Блестящие дела ювелира Ричарда

Насколько рано стоит начинать готовиться к экзамену на государственную службу? Старшекурсники говорили, что мне с лихвой хватит времени, начни я летом третьего курса, но также находились и другие: «Ты облажаешься, если в следующем году не пойдешь на курсы в академию, потому что там все гораздо жестче, чем на обычном экзамене при поступлении». И в довершение всего всякий раз, когда я получал чье-то мнение по этому вопросу, оно всегда сопровождалось одним из двух дополнений — либо: «Ну я знаю кое-кого, кто так сделал и все равно не прошел», либо: «Я знаю кое-кого, кто так не сделал и все равно прошел». Видимо, с серьезным отношением к делу подойдет любой способ. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Я могу начать с третьего курса, и все будет прекрасно. Однако я не мог отрицать, что чувствовал беспокойство по мере приближения осени второго курса. Я стоял в вестибюле здания экономического факультета и листал брошюры подготовительных занятий, на которые у меня не было ни времени, ни денег, когда кто-то внезапно хлопнул меня по плечу. — Йоу, Сейги. Ты свободен? — Конечно. Чего тебе? — Вообще-то, я за советом. Парень, который улыбался мне, умоляюще сложив руки, был Такахаши, с моего курса международного права. Я пару раз ходил с ним выпить, так что мы были немного знакомы, хотя особыми друзьями нас не назовешь. А он именно ко мне пришел за советом? Тут я заметил, что из-за его спины на меня смотрит девушка. Она выглядела просто идеально — все, от одежды до локонов на голове, было безупречным. Она с нашего факультета? Такая привлекательная девушка бросалась в глаза, ее наверняка заметили бы, учись она на одном из политологических, экономических или других факультетов Университета Касаба. Возможно, барышня ходила на занятия в кампус факультета искусств. Девушка робко шагнула вперед, когда Такахаси представил ее как Аюми Окиту. Она училась не на факультете искусств, а на втором курсе соседнего женского колледжа Сендзиюин. Так и знал, что она не из наших. Хотя, судя по атмосфере между ними, вряд ли он привел ее, чтобы показать всем, какая у него девушка. Окита выглядела так, словно ее серьезно что-то беспокоило. — Итак, тут болтают, что вы подрабатываете в магазине, который торгует необычными камнями? — Хм? О! Я быстро перемотал свои воспоминания назад. Кажется, еще в мае мой друг с подготовительного курса, с которым я раньше работал в ночную смену на телестанции, спросил, куда я подевался, когда мы встретились в баре. Необходимость рассказывать историю о том, как я начал работать на Ричарда, вечно ставила меня в тупик — точно посыпались бы вопросы, скажи я просто, что подрабатываю в ювелирном магазине. Поэтому пришлось кое-что придумать на ходу, и в результате я увяз в еще больших подозрениях, чем те, которых пытался избежать. Короче, у них сложилось впечатление, будто я — бедный студент с таинственной высокооплачиваемой работой по выходным. Я не хотел никаких слухов, поэтому прямо перед летними каникулами объяснил, что работаю в ювелирном магазине, и, думаю, испорченный телефон дошел и до Такахаши. — Ну, скажем так, мы и вправду имеем дело с необычными камнями. Но не в смысле образцов минералов или духовных предметов — просто самоцветы. А что? Выражение лица Окиты смягчилось, и она сжала мои ладони в своих, как монахиня, ищущая спасения у священника: — Пожалуйста, мне нужна ваша помощь! Я потеряла любимого человека! Прошу, помогите найти его! Она выглядела так, словно сейчас расплачется. Совершенно ошеломленный, я посмотрел на Такахаши, не зная, что делать. Я никогда раньше не звонил Ричарду, чтобы записать кого-то на встречу. Обычно я связывался с ним вне магазина, только