Блестящие дела ювелира Ричарда

Возникало ли у вас когда-нибудь желание работать в безлюдном месте? Потому что это именно то, чего я хотел. Я оказался на станции линии Одакю, в богатом районе неподалеку и от моей квартиры, и от колледжа. Мне всегда хотелось тут сойти, когда я садился на экспресс из Синдзюку в Мачиду. Я в одиночестве зашел в кафе напротив станции, сел за столик и уставился на чистый лист бумаги. В ходе составления самооценки нам советовали написать введение от третьего лица. По сути, идея была в том, чтобы написать абзац, представляющий вас с точки зрения другого человека. Ребята из моего класса подготовки к экзаменам планировали устроить междусобойчик по поиску работы после занятий на следующей неделе. Но на таких встречах нужно непременно следить за собой, поскольку мы вполне могли бесконечно болтать в гостиной и постепенно отклоняться от темы, однако все равно было весело. В любом случае, мы планировали разделить упражнение, так что это было по сути домашним заданием. Пока что поиски работы для меня шли так себе. Я был на этапе подготовки к экзамену на государственную службу, когда нужно брать учебники и составлять для себя расписание, а также немного читал, чтобы подготовиться к собеседованиям в частном секторе. Сейчас я читал роман по рекомендации Ричарда. Он указал на его острую социальность, но, боги, сюжет был сплошная боль — мне пришлось остановиться после того, как главный герой вышел из тюрьмы за кражу буханки хлеба, а затем украл столовое серебро. Я так хотел попросить автора остановиться. Герой поступал дурно не потому, что хотел, а под гнетом жизненных обстоятельств. Перифраз жизни моей бабушки. Его все равно снова арестуют. То есть, судя по названию, история все время будет трагичной. Наверное, стоило сказать Ричарду, что предпочитаю счастливые истории — я из тех, кто очень вовлекается в то, что происходит с персонажами, когда смотрю грустные сериалы. Я чувствовал, что куча дел, с которыми необходимо разобраться, начала накапливаться. Но пока мне просто нужно сосредоточиться на написании этого вступления. Пока я сокрушался про себя, за соседний столик села молодая мама с коляской. Она была одна, поэтому оставила коляску рядом со мной, а сама подошла к стойке, чтобы сделать заказ. Ребенку на вид было года полтора. Он еще не мог говорить, поэтому размахивал ручками и ножками в коляске, пытаясь дотянуться до игрушек. Внезапно я встретился взглядом с элегантной дамой напротив меня. Она тоже смотрела на ребенка. Мы просто обменялись улыбками, вместо того чтобы прокомментировать, насколько мил ребенок. Это немного согрело мое сердце. Возможно, небольшая хитрость о том, как успешно справиться и пережить поиск работы, в том, чтобы поддерживать настроение такими вот приятными моментами. Спасибо, малыш, думаю, теперь я смогу продержаться еще немного. «Сейги Наката — студент третьего курса экономического факультета университета Касаба. Его особый навык — каратэ. Его друзья часто говорят, что он способен легко оживить обстановку, но иногда может быть беспечным. Он стремиться работать в правительстве из желания помогать людям. У него особый интерес к проблемам молодежной бедности… Эй, что это? Кто-то дернул меня за штаны, напугав. Ребенок. Пока он вертелся, тормоза коляски, видимо, разблокировались. Это казалось опасным, поэтому я встал, чтобы попытаться откатить ее немного назад. Но только я собрался дотронуться до ручек коляски… — И что, по-твоему, ты делаешь, урод?! Вернулась мать ребенка. Ой, ну все. Я собирался объяснить, что коляска покатилась, а я пытался вернуть ее обратно, но она молча поставила свою еду на стол и начала увозить коляску из кафе, при этом свирепо глядя на меня. Как обидно. Хотя чего ее винить. Я бы тоже, пожалуй, не захотел сидеть рядом с каким-то жутким мужиком. Но, я имею в виду, да ладно, я не такой уж подозрительный на вид. Тем не менее я понимаю, отчего она не хочет со мной разговаривать. Может, остановить ее и попытаться что-то сказать. Ага… — Вы ошибаетесь, — произнес полный достоинства голос. Женщина с коляской и я оба посмотрели в одном направлении. Дама, сидевшая напротив меня, встала и направилась в нашу сторону. На ней была серая блузка и стильная длинная синяя юбка. — Этот человек не пытался причинить вред вашему ребенку. Коляска покатилась. Советую вам проверить тормоза, когда вернетесь домой. Тем не менее, боже мой, какая же у вас очаровательная маленькая принцесса. Молодая женщина с сомнением посмотрела на меня. Я настаивал, что так все и было, и она смущенно пробормотала извинения. Один из сотрудников кафе упаковал ее еду и вручил ей, и она выкатила коляску из кафе со своим пакетом (теперь уже) еды на вынос. Я глубоко вздохнул. Когда она совсем скрылась из вида, я встал и подошел к той даме. — Большое спасибо. Серьезно, я… — Я не сделала ничего, заслуживающего благодарности. Однако, надеюсь, вы сможете простить ее. Матери все время кажется, что она одна способна защищать своего ребенка от всего мира, поэтому, когда ребенок настолько маленький, все кажется опасным. Она мягко улыбнулась. У ее ног стояли две большие сумки из магазина электроники, и она пила уже второй напиток. Она поделилась, что это называется медово-имбирный чай и вкус у него довольно приятный. Какой странный человек. Она выглядела как кроткая весенняя фея, но вместе с тем немного напомнила о моей бабушке, способной заткнуть тебя, стоит ляпнуть что-то не то. — Вы поклонник Гюго? Я видела, как вы читали его книгу. — О, друг порекомендовал, но я бы не назвал себя поклонником… Сюжет слишком уж грустный. — Не припоминаю, чтобы все было настолько ужасно. — Главный герой все время страдает… Я как раз добрался до кражи столового серебра и пребываю в уверенности, что его снова арестуют. — Ну… думаю, стоит продолжить чтение. Я уверена, что в истории будут и положительные моменты. Пока мы разговаривали, я заметил кое-что странное. Ее интонация была идентична интонации кое-кого. В результате это настроило меня на выходные, и я начал болтать с ней, сам того не осознавая. В кафе и так было довольно шумно, так что, вероятно, мы никого не беспокоили, но мне не хотелось продолжать стоять и болтать, поэтому я собирался вежливо уйти, но тут ей позвонили. — Это Чиеко… Привет, милая, ты застряла в пробке? Я в кафе, где обычно бываю… а? О боже, я что, перепутала? Я мог слышать только часть разговора, но понял, что «милая» — это ее дочь, которая должна была заехать за ней в кафе на своей машине. Похоже, та забыла об их встрече и ушла на свидание со своим парнем. Дочь предложила закончить пораньше, чтобы заехать за ней, но Чиеко просто сказала ей не волноваться и отшутилась. Она пожелала ей хорошо провести время и повесила трубку. Я все еще торчал рядом, упустив возможность вежливо уйти раньше. — Мне так жаль, но, что ж, вы слышали. Вот так защищаешь их от мира, пока они растут, но стоит им вырасти, они улетают из гнезда. Иногда быть матерью так одиноко. Конечно, я очень рада, что мой ребенок счастлив и здоров. Что ж, теперь мне нужно вызвать такси. — Эм… ваш дом далеко отсюда? — Я бы так не сказала. Я бываю здесь довольно часто. Если вернуться на станцию и повернуть к библиотеке, оттуда рукой подать. Но идти нужно в гору. — Знаю, это крайне самонадеянно с моей стороны, но если вы не против — и только если не против — может, я помогу вам донести сумки? Чиеко нахмурилась. — Вы серьезно ничего мне не должны. — Я все равно как раз собирался уходить и поеду домой поездом. Она на мгновение задумалась и улыбнулась: — Что ж, думаю, мне просто придется воспользоваться вашей добротой. Я собрал свои вещи и застегнул рюкзак, прежде чем взять сумки Чиеко — по одной в каждую руку. В одной сумке был маленький пылесос, а в другой — рисоварка. Ее дочь заказала их, но вместо того, чтобы воспользоваться бесплатной доставкой в магазине, выбрала самовывоз, и Чиеко пошла забрать их для нее. Такое отношение дочери для меня прозвучало несколько небрежно. На доме Чиеко была табличка с именем «Инумура». Я собирался последовать за ней, но не хотел, чтобы она подумала, будто я вор или что-то в этом роде. Я остановился на небольшом расстоянии и от нее, и от двери, спрашивая, сможет ли она дальше справиться сама, и она ухватилась за мои плечи. — Не чужайтесь, заходите. — Но уже довольно поздно. — Мой муж скоро вернется домой. Вы намного моложе меня, поэтому сомневаюсь, что он заподозрит нас в романе. Кроме того, любой, кто испытывает такое сострадание к Жану Вальжану еще до встречи с епископом Мириэлем, не может быть плохим человеком. Чиеко быстро открыла мне входную дверь. Не успел я поставить сумки на пол, как она достала тряпку для сухой уборки, чтобы протереть их. Интерьер был словно у роскошного дома в западном стиле. Стены и полки были украшены фотографиями в рамках и сувенирами из-за рубежа. Я повторил, что ей действительно не обязательно впускать меня, но она уже отправилась готовить чай. — Вы студент колледжа? О боже, какой чай любят студенты?.. — Вам и правда не нужно! Я не собираюсь слишком задерживаться… — Значит, ходжича, — сказала она с улыбкой. Чувствуя себя виноватым, я попытался помочь. Она казалась удивленной. — Очевидно, вы не новичок на кухне. Мама, наверное, очень гордится вами. — Сомневаюсь… Признаться, если подумать, я лучше умел заваривать чай, чем Хироми, которая всегда была слишком завалена работой. Даже если мои умения ограничивались королевским чаем с молоком. Приготовив мне вкусную чашку ходжичи, она, казалось, что-то вспомнила и подошла к холодильнику. Я предположил, что она собирается достать какое-нибудь желе, но я ошибся. Это оказался пудинг — почти такого же размера, как и те, что обычно готовил я сам. — Хотите немного? Это мое фирменное блюдо. Я думала, дочка придет со своим парнем, поэтому приготовила два, но, похоже, я ошиблась, и теперь они просто пропадут. Мне казалось, что я во сне. Кажется, она любительница путешествовать, ведь ее столовую украшали сувениры и фотографии. Среди них я заметил несколько фотографий сельской местности, но не рисовых полей — это был луг. Может, это Англия? У нее также было несколько фотографий Биг-Бена. «Английские» фотографии сразу бросались в глаза. Однако ее самой на них не было. Возможно, просто путешествовала одна. — Ну как, нравится? — Очень вкусно. Кстати, я заметил, что у вас есть фотографии со всего мира, — невинно спросил я. — Это Англия? — Верно, — ответила она с улыбкой. — Это было целую жизнь назад, в то время я училась за границей, в Англии. — Невероятно! Кажется, эти поля бесконечны, да? — Определенно. Эти снимки были сделаны в месте примерно в двух часах езды от Лондона, где я тогда работала. В этой стране столько красивых мест. Работа в Англии. В двух часах езды от Лондона. А еще пудинг. Могла ли она… То есть, учитывая все факты, это не так уж невероятно, и возможно, так и есть. Допив чай, мы начали болтать, и я принялся намекать на своего босса. Что ему почти тридцать, и он обожает драгоценные камни, родом из знати, ужасно мягкосердечный сластёна, к тому же, потрясающе красив. Я объяснил, что, несмотря на свой ум трудолюбие и общую крутость, он никогда не вел себя надменно, и я искренне уважал его за это. Я стал надеяться, но… …выражение ее лица совсем не изменилось. — Понятно, похоже, он замечательный человек. — …Эм, да, точно. После этого она вроде как свернула разговор, и я почувствовал, что мне больше не рады, поэтому поспешил откланяться. Она улыбнулась и сказала, что я могу остаться еще немного, хотя и не особо старалась удерживать меня. Вероятно, я просто ошибся. Вот почему она никак не отреагировала. Да, скорее всего. Но я почти уверен, что не ошибся насчет нее. Вероятно, у нее имелись свои причины, однако я решил отправить ему сообщение на обратном пути на станцию. Так будет правильно. Или я так думал, но в тот момент, когда я собирался выйти за дверь… — Еще минутку, пожалуйста? — останавила меня Чиеко. Интересно, в чем дело? Атмосфера казалась совсем не такой, как раньше. — Мне крайне неловко просить человека, который с такой добротой отнесся ко мне, но не могли бы вы умолчать об этом? — спросила она, глядя мне прямо в глаза. Умолчать? О чем? И кому? Чиеко продолжала пристально смотреть на меня. Ее улыбка стала шире. — Это долгая история. Конечно, вы понимаете, что, хотя Вселенная порой сводит нас с самыми разными людьми, есть те, с которыми стоит встретиться вновь, и другие — кого лучше не видеть. Мой случай относится к числу последних. Я счастлива просто жить в его воспоминаниях. Имя «Ричард», казалось, застряло у нее в горле, и она склонила голову: — Пожалуйста, — выдавила она. Я застрял. У меня не было другого выхода, кроме как согласиться перед лицом такой просьбы. Я несколько раз кивнул, и Чиеко доброжелательно хихикнула. — Что ж, будьте осторожны по дороге домой. Вы мне сегодня очень помогли. Спасибо. И затем одарила меня слегка печальной улыбкой и извинилась. Если кому-то и следовало извиниться, то это мне, поскольку я точно знал — даже если я ничего не скажу, он, вероятно, как-нибудь сам во всем разберется.

