Блестящие дела ювелира Ричарда

Такое чувство, будто я только что видел странный сон. Ричард катался с кем-то на скутере. Они направлялись куда-то, чтобы с кем-то увидеться, в месте с теплым климатом. Что все это значит? Я пытался разобраться, но тут взглянул на экран блокировки своего телефона и чуть не упал с кровати. Было десять часов утра. Я проспал на целый час. К тому же сегодня суббота, значит, я опаздываю в Étranger на работу. Наверное, забыл завести будильник. Я, еле живой, принял душ и оделся, затем отправил Ричарду сообщение, что никак не смогу прийти вовремя и дико извиняюсь. С другой стороны, вчера я хотя бы купил молоко — спасательный круг магазина Étranger. Я проверил сейф и выбежал из квартиры. Это стало чем-то вроде ежедневной привычки. Моя характеристика была настолько неудовлетворительной, что вчера вечером я достал белый сапфир, чтобы посмотреть на него. У камня сложная история, и он проделал свой путь из отчего дома Ричарда в мои руки благодаря столь же сложной череде событий, но в его безупречно четкой форме есть что-то такое, что странным образом успокаивает мое сердце. Кодовый замок установлен правильно. Спасибо тебе, вчерашний Сейги. Я прослушал очень любезное голосовое сообщение: «Понял. Не торопись», — пока ехал по линии Тодзай и пересаживался на Маруноути в Оотемачи. У меня не было времени ходить по кондитерским магазинам в подземном торговом центре. Обычно я еду по линии Яманотэ до станции Симбаси, а оттуда пешком иду до магазина, но на метро намного быстрее, если я очень спешу. Приехав в Гиндзу, я направился из подземного торгового центра в Тюодори в магазин на Нанахоме. Было почти одиннадцать, как раз когда магазин открывался. Жаль, что я не пришел вовремя и не помог подготовиться к открытию. Если чай с молоком уже заварен, мое молоко тоже утратит свою актуальность. Может, я просто придумаю какой-нибудь молочный пудинг или снова желе. Добавлю немного консервированных мандаринов и сгущенного молока… От этих мыслей у меня перехватило дыхание, и я пустился бежать со всех ног. Перед зданием магазина стояла незнакомая фигура. Незнакомец стоял перед вторым этажом. Мужчина в темно-синем костюме. Будь у него дела с управляющей компанией на первом этаже, он бы сразу вошел внутрь, но человек просто слонялся без дела перед лестницей на второй этаж. Может, хотел посетить Étranger? — Доброе утро, эм, вам что-то нужно в нашем магазине? Я сообщил, что мы открываемся в одиннадцать, и мужчина в костюме обернулся. Молодой. Возможно, лет под тридцать. Его волосы были стильно зачесаны назад и слегка смазаны воском, а лицо казалось бледным. Он сутулился, поэтому его шея казалась длиннее. Вместо ответа на мой вопрос мужчина задал собственный. — Вы из ювелирного магазина на втором этаже? — Хм, да. Технически, — нерешительно ответил я. Он выглядел немного смущенным. По правде говоря, я не напоминал человека, работающего в ювелирном магазине. Затем он уставился прямо на меня. Это было почти пугающе. — Вы знакомы с человеком по фамилии Хамада? Или как-то связаны? — Хм, с кем? — Простите. Мужчина отвесил мне картинный поклон и зашагал в сторону Тюодори. Что все это значит? Какой Хамада? Имя действительно показалось знакомым, но сейчас не время беспокоиться об этом. Нужно немедленно приступить к работе, чтобы извиниться перед Ричардом. Я взбежал по лестнице, нажал кнопку внутренней связи, а затем самым страшным фальцетом, на который был способен объявил: «Ваша мама пришла, молочка принесла!» Дверь резко открылась и я ахнул: — Ричард, прости. Я проспал! — О, боги? Мамочка? Ах-ха-ха-ха! В магазине уже находились покупатели. Молодая супружеская пара. Жена указывала на меня пальцем и безудержно смеялась, а ее муж просто ошеломленно смотрел на меня. После того как они ушли, Ричард бросил на меня угрюмый взгляд. Знаю. Это было совершенно неуместно. — …Эм, я очень сожалею, что совершил такой необдуманный поступок. — Что-то случилось? — Хм? — На тебя не похоже опаздывать. Мне стало немного стыдно, и я честно признался, что ничего не случилось — я просто проспал. Выражение лица Ричарда смягчилось. — Понимаю, — мягко сказал он. Кажется, он беспокоится обо мне. От этого мне стало еще хуже. Он мог бы просто отругать меня. Ричард улыбнулся при виде моего жалкого выражения лица. — Вчера у тебя была информационная встреча, а потом ты пошел выпить с выпускниками, за которыми будешь наблюдать, да? И вдобавок ко всему тебе пришлось написать несколько статей. Ты крайне усердно трудишься. — Ну… со всем этим мне нужно разобраться самому. Я упомянул лишь малую часть, когда мы занимались английским — странно, что ты все это помнишь. Мог бы просто отругать меня, как обычно. — Отлично, тогда я тебя ругаю: «Это было неподобающее поведение на рабочем месте. Пожалуйста, в будущем будь внимательнее». — Непременно, — сказал я, опуская голову. Ричард все еще улыбался. Я продолжал свои занятия английским с профессором Ричардом, рассказывая ему о событиях моей жизни, пока он занимался со мной. Я не посвящал его во все подробности своих планов, но в целом он знал о моих заданиях, сроках и прочем. Тем не менее я в жизни не думал, что он будет нянчиться со мной из-за этого. Я просто делаю то, что должен. После возвращения из Лондона Ричард почти никогда не ругал меня. Он не вел себя странно в моем присутствии — напротив, выглядел более расслабленным, чем обычно, — так что я не слишком беспокоился, но был в тонусе. В будущем нужно быть более осторожным. Ему точно не нужно, чтобы его хорошее настроение кто-нибудь подпортил. — Хм, так кто же наш следующий клиент? — Люди, с которыми я работал в Гонконге. Сегодня ваша первая встреча, поэтому не забудь представиться должным образом. — Понятно. Гонконг. Именно там работал Ричард после Шри-Ланки, до того как приехал в Гиндзу. Точно… Недавно на Токийском вокзале я встретил женщину, которую Ричард знал по Шри-Ланке. Стоп. Что-то блеснуло в море моих воспоминаний. Теперь я вспомнил. — Точно… Ее фамилия Хамада, да? — Сейги? — О, кое-что случилось по дороге сюда. Человек на улице перед дверью спросил меня, знаю ли я госпожу Дорогушу. — Госпожу Дорогушу? Я запаниковал, когда он спросил меня, кто это. Майя Хамада была дизайнером ювелирных украшений из Киото. Когда я встретился с ней этой весной, я не знал ее имени. Она все время говорила «дорогуша», поэтому я мысленно окрестил ее «Госпожа Дорогуша». Ясное дело, Ричард не знал. — Майя Хамада из Киото, — объяснил я, и Ричард выглядел озадаченным. — Странно. Никто прежде не приезжал сюда искать ее. Максимум — недавно мне звонили по ее рекомендации. Тот человек действительно сказал, будто искал Майю? — Да. И сбежал, как только я заговорил с ним. Красивый мужчина замолчал и отхлебнул свой королевский чай с молоком. Ричард, видимо, приготовил его сам. Тем не менее, кажется, он приготовил всего одну порцию, так что моя задача готовить его до конца дня неприкосновенна. На дворе начало лета. Нужно проследить и не готовить слишком много. Очень скоро мы станем наслаждаться им со льдом. Следующими покупателями были отец и его дочь. Они звали друг друга «папа» и «Юна». Дочь примерно моего возраста, а ее отцу на вид за пятьдесят. У обоих похожие круглые лица. Они явно наслаждаются жизнью, болтая без умолку и попивая свой королевский чай с молоком. Вероятно, они довольно богаты, если приехали аж из Гонконга для покупки драгоценных камней. — Ричард, у вас есть жемчуг, о котором я просила? — Конечно. Мой прекрасный босс проскользнул в подсобку и вскоре вернулся со своей шкатулкой чудес. И сегодня в бархатном футляре лежала подборка жемчужин. Интересно, какой формы они будут — россыпью? Или в сережках? Множество вариантов промелькнуло у меня в голове, пока Ричард бесшумно открывал крышку. Я чуть не застонал при виде содержимого, но все же едва сдержался. Однако эмоции взяли вверх. — Что… Ричард, это все действительно жемчуг? Я вспомнил, что являюсь сотрудником этого магазина в глазах клиентов, как только открыл рот и едва успел перефразировать свое восклицание. Сегодня я много чего напутал. Нужно быть осторожнее. Однако драгоценности в шкатулке действительно не напоминали жемчуг. Прошел целый год с момента моего трудоустройства в Jewelry Étranger. Компания специализировалась на самоцветах из Южной Азии, поэтому мне нечасто доводилось видеть жемчуг, но все