чтобы спросить, сколько пачек молока купить или когда пополнить запасы бумажных полотенец — обыденно и по делу. Я в жизни не думал, что когда-нибудь лично направлю клиента в «Étranger». В субботу я сел на самый ранний поезд, чтобы показать Оките магазин. Наш первый клиент должен был прийти в половину двенадцатого, так что в запасе оставалось еще полчаса времени. — Добро пожаловать в «Étranger». Пожалуйста, присаживайтесь. Меня зовут Ричард, и я владелец этого заведения. — О! Увидев лицо моего босса, Окита ошеломленно замерла и открыла рот. Затем, почему-то на английском, сказала «спасибо» и села в одно из кресел. В ее реакции не было ничего необычного. Я уже почти привык, но лицо этого человека было нечеловечески красивым. Он бы передернулся, озвучь я ему эту мысль, но, честно говоря, мне было трудно осознать, что мы представители одного вида. Хотя генетически — если отбросить такие параметры, как рост, вес, этническая принадлежность и прочее — мы были почти идентичны, оба homo sapiens, но по какой-то причине в это верилось с трудом. — Мой сотрудник сказал, что у вас какой-то вопрос, связанный с драгоценным камнем. — Д-да, точно. Не могли бы вы взглянуть, пожалуйста! Окита вытащила из своей сумочки от Гуччи маленький мешочек на шнурке. В нем была серьга из яркого светло-голубого камня. Даже я знал, что передо мной — бирюза. — Мой парень… подарил ее мне и внезапно исчез… Переполненная эмоциями, Окита чуть не заплакала. Однако все же рассказала нам свою историю. Примерно два месяца назад, на летних каникулах, она начала встречаться с мужчиной по имени Ёсио Сасаки. Он жил в Токио, работал в какой-то технологической компании и всегда относился к Оките с большой любовью. Они ходили на пляж, посещали различные мероприятия и вообще весело проводили время вдвоем. Иногда даже подумывали о том, что будут делать после ее выпуска. А потом он растаял, как дым. На совместной фотографии, которую она нам показала, этот Ёсио Сасаки выглядел весьма симпатичным. С мягкими взглядом и красивым лицом, слегка загорелой кожей и аккуратно уложенными черными волосами, он, безусловно, был воплощением популярного парня. Я знаю, как это звучит, но вместе с тем он казался подозрительным — этаким авантюристом. Я был уверен, что Такахаши, скорее всего, уже говорил ей, но все равно попытался — как можно мягче — намекнуть, что в мире встречаются разные люди, и честный человек молча не исчез бы, но она лишь упрямо покачала головой. Мое увещевание прошло мимо ее ушей. — Ну будь он и вправду таким, вряд ли подарил бы мне такой подарок. — Вы имеете в виду эту бирюзовую серьгу? — Он сказал, что у нас все серьезно. Все серьезно. Самый дорогой для нее человек произнес эти слова, и это до сих пор было единственное, что ее волновало. А правдивость их - дело второстепенное. Я через стол взглянул на своего босса. — Сомневаюсь, что вы бы подарили драгоценный камень человеку, который на самом деле вам не нравится! Вот почему я уверена, что с ним что-то случилось! Ричард хранил молчание. Он все еще слушал. Начнем с того, что сравнивать товары, которые Ричард продавал своим клиентам, часто использующим их для инвестиций, с подарками едва знакомой парочки, все равно что сравнивать достоинства футболистов и легкоатлетов. Но вдобавок ко всему, даже я знал, что бирюза не особо ценный камень. Может, она и не такая дешевая, как горный хрусталь, но, например, не сравнится по цене с гранатом или топазом. — Эм, может, вы знаете, в каких магазинах продаются такие вещи? Если я смогу выяснить, где он ее купил, узнаю, что с ним случилось. — У вас нет коробки из магазина? — Он сам надел серьгу на меня, когда дарил… Поэтому коробки у меня изначально не было. Хм… Я прекрасно