Блестящие дела ювелира Ричарда

Вероятно, у вас не так много возможностей проверить свой пульс, если только вы не собираетесь в больницу или еще куда-нибудь. Такое просто так не делается. Но в тот момент мое сердце так колотилось, что я даже не знал, как могу стоять ранним вечером посреди Тюодори в Гиндзе. — Привет, Сейги! Из выхода метро, как мы и договаривались, появилась черноволосая девушка. У нее была пышная стрижка каре, которая заканчивалась у самого воротника, и на ней был ярко-зеленый кардиган, белая рубашка и легкая кремовая юбка из какого-то мягкого на вид материала, а также туфли на низком каблуке. Сёко Танимото, моя университетская подруга. — Т-Танимото, ты без проблем добралась сюда? Не заблудилась? — Все хорошо. Пускай я не очень хорошо знакома с Гиндзой, но твоих указаний хватило, чтобы понять, что к чему. Это действительно большое место. Я немного удивлена. Все началось с крайне щедрого предложения моего босса Ричарда Ранашины де Вульпиана. Он предложил привести в магазин мою дорогую Танимото, девушку, в которую я влюблен с прошлой весны. Я отчаянно пытался возразить — так, погоди. Она и правда мне нравится, но это крайне безответное чувство. Я знаю, что она видит во мне только друга, и было бы странно, если бы она пришла сюда со мной. Но его слова были столь же прекрасны, как и его лицо, и мой босс ответил: — Нет ничего «странного» в том, чтобы пригласить университетскую подругу с похожими интересами заняться любимым делом. Отношения меняются, и, если не воспользоваться шансом провести с ней время, можешь упустить прекрасную возможность. Ты слишком много беспокоишься. Я не стану ждать. Танимото была руководителем геологического кружка в старшей школе и являлась прожженным геопоходчиком — ей действительно нравились камни. Разумеется, она знала о драгоценных камнях все и постоянно давала мне советы. Честно говоря, ювелирный магазин в Гиндзе был для нее воплощением мечты. И я подумал, что, возможно, все-таки стоит пригласить ее. Она точно прекрасно провела бы время, а я в качестве бонуса смогу наблюдать, как она наслаждается. Я решился и пригласил ее. Все прошло хорошо. Время пролетело незаметно, и вот настал тот самый день. Даже как-то слишком быстро. Честно говоря, мне все еще казалось нереальным, что она здесь, в Гиндзе, со мной. — Сейги, это та улица? — О-о, да. Мы завернем за угол, пойдем прямо, а потом повернем направо. — Хорошо. Что-то в последнее время потеплело, да? Как у тебя дела? — Отлично! Супер-пупер великолепно, как и всегда! — Рада слышать! Глядя на камни, я тоже всегда чувствую себя прекрасно. — К-конечно! Честно говоря, я даже не понимал, что за слова слетают с моих губ. Ну, то есть гулять и вот так разговаривать со своей пассией равносильно езде на одноколесном велосипеде и одновременном поедании лапши. К счастью, ноги сами подсказали мне, как добраться до Étranger, так что нам с ней удалось подняться по узкой лестнице и оказаться перед дверью с электронным замком. Опыт дает о себе знать. И в этот момент… — Добро пожаловать в ювелирный магазин Étranger. Меня зовут Ричард, и я управляющий этого заведения. Дверь открылась еще до того, как я успел постучать, и нас встретили лучезарной улыбкой. Перед нами стоял Ричард, но на его лице не было того выражения, с которым он обычно общался со мной. Он находился в режиме обслуживанием клиентов… и был очень красив. О, видимо, именно это он имел в виду, когда сказал, что встретит нас. Даже я почувствовал себя клиентом вместе с Танимото. Пока я пребывал в восторге, Танимото низко поклонилась ему. — Здравствуйте, я Сёко Танимото. Я столько слышала о вас от Сейги. Большое спасибо, что пригласили меня сегодня. Знаю, тут ничего особенного, но надеюсь, вам понравится. Она протянула Ричарду бумажный пакет. Внутри была декадентского вида коробка с конфетами. Она позаботилась о том, чтобы выбрать что-то с длительным сроком хранения — как мило с ее стороны. Я предложил насладиться ими вместе, и Танимото, хихикнув, спросила, не возражает ли Ричард. Тот кивнул и пригласил Танимото войти. Это все еще казалось нереальным. Даже не верилось, что Танимото действительно находится в нашем магазине. Две мои мечты объединились, чтобы создать странную реальность, которая не была сном. Мои ноги не совсем касались земли. Ричард прочистил горло, словно предупреждая меня. Точно. Просто… держись. — Танимото, я сейчас вернусь. Приготовлю нам чай. — Хорошо, спасибо, — поблагодарила она, улыбаясь, как учительница, которую маленький ребенок пригласил поиграть с ним. Она просто очаровательна. Но какой бы милой она ни была, нельзя просто стоять и пялиться на нее. Я пошел на кухню и достал то, что приготовил утром.Сегодня первый и, вероятно, последний раз, когда я подам этот напиток в Étranger. — Спасибо, что подождали, вот твоя крем-сода в стаканчике! Я поставил перед Танимото подставку, а сверху — высокий стакан. В ярко-зеленой газировке со вкусом дыни плавал шарик мороженого, украшенный вишенкой без косточек. Танимото ахнула от радостного изумления. — Ух ты! Это кафе? Я думала.? Ну, я вспомнил, что это ее любимый напиток, и упросил своего босса, ярого приверженца королевского чая с молоком, позволить мне приготовить его для нее. Сбегал в модный супермаркет в Нихонбаси за ароматизированным сиропом и ванильным мороженым. Путь к этому моменту был коротким, но трудным, но какая разница, когда я увидел улыбку Танимото? — Спасибо, Сейги. Это только для меня? — Мы с Ричардом будем пить королевский чай с молоком. — Вы славитесь этим напитком, верно? Можно мне такой же после? — Конечно! С радостью! — ответил я с преувеличенным энтузиазмом. Ричард снова поморщился. Ну все. Я знаю, что веду себя немного странно, но я делаю свою работу. Как только мы уселись за стол, чтобы устроить наше небольшое чаепитие с восхитительными сладостями, которые принесла Танимото, Ричард заговорил с ней. На его красивом лице по-прежнему было деловое выражение. — Одна птичка напела мне, что вы неплохо разбираетесь в камнях, госпожа Танимото. — Мне, право, неловко слышать такие слова от профессионала в этой области. Это всего лишь хобби. Мои родители всегда любили камни, и я переняла эту любовь у них. И все же, просто удивительно… Еще в прошлом году казалось, что Сейги действительно ничего о них не знает, а теперь он практически мастер своего дела! — А-а-афигеть! Правда?! Что ж, было бы здорово, будь это так. — Знает он свое дело или нет, но могу сказать, что он усердно трудится. Все любят красивые вещи, но я бы сказала, что у него уникальный талант любить драгоценные камни. — Так и есть. В последний раз, когда он показывал мне свою галерею в телефоне, там было полно красивых снимков неба, цветов и прочего. — Правда, Сейги? — Да, Сейги! Что вообще происходит? Я предполагал, что у них будет какая-нибудь глубокая, интеллектуальная беседа о драгоценных камнях, но, по-моему тут у нас дискуссия, в которой единственный пункт повестки дня — Сейги Наката. Я рад, конечно, что они поладили, и, к счастью, Танимото, похоже, не очаровала внешность Ричарда, но такого поворота событий я не ожидал. Танимото улыбнулась, увидев, как я разволновался. — Вы действительно красивы так, как он говорит. — Вот именно, да? — с энтузиазмом кивнул я. Танимото слегка наклонила голову, чтобы посмотреть на Ричарда широко раскрытыми глазами. — Итак, Сейги сказал, что вы покажете мне несколько камней, если я попрошу. — Я отложил несколько штук специально для вас. И с радостью принесу их. — Большое спасибо. Ричард слегка улыбнулся и кивнул, но затем бросил на меня взгляд, который видел только я, приказывая мне взять себя в руки. Затем исчез в подсобке. Глаза Танимото все еще были широко раскрыты, и она вздохнула. — Он и правда невероятно красив! Словно родился на какой-то планете драгоценных камней! — Какая невероятная метафора! Интересно, существует ли такая планета. — Думаю, это возможно. Я читала в журнале, что вокруг звезды в созвездии Рака может вращаться планета, полностью состоящая из алмаза. И правда наводит на мысли, да? — Ух ты! Существо с планеты драгоценных камней. Даже не верится, что он такой же человек, как и мы, — гораздо проще представить, что тот, кто выглядит идеально с любого ракурса, — это драгоценный камень высокого качества, ограненный мастером-гранильщиком. Но, учитывая то, как он следил за собой, и его чувство стиля, Ричарда можно назвать одновременно и огранщиком, и дизайнером — искусным воплощением драгоценного камня, сделанным своими руками. Словно люди и не принимали в его создании ни малейшего участия. Как будто, стоит нам хоть на шаг выйти за рамки дозволенного, он в одиночку устроит конец света. Нет, я опять отвлекся. Танимото посмотрела на меня и снова захихикала. — Ты такой классный, Сейги. — А я? Классный? — Да. Я никогда не видела своих друзей на работе — ну, разве что Аки на сцене. Это так круто. Какие угодно клиенты приходят и садятся тут, да? Даже не знаю, мне становится тепло и уютно при мысли о том, что все эти люди пьют чай, который ты готовишь. Невероятно. — …О! Ты серьезно