасна. В Великобритании они проходят серьезную подготовку в Департаменте магических игр и спорта. — Да-да. Сдают экзамен по полетам и письменную работу на знание правил квиддича. Также судей подвергают неким испытаниям, демонстрирующим, как они будут вести себя с нарушителями правил — не станут ли применять к ним магию. В любом случае, я бы лучше осталась на поле в качестве судьи, чем сидела на трибуне и была комментатором. — Будешь выделять своих любимчиков и делать им поблажки? Джинни, не забывай, что творят разгневанные фанаты. — Хочешь сказать, что за мой острый язык и поведение на поле могут устроить взбучку? — Ага. — Сомневаюсь. Да и убийства судей… не в те времена живем, малышка. На моей памяти только единожды произошла такая… неприятная ситуация. Первой и последней жертвой стал Киприан Йодл из графства Норфолк. — Я не знаю такого. — Это было еще до нашего рождения, — Джинни пожимает плечами. — Он погиб от неизвестного проклятия, насланного одним из зрителей. — Доведешь кого-то и все… не видать метлы и твоей рыжей косы. Останется только надежда на то, что твой мужчина найдет виновного. — Может, обойдемся без смертей? — Тогда могу вспомнить о случаях, когда метлы судей проклинали и превращали их в портключи, переносящие в безлюдные места. Подумай сотню раз перед тем, как принять решение. Кому нужны такие проблемы? А? — бормочет Камилла. — А как насчет профессиональных травм? Ты же знаешь, что не только у игроков они есть. — Конечно. Но, — Джинни допивает кофе, — вывих шеи, с которым сталкивается судья, — это ничто. — Ничто? Драккл меня дери! Это же твоя голова. — Я лучше несколько раз вывихну шею, чем буду больше недели лежать в Мунго после игры из-за прилетевшего в меня бладжера. Я потеряла сознание, сломала ногу и три ребра… в такое-то ответственное время… — А потом ты вернулась на поле! — А потом я вернулась на поле и помогла команде взять победу в турнире. Есть в этой статье еще что-то интересное? — Только пара хвалебных слов о тебе, — Камилла переворачивает страницу. — Она сильная, независимая, свирепая молодая женщина, которая всегда готова помочь своей команде. И, конечно же, безумно одаренная, спортивная, стратегически думающая, обаятельная и, несомненно, привлекательная. Поэтому предлагаю всем нам поддержать «Холихедских Гарпий» на предстоящем чемпионате. На этом все. Дальше статья о каких-то разработках и новом книжном магазине. Какие планы сегодня? — После тренировки их нет. Загляну в спортивную лавку, после отправлюсь домой. — Хочешь что-то прикупить? — Да, мне нужны новые перчатки, мои уже износились. — Чудесно! Я составлю тебе компанию, хочу посмотреть новую мантию и, возможно, метлу, на которой буду завлекать противоположный пол, — Камилла улыбается, закрывая газету и пряча ее в сумку.

***

Some of Me — LissA feat. Philip Nolan

— Всего доброго, мистер Поттер, мистер Холд, мисс Райли. Дверь захлопывается. — И это все? — Николь лениво поднимает стакан воды и делает глоток. Джейк, сидящий рядом, проходит по ней равнодушным взглядом. — Выходит, что да, — Гарри откидывается на спинку стула и смотрит на часы. Десять. Он вздыхает и прикрывает глаза. Зря потраченный час. Допрос Ноттов был самым бесполезным из всех, что он помнит за последние полгода. Они явились прямо с утра, первыми, оба. И оказалось, что с Паркинсонами их связывает ровно нихрена. Нотты вообще не особенно светятся в обществе, Гарри это знает и сам. Выяснилось, что Теодор занимается торговлей во Франции уже больше шести лет, приезжает в Лондон по крупным семейным и календарным праздникам несколько раз в год. Сегодня прибыл по специально оформленному портключу только на допрос. Его родитель одобряет выбор сына, потому что не видит перспектив для семьи в стране после войны. О чем честно и сказал. Сам же он спокойно живет на откладываемые веками галеоны, крупное количество денег работает на семью. Часть вложена в дело сына, которое процветает. Другая крутится в магловском мире. Морепродукты и ресторанный бизнес. Этим и занимает себя. Так и не женился после кончины своей жены больше четверти века назад. Тео тоже не женат. Обоих Паркинсонов не видели несколько лет, Нотт-старший встречал Лиссу где-то в Косом переулке года четыре назад. Сдержанно поздоровались и распрощались. Дружны никогда не были, во времена более темные встречались по делам Лорда. И то… Обе семьи не являлись приближенными, оттого лишь использовались как подконтрольные войне кошельки. С другими бывшими Пожирателями отношения поддерживают только формально. Тоже по причине войны. Дороги разошлись. Сыновья видятся на все тех же праздниках, когда Тео в стране, не близки. Однако уточнили, что Малфои водят дружбу с Паркинсонами уже не один десяток лет. О помолвке Драко и Пэнси знали, были приглашены, потом получили письмо с информацией об отмене. Ситуация странная, но семья Ноттов состоит из мужчин, а они на приемах за чашкой чая не сплетничают о таких вещах. — Я всегда думала, что чистокровные семьи близки, — Николь прерывает мысленное подведение скудных итогов. — До войны так и было, — говорит Джейк. — Они не просто близки, ты же понимаешь, что члены чуть менее трех десятков семей попереженились друг с другом вдоль и поперек в течение веков. Там брат на брате. — Да, потому у меня и возник этот вопрос, — она кивает. — После войны связи оборвались, — Холд призывает палочкой чай. — Большая половина и вовсе разъехалась, сама слышала. Сын Ноттов не один такой, кто свалил из страны. Многие не посчитали, что для них здесь осталось место. Даже учитывая, что люди склонны забывать плохое. Райли вздыхает. — Что ж. Получается, что мы узнали… — Нихера мы не узнали, — Гарри открывает глаза. — Я прогуляюсь. — Но Малфои через полчаса. Пропустишь? Такое — точно нет. — О, нет уж. Этих я буду опрашивать сам. У нас длинная история, — Поттер ухмыляется. — Отправь мне послание, когда явятся. Я позавтракаю, Джинни с рассвета на тренировке, я не стал сам готовить. — У тебя разве нет домовика? — Он в отпуске, — Гарри берет пиджак со спинки кресла. — Домовик? В отпуске? — Холд поднимает брови. — Ага, — отвечает Гарри и, ничего не поясняя, выходит из допросной.