***

В те выходные атмосфера в «Étranger» была поистине взрывоопасной. Ричард смотрел на меня, не произнося ни слова. Его лицо говорило само за себя: «Я знаю, что тебе есть что сказать, поэтому не собираюсь разговаривать с тобой, пока ты не начнешь говорить». Когда я продолжил держать язык за зубами, кажется, его терпению пришел конец, и он заявил острым, как нож, голосом: — Я требую объяснений. На столе перед ним стоял сегодняшний десерт «Étranger»: фирменный пудинг Сейги Накаты. Обычно, стоит ему начать есть, и он не прерывается, пока не закончит. Но сегодня все было иначе. Он склонил голову набок после первого кусочка, нахмурился после второго и стал таким после третьего. Я правильно сделал, дождавшись затишья между встречами, чтобы подать его ему. Вообще-то я ничего не менял. Просто немного подправил рецепт. Я кое-что заметил в пудинге, которым меня угощала Чиеко. Не в дурном смысле — просто рецепт очень напоминал пудинг Хироми, который я всегда готовил, но с небольшим нюансом. Я немного поэкспериментировал и с четвертой попытки понял, что дело в подсластителе. Я всегда использовал самый дешевый белый сахар из супермаркета, а она тростниковый. Вкусовая память тускнеет довольно быстро, поэтому хорошо, что мне не потребовалось слишком много попыток. — У меня получилось? — Объяснись. — Это тот самый вкус, правда? Я уверен, что угадал. Чиеко была гувернанткой, которая преподавала Ричарду и Джеффри японский язык. Джеффри схохмил, что любовь Ричарда к сладостям, которые она готовила, стала главным мотиватором в его усердном обучении. Кстати, я действительно убедил Джеффри удалить селфи со мной, однако он оставил свой пост о том, как гордится своей семьей, выбирающей любовь. Каждый раз при взгляде на него, у меня сердце останавливалось, но Джеффри, вероятно, просто забыл о нем. В любом случае, сейчас разговор о Чиеко. По какой-то причине она не хочет видеть Ричарда. Настолько, что попросила меня держать рот на замке, однако… — Прости, не могу объяснить. Мне просто хотелось приготовить его, потому что я думал, ты порадуешься. — …Понятно, значит, ты можешь ограничиться только таким объяснением. Я серьезно кивнул. Он, наверное, понял всю сложность моего положения. Ричард, поедая пудинг, с серьезным выражением лица обдумывал мой ответ. Затем залпом допил чай и сказал, словно только что вспомнил: — Кстати, я ведь так и не ответил на твой вопрос о том, почему все еще использую фамилию де Вульпиан? — Хм? А это как-то связано с пудингом? — Дело в том, что я ищу японку, которая заботилась обо мне в детстве. Ричард вообще не обратил внимания на выражение моего лица и продолжил говорить. Наверное, многое хотел сказать. — Об использовании фамилии «Клермонт» не могло быть и речи, но я волновался, что если она случайно наткнется на имя «Ричард Ранашина» на визитной карточке или где-то еще, то не поймет, что это я. Поэтому решил добавить фамилию матери в конце. Это точно Чиеко. Ричард вздохнул. Я никогда не видел его таким грустным после того, как он насладится десертом. — Я думал, что смогу отказаться от этого вычурного имени, как только найду ее, но, похоже, я был слишком наивен. И не учел вполне реальную возможность того, что она не захочет меня видеть. У Ричарда было мучительное выражение лица. Возможно, расстались они не в дружеских отношениях. Судя по тому, как вела себя Чиеко, что-то явно случилось. Но я не ожидал, что Ричард будет в курсе этого. Ну, она же была его учительницей, когда он был совсем маленьким? Интересно, сколько ему тогда было лет. — Как ты красноречиво выразился, когда мы впервые встретились, возможно, Вселенная пытается нам что-то сказать. Я расскажу тебе, почему ищу ее, и предположу, почему она, видимо, не хочет меня видеть. Но прежде чем я начну… — Д-да? — Чай, — приказал Император сладостей, прося долить ему еще напитка.

***

Давным-давно, где-то в Англии, жил маленький мальчик. Его отец был энтомологом, особо интересующимся редкими насекомыми бассейна реки Амазонки. В молодости он воспользовался огромным состоянием своей семьи, чтобы утвердиться в академическом мире. Мать мальчика была красивой актрисой, происходившей из французской знати, влюбленной в блеск и гламур. Они познакомились на вечеринке, и у них завязался бурный роман, который закончился свадьбой и рождением ребенка. Однако позже они поняли, что их характеры несовместимы. Последовал развод. Благодаря богатству семьи мальчик оказался под опекой отца, но из-за горячей любви к полевой работе тот был не склонен к воспитанию детей. Таким образом, он в значительной степени переложил сына на плечи своего брата. Тем не менее поместье его брата было роскошным — с фонтаном, оранжереей, по сути, ботаническим садом, и даже пастбищами рядом с садами. Мальчик даже нашел себе двух старших братьев, с которыми прекрасно ладил. Его жизнь была беззаботна. Однако… — Приемный отец мальчика был увлечен образованием. Когда племяннику исполнилось шесть лет, дядя стал задаваться вопросом, какой язык будет самым трудным для изучения носителем английского языка. Он счёл, что, если его дети смогут освоить самый сложный язык, то любой другой дастся им легко. Весьма типичный для него образ мышления. Выбор пал на арабский или японский, основываясь на доступности учебных материалов, и в итоге он выбрал японский лишь потому, что Япония находилась дальше. Вероятно, хотел, чтобы его дети стали глобальными гражданами мира. Конечно, даже дети не могут изучать иностранные языки только по книгам, поэтому он нанял для них репетитора. Он обратился к другу, преподающему докторскую программу в соседнем колледже. И тот нашел для работы японку. Женщину звали Чиеко. Чиеко Сакамото. Вот и все. Так ее и звали. Я изобразил на лице лучший свой вариант безмолвного: «Я знаю ее, но ничего не могу сказать, так что извини». Ричард велел мне успокоиться, и голос его звучал немного удрученно. Я и правда скорчил странную физиономию? Наверное. Пожалуй, я немного увлекся. — И как долго она пробыла в… эм, доме мальчика? — Около трех лет — с шести и до девятого его дня рождения. Японцу может показаться странным, но, хотя образование для детей в Англии обязательно, по закону никто не обязан отправлять детей в школу. Родитель или опекун ребенка может обойтись соответствующим домашним образованием. — Подожди, значит, ты никогда не ходил в начальную школу?! Ух ты! Англия — невероятная страна. — Я ходил в начальную школу, правда недолго. Весьма увлекательная система. Домашнее обучение долгое время было частью нашего национального характера. Тем не менее подавляющее большинство детей посещают школу, и система не лишена недостатков. Я поймал себя на том, что часто думаю об этом с тех пор, как начал здесь работать… Мир действительно огромен. — Так вот, мальчик всем сердцем любил свою учительницу. Она была очень заботливой и делала изучение языка интересным. И была первой иностранкой, с которой он познакомился так близко. Они перешли с двух уроков в неделю на три, и вскоре, вместо того чтобы ездить на работу на автобусе, ей предоставили комнату в поместье. — Думаю, семья по-настоящему доверяла ей. Ричард объяснил, что изначально она приехала из Японии для исследования в области образования. Получение практического опыта работы с детьми помогло этому исследованию, так что пришлось весьма кстати, и нетрудно догадаться, что оплата была хорошей. У нее был приветливый характер, поэтому ее любили горничные, садовники и другой персонал. Сдержанная, но очаровательная молодая девушка. Это было, вероятно, около двадцати лет назад. — …Но на девятый день рождения мальчика все пошло наперекосяк. Этот сочельник он никогда не забудет. — Что? Ты родился на Рождество? — В сочельник. Двадцать четвертого. — …Серьезно? — Сочельник — просто еще один день в году. Это и впрямь настолько удивительная дата? Нет. Но я удивился не поэтому. — Я, эм… просто, думаю, что не знал об этом раньше. — Я тоже так думаю. И что с того? Я едва удержался, чтобы не спросить его, почему он не говорил мне раньше. То есть, я же был здесь, в магазине, в канун прошлого Рождества. Это была суббота. Покупатели шли без остановки. Я даже помню, как шутил с Саулом: — Вы уверены, что это обычный ювелирный магазин, а не супермаркет? Осознание того, что я не отпраздновал день рождения человека, который столько сделал для меня, заставило меня попеременно почувствовать разочарование, грусть и неудачу. Если бы я знал, то обязательно постарался бы что-нибудь сделать. Я так и видел себя бегающим по Токио в попытках найти подарок, который мог бы ему понравиться, а потом упаковывающим его в толпе рождественских покупателей. Не знаю, буду ли я вообще работать здесь на следующее Рождество, но я полон решимости найти какой-нибудь способ отпраздновать. — Прости, я не хотел тебя перебивать. Пожалуйста, продолжай. — Спасибо, так и сделаю. Суть проблемы, о которой идет речь, заключалась в том, что родители мальчика собирались вновь сойтись и пытались наладить отношения. Это может показаться не такой уж и большой проблемой, но она была тесно связана с вопросом, где будет жить семья, поскольку отец мальчика хотел забрать его с женой жить в районе бассейна реки Амазонка. Амазонка — это влажный тропический лес в центре Южной Америки, где протекает самая большая по объему стока река в мире. Мелочи, которые я почерпнул, изучая атлас для экзамена на государственную службу, несомненно, пригодились. Я не мог не задуматься, действительно ли хорошая идея взять туда маленького ребенка. Не знаю, используют ли в Англии имена людей для предсказания будущего, но имя «Ричард Клермонт», вероятно, тесно связано с судьбой путешествий по всему миру. Ричард не прокомментировал, как «мальчик» отнесся к предстоящему примирению своих родителей. Он любил Джеффри и Генри как родных, вплоть до инцидента с завещанием, так что они, наверное, близки с юных лет. Но в то же время биологические родители могут оказывать трудноописуемое, почти магическое влияние. Это почти что своего рода магнетизм, притягивающий тебя к людям, которые тебя породили, несмотря на характер, склад ума и совместимость. — Незадолго до этого Кэтрин — мать мальчика — стала время от времени появляться в поместье. И была недовольна, обнаружив, что ее сын привязался к кому-то другому в качестве матери. — И это была Чиеко. — Точно. Это было на третьем году его изучения японского. Несмотря на то, что он был весьма неискушенным по сравнению с моими нынешними способностями мальчик, а его кузены владели языком даже лучше, чем немецким и французским. — Ого, вы изучали все три одновременно? — Именно так строилось их образование. Мальчикам особенно нравился японский, поскольку он был своего рода секретным языком, которым они делились с Чиеко. Кажется, это неизменно вызывало недовольство горничных, лакеев и, конечно, Кэтрин. Итак, детям запретили говорить на других языках, кроме английского, вне запланированного времени урока. Кэтрин тогда выглядела крайне гордой собой. Отчего-то я не могу не думать об отношениях Хироми с моей бабушкой. Я нежно любил обеих, но они были не в ладах друг с другом. Мне частенько приходилось принимать чью-либо сторону. Часто я ловил себя на том, что соглашаюсь с бабушкой, но в конце концов Хироми всегда побеждала, поскольку содержала нас обоих. Хотя я знал, что это неразумно, все равно не мог избавиться от чувства, что тогда должен был найти какой-то способ самому заработать немного денег. — Ужасно, когда близкие тебе люди ссорятся. Если бы только они могли поладить… — Согласен, но люди такие, какие есть. К сожалению, не в наших силах их изменить. И вот, настал день инцидента. Сочельник: девятый день рождения мальчика. Рождественские праздники в семье стали еще более грандиозными с тех пор, как в доме появился третий сын. Рождественская елка украшала главный зал, и каждый из многочисленных коридоров поместья сверкал золотыми украшениями. Мраморные и бронзовые украшения, которые обычно весь год хранились в коробках, были выставлены на показ, а под елкой