Блестящие дела ювелира Ричарда

— Как свежо и празднично, хотя сейчас только середина осени, правда? Аха-ха-ха, — рассмеялась оживленная покупательница, выходя из «Étranger». Я почти не понял разговор, который проходил на смеси японского и китайского — другими словами, языка Гонконга, — так что Ричард обхаживал ее практически в одиночку, но клиентка была дружелюбной — иногда поглядывала на меня и ухмылялась. У нее был хрипловатый голос и блестящие пепельно-каштановые волосы. И была она стройной и высокой, как модель. А приходила, чтобы присмотреть себе украшение из лунного камня. Обычно в «Etranger» продавались незакрепленные камни — то есть камни без изделия. Очевидно, наша клиентка заранее сделала заказ Ричарду, сказав, что хочет посмотреть кольца, броши и ожерелья с лунным камнем. Она внимательно изучила украшения и в конечном итоге купила брошь. Камень молочного оттенка, сияющий голубым светом, обладал изяществом, идеально подходящим для символики «женского очарования», которую он нес, и с новой брошью на своем фирменном шарфе, клиентка лихо покинула магазин. — Уф, — коротко вздохнул я. Пора было сделать перерыв. Я показал Ричарду коробку со сладостями, которые она принесла нам, и спросил, не хочет ли он их съесть. Судя по названию на упаковке, это, скорее всего, были конфеты. Знаменитая полка буфета «Étranger» ныне содержала лишь десерты осени, а посему вкусности, подаренные нам покупателями, имели особое очарование. Прекрасный мужчина, подавляющий своим сиянием, мужчина, чья красота находилась в некоей нейтральной зоне, поскольку ее трудно было назвать отчетливо мужественной или женственной, посмотрел на меня, фыркнул и рассмеялся. — Ты знаешь, что это? — А? Ну сладости, да? Или у них есть какое-то особое значение? — Ну да, это лунные пряники, — сказал Ричард. Я был сбит с толку. Потому что на обертке было написано «лунные моти». Сразу пришла на ум транскрипция — «геппей». Ценники в магазине японских сладостей по соседству с моим родным домом были рассчитаны на детей и везде были написаны фуриганой. «Митараши-данго». «Мидзуёкан». «Охаги». А также «геппей». — А-а-а, понятно. Так их называют в англоязычных странах. То есть это не «лунные моти». — Полагаю, в переводе на английский «моти» означает «рисовый пирожок». Кроме того, в Гонконге слово «моти» имеет несколько более широкий диапазон значений. Как правило, так называют выпечку, а пекарни — «магазины моти». — Ха-а-а! Собственные реплики, такие как «что вообще такое лунный моти?» и «кстати говоря, «моти» — японское слово», дико заплясали в моей голове. Если подумать, до Гиндзы Ричард работал в Гонконге. Я вообще ничего не знал о том времени, но этот человек бегло разговаривал как с клиентами, приехавшими с того континента, так и с покупателями, подобными сегодняшней, которые говорили на диалекте. В принципе, он отлично знал японский язык, поэтому быть не может, чтобы он не был знаком с культурами, выходящими за рамки нашей. Ричард быстро сорвал оберточную бумагу с коробки, в которой лежали геппеи — или лунные пряники — и осторожно открыл крышку банки внутри. Мои глаза широко раскрылись. Там лежали шесть ярких геппей — розового, зеленого, кремового и белого цветов. Очень похожие на макарон. Лунные пряники, которые мне встречались, были коричневато-оранжевыми лакомствами, начиненными в японском стиле чем-то похожим на пасту из белой фасоли. Обычно сверху было китайское клеймо, но они были скорее трехмерными, как лабиринты современного искусства или что-то в этом роде. И совсем не напоминали традиционные сладости. Модники большого города, вероятно, с удовольствием съели бы такие вот пирожные, а не те «пряники», которые я знал. — Ну как? — Очень продумано. Они красочные и кажутся вкусными… Такие не часто встретишь в Японии, да? — Скорее всего, купила она их в Гонконге. В конце концов, она полгода живет в Гонконге, а вторую половину — в Японии. Кажется, обычай отмечать урожайную луну в