Блестящие дела ювелира Ричарда

Суббота. Девять тридцать утра. — Доброе утро, Сейги. Ты что-то рановато, — как ни в чем не бывало бросил Ричард через плечо. На моем лице сразу же сменился целый каскад выражений — начиная с хмурого взгляда и заканчивая радостным сиянием. В девять утра улицы Гиндзы тихи — какими и должны быть, ведь даже «Étranger» открывался только в одиннадцать! Я мог прийти в десять, и времени до открытия хватило бы с лихвой. Но сегодня особенный день. Потому что Саул сказал мне, что Ричард возвращается. Прекрасный ювелир, как всегда, был одет в элегантный костюм. Сшитый из весьма плотной ткани угольно-серого цвета, с бледно-зеленой рубашкой под ним. Явно зимняя одежда. — Где господин Ранашина? — Ушел ответить на телефонный звонок и до сих пор не вернулся. Думаю, он вот-вот выйдет, а пока… Ричард оборвал себя на полуслове и выжидающе посмотрел на меня, затем снова отвел взгляд. Думаю, я знаю, что он хотел сказать. Я последовал за ним на кухню. Сумку он захватил с собой. Я открыл ту часть шкафчика, где стояли чайник с сотейником, и обнаружил запас жестяных коробок для чая. Коробки Саула были такими же, что и у чая Ричарда, но с совершенно другим содержимым — в свои он добавлял особенную смесь специй. Я указал Ричарду на жестянки с чаем. Он молча кивнул и, проверив содержимое, быстро убрал их в свою сумку. И вытащил из пакета набор других, которыми и заменил банки Саула. Я чуть не расхохотался, видя с каким серьезным видом он менял чай. Впрочем, я понимал его чувства. Как человек, который все время пил его в отсутствии Ричарда, я бы описал любимую смесь Саула — чай на основе димбулы — как меньше чая и больше полезных веществ вроде пряностей и специй — бодрящих и способствующих пищеварению, но, честно говоря, тот не соответствовал тихой и расслабляющей атмосфере магазина. После него хотелось пробежать марафон по территории императорского дворца. Я неоднократно спрашивал Саула, нет ли в его чудесном напитке каких-нибудь запрещенных веществ, и он неизменно уверял меня, что ничего странного в смеси нет. Но меня терзали смутные сомнения. Особенно с учетом того, что именно я подавал его клиентам. — Миссия выполнена, — я показал Ричарду поднятый большой палец, и он слабо улыбнулся. Ах, увидел эту улыбку в стенах магазина, и тут же меня накрыла волна счастья. — Итак, расскажи мне, каково было работать без меня с моим наставником? — Невероятно. Продажи зашкаливали. — Это Саул зашкаливал… Ювелиры в этом магазине, рассчитанном на одного продавца, были сродни центров собственных маленьких вселенных. Если Ричард относился к тому типу людей, которые искренне и с предельной осторожностью несли звезды своим клиентам, попавших на его орбиту, то Саул, скорее, наоборот, хватал их и бросал в космос. Думаю, клиенты в «Étranger» с нетерпением ждали возможности приобщиться к миру и спокойствию Ричарда, и он старательно поддерживал эту атмосферу. А вот с Саулом разговор в конце концов всегда возвращался к цифрам. «Как по-вашему, сколько это стоит?» «Сколько вы готовы заплатить?» Что-то типа того. Он из тех людей, которым нравится торговаться с покупателями. В зависимости от итога переговоров, он может снизить цену, предложить какую-нибудь безделушку задаром или оптовую скидку, а также скидку для постоянных клиентов. Он до мозга костей был торговцем. Может, чай с ударной дозой специй был необходим для подпитки энергии, чтобы так горячо торговаться каждый день. Ричард выглядел таким родным. Словно и не уезжал никуда. Мне хотелось сказать что-нибудь сентиментальное, вроде: «Добро пожаловать домой», или «Я так рад снова видеть тебя», или «Я каждый день смотрю на твой сапфир», но возможность для этих слов уже ушла. Я так обрадовался, что в итоге не спал всю ночь, отчего сегодня еле волочу ноги. И на главное сил не осталось. Тем не менее, все нужное я захватил с собой. — Что это за сумка? Саул заставил тебя пойти купить какие-нибудь чистящие средства или что-то в этом роде? — Или что-то в этом роде. Итак, дома теперь все улажено? — Думаю, можно сказать, что мы примерно на полпути к этому. В основном