же я в курсе, как он выглядит. Что может варьироваться по цвету от белого до черного и быть идеально круглым и блестящим. Жемчуг добывают из моллюсков. Практически любой более-менее взрослый японский школьник знает, что залив Аго в префектуре Миэ славится своим жемчугом. Но этот отчего-то розовый, и ему в значительной степени не хватает привычного сияющего блеска. Я бы сравнил его с разноцветными шоколадными конфетами для детей. Вот на что похожа его розовая отделка. Ему не хватает полупрозрачности, из-за которой кажется, будто он растает на глазах, и форма у него какая-то странная — не сферическая, как у обычных жемчужин, а больше напоминает форму желудя. При ближайшем рассмотрении на его поверхности можно заметить какие-то мелкие коричневые вкрапления. Дочь хихикнула, увидев сомнение на моем лице. — Вы явно не очень хорошо разбираетесь в драгоценностях для работника ювелирного магазина. Думаю, это довольно хитрый трюк. Клиентам может быть сложно что-то сказать, когда все в магазине смотрят на них с таким выражением лица, словно говорят: «Можете спросить у нас что угодно». Вот что вы решили поменять после ухода вашего ассистента в Гонконге? Кстати, о запугивании. — Юна. Пока отец выговаривал дочери, Ричард достал еще одну, меньшую коробочку. В ней находилось жемчужное ожерелье, состоящее из белых, оранжевых и черно-зеленых жемчужин, выглядящих очень красочно. Все были прекрасными, и каждая имела идеально круглую форму. Вот они, те самые привычные для меня жемчужины. Мой дивный босс посмотрел на меня, словно по выражению моего лица понял, что я собираюсь сказать. — Сейги, как ты думаешь, чем этот жемчуг отличается от того розового? — Эм… Я бросил взгляд на клиентов, чтобы узнать, могу ли я продолжить. Мне казалось, Ричард проведет со мной частный урок после их ухода, но оба клиента смотрели на меня с широкой улыбкой на лице. Понятно, видимо, они ожидали, что я продемонстрирую свою ценность в этом «нововведении». — Они разного цвета! Ричард молча изобразил пальцами крестик. Почему он выглядит так спокойно? Да еще так прекрасен, что я даже не в состоянии злиться на него. Конечно, они разных цветов, но это слишком очевидно. Их блеск и состав тоже не выглядели такими, как у обычных жемчужин. — Наверное, у них разная форма? Эти обычные жемчужины идеально круглые. В ответ я получил еще один крестик. Отец с дочерью, кажется, наслаждались этой мизансценой. Полагаю, это тож частью обслуживания клиентов. — Правильно, они различаются по форме. Тем не менее, даже у таких жемчужин бывают «барочные» экземпляры особой формы. Они часто весьма нетипичны и ценятся ценителями жемчуга. Значит, основное различие между этими видами жемчуга вовсе не в цвете или форме. Это оказалось сложнее, чем я думал. В чем же отличие? Оно должно быть очевидно с первого взгляда? Я поморщился и склонил голову набок. Ричард хихикнул и одними губами сказал мне: «Браво». — Сейги, ответ в том, что они созданы из разных моллюсков. Разные моллюски. Они созданы разными моллюсками. Ясно. Нет, стоп… — Ты ждешь, что я отвечу: «Откуда мне было это знать?!» — Я думал, что эта задача не вызовет у тебя проблем, учитывая твою проницательность. — Эй, погоди… — Извините, что поставили вас в неловкое положение. Розовые жемчужины называются раковинными жемчужинами. Их добывают из раковин, а не из устриц — отсюда и название. В разговор вступила Юна, придя мне на помощь. А что, логично. Если они работали с Ричардом со времен его пребывания в Гонконге, наверняка неплохо разбираются в драгоценных камнях. — …Раковинный жемчуг? Никогда о таком не слышал. — Думаю, в этом нет ничего необычного. Устрицы и гребешки — это плоские двустворчатые моллюски, но у моллюсков большие спиралевидные раковины с шипами на них. Внутренняя ее поверхность такого же блестящего розового цвета, как и у этого жемчуга. — Вы действительно разбираетесь в этом деле! — Ну, у меня в прихожей стоит такая же. Правда? — весело спросила дочь, глядя на отца. Он немного неловко улыбнулся. — Признаться, я далеко не так много знаю о драгоценных камнях, как моя дочь, поэтому благодарен за объяснение. Теперь мне все понятно. Мой недавний разговор с Ричардом был инсценировкой, призванной помочь отцу сохранить лицо. В продолжение беседы Юна рассказала нам о себе. Ей девятнадцать лет, и она хочет стать инженером. После первой неудачи в этом году ее приняли в престижный американский университет. Она кажется невероятным человеком. Учебный год на Западе обычно начинается где-то в сентябре. Она скоро переедет и, вероятно, не сможет часто приезжать домой, в Японию. Поэтому, желая отметить ее достижение, родители собирались подарить ей жемчужное ожерелье. И не из обычных жемчужин, а тех самых, раковинных, которые ей так нравились. — Знаю, мы уже несколько лет планируем это, но наверняка было нелегко раздобыть столько раковинного жемчуга. Спасибо, Ричард. — Мне чрезвычайно приятно это слышать, но, думаю, лучше приберечь свою благодарность на потом, когда все будет готово. У меня есть эскизы, которые я показывал вам в прошлый раз, но, возможно, вы желаете взглянуть на них еще раз? — Чего бы тебе хотелось, Юна? — Я взгляну на них еще раз. Мне нравится дизайн. После этого на столе были разложены колье и серьги в натуральную величину. Вся троица принялась раскладывать жемчужины на будущих изделиях, сравнивая их и обсуждая. Когда представилась возможность, я угостил их пирожными с красной фасолью из известного магазина в Гиндзе, которые можно приобрести только по предварительному заказу. После чего они попрощались и вышли из магазина. Как только Ричард убрал жемчуг и украшения, я поднял руку и объявил по-английски, что у меня есть вопрос к профессору Ричарду, как делал по телефону в наши свободные вечера. Профессор Ричард ответил: «Конечно». Странно — эта фраза по-японски звучит намного длиннее, в английском же такая короткая. Но в устах Ричарда она такая же изящная, как и все, что он говорит. Его голос успокаивает мое сердце. — А что, и правда так долго пришлось искать все эти жемчужины? — О, мы снова перешли на японский? — Слушай, я не знаю всех этих сложных слов в английском. Для меня жемчуг — это драгоценность, которую Япония научилась выращивать и ее методы разошлись по всему миру. Так почему бы просто не вырастить его? Я вспомнил, как читал о процессе выращивания жемчуга в одном из учебников по обществознанию для младших классов. Устриц вскрывали и помещали внутрь какой-нибудь предмет, который становился центром жемчужины, затем ее снова закрывали и отправляли в океан — революционная система получения жемчуга. Конечно, это не гарантирует стопроцентный успех, но благодаря новейшим технологиям жемчуг стал гораздо доступнее, чем когда доставать его могли только ныряльщики. Я объяснил это Ричарду, и тот улыбнулся. — Вопрос. Он продолжил на английском, спросив, как открываются двустворчатые моллюски, поскольку и двустворчатые моллюски, и гребешки создают жемчуг? Хм. Ну, насчет двустворчатых моллюсков все очевидно. Просовываешь нож между раковинами и вскрываешь их. Затем отправляешь на гриль, обжаривая с маслом и соевым соусом. И приятного аппетита. Профессор Ричард нахмурился. Мда, пожалуй, я немного перегнул палку. Ведь если съесть содержимое, жемчуга не получится. Тут нужно просто открыть их, засунуть внутрь основу для жемчужины, снова закрыть и вернуть в воду. Затем Ричард спросил, как же быть с гребешками. Гребешки. Ну, я как раз думал поджарить гребешки, и все, что пришло мне в голову, — это моллюск-трубач. Как заставить то, что находится в спиральной раковине, показаться на свет? Думаю, если убрать части раковины, которые её закрывают, то… О. — Гребешки… не закрыть, если их уже открыли, да? В ответ я получил: «Совершенно верно». Конечно. В моей голове стали объединяться разные элементы информации: разнообразие форм раковинных моллюсков, методы выращивания, невозможность закрыть раковины после открытия. И сколько времени требовалось на сбор всех этих жемчужин… — О! Вот почему так важно многообразие моллюсков! Если нельзя открывать и закрывать раковины, то невозможно вырастить жемчуг! — Браво. Я впечатлен, что ты так быстро сообразил. Как ты уже догадался, из-за формы раковин такой жемчуг не поддается выращиванию. — Значит, это совершенно невозможно? — В последние годы появились определенные успехи, но