так думаешь? Я ужасно обрадовался, хотя и немного смутился. Классный? Я? Она считает меня крутым? Просто невероятный комплимент, но такой неожиданный, что мне трудно в него поверить. Я смущенно почесал затылок, когда мой босс вернулся со своей шкатулкой чудес. Я снова выпрямился. Ричард поставил футляр на стол и открыл его. Сегодняшний ее состав я знал. Я точно знал, что она удивится. — Вот это да! Как я и ожидал, Étranger огласил радостный возглас Танимото. Ричард тоже казался счастливым. — Это все параибский турмалин? Ух ты. Еще и целых шесть штук. — Именно. — Я их раньше только в книжках видела. Вы будете составлять из них гарнитур или что-то в этом роде? Недавно приобрели их? — Я планирую продавать их по отдельности. Что касается их приобретения, то, как говорит мой наставник, это коммерческая тайна. Однако могу сказать вам, что все они были добыты в разное время. — О… понятно. В конце концов, маловероятно, что столько камней было найдено сразу… Разговор понемногу набрал темп, привычный Ричарду, поскольку он общался с человеком, понимающим суть темы. Мне сложновато было за ними угнаться. Турмалин Параиба. Есть много камней, которые невозможно забыть, увидев однажды, — сверкающие бриллианты, огненные рубины, темно-синий лазурит с вкраплениями золотистого пирита. Параиба — один из таких камней. Его голубовато-зеленый цвет напоминает мне о мелководье у берегов Окинавы. Именно насыщенность цвета делает его таким особенным — он настолько яркий, что сразу привлекает внимание и говорит: «Посмотри на меня», даже если стараешься не смотреть. Ричард объяснил, что его часто называют неоново-голубым. Свежий и яркий цвет камней, казалось, искрился, как мягкое желе, приготовленное из газировки. Но, как следует из названия, на самом деле это разновидность турмалина, и его твердость составляет 7-7,5 балла по шкале Мооса. Достаточно твердый, чтобы его можно было использовать в украшениях. Естественно, благодаря своей невероятной красоте эти камни чрезвычайно популярны во всем мире, хотя они очень дорогие и редкие. Я всего несколько раз видел их в Étranger, но никогда так много сразу. Однако на этот раз их так много! Разного размера — от камней длиной с ноготь мизинца до крошечных, из которых получились бы великолепные серьги-гвоздики. Каждый экземпляр немного отличается по цвету, но все они ярких неоново-голубых оттенков. Я спросил Танимото, какие камни она хотела бы увидеть, но настолько же скромна моя подруга — сказала, что с нее хватит приглашения и не ей просить о большем. Я передал Ричарду ее слова, и, думаю, он решил покрасоваться. Этот выбор одновременно обрадовал и смутил меня. Вот в чем проблема — я понятия не имею, что за странные гримасы изображало мое лицо, Ричард улыбнулся и предложил Танимото взять несколько камней, чтобы рассмотреть поближе. Она осторожно подняла один из камней своими тонкими пальчиками и поднесла его к свету, падающему из окна. — Ах… здесь такое хорошее освещение. Столько естественного света! Я не большая поклонница ярких ламп дневного света в ювелирных магазинах универмагов. — Мне говорили, что магазины, которые в основном торгуют бриллиантами, оборудованы специальным для них освещением. Но поскольку изначально в нашем заведении было кафе, нам с этим вопросом гораздо проще. — Но как же здесь здорово! Несмотря на то, что это место окружено множеством других зданий, можно по-настоящему оценить красоту каждого камня. Просто удивительно, сколько здесь естественного света… Танимото, как и я, училась в колледже, на третьем курсе. Но, похоже, у нее был другой взгляд на мир. Естественно, Ричард видит то, чего не вижу я, но я еще острее почувствовал это, когда она указала на то, что Ричард интуитивно понимал, а вот сам я никогда не замечал, проработав тут целый год. Свет. Я привык к тому, что Ричард использует фонарик или ультрафиолетовый свет, чтобы показать звездочку в сапфире, линию кошачьего глаза или изменение цвета александрита. Но до сих пор я не понимал, насколько естественный свет меняет ситуацию. Танимото радостно захихикала. — Сейги, ты, конечно, нашел потрясающую подработку. Я так за тебя рада. — …Я тоже всем сердцем этому рад! — А теперь скажи мне, что ты на самом деле думаешь. — Ой, Ричард! Не дразни меня! И снова Сейги Наката сражался с союзными войсками Ричарда и Танимото. Честно говоря, я сейчас, наверное, счастливее, чем когда-либо в своей жизни, хотя мне было крайне неловко. Танимото вернула параибский турмалин на прежнее место, отпила коктейль и рассеянно уставилась куда-то в пространство. Она выглядела счастливой, но и немного грустной. Что с ней такое? — …Эм, я не просила показать что-то конкретное. Почему вы решили принести мне именно этот камень? Странный какой-то вопрос. Такое впечатление, будто она пыталась скрыть то, что на самом деле хотела знать. Когда люди спрашивают, почему кто-то что-то делает, обычно есть более глубокая причина. Люди так часто приносят Étranger всевозможные безумные тайны, что я начинаю беспокоиться, ощутив эту знакомую атмосферу. — Что случилось, Танимото? Все в порядке? — Хм? Да, отлично! Я так счастлива, что на меня накатила ностальгия. Вспомнилось кое-что из средней школы. — …Из твоего геологического кружка? — Да. У тебя точно хорошая память, Сейги. Она ходила в среднюю школу, совмещенную с основной, и стояла у истоков основания клуба. Она была так увлечена им. Танимото снова улыбнулась, но улыбка вышла немного натянутой. Словно она заставляла себя улыбаться. — Что ж… Однажды в моей школе появился таинственный параибский вор. — Таинственный вор? — Похититель драгоценностей, — без колебаний ответила Танимото. Она сделала еще глоток своего напитка, пока я растерянно хлопал глазами. Вор драгоценностей? Они действительно бывают и в школах? Разве их обычная вотчина не художественные галереи и музеи? Такие таинственные персонажи в масках существуют только в книжках. Или я так думал. Я посмотрел на нее, ожидая продолжения. Танимото усмехнулась. — Это правда. Хотя и долгая история. Уверены, что хотите ее услышать? Она просила у Ричарда разрешения продолжать. Мой милый босс нежно развел руками, давая ей полное добро на все, что она пожелает, и Танимото продолжила. По-видимому, геологический кружок был создан потому, что Танимото отчаянно хотела, чтобы кружок занимался изучением камней и минералов. Ей всегда нравилось говорить о них дома с родителями, но отсутствие интереса одноклассников к этой теме заставляло ее чувствовать себя одинокой. Она хотела показать всем, какой увлекательной может быть геология. Она объяснила, что в то время не строила никаких планов — просто хотела привнести больше камней в свой мир. Это так в ее духе! Думаю, геология уже тогда была важной частью ее жизни. Танимото умела убеждать, а в школе было не так много гуманитарных кружков, поэтому кружок геологии показался ей идеальным вариантом. Танимото была руководителем, и у нее было два заместителя, девочка и мальчик. Мальчика звали Сора Аикава, а девочку — Мисудзу Шимура. Оба были страстными и импульсивными, поэтому Танимото приходилось держать их на коротком поводке, но все же они подружились на общей почве интереса к камням. — Я немного скучаю по тому времени. Раньше мы вместе осматривали геологические образования, скалистые выходы или ходили на пляж в поисках опалов. Вокруг столько замечательных мест для интересных геологических вылазок. В конце концов, куда ни пойди, под ногами всегда есть земля и на земле камни. Забавно просто поехать куда-нибудь и задаться вопросом, как все стало таким, как есть. Подумать о том, как образовалась земля. Следует признать, что для учеников младших классов это занятие казалось немного необычным. Но Танимото это было как раз по душе — она любила камни и много о них знала. И в клубе было полно других ребят, которые разделяли ее интересы. Она немного грустно улыбнулась, когда объяснила, что клуб заслужил плохую репутацию среди ее одноклассников, потому что, несмотря на экскурсии, в нем не было постоянного преподавателя. Учителя все время менялись. — И вот, в конце концов, я предложила сходить на выставку минералов. Ее «в конце концов», привлекло мое внимание. Выставки минералов — это радостное событие, там выставляются на продажу камни и минералы. Я немного расстроился, потому что целый год думал пойти на такую, но так и не сходил. Хотя мне попадалась реклама таких выставок, но только в Токио. Может, она так выразилась, потому что это не лучшие места для детей? Но они же не были совсем маленькими. Конечно, для учеников средней школы неплохой поход. Особенно если это в городе. Я пробормотал что-то в этом роде, и Танимото снова страдальчески улыбнулась. — Да, хорошо. Дело в том, что одна из моих заместителей — Мисудзу — заболела свинкой, поэтому она одна не смогла поехать. Сама поездка прошла с большим успехом. Хотя у каждого было всего по пятьсот йен на карманные расходы, мы весело провели время, выбирая, что купить, и в итоге получили потрясающий улов! А, вот оно что. Как только Мисудзу оправилась от свинки, она, вероятно, вернулась