***

Darkest Hour — Lyves

Кажется, сегодняшняя ночь была самой гадкой, мерзкой и отвратительной в жизни. Мало того, что она проводит время в сырой и вонючей камере в качестве подозреваемой и обвиняемой, так еще к прекрасному пункту добавляется то, что она является подозреваемой именно в этом деле. Пэнси подтягивает колени ближе к себе, упираясь в них подбородком. Как она вообще к этому пришла? Ведь еще сутки назад она наслаждалась жизнью, работала, отдыхала и не думала о возвращении в гребаный Лондон, который принес ей только боль, страдания и сожаления. Шмыгнув носом, Пэнси кутает ноги в грязное одеяло, в голове ныряя на двадцать часов назад, в свою уютную квартиру, которую она планировала оставить только на пару дней. Мысли льются одна за одной, пока сознание пытается не концентрироваться на том, что Пэнси старается закрыть в глухую клетку. Ее собственные кости, торчащие из мертвого тела. Рядом — задыхающийся Поттер. Она вздрагивает и встает. — Нет, Пэнси. Не здесь, не время. Сейчас… Сейчас ты должна выбраться отсюда и… и что? Задыхающийся Поттер… Руки подрагивают. Спокойно. Спокойно. Ей нельзя паниковать. Нельзя впадать в истерику. Она сглатывает. Она видела собственную смерть впервые. — Видения изменчивы, — проговаривает она несколько раз, словно мантру. — Они изменчивы. Просто нужно вмешаться. Нужно… — она поднимает глаза. — Нужно выбраться отсюда. Как? Адвокат! Они должны прислать адвоката. Но… что она ему скажет? Просто так выпалить в лицо… Нет, она не будет этого делать. В видении был какой-то зал, высокие потолки, шторы, окна. Она морщит лоб, вспоминая. Слава Мерлину, что эти картинки не исчезают из памяти за считанные минуты, как сны. Она помнит детали. Значит, точно не Министерство. Пока я здесь, этого не случится. Но нужно выбираться. Поттер. Почему он? Что заставит их вместе посетить какое-то поместье? В голове мелькает догадка. Дом, ее дом. Она не помнит точно такого же зала, но что мешало родителям сделать ремонт за десять лет? Может быть, ее поведут в рамках следствия на какой-то осмотр? Или на место преступления? Туда, где маму и папу… Размышления заводят ее не туда, и она осаживает себя. Не сейчас. Не сейчас. Она хмурится. Вдали слышны звуки капающей воды и соседа, мужчины в самой дальней камере. Кто бы мог подумать, что все обернется именно так? У нее был четкий план. Был. После получения и изучения письма, она решила отправиться в Лондон. Проблем с портключом не возникло, она знает, к кому нужно обратиться и сколько заплатить. Биги, именно так именуют этого молодого парня, всегда поддерживает с ней контакт. Через него можно достать не только срочные портключи, но и любые травы, настойки, запрещенный антиквариат и массу разнообразной контрабанды. Нельзя сказать, что это дешевое удовольствие… Но он профессионал, всегда идет навстречу и делает работу на высшем уровне. Он был в числе тех людей, с которыми она познакомилась как только оказалась в Америке. Первый год пребывания в штатах она провела на побережье Тихого океана, в Сан-Франциско, наслаждаясь солнечными днями после сырой Англии. Тогда она развлекалась, посещала вечеринки и разнообразные сходки. Будто вкусила лучшую жизнь, словно пыталась впитать в себя ту часть свободы, которую отнимали у нее долгие годы. На одном закрытом мероприятии она и встретила Биги. Первое впечатление он произвел совершенно не притягательное. В тот период жизни он был безумным… На голове не имелось волос, а часть щеки и шеи занимала красно-черная татуировка анаконды, которая ползла по коже. Выглядел он пугающе, но Пэнси было интересно наблюдать за ним. Парень прямолинеен и взбалмошен. Во время их знакомства он бросил ей в лицо информацию, что при любых проблемах она может обратиться к нему за помощью, а он, в силу своих связей, поможет решить те или иные вопросы. — Разумеется, за нескромную плату, крошка. Ты же взрослая девочка, должна понимать, что в этом мире все решается через связи и деньги! Пэнси тоскливо улыбается, вспоминая. Сейчас даже Биги со всеми своими знаниями не поможет ей выбраться из этого места. Мерлин… Она шмыгает носом. Пэнси должна была вернуться в Лондон на два дня, очень быстро решить вопрос с бумагами и наследством и, как ни в чем не бывало, отправиться обратно… домой. Она даже не взяла с собой вещи или какие-то средства гигиены, рассчитывая выйти из дома максимум пару раз и воспользоваться баночками из комфортабельного номера. У нее была маленькая сумочка, деньги и портключ. Мерлин, она успела только снять отель, перекусить и явиться сюда… в Министерство магии. Кто бы мог подумать, что этот визит будет таким травмирующим? Пэнси вздыхает. А ведь все начиналось очень даже прилично. После встречи с юристом она прогулялась по Лондону, обратила внимание на то, как изменился город с тех самых пор, как она была здесь в последний раз. Подметила, что он довольно современный, даже удивилась этому открытию. Абсолютно спокойно попала в Министерство и на моменте проверки палочки была поймана Бруствером. Это ли не везение? Лично министр магии встречает беглянку и проводит в кабинет главного аврора, разве не чудесное совпадение? Кажется, что именно в тот момент нужно было поразмыслить и понять, что где-то здесь может иметься проблема. Но разве она думала? Нет! Она вела себя в свойственной ей манере. Общалась с Кингсли Бруствером и каким-то незначительным работником. Рассматривала просторы коридоров, авроров, посетителей, каменные колонны, черную плитку и современно обустроенное пространство. Министерство магии Англии выглядит достойно, как бы плохо она ни относилась к этому месту, но его оболочка вызвала приятное послевкусие. А после, когда ее провели в кабинет главного аврора и оставили в одиночестве ожидать его прибытия, она ощутила тревогу и замешательство. Тогда она не придала этому значения, но сейчас, проматывая в мыслях вчерашний день, Пэнси точно помнит, как захлопнулась дверь и тихо щелкнул замок. Ее закрыли… Драккл их всех дери, они уже тогда думали… Болит голова. Ночь без сна дает о себе знать, так же, как и постоянные размышления о произошедшем. Она не будет спать. Пусть лучше у нее случится мигрень, чем она вновь увидит ту страшную картину… смерти… Тошнит. Пэнси делает глубокий вдох, набирая в легкие воздуха, и тут же медленно выдыхает. Ее спутник из дальней камеры проснулся и сейчас шуршит каким-то пакетом. Воспоминания вновь возвращают ее в прошлое. В темный и оформленный со вкусом кабинет, на который она обратила внимание. Ей казалось, что мужчины не любят мелкие детали, украшающие пространство, но в кабинете Гарри Поттера — все иначе. Встреча