бегал и тушил пожары Джеффри. Пускай работает. А я пытался наверстать упущенное в сфере личных отношений и удалился, едва выполнив минимально необходимый уровень вежливости. Ричард слегка фыркнул. Кажется, несладко ему пришлось. Но, учитывая произошедшее, думаю, этого и следовало ожидать. Я сказал ему, что теперь, когда он вернулся, он может расслабиться и отдохнуть, но этот прекрасный мужчина бросил на меня огорченный взгляд. — Я ожидал ворох дел, но, похоже, мой поезд ушел. — О, вовсе нет. Ты как раз вовремя для рождественской суеты. — Почти все сезонные осенние сладости уже распроданы. О, похоже, мой босс сильно недооценил своего помощника. Я похлопал Ричарда по плечу и заставил обернуться, а затем впервые за долгое время открыл кондитерскую для ее прославленного владельца. Я не знал, когда он вернется, поэтому покупал лишь то, что хранилось долго, но даже так сколотил огромный запас. Выпечка, печенье, чизкейки в вакуумной упаковке и, конечно же, всевозможные лимитированные сезонные шоколадные конфеты. Глаза Ричарда засверкали, а веки затрепетали. Он опустился на колени, чтобы проверить содержимое шкафа. Странно, но он не издал ни звука. Ричард посмотрел на меня, а затем снова на шкаф со сладостями. На меня. На шкаф. На меня. На шкаф. Читать его было проще простого. — Ты же не говорил мне это не делать? Не волнуйся, я сохранил чеки. — Я даже не знаю, что сказать… — Ну что ты забеспокоился? Поверь, я и так уже знаю все, что происходит в твоей голове. Иди присядь в гостиной, я приготовлю тебе чаю. Знаешь же, как говорят: «За каждым великим мужчиной…» — Сомневаюсь, что ты знаешь конец этой фразы. — Что? Разве не «за каждым великим мужчиной стоит хороший друг»? — Дурак. Открой словарь хоть раз в жизни! — Ну, не будь таким! Если хочешь знать, мне просто нравится видеть тебя в хорошем настроении. Думаю, когда я делаю тебя счастливым, кажется, любые проблемы того стоят. То, как ты улыбаешься при виде вкусных сладостей, так же освежает, как видеть радугу в небе. Я улыбнулся, и взгляд Ричарда слегка напрягся. Блин. Наверное, не стоило говорить о радугах и прочем. Что ж, прости, если испортил тебе миг блаженства. Я извинился, и Ричард быстро вернулся в гостиную. Мне стало не по себе, но пока я решил пойти и заварить чай. Впервые за долгое время я заваривал чай, который не сразил меня наповал своим пряным ароматом, и впервые за долгое время подал его в восхитительных бело-золотых чашечках, поставив обе на поднос. Я налил Саулу остатки из сотейника, чтобы он выпил, когда освободится. Мне казалось Ричард будет ждать меня, чтобы насладиться восхитительным чаепитием со сладостями, но на столе перед ним стояла шкатулка Урашимы. Он перешел в режим обслуживания клиентов, хотя на часах было меньше десяти. Он привез что-то свое? Может, купил пару камней по дороге из Англии? — Твой королевский чай с молоком готов. — Прошу вас, садитесь. А? Я ошеломленно замер. Ричард изобразил на лице свою лучшую улыбку для обслуживания клиентов и повторил: «Садитесь же, прошу вас». Что за?.. Он что, издевается надо мной? Вот только его улыбка действительно ослепляла. — Итак, господин Наката, вот камень, который я хотел показать вам сегодня. — Я не понимаю? Мы что, играем в магазин или типа того?.. Ричард проигнорировал мой вопрос и открыл крышку бархатного футляра. Внутри лежал всего один камень. Он приготовил его специально, чтобы показать мне? Прямоугольный ограненный драгоценный камень, длинный и тонкий, как наманикюренные ногти женщины, полупрозрачный и разделенный на два цвета. Верхняя половина была голубо-зеленой, а нижняя — ярко-розовой. Так, стоп. В одном камне может быть два цвета? — Что это? Разные камни? Или естественное деление? — Это — двухцветный турмалин. Разные цвета сосуществуют в одном камне. Вы впервые видите двухцветный камень? Именно этот вид часто называют арбузным турмалином. Арбуз? А похож. Действительно, сочетание ярко-зеленого и темно-розового навевает мысли о кожуре арбуза и его мякоти. Ричард вежливо добавил, что есть и другие разновидности, и показал мне несколько фотографий на своем