знаю о своей дурной привычке, не думая, совать нос в чужие дела, но даже мне понятно, что нельзя просто так очертя голову вляпываться в подобную ситуацию. Даже если мы действительно найдем этого парня, тогда… нет, тут и гадать не нужно. Я снова взглянул на Ричарда, надеясь получить подтверждение своим мыслям, но мой красавец-босс лишь несколько раз мрачно кивнул в такт изменению выражения лица Окиты. Он с максимальным вниманием сосредоточился на своем клиенте. — Если я правильно понимаю, этот господин Сасаки подарил вам серьгу прямо перед исчезновением? — Да, верно. — Замечательно. Я считаю, что было бы лучше оставить все как есть, — объявил Ричард спокойным и мягким тоном. Окита, как зачарованная, следила за ним. — Видите ли, подарок из бирюзы — это пожелание счастья. Если он бросил вас ради вашего же блага, возможно, его уход сам по себе можно счесть прекрасной демонстрацией любви. Окита, казалось, опешила, а затем ударилась в слезы. Пора было подавать чай и сладости. Утешившись вкусностями и убрав стопку салфеток с колен, она склонила голову и извинилась. — Просто ваши слова заставили меня задуматься, не это ли пытались сказать мне мои друзья. Я была в такой панике и совсем не понимала, о чём они говорили, хотя получила массу советов… — Ваши друзья? — Сначала я обратилась к своим школьным друзьям. Но все сказали, что лучше мне забыть о нем. Как можно такое говорить, совсем не зная человека? Хотя, может, я не так их поняла… И они пытались сказать, что я больше не ребенок и должна учитывать его чувства. Мне хотелось найти подтверждение своим мыслям, и я спросил Окиту, что она сказала друзьям. Девушка, конечно, рассказала им об исчезновении своего парня, но стоило ей упомянуть несколько деталей, например, как они вдвоем делили счет на свиданиях, или как Окита довольно часто платила за еду, и друзья внезапно изменили свое мнение, что очень ее расстроило. — Ну я же подрабатываю и точно не нуждаюсь в деньгах, а он был счастлив, так в чем проблема? Какие невероятные вещи можно услышать от молодой женщины. Я полностью разделял мнение ее друзей — ей стоило забыть о нем. Даже если такой расклад его устраивал, не представляю, чтобы он сильно осчастливил ее саму. Ричард продолжал слушать с тем же выражением лица и лишь потом очень деликатно вмешался. — У вас есть какие-нибудь зацепки, кроме его подарка? — Нет, ничего. К сожалению. — Понимаю. Тогда, увы, мне будет трудно чем-то помочь вам, — сказал он и слегка поклонился. Он действительно был идеален, что бы ни делал. Окиту, похоже, очаровала невероятная грация его поклона. Когда я провожал ее к выходу, мои мысли занимали не горько-сладкие невзгоды любви, а то изящество, с которым Ричард отклонил ее просьбу. Посоветовать ей отказаться от такого экземпляра должны были ее друзья, а не едва знакомый человек. Поэтому просто сказать, что он не может предоставить нужную ей информацию - единственный любезный и вежливый выход. Конечно, я был не таким зрелым, как Ричард, поэтому, если парень Окиты действительно просто развлекался и использовал ее для халявной еды и прочего, он еще получит по заслугам. Во всяком случае, я одарил ее своей лучшей имитацией обаятельной улыбки Ричарда для клиентов. — Спасибо, что пришли. Уверен, вы знаете обратную дорогу на станцию — просто пройдите по этой улице и попадете в квартал Тюо. — Знаю, но все равно спасибо. Кстати, эм… Так здесь вы и работаете, Наката? — Да. — А у вас есть открытые вакансии? — Здесь подрабатываю только я, и вряд ли у нас появятся какие-нибудь вакансии. Ясное дело, Окита выглядела немного разочарованной, но тут же взяла себя в руки. — Слушайте, а хотите потусить? Мои друзья пытаются подбодрить меня и собирают банду. — Что? А