громоздилась гора подарков. Подарки получали не только члены семьи. Работникам поместья тоже разрешалось оставлять подарки под елкой, при условии, что они оставляли свои имена в реестре подарков. Ну, а Рождество в моем доме было… Что ж, возможно, некоторые вещи лучше оставить невысказанными. Канун Рождества — все собрались перед тем, как усесться за стол, чтобы насладиться индейкой, и начали открывать подарки, как вдруг Кэтрин, крича, ворвалась в столовую. Если интересно, почему ее там изначально не было, то это потому, что в тот день она выпила слишком много шампанского и отдыхала в своей комнате. Все были ошеломлены: мальчик, ее бывший, а вскоре вновь обретенный муж, шурин со своей женой, Чиеко, гувернантка мальчиков, и все остальные в поместье. И Кэтрин перед всеми объявила… — У меня пропало колье! — Колье? — Речь об антикварной вещи девятнадцатого века, украшенной крупными перидотами. Это был свадебный подарок от ее мужа, и она сохранила его после развода. Чрезвычайно искусное изделие, но перидот и близко не такой ценный камень, как рубин или изумруд. Оно стоило от силы двадцать миллионов йен. На мой взгляд такая цифра не должна следовать за словами «от силы», но я решил не комментировать, поскольку, вероятно, это было просто нормой для семьи Клермонт. В конце концов, эти люди ссорились из-за наследства в триста миллионов фунтов стерлингов. Хозяин вечера, дядя Ричарда, попытался мягко намекнуть, что, возможно, ей следует еще немного отдохнуть, но Кэтрин не отступала. Она утверждала, что точно оставила его на туалетном столике перед тем, как лечь, а когда проснулась, оно исчезло. И тогда она поняла, что забыла запереть дверь. Она смутно вспомнила, как кто-то входил в комнату, пока она дремала — возможно, горничная, пришедшая убирать, — но не могла быть уверена, кто именно. — Погоди, это звучит немного… подозрительно. — Все, кто сидел за столом на рождественском ужине в тот вечер, думали так же. И единодушно недоумевали, что же пыталась сделать эта сумасшедшая женщина. — Еще чаю? — Если не возражаешь. Я вернулся на кухню, заварил еще чаю и поставил чайник перед Ричардом. У меня было некоторое представление о том, как выглядел девятилетний Ричард, по фотографиям, которые мне показывал Джеффри. У него были такие большие глаза и мягкие светло-русые волосы, искрящиеся на солнце, что он казался ангелом, спустившимся с небес. По сути, он был воплощением невинного ребенка. Наверняка тяжело находиться в таком положении, когда все вокруг думают, что один из твоих родителей сумасшедший. Да еще и на его собственном дне рождения. Ричард сделал глоток чая, улыбнулся и продолжил свой рассказ. — Вместо того, чтобы приступить к ужину, всех слуг заставили искать ожерелье. Однако быстро доказали, что никакая горничная не входила в комнату, пока она отдыхала, и было высказано предположение, что Кэтрин просто оставила украшение где-то в другом месте и забыла. Но вокруг все обыскали, а колье так и не нашли. Она начала настаивать на том, что его украли, специально, чтобы «задеть» ее. — В тот момент все наверняка хотели, чтобы это закончилось… При мысли о том, что тогда чувствовал Ричард, у меня все внутри переворачивалось. Но Джеффри наверняка был с ним. И старался подбодрить его и напомнить, что это не его вина. Однако, скорее всего, это не слишком помогло. — Кэтрин сразу указала пальцем на Чиеко. «Она бедная студентка, видимо, пошла на это ради денег». «Еще и ненавидит меня». «И почему вообще на рождественский ужин пригласили репетитора?» Третий комментарий был особенно абсурдным. Рождество — традиционный христианский праздник, и в этот день имущие дают неимущим. Единственный день в году, когда люди должны быть максимально добрыми. — Так что же тогда сделал твой…эм, отец мальчика? — Конечно, его беспокоила ситуация. Но он всегда был из тех, кто сидит сложа руки и ждет, пока кто-нибудь другой разберется, если дело не касалось проблем, связанных с насекомыми. Поэтому он просто сидел и наблюдал за развитием событий. — А твой дядя не разозлился? — Разозлился. В его глазах Кэтрин была всего лишь невоспитанной бывшей женой его младшего брата. Конечно, она еще и мать мальчика, о котором он заботился, но Кэтрин была… Как бы это сказать? У нее характер женщины, рожденной быть королевой. Она всем сердцем верила, что ее слово — закон, особенно если что-то было не так. Или, по крайней мере, так ее воспринимали окружающие. И ее личность находилась в прямом конфликте с дядей мальчика, который превыше всего ценил порядок и равенство. Ожерелье так и не было найдено, а ужин остывал. Кэтрин категорически настаивала на его краже. Дядя Ричарда твердо заявил, что никто из присутствующих не был вором, но Кэтрин бросила ему вызов, потребовав обыскать личные вещи каждого. — Это, как сказали бы в Японии, напоминало войну Девасура. Когда терпение гостей начало иссякать, в разговор вступил мальчик: «Да сделайте уже это. Среди нас нет воров, поэтому скрывать тут нечего». Кэтрин пришла в восторг от сообразительности сына, а вот его дядя был недоволен. Но они зашли в тупик, поэтому в конечном итоге продолжили поиски. — Они обыскали всех? — Так решили сделать. — Но что произошло? Ричард опустил глаза, а затем снова посмотрел на меня. — Колье не нашлось. — Фух. — Но в сумке Чиеко обнаружилась золотая бирка с ожерелья, и от ее сумки пахло духами, которыми в тот вечер пользовалась Кэтрин. Сама Кэтрин утверждала, что ожерелье точно побывало у той в сумочке, и Чиеко не отрицала. — Да как бы она могла? Совсем одна в чужой стране, ей ли, какой-то японке, что-то доказывать? — Возможно, так и было, но мне бы хотелось, чтобы Чиеко заявила о своей невиновности. Ричард добавил, что он, как и все вокруг, был совершенно уверен в ее невиновности. Он взял свою чашку, сделал еще глоток и поставил ее обратно. — …На этом рождественскому веселью пришел конец. Я помню, как ужинал в своей комнате в полном одиночестве. После этого Чиеко уволили, и больше мы ничего о ней не слышали. — Погоди-ка. Мне это кажется ужасно неправильным. Тут явно что-то не так. — Что именно тебе кажется неправильным? Хотел бы я, чтобы он не спрашивал меня об этом с таким невинным выражением лица. Мне многое казалось странным, но я не Ричард, поэтому мне нужно немного времени, чтобы разобраться в своих мыслях. Пока я мямлил, мой очень добрый босс налил мне чашку чая. Какое облегчение. Это была последняя порция в чайнике. Нужно будет заварить еще, как только мы закончим разговор. — Учитывая обстоятельства и то, что в сумке Чиеко нашли подозрительный предмет, мне кажется, она не могла украсть ожерелье. Это похоже на подставу. — Но кто и зачем ее устроил? — Ну, гипотетически… Если Кэтрин хотела заставить Чиеко покинуть поместье, логично, что она незаметно спрятала бирку от ожерелья, благоухающую ее духами в сумочку, и дождалась подходящего момента, чтобы устроить грандиозную сцену. Я сказал «гипотетически», но это единственное решение, которое имело для меня хоть какой-то смысл. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы раскрыть это дело. Несомненно, дядя Ричарда тоже так думал. Прекрасный ювелир слегка вздохнул. — Хороший довод. Мой дядя, похоже, считал так же. Он отвел Чиеко в сторону, когда Кэтрин не было рядом, и спросил, действительно ли она это сделала. Не знаю, каким был ее ответ, но, похоже, не конкретно «да» или «нет». Тогда такой ответ можно считать признанием вины. Насколько я понимаю, он пытался спросить, была ли у нее причина — какие-то смягчающие обстоятельства, — но ничего от нее не добился, — покачал головой Ричард. Мне сложно представить, что так она пыталась соответствовать японскому идеалу скромной женщины. Женщина, которая жила в Англии несколько лет и даже изучала образование, не могла совершить такую грубую ошибку. К тому же Чиеко спасла меня в кафе — у нее хватило смелости стоять за правду. Так почему же она ничего не сказала? Может, у нее была причина, но она не могла сказать. Или же она действительно была воровкой. Хотя, честно говоря, я не мог в это поверить. — И, во-вторых, если ожерелье пропало, она, вероятно, просто положила его не на то место. Нашли ли они его позже? Что сделала Кэтрин? — Колье не нашлось и по сей день. Это было весьма уникальное ювелирное изделие — его можно было разобрать, чтобы уменьшить его размеры при транспортировке. Если бы кто-то действительно украл его, скрыть кражу было бы очень легко. Я молчал. Мне даже думать об этом не хотелось, но в качестве аргумента давайте рассмотрим такую возможность. Укради я ожерелье, как бы незаметно вынес его из дома? Наверное, оставил бы в своей сумке, так? Один дорогой мне человек однажды сказал, что для кражи какой-либо вещи нужно просто переложить ее во что-то, а потом забрать с места преступления все сразу, как единое целое, иначе велик риск быть замеченным и пойманным. Даже просто положить его в пластиковый пакет и где-нибудь закопать — отличный вариант. Даже при всей масштабности обыска в поместье, прожив там три года, наверняка можно найти себе пару укромных местечек. Ну, то есть, поместье Клермонтов просто огромно. Можно закопать его где-нибудь в саду или воткнуть в горшок с цветком, о котором заботился кто-то из членов семьи, чтобы горничные не притронулись к нему даже во время обыска. Никто бы просто так в жизни не наткнулся на него. Ну или же найти себе сообщника. Подружиться с тем, кому Кэтрин тоже надоела, и составить заговор, чтобы свалить вину на одного из них и… Стоп. А может, все было наоборот. — Еще какие-нибудь соображения, Сейги? — Мой вопрос может показаться странным, но были ли в то время в поместье какие-нибудь фракции? Например, команда Кэтрин и команда Чиеко или что-то в этом роде? Я не о конкретном противостоянии, а скажем, общем настроении. Ричард слегка улыбнулся и сказал: «Брависсимо». Думаю, он был действительно впечатлен. — Отличное предположение. Я уверен, что мой дядя сказал ей что-то вроде: «Вы нравитесь слугам и не нравитесь Кэтрин». Вас точно никто не просил украсть часть ее драгоценностей? Обещаю, я не буду их наказывать, поэтому, пожалуйста, просто скажите мне правду». Но, как я уже объяснил, она, насколько я понимаю, отказалась отвечать. — Ты годами думал об этом, да? — Конечно. Сомневаюсь, что кто-то мог бы забыть такой день рождения. Все хотят, чтобы близкие люди ладили друг с другом, но иногда так просто не может быть. Еще хуже, если это происходит в небольшом сообществе и ставит более слабую сторону в невыгодное положение, даже детей. Думаю, я тоже раньше был в подобном положении, но хорошо, что в то время я не осознавал этого. Да, тогда всем было тяжело, и не я один страдал. Но попытка примирить пребывание в окружении такого богатства и таких добрых, красивых людей с воспоминаниями о трагическом дне рождения казалась сущим кошмаром. Если Чиеко кого-то покрывала и даже просто решила взять вину на себя и уйти без каких-либо доказательств, она оставалась главной подозреваемой. И пускай она, возможно, избежала наказания как раз из-за недостатка улик, при данных обстоятельствах для нее, очевидно, было невозможно оставаться в поместье. Я понятия не имел, выпроводили ее или она сама решила уйти, но так или иначе, ее отъезд до сих пор оставался болезненным воспоминанием для Ричарда. — Что случилось? С тобой все в порядке? — Просто больно даже думать об этом. Будь я на твоем месте, захотел бы уехать далеко-далеко. — Например, на реку Амазонку? Отец часто говорил мне, что я мог бы держать пираний в качестве домашних животных и кормить их блинчиками. — Честно говоря… Так что там произошло с воссоединением Кэтрин с отцом Ричарда? Ричард будто предвидел мой вопрос. — После рождественского инцидента все разговоры о том, что они снова будут вместе, прекратились. Я не могу с уверенностью сказать, спрашивал ли мой дядя его о том, серьезно ли он хочет снова жениться на такой женщине, но, как бы то ни было, отец в конечном итоге решил отправиться на Амазонку со своими коллегами. А меня отправили в швейцарскую школу-интернат. Дядя