до коммерческой рентабельности еще далеко. Так вот почему потребовалось столько времени, чтобы приобрести их в таком количестве. — Где же находят раковины, из которых получается раковинный жемчуг? — В основном они обитают в районе между Мексиканским заливом и Карибским морем. Внутренняя поверхность их раковин такого же красивого розового цвета, как и жемчуг. То есть раковина, украшающая входную дверь нашей клиентки, вероятно, какой-то сувенир с Мексиканского залива или Карибского моря. Девушка планировала поступить в колледж в США — она сама настоящая путешественница. Кстати, я так и не спросил ее фамилию. Ричард просто называл их «госпожа Юна» и «господин Такаоми». — Поскольку жемчуг является биоминералом, добываемым моллюсками, с минералогической точки зрения он отличается от камней. Однако имеет чрезвычайно длинную историю использования для украшений и красивых аксессуаров. С эстетической точки зрения его точно можно считать драгоценностью. — Спасибо. Ты и правда все знаешь. Кстати, Ричард, как мне обращаться к тем клиентам… — Прости. Кажется, что-то случилось. Ричард прервал меня, посмотрев на вход в магазин. Раздался сигнал внутренней связи. У нас больше не было в планах каких-либо встреч. Голос по внутренней связи поздоровался и спросил, можно ли зайти, и Ричард в ответ спросил, кто он, предупредив, что ему придется попросить его уйти, если он пришел что-то продать. Парень представился как Шиничиро Комацу и сказал, что просто хочет зайти. Услышав его голос, я вспомнил о парне, с которым столкнулся сегодня утром. И увидев его лицо на камере, сразу узнал этого человека! — Ричард, это тот парень, о котором я тебе говорил. Это произошло больше часа назад. Он что, все это время ждал, пока уйдут клиенты? Это же невозможно? Мужчина продолжил, сказав, что предпочел бы поговорить внутри. Ричард выглядел немного обеспокоенным, но все же открыл дверь и пошел поприветствовать посетителя. — Здравствуйте. Меня зовут Шиничиро Комацу. Мужчина в простом костюме говорил гораздо внятнее, чем при нашей встречи. Его лицо было очень выразительным, возможно, потому что разговаривал он с широко раскрытыми глазами, видимо из-за их большого размера. Несмотря на то, что я уже рассказал Ричарду о том, насколько подозрительно себя вел этот человек, он улыбнулся ему своей привычной улыбкой. В такие моменты Ричард может быть немного пугающим. Он напоминает очень спокойного короля саванны, осознающего, что нет смысла беспокоиться о мелочах, но обладающего острыми клыками и крепкими когтями. — Добро пожаловать в Jewelry Étranger. Меня зовут Ричард, и я владелец этого заведения. Вы ищете какой-то драгоценный камень или ювелирное украшение? — Вот с чем я пришел. Господин Комацу протянул Ричарду свою визитную карточку. Текст был мелкий, и я не смог как следует его рассмотреть, но разобрал слова «Научно-исследовательский институт». Наверное, он какой-то аспирант. Но что такому человеку понадобилось от нашего магазина? Мужчина без приглашения уселся в одно из красных кресел и обратился к Ричарду: — Полагаю, вы здесь главный. Вы знакомы с неким господином Хамадой? — Хамада. Точно не знаю. — Господином Хиротакэ Хамадой. Что? Не это имя я ожидал услышать. Я думал, он как-то связан с Майей Хамадой. Может, этот Хиротакэ ее родственник? Ричард немного поколебался, прежде чем ответил: — Да. Я встречался с ним несколько раз с тех пор, как начал арендовать этот магазин. — Вы знаете друг друга с тех пор, как жили в Гонконге? Мне сказали, вы довольно близки. — При всем уважении, могу я спросить, от кого именно вы это услышали? — …Необычно видеть иностранца, который с таким совершенством говорит по-японски. — Да, я часто об этом слышу. Господин Комацу выглядел немного смущенным, получив такой великолепный ответ на свое бесцеремонное замечание, но с улыбкой ответил: — О, правда? Я не знал, подавать мне чай или нет. Однако все мои мозговые клетки посовещались и единодушно решили этого не делать. Мы все еще не понимаем, с чем пожаловал этот человек, так что лучше быть начеку. — Не нужно так защищаться. Мой вопрос очень прост. Прост, да? Интересно, что это может быть. Глаза господина Комацу расширились, и он наконец открылся. — Когда вы познакомились с господином Хиротакэ Хамадой, он показался вам счастливым? Чего? Не только у меня — у Ричарда, похоже, была такая же реакция. Что он несет? Неужели в Японии нынче существует какой-то исследовательский институт, который посылает кого-то аж в Гиндзу с таким вопросом? Я оказался настолько сбит с толку, что даже не знал, как реагировать. Кто же такой этот парень? Мой прекрасный босс, сохраняя вежливое выражение лица, слегка улыбнулся. Пожалуй, только я видел, насколько это тревожное зрелище — он будто проверял, по-прежнему ли у него в кармане спрятан нож. Господин Комацу выглянул в окно, уставившись на машины в автосалоне напротив. — В конце концов, я всего лишь иностранец. И не берусь судить о счастье господина Хамады. — Понимаю. Возможно, вопрос прозвучал слишком абстрактно. В вашу последнюю встречу господин Хамада выглядел довольным собой? О чем вы говорили? Когда вы были с ним, не показалось ли вам, что он озабочен деньгами? — Я не склонен разглашать чужую личную информацию, вне зависимости от того, клиенты это или нет. Офис господина Хамады находится на первом этаже этого здания. Возможно, вам больше повезет, если вы обратитесь туда. Уверен, там вам помогут люди, которые лучше с ним знакомы. — У вас и в самом деле острый язык, — пробормотал господин Комацу себе под нос, затем поблагодарил Ричарда, поклонился и как ни в чем не бывало покинул магазин. Ричард осторожно помассировал переносицу. Ему не нужно ничего говорить, я и так знаю, что это пришло время для королевского чая с молоком. — Тебе горячий или со льдом? — Горячий со льдом. — Королевский чай со льдом, ясно. Я со скоростью света приготовил чай и достал упаковку мармеладных конфет, которые приберег для сегодняшнего дня. Ричард усмехнулся. — Молодец. — Всегда пожалуйста. Я рад, что ты не так измучен, как казалось. — Ты такой беспокойный. Ричард сделал глоток чая и сказал: «Ну что ж…» Его голос утратил свой напускной лоск и слегка похолодел, но в остальном звучал нормально. — Какой странный человек. Даже не представляю, что ему было нужно. — Так кто же такой этот Хиротакэ Хамада? — Владелец этого здания. Ты что, забыл? Он же в адресе нашего магазина: «Хамада Билдинг на Нанахоме». — О! Точно. На стене перед лестницей висела металлическая табличка. Я никогда раньше особо не замечал, но на ней было написано «Хамада Билдинг». Ричард точно как минимум раз говорил мне название здания, но я совершенно забыла о нем. Господин Хамада. Верно. Владелец здания, который раньше держал тут кафе. — …У них одинаковые фамилии, может, он родственник госпожи Дорогуши? — Насколько я знаю, нет. Наверное, просто совпадение. Теперь понятно, отчего ты так смутился. Он попал в точку. Сейчас до меня дошло, что причина, по которой Ричард арендовал именно это место, в том, что он знаком с владельцем этого здания еще по работе в Гонконге. Недавние клиенты также из Гонконга. Может ли быть… Я робко задал свой вопрос, и мой прекрасный босс деловито кивнул. — Наши недавние клиенты — сын и внучка господина Хамады. Отлично. Теперь я знаю, как к ним обращаться, когда они в следующий раз придут в магазин: господин и госпожа Хамада. Но от этого все кажется еще более странным. Я столкнулся с господином Комацу, когда ни Юны, ни Такаоми еще не было в магазине. А потом они ни слова не сказали о незнакомом мужчине на улице. И пришли в хорошем настроении. Но господин Комацу, кажется, специально ждал, когда они уйдут. С чего бы? Вряд ли он просто бродил по Гиндзе после встречи со мной и случайно вернулся в Étranger после их ухода. Видимо, подождал, пока они выйдут из магазина, после того как узнал, что они здесь. Но зачем? Если ему так интересно, почему не спросил сына и внучку этого человека, счастлив ли господин Хамада? Ричард поднес визитку господина Комацу к свету, сделал еще глоток чая и, не сказав ни слова, исчез в подсобке. Ну и ладно. Сейчас не нужно строить безумных предположений, лучше прибраться, вымыть посуду и приготовить чай и угощения для клиентов, которые придут через полчаса. По крайней мере, разгадывание странных тайн — определенно сфера компетенции моего босса.