Такахаши? — Такахаши? При чем тут он? Мы просто пересекались пару раз на клубных мероприятиях между нашими университетами, вот и все. О, бедный Такахаши, мир праху твоему. Думаю, на этом действительно все. — В общем, если не затруднит, может, возьмете с собой Ричарда? — спросила она с блеском в глазах. Я вежливо объяснил, что у нас очень строгие деловые отношения — из него и слова не вытянешь, и уж точно не сказать, что он расслаблялся со мной только потому, что я на него работал. Окита выглядела немного разочарованной, но настаивать не стала и быстро исчезла на улицах Гинзы. Мне было немного стыдно за свою ложь. Я поспешно вернулся в магазин и совершенно опешил, когда вошёл туда — настроение Ричарда кардинально изменилось. У него было ужасно напряженное выражение лица. Может, он разозлился из-за того, что я привел ее в магазин? Нет, дело точно не в этом. Он был просто в ярости. Но почему? Неужели я, не заметив, отключил холодильник и все сладости испортились? Причина явно должна была быть где-то на таком уровне важности. Настолько сердитым он выглядел. — Ч-что случилось? — Я не решаюсь обсуждать с тобой эту тему. — Что бы там ни было, пожалуйста, просто скажи. Я обещаю заплатить за всю испорченную еду. — Прошу прощения? Очевидно, дело было не в том. Я покачал головой, мол, не важно, и попросил его объяснить. Ричард долго колебался, затем тихонько вздохнул и прошел в заднюю комнату. Только я подумал, что он собирается оставить меня в подвешенном состоянии, как мой босс вернулся с маленьким пластиковым футляром в руке. Интересно, что бы это могло быть. — Быстрее будет просто показать, — сказал он и открыл коробочку. Внутри лежала бирюзовая серьга. Идентичная той, которую принесла Окита. — Хм? Значит, ты знаешь ее пропавшего парня? — Не смеши меня. Они обе подделки — лишь имитация бирюзы. Я ошеломленно молчал. Я бы не стал говорить, что предчувствовал такое развитие событий. Разве что сомнения у меня были в самом парне Окиты — но я даже и не думал о камне. Однажды к нам пришла клиентка, которая в качестве хобби делала браслеты из натуральных камней. Она позволила мне подержать свой из бирюзы. Помнится, издалека он и голубым-то не выглядел, и в руках почти ничего не весил. Сразу было ясно, что это — подделка, но камень в серьге Окиты казался на удивление увесистым. На нем не было характерных для бирюзы трещин, но даже я знал, что не у всей бирюзы они есть. Однако важно совсем не это: если Ричард не знаком с парнем Окиты, откуда у него взялась эта серьга? Мой босс сел в одно из красных кресел, скрестил ноги и поставил футляр на стол. — Я позаимствовал ее у коллеги в Токио. Он рассказал, что на рынке появились мошенники, выдающие себя за ювелирную компанию, которые систематически снабжают молодежь поддельными изделиями. — Что? Мошенники? Они и продают эти поддельные бирюзовые серьги? То есть, парень Окиты — один из них? Был ли он мошенником? Ладно, может, его просто обманули в магазине и сказали, что серьга настоящая. Хотя выглядело все действительно подозрительно. — Ну и при чем тут мошенники? Хочешь сказать, Окита — одна из их жертв? — Тебе знакомы любовные аферы? Да уж. Например, симпатичная барышня уговаривает тебя пойти с ней, а потом ты оказываешься в какой-нибудь дыре, среди страшных стариков, которые заставляют тебя купить ящик воды по тысяче йен за бутылку. Или одна из афер с шантажом, так любимых якудзой. Но приманкой не всегда была хорошенькая женщина — иногда мужчина или даже пожилой человек. Я и сам пару раз на таких нарывался и становился их мишенью — впервые, когда еще жил дома, и дважды после того, как вылетел из семейного гнезда. Я почти купился, но затем психанул и выбежал вон. Да, на героя я не