продолжал присматривать за мной даже после того, как я выучился, и я продолжил весьма счастливое существование, лишенное всяких нужд. То есть до инцидента, с которым ты хорошо знаком. Ситуация с «бриллиантом» действительно все испортила. Но и до этого семья Клермонт вряд ли искрилась теплом и радостью. — Ты действительно через многое прошел… — Благодарю за сочувствие. Не мне винить Чиеко, если она больше никогда не захочет меня видеть. Уверен, события того дня до сих пор преследуют и ее. Вероятно, так оно и было. Какова бы ни была причина, день рождения Ричарда, несомненно, навсегда запечатлелся в ее памяти. Но когда она сказала мне, что, по ее мнению, им лучше никогда больше не встречаться, я не увидел в ее глазах сожаления или вины — только решимость. Выслушав историю Ричарда, я все еще понятия не имел, что это значит. Она велела мне молчать, и я до сих пор ничего вербально не сказал Ричарду. Как раз в тот момент, когда я задавался вопросом, могу ли как-нибудь передать выражение ее лица, когда она упомянула о своей просьбе, Ричард слегка фыркнул. — Но у нее свои проблемы, а у меня — свои. И одна из них требует, чтобы я обязательно встретился с ней снова. — …Необычно видеть, как ты так агрессивно настаиваешь на такого рода вопросах. — Почему бы и нет? Если мои подозрения верны, то правда о ситуации уже раскрыта. А? Я напрягся, и Ричард с притворным удивлением захлопал глазами. Почему он продолжал притворяться? Мы ведь уже прошли через это. — То есть ты знаешь, кто украл ожерелье? И каков был мотив? Ричард пожал плечами, словно удивляясь, почему я спрашиваю его о чем-то настолько очевидном. И что тут очевидно? Я играл роль детектива Накаты — к которой совершенно не приспособлен — и излагал свои доводы в пользу этого дела, поскольку думал, что оно не раскрыто. И теперь он говорит мне, что все уже раскрыто?! — Почему ты сразу просто не объяснил, что произошло? — Как объяснить решение, не дав общего обзора событий? Кроме того, ты хоть представляешь, сколько лет мне потребовалось, чтобы докопаться до истины? Было бы совершенно бессмысленно выкладывать тебе все сразу. — А я приготовил для тебя три порции пудинга… — Я увидел их в холодильнике. И позже буду наслаждаться ими. Теперь твоя очередь говорить. Он хотел знать, как я пришел к новому рецепту пудинга. Я оказался между молотом и наковальней. Он, вероятно, уже понял, что Чиеко просила меня ничего не говорить. Однако Ричард не говорил мне выкладывать все, как на духу — просто поощрял сказать столько, сколько я смогу. Было бы легче проболтаться, если бы он прямо допросил меня, но в сложившейся ситуации я просто мог говорить все, что считал нужным. — Итак, на днях я читал книгу в кафе. — Ты читал книгу? Пожалуй, тогда завтра с неба начнут падать рыбы. — Тогда я разделаю их и обжарю на гриле в хорошем соевом соусе. Я читал ту французскую книгу, которую ты советовал мне. Произошел небольшой инцидент, и один хороший человек помог мне, а потом угостил вкусным десертом. Очень добрый человек. Конечно, я говорил о Чиеко и ее пудинге. Ричард помолчал, затем пробормотал: — Понятно. Вот значит как. У тебя прекрасно подвешен язык. На зависть. Прозвучало так, словно я донес суть. Но что дальше? Спустя короткое мгновение прекрасный ювелир мягко улыбнулся. Кажется, у него появилась идея. — Сейги. Эта книга — известное произведение мировой литературы, но что ты о ней думаешь? Он безмятежно смотрел на меня. Его почти неистовая красота побуждала меня читать между строк. Я бы с радостью прочитал, знай я что сказать. Так, стоп. Чиеко определенно что-то говорила о книге. Что-то о главном герое… Я прочитал дальше и был потрясен, когда выяснилось, что епископ невероятно добрый человек. Она была права насчет того, что происходит что-то хорошее. — Ну, не скажу, что полностью понимаю… Но, думаю, тот, кто испытывает сострадание к главному герою до его встречи с епископом, не может быть плохим человеком. Да. Голубые глаза Ричарда заблестели. Я безошибочно знал это выражение — Ричард был счастлив. Так, погодите. — Вот почему ты советовал мне прочитать эту книгу? — Вижу, ты действительно встретился с по-настоящему добрым человеком. Кстати, у вас же здесь, в Японии, есть обычай наносить благодарственные визиты? Когда вы приходите к человеку, который гостеприимно принял вас, с подарком в знак благодарности? Какая у вас замечательная культура, Сейги. Правда? — сказал Ричард с улыбкой. Я заметил проблеск Кэтрин в его лице. Сила красоты. Если Кэтрин «рождена быть королевой», значит ее сын был принцем. Я уверен, что он не позволит мне отказаться. Я в любом случае этого не хотел. Честно говоря, на самом деле, я очень доволен тем, как идут дела. Думаю, некоторые люди просто родились отягощенные по-настоящему трудной судьбой.

***

В рамках трудоустройства мне ещё только предстояло наведаться на работу к выпускникам Касабы, но кажется, это может стать неплохой репетицией. Пришлось искать номер домашнего телефона Чиеко — возможно, для людей поколения Хироми в этом нет ничего особенного, но я пошел в библиотеку и впервые воспользовался телефонной книгой. Очевидно, раньше эти громадные фолианты оставляли в телефонных будках, но, конечно, такой массив личной информации нельзя бросать где попало. В любом случае, ее адрес и номер телефона там и оказались. Я думал, у меня сердце выскочит из груди, когда набрал номер и трубку взяла ее дочь. Видимо, она приняла меня за кого-то из своих знакомых, потому что ответила дружелюбным «Как дела?», но рассыпалась в извинениях, когда поняла, что обозналась. Наверное, перепутала со своим парнем. Я объяснил ситуацию и доброту Чиеко ко мне и спросил, могу ли в знак благодарности принести подарок. Дочь немедленно согласилась. Я также узнал, что, по-видимому, Чиеко была профессором в университете на факультете образования. Дочь упомянула, что в последнее время ее график стал менее плотным, поэтому мать стала проводить больше времени дома. — Раньше ученики то и дело приходили навестить ее, но в последнее время визитов поубавилось, поэтому, уверена, мама будет вне себя от радости. Дайте мне свой номер, чтобы я могла перезвонить вам и сообщить, в какой день прийти. Какое счастье. Во-первых, трубку взяла не Чиеко, и все так удачно устроилось. Такое впечатление, будто кто-то или что-то присматривает за мной. Когда я представился как Сейги Наката, студент третьего курса экономического колледжа Университета Касаба, дочь Чиеко сказала, что я наверняка умный парень. Я не счел нужным поправлять ее, сообщая, что не все в Касаба такие уж одаренные. Хорошо, что репутация моего учебного заведения опередила меня. В конце концов, ответный визит в дом Чиеко был назначен на вечер следующего четверга. А в качестве подарка — знаменитый слоеный пирог Гиндзы. — …Вы один? — Да, один. — О. Чиеко, которая, вероятно, согласилась на мой визит только по просьбе своей дочери, говорила холодно и недружелюбно, словно пыталась подавить любые эмоции. Возможно, просто хотела, чтобы я ушел, но открыто выпроводить меня не могла. Я чувствовал себя ужасно, но остался на месте. Поблагодарив ее обычным: «Вот, ничего особенного, конечно, но…», — я протянул ей слоеный пирог. Чиеко сдалась, улыбнулась и предложила мне чаю. Она отправилась на кухню и вернулась с зеленым чаем и порцией пудинга. — Я так слаба перед искушением. Не могла остановиться и продолжала готовить его с вашего прошлого визита. Не совсем на пользу моему холестерину, но он навевает такие приятные воспоминания. По правде говоря, я почти уверена, что раньше он у меня выходил гораздо вкуснее. — Хм, итак, я узнал об инциденте с ожерельем на Рождество девятнадцать лет назад. Чиеко посмотрела на меня так, словно ожидала, что я подниму эту тему. И не отчитала меня. Но если так и предполагалось, зачем вообще нужна была эта демонстрация? Что ж, думаю, в конечном счете это дело чести, так что результат не особо важен. — Сегодня я представляю определенного человека. Ему отчаянно хочется сказать вам кое-что, но поскольку он не счел разумным приходить сам, то доверил мне свое сообщение. — Вы его друг? Бывали в поместье? — Я ненадолго останавливался там прошлой зимой. Оно настолько громадное, что даже не знаю, можно ли считать его домом. — Вы друг семьи? — Отнюдь нет. Эм, я ну… Он снабдил меня образцовыми ответами практически на все возможные вопросы, но я засыпался, стоило оказаться с ней лицом к лицу. Мне нужно успокоиться. — Сейчас он работает в Японии, а я подрабатываю в его магазине. — Он работает? Молодой господин Ричард работает? — Молодой господин? — О боже, поверить не могу, что сказала это. Однако я была уверена, что вы один из людей Джеффри. Джеффри? При чем тут он? Я посмотрел на нее в замешательстве, и Чиеко продолжила печальным тоном. — Думаю, это было около трех лет назад. Позвонил Джеффри и спросил, как у меня дела, хотя я никогда не сообщала ему, что переехала. Мне это показалось странным, поэтому я спросила, почему он звонит, и он объяснил, что Ричард пропал без вести после ссоры из-за вопроса с их наследством. И сказал, что теперь Ричард ненавидит его. Я была так сбита с толку… Джеффри оказался не на стороне Ричарда? Уму непостижимо, чтобы они поссорились. Раньше они были так близки. Логично. Джеффри связался с Чиеко, когда искал Ричарда. Возможно, Ричарду в конечном счете повезло, что до сих пор ему не удалось разыскать ее. Я сообщил, что ситуация прояснилась и Джеффри с Ричардом, похоже, постепенно восстанавливают свои отношения. Чиеко с сомнением посмотрела на меня, а затем опустила взгляд на свои колени. — …Понятно. Какое счастье, что у них все хорошо. Но… — После долгой паузы она добавила: — Но, возможно, действительно к лучшему, что мы больше не увидимся. Кажется, что-то давило на нее. Я бы сказал, тот же груз давил и на ее ученика Ричарда. — Сообщение, с которым он отправил меня сюда, касается событий того сочельника. Он рассказал мне всю историю и объяснил свои мысли. Очевидно, непонятно, прав ли он, но не могли бы вы хотя бы выслушать меня? — Он сказал вам? Ричард рассказал о том, что тогда произошло? Я кивнул, и Чиеко взглянула на меня немного по-другому. Чуть мягче. — Понятно, — пробормотала она. — …Значит, вы очень важный человек для молодого господина. Я не против выслушать вас, но предупреждаю, что могу обсуждать, а могу и не обсуждать определенные вещи. Устраивает? — Абсолютно, — кивнул я. Когда она мягко кивнула, я принялся передавать сообщение, как дрянной магнитофон. Давайте попробуем еще раз в общих чертах обрисовать события. В центре внимания инцидента ожерелье из перидота. Изделие, украшенное золотом и бриллиантами, обладало уникальной способностью разделяться для удобства транспортировки. Стоило примерно двадцать миллионов йен — такого рода вещь вызвала бы большой переполох при исчезновении. Но Ричард сказал, что не драгоценность на самом деле была причиной инцидента. Как и разногласия между Чиеко и его матерью. Скорее, речь шла о его собственном будущем. — Молодой господин… простите, будущего Ричарда? — Да. Он подозревает, что в то время возникли опасения по поводу следующих шагов в его образовании. Перед Ричардом в его девятый день рождения лежало два пути. Останется ли он со своими родителями и будет сопровождать отца в его погоне за насекомыми? Или окажется разлучен с ними и останется на попечении своего доброго дяди, продолжая образование? — Это грубое упрощение, но, думаю, выбор стоял между его родителями и школой. Но человек, о котором идет речь, был еще ребенком и не в том возрасте, чтобы задумываться о будущих карьерных перспективах. — Возможно, но леди Кэтрин и лорд Эшкрофт в конце концов не помирились. Думаю, Эшкрофт — имя отца Ричарда. В следующий наш телефонный разговор надо будет сказать ему, что у его отца действительно классное имя. А может, и нет — думаю, это его разозлит. — Точно. У него не было выбора. Но все это было частью плана. — …Пожалуйста, продолжайте. Ричард сказал, что, скорее всего, все затеяла Кэтрин. И обратилась за помощью