Блестящие дела ювелира Ричарда

По-видимому, камень назывался иолит. Его японское название — «кинсейсеки» — сине-фиолетовый камень. Камень был синим, но более темным, чем сапфир, и имел характерную мутноватость. Когда его используют для ювелирных целей он называется иолит, но в виде минерала — кордиерит. Странный камень, в зависимости от угла обзора, он мог становиться по цвету больше похожим на оттенок опавших листьев, чем на синий. И так далее, и тому подобное. — В чем дело, Сейги? У тебя какой-то… мертвый взгляд. — Не знаю, просто это… абсурд. — Прошу прощения? Я никак не могу запомнить названия всех этих камней. Их слишком много. Покупатель, который только что ушел, попросил показать разные виды голубых камней, и «шкатулка чудес Ричарда» была переполнена разнообразием голубого и синего цветов. Конечно, было пару видов сапфира, но еще танзанит, ляпис-лазурь, голубой халцедон и иолит, о котором идет речь. Когда полгода назад я начал подрабатывать в Étranger, мое представление о «драгоценных камнях» начиналось и заканчивалось бриллиантами, рубинами, сапфирами и изумрудами. Но теперь я знал, что цирконий сверкает, как бриллиант, и шпинель своим кровавым цветом напоминает рубин, а сапфир не просто синий, но еще может быть фиолетовым и даже желтым. Я даже видел настолько прозрачный нефрит, что его почти невозможно отличить от изумруда. Обладай я знаниями Танимото о минералах, мог бы, наверное, сортировать их в своей голове по химическому составу, но я ничего не знал о подобных вещах, и мне не хватало ни энтузиазма, ни силы воли для зубрежки. Если бы мне пришлось с чем-то это сравнить, то, пожалуй, это как выйти на пляж поохотиться на моллюсков, надеть защитные очки и наткнуться на Марианскую впадину, глядящую на тебя, когда ты сунул голову в воду. Целый прекрасный мир перед глазами, но слишком грандиозный и глубокий. Бесконечный. Настолько, что вызывает ужас. Я объяснил это Ричарду, и он усмехнулся. — Ну, ты же не собираешься сдавать GIA или FGA, верно? Почему бы просто не узнать о камнях, которые тебе нравятся? — Пожалуй, ты прав. До недавнего времени я спокойно думал об этом в таком ключе. Но в последнее время мне стало казаться, что все труды Ричарда, знакомившего меня с каждым камнем, потрачены впустую. Старшекурсники всегда говорили, что поиск работы завязан на связях, и мне стало неловко из-за того, что я пренебрегал своими связями с этими камнями. Честно говоря, вряд ли это чувство внезапно заставило бы мой мозг работать лучше. Я немного поворчал, и Ричард снова улыбнулся и жестом пригласил меня подойти ближе. Он вытащил что-то из кармана своего костюма — маленький виниловый мешочек, вроде тех, на которые я часто натыкался в его кабинете, когда он возился с камнями. Похоже, в нем был иолит. Пакет был набит хлопком и имел этикетку, подписанную латинскими буквами. Надпись гласила: «Солнечный камень викингов». Викингов? — Это те парни с топорами и рогатыми шлемами, которые бороздили моря на лодках? — уточнил я, и Ричард согласно кивнул. — Раньше иолит называли так, как написано на этикетке. Его использовали как «солнечный камень». — Солнечный камень? Я вообще ничего не понимал. Что это значит? Как вообще можно было назвать камень такого холодного цвета «солнечным». У меня даже не было возможности заговорить об этом, прежде чем мой симпатичный босс улыбнулся и начал объяснять. — Уверен, ты уже знаешь, но некий процент нынешних жителей Англии — потомки нормандских завоевателей с примерно девятого века — другими словами, викингов. В то время они были известны тем, что обладали технологией для строительства чрезвычайно дальноходных лодок. Так скажи мне, Сейги, если бы ты путешествовал на большие расстояния на лодке, как бы узнал, в каком направлении плыть? Итак, он спрашивал меня, как найти дорогу в океане. Полагаю, в поле зрения не будет ни клочка земли, на которую можно было бы ориентироваться. Единственным вариант тогда был бы компас? Но, нет, Ричард же специально упомянул девятый век. Я почти уверен, что компас изобрели гораздо позже. Помнится, на уроке истории в старшей школе нас учили, что он стал катализатором Эры великих географических открытий. Значит… Тут я вспомнил надпись на ярлыке. Солнечный камень. О, понятно. — Я бы вычислил его по положению солнца? — Браво. Именно. Какие мы сегодня умные! — О-о, на самом деле, ничего особенного. — Итак, а что бы ты делал в пасмурный день, когда солнце скрыто, мой умный помощник? — Хм? Верно, погода в океане быстро меняется. И насколько мне известно, Англия печально известна своей облачностью. Вероятно, это распространялось и на прибрежные воды? Но что делать, если пасмурность длилась три или четыре дня подряд? Тогда все, приплыли? Лицо у меня помрачнело, но Ричард улыбнулся, словно ждал такую реакцию. Он поднес иолит в своей бледной руке к свету. — Возможно, ты заметил, что иолит меняет цвет в зависимости от угла обзора. Это свойство можно использовать для определения направления по солнцу — если поднять камень над головой и повернуть, цвет