с главным аврором была быстрой и резкой. Пэнси не ожидала увидеть Поттера в таком образе, а тем более осознать, что он возмужал. Она помнит его мелким, грязным, каким-то испуганным и все время растерянным, но сейчас… Сейчас у нее не повернется язык назвать его ребенком. Он был холоден и, черт его подери, даже не стал разбираться в ситуации, обвинения налетели так быстро, что ей не удалось даже среагировать… Как она должна была себя вести? Что делать? Это случилось так неожиданно и резко, что она выплеснула свои эмоции, разгорячилась и ответила злобой и сарказмом. Но даже если этот гнев был оправдан, то он увеличит вероятность того, что ее сочтут виновной. Ведь если так подумать: когда человек видит гнев и злобу подозреваемого, то находит его ненадежным и, конечно же, причастным… даже если это не так. Как нужно было реагировать? Сейчас, спустя некоторое время, она понимает, что вела себя неправильно. Она вспылила, тем самым вырыв себе яму. Да, она злилась. Была до ужаса недовольна такой несправедливостью, ведь сама пришла в его кабинет, а значит, она не виновата. Мерлин! Почему это нельзя понять? И как она должна была себя вести, ведь ее на ровном месте обвинили в убийстве, еще и угрожали! Сохранять спокойствие? Молчать? Соглашаться на все, что будет сказано? Через некоторое время в сырой подвал, где находятся камеры, спускается смотритель. Пэнси и тихому незнакомцу предлагают завтрак. Ее приятель сразу приступает к трапезе, пока она с брезгливым выражением на лице рассматривает железный поднос, миску с похлебкой и, вероятно, не первой свежести хлеб с сыром. Она не привыкла к такой пище. Ей нравится, когда еда имеет привлекательный вид, вкусно пахнет и несет пользу. А смотря на то, что именно подают заключенным в Министерстве, становится тошно. Пэнси морщится, разочарованная тем, что не сможет нормально поесть. Она принимает решение и отодвигает тарелки в сторону, надеясь, что не свалится в голодный обморок через какое-то время. Спустя еще сорок минут к ней приходит адвокат в сопровождении авроров. Пэнси решает ничего не говорить Квентину о видениях. Это не его ума дело, к тому же он наверняка решит, что она спятила. — Как ночь? — Как на лучших курортах Эгейского побережья. — Хочешь продлить отпуск? — А можно? Думаю, что у меня получится не только выспаться, но и набрать пару лишних кило. Знаешь, хотелось бы иметь более округлые формы. — Не начинай, Пэнси. Ты находишься не в том положении, чтобы язвить. — Квентин, — она поднимается, откидывая серое одеяло. — Почему ты пришел только сейчас? Разве тебе, как моему адвокату, не сообщили, что я нахожусь под арестом? — Сообщили. — Замечу, я тут со вчерашнего вечера. — Я приехал сразу же, как смог. — Мы виделись вчера днем, Квентин. Почему ты не приехал сразу? Я провела в этой дыре всю ночь. — И проведешь еще, если продолжишь общаться таким тоном. Меня не было в городе, а возвратный портключ имелся только на сегодняшнее утро. Я не успел даже выпить кофе, сразу отправился в Министерство. И что я слышу о тебе, Пэнси. Что ты творишь? Как можно было вести себя так с главным аврором? Ты понимаешь, что это за человек? Сколько раз ты назвала идиотами и придурками его и весь Аврорат? — Я вспылила, — кратко отвечает Пэнси. — Я осознаю, что немного… погорячилась. Но пойми меня правильно! Я лично явилась на встречу, а меня сразу обвинили в том, чего я не совершала. Представь, что я испытывала в тот момент. — Понимаю, Пэнси, — Квентин хмурится, морщины на лице становятся глубокими, подчеркивая его возраст. — Но ты должна вести себя как взрослый человек. Ты могла бы спокойно пообщаться с мистером Поттером и, вероятнее всего, отправиться домой, избежав этих проблем, — он смотрит на грязную камеру и стоящую на полу похлебку. — Что теперь? — Ждать. — Ты мне не поможешь? — Уже помог. Я сделал все, что было в моих силах, Пэнси. — Чего мне ожидать, Квентин? — она держится ровно, пока внутри бушуют разнообразные эмоции и опасения. Ведь на самом деле она поступила неправильно, а ее поведение в кабинете Поттера может сказаться на ее положении. О плохом думать не хочется, но, к сожалению, дурные мысли все чаще и чаще посещают голову. — Не знаю, пока только ждать. — Сколько? — Сколько потребуется. — Ты можешь озвучить четкие сроки? — Я могу тебе сказать только то, что мистер Поттер сможет принять тебя завтра. И это — его большая доброта и уступка после разговора со мной, можешь поверить. Сегодня у него нет на тебя времени. — Завтра? — она удивленно моргает. — Я должна провести тут еще одну ночь? — Да. А потом ты должна быть очаровательной и отвечать на все вопросы, которые тебе зададут. От этого будет зависеть дальнейшее положение дел и, конечно же, время твоего пребывания тут, — Квентин бросает взгляд на тарелку. — Нужно поесть, не думаю, что голодные обмороки хорошо скажутся на твоем здоровье. — Я не буду это есть. — Не нужно быть такой категоричной, дорогуша. Или ты ожидала, что тебе предоставят личного повара и а-ля карт? — Рассчитывала на это, — Пэнси дерзит, но потом тяжело вздыхает. — Трезво оценивай ситуацию. Мы не играем с тобой в игры, ты попала в неприятности, из которых выбраться очень трудно. Наблюдай и принимай правильные решения. — Ладно. — У тебя есть какие-то потребности? Те, что не терпят отлагательств? Я могу попробовать немного облегчить твое пребывание тут. — Потребности? Выбраться отсюда, — она скрещивает руки на груди. — Организуешь? — До скорой встречи, Пэнси. Загляну к тебе завтра, надеюсь, что обнаружу тебя в этой камере, а не где-то в Азкабане из-за твоего языка. Ты мне как дочь, ты знаешь это, — Квентин добродушно смотрит на нее и покачивает головой. Это правда, он занимался их бумагами и счетами, сколько Пэнси себя помнила, был частым гостем в доме и хорошим другом отца. — Но сейчас я прошу тебя проявить благоразумие. Времена, когда Гровер или Люциус могли принести в Министерство горсть монет и вытащить человека из передряги, давно прошли. Это больше не место для проявления амбиций и характеров чистокровных. Не при Бруствере и Поттере, дорогая. Пэнси грустно вздыхает. Он прав. — Мне нужен кофе. — Кофе? — Квентин вопросительно поднимает бровь. — Серьезно? — Да. Ты сможешь организовать это? — Большую чашку кофе? — Большие, многочисленные чашки кофе. И желательно очень крепкого. — Я посмотрю, что смогу предпринять. — Спасибо. — Не благодари, я еще ничего не сделал, — Квентин бросает на нее взгляд, осматривает с ног до головы и, тоскливо усмехнувшись, собирается уходить. — Не нарывайся на неприятности, — добавляет он следом, разворачиваясь и пряча ладони в карманы брюк.