***

Конечно, очевидно, что опаздывать на подработку однозначно нельзя. Постоянные задержки могут восприниматься, как четкое заявление об отсутствии мотивации. А это абсолютно не соответствует действительности. Несмотря на мой энтузиазм по поводу поиска работы, мне хотелось стараться и на своей работе на полставки в Étranger, особенно теперь, когда я не знаю, сколько еще здесь пробуду. Поэтому после моего опоздания тогда, я постарался прийти в следующий раз немного пораньше. И вот снова появился господин Комацу в своем темно-синем костюме и красном галстуке, который ждал меня перед офисом на первом этаже. — Доброе утро. Я Комацу. Не возражаете, если я зайду в магазин? Вероятно, таков был его план — увязаться за помощником, и тогда его уже никак нельзя будет выгнать. Я отказал, сказав, что мне нужно прибраться, и заставил его подождать снаружи. Зайдя внутрь, я объяснил Ричарду ситуацию. Я думал, он прогонит его, но мой потрясающий босс невозмутимо вышел поприветствовать этого парня. Шиничиро Комацу едва поприветствовал Ричарда и тут же принялся объяснять, что в прошлый раз у него было мало времени на разговоры и теперь он беспокоился, что тот может относиться к нему с подозрением. — Мы с коллегами исследуем, как люди, достигшие совершеннолетия в послевоенной Японии, оценивают свой уровень счастья. Хотя время тогда было трудное, они сыграли важную роль в восстановлении экономики Японии. Нынешний образ жизни господина Хамады также является результатом упорных трудов. Господин Комацу сделал небольшой акцент на слове «образ жизни». По-видимому, он намекал, что именно тяжкий труд тех людей позволяет нам наслаждаться комфортной жизнью в современной Японии. И если он имел в виду именно это, то он отстал от жизни лет на двадцать. Парень продолжил более или менее так, как я и ожидал. — Но у каждого свое представление о счастье. Например, некоторые считают, что даже имея семью, жить без друзей — это несчастье. Вот почему мы пытаемся расспросить всех, с кем господин Хамада поддерживает дружеские отношения, о его обычном поведении. Я захватил с собой небольшой опросник, так что, если хотите, вместо разговоров можете записать свои ответы. Я уже получил разрешение от его семьи. — Не могли бы вы уточнить? — Его сына, Такаоми Хамады. Такаоми Хамада — круглолицый пожилой мужчина, который был здесь на днях. Так он встречался с ним? И тот дал добро господину Комацу? Странно. Этот парень точно хорошо одевался и казался умным, и, судя по реакции Ричарда на его визитку, этот исследовательский институт явно существует на самом деле. Но мне кажется, что его истинные мотивы с этими вопросами не совсем ясны. Пожелай они просто узнать уровень счастья пожилых людей, то, конечно, хватило бы случайной выборки? Мы проходили это на лекциях по статистике. Можно даже взять выборку, основанную на доходах или чем-то еще. Так почему же он так одержим владельцем этого здания? Ричард некоторое время наблюдал за господином Комацу, затем бесшумно встал. Он подошел к гранатовому дереву в горшке, взял что-то рядом с ним и вернулся в гостиную. Это была крупная раковина, аналогичная тем, что используют монахи в качестве инструментов на определенных мероприятиях. На ней были шиповатые выступы, напоминающие морской ананас. Снаружи она была бархатисто-коричневого цвета, но внутри нежно-розовой. Может ли она… — Вот морская раковина. — О, ее подарил вам господин Хамада? Как некий подарок на какое-то событие? — Нет, — заявил Ричард. Угроза, прозвучавшая в этом коротком замечании, напомнила мне о клинке, который разрубает арбуз одним движением — лезвие такое острое, что кромка ослепляет. Господин Комацу ответил озадаченной улыбкой. — …Эм, «нет»… В каком смысле? — Вы знаете, в каком регионе обитает этот вид, господин Комацу? — Вы меня подловили. Я пришел не для того, чтобы отгадывать загадки… — Сейги. Мой босс назвал мое имя. Можешь положиться на меня. Понятия не имею, к чему он клонит, но точно знаю ответ на его вопрос. — Эти моллюски обитают в водах к югу от Северной Америки, между Мексиканским заливом и Карибским морем. Вот так. Услышав мой ответ, лицо господина Комацу резко изменилось. Ричард смотрел на него холодными, как лед, глазами. У парня не было ни единого шанса. В конце концов, Étrange» — вотчина Ричарда. Родные стены, где каждый угол заставляет этого и без того совершенного и красивого мужчину выглядеть еще лучше. — Кажется, до вас начинает доходить. Господин Комацу молчал. — Даже ваше молчание говорит о многом. Не стоило ехать в такую даль, если вы не намерены ничего говорить. Желаете узнать больше об этих крошечных островах в прекрасном океане или о людях, которые там живут, настоятельно рекомендую вам посетить страны Карибского бассейна или, возможно, их посольства, а не ювелирный магазин в Гиндзе. А теперь вынужден попросить вас уйти, — объявил Ричард без тени улыбки на губах. Господин Комацу, видимо, понял, что проиграл. Он встал, молча отвесил вежливый поклон и ушел. Отрадно, что выяснение отношений закончилось мирно, но я понятия не имею, что произошло. — …Что это было? — Объясню позже. Хотя он сказал кое-что, что меня беспокоит. Сейги, наши самые важные клиенты в этот день — семья Ясака. Когда они придут, я хочу, чтобы ты… — Угостил их чаем и чем-нибудь вкусненьким, да? А тебе пока нужно кое-что сделать? Не волнуйся. Не торопись. Я услышал, как он позвал меня по имени, когда встал и направился на кухню. Я думал, ему нужна моя помощь в чем-то, но Ричард тоже встал и с нежностью посмотрел на меня. — Кажется, в последнее время на тебя можно положиться. Или мне это только кажется? — …Надеюсь, что нет! — Я тоже. Спасибо. Ричард улыбнулся мне и исчез в подсобке. Я слышал, как он разговаривает по телефону, пока готовил чай. Я с трудом сдержался, чтобы не расплыться в широкой улыбке. У нашего следующего клиента двое малышей, поэтому нельзя ничего подавать в стеклянной посуде. Вот он мой шанс достать пластиковые детские стаканчики, которые остались здесь еще со времен кафе. Боже, как же я счастлив. Как тут не улыбнуться? Ричард поблагодарил меня. Сказал, что на меня можно положиться. Его улыбка и так восхитительно прекрасна, но, боги, его обаяние просто убийственно! Какое счастье, что он вышел поговорить, поскольку мое лицо точно не скоро вернется к своему обычному состоянию. Я думал, у меня будет еще немного времени, чтобы насладиться этим ощущением, но тут чай почти выкипел, и пришлось спешно выключать конфорку. Едва успел! Ну вот, образ надежного Сейги Накаты почти развеялся, как дым. Закончив заваривать чай, я решил заглянуть в подсобку проверить, как дела у Ричарда, но тот все еще разговаривал по телефону. Надеюсь, все будет в порядке. Я упустил свой шанс спросить, что его беспокоит. Ответ на мои опасения пришел раньше, чем я ожидал. В тот вечер, когда магазин уже закрывался, к нам заглянули Хамады. Наверное, именно с ними Ричард разговаривал тогда по телефону. — Простите за внезапный звонок. Но мне показались странными слова того исследователя, будто он получил ваше разрешение. — Вы говорите о господине Комацу? Он приходил к нам домой. И сказал, что является сотрудником правительственного аналитического центра, который работает над способами борьбы с бедностью, и хочет поговорить о дедушке. Правительственный аналитический центр? Если мои знания о поиске работы верны, то эти ребята — мозги, стоящие за многими государственными делами. Например, если члены Токийского городского совета или парламента захотят предложить новый закон о борьбе с бедностью, они, вероятно, обратятся в аналитический центр и попросят его провести исследование, которое поможет сформировать политику. Но что здесь делал такой человек? Такаоми, который уже не казался таким неприступным, как в прошлый свой приход в магазин, выглядел озадаченным. — Я не знал, что это что-то серьезное… Мой отец сейчас находится в доме престарелых, вот я решил, что могу немного поговорить на эту тему с точки зрения его сына. Ричард, кажется, немного заколебался. — Итак, вы говорили с ним о Хиротакэ. Если не ошибаюсь, Хиротакэ — владелец этого здания. Такаоми в замешательстве посмотрел на Ричарда, и тот показал ему свой телефон. Там были текстовые сообщения. Ух ты. Я всегда думал, что пожилым людям трудно пользоваться мобильными телефонами, но у владельца этого здания, похоже, таких проблем не было. Ричард сообщил ему о сегодняшнем визите господина Комацу и дал ссылку на научно-исследовательский институт, к которому тот принадлежал. Хиротакэ ответил всего одной фразой: «Понял. Поговори с ними вместо меня». Аватарка Хиротакэ — фотография, силуэт на фоне неприметного пляжа. Юна, смеясь, сказала, что это ее фотография. Они сделали ее прошлой осенью во время семейной поездки в Эносиму. — Сразу