тянул. Когда кто-то жаловался мне на то, что попал в неприятности, — даже не объясняя, что произошло, как и почему, — я чувствовал себя совершенно обязанным пойти и помочь. Однако Окита и слова не сказала о том, что ее втянули во что-то подобное. Какое отношение ее ситуация имела к любовной афере? — Да, но при чем тут это? — Коллега, одолживший мне эту серьгу, сообщил еще одну интересную деталь — люди, которые работают у них «приманками» и манипулируют добычей, сдают в ломбард излишки своих бесполезных, поддельных товаров ради пары тысяч на стороне. Я и представить не мог, что так скоро увижу одно из их «творений». Меня захлестнула волна ярости, но я быстро взял себя в руки. Мне не почудилось — Ричард действительно вел себя странно. Он был зол. Но почему? Ричард прочистил горло, словно пытался развеять напряженную атмосферу, но выражение его лица оставалось суровым. — Девушка, которая приходила к нам, не говорила, что стала их жертвой. Думаю, именно поэтому у нее до сих пор такие добрые чувства к этому Ёсио Сасаки, хотя он исчез, не сказав ни слова. — Только не говори, что знаешь, где он может быть? — Нет, иначе мы бы не вели этот разговор. Судя по информации, полученной от знакомого Ричарда, мошенники базировались в заброшенных магазинчиках. Даже если соседи пытались их выгнать, те просто снова открывали магазин на том же месте столько раз, сколько им требовалось. Упорные ребята. Может, они и не располагались на первой линии, но сейчас хватало пустых помещений даже в Токио. Стоит хоть немного отойти от главной улицы, сразу натыкаешься на множество магазинов, часы работы которых трудно угадать. В университете, на одной из лекций, я узнал, что порой людей обманом заставляли заключать договор совместной аренды. — Кстати, Сейги, ты сам не заметил, настоящий камень или поддельный? — Нет. Он показался мне достаточно тяжелым для фальшивки. — А странный цвет? Как будто нарисованный? Я молча смотрел на него. Ну, скажи он мне, что цвет неестественно ровный, вероятно, я бы смог это заметить. Но это сейчас я могу так сказать. Сам я и правда не вижу разницы, но не то чтобы у меня было достаточно навыков. В конце концов, это всего лишь я. Ричард достал из нагрудного кармана носовой платок и протянул мне вместе с серьгой. Я не слишком понимал, что он хотел, чтобы я сделал. Отполировал, наверное? Я сообразил, что происходит, стоило мне пару раз протереть камень мягкой тканью — на носовом платке цвета слоновой кости осталось синее пятно. Я глазам своим не верил. — Цвет стирается! Сразу же! — Вероятно, раскрасили каким-то маркером. — Ну прямо детская поделка. — Такое встречается довольно часто. Если ты когда-нибудь отправишься за границу, а к тебе подойдет ребенок и предложит купить кусочек бирюзы, в лучшем случае, тебе подсунут цветной говлит. — Говлит? Что это? — Недорогой белый камень, немного похожий на бирюзу. — Думаю, для Турции это большая проблема. — Турции? О, не обращай внимание на название — бирюза на самом деле родом не из Турции. Камень получил свое название от французского turquois, то есть «турецкий», потому что впервые попал в Европу через торговлю с Турцией. Первоначально слово просто обозначало товар, привезенный из Турции, но в итоге стало названием как камня, так и цвета. Большая часть бирюзы сейчас на самом деле поступает из Америки. Хотя она также встречается в Мексике, Иране, Китае и множестве других мест по всему миру. Затем Ричард объяснил, что окрашенный в «бирюзовый» цвет говлит является довольно распространенной имитацией бирюзы. Я заметил, что он предпочитает называть камень английским, а не японским словом. В конце он добавил, что, очевидно, не все подделки настолько дрянные, такой