изменится с желтого на синий, когда кристалл будет направлен к солнцу. Значит, даже при самом слабом освещении можно использовать этот камень, чтобы определить расположение солнца. Или, по сути, он мог сказать, откуда исходит тот или иной свет. — А, что, просто посмотреть на свет и самому определить нельзя? — Наивное дитя. Видишь ли, свет может изгибаться — это явление называется преломлением. Когда солнечный свет проходит сквозь плотный облачный покров, в результате он достигает человеческого глаза под другим углом. Ты, может, и назвал бы это малой погрешностью, но она может быть фатальной, если опираться на это для навигации во время длительного путешествия. — Ну, мы же говорим о девятом веке? В любом случае, тогда по большей части ориентировались на догадки. — А что, если эти люди, «ориентируясь на догадки», больше не достигнут суши? — пожал плечами Ричард. Какая ужасающая мысль. — Море огромно по сравнению с тем, как малы мы, люди. Пожалуй, иолит можно назвать неким миссионером солнечного света, который направлял моряков к пути истинному. Именно так они и использовали солнечный камень. Некоторые предполагают, что аналогичным образом использовался кальцит, называемый исландским шпатом. — Ну, все это было действительно сложно, но у этого камня целая история, да? Мне такое нравится, — сказал я с улыбкой, и Ричард тепло улыбнулся мне в ответ. — Теперь понимаешь? — Хм? Что понимаю? — Я имею в виду, для тебя камни — это то, что ты «честно говоря, не понимаешь, но все равно любишь», верно? Вот откуда разочарование каждый раз, когда в поле твоего зрения открывается больше возможностей, ведь тебе кажется, что пункт назначения становится все дальше. Не стоит ждать, что ты всему научишься за одну ночь. Это постоянный, кропотливый труд. Но ты не маленькая лодка в бескрайнем океане, которая сбилась с пути. Хотя труднее всего могут быть моменты, когда ты понятия не имеешь, куда нужно идти, ты всегда знаешь, где находится солнце. То есть, по сути, он говорил, что я точно знаю, куда хочу пойти? Или типа того? Ричард пожал плечами, заметив, что я замолчал, и добавил, что это всего лишь метафора. — Как бы незаметно это ни происходило, камни оставляют на тебе свой след. Конечно, этого достаточно — тебе не обязательно зацикливаться на каждом. Ричард закончил рассказ тем, что в духовных кругах некоторые верили, что иолит наставляет людей на «путь истинный». Очень может быть. Но более всего… — …Пока ты рядом со мной. — Что? — Ты мастер видеть людей насквозь и понимаешь, что их беспокоит, — прямо как настоящий компас. Возможно, ты самый красивый компас в мире. — Больше нелогичных утверждений поверх нелогичных утверждений. Зачем японцу, желающему стать правительственным чиновником в Японии, использовать англичанина в качестве компаса? — Ну я, конечно, не собираюсь просить у тебя советов по сдаче экзамена на государственную службу, но я всегда знаю, что могу положиться на тебя в более важных вопросах. Ричард вздохнул с крайне недовольным выражением на лице. Мне ли его винить? Я напоминаю дошкольника, заявившего своему учителю, будто я чувствую себя в безопасности, потому что знаю — он всегда будет рядом и спасет меня. И, вообще-то, технически он — мой босс. — Кстати, пирог с заварным кремом, который сегодня принесла покупательница — кажется, он не продержится долго. Может, съедим его? Я приготовлю чай. — Если не возражаешь. О, и не забудь про сахар. — Я знаю, в этом месяце ты стараешься не налегать на него. — Пирог, да? Хочется верить, ты разделаешься с половиной. — Договорились. Я кивнул и направился на кухню. Ричард вел себя так, когда рекомендовал клиентам драгоценные камни, но… он действительно был проницательным. Похоже, он решил, что я обескуражен. Пока заваривался чай, я разрезал хрустящий пирог и разделил его с Ричардом в гостиной. Он был посыпан сахарной пудрой, которая разлетелась бы во все стороны при малейшем дуновении, поэтому мы наслаждались чаем с пирогом в тишине. Сцена была такой сюрреалистичной — мне казалось, я вот-вот лопну от смеха пару раз, но если бы я испортил роскошный десерт моего прекрасного босса, мне бы урезали зарплату. В итоге я все время пялился в стену и ел свой пирог с каменным выражением лица. Может, мне почудилось, но Ричард, кажется, делал точно то же самое. В тот день, глядя по дороге домой на ночное небо, я думал о викингах, живших более тысячи лет назад. Они отправились в новые земли и оказались в Англии, а я? Куда я направлялся? Думаю, даже я могу угодить в философскую ловушку, задаваясь вопросом, какой путь выбрать мне в жизни. Интересно, были ли у Ричарда когда-нибудь такие же сомнения. Хотя мне такое несвойственно, я все же молился ночному небу, чтобы не сбиться с пути даже в такой вот момент. На голубовато-фиолетовом небе начинали мерцать звезды. Они наверняка не изменились со времен викингов. Погруженный в свои мысли, я свернул не туда. И тут мне показалось, что я слышу, как Ричард ругает меня за то, что я иду, совершенно не разбирая дороги. Поверь мне, я знаю.