после этого он переехал в дом престарелых, сказав, что теперь может делать все что захочет. Он, казалось, очень спокойно отнесся к переезду. Наверное, его жена уже умерла. Он мог бы переехать к Такаоми, но, видимо, сказал, что хочет побыть один и не желает быть обузой. — Я никогда не считал своего отца обузой, но Юна решила снова поступить в колледж своей мечты, и он, наверное, беспокоился о ней. О… знаете, теперь, я вспомнил кое-что странное. Когда я предложил господину Комацу поговорить непосредственно с моим отцом, если он хочет что-то узнать о нем, тот отверг эту идею, сказав: «Это неприемлемо». — Он утверждал, что не может обратиться к нему напрямую из-за его преклонного возраста. Я начала подозревать, что его интерес направлен скорее на исследование нас, чем на получение информации о дедушке, но у него были официальные документы, подтверждающие его место работы, и он ни слова не говорил ни о чем, кроме того, как хорошо мы ладим в семье. Но, полагаю, вы с дедушкой считаете, что позже это может выйти нам боком, да, Ричард? Мой дивный босс явно так думал. Иначе не стал бы лезть из кожи вон и вызывать их. Даже сейчас его красивое лицо было гораздо мрачнее, чем обычно. Вероятно, он чувствовал себя виноватым за то, что доставил им неприятности. Или… …была еще какая-то причина для его беспокойства. После того, как гости немного насладились чаем, Ричард серьезно заговорил. — …Я не уверен, что нам стоит обсуждать эту тему, но Хиротакэ сам попросил меня об этом. В любом случае, я могу лишь уважить его просьбу. Такаоми, вы слышали о термине «японские доминиканцы»? Доминиканцы? В смысле? Так, стоп, я точно слышал уже это раньше. Это место. Вернее, страна. Да, Доминиканская Республика. — Это здесь, — сказал Ричард, показывая им карту Карибского бассейна в книге, которую взял с полки. Мог бы, конечно, открыть карту на своем телефоне, но книгу гораздо удобнее показывать нескольким людям одновременно. Мексика располагалась между просторами Северной и Южной Америки, похожая на изогнутый мост. На востоке простирается Карибское море, усыпанное различными островами. Самый крупный и заметный среди них — Куба, а далее на востоке находятся Гаити и Доминиканская Республика. Остров, приблизительно размером с Сахалин, разделен между двумя странами. Понятно, это небольшая страна. Значит, люди эмигрировали туда из Японии? — Речь идет о политике правительства Японии сразу после Второй мировой войны. Тогда Япония столкнулась с притоком репатриантов и безработных. Примерно в то же время правительство заключило сделку с Доминиканской Республикой, разрешив японцам приезжать и помогать им в сельском хозяйстве. Этих людей называют японскими доминиканцами. Вам это ни о чем не говорит? — …Эм, мы никогда о таком не слышали. Да? — Юна взглянула на своего отца, который выглядел довольно серьезным. — В каком именно году это было? — Кажется, в 1956-м. — И мой отец рассказал вам об этом? — Да. — Понятно. Пожалуйста, продолжайте. Ричард кивнул. На мгновение мне показалось, что магазин превратился в машину времени. Мы говорили о послевоенной Японии, примерно тех времен, когда моей бабушке надоел мой дедушка и она решила стать матерью-одиночкой вместе с моей мамой Хироми. А потом ее поймали на краже. Для многих это были действительно тяжелые времена, и они мало что могли с этим поделать. Ричард бесстрастно продолжал объяснять, что японское правительство использовало некоторые действительно интересные стимулы для найма людей — например, предоставляя им огромные участки бесплатной земли. Именно это убедило семьи, которым нужно было начать все сначала, подать заявление. Более двухсот таких семей подали заявки на участие в программе, и все планировали переехать скопом. В те времена основным видом международного транспорта были не самолеты, а большие суда-танкеры. Они пересекали Тихий океан и через Панамский канал попадали в Карибское море, путешествие занимало около месяца. — В то время Доминиканской Республикой руководил человек, вполне подпадающий под слово «диктатор». Не то чтобы у страны были хорошие отношения с соседями, учитывая весьма опасную атмосферу между Доминиканской Республикой и страной, с которой она граничит, — Гаити. Другими словами, это говорит о том, как далеко — и в политическом, и в географическом плане — пришлось зайти японцам, чтобы найти страну, которая приняла бы их после войны. Доминиканская Республика. Гаити. Обе страны находятся на другом конце света. Сложно представить, как какие-либо японские персонажи могут присоединиться к актерскому составу этой истории. Но один из тех, кто совершил это путешествие, был не кто иной, как Хиротакэ. Такаоми сжал зубы, когда Ричард сказал это. Юна же лишь слегка улыбнулась, не веря своим ушам, но тут выражение ее лица стало более серьезным. — Кстати… Когда я спросила дедушку, откуда взялась ракушка, украшающая вход в наш дом, он ответил, что это «подарок с далекого острова». — Та раковина выглядит примерно так же? — спросил я, аккуратно кладя на стол раковину, о которой мы с Ричардом говорили ранее. — Да, точно! — взволнованно воскликнула Юна. Откуда, по их мнению, взялась раковина? Такаоми медленно начал говорить, будто тяжелая, запертая дверь наконец-то открылась. — …Мой отец во время войны был в Юго-Восточной Азии. Еще до ее начала он работал там инженером-электриком, но как только ситуация стала складываться не в пользу нашей страны, он оказался в лагере для военнопленных, не успев вернуться в Японию. По крайней мере, именно такую историю я слышал… — А потом он основал компанию по розничной продаже электроники? — Да. Ну, думаю, в то время это была не столько компания, сколько просто магазин. Насколько я знаю, она была основана в 1964 году. Мне было три года. Честно говоря, он никогда не рассказывал мне, чем занимался сразу после окончания войны. Хм. Странно. Если Хиротакэ подал заявление на эмиграцию и в 1956 году отправился в Доминиканскую Республику, а затем в 1964 году основал свою компанию в Японии, значит, недолго пробыл в Доминиканской Республике. Он сразу же вернулся в Японию? Если да, то почему? Сделав еще один глоток своего королевского чая с молоком, Ричард снова заговорил. — Япония и Доминиканская Республика подписали двустороннее соглашение. Однако доминиканское правительство хотело использовать иммигрантов не столько в качестве фермеров, сколько в качестве поселенцев-колонистов для укрепления своей границы с Гаити. Японскому правительству, которое боролось с опасениями по поводу ухудшения общественного порядка в результате массовой безработицы, это казалось взаимовыгодным соглашением. Однако, как оказалось, семьи, проделавшие долгий путь из Японии, получили не совсем то что ожидали. Вместо обещанных сельскохозяйственных угодий их ждали клочки дикой местности. Доминиканская Республика является частью испаноязычного мира, поэтому иммигранты даже не говорили на местном языке. Многие из этих иммигрантов потратили свои сбережения, закупая семена и оборудование, чтобы заняться сельским хозяйством в Доминиканской Республике. Даже обратись они за помощью к японскому правительству, то находилось за тридевять земель. В то время у них едва ли была нормальная международная телефонная связь, не говоря уже об Интернете. Они оказались между молотом и наковальней и не знали, что делать. Несмотря на все трудности, иммигранты старались изо всех сил и все равно пытались возделывать землю, так и не узнав, что их собственная родина предала их. Позже выяснилось, что японское правительство, судя по всему, было осведомлено об истинных намерениях Доминиканской Республики. Они согласились принять японских иммигрантов, но на условиях права обработки небольшого участка земли, а не владения. — Погодите, разве это не считается мошенничеством? — спросила Юна. Ричард кивнул. Мы с Такаоми были в полном недоумении. Даже не верится, что обширные познания Ричарда распространяются даже на такую тему, о которой знают лишь самые продвинутые японцы. Ну сколько людей в Японии вообще знают о таком понятии, как «японский доминиканец»? Очевидно, Хиротакэ знал. И на собственном опыте испытал, поведав обо всем Ричарду. — По словам Хиротакэ, они три года работали не покладая рук. По истечении этого срока они в конце концов решили вернуться домой. Когда у его молодой жены появились признаки беременности, кто-то спросил его, стоит ли возвращаться в Японию без сбережений и без какой-либо поддержки. Ему пришлось задуматься — он привык к жизни в Доминиканской Республике, но растить ли своего ребенка там или вернуться на родину? Думаю, этим ребенком был Такаоми. Если семья переехала в Доминиканскую Республику в 1956 году и уехала три года спустя, когда жена была беременна, значит, ребенок родился примерно в 1960 году. Вполне