в клуб и наслушалась о том, как все повеселились на выставке минералов. — После этого Мисудзу начала чувствовать себя в клубе не в своей тарелке, ведь когда она появилась, все только и говорили, что о выставке минералов. А она так ждала этого момента. Сора и Мисудзу были хорошими друзьями еще с начальной школы, но, кто хочет заставлять своего друга волноваться? К тому же, Мисудзу нравилось быть лидером, а Сора следовал за ней. Поэтому, когда отношения между ними начали портиться, обоим пришлось нелегко. На это было больно смотреть. И вот, глава клуба Танимото дождалась подходящей возможности и предложила всем снова посетить выставку минералов. Но руководство школы предупредило, что клубные мероприятия не для частых трат денег, поэтому на этот раз им не разрешили ничего покупать. А невозможность что-либо купить портила удовольствие от похода на выставку с распродажей. Члены клуба решили, что, если уж на то пошло, лучше тогда пойти самим, а не с клубом, и начали планировать поход со своими близкими друзьями в клубе. И Мисудзу сказала, что ей это неинтересно, ведь у нее дома есть турмалин Параиба, и зачем ей идти на выставку, чтобы смотреть на кучку непонятных камней. Так вот где появился Параиба, да? Хотя до призрачного вора пока история не дошла. Я оглянулся на своего босса. Ричард внимательно слушал Танимото, и выражение его лица было таким же теплым, как обычно, когда он слушал историю клиента, — нет, пожалуй, даже чуть теплее. — В тот момент выставка минералов уже никого по-настоящему не интересовала. Среди членов клуба книги о драгоценных камнях были гораздо популярнее текстов о минералогии и геологии. Спроси их о любимом камне, большинство ответили бы «Параибский турмалин». Фотографии были невероятно красивыми, и все гадали, насколько красивее же камень в реальной жизни. У меня дома не было ничего ценного, поэтому никто не ходил смотреть на мою коллекцию. Но Мисудзу сказала, что у нее есть этот турмалин. Разумеется, ребята из клуба сразу спросили ее, почему она молчала об этом и потребовали показать им его. Мисудзу объяснила, что это очень дорогой камень, и принадлежит не ей, а родителям, поэтому она не может принести его в школу. Дети потребовали объяснений, зачем она тогда вообще о нем сказала, и начали сомневаться, есть ли у нее турмалин. В итоге, они пришли к выводу, что она им солгала. Дети должны усвоить несколько трудных уроков, и один из них — научиться иногда отпускать все как есть. Помню, как в начальной и средней школе было много детей, которые просто засыпали тебя вопросами, на которые не хотелось отвечать. И все, что можно было сделать — это сказать, что это не их дело. Зачем они задавали эти вопросы, было для меня загадкой — может, им просто было любопытно, или они не считали это чем-то особо деликатным. Например, когда интересовались, почему никто из моих родственников не пришел в школу на родительский день. Или спрашивали, делает ли моя мама хоть что-нибудь дома, когда узнавали, что я готовлю. Все развиваются по-разному, но я заметил, что способность понимать чувства людей сильно возросла в старших классах. Возможно, это из-за изменений окружения. Нужно быть настоящим везунчиком, чтобы дожить до совершеннолетия, не испытав того, что выпало на мою долю, когда я оказался в такой ситуации. Мисудзу сама загнала себя в угол своими словами. И на следующем собрании клуба — во вторник — она заявила, что принесет турмалин. «Потому что я не лгунья», — сказала она. Она решительно заявляла, что принесет его. Но… Я знал, что выгляжу так, будто не нахожу слов. Танимото мягко улыбнулась и продолжила свою историю — не мне, а Ричарду, который сидел молча, как статуя. — Итак, наступил вторник. Обычно клуб собирался дважды в неделю после уроков — по вторникам и пятницам в одном из кабинетов естествознания. Но на этот раз в кабинете естествознания появился таинственный вор. — О-о-он и правда появился в школе?! — Да, появился. Танимото надулась в ответ на мои сомнения, но затем улыбнулась. Честно говоря, я не слишком ей верил. Немного усомнился в ее рассказе. Но раз она настаивает, что это правда, значит, так оно и есть. — Незадолго до собрания мы с членами клуба позаимствовали в офисе ключ от кабинета наук. По пути мы увидели странного человека. На нем был черный шелковый цилиндр, из которого обычно вытаскивают кроликов, черный плащ и белая маска, закрывающая все лицо, как в мюзикле. — Очень подозрительно! — Полагаю, это и есть наш «таинственный вор». Танимото с улыбкой ответила «да» на комментарий Ричарда и беззаботно продолжила свою историю. — Призрачный вор стоял прямо перед дверью в кабинет наук. И выглядел так, будто собирался уходить, но увидев, что мы его заметили, в панике вбежал обратно в кабинет. А затем исчез. Комната, в которой собирался клуб, находилась в конце коридора на втором этаже. А прямо за окном была небольшая необычная площадка на крыше. Ребята из клуба запускали с нее фейерверки во время летних каникул. Оттуда шла вниз пожарная лестница, так что при необходимости можно было легко сбежать. Но обычно ученикам запрещалось туда ходить. — Это вызвало бурную сцену? Танимото повернула голову и улыбнулась. — Да. Сначала поднялся переполох — требовали, чтобы виновник розыгрыша признался. Подозреваемых искали, но так никого и не нашли. Он растаял, как дым. В конце концов, решили, что нам показалось, и мы приняли черный занавес за что-то другое. Да вы что. Почему же тогда «призрачный вор»? Разве воры не крадут вещи? Это просто история о каком-то чудаке в костюме? Танимото, похоже, догадавшись о моих мыслях, добавила: — Думаю, вор успел сделать то, зачем пришел, когда мы его заметили, и просто скрылся при нашем появлении. Когда мы рванули за ним в класс, все были потрясены — прямо посреди стола стояла шкатулка с Параибским турмалином. Что? Значит, турмалин действительно появился. Редкий камень, внезапно появился в школьном классе, оставленный призрачным вором. Да любой вор в мире мечтает о такой вещи. Но почему? Зачем кому-то понадобилось это делать? Танимото выдавила из себя улыбку и продолжила: — Все пошли узнать у Мисудзу, ее ли это камень. Она ничего не сказала. Сразу после инцидента появился учитель, и все сосредоточились на подозрительном вторженце, забыв о Мисудзу. После этого члены геологического кружка назвали таинственного человека Призрачным Параибским вором. И на этом все? Танимото вздохнула и допила свой напиток. Она улыбнулась и поблагодарила меня. По настоянию Ричарда я отправился на кухню, чтобы приготовить еще немного королевского чая с молоком. Я решил воспользоваться моментом и подумать. Настроения размышлять о том, что произошло у меня не было. Я уловил суть из беззаботного тона Танимото — мне это не показалось таким уж важным. Школы по-прежнему являются государственными учреждениями, и появление такого «призрачного вора» сложно было бы объяснить родителям. Поэтому школа не могла просто оставить это без внимания. Должно быть, они решили, что для учеников будет лучше, если они сами разберутся. Но даже в таком случае, я не понимаю, как. Трудно представить, как все могло закончиться так гладко. Если бы на этом все действительно закончилось, вряд ли Танимото выглядела бы такой веселой. Она поведала историю о призрачном воре с таким же выражением, что и при разговоре о камнях. Такой, своего рода, взгляд жизнерадостного снайпера. Мне действительно он очень нравится у нее. Закончив заваривать чай, я вернулся в гостиную. Танимото, кажется, о чем-то разговаривала с Ричардом. Стоило им заметить меня, оба сразу замолчали. Наверное о чем-то секретничали. Ричард выглядел немного смущенным. — Благодарю за ожидание! Позвольте представить вам визитную карточку Étranger — королевский чай с молоком! — Спасибо, Сейги. Я действительно с нетерпением ждала его. Танимото вежливо улыбнулась и сделала глоток. Чай как раз был нужной температуры и она назвала его «восхитительным». Я был счастлив до безумия, но разговор зашел в тупик, и мне было неловко показывать это. Танимото, похоже, заметила мое смущение, поставила чашку на стол и снова заговорила: — …Остальная часть истории о Призрачном параибском воре не столь драматична. Мисудзу сразу после инцидента сменила школу. Мы учились в средней школе, а Сора прошел тестирование на внешкольное обучение и перевелся в другую старшую школу. После этого они больше не разговаривали. В то время не было мобильных телефонов. Связаться с кем-то можно было только по адресу и стационарному телефону. И если человек переезжал, связь терялась. Танимото снова улыбнулась. И вроде естественно. Эта улыбка, кажется, говорила: «Ну, дети есть дети». Неужели моя чрезмерная забота заставила ее беспокоиться обо мне? Такое чувство, что такое со мной уже случалось. Мне отчаянно хотелось сказать ей, чтобы она не придавала этому слишком большого значения. Я просто очень переживаю, и ничего не могу с собой поделать, когда волнуюсь. Как неловко. — Остается лишь гадать, почему тот Призрачный параибский вор оставил этот камень, — сказал Ричард, повышая