экземпляр, скорее, исключение. — Вообще-то у бирюзы целая история разного рода имитаций. Весьма увлекательная тема. — Значит, фальшивок много? — Конечно. Настолько, что я бы сказал, у этого камня самая длинная история подделок. Тем не менее имитация — не всегда плохо, но я уверен, ты уже это понял. Я знал, к чему он клонит. Многие выбирали кубический цирконий, похожий на бриллиант, хотя знали, что это не бриллиант. В принципе, проблема возникала лишь тогда, когда продавец заранее не сообщал, что камень ненастоящий. Я презирал людей, которые занимались подобным бизнесом, — нужно быть истинным злом или просто не заботиться ни о ком, кроме себя, чтобы так поступать, и меня буквально разрывало от гнева. Сейчас даже больше, чем обычно. — Ричард, эм, о чем ты сейчас думаешь? Сначала показалось, что он не понял, о чем я спрашиваю. Он тупо смотрел на меня, а затем издал смешок, ужасно похожий на вздох. — О чем я думаю? О предмете нашего разговора — бирюзе. Неужели у меня действительно такое странное выражение лица? — Нет, просто… Обычно Ричард был чрезвычайно сдержан во всем — он был спокойным, зрелым и непревзойденным профессионалом. Но сейчас этот образ будто слегка потрескался. Казалось, он вот-вот поддастся эмоциям. Это я всему виной? Я замялся, а затем решил притвориться, будто мне все равно, и выпалил самым небрежным тоном, на который был способен: — Да какая разница! Такое бывает сплошь и рядом. Лицо Ричарда в этот момент представляло собой невероятное зрелище. Он уставился на меня с нескрываемым презрением в своих голубых глазах, словно я заявил, что собираюсь ограбить круглосуточный магазин. Его чрезмерная реакция ужасно меня взволновала, что, в свою очередь, заставило моего очень красивого босса понять, что он попался в мою ловушку. Ричард мило улыбнулся с легким оттенком разочарования. Я никогда раньше не видел такого выражения у него на лице — наконец-то я почувствовал, что он действительно человек из плоти и крови, такой же, как я. — Верно. Но от этого оно не становится нормой. А теперь убери на столе, пока не пришел наш следующий клиент. — Могу ли я, э-э-э, чем-нибудь помочь? Ричард молча смотрел на меня. Выражение его лица осталось прежним — напряженным и необычайно красивым. Меня интересовали эти мошенники, но еще больше занимала причина внезапной перемены Ричарда. Наверняка его с этой темой связывает что-то большее, нежели профессиональная этика. Я выжидательно посмотрел прямо в его голубые глаза, но он ничего не сказал, поэтому я пожал плечами и сдался. — Ты, случайно, не знаешь, где сейчас орудуют эти аферисты? Вот бы они поджали хвост и убежали, бросив свои грязные делишки. — Не могу не согласиться. Что ж, я как раз этим и занимаюсь, — пробормотал Ричард и удалился в заднюю комнату. Погодите, это было странно. Он имел в виду, что уже занимался этим вопросом? Не просто собирался разобраться? Я никогда раньше не слышал, чтобы он ошибался в японском. Честно говоря, если бы он время от времени допускал ошибки, я бы чувствовал себя более уверенно в своем статусе носителя языка. Он действительно это имел ввиду? Мой мозг, как неисправный компьютер, выдавал странные образы. Перед глазами встал серебристо-зеленый «Ягуар», летящий на невероятно высокой скорости — так быстро, что я забеспокоился, не отказали ли тормоза. Я окликнул Ричарда, когда он закрывал дверь в свой кабинет. — Ричард, ты ел пудинг, который я сегодня приготовил? Как тебе? — Превосходно. Просто восхитительно. А затем исчез за дверью. Ричард Ранашина де Вульпиан прекрасно умел делать комплименты. Точно так же он мог язвительно критиковать ошибку, но легко хвалил хорошую работу, а его комплименты отличались особым красноречием. Он был из тех начальников, которым