***

— Мистер Поттер, — Нарцисса Малфой галантно кивает, присаживаясь на стул, ее сын опускается на соседний. Гарри окидывает его внимательным взглядом. Сколько он не встречался с Малфоем? Не так уж и долго, они сталкиваются в Министерстве время от времени. Драко посещает его по делам бизнеса. Зелья. Кто бы сомневался. Министр пришел к нему лично, когда получил бумагу с запросом на открытие этой фирмы. Положил перед Гарри и попросил высказать мнение, Поттер хорошо распознал этот жест. И то, насколько зависело одобрение от его ответа в тот момент. — Кингсли, все в прошлом. Он был мальчишкой, как и я. — Я понимаю и согласен с тобой, — друг сел рядом. — Но все равно хотел поговорить. — О чем? — Гарри, они обладали огромной властью и влиянием. Да, Люциус в тюрьме на ближайшие годы. Да, Нарцисса сыграла роль в войне. Но я слишком плохо знаю их сына. Ты отвечаешь за безопасность этой страны, насколько ты оцениваешь его похожесть на отца? Насколько они одинаковы? И главное, насколько идеалы отца впились парню в голову? Кингсли помолчал и продолжил: — Путь в бизнес даст ему хорошие деньги и, что важнее, хорошие связи. Если он подойдет к делу с умом, общество станет лояльнее к Малфоям. Отношение должно выровняться, я поддерживаю это. Но я хочу быть уверен, что у нас не появится… — Нового Люциуса Малфоя? — уточнил тогда Гарри. — Да, — министр кивнул. — Гарри, мой опыт говорит о том, что все и всегда начинается с малого. К сожалению, эта семья была замешана слишком во многом. Веками. Поттер задумался. — Что за бизнес? — Зелья. Изготовление и продажа. Драко всегда любил Зельеварение, Гарри точно помнил об этом. Может, он просто идет за мечтой? Когда наконец стало можно и безопасно. Как и сам Поттер… Как и они все, впрочем… — Хорошее дело, — протянул он. — Да. Если парень с головой, то это отличный бизнес. — Кингсли, — Гарри не думал долго над своим ответом. — Я помню его на шестом курсе, я видел эти синяки под глазами. Это вовсе не было счастьем от служения. Поверь, все, что он делал… Друг просто кивнул. А Гарри заключил: — Я не против. Не вижу опасности. И я не фанат их семьи, но надо быть совершенно безумным, чтобы… Оба замолкли, раздумывая. Этот мир дался слишком тяжело. — Что ж, — Кингсли встал с места. — Тогда я не вижу проблем, его документы в порядке, все прозрачно. Гарри выныривает из воспоминания. — Здравствуйте, миссис Малфой, — Гарри опускается на стул, кивая Драко. Тот повторяет жест. Раздается стук в дверь, потом она открывается. К ним присоединяются Николь и Джейк, сдержанно здороваясь с опрашиваемыми. — Миссис Малфой, — Гарри прочищает горло. — Я перейду сразу к делу и не буду вас задерживать. Речь пойдет о Паркинсонах. Нарцисса тяжело вздыхает. Гарри внимательно следит за ней. — Когда вы виделись в последний раз? — Буквально на прошлых выходных. Лисса была в моем доме несколько часов. — Чем вы занимались? — Пили чай, рассматривали эскизы платьев на новогодний прием, дегустировали сладости для него же. Ничего необычного или особенного. — А мистер Паркинсон? — Гровера я видела, кажется, около трех месяцев назад, может, двух. В Гринготтсе. Когда посещала свое хранилище. Мы встретились в главном зале у входа, перекинулись парой слов, — она изящно пожимает плечами. — На том все. Лисса гостила у меня одна. Всегда. — Часто? — Раз в месяц точно. Мы были близки, — она опускает глаза на сложенные на коленях руки. Поттер дает несколько секунд передышки, а потом щелкает пальцами — свежезаваренный чай опускается на столешницу прямо перед ней. Нарцисса смотрит на чайник и поднимает взгляд на Гарри. А потом внезапно улыбается, почти незаметно, но Гарри ловит эмоцию. Да, миссис Малфой. Я помню, что вы спасли мою шкуру, и не собираюсь нападать. Он уверен, что к чаю Нарцисса не притронется, но сигнал она точно получила. Они не встречались наедине после войны, после того, что было в лесу. Никаких громких слов не сказано. Но он все помнит, и он ценит. И хочет, чтобы она это знала. Происходит так, как он и прогнозировал. Чашку она не берет, однако становится более расслабленной уже на следующем вопросе, поняв, что здесь у нее нет врагов. — Я не знаю, что вам сказать, мистер Поттер, — слова о подруге даются ей тяжело. — Я никогда не слышала ни о врагах, ни об особенных проблемах. Только с дочерью, но и тем около десяти лет, изменений на этом фронте не имелось уже очень давно. Их семья сталкивалась с обычными неурядицами… — она сглатывает, но продолжает гордо и ровно: — С которыми сталкиваются все наши семьи последние годы. Ни больше, ни меньше. — Тебе есть что добавить? — Гарри переводит взгляд на Малфоя, тот отрицательно качает головой. — Когда ты общался с Пэнси в последний раз? Если Малфой и удивлен вопросом, то не показывает этого. — Около десяти лет назад. — Как? — Я получил письмо от нее. Из Штатов. — Что там было? — Она писала, что все хорошо, что устроилась в новой стране и хотела бы разорвать все контакты, — он задумывается. — Это все. Оно сохранилось у меня, могу отправить тебе. Тебе. Гарри замечает, что Малфой не переходит на формальный тон, оставаясь просто вежливым, и благодарен ему за это. Иначе все было бы похоже на цирк. — Ты ответил? — Нет. — Потому что она уточнила обо всех контактах и не стала делать исключений? — Да. Я понял ее посыл, она благодарила за помощь и прощалась, на том все. — Расскажите мне о помолвке, — он обращается к Нарциссе. Она вздыхает и поджимает губы. — Она была назначена спустя полгода после битвы за Хогвартс. Мы всегда считали это логичным решением, ведь Драко и Пэнси общались всю жизнь, встречались в школе. Война внесла коррективы, конечно. Но после ее окончания и приведения дел в относительный порядок, вопрос снова встал, в наших кругах принято не затягивать с этим после совершеннолетия. Семьей Паркинсонов это было особенно подчеркнуто. — Почему помолвка была разорвана? Нарцисса делает вдох. — Пэнси не захотела связывать себя узами брака с Драко. И мой сын ее поддержал. Брови Гарри летят вверх. Он переводит взгляд на Малфоя. Тот ухмыляется. — Почему же? — Мистер Поттер, — Нарцисса пытается разложить информацию. — Знаете, в чистокровных семьях очень много разных законов, правил. Они закреплены документально или нет на протяжении огромного количества столетий. Традиции, обряды, — она продолжает. — Однако раз в несколько веков… — она делает паузу, — находится тот или та, кто хочет перечеркнуть установленные порядки. Бунтарь. Я полагаю, что история с Сириусом Блэком вам хорошо знакома. Гарри кивает. — Пэнси Паркинсон стала таким же персонажем в этой повести хитросплетений высокородных семей. Она не пошла на поводу и взбунтовалась, а ее семья была шокирована и разочарована. Лисса и Гровер не смогли принять это ее решение, поэтому Пэнси покинула страну навсегда. Это стало большим ударом для них, но… — она хмурится, — они так и не смирились с таким шагом. Насколько мне известно, они так и не увидели дочь и не выходили на контакт с ней, перед тем как… Она сжимает пальцы, Гарри замечает в ладонях платок. — Почему ты помог ей? И как именно? — он переключается на Малфоя. — Она не желала этого замужества и сказала мне прямо, — отвечает Драко. — А я… — он закусывает щеку. — Я не хотел исполнять волю отца, какой бы она ни была. Еще один бунтарь? — Я дал ей денег, — продолжает он. — Много. Все галеоны ее семьи проходили через Лиссу и Гровера, они фактически держали Пэнси в финансовом плену. Я же помог с побегом. — Паркинсоны знали об этом? — Нет, — Малфой качает головой. — Не думаю, что они тогда общались бы с мамой. — Он прав, — вклинивается Нарцисса. — Это тайна, которую я не открывала своей подруге. Потому что она касается моего сына. — Вы знали заранее об их планах? — Николь подает голос впервые за весь допрос. Нарцисса смотрит на нее. — Да. Райли удивляется. — И не пытались остановить? — Нет. — Почему? Ответ Нарциссы Малфой звучит почти через минуту: — Мы достаточно следовали правилам своих семей, и мне вовсе не понравилось то, куда они привели нас. Я не поставлю на кон счастье сына, который и так едва не погиб на этой проклятой войне. Даже ради договоренностей. Пэнси хорошая девушка, я не могу судить ее поступок. Вероятно, она того стоила. — Она? — переспрашивает Гарри. Нарцисса улыбается. — Свобода, мистер Поттер. Свобода.