голос, пока я отчаянно жестикулировал, пытаясь отогнать свои безумные мысли. Это ли самая безумная часть истории? Для меня это план Мисудзу и ее друга Соры вместе с Танимото — раздобыть костюм и Параибский турмалин. Затем устроить грандиозное представление для всего клуба а потом сбежать по пожарной лестнице и притвориться, будто они тут не при чем, пока все в шоке. — У вас есть какие-нибудь идеи, госпожа Танимото? — Что? Ну… возможно, вор думал, что камень помешает ему сбежать? — Это был всего лишь маленький драгоценный камень, верно? Трудно назвать его громоздким. Лично мне интересно, обладал ли этот камень некоей силой, отгоняющей зло, — как будто он призвал вас и остальных членов клуба прогнать вора. Ричард продолжал в том же непонятном ключе, словно жрец храма, передающий волю божества. — Параибский турмалин, как вы, наверное, знаете, невероятно редкий и чрезвычайно популярный камень. Кто в здравом уме захочет отказаться от него, как только тот попадет ему в руки, верно? Возможно, это потому, что блеск и красота камня обладают некой силой отгонять незваных гостей, что-то вроде магического щита, защищающего от невезения. Но как бы там ни было, в конце концов камень остался у своего законного владельца. Какая замечательная история. Спасибо, что рассказали ее, — Ричард поклонился. Танимото оказалась застигнута врасплох. Я ничего не понял, но она выглядела совершенно сбитой с толку. И тут… Ее словно накрыло воспоминание, и по щекам потекли слезы. — Ч-ч-что… Ричард! Что ты ей наговорил?! — Нет, Сейги. Прости, в последнее время нагрузка слишком большая, и я превратилась в плаксу. Просто не обращай на меня внимания. — Я не могу! Ты в порядке? — Да, — ответила Танимото. Из ее глаз снова потекли слезы, но на этот раз она улыбалась. Ее щеки раскраснелись, как у маленького ребенка, испытывающего облегчение, когда его наконец отругали за шалость. Все, что я мог сделать, это предложить ей несколько салфеток. Она гнусаво поблагодарила, высморкалась и улыбнулась. — Простите, что расклеилась. Сейги так много рассказывал мне о вас, но вы действительно потрясающий человек. — Мой коллега описал меня как некую разновидность шестикрылых эктотермов или что-то в этом роде? — Он сказал, что вы самый добрый человек на свете. Ах, это. Пожалуй, я действительно так сказал. Ричард слегка вздрогнул, и улыбка Танимото стала шире. Я не совсем понял, почему, но почувствовал, как между ними разлилось какое-то тепло. — …Прости, Сейги. Ты ведь не знаешь, да? Я объясню, в чем секрет. — Никакого призрачного параибского вора на самом деле не было, да? Им стал тот, м-м-м, парень, с которым ты дружила, или кто-то другой сыграл эту роль? — высказал я свою теорию. Наверное, что-то такое и произошло. Иначе школа ни за что бы не оставила без внимания такой подозрительный инцидент. Танимото посмотрела на меня своими влажными темными глазами и кивнула. — Да. Сора. Мы все спланировали вместе. Сора должен был играть вора, а я подготовить костюм и отвести всех в офис, чтобы он смог сбежать по пожарной лестнице. Мы сомневались, что у Мисудзу действительно есть турмалин, поэтому решили, что нам просто нужно сдержать за нее обещание. В то воскресенье проходила выставка минералов, и мы решили, что если ничего не найдем или не сможем его себе позволить, то купим маленькие кристаллы темного аквамарина. Если поменять этикетку на футляре, члены клуба наверняка купились бы. Все было именно так, как я и думал. Но при чем тут разговоры о камне, защищающем от дурных людей? Меж тем, Танимото продолжила: — Учителя сочли инцидент какой-то шуткой одного из детей из театрального кружка. Возможно, Сора рассказал им о случившемся по секрету. Члены клуба не слишком болтали, учителя не придали ситуации большого значения, и все само как-то рассосалось. Но Мисудзу сказала мне, что «недооценила» меня. Похоже, она знала, что Сора был призрачным вором, и узнала от него всю историю. Когда Мисудзу столкнулась с Танимото после школы, она выложила ей все — не в порыве эмоций, а в деловом и ясном тоне. Она была в ярости от того, что Танимото, человек, на которого она равнялась, сделала что-то настолько коварное и лживое. И сказала, что ее сговор с Сорой был глубоким предательством, а затем ушла в слезах. — Чт… Что вовсе не значит, будто так правильно. По крайней мере, я так думал… но, в конечном счете, это всего лишь мое мнение. Танимото, вероятно, чувствовала то же самое в старших классах. Кроме того, а где был Сора в то время? Он так же виноват. Я имею в виду, разве он не должен был поговорить с Мисудзу о Танимото и сказать ей, что и за ней есть некоторая вина? Нет, Танимото никогда бы так не поступила. Она, скорее, человек, который просто улыбается и принимает все как должное. — Я бы на твоем месте не переживал по этому поводу. Дети все такие. — Нет. Танимото покачала головой, все еще держа чашку в руке. — Мисудзу тогда разозлилась на меня за то, что я ей не поверила. Она горько улыбнулась, словно снова вспомнила тот момент, отчего на ее раскрасневшихся щеках появились ямочки. — Самое важное не то, был ли у Мисудзу тот камень. Как руководитель клуба, я должна была поверить, когда она сказала, что принесет камень. Вместо того, чтобы раздувать из мухи слона, мне следовало просто попросить ее показать нам то, что она обещала. Даже не будь его у нее и она стала бы оправдываться, я могла бы просто сказать: «Как жаль», — и отшутиться. Дружить с кем-то значит верить в человека, но из-за этой дурацкой истории с вором Мисудзу упустила свой шанс показать нам, что этот редкий камень действительно есть у нее… Танимото закрыла глаза. — Я бы вряд ли пережила, случись со мной в детстве что-то такое, отчего все мои друзья сочли бы меня лгуньей. Особенно, если это произошло из-за друга, которому, как мне казалось, я могу доверять. Ричард не сказал ни слова, и я тоже. Хотя, на мой взгляд, Танимото была слишком строга к себе. Ведь все это случилось еще в средней школе. Когда я был в этом возрасте, старики по соседству орали на меня за то, что я с друзьями мчался вниз по реке на большой скорости. Мой тренер каратэ ругал меня за плохую форму. И даже Хироми накричала на меня, когда я сказал, что не собираюсь дальше учиться. По сути, я был безнадежным ребенком, на которого постоянно кричали. Тогда я думал, что старался изо всех сил, но, возможно, так казалось только мне. Видимо, Танимото делала то же самое — оценивала себя в детстве по стандартам взрослых. Я к тому, что даже если продолжать думать о том, что тогда нужно было поступить иначе, сейчас ведь мало, что можно с этим поделать. Но тут я задумался — почему мы так сильно виним себя за события прошлого? — Так или иначе, думаю, я просто хотела что-то сделать. Я очень хорошо помню логику своих поступков. Мне и правда казалось, что благодаря этому Мисудзу и Сора будут рады снова потусоваться со мной в клубе, но все оказалось с точностью до наоборот. В конце концов, я все испортила. Лицо Танимото не было особенно мрачным. Она все так же непринужденно улыбалась, как и во время рассказа о Призрачном параибском воре. Наверное, таким образом она наказывала себя. Такое чувство, будто ледяные шипы вонзились мне в грудь изнутри. — Если бы я задумалась о том, что произошло, как мы делаем на моих занятиях, то сказала бы что-то вроде: «Мы можем мечтать о том, как все могло бы быть, но если просто позволять мечтам оставаться мечтами, мы никогда не воплотим их в жизнь. Иногда мы даже можем идти вразрез со своими целями. Иногда мы даже можем идти вразрез со своими целями. Хотелось бы мне использовать более организованный подход, уделяя как можно больше времени обсуждению вопросов с другими и избегая принятия поспешных решений… Но, наверное, все это звучит немного фальшиво. Танимото рассмеялась. Не успел я что-либо сказать, Ричард поднял руку. Моя подруга улыбнулась и кивнула ему. — Это не более чем догадка, но не возражаете, если я задам вам один вопрос? — Спрашивайте о чем угодно. — Это не особо связано с самой историей, но как вы думаете, могла ли Мисудзу быть влюблена в Сору? Я сразу так подумал, когда она упомянула, что чувствует себя преданной. — Что? О, хороший вопрос. Полагаю, возможно, вы правы. Я не знала, как быть, поэтому сказала ей, что люблю ее так же сильно, как и Сору. Но видимо, не стоило этого говорить… Я и правда любила их обоих, но наверное моя «любовь» никогда не приносит счастья адресатам моих чувств. — Я не думаю, что это правда. Извини, Ричард, я вижу по глазам, тебе есть что сказать. И знаю, что сейчас пришла пора говорить ювелиру Ричарду, но Сейги Наката тоже есть, что добавить. Дай мне минутку. Позволь высказать свое мнение. — Я знаю, ты очень ответственный человек, и именно поэтому так беспокоишься обо всем этом. Но тебе не кажется, что ты заходишь слишком далеко? Геологический кружок был основан только из-за твоей любви к камням. И, несмотря на эту историю с призрачным вором, всем было очень весело, и у них осталось много приятных воспоминаний, не так ли? Похоже ли это на «любовь», которая никого не делает