к Чиеко. — В то время у Кэтрин были финансовые проблемы из-за некоторых разногласий с ее семьей. При разводе она получила немного денег, но примирение с бывшим мужем принесло бы весьма неожиданную прибыль, что делало его продолжение весьма выгодным. Но не ей одной повторный брак пошел бы на пользу. Отец Ричарда, энтомолог, хотел подать заявление на получение постоянного места жительства в Бразилии, чтобы продолжить свои исследования, и он слышал, что гораздо легче получить одобрение для семьи, нежели одинокому мужчине. Таким образом, их интересы случайно совпали. — Ему действительно не стоило так подробно изучать ситуацию… Ричард никогда не говорил о том, что привлекло их друг к другу. Вероятно, они просто разделяли мечту о любви, и эта мечта в конце концов угасла. Но когда его родители осознали преимущества взаимной выгоды, то попытались начать сначала, уже без романтики. — Кэтрин, вероятно, изначально отнеслась к этому довольно небрежно. Даже с переездом она не планировала жить в Бразилии вечно, поскольку сосредоточилась на работе в небольшом европейском театре, оттого и не особо горела желанием соглашаться на постоянное проживание. Но в таком случае Ричард остался бы со своим отцом совсем один. — …Так бы и случилось. — Тяжелая перспектива, да? — Согласна. Похоже, отец Ричарда часто говорил: «Кто-то должен что-то с этим сделать». Обычно он произносил эти слова, когда начиналась беседа о насекомых или о его беспокойстве по поводу вымирания еще не открытых видов насекомых из-за вырубки тропических лесов, когда никто об этом даже не подозревал. Это объясняло, почему он был готов посвятить свою жизнь этой проблеме. По моим сведениям, тем он до сих пор и живет. Все его внимание занимала защита насекомых. Он не слишком интересовался другими. Полагаю, некоторые люди просто такие. Возможно, он стал таким, потому что рос в богатой семье, с ответственным старшим братом, который заботился обо всем… Однако я склонен крайне критически относиться к мужчинам, узнав об их отцовском статусе, поэтому воздержусь от дальнейших комментариев на эту тему. Непонятно, предложил ли Эшкрофт Кэтрин еще денег, которые она получит после одобрения заявления, но в любом случае та согласилась с планом и вернулась в английское поместье, полное не слишком дружелюбно настроенных к ней бывших родственников. До этого она регулярно навещала Ричарда, но к тому моменту мальчик успел привязаться к какой-то женщине. — Ричард сказал, что Кэтрин, вероятно, слегка расстроилась, когда увидела, что он сблизился с вами, однако еще он думает, что ее чувства по этому поводу постепенно изменились. И ей стало казаться, что ему будет лучше в поместье. Чиеко молчала. Ричард, вероятно, казался Кэтрин очень счастливым, когда был с Чиеко. Уверен, люди отказываются от опеки над своими детьми по самым разным причинам. Я все еще не представляю, что за человек эта Кэтрин, но она точно не кажется мне холодной, расчетливой особой. Даже после того, как Ричард рассказал мне о том, как ей не нравилось, когда ее называли «маман», я просто подумал, что она милая, хотя и немножко сложная — очаровательная королева, пускай и более ребячливая, чем ее сын. — Но, похоже, финансовые проблемы ее семьи были довольно серьезными — настолько, что если бы именно она отказалась от плана повторного брака с сыном английского дворянина, то, возможно, не смогла бы снова показаться во Франции. И это было для нее большой проблемой. Вот почему она обратилась к вам. И попросила помочь составить план, как заставить его больше не хотеть вернуться к ней. Чиеко не сказала ни слова. Она просто слушала мою теорию… теорию Ричарда. Моя чашка уже опустела, а в горле пересохло, но если она хотела, чтобы я продолжил, я буду говорить столько, сколько потребуется. И расскажу все, что он сказал мне. — План был прост. Кэтрин должна притвориться пьяной и уснуть в своей комнате, доверив вам ожерелье. Затем вы спрячете его где-нибудь на территории поместья и положите благоухающую духами Кэтрин бирку в свою сумочку. И останется только дождаться ужина. — Вы упомянули, что ожерелье было спрятано, но его так и не нашли. Кэтрин носила его до тех пор, пока не вернулась в свою комнату, поэтому все присутствующие точно знали, как оно выглядит. Так где же его спрятали? — М-м-м… Ричард сказал, что хотел бы сам рассказать об этом, но придется мне снискать лавры. Увы. Чиеко хихикнула. Она смотрела на меня, как мать, наблюдающая за стараниями своего ребенка. Я чуть не расплакался. Готов поспорить, застукай она меня за чем-то нехорошим, отругала бы, смеясь. — В рождественский подарок. — О. — Оно лежало в одной из подарочных коробок, сложенных под елкой. Никто не стал бы вскрывать нераспечатанный подарок даже в ходе обыска, правда? Любой мог добавить свое имя в список подарков, поэтому очередной подарок, добавленный в стопку под елкой перед ужином, легко остался бы незамеченным. Можно было просто взять имя сотрудника, у которого в тот день был выходной. Ричард упомянул, что, поскольку званый ужин прервали, подарки открыли только на следующий день. Значит, либо у вас, либо у Кэтрин было достаточно времени, чтобы забрать коробочку. Чиеко молчала. — Я серьезно не смог удержаться и воскликнул: «О-о-о!», услышав это от него. Автор идеи действительно хитер, но и тот, кто догадался, очень умный. — …Как выглядело лицо молодого господина, когда он рассказывал вам это? Его лицо? Сложный вопрос. По крайней мере, сомневаюсь, что она ожидает услышать: «Невероятно, невообразимо прекрасно». — Как обычно. Признаться, он всегда спокоен и собран и не склонен выказывать свои чувства, но именно так он выглядел, когда рассказывал мне. — Спокойный? — Да. И чрезвычайно крутой. О нет, простите, вы не слышали, как я это сказал! Чиеко слегка улыбнулась. Это была та же улыбка, что и на ее фотографиях из путешествий. Разве что морщин побольше. — …Это леди Кэтрин достала ожерелье, — будто на выдохе сказала Чиеко. Слова текли, словно воздух, запертый под водой, который наконец-то освобождался потоком пузырьков. — В то время мне было чуть больше двадцати, и фамилию я носила Сакамото, а не Инумура. До недавнего времени в этой стране считалось, что возраст женщины в первую очередь является показателем того, сколько лет ей осталось до замужества. После окончания аспирантуры я некоторое время работала в средней школе в Токио, но через год вернулась к учебе и решила поехать в Англию. Я поняла, что хочу заниматься исследованиями. Но у меня уже был жених, так что я знала, что не смогу долго работать. Чиеко объяснила, что решила учиться за границей, чтобы выиграть себе немного времени. Поэтому она получила рекомендательное письмо от одного из своих профессоров и направилась прямиком в Лондон. Руководитель предложил ей работу репетитора. Подошел и сказал: «Я знаю, насколько ты серьезная студентка, Чиеко, и так случилось, что у меня есть друг, который состоит в родстве с графом». Вернувшись в тот день к себе домой, Чиеко заглянула в словарь, задаваясь вопросом, может ли «граф» означать что-то еще. Это было еще до того, как у всех нас появились смартфоны. Она устроилась на работу, просто чтобы посмотреть, каково это, но Ричард, Джеффри и, в конечном счете, все остальные в поместье привязались к ней. Конечно, так и должно было случиться. Учителя, с которыми дети встречаются в детстве, оказывают влияние на них на всю жизнь. Ричард несомненно должен поблагодарить свою замечательную гувернантку за глубокое знание Японии. Даже Джеффри вспомнил, как она сама делала для них учебники. Видимо, она была очень хорошей учительницей. — Молодые господа Джеффри и Ричард так поладили со мной, что стали мне, как родные братья. Я удивилась, когда Генри вернулся домой из общежития в Виндзоре. Он был настоящим маленьким джентльменом, которому пришлось взрослеть быстрее, чем двум другим. И граф, и его жена были очень добрыми людьми, и я ужасно обрадовалась, когда они пригласили меня погостить в поместье, но… Именно поэтому я не сразу поняла, что они не собирались отпускать меня обратно в Японию, — шепотом добавила Чиеко. Чем больше Чиеко вкладывалась в образование мальчиков, тем теплее семья Клермонт относилась к ней, и однажды граф, отец Джеффри, пришел к Чиеко с предложением. Он спросил, каковы ее планы после защиты докторской диссертации и заинтересована ли она в продолжении работы на него. Чиеко планировала поработать в поместье, чтобы собрать данные о двух английских мальчиках, пока Ричард не будет готов пойти в школу, а затем вернуться в свой университет в Японии и защитить диссертацию. Но когда рассказала об этом графу, он спросил, не слишком ли это старомодно, и предположил, что у нее может быть будущее исследователя. Когда он искренне предложил ей привезти своего жениха из Японии, Чиеко почувствовала, как стены сжимаются. — Сейчас это всего лишь мое предположение, но мне кажется, они не знали, как вести себя с Кэтрин. Она сама по себе была непростой личностью, да еще и родственники, которые всегда нуждались в деньгах. Думаю, из фамилии «де Вульпиан» ясно, что она тоже аристократка. Но, насколько я понимаю, единственным реальным активом семьи в то время была небольшая вилла на юге Франции, и они существовали как своего рода ‘аристократия по найму’. Вы когда-нибудь слышали о подобном? Богачи нанимают «громкие фамилии», и те приходят к ним на вечеринки и знакомятся с их друзьями, тем самым придавая их богатству флер благородства — словно живые манекены. По-видимому, это довольно распространено во Франции и Италии. Граф считал, что каждому ребенку нужна мать, но Кэтрин не подходила для этой роли. Так почему бы не поручить Ричарда кому-нибудь другому? Какой-нибудь доброй и отзывчивой девушке, без жизненного багажа, которую, в случае чего, можно спокойно уволить. Типа японской аспирантки. Если он действительно так рассуждал, понятно, почему это могло охладить ее желание работать. — Я не ощущала от него никакой злобы. В конце концов, он платил мне достаточно, чтобы я могла отложить гораздо больше денег, чем мой будущий муж в то время. У меня даже сейчас осталось немного тех сбережений. Но я почувствовала себя удобным домашним питомце и испугалась. Еще до девятого дня рождения Ричарда Чиеко стала подумывать о возвращении домой, в Японию. Благодаря двум очень умным молодым господам, у нее уже были все необходимые для работы данные. Как раз в тот момент, когда она планировала вернуться домой, закончить свои исследования, получить диплом, выйти замуж и завести детей, она встретила Кэтрин. — Впервые увидев Кэтрин, я с первого взгляда поняла, что она мать Ричарда. Она приехала на «Мерседесе-Бенц», одетая в белую шубу. Жена графа — ярая защитница прав животных, которая решительно выступала против торговли мехами, поэтому, полагаю, жест был не случаен. Она вела себя как королева. И не успокаивалась, если не была на первом месте у всех и каждого. — Голос Чиеко дрогнул, и она прошептала: — Кэтрин из тех людей, которые считают себя женщиной, актрисой и даже королевой, но никогда матерью. Я была полной противоположностью. И даже вообразить себе не могла такой жизни. Конечно, многие выступали против старомодного представления о том, что женщины могут работать — секретаршами или преподавать — только до замужества, но никто никогда не учил меня, что возможны и другие варианты. Поэтому мне казалось, что Кэтрин живет почти в будущем. Чиеко призналась, что, вероятно, именно поэтому они по-настоящему не ладили. Кэтрин не только не стремилась к общению с ней, но даже с учетом ее невообразимого образа жизни Чиеко было нелегко смириться с тем, что она ждала королевского обращения даже от собственного ребенка. — Она умела обращаться с мужчинами, как дрессировщица диких животных, но понятия не имела, как поладить с милыми мальчишками. И совершенно не знала, чего дети хотят от своих родителей. Юный господин Ричард был умным ребенком и быстро усвоил, какие ответы порадовали бы его мать, но он начал бороться за то, чтобы позволить ему вести себя как