подходящий возраст для Такаоми. А потом он вырос, женился, и у него родилась дочь. И теперь эта дочь планировала учиться за границей, в Америке. Если посмотреть на карту в атласе, южная часть США находится неподалеку от Доминиканы. Такаоми и Юна молчали, но Такаоми заговорил первым. — Когда именно мой отец рассказал вам все это? — Примерно через полтора года после нашей первой встречи в Гонконге. Думаю, вы знаете, что к тому времени мы с вашим отцом встречались уже десятки раз, хотя с вами мне еще предстояло познакомиться. О, понятно. Итак, именно с Хиротакэ Ричард познакомился, когда работал в Гонконге. А затем тот представил его остальными членами семьи Хамада. Наверняка именно он предложил Саулу арендовать это помещение в Гиндзе… И вот мы здесь. Странно думать о том, что Ричард продавал драгоценные камни, когда я еще учился в старшей школе. Хотя он уже тогда был прекрасен, как драгоценный камень. На лице Такаоми отразилась смесь эмоций. — …Мой отец казался таким счастливым, когда познакомился с вами. Он сказал мне: «Такаоми, я встретил в Гонконге англичанина, который говорит по-японски и по-испански». После этого он зачастил в Гонконг. Непонятно почему мой отец отлично знает испанский. Он всегда любил путешествовать и упоминал, что в лагере для военнопленных были люди из разных стран, но я и представить не мог, что он изучал испанский как нечто большее, чем хобби… Такаоми некоторое время хранил напряженное молчание. Ни Ричард, ни Юна не произнесли ни слова. Допив чай, он слегка вздохнул. — Простите, Ричард. Уверен, вы не хотите говорить об этом, но, как его сын, я обязан спросить — почему мой отец рассказал все это вам, а не собственному сыну? Сейчас я испытываю странную злость по отношению к вам. И изо всех сил пытаюсь принять то, что вы мне говорите. Я долгое время помогал своему отцу вести бизнес и теперь являюсь его равноправным партнером в компании. И все же… — В его мягком голосе прозвучала горечь. — Почему? Я бы тоже был шокирован, расскажи мне кто-то, тем более не член моей семьи, историю моей бабушки. И сильно бы удивился, почему она никогда не рассказывала мне, своему внуку… своей плоти и крови. У моего босса, похожего на красивую куклу, всякий раз, когда он оказывался в подобном положении, в глазах всегда появлялся какой-то пристальный блеск. Я знал этот свет — доброта, нежность или, возможно, внимание. Он был мягче и теплее любого одеяла. — …Такаоми, вы знаете, в каких моллюсках растет жемчуг? Мужчина оказался застигнут врасплох таким поворотом событий. Прежде чем ответить, ему пришлось немного подумать: — Нет. Но знаю, что рост занимает очень много времени. — Вещество, которое образуется внутри живой устрицы, называется биоминералом. На то, чтобы устрица добыла одну жемчужину, может уйти от нескольких месяцев до нескольких лет. Жемчуг не имеет ничего общего с репродуктивной системой устриц — скорее, он является результатом защитной реакции на раздражители. Устрицы производят жемчуг, чтобы защитить свой организм. Я не решаюсь рассуждать на эту тему, но, возможно, Хиротакэ не рассказал вам потому, что, в некотором смысле, превратил эти воспоминания в жемчужину. Превращение воспоминаний в жемчужину? В каком смысле? Подобно жемчужине, растущей в раковине в теплых водах, слова Ричарда продолжали накапливаться слой за слоем. — Когда мы встретились в Гонконге, Хиротакэ много рассказывал мне о своей семье. Его любимой темой всегда было то, насколько счастливым его делает семья. Как вдохновляют ваши улыбки. Устрице для получения хорошего жемчуга нужна здоровая окружающая среда, и, думаю, Хиротакэ также хотел для своих детей безопасной и счастливой жизни. Ему пришлось нелегко, поэтому он стремился защитить своих близких от любых проблем. Сложно хранить секреты от своих близких, и еще труднее подготовить их к грядущим переменам. Но мне кажется, как бы самонадеянно с моей стороны это ни звучало, что человек, который хранит секреты, обычно страдает больше всех. — …Я прекрасно это понимаю. Мой отец никогда не любил говорить о чем-то неприятном. Вообще-то, никто из моей семьи не любит. Все хотят приносить радость и смешить людей. — Мне понятны ваши чувства. Однако я не могу найти оправдания для того, чтобы скрывать это от вас, поэтому мне очень жаль. Ричард встал со стула и низко поклонился. Такаоми ответил ему смущенным взглядом. — Не вам нужно сожалеть. Ведь именно я вам нагрубил. А вы всегда были добры к моему отцу. Я не очень хорошо разбираюсь в возрасте людей из других стран, но, полагаю, вы примерно одного возраста с моим сыном. Уверен, Юна также не одобряет мое поведение. — Папа, думаю, тебя можно понять. И Ричард, вы ни в чем не виноваты. Пожалуйста, присаживайтесь. Дедушке повезло, что у него был человек, с которым он мог так откровенно поговорить. Ричард молча вернулся на свое место. Гости же наши выглядели так, будто изо всех сил пытались переварить сказанное им Ричардом. И можно ли их винить? Им на голову только что обрушили серьезную семейную тайну. Хм, погодите-ка. — Эм, Ричард. — В чем дело, Сейги? — Так какое отношение ко всему этому имеет опрос этого господина Комацу? Ну, должна же быть какая-то связь? Именно поэтому Ричард раскрыл им секрет Хиротакэ. Выражения лиц Такаоми и Юны резко изменились, словно они тоже только что вспомнили об этом человеке. Ричард немного растерялся. Он улыбнулся с ноткой упрека и попросил позволить ему собраться с мыслями. Выпив еще одну чашку королевского чая с молоком, мой босс продолжил, будто завершал создание ювелирного изделия, нанося последние штрихи. — Как я уже упоминал по телефону, господин Комацу приходил и в Étranger. Полагаю, он пытался собрать информацию в офисе на первом этаже, но был разочарован, когда не услышал желаемого. Не знаю, осознавал ли он связь между этим магазином и Хиротакэ, но, возможно, предположил, что это может быть связано со мной лично. Неудивительно, что он оказался здесь. — Как по-вашему, у него какая-то особая цель в расследовании дела моего отца? Ричард, вы и это знаете? — Я могу лишь предполагать… Далее Ричард сказал, что большая часть работы аналитического центра, в котором работает мистер Комацу, посвящена борьбе с бедностью. И тут я понял, насколько это напоминает мои планы на будущее. Я хочу быть государственным служащим и помогать нуждающимся бороться с бедностью. Далее он предположил очень высокую вероятность того, что исследование господина Комацу как-то связано с законодательством, касающимся «самообеспечения». — Хиротакэ обладает чрезвычайно уникальным опытом, даже среди тех, кто участвовал в доминиканской программе иммиграции. Он не только благополучно вернулся в Японию и основал компанию, она еще оказалась чрезвычайно успешной и пережила экономический кризис. Даже сейчас он с вами, своим сыном, совместно владеет огромным количеством недвижимости. Такие истории редки. Представьте, как легко его историю можно неверно истолковать в качестве примера того, что «какими бы плохими ни были ваши обстоятельства, если вы усердно работаете, то добьетесь успеха». — …А его благополучное возвращение в Японию и правда такая редкость? — Те, кто вернулся без гроша, столкнулись с самыми разными последствиями, но многие из них вообще не вернулись. Я уверен, что многие из них никогда бы не подумали о поездке в Доминикану, будь у них страховка в Японии. Сейчас дети тех, кто осел там, являются гражданами Доминиканской Республики, но им точно пришлось несладко. Несколько лет назад даже состоялся громкий судебный процесс, в ходе которого японское правительство пытались заставить извиниться за их лукавство. Большинство истцов были ровесниками Хиротакэ, или даже старше. Такаоми и Юна разом утратили дар речи. Я тоже был в шоке. Эти люди, вероятно, приехали в Доминиканскую Республику, как и Хиротакэ, только остались там заниматься земледелием, а не вернулись обратно. Но это было маленькое островное государство, а не страна с обширными ресурсами. Их усилия имели свои пределы. Должно быть, настал день, когда они осознали, что это не то, что им обещали… но они терпели, вопреки всему. Совсем как моя бабушка. Никто лучше этих людей не осознавал, что время, жизнь и потенциал, которые они потеряли, уже не вернуть. Все, чего они хотели, — это извинений от своей собственной страны. Это похоже на гигантское черное облако, проплывающее перед вами, некое огромное воплощение скорби, живущее в глубокой, темной яме. Яму не закрыть, чтобы избавиться от него — можно лишь бросить немного еды или монет в ее глубины в качестве подношения скрытому внутри титану. — Думаю, это верно для любой страны, но стоит людям оказаться в бедности, они вынуждены терпеть чрезвычайные трудности, пытаясь вернуть себе комфортное существование. Ах если бы люди могли решать