счастливым? Потому что мне так не кажется. И очень грустно слышать от тебя подобные слова. Поэтому прекрати, если можешь. Надеюсь, она не услышала, как я расчувствовался в конце, но это правда, мне было немного грустно. Танимото принесла столько радости в мою студенческую жизнь, я не хотел, чтобы она так думала о себе. Она будто говорит мне, что то, что я люблю, недостаточно хорошо, и с этим сложно смириться. Знаю, что она не это имела в виду, но все же… Танимото выглядела немного удивленной и секунду смотрела на меня, а затем, наконец, широко улыбнулась. — …Сейги, спасибо тебе. Ты прав. Наверное, я слишком обобщаю. Нельзя утверждать о чьем-либо счастье без учета всех семи миллиардов людей на Земле, да? — Ну, меня ты делаешь очень счастливым. Она перевела дух и улыбнулась. Странно. Кажется, будто впервые с тех пор, как она пришла в магазин, я увидел обычную Танимото. Выражение ее лица было чем-то средним между Танимото, как если бы она персонажем «Голго», и тем, с которым она разговаривает со своими друзьями. В ее глазах виднелось некоторое напряжение, но также она казалась расслабленной. — Эм, Сейги, мне нужно тебе кое-что сказать. — Что? Лично мне? — Да, — кивнула она, не сводя с меня черных глаз. — Я рассказывала тебе о том, как все это время изо всех сил пыталась завести парня, верно? — Э-э-э… Почему она заговорила об этом здесь и сейчас? Смогу ли я поговорить с ней о ее ситуации с парнем? Мое сердцебиение зашкаливало. Плохо. Что она собирается мне сказать? Танимото пристально смотрела мне в лицо. — Это была, гм, ложь. Прости. — …Оу. — Я вообще не пыталась. И у меня нет ни малейшего желания заводить парня. В одно мгновение судно под названием «Сейги» повернуло на сто восемьдесят градусов от намеченного курса. Полный разворот на правый борт. Но я не слишком волновался. Конечно, я фантазировал о том, чтобы стать ее парнем, но в глубине души всегда было ощущение, что этого не произойдет. Как огнетушитель рядом с горящей плитой. — Я чувствую себя ужасно — знаю ведь, что ты рисковал, чтобы дать мне шанс. Но я честно сомневаюсь, что у меня все-таки получится. Скорее всего, романтика — это мой камень преткновения, с которым я еще не разобралась, но она кажется такой далекой, как та алмазная планета, вращающаяся вокруг какой-то далекой звезды. Скорее всего, я просто недостаточно храбра для межзвездной романтики… Мне всегда нравились высказывания вроде «позор воина — это рана в спину» и «лучше умереть, двигаясь вперед», но, похоже, я поджимаю хвост и убегаю до начала боя. Какие зловещие девизы, с ума сойти! Неужели я подружился с девушкой с сердцем самурая? Как круто, у меня аж мурашки побежали по коже. Ладно, не будем пока об этом. — Н-ну… — Почему вы называете свое решение «побегом»? — прервал нас ясный, холодный голос. Словно весенний ветерок, врывающийся в окно, которое никто не помнил, как открывал. Ричард. Красавец-ювелир рассеял напряжение, повисшее в воздухе, неторопливо отхлебнул свой королевский чай с молоком и начал говорить. — Я понимаю, что постороннему человеку, не разбирающемуся в предмете, неуместно вмешиваться, однако, надеюсь, вы позволите мне, скромному англичанину, сказать несколько слов. Госпожа Танимото, как бы вы описали себя? Шестеренка в большом механизме или уникальная личность? Шестеренка или камень. В целом понятно, что он имел в виду под понятием «винтик» — это деталь, которая помогает другим вещам двигаться плавно. И различные шестеренки объединяются, чтобы создать большую машину. Думаю, это метафора того, как устроены люди и общество. Но как насчет камня? Что это значит? Я не совсем уверен, с чем он пытается это сравнить, и имеет ли это смысл для Танимото. Танимото совсем не выглядела расстроенной. Она на секунду задумалась и пробормотала: — Хм. Думаю, я скорее камень. Хотя, зависит от того, какой именно камень, но я сомневаюсь, что у меня хватило бы сил стать шестеренкой. — Если бы мне пришлось выбирать, думаю, я бы сказал то же самое о себе. Есть человек, который мне как брат, но он слегка глуповат, и у него весьма устойчивое представление о себе. Он часто говорит, что хочет стать крепким, как сталь, чтобы быть тем мостом, который поддерживает и укрепляет отношения в нашей семье. Но правда в том, что люди не могут так жить. Или, скорее, нам это не нужно. В конце концов, мы — люди из плоти и крови, и в нашей природе заложено меняться, а не оставаться статичными. Поскольку мы живые существа, время с течением дней оставляет свой след на наших телах, поэтому мы никогда не сможем быть точно отлаженными механизмами. Ричард начал с того, что назвал себя «скромным англичанином», но каждый раз, когда я слышал от него это, мне хотелось задать типичный вопрос: «Ты уверен?» Так бы сказал один из моих профессоров-гуманитариев. Перемены делают нас теми, кто мы есть, ничто в мире не остается неизменным. Так, стоп, разве мы не о романтике говорили? Как это связано? Ричард продолжил, прежде чем я успел задать какой-нибудь глупый вопрос. — Люди — это существа, которые на самом деле живут только настоящим. Однако настоящее постоянно меняется, как и наша идентичность. Например, бисексуал, едва переступив отметку двадцати лет, к тридцати может решить, что он натурал. Гетеросексуал в семнадцать лет осознает себя геем в двадцать пять. А полиаморный и открытый для всех человек найдет свою вторую половинку и в пятьдесят пять будет жить в моногамных отношениях. Конечно, не все проходят через эти изменения, но с точки зрения статистики в этом нет ничего необычного. Это сродни росту волос и ногтей — мы не контролируем процесс. Возможно, это трудно себе представить, поскольку оно слишком далеко от нашей повседневной жизни. Но в последнее время в некоторых странах детей уже начинают знакомить с этими возможностями в школах. Они хотят, чтобы дети знали, что все это нормально и можно меняться. Если подумать… Было бы здорово знать с самого рождения, какой путь избрать. Как некоторые мечтают изучать динозавров, учась в начальной школе, и в конечном итоге становятся докторами наук по палеонтологии. Такое бывает сплошь и рядом. Но большинство из нас не такие. С возрастом приходится задумываться о том, как сбалансировать наши навыки и интересы с тем, чего ожидает от нас общество. Найти собственный путь. Ричард сказал, что речь идет не только о планировании карьеры после колледжа. Главное — найти то, что делает нас счастливыми, независимо от интересов. Все меняется, и это нормально. Танимото молча наблюдала за моим голубоглазым боссом, а Ричард продолжил: — Возможно, подходящей метафорой для подобной непрерывной серии постепенных изменений можно представить анимированный блокнот. Конечно, это всего лишь моя личная точка зрения. Анимированный блокнот. Картинку чаще всего помещают в уголок листа. Перелистываешь несколько страниц одновременно, и кажется, будто картинки движутся. Любители этой темы порой создают целую книгу на сотни страниц, чтобы получилось что-то по-настоящему классное. И хотя изменения в каждой картинке могут быть незначительными, когда смотришь на все в целом, это впечатляет. Думаю, именно это он и имел в виду. Ричард сделал паузу, но явно хотел что-то добавить. Танимото смотрела ему прямо в глаза. — Важно помнить, что, хотя у вас есть потенциал измениться, ваше нынешнее «я» продолжает эволюционировать в вашу будущую личность. Все, что касается вас в настоящем, связано с тем, что коснется в будущем. Порой бывает трудно определить, какой образ действий является наилучшим. Но будь я на вашем месте, точно не стал бы навязывать себе романтические отношения. Это все равно что опустошить свой кошелек, чтобы купить камень, который вам совсем не нужен. Разве не лучше дождаться, когда вам попадется сокровище, без которого вы просто не сможете жить? Хотя я согласен, что расширять горизонты и пробовать что-то новое — замечательно, делать это нужно только с уважением к самому себе. Умереть стоя — конечно, хорошо, но один шаг в неверном направлении может привести к глупости и безрассудству. Аналогичным образом, стратегическое отступление — вовсе не бегство, а, скорее, смена направления. Ой. Ричард уговаривал Танимото не заставлять себя. В очень вежливой, деликатной и косвенной форме он говорил ей то же самое, что хотел и я сам. Что ей не следует принуждать себя к отношениям. Ведь это так же глупо и грубо, как пытаться дружить с тем, с кем ты не хочешь. Уверен, Танимото тоже это понимает. Поэтому, хотя она и думала о попытке найти себе парня, она этого не сделала. Ибо ей это не нужно, по крайней мере, сейчас. После того, как Ричард закончил свою речь, Танимото продолжала смотреть на его красивое лицо. Она внимательно изучала его. Когда он смущенно заерзал, моя подруга лучезарно улыбнулась и вытерла глаза салфеткой. — Этот магазин называется Étranger, верно? То есть «иностранец», «странник» или «незнакомец»? — Именно, — ответил Ричард. Я знаю историю названия. Ричард назвал его так, когда узнал, что будет управлять магазином в Японии, — по-видимому, это подразумевало весьма уединенное место. Он сказал, что