ребенок. Я не могла сдержаться и баловала его сладостями, которые прислали мне из Японии, книгами и множеством других вещей, поэтому уверена, что, с точки зрения Кэтрин, я казалась каким-то надоедливым незваным гостем, который пришел забрать всю славу и пальцем не пошевелив. Оглядываясь назад, я понимаю, что если бы не я, возможно, их отношения закончились бы немного по-другому. В поместье начали формироваться группы, и с поддержкой графа симпатии большинства оказались на стороне Чиеко. Между двумя женщинами начала расти вражда. Но незадолго до Рождества Кэтрин пришла к Чиеко с просьбой о помощи. — Леди Кэтрин позвала меня в оранжерею на краю поместья. Издалека она напоминала маленький хрустальный шатер. Вы его видели? Стояло Рождество, так что остальную часть двора покрывал снег, но в ботаническом саду оранжерее было тепло — там даже росли банановые пальмы. Когда она заикнулась об одолжении, я сразу решила отказать, о чем бы она ни просила. Это был мой шанс сказать королеве ‘нет’. Но я сдалась в тот момент, когда она расплакалась у меня на глазах. Если такая красавица попала в беду, и в моих силах помочь, как я могла сказать ей «нет»? В тот момент леди Кэтрин была… Сомневаюсь, что испытывала такое раньше, но она была прекрасна, как ожившая фантазия. Почти человеческое воплощение самой концепции красоты. — Я понимаю вас. Уж поверьте, понимаю. — О. Понимаете, значит, — сказала она, натянуто улыбаясь. Видимо, подумала, что я поддакиваю из вежливости. Но я действительно понимаю ее. Если Кэтрин в тот момент обладала той же силой, которая неизменно исходит от Ричарда в «Étranger», ей было практически невозможно отказать. Одна только мысль о том, что Ричард придет ко мне в слезах и будет умолять о помощи, вызывает у меня желание вырвать себе сердце. Конечно, я бы сделал все, о чем он меня ни попросил, даже если бы для этого пришлось прыгнуть в огонь или нырнуть в океан. Во что бы то ни стало. — Уверен, вы все равно послушались бы, приди к вам Кэтрин с просьбой о помощи в чем-то, подразумевающем интересы Ричарда. — …Да, возможно, вы правы. Было что-то очень тяжелое в ее голосе, когда она говорила. — Увидев бледность ее лица, меня внезапно осенило. Идя к теплице, я думала лишь: «Что мне делать, если она попытается запугать меня?» Но она, видимо, думала обо мне то же самое. Чем больше я думала об этом, тем больше понимала — мы обе чужие в этом чудесном особняке, и нам не к кому обратиться за помощью. На самом деле мы вовсе не ненавидели друг друга. Просто почти не разговаривали, ведь обе были настолько поглощены событиями вокруг нас, что не нашли возможности по-настоящему посмотреть друг на друга. Иногда, в конце разговора, приправленного французским, Кэтрин брала Чиеко за руку и говорила… «Конечно, я могу забрать Ричарда с собой во Францию и растить его одна. Но в таком случае его ждет лишь актерское будущее. И мне дурно от этой мысли». Вероятно, она хотела, чтобы молодые господа Ричард и Джеффри оставались близкими друзьями даже после того, как вырастут. Я бы предположил, что она, скорее всего, не хотела, чтобы кто-то из них оказался в ситуации, когда одному пришлось бы просить денег у другого. Учитывая ситуацию Кэтрин, Ричард унаследовал бы ее финансовые трудности. В этом смысле, думаю, она сделала правильный выбор, как бы все ни обернулось. Итак, две женщины, которые должны были быть врагами, заключили союз в канун Рождества и привели свой заговор в действие. Граф пускай и уволил Чиеко, но не хотел, чтобы этот инцидент помешал ее учебе, поэтому не сообщил университету причину расчета. А затем Чиеко вкратце рассказала мне свою историю после возвращения в Японию. Она стала домохозяйкой и родила дочь, но начала перегорать в роли мамы на дому. Муж предложил ей вернуться к преподаванию, и это вдохновило ее на работу. Вообще-то она все еще работала педагогом. Ученики по-прежнему время от времени навещали ее, как и сказала ее дочь. Дочери восемнадцать, и она поступила на младшего специалиста. Судя по всему, у Чиеко прекрасная жизнь. Но когда она заговорила, выражение ее лица нисколько не улучшилось. — Самое печальное во всем этом, что я никогда больше не смогу вернуться в Англию. Я объездила весь мир, но с тех пор ни разу туда не возвращалась. Когда я училась за границей, я очень надеялась снова вернуться туда. Чиеко извинилась. Я видел негодование на ее лице. О, я знаю этот взгляд. Она злилась на себя. — Только подумайте. Ожидания моего мужа, планы леди Кэтрин и мои карьерные амбиции были всего лишь нашими эгоистичными взрослыми заботами. А маленький мальчик, который ничего об этом не знал, оказался под огнем этих конкурирующих интересов. Никто из нас не поставил его потребности и интересы на первое место. Как по-вашему, хотел бы кто-нибудь увидеть, как его матери чурались, тем более в день его рождения? — Но без ее заговора Ричард в конечном итоге отправился бы на Амазонку, верно? — Хороший вопрос. Подозреваю, граф все равно бы не допустил этого, иначе лорд Эшкрофт навсегда бы распрощался с поместьем. Кто-то должен был проиграть в этой ситуации. И этим человеком в конечном итоге оказался Ричард. — Заговор леди Кэтрин явно был ориентирован на благо ее сына, но… В таком случае, зачем я вообще изучала образование? Я даже не смогла закончить работу, которую начала с ребенком, который так привязался ко мне, а потом… Когда позвонил молодой господин Джеффри, я была так потрясена. Если бы не я, тогда, возможно… — В-все в порядке! Их ссора не имела к вам никакого отношения, а теперь уже все улажено. — Рада слышать. Но даже если та проблема решена, однажды разрушенные отношения не всегда могут вернуться к прежнему. Это похоже на разбитое стекло. Действительно, если склеить треснувшую вазу, она уже не будет прежней. Боль, которую испытал Ричард, невозможно стереть. Но Чиеко тут совсем не была виновата. — Хм. — Ох, я такая рассеянная. Даже не узнала вашего имени от своей дочери. Надеюсь, вы не против, что я спрашиваю сейчас. — …Я Сейги. Сейги Наката. Пишется, как слово «справедливость». — Господин Сейги Наката. Благодарю вас за внимание. Однако, простите, сегодня я ожидаю еще одного гостя. Надеюсь, вы не против на этом закончить. И в тот момент, когда Чиеко пыталась выпроводить меня, я услышал, как открылась входная дверь и вбежала молодая девушка с криком: «Ма-а-а!» Это был тот же голос, который я слышал по телефону. Чиеко выглядела взволнованной. — Боже, милая, что случилось? Телефон звонит? — Мам, на улице что-то не то. Наверное, какая-то съемочная группа или телевидение. — Что? Я не понимаю. Ты уверена, что это не к Шимоде по соседству? — Нет! Там на улице стоит какая-то знаменитость. Что у них за дела? Интересно, смогу ли я сделать снимок. Он, наверное, модель, или актер, или что-то в этом роде. — Леди Кэтрин, — прошептала Чиеко. Но, кажется, она довольно быстро поняла, что ошиблась. Да, это именно тот, о ком вы подумали. На самом деле он все это время ждал там. Я не думал, что разговор так затянется, и все время упускал возможность поднять эту тему. Наверняка после меня ждет выговор от молодого господина Ричарда. Чиеко посмотрела на меня, и я опустил голову. — Мне очень жаль. Но он умолял меня, и я не смог сказать «нет»… — Как вы себе представляете, что я встречусь с ним лицом к лицу? — Хорошо, тогда я скажу ему уйти! На сегодня все! — Это не шутка. Чиеко пробормотала что-то о том, что должна извиниться, и встала. Протиснувшись мимо дочери, которая слонялась в прихожей со своим мобильным телефоном — я поклонился ей и извинился, следуя за хозяйкой, — она открыла дверь. Загорелся индикатор датчика движения, высветив одинокую фигуру на фоне тихого района. Там стоял мужчина и ждал. — Чиеко. Ричард. Его лицо всегда было красивым, но сегодня его с таким же успехом можно назвать преступным. Он был даже красивее, чем всегда. Если обычно его лицо напоминало фраппе матча, то сейчас он выглядел как фраппе матча со взбитыми сливками, шоколадной крошкой и коричневым сахаром. Невероятно милый. У него было такое невинное, детское выражение лица, когда он увидел Чиеко. — Сколько лет, сколько зим. — О, Боже… Посмотри на себя… — Слышал, ты вышла замуж. Надеюсь, ты примешь мои, по общему признанию, запоздалые поздравления. И еще… эм… как бы это сказать. Я в некотором замешательстве. Кажется, я не знаю, что сказать. — О, Боже милостивый… Дочь Чиеко вышла и спросила, что происходит, поэтому я объяснил ей, что он не какой-то подозрительный тип, а английский мальчик, о котором когда-то заботилась ее мать, и просто пришел поблагодарить ее. Девушка, кажется, удивилась, услышав об этом. Чиеко представила Ричарду свою дочь, Мику, и он одарил ее дивной улыбкой и поклонился. А затем снова серьезно посмотрел на бывшую гувернантку. — Я знаю. Знаю, что то была не твоя вина, но ты все еще чувствуешь ответственность. Из всех подарков, которые ты мне преподнесла, одним из них было умение «принимать вещи такими, какие они есть». Итак, что скажешь? Улучшился ли мой японский с тех пор, как мы разговаривали в последний раз? — Да, поразительно. О, Боже… Ты сейчас работаешь в Японии? — Я управляю ювелирным магазином в Гиндзе. — Надо же… Ты действительно выбрал идеальную работу. — Я тоже так думаю. Знаю, это невероятно грубо с моей стороны, но у меня есть к тебе одна просьба. Не могла бы ты пожать мне руку… Нет, можешь, пожалуйста, обнять меня? Я чувствовал, что должен отвернуться, поэтому, в конце концов, посмотрел на Мику и завел неловкую светскую беседу о том, что вечером все еще довольно холодно. Я почти уверен, что Чиеко — единственная женщина во всем мире, которая способна заставить всегда невозмутимого Ричарда попросить обнять ее. После их трогательных объятий Ричард принялся что-то болтать, а она пробормотала себе под нос: — Кажется, я все же оказала медвежью услугу всем киноманам этого мира… Чиеко выглядела немного подавленной, но счастливой, а Ричард неловко улыбнулся. На мгновение я попытался представить французского актера Ричарда. Полагаю, его наверняка принимали за красавца-актера, который снимается в артхаусе, и, возможно, это было еще одна из возможностей его будущего. Но тогда у меня не было бы шанса когда-либо встретиться с ним. Возможно, многое должно было сложиться, но я радовался тому, что увидел в тот вечер. Мне нравится видеть людей такими счастливыми. Здорово, что все получилось. Очевидно, Чиеко не врала о том, что сегодня вечером ждет еще одного гостя. Она чувствовала себя немного оплошавшей из-за того, что не смогла пригласить Ричарда войти, но Ричард есть Ричард — он извинился за то, что появился так внезапно и поздно. В любом случае, он явно не в том состоянии, чтобы стоять и болтать, поэтому я решил на этом закончить. Когда мы попрощались и договорились увидеться в другой раз, я потащил Ричарда прочь, и только Чиеко закрыла дверь, а мы собрались уходить… — О, простите. Прямо перед тем как мы подошли к главным воротам, я услышал металлический звон — кто-то заходил внутрь. Оттуда до входной двери было всего около трех шагов. Я едва не столкнулся с другим человеком и опустил голову, чтобы извиниться… — Хм? Сейги и Ричард? — Что? Внезапно в моей голове вспыхнули воспоминания. Я попытался сообразить, кому принадлежит это лицо. Рубин Мами Сасу. Аквамарин для Танимото. Это он. Я знал этого человека. — Господин… Хомура? Мужчина в костюме, несомненно, был господином Хомурой, одним из постоянных посетителей «Étranger». — Сейги, это и правда ты? — Да, но что вы здесь делаете? — Это дом моей девушки… Мы с мистером Хомурой одновременно отвели взгляды, словно разом увидев отчаяние в глазах друг друга. О, так это он парень Мики. Но ей же всего восемнадцать? Разница в возрасте огромна. Как такое вообще могло случиться? Нет, сейчас не время об этом думать. Как такое могло повториться? Господин Хомура испустил дрожащий вздох и широко улыбнулся. На его смущенном лице читалось: «Да, я знаю», но при этом он выглядел таким измученным. Поверь мне, я тоже. Я словно бог мора в его личной жизни, и вот