угождаешь с удовольствием. Ричарду на удивление нравился вкус простой домашней еды, и он с радостью ел десерты, которые я готовил. Он никогда не ограничился простым: «Это было восхитительно», — к нему прилагалось еще как минимум две строчки. И речь не о моем величии таков стандарт вежливости Ричарда. Однажды он сказал, что завидует мне. Назвал «сияющим», когда я, сломя голову, бежал по выбранному мною пути. На мой взгляд, идея отправиться одному в чужую страну и продавать драгоценные камни, казалась гораздо более похожей на бег стремглав по собственному пути, чем все, что я когда-либо делал. Однако теперь я понял, что он, скорее всего, говорил не о выборе карьеры, а о способности быть честным со своими эмоциями. Если ему казалось, что просто назвать плохого человека плохим или предложить помощь кому-то, когда тот в ней нуждается, было достойно его зависти, наверное, он во многом себе отказывает. Я и правда верил в умеренность, но у меня также была склонность просто действовать на эмоциях. А вот у Ричарда был некий набор ментальных стопоров, которые сдерживали его от того, чтобы осуществить желаемое. Как кнопка безопасности, держащая в узде. Никто не жмет на тормоз без крайней необходимости. Так что, возможно, он сдерживал себя, потому что назревали неприятности. Может, если он уберет ногу с тормоза, то рванет и станет рыцарем в сияющих доспехах даже быстрее, чем я. Тот факт, что похвала, которую он только что мне высказал, была на две строчки короче, чем обычно, вероятно, и объяснялся нарочитой сдержанностью Ричарда. Мой интерес к драгоценным камням даже близко не шел в сравнение со страстью Ричарда к ним. Мне и представить страшно глубину его гнева на тех людей, которые осмелились использовать их для мошенничества. Все, что я, простой сотрудник на полставки, мог сделать для своего босса, которого знал всего шесть месяцев, — это, вероятно, немного подсластить ему чай. Я просто должен дать Ричарду возможность позлиться из-за ситуации с Окитой. Я не сдавался и не умывал руки, просто делегировал задачи. В конце концов, если он когда-нибудь по-настоящему разозлится, вероятно, ему хватит запала, чтобы держать в страхе и меня, и еще кого-нибудь.

***

Это произошло в следующую субботу. Когда Ричард сказал «нашел», я точно понял, о чем он. В «Étranger» клубилось то же напряжение, что и в день прихода Окиты. — «Счастливая Звезда»? Что это? — Прикрытие, о котором мы говорили. Думаю, он имел в виду место, которое аферисты использовали для привлечения покупателей. Название легко могло принадлежать ювелирному магазину или аптеке. Очевидно, оно менялось вместе с местоположением, но в данный момент именно под ним они и работали. Была даже карта довольно простоватого торгового района, в котором они находились. — Ты попросил кого-то разыскать их? — Конечно, нет. Я просто собрал воедино кусочки информации моего знакомого. На самом деле, найти их не составило труда. Значит, разобрался он во всем самостоятельно. Быть не может, чтобы после разговора с девушкой на прошлой неделе у него было много свободного времени. Я заметил что-то странное на листовке. В той части рекламы, которая напоминала информацию о товаре, распечатанную с веб-сайта, под изображениями драгоценных камней были фразы. — Что это значит? «Приносит счастье» и «рассеивает дурные флюиды ваших прошлых жизней»? — Похоже, они используют различные уловки для привлечения клиентов. О, ясно, глоток-другой романтики и спиритизма. Сейчас я не мог позволить себе разозлиться. Пока я старался сохранять спокойствие, Ричард вытащил еще один лист бумаги и папку. Ну, а там что? — Настоящее имя этого человека не Ёсио Сасаки, а Ёсицуна Сасаки. Значит, вот тот самый парень. В папке