телефоне. Среди них было несколько образцов куполообразной формы, с зеленой частью, полностью закрывающей розовую сердцевину — совсем как у арбуза. Это было похоже на арбуз, разрезанный пополам. — Но что с этим камнем? И зачем ты показываешь его мне? Почему он так старательно вел себя, будто мы незнакомы? Я не озвучил этого, но слегка склонил голову набок, и Ричард улыбнулся мне. Судя по всему, он неимоверно наслаждался происходящим. Кажется, ему страшно весело, и это выбивает из колеи. Что он задумал? — Господин Наката, теперь, когда я показал вам турмалин во всем его многообразии, должен спросить: имеете ли вы представление, откуда происходит его название? Под этим вопросом всегда скрывался ответ на латыни или греческом. Я жестом показал ему, что понятия не имею, и Ричард в ответ игриво спросил меня, куда бы я сразу отправился, решив совершить кругосветное путешествие. Он подыгрывал мне. Я вспомнил наше пребывание в Лондоне. Если подумать, мы действительно говорили о чем-то подобном. Ответом Ричарда была Япония. А я сказал… — Шри-Ланка? — Браво. Турмалин происходит от сингальского слова, означающего «многоцветный». Поскольку камень может иметь красный, синий, желтый, оранжевый, розовый, зеленый и множество других цветов в одном и том же минерале, это слово стало его названием. Но на языке драгоценных камней двухцветный турмалин стал означать «существующий в гармонии», потому что два цвета существуют вместе в одном камне, сохраняя свой индивидуальный характер. — Прошла целая вечность с тех пор, как я слышал твою речь, но знаешь, ты действительно невероятен, когда говоришь о драгоценных камнях. Это так успокаивало. Когда Ричард говорил о драгоценных камнях, он превращался в существо, превосходящее такие слова, как красивый или потрясающий. Турмалин, конечно, не обладал каким-то научно доказанным лечебным свойством, о чем я слышал из каких-то сомнительных источников. Но воздействие, о котором утверждали эти источники, никак не повлияло на Ричарда в своей стихии. Зато на меня подействовало особенно эффективно. Я едва не зевнул, и Ричард улыбнулся мне и еще больше просветлел. Блин. Довольно грубо с моей стороны. Он точно сейчас будет орать на меня. Или, по крайней мере, я так думал. — Господин Наката, мне доставляет огромную радость видеть удовлетворение на вашем лице. Только благодаря ему я и вернулся в эту страну, превозмогая все трудности. А? Странно. Мне определенно не почудилось. Только что произошло нечто поистине странное. Я молча ждал, когда Ричард скажет что-нибудь еще. Например, отругает и напомнит о важности усердного труда. Но пока я ждал, прекрасный ювелир так и не открыл рта. Он просто оставил все как есть. Что это значит? Я отвел взгляд и сделал глоток чая. Все еще слишком горячо. — Эм… Интересно, когда вернется господин Ранашина… — Итак, хотя конкретно этот турмалин своим видом и напоминает некоторым арбуз, экземпляры с настолько сбалансированной и четкой цветовой окантовкой истинная редкость. Пожалуй, их можно сравнить с чудесной гармонией, в которой разум и страсть сосуществуют в вашей собственной душе, господин Наката. — Ч-ч-что там происходит в моей душе? — Как я уже сказал, в ней прекрасно уживаются разум и страсть, воплощая собой чудесную гармонию. — Эм, ты уверен, что не путаешь меня с каким-то другим Накатой? — Как вы можете так говорить? Неужели думаете, что я могу спутать вас, единственного и неповторимого, с кем-то еще? Прошу, воспользуйтесь моментом и рассмотрите камень поближе. Хотя возможно, вам он известен как дэнкисеки — электрический камень, уверяю, прикосновение к нему не поразит вас током, можете не волноваться. Однако, поскольку он является одновременно пьезоэлектрическим и пироэлектриком, турмалин обладает почти постоянным слабым электрическим зарядом, но лишь настолько, что имеет тенденцию легко собирать пыль. О, да, к слову о шокировании — воздаю должное вашей спонтанности, господин Наката. Например, от приобретения билета на самолет до перелета через весь мир прошло всего ничего. — Э-э, ну серьезно, что ты пытаешься доказать? — Это было действительно