он я, тут как тут. Такое впечатление, будто гадалка три раза подряд предсказала «страшное невезение». Честно говоря, я не сделал ничего, за что следовало бы извиняться, но мне все равно хотелось опуститься на колени и молить о прощении. Пока мы стояли, молча замерев, я услышал голос Чиеко из дома: — Подожди, дорогая, у нас нет ничего нет к чаю. Я сбегаю, возьму что-нибудь, но, думаю, господин Хомура уже здесь. — Я же говорила, не заморачивайся насчет этого с моим парнем. Но, да, офигеть, конечно, Ричард просто невероятен. Он и правда освещает любое пространство, в котором находится. Мы слышали все, что они говорили. Стены в доме были тонкими. Они находились даже не в прихожей, а в гостиной, и я мог слышать каждое их слово. Взгляд господина Хомуры потускнел. Дерьмо. Вот блин! Оценив, когда Танимото встречалась с ним, я предположил, что они с Микой вместе не больше полугода. Если они уже подумывали о женитьбе, мне действительно нужно избежать ненужных волнений. — Ты опять? Ладно, ты точно уверена? Выходить замуж студенткой не так просто, как тебе кажется. В нынешние времена нет причин торопиться со свадьбой. — Думаешь? Тьфу, я всегда начинаю сомневаться в себе, когда ты говоришь такое. О, так я и думал. Дерьмо. Улыбка господина Хомуры стала еще шире. Этот разговор точно был не для наших ушей. Стоит ли мне посоветовать ему отойти? Так ведь будет правильнее? Но как только я собрался открыть рот, Ричард схватил меня за руку. Я в замешательстве посмотрел на него, а мой прекрасный босс покачал головой. Сразу после этого Мика ответила: — Просто шучу. Я уже сто раз думала об этом. Ты же знаешь, что я не собираюсь выходить за него замуж только для того, чтобы просто выйти замуж, или потому что хочу быть богатой трофейной женой. Я просто люблю Такаши и хочу быть самым важным человеком в его жизни. — Но ты еще так молода. Чувства меняются, понимаешь? — Поверь мне, я лучше тебя знаю, насколько непостоянными могут быть чувства. У меня особый талант разбивать себе сердце. Мне всего восемнадцать, а я уже сбилась со счета, сколько раз меня бросали, потому что мой избранник запал на кого-то другого. Но сейчас я думаю, что, возможно, все было потому, что судьба уготовила мне прекрасного принца. — Дорогая, ты должна знать, что лучше не называть мужчин «принцами». В каком году мы живем? — Я знаю, мам, знаю! Но я не брошу учебу только потому, что выхожу замуж. Я получу диплом и стану бухгалтером. Такаши даже дал мне свое благословение. Это не так уж сложно. У меня есть любимый человек, и мы навсегда хотим быть вместе, даже если будет непросто, так что у меня нет причин оставаться одинокой. — Но разве ты не солгала ему и не сказала, что тебе двадцать три, когда вы начали встречаться? Я сомневаюсь, что… — Тьфу! Тебе действительно обязательно снова поднимать эту тему?! А затем, в ходе разговора Чиеко и Мики, мы узнали, что та познакомилась с господином Хомурой, когда сопровождала свою старшую двоюродную сестру, которую свели с ним в качестве потенциальной пары для брака. Вместо этого они с ним поладили и начали встречаться. Когда господин Хомура узнал, насколько существенна их разница в возрасте, то попытался порвать с девушкой, но Мика ему не позволила. «Ты пожалеешь, если бросишь меня», — сказала она ему. Знаю, довольно странные слова, но для меня они звучат мужественно. Она — смелый человек, и не колеблясь, сама сделала шаг вперед. — Конечно, нельзя сказать, что кто-то из нас не передумает когда-нибудь, но мы не знаем, чем все обернется, пока не испытаем это «навсегда». Поэтому, думаю, что провести это время с тем, кого я люблю, — более счастливый вариант. — Что ж, если ты настолько уверена, молодец. Он мне тоже нравится. Что бы подать к чаю… На этом их разговор прервался. Я посмотрел в глаза господину Хомуре. Отчего-то он сильно покраснел, как вареный осьминог, стоя позади молодого господина Ричарда. Заметив мой пристальный взгляд, он встряхнулся, развернулся и вышел за ворота. Он, что, серьезно? Разве у него не было планов здесь на вечер? — Я, э-э, просто немного прогуляюсь по кварталу… Скажу Мике, что опоздаю на пять минут. — Думаю, это отличная идея. Ричард вежливо улыбнулся, и мы последовали за господином Хомурой прочь. С противоположного конца переулка мы видели, как Чиеко направилась к станции. Между нами возникло странное чувство товарищества. — Эй, Сейги. — Д-да?! Я едва не встал по стойке «смирно». Господин Хомура обернулся и посмотрел на меня через плечо, затем поднял вверх большой палец. — Желаю тебе всего счастья в жизни. Фраза прозвучала почти как цитата из фильма. А потом он отправился на свою «прогулку», слегка нетвердой походкой. С ним все в порядке? И что это за пожелание мне счастья? — …Эй, Ричард, господин Хомура не ведет себя немного странно по отношению к тебе? — Уверен, с ним все в порядке. Он не выглядит пьяным. Возможно, хотя он и научился любить других, сам так и не привык к взаимности. — О чем ты говоришь? С ним явно что-то не так. Я серьезно… — Что ж, у меня к тебе встречный вопрос. А с тобой все в порядке? Что случилось с твоими угрызениями совести за негативное вмешательство в его личную жизнь? — Э-ээм… — Так я и думал. Парковка в другой стороне, — сказал он, и я последовал за ним.

***

Неделю спустя в ювелирный магазин Étranger пришло приглашение на свадьбу. Меня никогда раньше не приглашали на свадьбу — особых родственников не было, и никто из моих друзей еще не стал достаточно взрослым, чтобы жениться. Торжество проходило в роскошном токийском отеле, и оно поражало воображение. Повсюду, куда ни глянь, были цветы, и даже подача еды напоминала небольшое представление. Словно в тематическом парке. Однако мне было немного не по себе. Я проверил рыночную цену подарка, который завернул и принес с собой, но его цена едва ли покроет стоимость еды, которую я съел, и это будет лишь капля в море по сравнению со стоимостью мероприятия. Звезды вечера, казалось, немного нервничали, но время от времени обменивались взглядами и улыбками. Нас пригласил жених, поэтому мы сидели на задворках секции для коллег по работе, полной сотрудников Хомура Трейдинг. Ричард в своем официальном наряде выделялся, как больной палец. Женщины со стороны невесты наверняка решили, что он свадебная модель или что-то в этом роде, потому что все время просили его сфотографироваться, но он вежливо отказывал им со своей ослепительной улыбкой. Быть таким красивым немного страшно. После окончания церемонии и приема, молодожены и их родители ждали у двери, чтобы поприветствовать своих гостей на выходе. По какой-то причине отец господина Хомуры — генеральный директор компании в Маруноути — вежливо склонил голову перед Ричардом. Я напряг слух, чтобы расслышать, о чем они говорят, и, кажется, у Хомуры Трейдинг были деловые отношения с американской финансовой фирмой, связанной с Джеффри. Как тесен мир. Внезапно Чиеко подала мне знак глазами. Я подошел, и она сказала мне, что хочет поговорить с Ричардом, как только все уйдут. Понятно. Ричард выглядел немного раздраженным, когда я сказал ему, что у меня есть сообщение для «молодого господина Ричарда», но стоило ему узнать, что оно от Чиеко, он немедленно кивнул и закончил разговор. Мы минут тридцать убивали время в кафе в холле отеля. Когда подошла Чиеко в традиционном костюмы матери невесты — черном кимоно с золотым оби — Ричард наслаждался королевским чаем с молоком. В руках у нее был бумажный пакет. Мой босс поднялся и выпрямился. Я последовал его примеру. — Большое спасибо, что пришли, мистер Клермонт. — Позвольте еще раз поздравить вас. Хотя мне бы не хотелось, чтобы вы меня так называли… — Ну я же не могу продолжать называть вас «молодой господин», не так ли? Чиеко улыбнулась и протянула бумажный пакет. Внутри была коробка. Может, баумкухен или что-то в этом роде? Я как раз собирался взять его и поблагодарить, когда Ричард сам схватил пакет. Внутри оказалось нечто, похожее на черную бархатную шкатулку для драгоценностей. — Можно? — спросил Ричард, и Чиеко кивнула. Он открыл крышку, и оттуда хлынул свет. Я ахнул. Это было ожерелье из перидота — ну, то самое? Перидот был нежно-зеленым камнем. Его цвет от природы намного мягче, и он не такой ценный, как изумруд. Я много раз видел его у нас в магазине. Но никогда раньше не видел таких больших перидотов. Ожерелье имело форму букета, или, скорее, это была гирлянда. Пять цветков, немного напоминающих ромашки — из таких дети часто плетут полевые венки. Их лепестки сияли мелкими бриллиантами, а золотые стебли были переплетены. В центре каждого набора изящных лепестков был крупный драгоценный камень цвета шартрез. Изделие очень напоминало волшебный букет цветов, который никогда не увянет. Но это была только половина ожерелья. С обеих сторон изделия были застежки. Остальное, вероятно, было сделано из тех же камней, создавая достаточно большое кольцо, способное украсить чью-нибудь шею. Ричард упоминал, что ожерелье Кэтрин обладает уникальной способностью разбираться на более мелкие части, но только увидев его, понял, о чем он говорил. Рассмотрев ожерелье, Ричард перевел взгляд на Чиеко и беззаботной улыбнулся. — Я так давно его не видел. Это половина. Подобные вещи обычно называют «украшениями-трансформерами». — Перед возвращением в Японию леди Кэтрин пришла ко мне в университет и подарила это. Она оставила половину денег мне, сказав, что, если сохранит все, ее в конце концов раскроют. Понятия не имею, где она жила последние девятнадцать лет. Я ничем не лучше вора. — Нет. Вы точно не вор, — перебил я. Чиеко бросила на меня смущенный взгляд, но, надеюсь, она простит меня. Воровство было специальностью моей бабушки, поэтому я не мог промолчать. Мне ли не знать, что ее поступок не был воровством. Но что еще тут можно сказать? А, знаю. — Хм, в итоге я прочитал еще пару глав «Отверженных» после нашей встречи. Как Жан Вальжан не был вором, так и вы не воровка, госпожа Чиеко. — Я посоветовал ему прочитать эту книгу, потому что кое-кто однажды рекомендовал мне ее. — О боже, — улыбнулась она Ричарду. Так я и думал. — У вас появился замечательный друг, молодой господин. Пожалуйста, заберите его. Ричард посмотрел ей в глаза, а затем захлопнул крышку, закрыл шкатулку и вернул ее Чиеко. — У меня две матери. И этот драгоценный подарок одна из моих матерей подарила другой. Думаю, Кэтрин было бы приятнее, останься он у тебя, а не у меня. — …У нее все хорошо? — Насколько я знаю, она ведет праздный образ жизни на юге Франции, но у нее по-прежнему почти нет подруг. Буду рад дать тебе ее адрес, и если хочешь, отправь ей настоящее письмо. Она не большая поклонница электронной почты. — Конечно, я так и сделаю. Но… — Также, насчет этого украшения — знаешь ли ты, что эти пять цветков можно снять и носить как брошь? Чиеко была удивлена. Ричард предложил ей присесть в холле и снова открыл шкатулку с драгоценностями, лежавшую у него на коленях. Он обхватил пальцами один из красивых, украшенных драгоценными камнями цветков и слегка повернул его. Тот легко отделился от остальной части ожерелья. Ричард радостно улыбнулся, услышав, фирменное: «О боже» Чиеко. — Говорят, перидот приносит удачу бракам, поэтому это распространенный свадебный подарок. Считается, что камень дарует гармонию тем, кто им владеет — как по-твоему, тебе подходит? Можешь воспользоваться возможностью и переделать его в подарок для дочери. — Переделать? Как я вообще могу посметь переделать такую красоту? — Тогда как насчет того, чтобы сделать для него несколько дополнительных деталей? Я знаю очень талантливого мастера. Носить все это целиком, возможно, будет слишком броско, но один цветок подойдет даже к повседневному ансамблю. — Ты действительно вырос замечательным человеком. — И это всецело твоя заслуга. Ричард улыбнулся ей, а я извинился и отошел. Не хотелось мешать им в этот момент. За стеклянными окнами отеля простирался огромный японский сад. Наблюдение за ними обоими, окутанными послеобеденным светом на этом фоне, наполняло пространство радостью.