дал ему такое название, поскольку, куда бы ни поехал, никогда не чувствовал себя дома. Танимото тепло улыбнулась. — Когда Сейги рассказал мне об этом месте, я решила, что им управляет иностранец, предлагающий людям красивые драгоценные камни. Но на самом деле этот магазин дарит доброту и комфорт людям, которые чувствуют себя чужаками. Я никогда не забуду выражение лица Ричарда в тот момент. Его голубые глаза расширились, и он потрясенно посмотрел на Танимото. Казалось, будто какая-то теплая связь возникла между моим ангелом и самым красивым мужчиной на свете. Некое родство. Ричард — настоящий джентльмен, поэтому я никогда раньше не видел у него такого выражения лица при общении с клиентами. Это длилось всего секунду — словно двое незнакомцев посмотрели друг на друга с разных платформ вокзала. Но мне не показалось. Это большая удача для них обоих. — Я невероятно счастлив и глубоко польщен тем, что вы так думаете. — У вас действительно замечательный магазин. Я так рада, что пришла. Спасибо за приглашение, Сейги. Я покачал головой. Это я должен благодарить ее. Если оба человека, которые привели меня в мир камней, испытывают радость, счастью моему нет предела. Но мне кажется, что любые слова нарушат атмосферу, а мне бы этого не хотелось. Танимото улыбнулась и сделала глоток своего королевского чая с молоком, а Ричард отправил в рот подаренные сладости. Эти сочные виноградные конфеты, завернутые в моти, кажется, не едят целиком, но после всех этих разговоров ему понадобилось немного сахара, чтобы подзарядить мозги. Ну, да ладно. Позже он все равно откроет шкафчик с закусками и обнаружит, что все они исчезли. А мне придется притвориться, будто я ничего не заметил, и пойти купить еще — если они еще где-нибудь продаются, — и, конечно, сохранить чек. Когда все успокоилось, Танимото снова начала присматриваться к турмалину. — Какой же красивый камень. Полагаю, он назван в честь бразильского штата Параиба, где его впервые и обнаружили, но добываются ли сейчас там камни? — Этот из шахты в Параибе. Остальные — из Мозамбика и Мадагаскара. А? О чем они говорят? О том, откуда взялись камни? Когда мои брови поползли вверх, Танимото улыбнулась и поманила меня к себе. Я присел на корточки рядом с футляром, разглядывая очаровательные драгоценные камни — Хм, параибский турмалин впервые представили… около тридцати лет назад, верно? — В 1989 году на выставке драгоценных камней и минералов в Тусоне. — Конечно, вы знаете ответ. Как только люди узнали об этом прекрасном камне, он стал очень популярен во всем мире. Сначала его находили только в Параибе, Бразилия, но позже обнаружили месторождения в Мозамбике и на Мадагаскаре. — Сейчас, скорее всего, из Параибы поступает не так уж много камней. Высокие темпы добычи привели к тому, что шахты довольно быстро опустели. К началу 90-х годов запасы почти иссякли. Ричард продолжил, сказав, что это не означает, будто они вообще не добываются. На мой взгляд, нельзя с уверенностью утверждать, что все они исчезли, пока есть участки, которые еще предстоит заминировать. Но, хотя в Параибе сейчас почти ничего не добывается, камень по-прежнему носит название «параибский турмалин», потому что именно там его и обнаружили. Танимото хихикнула. — Думаю, он всегда будет называться турмалин Параиба, откуда бы его не привезли, да? — Весьма вероятно, учитывая, как давно прижилось это название. — Мне всегда казалось интересным, что делает камень драгоценным. То есть, кто-то просто считает его красивым и все? На самом деле с химической точки зрения ведь нет никакой разницы. — С точки зрения ювелирного дела, редкость камня и его прочность при обработке для изделий также являются важными факторами. Ричард добавил, что, конечно, самым важным фактором по-прежнему остается красота камня. При этих словах комната словно наполнилась таинственной атмосферой. Главная привлекательность драгоценного камня — его красота. Я вспомнил, как на днях он говорил об этом в кафе студенческого оркестра. Но что это вообще? Что такое красота? Я прекрасно осознаю ее силу, но в чем именно она заключается? Самый красивый мужчина в мире — по крайней мере, насколько я знаю — тепло улыбнулся Танимото. — Красота весьма хрупкая вещь. Как нет ни одного человека, которого все жители мира единогласно признали бы красивым, уверен, что нет ни одного камня, который понравился бы всем. Возможно, поэтому и существует моя работа. В таких как я, не было бы нужды, будь все камни привлекательны сами по себе, прямо из-под земли. — В таком случае, ювелиров в некотором смысле можно назвать производителями драгоценных камней? — Пожалуй, да. — Вы действительно просто невероятно разбираетесь в камнях, да, Ричард? Например, спроси вы, в чем разница между параибским турмалином и обычным голубым, я бы сказала, что в содержании меди. В таких вещах я хорошо разбираюсь. Но когда речь заходит о драгоценных камнях, которые по своей природе основаны на красоте, мне сложно подойти к ним с этой точки зрения… хотя я и считаю их красивыми. Думаю, меня беспокоит, смогу ли я разделить чувства людей, которые смотрят на них и думают: «Ух ты, какая красотища!» Но сегодня вы научили меня, что, даже если я смотрю на камни с другой точки зрения, мы все равно любим их одинаково, и есть люди, которые искренне слушают то, что я говорю. Это весьма обнадеживает. Большое вам спасибо. Наверное, я еще долго не смогу позволить себе купить украшения, но начну копить на них. Танимото немного смущенно улыбнулась, и Ричард улыбнулся в ответ и поклонился. — Здесь вам всегда рады, и неважно, собираетесь вы что-то покупать или нет. Было около полудня. Танимото упомянула, что у нее в два часа будет несколько пробных уроков с другими учителями-стажерами. Звучит, конечно, ужасно. Люди, находящиеся на одном этапе обучения, собираются в классе, составляют планы уроков, проводят занятия и затем тщательно критикуют ошибки друг друга. Мне казалось, что на экономическом факультете у нас полно практических занятий, но, похоже, обучение на учителя — сплошная практика. Тем не менее, думаю, это дает им конкретное представление о цели, к которой они стремятся. — Удачи тебе на пробном уроке. Это звучит тяжело, но я за тебя болею. — Да все будет хорошо. Самые длинные уроки начинаются на четвертом курсе, так что сейчас, можно сказать, всего лишь разминка. Ричард встал сразу после нее. Он никогда бы не бросил клиента. Танимото поклонилась ему, и Ричард ответил еще более глубоким поклоном. — Благодарю вас за приглашение. Было действительно замечательно пообщаться с вами. — Это вам спасибо. У меня есть к вам последний, довольно излишний вопрос, чтобы удовлетворить свое любопытство. — Какой? — спросила Танимото, склонив голову набок. — О турмалине, который оставил вор. Интересно, был ли тот камень настоящим параибским турмалином? — А вы как думаете, Ричард? — Уверен, он был настоящим. Танимото слегка вздохнула. Она казалась счастливой. Думаю, он был прав. По ее словам, она могла купить темно-синий аквамарин или какой-нибудь другой камень, чтобы имитировать его, но такое совсем не в ее стиле. Я бы тоже так решил, окажись тогда там. — Какая удача. Он, конечно, довольно дорогой, но его почти всегда можно найти на выставке минералов. — Да. Камень был размером с маковое зернышко — слишком дорогой, чтобы школьник младших классов мог так просто купить его. Но наверное владелец магазина понял, насколько серьезно мы настроены, и заключил с нами сделку… Помню, как я тогда радовалась, но, вспоминая сейчас и учитывая, как все обернулось, мне немного не по себе. — Понимаю, — сказал Ричард, склонив голову набок. Я могу лишь гадать, о чем это они. Если мы ее слишком задержим, у неё совсем не останется времени — а когда он начинает говорить о драгоценных камнях, это может затянуться. Честно говоря, я по себе знаю, насколько этот разговор может увлечь. — Думаю, было чрезвычайно важно узнать, является ли камень, оставленный Параибским призрачным вором, настоящим или нет. Пускай и не сразу, но, я уверен, что в конце концов ваши чувства достигли своего адресата. — О чем это вы? — Два из шести камней, которые я вам сегодня показал, поступили от японского дилера. Открытие каналов продаж в Мозамбике и на Мадагаскаре сопряжено с непомерными затратами как с финансовой точки зрения, так и с точки зрения языковых и культурных барьеров, но компании, с которыми я сотрудничаю, не противятся таким вещам. До меня дошли слухи об одном из молодых дилеров, который работает, не щадя себя. Молодая женщина примерно вашего возраста. Я спросил ее, почему, на ее взгляд, турмалин Параиба так любим многими людьми, и она рассказала мне весьма любопытную историю. — Какую? — Историю о таинственном призрачном воре, который появился в ее школе, а затем исчез. Я поймал себя на том, что невольно поджимаю губы. И уставилась на Ричарда. Он, что, серьезно? Мой прекрасный босс продолжал как ни в чем не бывало. — Она едва обрисовала историю, поскольку тогда мы с ней только встретились. Я сказал ей, что история впечатляет, будь она правдой, и молодой