шокирующе, словно вспышка молнии. Огонь вашей юношеской страсти неизменно подпитывается мудростью, а безрассудные приключения зиждятся на прочной основе четко выверенного плана. — Остановись! Прошу! У меня сейчас сердце выскочит, если ты продолжишь! — Учащенное сердцебиение и одышка? Совсем на вас не похоже. Какими бы ни были ваши обстоятельства и сколь невыгодно положение, вы не колеблясь бросаетесь сломя голову по пути, который считаете оптимальным, и в этом, я бы сказал, ваша самая большая сила. Истинное воплощение японского самурая из легенд. — Ричард! Чего ты хочешь?! У меня от тебя волосы дыбом! — Я прежде не видел вас в таком волнении, господин Наката, но должен заметить, вы невероятно милы в этом состоянии. — Пойду принесу немного воды! Я вскочил со стула и побежал на кухню. Схватил первый попавшийся стакан, наполнил его водой из-под крана и залпом выпил. Я чувствовал себя так же, как после учебного дня в начальной школе. Жаль, на кухне не было подушки или чего-нибудь такого. Мне хотелось закричать и ударить по чему-нибудь кулаком. Но вокруг не было ничего подходящего, поэтому я просто обхватил себя руками и слегка поежился. Дышал я с трудом. Нужно успокоиться и взять себя в руки. Я, насколько смог, перевел дыхание и направился обратно в гостиную. Ричард снова элегантно скрестил ноги и мило улыбнулся мне. Его лицо было таким красивым, что у меня мурашки побежали по коже. Я не мог смотреть ему в глаза. — Я… я, видимо, сказал что-то, что тебя расстроило… Может, в прошлый раз на уроке английского? — О, даже не думайте об этом. Я просто описываю вас таким, какой вы есть и каким должны быть. Однако, если я сказал что-то, противоречащее вашим чувствам, это абсолютно моя вина, и я смиреннейше прошу прощения. — Тебе не нужно извиняться! Слушай, очевидно, ты… — Боже, вы действительно поставили меня в весьма неловкое положение. Вам чем-то неприятно мое поведение? Я лишь возвращаю вам малую толику теплого восхищения, в котором вы купаете меня каждый Божий день, — сказал Ричард и улыбнулся. Он выглядел так, словно всем сердцем наслаждался происходящим. Внезапно все обрело смысл. Вот, значит, что происходит. Этот ад двусмысленных комплиментов просто расплата. За мою дурную привычку, из-за которой Ричард всегда ругал меня. Око за око, зуб за зуб, беспечная похвала за несдержанные комплименты. Все очень логично. И до смерти неловко. Однажды он уже отомстил мне подобным образом по смс, но сейчас он перешел на совершенно другой уровень. Я думал, что задумался над своим поведением, но не поймешь, каково это, пока сам не окажешься мишенью. Даже не знаю, что сказать. Мне неловко до потери сознания. — Я… мне жаль… — В чем дело, господин Наката? Почему вы извиняетесь? — Я хочу сказать… Я… Знаю, что все испортил… Да, я всегда говорю тебе ерунду… Слушай, просто… давай ты запретишь мне говорить на личные темы, тогда, наверное… — О, я не желаю ничего подобного. — Тогда чего ты от меня хочешь? — спросил я с таким жалким выражением лица, что Ричард улыбнулся. Однако на этот раз он не выглядел так, будто дразнил меня. Он снова превратился в прекрасного ювелира, один лишь вид которого успокаивал меня. Вообще, каждый раз, когда он естественно улыбался, я вот так реагировал. — Помнится, я давно уже говорил тебе, что понимаю — за твоими словесными выкрутасами нет злого умысла. Хотя и не понимаю, отчего тебе, видимо, очень нравится расточать мне похвалы. Следовательно, я не возражаю. Точно так я балую себя любимыми сладостями, в той мере, в какой позволяет мое здоровье, так что, молю — беззастенчиво хвали меня, сколько душе угодно. Но я, в свою очередь, с нетерпением жду того дня, когда комплименты тебе принесут мне такую же радость, Сейги. Будь то из-за улучшения твоих навыков владения английским языком, знаний о драгоценных камнях или чего-то другого, я ожидаю от тебя множество чудес, — с улыбкой сказал Ричард. Она была настолько ослепительна, что мне казалось, в меня бросили светошумовой гранатой. Но нельзя говорить это вслух. А может, и можно. Он же сказал, что не возражает против моих комплиментов, если это не