середине осени укоренился и в Японии, но то, как они празднуют на родине, просто потрясающе… Давай посмотрим — по моим личным ощущениям, судя по внешнему виду, они больше похожи на… Красивый мужчина замер. Интересно, на что же, по его мнению, они похожи. — Своего рода, валентинки. — Валентинки? — Да, как у вас в Японии. Японский день святого Валентина. Другими словами, битва за шоколад с цокольного этажа универмага. Люди с энтузиазмом продавали шоколад, поэтому его реклама мелькала везде. Когда я уточнил, то ли он имел в виду, Ричард кивнул. Какой кошмар. — Итак, сейчас сезон войны за лунные пряники… — Именно. Хотя он и сказал «Именно», мне сложно было себе это представить. Я удалился на кухню «Étranger», сказав, что пока приготовлю чай, и к тому времени, как я разогрел приготовленный заранее королевский чай с молоком, Ричард уже ждал меня с телефоном наготове. Все картинки в нем, по-видимому, были лунными пряниками. Например, лунный пряник с ванильным кремом и каштаном. Или с лицом персонажа аниме. Или шоколадное мороженое с рисунком в стиле поп-арт от известной и модной марки мороженого. Дошло до того, что я вообще перестал понимать, что такое лунный пряник. Ладно еще, если крем находился внутри какого-нибудь теста. Я слегка напрягся при виде описания товара, где говорилось о скидке для оптовых покупок. Когда я нахмурил брови, прекрасный ювелир пожал плечами. — Лунными пряниками можно поделиться с людьми, перед которыми ты в долгу. Как и шоколадные конфеты на день святого Валентина, они выражают благодарность за повседневные дела. Ты наверняка часто видел, как люди покупают по нескольку коробок, чтобы подарить их родным, но еще друзьям, деловым партнерам и так далее. Традиции этой недели основаны на древней культуре, и в этом аспекте она больше похожа на Новый год или день защиты детей, чем на день святого Валентина. — Значит, ты тоже принимал в этом участие. — Разумеется. И тут я вспомнил. Слова покупательницы перед уходом. «Именно эти, пускай сейчас и середина осени. Свежие». Что за намек под «именно эти»? Посещение ювелирного магазина, владелец которого любил сладости, в сезон, когда дарить лунные пряники можно кому угодно. Или же она?.. — Гонконгский «Étranger» напоминал склад лунных пряников в это время года? Я спросил наугад, но Ричард закрыл глаза с лицом мученика. А-а-а, судя по всему, прямо в «яблочко». Был ли это серьезный вызов? Просто разноцветные лунные пряники перед моими глазами казались довольно объемными. Каждый упакован отдельно в вакуумный пакет и не выглядит так, будто его можно съесть за один присест, как пирожное с кремом. А если у вас несколько коробок таких, как можно все слопать? В сезон лунных пряников сложно найти тех, у кого их нет, и раздать им. В конце концов, люди наверняка собирались компаниями и обменивались этими пряниками. В точности как на день святого Валентина в старших классах. — Я делал все, что мог. — О-о-о. Для меня это не прозвучало как «я сделал все возможное, чтобы съесть все пряники». Больше похоже на «я сделал все, чтобы сохранить форму после того, как их съел». Этот человек старался не давать при мне слабину. Однако я запомнил, как он обмолвился, что тренируется и работает над собой, чтобы не терять форму даже после регулярного поедания сладостей. Иначе он ни за что не смог бы так спокойно набивать щеки каждую неделю. До этого момента я никогда не видел, чтобы он ел сладости из кондитерских или мини-маркетов, но этот Император сладостей методично съедал все, что ему подавали. С самым счастливым выражением лица. Это воплощение хороших манер редко открыто проявляло свои эмоции, поэтому, пускай и едва заметно, его лицо все же менялось и напоминало мягкий блеск жемчужины. После долгих наблюдений за ним мне было разрешено самостоятельно оценить уровень его счастья по десятибалльной шкале, и сейчас оно составляло примерно восьмерку… нет, семерку. Словом, он был счастлив. Мне нравилось это видеть. И