Блестящие дела ювелира Ричарда

Хранение молока было битвой с самим временем. Один угол холодильника превратился бы в кошмарный белый ад, реши я просто проигнорировать коробки с просроченным сроком годности. В разгар лета борьба за гигиену становилась особенно жестокой. Ювелирный магазин в Гиндзе, где я подрабатывал, «Jewelry Étranger», располагался в помещении, которое раньше было кофейней. Холодильник был огромным и удобным, но управлять его содержимым требовало нечеловеческих усилий. Магазин работал всего два дня в неделю — субботу и воскресенье, — но благодаря пристрастиям его владельца мы закупали не менее литра молока в неделю. Или больше, если планировался поток клиентов. И вот к чему это привело. — Кажется, ты сказал, что сегодня славный день для покупки двух пакетов? — Недавно позвонили наши клиенты, Сатомуры. Они перенесли встречу на следующую неделю. — Напиши ты мне десять минут назад, мы могли бы избежать этого… — Они позвонили всего пять минут назад. Мой босс пожурил меня взглядом, сидя в одном из красных кресел магазина. Хотя стоило бы уже привыкнуть, но от его прекрасных голубых глаз у меня по-прежнему захватывало дух. Как и от фарфоровой кожи и мягких, волнистых светлых локонов. Было пол-одиннадцатого утра, и мягкий утренний свет струился в окно. Ричард Ранашина де Вульпиан — я совсем недавно научился произносить скороговорку его имени. Этот человек облюбовал себе место на втором этаже здания рядом с Nanachome в Гиндзе и называл себя британским ювелиром. Раньше у него был магазин в Гонконге, поэтому иностранные покупатели были здесь завсегдатаями. Он был моим единственным начальником, и, кстати, я был его единственным сотрудником. Моя работа в основном заключалась в подаче чая, уборке и покупке сладостей. По субботам, по дороге на работу, я всегда заскакивал в супермаркет, чтобы купить молока. Ричард писал мне накануне в пятницу и сообщал, сколько пакетов нам требовалось. — У нас определенно останется с лихвой. Что мы будем с ним делать? — Ты же, как обычно, принес чек? В любом случае получишь полную компенсацию. — Меня не это беспокоит. Я понятия не имел, жил ли Ричард в Японии вообще, не говоря уже о том, где именно. Была ли у него квартира в Синдзюку? Или он приехал на работу из Омии? Или после закрытия магазина в воскресенье ехал прямо в аэропорт, чтобы отправиться в Америку или еще куда-нибудь по делам, после чего возвращался в Японию вечером в следующую пятницу каждую неделю? Как бы там ни было, он в жизни бы не взял лишнее молоко с собой домой. А выбрасывать продукты мне было не по душе. — Итак, э-э, сегодня мне совершенно случайно пришла в голову идея добавить чуть больше молока в королевский чай. — Ни в коем случае. Ты не должен отклоняться от указанных пропорций. Никогда. — Так и знал, что ты это скажешь. Ричард был мягким и проницательным джентльменом, но стоило коснуться королевского чая с молоком, как он превращался в закоренелого экстремиста. Чай следовало брать из оранжевых банок, которые он возил с собой, на порцию шла строго одна чайная ложка. Одна чашка молока нагревалась в специальной кастрюле, которую он тоже носил с собой, и для чая годилось только негомогенизированное молоко . Чуть меньше чайной ложки сахара на чашку. Когда я только учился правильно готовить этот чай, мне сразу стало ясно, что он немедленно почувствует, если я схитрю и нарушу пропорции. Он напоминал маленького капризного ребенка, который привередничает в еде. Но все же, думаю, разборчивость в чае каким-то образом связана со впечатляющей наблюдательностью, которую он иногда проявлял как по отношению к драгоценным камням, так и к покупателям. Поэтому я не слишком расстраивался. Убрав молоко в холодильник, я снова пошел поговорить с Ричардом. Он все еще сидел в одном из кресел и читал английскую газету. — Я заметил черного кота рядом со стоянкой, где ты паркуешь свой «ягуар». Кличку не знаю, но иногда его подкармливают, может, он не совсем бездомный? Давай поделимся с ним молоком? — Я не в восторге. Котам стоит давать только специальное молоко для животных. Не говоря уже о том, что кормить животное, которое тебе не принадлежит и владельца которого ты не