***

Пэнси ловит себя на мысли, что боится возможного будущего. Неделю назад она и не думала о том, что вернется в Англию вообще когда-то, а уже вчера прогуливалась по мрачным улицам Лондона. На что ей теперь надеяться и рассчитывать? На доблестных авроров? На судьбоносный расклад? На адвоката, который сможет вытянуть ее из грязной и сырой камеры? Или она должна положиться только на себя и постараться спасти свою шкуру, как, впрочем, и всегда… Еще и эти предсказания, заставляющие оглядываться по сторонам и думать, в какой именно момент произойдет то или иное событие. Она видела банк, родителей, собственную смерть, и это именно то, о чем ей не хотелось бы знать. Как жить дальше с пониманием, что в один момент… вероятно, скорый, ее обмякшее тело с помутневшими глазами будет лежать в луже крови. Что это вообще было? Чтобы не сойти с ума, ей, как заключенному в четырех стенах подозреваемому, нужно попробовать приспособиться к среде. В самом лучшем случае, ей нужно переждать тут еще день и длинную ночь, а после с гордо поднятой головой отправиться на допрос и, о великий Мерлин, выдать достаточно информации, чтобы ее выпустили из заточения. Страшно представить, что многие люди пребывают в таком положении месяцами и годами. Они не имеют собственного пространства, у них нет права выбора: с кем провести время, что съесть и куда пойти. Жизнь словно замирает, а самовнушение и апатия превращают человека в сухой, безэмоциональный, отвратительный комок нервов и отчаяния. Они живут в окружении постоянной опасности и подозрений. И Пэнси точно понимает, что не хочет такой участи для себя. Она запускает пальцы в волосы, проводя ногтями по коже. Прикрывает глаза, стараясь расслабиться и отогнать влезающие в голову мысли. Накручивать себя не хочется, но и быстро переключиться на что-то другое не получается. Хочется оказаться дома, нежиться на свежих простынях, пить вкусный чай и, конечно же, вспоминать о гребаной Англии только в страшных снах… Хотя нет. Вообще о ней не вспоминать. Время течет медленно, и Пэнси не находит лучшего решения, чем лечь на твердую постель и укрыть голые щиколотки гадким одеялом. Возможно, быстрее всего день пролетит, если она будет спать, ведь рассматривать железные прутья камеры и слушать бормотание соседа уже невыносимо… — Ничего не трогайте. Я должен сам все изучить и проконтролировать. Мне необходимо узнать, что на месте преступления является важной уликой. — Мы все осмотрели, чисто, — аврор в форме сжимает палочку, отчитываясь Гарри Поттеру. — Чисто? — Да. — Пятна крови, следы, оружие, прочие детали… В конце концов, сообщи мне, что именно украли? Мы находимся на месте преступления, а ты говоришь мне, что тут чисто! — мужчина в костюме рядом с Поттером хмурится, глядя на парнишку. — Ничего… сэр… — Так, приятель… Пойди подыши свежим воздухом и перестань нервничать. Как долго ты на службе? — Два месяца, сэр… мистер Холд. — Тогда тебе нужно выйти на улицу и подышать свежим воздухом. — Но… — Без «но», иди и постарайся не снести что-нибудь по пути. Нам не нужны дополнительные повреждения на месте преступления. — Конечно, сэр. Хорошо, сэр… — парень мельтешит и, выполняя указания, выбегает на свежий воздух. Пэнси не может сдвинуться с места. Она в замешательстве, грудь сдавливает непонятное чувство, больше похожее на опасение, смешанное с растерянностью. Она моргает, пытается шагнуть вперед, но в проклятом видении не может сделать этого по своей воле. Остается только наблюдать за картинкой и поглощать эмоции. Она будто привязана к Поттеру. Он медленно обходит разбитые стекла, переступает через треснувшие вазы и гору разбросанных книг. Мужчина рядом с ним, тот самый Холд, осматривается по сторонам, подсвечивает палочкой себе путь и нецензурно выражается, когда Поттер наступает в слизкую жижу коричнево-зеленого цвета, вытекающую из прозрачной колбы. Пэнси морщится, а живот скручивает от чувства отвращения. Поттер матерится, очищая черные броги от непонятной субстанции. Еще вчера она обратила внимание на то, что у него отменный вкус. Костюм превосходно сочетался с оксфордами, а простые аксессуары подчеркивали полный образ. И даже сейчас он выглядит… достойно. Пэнси быстро осматривается, подмечая, что на улице рассвело, витрина разбита, а моросящий дождь попадает в помещение. Что она забыла в антикварной лавке и почему она видит то, что происходит в этом месте? Какого драккла вообще творится? Пэнси ругается, и в это же мгновение ее завлекает дымка, резко перемещая. Она пытается прийти в себя, моргает и понимает, что находится в другом зале. В дверном проеме появляется Холд. Он светит палочкой, но, не заметив висящий на лентах торшер, вздрагивает и резко уклоняется от него. — Мерлин! — ворчит мужчина. — Что такое? — рядом появляется Поттер. Он смотрит на товарища и, не обращая внимания на антиквариат, цепляет торшер. Вещь раскачивается и практически сразу падает, разлетаясь на сотни мелких кусочков. — Блядство! — Решил побуянить? — смеется Холд. Пэнси качает головой, наблюдая за мужчинами, которые больше не двигаются с места, лишь издали наблюдают за помещением, похожим на чей-то кабинет. Она не понимает, что несет в себе это видение. Зачем ей знать о разбитых окнах, работе Аврората и странной антикварной лавке, которая ей абсолютно не знакома. Пэнси рассматривает кипу бумаг на столе, коробки с мусором, деревянные дощечки, забитые стеллажи, перевернутый вверх тормашками стул, валяющийся под деревянным лакированным столом… железный значок и поломанную на три части палочку. Вещи лежат возле дырявой коробки, а поверх них свалена еще куча другого хлама. — Пойдем в главный зал… — Холд оглядывается. — Я понимаю, что это антикварная лавка, но от такого количества пыли мне становится дурно. В голове Пэнси пролетает мысль. А почему они не ищут внимательнее, почему не осматривают детали? Там ведь лежит палочка, такими уликами не разбрасываются. Она не видит других людей вокруг, по крайней мере, в этом кабинете. — Паршивое место, — добавляет Поттер, бросая взгляд на осколки, и возвращается. Пэнси морщится, ей становится дурно, а в горле образуется комок. Серая дымка обволакивает тело, резко унося в неизвестное место. Она распахивает глаза, находясь в сырой камере на матрасе. Ее тошнит, а боль пронзает затылок. Пэнси тяжело дышит, принимает сидячее положение и моргает, стараясь привести себя в чувство. Только что она была наблюдателем какого-то расследования, которое, как ей кажется, не имеет никакого отношения к ее персоне. Но тогда почему она все это видит? Почему сталкивается с этими картинами? Для чего ей нужен