были фотографии мужчины, сделанные издалека. В руках он держал газету о скачках, на земле валялись бланки ставок. Снято в профиль, но это точно мужчина с фотографии Окиты. Видимо, он зарабатывал на жизнь разного рода аферами — романтического толка или связанные с зазыванием народа в разные сомнительные места. Окита говорила что-то про технологическую компанию? В конце досье была заметка о том, что у него была масса долгов по незаконным займам, которые он получал, обкрадывая других людей, прежде чем сбежать. Если все это правда, парень действительно профессиональный мошенник. Если бы существовало дерби для парней, с которыми ни в коем случае не следует встречаться, я бы, наверное, поставил на него. — Ты и это достал у кого-то из своих «знакомых»? — Так уж вышло, что у меня есть связи в этой области. Я не могу слететь с катушек. Еще нет. Часть моего мозга, отвечающая за здравый смысл, забила тревогу. При обычных обстоятельствах я бы, наверное, уже сорвался, но я не мог. Не сейчас. Потому что Ричард был зол. Возможно, внешне он выглядел спокойнее, чем на прошлой неделе, но я видел отголоски кипящей внутри ярости. Убери и я ногу с тормоза, кто знает, куда нас занесет? Даже если я зря беспокоился, все равно страшно было об этом думать. — Во-сколько у нас сегодня встреча? — В одиннадцать тридцать. Еще целый час. До тех пор мне приходилось изображать свое обычное рабочее выражение лица. Ну, в конечном счете, у нас тут не детективное агентство. Конечно, нас частенько втягивали в странные дела, связанные с драгоценными камнями, но Ричард был ювелиром, а я работал на полставки и подавал чай. По обоюдному согласию, этот случай получился неким исключением. Не успел я и слова сказать, как Ричард прервал ход моих мыслей. — Кстати, Сейги, у меня есть кое-какие новости, которые, я уверен, покажутся тебе интригующими — завтра воскресенье, и у нас нет ни одного клиента по записи. — Я думал, госпожа Ёнехара записана на воскресенье? — Она вчера позвонила и отменила встречу. Видимо, кто-то из родных внезапно заболел. — О, как прискорбно… Подсознательно я понимал, на что он намекает, но до меня не сразу дошел смысл сказанного. Итак, если мы и правда появимся в этом магазине, торгующем поддельными драгоценными камнями, что тогда? Мы не полиция и не частные детективы — у нас даже клиента нет, связанного с этим делом. — Ты серьезно? — Весьма. — У тебя имеется какой-нибудь опыт наезда на преступные группировки? — Наезда? Сомневаюсь, что знаком с этим термином. Когда я объяснил, что это жаргон из боевиков, означающий вторжение на базу враждебной группировки, ледяное выражение лица Ричарда сохранилось, но губы изогнулись в улыбке. Какой ужас. Он просто страшно красив. Я все еще был уверен, что он создание иного мира, нежели мы, смертные. — Понимаю. Нет, у меня нет опыта "наезда" на кого-либо. Но я опытный актер — в конце концов, я родом из страны Шекспира. — И при чем тут актерское мастерство? Ричард ухмыльнулся. — Прямая атака на этих негодяев, обманывающих хороших и честных потребителей, вряд ли будет особенно успешной. Но я действительно верю, что злодеи, болтающие бессмысленные слова, не имеющие ни логического, ни финансового смысла, заслуживают отведать собственного лекарства. Я усвоил много уроков с момента начала моей работать в «Étranger», но этот, возможно, был самым трудным. Последний человек, которого вы хотели бы разозлить, — это, вероятно, тот, чей срыв предугадать невозможно. Я продолжал убеждать себя, что все в порядке. Меня охватило смутное предчувствие, похожее на чувство, когда бесцельно гуляешь по незнакомому городу, беспокоясь, что один неверный поворот — и ты заплутаешь в аду. Я не смог сдержаться и нервно усмехнулся.