свои проблемы самостоятельно… — …Дедушка добился успеха, потому что был помешан на электронике, любил все новое и был до невозможности общительным, но в основном ему просто повезло. То, что его магазин не обанкротился сорок лет назад — как выигрыш джекпота. Сейчас это может показаться байкой, но все было именно так. — Юна. Ричард, как по-вашему, почему господин Комацу все время спрашивал, счастлив ли тот? Ричард не произнес ни слова, и выражение его лица было трудно расшифровать. Оказание помощи людям, живущим за чертой бедности, является серьезной проблемой в этой стране. Одна из главных тем обсуждения — предоставлять ли им государственную помощь. Часто употребляется слово «самообеспечение», но оно не совсем точное. Такое впечатление, будто люди бедны только потому, что недостаточно усердно работают. Проще обвинить в этом лень, но мне кажется, все гораздо сложнее. Моя мать, Хироми, оказалась в трудной жизненной ситуации, когда была беременна мной. Ей пришлось спасаться от домашнего насилия. Вот почему мы были бедны. Многие семьи с одним родителем бедны, и некоторые винят их в этом. Но все не всегда так просто. Кто-то выигрывает в лотерею, но большинство проигрывает. Есть ли на свете кто-то, кто, глядя на трудоголика Хироми, сказал бы, что все дело в усердии? Сомневаюсь. Ну или надеюсь, что нет. Итак, вернемся к делу Хиротакэ Хамады. Когда-то он был беден, а сейчас нет. Он уехал из Доминиканы без гроша за душой и вернулся в Японию, сделал себе имя и теперь владеет этим зданием в Гиндзе и время от времени водит своего сына и внучку по ювелирным магазинам. На мой взгляд — и, вероятно, на взгляд его семьи тоже — он определенно живет счастливой жизнью. Но, очевидно, возможно, это не так. Пожалуй, даже скорее всего. Оба Хамады мрачно смотрели друг на друга, пока Ричард продолжал говорить. — Я понимаю, что мой вопрос был довольно высокомерным, но все же я спросил у Хиротаке, чего он хочет в данной ситуации. Он настоятельно подчеркнул, что абсолютно не желает, чтобы его история помешала тем, кто столкнулся с бедностью, получить необходимую помощь. — Конечно, не желает. Таков уж дедушка. — Я рад, что у меня сохранилась его визитка. — Речь о господине Комацу? Я свяжусь с ним. И скажу, что мы передумали и не хотим, чтобы он использовал эти данные. Он просил нас обращаться к нему в любое время по любому вопросу. Его организация ведь работает на правительство? Тогда они не смогут просто проигнорировать пожелания дедушки или наши. Ричард, похоже, испытал огромное облегчение при виде их воодушевления и готовности взяться за решение проблемы. Я тоже. Если ты способен пробиться сквозь тьму к свету благодаря упорному труду, это повод для счастья. Но, думаю, все должны понимать, что гораздо большему числу людей повезло меньше. — Эм, Ричард. — Юна выглядела встревоженной. — Что? — Как вы думаете, ничего, если мы свяжемся с дедушкой и попросим его рассказать нам свою историю? Он же не хотел, чтобы мы знали о его прошлом? — в ее голосе звучало беспокойство. — Конечно, все будет в порядке, — успокоил ее Ричард. — Это лишь мое мнение, но… Думаю, он очень обрадуется. Пускай он и держал свое прошлое в секрете, уверен, ему не хватало человека, которому он мог бы довериться. Вот почему он позволил такому, как я, помочь ему справиться с грузом прошлого. Полагаю, ему стало бы гораздо легче, если бы он мог откровенно поговорить с близкими ему людьми. Такаоми молчал. Ричард тоже выглядел необычно мрачным. Через некоторое время Хамада-младший заговорил. — …Мама всегда говорила, что мой отец не из тех, кто делится своими проблемами с другими, но как они могли хранить такой секрет от собственного ребенка? — То есть, ты действительно не знал? Даже о том, что он вообще что-то скрывал? — Откуда мне? У отца не было родственников… Как странно об этом думать. С таким же успехом я мог бы вырасти на Карибах. — Тогда ты, наверное, женился бы на латинской красавице, да, пап? — Юна… — На этот раз во вздохе Такаоми не было того напряжения, которое он испытывал до сих пор. Все успокоились, и я воспользовался возможностью, чтобы ускользнуть на кухню. Когда люди расслабляются, они испытывают голод. Я заварил свежий чай и достал с полки для закусок несколько мадленок, которые хранил как раз для таких случаев. Ричард заказал их по почте в Осаке. Такие штучки из рисовой муки с черными бобами. В отличие от стандартных мадленок, они не имели формы ракушек, но раз уж симпатичные розовые жемчужины появляются из раковин, эти лакомства, украшенные черными бобами, наверняка тоже по-своему привлекательны. Я знаю, насколько они вкусные и воздушные, потому что мы с Ричардом не так давно наслаждались ими. Я быстро приготовил три чайных прибора с мадленками и с улыбкой предложил их нашим гостям. Юна показала на них пальцем и хихикнула. — Знаете, я заметила, что и в прошлый раз вы ничего себе не приготовили. — Что? О, ну, я обычно ем позже, так что сейчас не голоден. — Да ладно вам, мы должны поесть вчетвером. Поторопитесь! — Х-хорошо. Думаю, она отчего-то беспокоится обо мне. В Юне есть какая-то загадка, хотя она моложе меня. Неужели все богатые девушки такие? Я не мог просто стоять и есть, поэтому занял свободное кресло рядом с Ричардом и выпил чаю с закусками. Я даже не осознавал, насколько напряжен, пока не попробовал первый кусочек, и его сладость не растаяла во мне. Как только мы закончили, Хамады выскочили из магазина, не попросив даже взглянуть на жемчуг или дизайны. Была уже половина седьмого вечера. Нужно быстро прибраться, если у Ричарда есть дальше какие-то планы. — Ричард, мне поторопиться с уборкой? — У тебя есть дальше планы? Куда-то торопишься? — Нет, а ты? — У меня нет планов, которые помешали бы мне как обычно поужинать с тобой в субботу вечером. — Да ладно, не переживай так за меня. В конце концов, я могу отплатить тебе только пудингом! — Ты точно так же слишком много беспокоишься. Для меня вполне естественно беспокоиться о тебе. — Спасибо, конечно, но… Мне не хватило сил сказать остальное — о возможном уходе из магазина. Но я почти уверен, что он знает, хотя я и не озвучил этого. Не так давно, по дороге с свадебного приема, я упоминал, что мне, возможно, потребуется еще пара выходных. Он такой умный… Конечно, он понимает, к чему все ведет. Думаю, именно поэтому он в последнее время так мил со мной — как человек, который наблюдает за кораблем, покидающим порт, и пытается сохранить улыбку на лице, пока тот удаляется все дальше и дальше, скрываясь из виду. Хотя это так печально. Мне бы этого не хотелось. С другой стороны, мне ли жаловаться? Я могу лишь поблагодарить его и выразить свою признательность. И только я собрался перекусить, прежде чем отправиться домой, в кармане Ричарда зазвонил телефон. Он извинился и удалился в свой кабинет. Я увидел имя «Хамада» на экране телефона, и, судя по выражению его лица, это была не Юна и не Такаоми. Насколько я понял, Ричард и старший Хамада несмотря на разницу в возрасте были хорошими друзьями. Иначе вряд ли они были бы так близки. Я с головой ушел в уборку гостиной и кухни магазина в соответствии со строгими стандартами Саула. Как только я закончил, Ричард вышел из кабинета с улыбкой облегчения на лице. — Он поблагодарил меня за то, что я поговорил с его родственниками о том, что, как он думал, ему придется унести с собой в могилу. — Так я и думал. У Ричарда был при себе черный чемодан. Видимо, он уже закончил собираться, чтобы закрыть магазин. Я поколебался, но в итоге озвучил то, о чем думал во время уборки. — В общем, я тут подумал, почему бы тебе не заехать ко мне домой? — А? Давненько я не слышал от Ричарда такое «а?». Это и правда настолько шокирующее предложение? Он же миллион раз высаживал меня на станции Такаданобаба. — Я бы хотел приготовить тебе ужин. Как-то скучно, если ты всегда меня куда-нибудь приглашаешь, да? Я не силен в изысках, но если у тебя на примете есть какое-то конкретное блюдо, я с удовольствием попробую приготовить его для тебя. — Разве ты не планируешь встретиться с тем другом, который пойдет с тобой на информационную сессию на следующей неделе? Чтобы поработать над вопросами, которые нужно задать вашим наставникам на рабочем месте? И разве, по слухам, компания, которая примет участие в информационной сессии на следующей неделе, не будет принимать решения о приеме на работу, основываясь на содержании вопросов, задаваемых во время таких встреч? — Ничего себе, я правда все это тебе говорил? — Если ты намерен предаваться сожалениям, пеняй на свой мозг, который позволяет каждой твоей мысли выскакивать в тот момент, когда она приходит тебе в голову. Если у тебя есть время на готовку, советую тебе немедленно вернуться домой и разработать стратегию поиска работы. Я знаю о твоем хроническим