этот проклятый дар, если она не может даже для себя разобраться со всем происходящим? Она паникует, убирая одеяло с ног. За последние несколько дней Пэнси пережила четыре видения. Это ненормально… ведь никогда раньше она не сталкивалась с таким количеством образов за короткий промежуток времени. Точно не к добру. Пэнси прикрывает глаза. Безумно хочется принять душ, сменить одежду и избавиться от негативных эмоций, которые клубятся внутри нее. Теперь сон — не способ отдохнуть или средство скоротать время… Сон — нечто пугающее, ведь видеть будущее и перенимать на себя эмоции не просто… а наоборот… страшно и тревожно… Особенно так часто. О Мерлин. Надеюсь, Квентин сможет договориться и сделать так, чтобы появился кофе… много кофе… Выдержать все это непросто… — Как же хочется выбраться отсюда, — произносит она себе под нос. — Не думал, что ты начнешь разговаривать сама с собой так скоро, — раздается внезапно. Она ориентируется тут же. — К сожалению, мой товарищ из дальней камеры не очень разговорчив, — Пэнси поднимается, распрямляет плечи и проходит вперед, рассматривая Гарри Поттера. — Может быть, ты была не очень любезной и не шла на контакт? — Возможно, — она щурится, изучая стоящего за железным ограждением главного аврора. Пэнси пробегает взглядом по его серьезному лицу, зеленым глазам, легкой щетине. Останавливает внимание на вороте рубашки и тонкой шелковой линии на ткани. Хмурится, понимая, что рубашка из лимитированной коллекции, которую представили в этом сезоне. Рассматривает кожаную портупею и виднеющуюся из-под пиджака палочку, брюки и эксклюзивные черные броги. Удивительно, но у него отличный вкус. Сам выбирает для себя образы или ему помогают? Жена? Пэнси бросает взгляд на руки, пытаясь отыскать на пальце кольцо, но Поттер держит ладони в карманах брюк, не давая ей и шанса утолить любопытство. — Изучила? — он вопросительно поднимает бровь. — Наблюдаю. Не запрещено? — Пока нет. — Тогда сообщите мне, когда правила поменяются. Не хочу попасть в неприятности… — Была бы ты более разговорчивой, — Поттер делает шаг вперед, его зеленые глаза блестят, — вероятно, не проводила бы досуг в заточении. — На меня посыпались обвинения… Я вправе отстаивать свою позицию… — Прошу, тебе не запрещают, — он усмехается. — Желаешь продлить пребывание? Понравилось? — Нет, — она сжимает челюсть. Врать она не будет. И даже постарается сделать так, чтобы ее выпустили на волю. — Меня посещал твой адвокат. — Я знаю. — Завтра ожидаю получить ответы на все вопросы. Надеюсь, что теперь ты понимаешь, как нужно себя вести, — Поттер на мгновение щурится, а после проходит по пустому коридору, рассматривая Пэнси в камере. Они молчат, изучая друг друга. Ей любопытно наблюдать за его поведением, как он держится и подает себя. Интересно рассматривать внешность, подмечать детали, понимая, что от образа, который она видела в школьное время, практически ничего не осталось. Сейчас он выглядит как настоящий, уверенный в себе мужчина. — Что я должна говорить? — Пэнси сжимает челюсть, понимая, что сейчас находится не в самом лучшем положении, чтобы показывать характер. — Уже лучше, — он усмехается, вытаскивает из кармана левую ладонь и смотрит на циферблат часов. В этот момент Пэнси опускает взгляд на пальцы, замечая, что кольца нет. — Как ты провела вечер перед тем, как получила известие о смерти родителей? — Отдыхала с подругой. — Имя? — Марсель, — быстро отвечает Пэнси. Гарри кивает. — Чем вы занимались? — Ужинали в ресторане, пили, сплетничали. — О чем? — О чем? — О чем сплетничали, Пэнси? — Это так важно? — она хмурится. — Если я спрашиваю, — он делает еще один шаг, оказываясь практически вплотную к решетке, — значит, ты должна мне ответить. — Обсуждали новую коллекцию и то, что я запретила выпускать на премьерный показ вещи, которые носила Кларнет Винсен. — Почему? — Не люблю, когда вокруг моего имени скандалы, знаешь ли, — она скрещивает руки на груди. — Мне важна моя репутация. — Да, я обратил внимание, — Поттер многозначительно вскидывает бровь — Как ты провела ночь? — Одиноко. — Утро? — Как и ночь. Перед выходом на работу я получила письмо. — И узнав такую информацию, ты спокойно отправилась на работу? — Да. — Когда ты решила посетить Англию? — В тот же день. — Дальше. — Что? — Что ты делала в Лондоне? — Встретилась с юристом, сняла номер в отеле и отправилась в Министерство. — Почему ты пришла в Министерство? — Мне сообщили, что я не смогу решить вопросы с документами… они арестованы. Все. — И ты явилась только потому, что хотела урегулировать вопросы с документами? — Да. — Твои родители мертвы, Пэнси… А ты пришла только для того, чтобы решить вопрос с бумагами? — Да, — уголок рта дергается. Каждое упоминание родителей отдает неприязнью и разочарованием. Поттер сводит брови к переносице, словно обдумывает ее ответ. — Допустим. Откуда у тебя портключ? Хочешь рассказать? — Нет. — Подумай еще раз. — Я ответила — нет, — Пэнси задирает подбородок, пристально вглядываясь в глаза Поттера. Она не будет рассказывать английскому аврору о том, что знакома с человеком, который может достать любую вещь, существующую в магическом мире. Кому нужны такие неприятности? Никому. — Жаль, — Поттер отходит назад. — Надеюсь, что еще одна ночь в камере сделает тебя более разговорчивой. Пэнси щурится, повторяя за Поттером и отступая. Взгляд вновь падает на его обувь, и она наконец-то осознает, что уже видела эти ботинки. Это та самая пара, в которых он был в антикварной лавке. Неужели это случится сегодня? Или уже случилось? Нет-нет, на улице только светало, а значит, это утро… какое? Что же там украдут? Почему эта деталь кажется такой важной? Поттер поправляет галстук и направляется к выходу, пока Пэнси прокручивает в голове события из видения, взвешивая все за и против… Что будет, если сейчас она скажет о вероятном будущем? Как он отреагирует? Как ей вести себя дальше? Может, он решит, что она бредит, и запрет ее в Мунго? Думай. Думай. Она смотрит ему в спину, нервно кусая губу. Окровавленный, задыхающийся… Кто еще поможет? Как заставить поверить? Как доказать? Решение дается сложно. — На рассвете наблюдайте за антикварной лавкой, и я советую не только заглянуть во второй зал, но и прошерстить у лакированного стола… вероятно, там будет что-то полезное, — Пэнси быстро выдает информацию, все еще сомневаясь в правильности своего поступка. Поттер поворачивается, вскидывает бровь и непонимающе смотрит на нее, находясь уже в начале коридора. Потом на его лице появляется жалость. — Всего хорошего, Пэнси. Надеюсь, еще одна ночь в камере тебе не повредит.