издевка. Так что, возможно, все в порядке. И я могу сказать то, что хочу. К тому же, я много чего хочу ему сказать, помимо того, как сильно мне нравится его внешность. — Просто находясь здесь, с тобой, я столькому научился. Уроки английского по телефону — это одно, но даже до этого ты всегда присматривал за мной. Ты действительно, по-настоящему, воистину лучший босс в мире! Точно тебе говорю! — Я с радостью приму твою щедрую похвалу. И думаю, что ты, вполне возможно, самый глупый, безрассудный и наивный сотрудник на полставки, которого я имел удовольствие знать, Сейги. — Наконец-то ты честен! — Не груби. Я всегда честен. Но вместе с тем ты тонешь в изобилии инициативы, храбрости и остроумия. — Мне очень жаль… чрезвычайно… пожалуйста, прости меня! — Какая жалость. Подумать только, вот как ты реагируешь, предлагая мне еще одну радость. Еще одну радость? Я? О чем он? Ричард с довольным видом потягивал свой королевский чай с молоком, но, заметив озадаченное выражение моего лица, приподнял бровь и объявил как можно более буднично: — Я не совсем уверен, когда это началось, но в какой-то момент проявления привязанности ко мне стали ощущаться тяжким бременем. Возможно, с учетом моих обстоятельств, мне трудно отрицать, что, как однажды сказал один индийский итальянец, я не навлекаю на себя ничего, кроме несчастий. Так что в этом смысле, да, ты со своей искренней привязанностью стал настоящим бедствием для меня. Немало раз я ловил себя на мысли, что нужно было нанять кого-то менее любвеобильного. — Ричард снова посмотрел на меня, затем добавил: — Но теперь это давно в прошлом. Все, больше терпеть я не могу. Я хочу это сказать. Я просто обязан это сказать. Он такой красивый. Истинный абсолют. Я могу смотреть на блеск его голубых глаз вечно. Возможно, я впервые вижу, чтобы он смотрел на меня с такой радостью. Как вообще можно описать красоту этого выражения? Хотя, мне же, честно говоря и не нужно кому-то его описывать. Я просто хочу запечатлеть его настолько, насколько в силах человеческая память. И свое счастье при этом. — Словом, сейчас я тоже без колебаний выскажу тебе все, как на духу. Например, тот факт, что ты мне очень нравишься, и я ужасно благодарен тебе, несмотря на то, что порой ты ведешь себя, как непоседливый младший брат. Даже то, что ты потрясающий идиот, который никогда ничему не учится, уже кажется мне милым. Мне очень повезло, что ты есть в моей жизни, Сейги. Губы Ричарда продолжали двигаться. Такое чувство, будто он пытается мне что-то сказать. Но что именно? Очевидно, при виде такой ошеломляющей красоты у меня сознание помутилось. Он говорил прямо передо мной, но до меня не доходило ни слова. Держу пари, мой друг с психологического факультета нашел бы это явление очень интересным. Ладно. — О… прости. Ты просто такой красивый, что я вроде как не в себе… Я не расслышал ни слова из твоей речи. Можешь повторить? Примерно через три секунды молчания Ричард негромко фыркнул. Его прекрасная улыбка испарилась, а лицо исказилось откровенным неудовольствием. Уверен, он еще больше разозлится, если я скажу, что и такое его лицо мне тоже очень нравится. Но тут вдруг… Раздался стук в дверь. Мы оба одновременно повернулись и глянули на входную дверь «Étranger», а затем развернулись на сто восемьдесят градусов и посмотрели в противоположном направлении, практически в некоем подобии танца. Звук доносился не из подъезда. Значит, не клиент. Он шел с противоположной стороны. Из кабинета. Пока мы молчали, дверь в кабинет, где находился сейф, тихо открылась, и оттуда выглянул темнокожий мужчина. — Прошу прощения. Вы явно решили, будто меня нет в магазине, поэтому я думал посидеть здесь и немного убить время, но больше терпеть это я не в силах. Прошу простить, господин Наката. И еще, я бы хотел немного чая, пожалуйста. — Саул… — негромко и слегка дрожаще произнес Ричард. Думаю, он ошибочно решил, что тот ушел. Как только я встал, Саул вышел из кабинета и занял мое место в гостиной. — Итак, о чем ты тут вещал, Ричард? У тебя хватило наглости позвонить мне, человеку, которому ты обязан своей жизнью в