недосыпании. — Я сплю не менее пяти часов в сутки, этого достаточно. Многие мои друзья спят всего по три-четыре часа… — Ужасно. Семь часов — вот минимальное количество сна, которое люди должны получать каждую ночь. Это почти невозможно. Если я буду столько спать, мне не хватит времени изучать компании или сайты по поиску работы. К тому же это никак не сказывается на моем здоровье, и я всегда прекрасно чувствую себя, когда приезжаю в Étranger. Но мне не хочется заставлять его волноваться. — Ну ладно. Думаю, тогда я просто пойду домой и лягу спать пораньше сегодня. — Уверен, это правильный выбор. — Ага. После моего ответа повисла странная пауза. Ричард, похоже, решил, что я собираюсь что-то добавить, вот только я не знаю, стоит ли. Но когда он заметил мои колебания, я решил высказаться. — Знаешь, я бы солгал, скажи я, что меня не радует твоя забота. Но если серьезно, я просто хочу, чтобы все вернулось на круги своя. Не нужно переживать из-за того, из-за чего не стоит переживать, особенно после того, как ты наконец сбросил этот груз со своих плеч. Это пустая трата времени. Кроме того, я не знаю тебя так хорошо, как Саул и Джеффри. Так что… Я почувствовал легкий озноб и нервно улыбнулся. Ричард пристально и как-то странно смотрел на меня. Казалось, мягкий свет в его глазах внезапно погас и сменился холодом замерзшего озера. — Я никогда не просил тебя быть моей эмоциональной нянькой или чем-то в этом роде. Низкий тон его голоса заставил меня осознать свою ошибку. Опять я за свое. — …Извини, я знаю, что в последнее время был немного бестактен. И в будущем постараюсь быть более осторожным. — Я так не думаю и не сержусь на тебя. В любом случае, береги себя. Сегодня ты хорошо поработал. — Спасибо, босс. До завтра. — Конечно. Не могу дождаться, когда увижу тебя завтра. Мы проверили кабинет и убедились, что он заперт, свет выключен, затем вышли из магазина. Собираясь спуститься по лестнице вслед за Ричардом, я услышал странный шум. Что такое? Ричард упал? Нет. Он просто бил кулаком в стену. Зачем? У Étranger точно есть контракт с охранной компанией, а вдруг этот шум их вызвал? Совершая это странное действие, он не смотрел на меня. Его голова была опущена, вокруг него витала какая-то странная энергия. И щеки подергивались. Явно не от смеха, а словно он слегка скрипел зубами. По какой-то причине в моем мозгу всплыла совершенно не связанная с этим сцена — сердитый ребенок возле супермаркета. Когда я зашел в магазин, малыш стоял и наблюдал, как его мать разговаривает со своей подругой. И он все еще был там, когда я вышел со своими покупками. Ребенок не произнес ни слова, просто уставился на маму своими черными блестящими глазами. На его лице было выражение праведного негодования, словно он думал, что имеет полное право злиться. Ричард медленно перевел на меня взгляд. Казалось, он хочет мне что-то сказать. Я даже немного испугался. Да что с ним такое? — Ричард, что случилось? Что-то произошло? — Если не возражаешь… — Да? — Не мог бы ты… — Да? — Поужинать со мной, прежде чем пойдешь домой? — Он снова отвернулся к стене и закончил: — Это займет всего полчаса. На некоторое время между нами повисло молчание. Хм. Полагаю, Ричард планировал сегодня поужинать со мной? Теперь я чувствовал себя виноватым из-за своего отказа ему. Не знаю, что его так расстроило, но он по-прежнему неизменно красив. Говорят, что трапеза с другом способствует пищеварению, в отличие от питания в одиночестве. — Ладно, босс! Сказал бы сразу. Пошли! Что бы ты хотел съесть? Ресторан в «Шисейдо» отличное место, но рисовый гратен в кафе «Франс-я» просто невероятен. — «Шисейдо» — единственный вариант. Если у нас мало времени, мы можем заказать блюда из меню. — Вообще-то нам некуда спешить. Мы можем пойти куда угодно — в конце концов, ты же не заставишь меня платить. Я не скоро смогу забыть выражение лица Ричарда. Если не ошибаюсь, он очень разозлился. Но почему? Почему сейчас? И почему именно на меня? Ричард, видимо, заметил мое замешательство, потому что отвернулся и направился запирать магазин, на ходу говоря: — …Если уж ты завел такой разговор, должен заметить, ты давно уже не даешь мне возможность воздать тебе должное. — Чего? Он не стал дальше вдаваться в подробности. Что именно Ричард мне должен? В принципе? Он платил мне зарплату. Речь о возврате каких-то налогов? Но я точном получил банковский перевод для этого. И все причитающееся мне. О чем он говорит? — Ты говоришь о деньгах? — …Проехали. Давай уже пойдем. — Слушаюсь, сэр! Пожалуй, я возьму карри. А ты? — А я вот думаю, что хочу щенка-иностранца, который не понимает ни слова из того, что я говорю. И так уже вареного, но лучше еще и поджарить. Проглочу его, начиная с головы. — …Желаешь корейскую кухню? — Я буду крокеты. И парфе с клубникой, и их сезонное парфе. — Ого, прости. Кажется, я конкретно ослышался. Мне и правда следует последить за уровнем сахара в крови. — Да, конечно, я все понимаю. Он улыбнулся мне своей душераздирающе-прекрасной улыбкой, а затем ушел. Я последовал за своим боссом, волоча за собой его чемодан. Мы направились к красному зданию, расположенному всего в двух шагах от нас.

***

Позже Ричард заказал ювелирный набор с раковинным жемчугом. Похоже, дизайнером была не госпожа Дорогуша, но он все равно выглядел элегантно и великолепно. Когда я увидел, как Юна примеряет его, то невольно захлопал в ладоши. Ожерелье состояло из двух массивных золотых цепочек, плотно инкрустированных бриллиантами квадратной огранки. Между каждыми тремя бриллиантами, в качестве акцента, находилась раковинная жемчужина. Всего на ожерелье было пять таких жемчужин в платиновой оправе. В каждом ее ухе была серьга из одной жемчужины. Жемчужины сами по себе были довольно мелкими, поэтому, несмотря на обилие бриллиантов, гарнитур все равно выглядел милым и изящным. Именно такие украшения она не постеснялась бы надеть на церемонию вручения какой-нибудь престижной научной премии. Юна рассмеялась, когда я сравнил ее с кинозвездой. Но немного надулась и ответила, что не ожидала услышать такое от человека, который привык общаться с Ричардом. Мне хотелось сказать, что она ошибается, но потом я передумал. Для меня красота Ричарда была подобна горе Фудзи на рассвете или открытым всем ветрам песчаным дюнам в пустыне. Красота других людей кажется мне более человечной. Глядя на Ричарда, я чувствую, как меня охватывает таинственное спокойствие, будто я смотрю на озеро или небо. Обычные человеческие черты не идут ни в какое сравнение. Но скажи я что-нибудь такое, наверняка обижу всех скопом. Такаоми хлопал в ладоши вместе со мной и поблагодарил Ричарда. Он упомянул, что выход в свет обновки состоится на прощальной вечеринке Юны. Там точно будет Хиротакэ, поэтому он очень рад, что заказал у Ричарда этот гарнитур. Похоже, так он пытался извиниться за то, что так разозлился тогда на Ричарда. Кстати, о Хиротакэ — тот, по-видимому, все еще живет в роскошном доме престарелых. Но Юна сказала, что, наверное, он скоро вернется домой, поскольку в последнее время присылал ей сообщения о тоске по дому. Очевидно, после переезда Юны семья подумывала о поездке в Доминиканскую Республику. Прямых рейсов не было, поэтому поездка предстояла долгая. Что бы ни случилось, уверен, их ждет отличный семейный отдых, как и хотел Такаоми. Понятие «счастливая семья» очень им подходит — они будто под защитой устричной раковины. Как команда — все работают сообща для всеобщего блага. И дело тут не в удаче — это тяжелый труд всех членов семьи. На книжных полках Étranger до сих пор стояла раковина, которую Ричард принес во время того разговора. Приглядевшись, я заметил, что в задней части раковины было отверстие. По-видимому, только так можно проверить содержимое и извлечь его из раковины. Найти внутри жемчуг довольно редкое событие — говорили, что нужно открыть десять тысяч, чтобы найти хотя бы одну. Какая удача дает человеку счастье? Иметь семью? Или здоровье? Никогда не беспокоиться о финансах? Ведь все эти аспекты могут измениться в течение жизни. И никогда, до самой смерти не знаешь, что ждет впереди. На мгновение я вообразил, как нож взламывает мою собственную «раковину». Интересно, найдется ли там жемчужина? И если да, то какая именно? На самом деле, не важно какой там тип жемчуга, я просто хотел найти что-то внутри. Тогда я мог бы отнести его опытному ювелиру, и он сказал бы мне, что это за камень. Он рассматривал бы это маленькое зернышко своими необыкновенными голубыми глазами и рассказывал мне о ней. И я даже не против, скажи он мне, что это не настоящая жемчужина, а обычный хлам. Когда кто-то видит зерно истины, скрытое в самой нежной части твоей души, и высказывает тебе свое честное мнение, думаю, это определенно является поводом для радости.