***

— Мистер Поттер, вы здесь? Возглас Хардинсона отвлекает Гарри от мыслей. Он поднимает голову и кивает стажеру. — Привет, переодевайся. — Есть, сэр, — парнишка быстро следует в раздевалку. Гарри протягивает ноги и опирается на стену спиной, сидя на неудобной лавке. Он пытался сделать то, что мог. Даже зашел к ней сам. Хотя не должен был. Просто Поттер не считает, что девушкам место в камерах временного содержания, даже если они сами нарвались на это. Там холодно и не особенно комфортно. Паркинсон, конечно, персонаж интересный. Дерзкая, непослушная, злобная. А злобная ли? Он вспоминает их диалог. — Боюсь, ты обязана отвечать на мои вопросы, мисс Паркинсон. — Я пришла сама, меня никто не вызывал. — Только потому, что не могли найти. Считай это официальным допросом. — Что ты пристал ко мне? Я приехала уладить дела с бумагами. Юрист сказал, что Аврорат их заблокировал, я пришла спросить… Гарри Поттер занимает свое место абсолютно заслуженно. Он ловит преступников, он находит их, он их чувствует. Его интуиция не раз спасала близких людей и коллег. Она вела его, словно нюх все эти годы. А сейчас она… молчит. Настолько, что в голове появляется рой из догадок и несостыковок. Паркинсон рассказывает свою версию, и он не понимает, почему должен ей верить. Она единственная, кто был в конфликте с умершими. Она наследница — тоже хороший повод. Собственных денег достаточно? Не факт, может, у нее непомерные аппетиты. Ждала десяток лет, чтобы напасть? Да кто ее знает, может, они вышли на контакт и что-то ее разозлило. Подтянуть поводы к тому, чтобы смотреть на нее как на убийцу, слишком просто. Слишком. Еще и чутье… — Ты… Вы здесь вообще в своем уме? Что ты хочешь сказать, Поттер? Невероятное равнодушие в разговорах о причине приезда. И ненаигранный шок от понимания, что ей могут предъявить обвинения. Он видел ее глаза. — Я не имею к этому никакого отношения, идиоты. Он ухмыляется. Выражался ли кто-нибудь в этом кабинете именно таким образом? Вряд ли. Обычно все ведут себя очень смиренно. — Что случилось между тобой и родителями? — Пошел ты. Почему-то воспоминание смешит, а не злит. — Мистер Поттер, я готов, — Питер появляется внезапно, снова прерывая мысль. — Отлично, — Гарри встает и подходит к нему. — Рассказывай. — Эммм, что именно? — парень теряется. — Как твои успехи в подготовке, например. — Ну, как у всех… Идем по программе. — Чем занимаетесь сейчас с Николь? — Теорией об изучении места происшествия. — Вот как? — Ага. — Ты был когда-нибудь на реальном? — Нет, сэр. — Хорошо. Что с твоими успехами по борьбе с неумением держать язык за зубами? Питер стушевывается. — Вы все об этом… — Разумеется, я об этом, Питер. Почему тебя еще не выгнали? — Ну, Николь… — Мисс Райли, — поправляет Гарри и качает головой. — Да, конечно, — он прочищает горло. — Мисс Райли сказала, что сделает это при следующем проступке. — Что думаешь об этом? Парень опускает глаза в пол. — Я не хочу уходить. Я хочу быть аврором и защищать общество от негодяев и преступников. Хочу работать с вами и Николь… то есть, мисс Райли. И вообще, здесь. Гарри смотрит на него внимательно. — Кто твои родители, Питер? Чем занимаются? — Гарри подходит к зачарованным парящим матам. — Работают в финансовой сфере. Ну, точнее, отец работает. Мать уволили. — Почему? — Спорила с руководством. Гарри не сдерживает улыбки, Питер хмурится в ответ. — Итак, Питер, — продолжает он. — Помогло это твоей маме в жизни, как считаешь? — Нет. — Она говорила о своих чувствах от этого события? — О стыде. — О стыде, — повторяет Поттер тихо и раздумывает. — Как считаешь, достаточно ли стыдно вылететь со стажировки в Аврорате? Или пройти ее, но вылететь потом, уже получив значок? — Смертельно. — Вот как, — Гарри смотрит на стажера, пока тот не поднимает на него глаза и не выпаливает: — Я не могу сдержаться. Во мне столько эмоций, я вспыхиваю моментально и… и не могу остановиться. Мне кажется, что я взорвусь, если не буду отвечать. Так и выходит. Он выглядит очень несчастным. А Гарри внезапно вспоминает. — Вы помните, что мы сегодня занимаемся невербальными заклинаниями, Поттер? Снейп смотрел на него злобно и практически шипел. — Да, — сдавленно ответил Гарри. — Да, сэр. — Совсем необязательно называть меня «сэр», профессор. Поттер прикладывает все силы, чтобы не улыбнуться. Потом переводит глаза на Хардинсона. — Ты должен научиться вовремя заткнуться, Питер. Это первостепенная задача. Ты хороший парень, но не продержишься здесь долго, если будешь умничать. Ты должен научиться! — Это подавление. О да. — Назови это мудростью, — Гарри ухмыляется. — Хм, — Питер раздумывает. — Но что будет со мной, когда я накоплю это в себе. — А вот для этого я тебя сюда и позвал, — они стоят посреди нескольких десятков парящих матов. Гарри взмахивает палочкой, они смыкаются вокруг него и Питера, образуя что-то типа ринга с мягкими стенами. — Что вы делаете? — Прошу тебя выпустить пар, Питер. Прямо сейчас. — Но… — парень стоит в замешательстве, Гарри тем временем отбрасывает свою палочку на пол. Питер следит за этим, его же древко остается в руке. — Нападай, Питер. — Мистер Поттер, вы — главный аврор и… — Нет. Я — тот парень, который опозорил тебя перед твоей группой, применив силу два дня назад. Неужели тебе нечего сказать мне? Он сжимает палочку, а Гарри раздумывает над тем, насколько хорошей была идея оставить ему оружие. Но не успевает развить мысль, как Питер отбрасывает ее в ту же сторону, где уже лежит палочка Поттера. Гарри улыбается. — Неплохо, Питер. Честно, но опасно. — Я не мошенник, — отвечает он. — Каковы границы допустимого? Каковы? — Никаких. Хотя, конечно, если ты хочешь просто потрепаться… И он нападает. Питер наступает на него, расставляя руки. Гарри обращает внимание, что он использует именно захват, а не пытается бить. Поттер быстро уходит влево, перекатываясь, но не успевает встать, как Хардинсон наваливается на него, блокируя. Высвободиться не так просто, но у Гарри получается, он отбрасывает парня в мягкую стенку. Тот останавливается. — Ты совершаешь ошибку, — говорит Гарри. — Какую? — Ты используешь захват. Это не высвобождает энергию так, как следует. Ты хочешь заблокировать меня, проведи параллель с блокировкой ярости. — Но тогда я должен… — он мнется. — Именно так, — продолжает Гарри. — Ты должен бить. Он произносит это и с максимальной дерзостью подскакивает к парню и толкает его в грудь, нарываясь. Ну же, Питер. Разозлись. И это происходит. Он срывается. Хардинсон бросается на него с кулаками, но соблюдая технику боя. Потому Гарри спокойно отбивается, иногда отпинывая его назад, чтобы тот злился еще сильнее. Спарринг длится примерно десять минут, Питер нападает каждый раз, Гарри раззадоривает его, нарочито нагло улыбается, а когда Хардинсон совершает ошибки, посмеивается. — У-у-у, сука! — стажер налетает на него в очередной раз и невероятно точно пробивает локтем в скулу. Поттер теряет равновесие и падает на пол. С Хардинсона в ту же секунду слетает спесь. — Мистер Поттер? — он подбегает к рухнувшему Гарри. — Все нормально, — Поттер моргает несколько раз, пока не начинает видеть что-то, кроме разноцветных точек. — Это было хорошо! Запомни это движение, пока что оно лучшее. Отличная точность. — Я… хорошо, мистер Поттер. Гарри не встает с места, пытаясь отдышаться. Парень падает рядом на спину и закрывает глаза. — Мерлин, как хорошо. Я будто сбросил мешок с плеч. Поттер смотрит на него с улыбкой и даже немного завидует. Ему самому давно не помогают просто спарринги. Если только кратковременно и слегка… — Мистер Поттер. — Да? — Я могу приходить иногда сюда, чтобы… ну… — Да, можешь звать меня. Если нет, мы решим с Николь. Она может позаниматься с тобой. — Оу… — Питер ничего не отвечает и краснеет. Даже так? Гарри отворачивается, чтобы стажер не заметил улыбки и не смутился еще больше. — Ну, на сегодня все, — он встает, поднимает палочку и расколдовывает пространство, маты медленно парят в разные стороны зала. — Мистер Поттер. — Да? — Гарри оборачивается, уже уходя. — Спасибо.

***

Это лучшее, что я смог организовать.

Пэнси сворачивает маленькую записку, оглядывая поднос с пластиковой чашкой и металлическим чайником. Она открывает крышку, в нос моментально ударяет аромат свежесваренного кофе. — Квентин, спасибо, — шепчет Пэнси, наливая порцию напитка. Первая волна удовлетворения окутывает тело, и она блаженно прикрывает глаза. Конечно, это не самый вкусный кофе в ее жизни, но, Мерлин всемогущий, это то, что ей сейчас нужно. Она приняла решение, что не будет спать всю ночь. Ее очень волнует тот факт, что видения участились, так что ложиться страшно. Из-за картинок, которые, возможно, будут врываться в сознание. И почему их нельзя контролировать? Отвратительно. Пэнси присаживается на постель, кутая ноги в уже излюбленное одеяло. Она морщится, ощущая грубость ткани и не очень приятный запах. Серая простыня, на которой она должна отдыхать, также не вызывает доверия. Радует только то, что завтра она с немалой вероятностью покинет это место. И приму душ. В камере холодно, она шмыгает носом. В голове проносится занимательная мысль о том, сможет ли она подать в суд, если заболеет? И будет ли закон на ее стороне? Конечно, нет. Ответ приходит в ту же секунду, Пэнси разочарованно выдыхает. Она смотрит на маникюр, на блестящие кольца, на грязные от пыли манжеты рубашки. Пэнси проглатывает комок нервов, раздраженная тем, во что превращается в этом месте. Завтра она постарается сделать так, чтобы давний знакомый, а ныне главный аврор, отпустил ее домой. Выдаст достаточное количество информации, не будет лгать и, конечно же, пойдет ему навстречу. Сможет ли Квентин присутствовать? Пэнси хмурится. Завтра она вновь встретится с Поттером. В голове сразу возникает его вопросительно-удивленный взгляд, когда она рассказала ему о том, что произошло в видении. Было интересно за ним наблюдать и ожидать реакции. Он может посчитать ее обезумевшей женщиной. Очевидно, так он и сделал. Пэнси подтягивает ноги к себе и опирается подбородком на колени. Прокручивая кольца на пальцах, она начинает сомневаться в правильности своего поступка. Мало того, что ее могут принять за неуравновешенную особу, так еще, в случае чего, к ней возникнут дополнительные вопросы… Ответы на которые она давать совершенно не хочет. Да и может ли? Потирая ладони, Пэнси вновь поднимается. Быстро пересекая маленькую камеру, она наливает себе еще одну чашку кофе, делая все возможное, чтобы не уснуть.