***

— Прости, что заставил ждать, Сейги… что это? — Господин Хомура дал. Как думаешь, может, забросим его в магазин? У тебя ключ с собой? — Почему у меня не должно быть ключа? Но главное — ты действительно планируешь оставить это в магазине? Зачем ты взял то, за чем у тебя нет возможности ухаживать? — Я не мог отказаться, ведь тогда его просто выбросили бы. Он сказал, что какое-то время с ним все будет в порядке, поскольку оно в пене для цветов и содержит немного удобрений. — Ужас. Поехали. — Спасибо. Я печально кивнул и последовал за Ричардом. Мы приехали на свадьбу в его «Ягуаре». Сотрудник отеля, забравший ключ у ослепительно красивого мужчины, поклонился и, уходя, шокировано посмотрел на меня. Знакомое чувство. Если бы мне пришлось сравнить себя с чем-то сейчас, я бы, вероятно, выбрал павлина или финалиста какого-нибудь шоу. Мне досталось это чудовище, поскольку с приема остались цветочные композиции, а другие гости успели разобрать более мелкие и легче переносимые композиции. Господин Хомура подошел ко мне с широкой улыбкой на лице и сказал, что искал меня, а затем сунул в руки эту массивную круглую композицию из белых и бледно-зеленых цветов. Они были уложены в зеленую губчатую штуку, так называемую «флористическую пену». Не знаю, как это сделали, но из нее, словно длинный хвост, свисало пять бутонов. Я взяла его, думая, что легко смогу разобрать конструкцию, но все оказалось скреплено прочной проволокой, с которой голыми руками не справиться. Ожидая Ричарда, я держал композицию перед грудью, но потом побоялся, что прохожие решат, будто я попрошайничаю или что-то в этом роде, поэтому решил нести его за спиной, превращая себя в редкий экземпляр павлина Наката. Когда служащий отеля развернул «Ягуар», я засунул цветы внутрь и убедился, что они не загораживают зеркало заднего вида, а затем устроился на пассажирском сиденье. Я не привык носить костюм, поэтому чувствовал себя скованно. Но с поиском работы придется привыкать к подобному. — …Хм, итак. — Что? Я направляюсь в Гиндзу. Или тебе нужно в туалет? — Нет. Я снова начал заикаться, прежде чем, наконец, перешел к теме. Я сказал ему, что сейчас учусь на третьем курсе колледжа, и мои поиски работы переходят в финальную стадию. Информационные сессии компаний обычно проводятся по выходным, поэтому, вероятно, мне вскоре придется брать больше выходных — нет, не «вероятно» — точно придется. Хотел бы я продолжать помогать в магазине, насколько смогу, но сейчас в моем распорядке столько неизвестного, поэтому я предположил, что он, возможно, захочет найти другого человека на мое место. Ричард, не отрывая взгляда от дороги, сказал: — Понятно. И все. И как это понимать? Скажи он: «Хорошо, я поищу нового сотрудника», я бы мог обсудить с ним новые смены. Или, попроси приходить как-то иначе, и я заранее определил бы дни, в которые точно не смогу появиться. Но «понятно» не дает мне ничего, с чем можно работать. Он уклонялся от ответа? Мне ведь пришлось набраться смелости, чтобы даже заговорить об этом. — Я беспокоюсь, что в конечном итоге доставлю проблем магазину. — В таком случае, хотелось бы, чтобы ты не принимал подарки, которые, как ты знаешь, доставят проблемы. — Я говорю не о цветах! Вот, уже второй раз. Значит, точно специально. Что с ним такое? Он так счастлив воссоединиться с Чиеко, что сейчас его не особенно интересует его помощник? Я немного злился, но не буду портить ему вечер. Просто подниму этот вопрос в «Étranger» на следующей неделе. В любом случае, сейчас не время обсуждать рабочие вопросы. Я замолчал. Ричард взглянул на меня и слегка улыбнулся. — Волнуешься о том, что создашь проблемы в магазине? Но ты лукавишь. На самом деле, ты беспокоишься о том, что я без твоего ведома найму кого-то, и, не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься не при делах. Я прав? Вот почему тебя так интересует мое мнение. Ну вот, взял и выложил все. Я опешил и пробормотал, что он прав. Мой прекрасный босс немного удивленно улыбнулся. — Не волнуйся, обещаю не делать ничего подобного, не посоветовавшись сначала с тобой. Мне показалось, что он хлопнул меня по спине. И, я имею в виду, по-настоящему — похоже «павлиний хвост» отлетел назад и ударился в спину. Я вернул его на место. Хотя обрадовался, что меня прервали; это дало мне время скрыть свое смущение. — …Рад слышать, но это точно не причинит тебе неудобств? — Если бы ты, например, исчез, не сказав ни слова, кроме «Крепись и не унывай, даже если кто-то обманывает тебя», думаю, мне было бы немного неудобно. Поэтому вряд ли что-то, кроме этого, вызовет у меня особое беспокойство. — Это не смешно… Слушай, сейчас меня это не беспокоит. В конце концов, все образумилось. — А на мой взгляд, тебе стоит беспокоиться как раз об этом. Ну почему я должен все тебе говорить? Думаю, он прав. Не похоже, что неудобства можно устранить, складывая и вычитая их. Как не избежать недосыпания, просто поспав один дополнительный день. Когда что-то случается, всегда есть человек, причиняющий неудобства, и тот, кому приходится иметь с этим дело. Тут не скажешь просто: «Ну, в прошлый раз я справился, так что на этот раз моя очередь лажать». Конечно, мне ненавистна мысль о том, что придется неделю за неделей звонить Ричарду и говорить: «Прости, я не смогу прийти на этой неделе». Так, стоп, теперь, если подумать, может, я просто хотел избежать необходимости делать это. — …Было бы здорово, если бы я мог продолжать приезжать в «Étranger» каждую неделю, пока нахожусь в поисках работы. — В любом случае, до этого еще далеко. Сейчас важнее другое — ты сказал, что тебе нужна помощь с самооценкой? Я буду краток. Ты относишься к довольно хаотичному типу людей, которые легко поддаются порывам, и твоя склонность к поспешным поступкам не раз ставила тебя в трудные ситуации, о которых ты обычно забываешь, как только кризис проходит, что мешает тебе анализировать свои действия. Ты когда-нибудь думал о карьере каскадера в Голливуде? — З-знаешь, скажи мне это кто-то, кроме тебя, даже не знаю, смог бы я когда-нибудь оправиться, поэтому, пожалуйста, будь со мной помягче. Пожалуйста, молю тебя. — Но из моих уст ты потерпишь? Тогда я возьму на себя ответственность быть предельно честным с тобой. — Ага… — Но, — продолжил Ричард, переходя на английский, — твои амбиции внушают благоговейный трепет. Он объяснил, что, хотя я и не возлагал на себя чрезмерных ожиданий, я также никогда не недооценивал свой потенциал. Иногда люди чувствуют пустоту и разочарование, оценивая свои достижения, в то время как на самом деле у них есть много потенциала для развития и множество положительных качеств. — …Блин, ты ставишь меня в неловкое положение. Хотя спасибо. — Всегда пожалуйста. Кстати, ты заметил, что я только что говорил по-английски? — А? Ты ждал, что я замечу и скажу тебе что-то по этому поводу? — ответил я по-английски. — Не совсем, — отрезал Ричард по-японски. Я понимаю, он пытался подбодрить меня, продемонстрировав, что я действительно могу вести беседу на английском. Но единственный человек, с которым я до сих пор говорил по-английски — это Ричард. Я волнуюсь — вдруг говорю на каком-то странном диалекте или что-то в этом роде? Мысль о том, что студент колледжа, который не особенно владеет английским, вдруг начал говорить на английском в стиле Ричарда, если такой стиль вообще существует, была весьма пугающей. По крайней мере, я могу сказать, что он отличался от английского, на котором говорил тот клиент из Испании, а также от английского Саула с индийским акцентом — совершенно ужасающим. Надо мной точно будут смеяться. — Знаешь, я пытался научить тебя «стандартному» английскому, как ты бы его назвал, но если тебя когда-нибудь спросят, почему ты говоришь на оксбриджском диалекте, просто скажи, что это из-за твоего глубокого почтения к премьер-министру Маргарет Тэтчер. У нее тоже были проблемы с речью. Я не привык слышать, чтобы премьер-министра Великобритании вот так называли полным именем. Когда я сказал Ричарду, что Маргарет — прекрасное имя, он посмеялся и сказал, что «железный цветок всегда остается цветком». Точно — Тэтчер называли «Железной леди». Я читал об этом в одной книге. Цветы, которые мы недавно видели, сделаны из камня и металла, но они все равно прекрасны. — Цветы, способные пережить множество испытаний, так могущественны — они красивы и прочны. — Может и так, но это колье не такое прочное, как ты думаешь. Перидот имеет всего шесть с половиной баллов по шкале Мооса — слишком мягкий для драгоценного камня. Им можно наслаждаться в красивой огранке, подобной той, что используется в колье, но для колец и браслетов предпочтительнее использовать гораздо более прочную кабошонную огранку — эти изделия гораздо сильнее подвержены ударам. — Но все камни в колье Чиеко были безупречны. — Она очень хорошо о них заботилась. Тем более еще и сказала, что ни разу их не надевала? Уверен, Кэтрин была бы в шоке от этой новости. Это действительно трагично. Она наверняка подарила его Чиеко на память. — Ну, я бы сказал, это довольно… сомнительное финансовое решение, правда? Разве ее родственники не нуждались в деньгах? — Кэтрин никогда бы даже в голову не пришло подарить что-то настолько ценное тому, кто ей безразличен. Мне хотелось вздыхать каждый раз, когда я думал об этом ожерелье. Да, люди действительно дарят своим любимым украшения по самым разным поводам. Возможно, чем красивее украшение, тем сильнее эмоции, стоящие за ним. Конечно, хорошо это или плохо — совершенно другой вопрос. Очевидно, это ожерелье не принесло «удачи» родителям Ричарда в браке. Но мне ли не знать, что разлука тоже может быть благословением. Уверен, самый красивый мужчина в мире, сидящий рядом со мной, тоже прекрасно это знал. — Снова ты за свое. Невежливо так пялиться на лица людей. — Прости. — …Хотя, должен признать, когда кто-то из моих знакомых пялится на меня, это не так уж и плохо. Забавно, — Ричард улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги. Вероятно, так он пытался мне сказать, что не возражает против моих взглядов. Даже после таких приятных слов я все еще задавался вопросом, действительно ли это нормально. Я промолчал, а Ричард просто рассмеялся, словно видел меня насквозь. — Будь смелее, Сейги Наката. Беспочвенное сомнение в себе так же раздражает, как и необоснованная уверенность. В крайнем случае, у тебя уже есть человек, который верит в твой успех, и он рядом с тобой. — Я… Это на чем-нибудь основано?.. — Конечно. Я отчаянно хотел услышать, что же это. У меня было предчувствие, что это станет полезным подспорьем в моей самооценке. Умоляю вас, лорд Ричард, император сладостей. Машина остановилась на светофоре. После минуты торжественного молчания Ричард посмотрел на меня и радостно улыбнулся. — Этот секрет ты должен раскрыть для себя сам. Его губы изогнулись в изысканной улыбке. Не могу не заметить, как и сам улыбаюсь до морщинок, когда он так на меня смотрит. Интересно, удастся ли мне когда-нибудь снова поговорить с Чиеко. Возможно, мы могли бы объединиться в группу жертв красоты Ричарда Клермонта де Вульпиана и его матери. Тем не менее я почти уверен, что все наши разговоры сводились бы к «Они, конечно, симпатичные» и «Ослепительные, правда?», так что, вероятно, это вскоре превратилось бы в фан-клуб. Это было бы немного неловко, но возможно, мы смогли бы создать его тайно. — Сейги? — …Я буду стараться изо всех сил. Я сказал ему, что собираюсь полностью посвятить себя подготовке к государственному экзамену и поиску работы в частном секторе — и как-то все объять. И все лишь для того, чтобы я мог угостить своего босса вкусной едой. Нет, стоп, мне, наверное, сначала следует угостить Хироми, а потом отвести Ричарда в «Шисейдо Парлор». Мой прекрасный босс застенчиво улыбнулся и взглянул на меня. — Я буду держать свои ожидания в узде.

***

Когда мы приехали в Гиндзу, я вытащил цветочную композицию из машины, и мы со стоянки направились в магазин. По дороге встретили старика, владельца суши-бара по соседству, и поздоровались с ним. Однажды мы с Саулом обедали там. У него все было восхитительно вкусно. — Добрый день. — И вам того же! Какие невероятные цветы. По какому случаю? — Мы только что вернулись со свадьбы. — О, вы двое? Поздравляю! — Спасибо! Мне показалось, будто что-то не так, но времени особо разбираться не было. Я ждал и ждал перед дверью магазина, но мой босс так и не пришел. Пришлось спуститься вниз по лестнице и проверить — Ричард с расстроенным выражением лица что-то пытался объяснить владельцу суши-бара. Я помахал ему, давая понять, что жду, и он помахал в ответ, как-то плоско глядя на меня. Когда, наконец, он поднялся по лестнице, выглядел крайне измученным. — Ты в порядке? Что-то случилось? — …У тебя есть дальше какие-нибудь планы? — Нет. О, хочешь чего-нибудь сладенького? — Да, с удовольствием. Ричард улыбнулся мне, как обычно улыбался Саул. Немного пугающе. Наверное, что-то случилось, но он так и не ответил на мой вопрос. Я проскользнул в магазин и поспешно нашел место для композиции на книжной полке. Выглядело довольно мило. — Пойдет. Ну, что, идем? Ричард, что не так? — В последнее время я думаю, что наши разговоры на английском были чрезмерно мягкими и пресными. Итак, давайте поговорим, мистер Сейги Наката. Я помогу вам с вашей самооценкой и не буду стесняться в выражениях. В конце голос его понизился почти до рычания. Ричард улыбался, закрывая дверь и снова запирая ее. Вероятно, собирался прочитать мне одну из своих лекций — давно их не было. Я склонил голову, сказав, что смиренно выслушаю каждое слово, и Ричард направился обратно к машине. Я благодарен за возможность провести в месте, где я чувствовал себя как дома, еще немного времени.