человек, который проходил практику в том же магазине, что и она сказал:. «Это истинная правда, ведь, я и был тем призрачным вором». Пока мы с Танимото ошеломленно смотрели на него, Ричард достал из кармана визитницу и протянул одну из визиток Танимото. Она оказалась не нашего магазина. На ней стоял адрес в Окачимачи. Похоже на контактную информацию дистрибьютора самоцветов. На карточке не было указано конкретной должности, которую, как объяснил Ричард, занимала та молодая женщина в магазине, торгующем цветными камнями, во время ее учебы в торговой школе. А имя… — Пожалуйста, возьмите. Она сказала, что у нее есть человек, перед которым она хочет извиниться. Ее звали Мисудзу. Надпись была сделана традиционными китайскими иероглифами, а также латиницей. Судя по карточке, она предназначалась для людей из разных уголков мира. — Магазин в Окачимачи работает без выходных. На карточке указан номер их телефона. Распоряжайтесь этой информацией по своему усмотрению. — Да я и мечтать о таком не смела. Я позвоню, а потом приеду в гости. Танимото смущенно и радостно улыбнулась Ричарду, низко поклонилась и поблагодарила его. Затем повернулась, чтобы уйти. Почему время так летит, когда тебе весело? А у меня, с поиском работы и всеми этими документами, которые нужно обработать, пространство сокращалось — как если бы я находился в комнате, где стены медленно сдвигаются. Нужно закончить колледж за четыре года, но последние два в основном уходят на поиск работы. Думаю, само собой разумеется, что со временем напряжение нарастает. До приезда Танимото мое сердце билось изо всех сил, но сейчас мне впервые показалось, что время пролетело слишком быстро. — Сейги, проводи ее. — …А? — Позаботься, — Ричард с невозмутимым выражением лица помахал мне рукой. Танимото сказала, что мне не стоит беспокоиться, но я ответил, что хочу проводить ее до станции. Ладно, я провожу ее. Потому что так велел мне мой босс. Хотя я и сам хотел проводить ее до станции. Я помахал Ричарду и вышел с Танимото из магазина. Жгучие лучи солнца с каждым днем жарили все сильнее. В конце концов, Гиндза — район из бетона. Мне всегда она казалась идеально обустроенной моделью города, где люди просто занимают пространство, но все наоборот. Тут нет массивных зданий, которые можно найти в сердце Синдзюку, занимающих центральное место, и нет хаотичной атмосферы тусовочного района Сибуи. Люди тут до ужаса ставили комфорт во главу угла. Вот как я теперь представляю себе Гиндзу. Точно так же, как в интерьере Étranger нет излишеств — ну, может быть, кроме небольшого избытка сладостей. Но без них Étranger не был бы самим собой. — Сейги, спасибо тебе за сегодняшний день. Я просто в шоке. То есть, Ричард ведь не должен был ничего знать обо мне, правда? Это действительно было невероятно. Мне нужно позвонить, когда я вернусь домой. — Ричард не плохой парень. Просто иногда он слишком умен себе на беду и часто вот так удивляет клиентов. — Я понимаю. И вовсе не считаю его плохим. Мне в жизни не отблагодарить его за все, что он сделал для меня сегодня. Правда, несколько раз я немного волновалась, — пробормотала она себе под нос. Я не понял, о чем речь, а она не стала продолжать, и я решил не допытываться. Мы завернули за угол у магазина Shiseido, прошли мимо универмага Uniqlo и направились к киоску Kyukyodo, откуда открывался вид на лестницу, ведущую в подземный торговый центр. Когда я бок о бок спускался с ней по лестнице, мне стало интересно, как же мы выглядим со стороны. Наверное, похожи на семейную пару. Но, кажется, примерно половина людей в Гиндзе сейчас — иностранные туристы из автобусной экскурсии. Все они больше заняты покупками, чем нами. Я вмиг представил себе двух людей, смотрящих друг на друга через окна двух разных вагонов поезда. И чем дальше продвигаешься по пути, тем больше человек, который, казалось, был совсем рядом, может исчезнуть, как ни в чем не бывало. По-видимому, она выбрала станцию Маруноути до дома. Она находится на приличном расстоянии от выхода, через который мы вошли. Пока мы шли по подземному торговому центру, я пытался придумать, как прервать молчание. Я уже решил, что хочу сказать, осталось выбрать момент. Думаю, решающий шаг уже сделал, оставалось придумать, как это сказать. — Итак, Танимото. — Что? Все прошло намного проще, чем я ожидал, даже без предварительного глубокого вдоха. — Тогда, в музее, я сказал тебе что-то о том, что нельзя не влюбляться, или что-то в этом роде. Я говорю это не потому, что Ричард попросил меня — я уже давно хотел извиниться перед тобой. Прости. Мне не следовало говорить все это, не понимая ничего. — Тебе не нужно извиняться. Не появись ты в тот день, я бы сейчас была Сёко Хомурой. Я узнала только из письма, но Хомура женился? Его жена, кажется, замечательный человек. Я так рада за них. А еще больше, что он не остановился на ком-то вроде меня. Ее слова, конечно, немного сбивают с толку, но я понимаю, что она пытается сказать. У нее нет никакого желания заводить «особые» отношения ни с кем, неважно, какого пола. В отличии от господина Хомуры, и именно поэтому она так счастлива, что он нашел свою избранницу. Я сглотнул и начал снова. — Эм, значит, если бы тогда я пригласил тебя куда-нибудь пойти со мной, эм… как ты думаешь, что бы ты сказала? — Что? Танимото остановилась как вкопанная. Вдалеке виднелись знаменитые витражи станции метро «Гиндза» — красные, синие, желтые, зеленые. Они сияли вокруг нее, словно аура. Почти головокружительно. Танимото посмотрела на меня. — Эм, ты имеешь в виду, встречаться с тобой, как парень с девушкой? — Да. — …Хм. Танимото что-то бормотала себе под нос, размышляя. Ну, спасибо. Знаю, она не из тех, кто проявляет излишнюю деликатность в подобных ситуациях. Так же, как и Ричард. Они оба — чрезвычайно искренние люди, которые никогда не предадут свои убеждения. — Честно говоря, даже не знаю, как лучше это выразить, но, наверное, это поставило бы меня в неловкое положение. И было бы каким-то позорищем. — Позорищем? — Да, — тихо сказала Танимото и кивнула. — Видишь ли, я понятия не имею, как быть девушкой, но умею быть другом. Ты мне искренне нравишься, Сейги. Я хочу быть рядом с тобой и от всего сердца желаю, чтобы все твои трудности в конце концов разрешились. Поэтому и хочу быть увереной, что поступаю по отношению к тебе правильно. Но… будь у нас романтические отношения, я бы понятия не имела, что делать. Это бы сильно смутило меня, и было бы достойно сожаления, ведь я хочу иметь возможность сделать для тебя как можно больше. Именно поэтому и предпочитаю быть твоим другом. — О, понятно. — Ага. — Что ж, теперь я рад, что тогда мне не хватило смелости пригласить тебя на свидание. — А ты собирался? — Да, наверное. Думал, а вдруг получится. — Ха. Пожалуй, это действительно было бы вынужденной эвакуацией с моей помолвки, правда? Мне не пришлось бы вот так выходить замуж… Сейги, ты действительно склонен преувеличивать. Не нужно так сильно беспокоиться обо мне. Я знаю, что иногда могу сорваться, но я и правда в состоянии позаботиться о себе. — Я в курсе. Но иногда просто хочу позаботиться о тебе. — Знаешь, ты почти слишком хороший друг. Порой это просто удивительно. — Просто ты мне нравишься. Так же, как и я тебе. Я восхищаюсь тобой. И хочу быть рядом, чтобы прийти на помощь, хочу, чтобы у тебя все было хорошо. — Это немного смущает. Спасибо. Я буду стараться изо всех сил, чтобы стать человеком, который заслуживает тебя как друга, Сейги. Она поблагодарила меня. Вот так она поблагодарила меня. Мы болтали о параибском турмалине, пока не дошли до кассы, где можно было купить билеты на линию Маруноути, и на этом наши пути разошлись. Я точно уверен, что эта девушка, которая любит камни и белую одежду и которая освещала мою жизнь больше раз, чем я в состоянии сосчитать, станет отличным учителем. Она понимает боль ребенка, которому не к кому обратиться за помощью, и боль того, кто поставил своего друга в такое положение. Будет здорово, если таких учителей станет больше. Честно. Ей не нужно специально находиться рядом со мной. Но я был бы очень рад, если бы она позволила мне стать частью ее жизни. Я столько думал об этом. Но мне все равно нужно было знать. Я что-то бормотал себе под нос, минут десять блуждая по подземному торговому центру, и пытаясь привести себя в порядок. Я рассматривал каждую стену, загадочную резьбу и старую карту, и даже погладил бронзовую статую Меркурия по голове, и лишь потом вернулся в Étranger с самым веселым выражением лица, на какое только был способен. — Миссия исполнена! Наката снова вернулся на службу! …Ричард? Что-то не так. С момента моего ухода, в магазине ничего не изменилось — хотя «шкатулку чудес» Ричард убрал, но чай и сладости все еще были на месте, а сам Ричард сидел в одном из кресел, словно прирос к месту. С первого дня моей работы тут я никогда не видел, чтобы Ричард вот так бросал все на столе. Взглянув на часы, я понял, что меня не было почти полчаса. Да что же происходит? — Ричард, что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? — Я