***

— Блядство. — Полностью согласен. Пять часов утра. Гарри Поттер уже стоит в Косом переулке. Сонный и очень злой. Полчаса назад его разбудил патронус Кингсли. Снова. Зачастил. — Зачем здесь я? — первый же вопрос, который он задает Холду, выглядящему так, будто подъем посреди ночи — привычное для него дело. — Кто-то умер? Поттера не таскают по вызовам просто так. — Да. — Ясно, — Гарри запахивает ворот пальто. Он успел быстро принять душ и побриться, зная, что скорее всего осмотр места преступления плавно перетечет в рабочий день в Аврорате. — Рассказывай. — Заходить внутрь рано, команда наносит щитовые чары на место. — Антикварная лавка. Владелец убит. Все взорвано. Чем — неясно, говорят, что не заклятие. — Снова взорвано непонятно чем? — Если ты о Паркинсонах, я тоже обратил на это внимание. И снова взорвано снаружи. Но не факт, конечно, что связано. — Угу, что-то еще? — Не-а. — Можно войти, — молодой парень машет им рукой. Они тут же приближаются ко входу в лавку. — Ничего не трогайте. Я должен сам все изучить и проконтролировать. Мне необходимо узнать, что на месте преступления является важной уликой, — Холд раздает указания своим парням. — Мы все осмотрели, чисто, — аврор в форме обращается к Гарри. — Чисто? — Да. — Пятна крови, следы, оружие, прочие детали… В конце концов, сообщи мне, что именно украли? Мы находимся на месте преступления, а ты говоришь мне, что тут чисто! — Джейк хмурится. — Ничего… сэр… — Так, приятель… Пойди подыши свежим воздухом и перестань нервничать. Как долго ты на службе? — Два месяца, сэр… мистер Холд. — Тогда тебе нужно выйти на улицу и подышать свежим воздухом. — Но… — Без «но», иди и постарайся не снести что-нибудь по пути. Нам не нужны дополнительные повреждения на месте преступления. — Конечно, сэр. Хорошо, сэр… — А ты в настроении, — Гарри ухмыляется. — Ни черта не изучили и уже дают какие-то ответы. Видел профессионалов? Не ответив на риторическое высказывание, Поттер продвигается по помещению. Как вычислить краденое — непонятно. Но это и не его ума дело, Холд займется вопросом. — Где убитый? — Гарри обращается к еще одному парню, которого сразу узнает. Этот из его отдела. — В подсобке, мистер Поттер. — Что-то особенное? — Не похоже, мистер Поттер. Вероятнее всего, просто был тут, когда взрыв развалил помещение. Его убило чем-то упавшим или осколком. Выясним. — Хорошо. Он медленно обходит разбитые стекла, переступает через треснувшие вазы и гору разбросанных книг. Холд осматривается по сторонам, подсвечивает палочкой себе путь и нецензурно выражается, когда Гарри наступает в слизкую субстанцию коричнево-зеленого цвета, вытекающую из прозрачной колбы. — Дерьмо, — Гарри очищает ботинки. Он все время забывает название этой обуви. Какое-то замудренное… Из основного помещения виднеется дверь, а точнее, оставшийся от нее проход, в другое. Напоминает кабинет или склад. Холд идет первым. Он освещает себе путь и вдруг резко уклоняется. — Мерлин! — Что такое? — Гарри входит следом, вытянув палочку, как его что-то бьет по голове. Он отскакивает, видя, как старый торшер падает откуда-то сверху, разлетаясь на сотни мелких кусочков.— Блядство! — Решил побуянить? — смеется Холд. Они стоят, осматриваясь. Гарри окружают огромные кучи разного хлама. Просто невероятные. Слава Мерлину, что разбираться с этим — не его забота. — Пойдем в главный зал… — Холд оглядывается. — Я понимаю, что это антикварная лавка, но от такого количества пыли мне становится дурно. — Паршивое место, — добавляет Гарри. В главном зале его встречает Чип, парень из отдела по убийствам. — Мистер Поттер, взглянете? Этот старик — владелец. Гарри входит в малюсенькую подсобку. Хозяин лавки умер, сидя за столом. Перед ним лежат бумаги, при ближайшем рассмотрении оказывающиеся списком покупок за прошедший день. Обычная таблица, обычный журнал. Из шеи старика торчит какая-то деревяшка. Крови много. — Отпечатки, следы борьбы, заклятия? — Ничего, мистер Поттер. Девять из десяти, что виной всему эта штука, — он кивает на шею. Гарри вздыхает и, уточнив, что следует провести все процедуры и зафиксировать каждую деталь, покидает подсобку. — Ты домой? До рабочего дня еще несколько часов. — Не думаю, — Гарри подкуривает сигарету. — Хочу посмотреть на то, как здесь разберутся и… Он застывает, когда резкая картина всплывает в голове. Огонек зажигалки качается из-за сквозняка прямо перед глазами, но Поттер не обращает на него внимания. — На рассвете наблюдайте за антикварной лавкой, и я советую не только заглянуть во второй зал, но и прошерстить у лакированного стола. Вероятно, там будет что-то полезное. Он роняет сигарету и бросается обратно, пролетая главный зал под удивленные взгляды других авроров. Попав в кабинет, он останавливается. Гарри рассматривает кипу бумаг на столе, коробки с мусором, деревянные дощечки, забитые стеллажи, перевернутый вверх тормашками стул, валяющийся под деревянным лакированным столом. Поттер подходит ближе и наклоняется. На полу лежит поломанная на три части палочка. Вещи разбросаны возле дырявой коробки, а поверх них свалена еще куча другого хлама. Он быстро наколдовывает перчатки и, подхватив остатки древка, ощупывает. Потом возвращается в главный зал. — Здесь улика, — Гарри отдает древко экспертам. — Палочка старика была при нем? — Выясним, спасибо, мистер Поттер. Мы еще не начинали разбор завалов и проверку. Гарри кивает и выходит на улицу. Холда уже нет. Он хмурится и аппарирует. Спускаясь по лестнице уже спустя десять минут, он снимает пальто. — Доброе утро, мистер Поттер. — Доброе. Коридор он преодолевает за считанные секунды. В камерах появилось несколько новых волшебников, парочка из них с разбитыми носами, но Гарри почти не обращает на них внимания. Запах кофе разносится по всему этажу. В нужной ему камере светло, Паркинсон стоит к нему спиной и рассматривает решетки на стене, в руке чашка. Гарри распахивает дверь заклинанием и входит, закрывая их двоих изнутри. Он бесцеремонно плюхается на твердую койку под непонимающим взглядом девушки. — И тебе доброе утро, Поттер. Чем обязана? Захотел лично проверить здешние условия? — Рассказывай.