Японии, и попросить позаботиться о магазине в Гиндзе «неопределенный срок», и что же ты делаешь, едва переступив порог обратно? Флиртуешь с помощником? — Саул, кажется, ты неправильно понял… — О, не волнуйся, я все и всегда понимаю правильно. Слова — не более чем поверхность правды. В конце концов, чтобы быть ювелиром, нужен глаз, способный заглянуть прямо в суть вещей. Ты в настроении расточать похвалы? Что ж, просто замечательно. Но, Ричард, возможно, тебе стоит спросить себя, кого ты должен благодарить — своего верного чихуахуа или своего наставника в геммологии, который прервал свою поездку за товаром на Канарские острова и нарушил свои планы на Рождество, чтобы поспешить тебе на помощь? — Мне действительно стыдно за все те неприятности, которые у меня возникли… — Чего прохлаждаемся, господин Наката? Чай. И то тоже несите. — Слушаюсь, один момент, сэр! — Взгляни-ка, Ричард, твой драгоценный щенок очень привязался ко мне за время твоего отсутствия. — Мне не нравится, как далеко ты заходишь… — А еще, вижу, ты поднаторел в распускании языка с момента нашей последней встречи. Совсем осмелел. — Похоже, ты, как и прежде, поклонник мелодрам… — А может, мне пересказать твою пылкую речь господину Накате? Можешь не беспокоиться, он вряд ли очаруется мной, так что я уверен, в моих устах она прозвучит громко и ясно. — Саул! Надеюсь, ты просто выражаешься фигурально, иначе… — Я сказал, ты совсем осмелел. Научись сдержанности. Ричард посмотрел на стеклянный кофейный столик, закрыл глаза и опустил голову. Саул дождался подходящего момента и подмигнул мне. Я уже держал предмет, который принес с собой. Сцена была подготовлена. — Хорошо. А теперь подними голову. Я медленно обошел Ричарда, который выпрямлялся с суровым выражением лица. У меня было с собой кое-что, приготовленное как раз для этого момента. Мой напряженный босс, видимо, не понимал, что перед ним стоит. — Добро пожаловать домой, Ричард! У меня есть не слишком сладкий чизкейк и пудинговый тарт специально для тебя! — Что? — Как уже было сказано, правая половина — это чизкейк, а левая — пудинговый тарт. Это торт «два в одном», но, в отличие от турмалина, я испек и соединил их вместе. Несмотря на то, что, по сути, торта была два, приготовить их было намного проще, чем шоколадный, в который я вкладывал всю душу в юности. Просто впервые за долгое время мне захотелось что-нибудь испечь. Я знал, что любимое блюдо Ричарда — пудинг, но о приготовлении огромного пудинга не могло быть и речи. И там, в Англии, я спросил его, что бы он больше всего хотел съесть. У меня в квартире нет духовки, поэтому я впервые за долгое время поехал домой и приготовил чизкейк и тарт — основу моего пудингового тарта, — обмакнул кусочки хлеба в смесь для пудинга и запек. Оставшуюся половину пудингового тарта я отдал своей матери, Хироми, а вторую половину чизкейка — Танимото, хотя и знал, что они слишком большие, чтобы женщины могли съесть их в одиночку. Но мой ангел живет с родственниками, и вся ее семья любит сладкое, так что, возможно, мой чизкейк принесет им немного радости. У меня было предчувствие, что этот дар способен улучшить мои перспективы на будущее. Вчера, когда я сказал Танимото, что испек торт к возвращению Ричарда, она расплакалась и все время повторяла, что рада за меня и надеется, что он осчастливит человека, который так мне дорог, тем самым подтвердив мою веру в то, что ангелы реальны. Ричард, словно в тумане, не мог оторвать глаз от торта. — Я… сплю? — Уже нет! Я разрежу его, чтобы мы могли насладиться им вместе. Считай это вторым завтраком. Наше маленькое празднование по случаю возвращения хозяина продолжалось примерно до половины одиннадцатого. Первый на сегодня клиент позвонил в дверь раньше, чем ожидалось. Интересно, почему. Возможно, Саул сказал завсегдатаям о возвращении Ричарда. Убрав оставшийся торт в холодильник и убедившись, что прекрасное выражение снова украсило лицо ювелира Ричарда, я открыл дверь «Étranger». — Добро пожаловать, какими судьбами вы к нам сегодня? — поприветствовал Ричард покупателя. Я люблю эти моменты больше всего на свете.