я поймал себя на том, что хочу, чтобы он продолжал есть вечно. С точки зрения здоровья, не самая полезная мысль. Что ж, он сказал, что сделал все, что мог, поэтому, думаю, пока все в порядке. — И долго ты собираешься там стоять? Садись и ешь. — Да, да. Я сейчас присоединюсь. Я оставил чашку для Ричарда, затем поспешил на кухню и приготовил чай себе, а когда вернулся, этот красавец с удобством устраивался в кресле. Когда я сел напротив него, он посмотрел на меня и склонил голову набок. Что такое? А, понятно. Он сказал, что лунные пряники — способ выразить благодарность за повседневные дела. Вот оно что. — Благодарю тебя за то, что всегда заботишься обо мне. — Нет-нет, ты прямо с языка у меня снял мои слова. Я в неоплатном долгу перед тобой. — Я считаю уместным говорить тут формальным языком. — М-мои глубочайшие извинения. Я под крылом твоей опеки каждый день. — Отныне я тоже буду рассчитывать на твою поддержку. — Я тоже; пожалуйста, позаботься обо мне… хорошо? — Честно говоря, не уверен, что справлюсь должным образом. Ричард поднял голову и рассмеялся со слегка обеспокоенным выражением лица, а затем ответил «ладно» на своем родном языке. Он достал из коробки зеленый, а я темно-розовый пряник. Как только мы открыли упаковки и разломили лакомство, показалась начинка. В заварном креме виднелся джем рубинового цвета. Значит, крем был двухслойным. Когда я откусил кусочек, вкус оказался кисло-сладким, но не клубничным или черничным. Может, малина или черная смородина? Подрабатывая в этом магазине, можно стать гурманом. — Вкуснотища! Он отличается от булочек с заварным кремом и пирожных и вызывает легкую ностальгию — прямо глоток свежего воздуха. Упаковка тоже симпатичная, так что, похоже, их захочется купить даже вопреки здравому смыслу. — Именно. Их захочется купить вопреки здравому смыслу, но лунные пряники — это сладость, с которой связано много сложностей. В конце концов, они не продаются по одному. — Что? В смысле? Кивнув, Ричард продолжил, причем его манера речи звучала так, словно он говорил сам с собой. Этот человек никогда не разговаривал во время еды. Только откусив небольшой кусочек, тщательно прожевав и проглотив, он открыл рот. Взглянув в коробку наполненную пряниками, я спросил, потому ли, что ими обменивались, как подарками, но Ричард ответил, что это скорее из-за традиции есть их с человеком, перед которым ты в долгу. Для любителей сладостей довольно суровые условия продажи. — Я не представляю тебя в Гонконге, но если кто-нибудь когда-нибудь пригласит тебя съесть вместе лунный пряник возле местной пекарни, не стоит сразу соглашаться. — О, значит, в этом сезоне там огромная очередь за покупками? — Ну да. Люди, привыкшие к сезону лунных пряников, не стали бы разглядывать витрины. Даже просто смотреть уже было бы несколько навязчиво. Навязчиво или нет, если бы этот человек просто стоял рядом, любой захотел бы подойти к нему и заговорить. И плевали бы на приличия. Он был волшебным созданием. Даже я, который знал его не так уж долго, осознавал это. И единственным, кто знал это лучше всех — вероятно, сам Ричард. Если подобное случалось из-за обычного поедания лакомства, как же тяжко должно быть человеку в такой сезон. — Тогда в следующий раз просто откажись и скажи, что скоро к тебе подойдет студент, который много ест. Если ты позвонишь мне, я приеду. — В Гонконг? Далековато от Таканобабы. — Ну, это известная отговорка, правда? Что-то вроде «я кое с кем встречаюсь». Но если ты скажешь мне, куда к тебе прийти, я обязательно приду. Хотя, может и не сразу, с опозданием на день или около того. В глубине глаз этого красивого мужчины промелькнула таинственная тень. Что это было? Она отличалась от голубого мерцания лунного камня. Иногда его глаза напоминали калейдоскоп — казалось, они светятся совершенно по-разному в зависимости от угла обзора. Назови я это оптической иллюзией, и всей чувственности пришел бы конец, но известно, что секреция