тут подумал. О чем? Он пристально смотрел на стол, на что-то, чего я не мог увидеть. — …Правильно ли поступил, сказав ей это. Сказал что? О чем он говорит? Вряд ли он раскрыл ей какую-то личную информацию. Мисудзу, которая стала продавцом турмалинов из Параибы, явно хотела связаться с Танимото. Видимо поэтому и дала ему свою визитку. Ричард знал о Танимото, но не был уверен, что Мисудзу имела в виду именно ее. Или он говорит о чем-то другом? Я молча убрал тарелки и, пока в магазине никого не было, приготовил своему боссу еще одну порцию королевского чая с молоком. Налил и себе чашечку и аккуратно поставил ее на стеклянный кофейный столик. Ричард посмотрел на меня. Кажется, он ожидает какого-то ответа. — Я сказал ей, чтобы она не заставляла себя влюбляться. — О, так вот ты о чем. — Хотя знал о твоих чувствах к ней. — И вот откуда вопрос. — Я… я не знаю, почему это сделал. Он кажется искренне раскаивается. Что именно пытается сказать мне ювелир Ричард? — Насколько я понимаю, — сказал я, — прямо сейчас ты зациклен на вопросе «почему». Знаешь, ты просто не из тех, кто говорит, что действует в интересах клиента, когда на самом деле просто подстраивает его убеждения под свои собственные. В противном случае, ты бы не стал ювелиром. — Но… — С другой стороны. Я понизил голос. Лицо Ричарда помрачнело. Хорошо, мой серьезный тон дошел до него. — С другой стороны, если бы ты ради меня пустил в ход свое красноречие и привел Танимото какой-нибудь нелепый довод о том, что ей нужна любовь и рядом с ней сидит замечательный потенциальный партнер, я бы уволился. Тут же. — … Ричард не выглядел особо удивленным. Просто измученным. Надо сказать, что количество потребляемого им сахара было несоразмерно с количеством сегодняшних разговоров. Я решил, что, наверное, до прихода следующего покупателя стоит открыть еще одну коробку конфет. Однако, пока я молчал, Ричард приветливо склонил голову набок. — …Почему бы ты уволился? — Разве не очевидно? Потому что в таком случае ты не был бы собой. Ведь Ричард, которого я знаю, не из тех людей, которые говорят что-то вразрез интересам клиента. Или навязывают ему свои собственные идеи. Ты не способен на такую ужасную глупость. Я бы тут же попрощался с тобой, решив, что в Японию нагрянул твой брат-близнец и занял твое место. К тому же, я занят поиском работы, — беззаботно добавил я, и Ричард, кажется, только осознал, что я принес ему еще одну чашку чая. Его идеальные губы изогнулись в улыбке. Какое счастье. — Я чувствую, что твое присутствие сделало меня лучше прежнего. — Даже не знаю, что я буду делать, если ты станешь еще лучше. Такими темпами ты превратишься в настоящего ангела. — Кстати, об ангелах, твой оказался замечательной молодой леди. — Ты можешь перестать? — Я расстроил тебя. А? Ричард не отрывая взгляда от своего чая, выдавил: — Когда ты ушел готовить чай, она… Даже не знаю, как это выразить… У нее было очень суровое выражение лица. — О-о, я понимаю, о чем ты. Думаю, он имел в виду то выражение лица, которое она всегда делала, когда ее глаза сужались, а брови становились очень напряженными. Я думал, сегодня не подвернулась ситуация для него, но, кажется, это произошло за кадром. Ричард отрывисто продолжал: — Не стану вдаваться в подробности ее слов, но она весьма серьезно сказала мне, что я понятия не имею, какую боль причинил тебе в прошлом году. И потребовала, чтобы я никогда больше не расстраивал так того, кто ей дорог. И затем низко поклонилась. Мне показалось, что мое сердце выскочило из горла, отбило небольшую чечетку, а затем вернулось обратно в рот и заняло свое законное место. Это просто неописуемо. Словно финал фейерверка. Такое чувство, что я на грани сердечного приступа и вот-вот умру. Я молчал, не в силах даже просто уточнить. Ричард опустил голову. — Я слышал, что в Японии отношения между работодателем и работником строго иерархические. Когда я нанимал тебя, то намеревался придерживаться подхода «когда ты в Риме», но не сейчас. Я по-своему хотел помочь тебе. Но, возможно, это было самонадеянно с моей стороны. — В смысле? — Мне кажется, она действительно заботится о тебе. Это очевидно. — Я и без тебя это знаю. Конечно, я искренне думал, что было бы просто чудесно встречаться с ней. Правда. И даже сейчас, когда все точки уже расставлены, в глубине души у меня еще теплится надежда. Любовь, конечно, раздражает. Но теперь у меня возникло другое, сильное чувство внутри. Кажется, я смирился с тем, что этого не произойдет. — Ты слишком переживаешь. Думаешь, я злюсь на тебя, потому, что ты нарушил все мои романтические планы? Это крайне далеко от истины. Я благодарен тебе за твои слова. Ювелир Ричард подал Танимото мячик для игры в софтбол. Только он не учёл, что докинет его и до меня. — Дивный неоново-голубой турмалин все еще называют параибским турмалином, хотя сейчас его добывают не в Бразилии, да? — Да. — Тогда, возможно, желание быть для кого-то таким же важным, как романтический партнер, столь же хорошо, как и желание поддерживать с ним романтические отношения. Как параибский турмалин все равно прекрасен, даже если его привозят не из Параибы. На самом деле мне все равно, романтические это чувства или платонические. Я хотел быть важным для нее и очень упорно шел к этой цели. К тому же, она казалась счастливой, и я подумал, что у меня все получится. Ну, до этого я думал, что у меня все получалось. Хотя порой мне было немного одиноко, но, как человек, который хотел видеть ее счастливой, я с радостью смотрел, как сегодня она оживает в магазине. Плюс, я не мог нарадоваться тому, как она поладила с Ричардом, который тоже очень мне дорог. Поэтому я сказал ему, что причина, по которой я сейчас немного вспылил, несерьезна. Правда. Ричард здесь, а значит, стрелка индикатора моего уровня комфорта резко подскочила с того места, где она была, когда я бродил по подземному торговому центру. Я просто немного расчувствовался, вот и все. Ничего особенного. Ранее Танимото тоже роняла тут жемчужные слезы. Видимо, сегодня в Etranger дождливый день. Но ничего страшного. Ричард не сказал ни слова — просто положил передо мной коробку с салфетками и исчез на кухне. Наверное, пытался дать мне уединение. Я оценил это. На его долю тоже выпала своя доля боли разбитого сердца. Спустя некоторое время он вернулся с куском шоколадного торта из известного магазина на Чуодури. Он принес маленькое квадратное пирожное, но от одного кусочка у меня во рту появился привкус горького шоколада. Почти идеально для такого случая. Я даже возненавидел его. — …Спасибо. — Всегда пожалуйста. Люди — существа, которые никогда не перестают меняться. Хотя я бы предостерег тебя от слишком больших чаяний, если ты подождешь, возможно, в Параибе откроют новую жилу турмалина. Надежда — это всего лишь вопрос того, как ты принимаешь карты, которые тебе раздали. Надеюсь, этот яркий свет озарит и твое будущее. — Да, ты прав. Может, Танимото захочет влюбиться… когда-нибудь… Нет. Знаешь, может я полюблю другого человека! Например, какую-нибудь богатую сногсшибательную красотку или типа того. — Я бы не рекомендовал принимать какие-либо важные решения, пока ты в шоке. Позже ты можешь даже возненавидеть себя за свое легкомыслие. — Спасибо, что немного поторопился с выводами.… — Наш следующий клиент прибудет через полчаса. Перед этим постарайся взять себя в руки. — Будет сделано. — И молодец. Ты сегодня отлично поработал. Нехорошо добивать лежачего. Стоило мне подумать, что я сейчас зарыдаю еще сильнее, как Ричард взял себе порцию шоколадного торта и начал его есть. Мои глаза почти высохли. Он действительно умеет наслаждаться сладостями, независимо от обстоятельств. И с такой красотой и элегантностью, что хочется на мгновение забыть обо всем остальном. Мне тоже стоит съесть еще немного. Сладости поднимают настроение. Они всегда приносят пользу. Сегодня я задержался допоздна, чтобы помочь Ричарду тщательно прибраться в магазине перед уходом. Хотя и суббота, но у него дальше деловые встречи, поэтому никакого мне бесплатного ужина. Ричард сказал, что в следующий раз мы обязательно должны поужинать вместе. Думаю, он пытался меня подбодрить. Довольно нагло, если хотите знать мое мнение. У меня больше не было времени, поэтому я поспешил обратно в свою квартиру в Такаданобабе, чтобы с новой решимостью приступить к поиску работы. Вдруг появятся новые вакансии. Я вышел из Ханацубаки-доори, изо всех сил стараясь не вспоминать о том, что сегодня произошло, и свернул на Тюодоори, затем повернул направо и направился к станции Симбаси, и тут… — Сейги. Сейги, это ты? Поверить не могу, что наконец-то нашел тебя. …моя судьба изменилась. Обернувшись, я увидел стоящего там мужчину. Один, средних лет, он стоял посреди большой улицы в Гиндзе, все еще кишащей туристами. Мне в жизни не забыть это лицо. Ни его лицо, ни его голос, ни то, как он приветствовал меня. — Я скучал по тебе. Мужчина, стоявший с улыбкой на лице и поднимавший руку, чтобы поприветствовать меня — ту же, которой бил мою мать, Хироми, — не кто иной, как мой родной отец.