меланина действительно меняет цвет глаз, так что, как ни удивительно, я мог и не ошибаться на этот счет. — Иногда я не знаю, шутишь ты или говоришь серьезно, и это становится проблемой. — Ах, простите. Но мне хотелось бы, чтобы это было правдой. Я действительно намерен думать, когда говорю, но, похоже, я говорю, почти не задумываясь. — И сказать, что ты серьезно относишься ко всему этому — как раз в стиле подростков. Я подумал, не означает ли эта шпилька «ты весьма оптимистичен». Как и в случае желания творить добро. Однако перелет из Японии в Гонконг длится примерно три-четыре часа, так что не такое уж это большое расстояние, и у меня есть заграничный паспорт, поэтому вряд ли это так уж невозможно. Но, да, довольно далековато. Такие чувства сложно мне давались. Как бы то ни было, я не мог больше говорить об этом, поэтому ответил горькой улыбкой. Время чаепития закончилось, и, помыв посуду, я вернулся в гостиную, громко вещая, словно мне в голову только что пришла случайная мысль: — Кстати, есть кое-что, что меня заинтересовало. Может, прозвучит навязчиво с моей стороны, но клиентка, которая только что купила брошь… — В последнюю нашу встречу в Гонконге, она была «он». Скорее всего, ты не в теме, но она весьма популярная медийная личность. — А-а-а. Я так и знал. Высокая, как модель, с естественным, но основательным макияжем и довольно низким голосом. Я так и подумал. Потому что она была довольно крутой. Я совсем не думал, что мы живем в мире, где в предложении «крутой, значит, мужчина» слова автоматически всплывают в одной связке, но мне ее красота показалась чем-то таким, что не часто увидишь ни в «Etranger», ни за его пределами. У нее была ослепительная улыбка. И она была заботливым и внимательным клиентом. Это было абсолютно личное ощущение, но когда я сказал, что так здорово, когда кто-то вроде нее, которая, казалось, без ума от камней ярких цветов, типа рубина или топаза, носит лунный камень, Ричард согласился со мной: — Ты прав. Возможно Ричард заметил, с каким удовольствием я ел, поэтому предложил мне еще один пряник. На этот раз белый. Вкусный. Украшения из лунного камня все еще стояли перед глазами. Камень, источающий голубой свет, и этот лунный пряник кардинально отличались друг от друга, но оба напоминали луну. Круглый, сладкий, вкусный и красивый. С такими расплывчатыми характеристиками у них были общие черты. Неонятно отчего, мой взгляд остановился на моем работодателе, стоявшем передо мной. — Что-то не так? На самом деле мне не стоило произносить вслух такие вещи, но я высказал Ричарду, который от этого несколько раз растерянно моргнул, свое безоговорочное мнение: по-моему, он и сегодня красив, как всегда, почти как луна. Прекрасное создание передо мной моргнуло еще три раза и вдруг фыркнуло. — Ну, спасибо. Я молча поклонился. Говорят, люди становятся смиренными, когда сталкиваются с красотой. Не знаю, в смирении ли дело, но было бы глупо упоминать об этом, когда Ричард глядел на меня с таким выражением лица, будто предупреждал и умолял остановиться, но одновременно был готов выпустить тонну ядовитого сарказма. На подсознательном уровне мне всё же захотелось придержать язык. Он и сам, казалось, осознавал это, и редко делал такое выражение лица в присутствии клиентов, но иногда, когда я ляпал языком какую-нибудь дичь, наступала такая вот перемена. Это был ужасный поворотный момент. — Похоже, сегодня полнолуние, но тебе, возможно, уместнее назвать это относительно ранним наблюдением за Луной. — Что? Ни секунды не медля, этот красавец снова откусил кусочек лунного пряника, а затем отмахнулся от меня, сказав, что это ерунда. Что касается темы Луны, то с ней тесно связаны кролики, и когда он сосредоточенно ел пряник, сильно напоминал кролика, жующего капусту, но на этот раз я сдержался и не озвучил свою мысль. Ее не следовало произносить. Лучше запереть эти слова в своей груди. Как сладкий крем, который содержится в лунных кексах.