знаешь, — значит просто напрашиваться на неприятности. — Я ужасно сожалею, что упомянул об этом. — Надеюсь, до тебя дошло. У меня было предчувствие, что он скажет что-то такое. Кажется, кто-то из семьи, управляющей парковкой, заботился о черном коте, ведь животина была очень дружелюбной. Всякий раз, когда я случайно натыкался на него по дороге домой, он позволял мне погладить себя. Я люблю котов и собак, но в квартире, где я рос, не разрешали домашних животных, поэтому у меня никогда их не было. И хотя теперь я живу отдельно, мой домовладелец тоже против домашних животных. — Итак, совершенно случайный вопрос номер два: тебе нравится молочное желе из агар-агара или типа того? — Иногда я не имею ни малейшего представления, о чём ты говоришь. Что там с молоком? — Желе из агара, штука вроде желатина. Просто разогревается молоко с небольшим количеством сахара и агар-агара, и все. Миски у нас есть на кухне, и я могу купить немного агар-агара в том модном супермаркете — и, возможно, приготовить его завтра. — Ты принял индуизм? Неужели коровье молоко теперь настолько свято для тебя, что ты не можешь позволить ему пропасть даром? — О, не драматизируй. Я просто не люблю выбрасывать продукты. А взять его домой было бы странно — словно я краду товар из магазина или что-то в этом роде. — Теперь у меня появился к тебе «случайный» вопрос. Откуда у среднестатистического японского студента навыки приготовления сладостей из излишков? — Да нужно просто разогреть, а потом дать остыть. Никаких особых знаний. Даже ребенок справился бы. Ричард отвел глаза, не сказав больше ни слова. Он уставился на ковер с ужасно напряженным выражением в глазах. Возможно, у него были какие-то негативные воспоминания, связанные с приготовлением пищи. — О, ты имеешь в виду культурную особенность? Не знаю, я просто помню, что начал готовить его еще в детстве, чтобы сэкономить деньги. Мама очень обрадовалась. Прости, я не хотел так далеко уходить от темы. Думаю, вряд ли тут можно говорить о большинстве… — Я бы предпочел пудинг. — Что? — Ничего. С этими словами Ричард замолчал и резко отвернулся. Иногда я понятия не имел, что он имеет в виду. Пускай он и не носитель японского языка, но его произношение настолько идеально, что если закрыть глаза и просто послушать, как он говорит, кажется, будто он — японец. И он знает множество непонятных слов, из-за чего сложно представить, будто он мог испытывать трудности при элементарным общении. Ну да ладно. Не стоит переживать из-за мелочей. Надо сказать, я и раньше задавал ему вопросы — у тебя есть семья? Сколько тебе лет? Как ты настолько хорошо освоил японский? Почему именно драгоценные камни? Но ответ был один: «Если бы я отвечал на все твои глупые вопросы, мы бы торчали здесь до утра». Однако я не злился. Я просто чувствовал странную силу его бесчеловечно-красивого лица. Знаю, этот мужчина такой же человек, как и я, просто слегка эксцентричный иностранец и любитель сладкого. Но, несмотря ни на что, мне все равно почти не верилось, что он из одного со мной измерения. Казалось, если я попытаюсь дотронуться до него, моя рука пройдет насквозь. Проще говоря, он казался не совсем реальным. Возможно, любая красота обладает таким качеством. Но в душе Ричард был хорошим парнем. Он никогда не смотрел на людей свысока, не смеялся ни над кем за их спинами и не испытывал бессмысленной ненависти. Вот почему я не злился, когда он был со мной непонятно холоден. К тому же моя покойная бабушка научила меня, что каждый через что-то проходит. Она всегда говорила: «Знаешь, Сейги, у каждого есть то, о чём сложно говорить». Сейги Наката. И да, читается, как «Сейги» — «справедливость», а не «Масаёси». Возможно, моё имя до боли простое, отражающее надежду на то, что я всегда буду поступать правильно. Однако я лишь недавно узнал, чья это была надежда. К тому же я многим обязан этому ювелиру. Он в некотором роде изменил мою жизнь. Тем не менее мы не были настолько близки, чтобы просто выложить все наши карты на стол. Работа в этом магазине заставила меня осознать, что личные отношения бывают самых разных форм. Я готовил королевский чай с молоком для нас двоих. И в тот момент, когда чай дошел до нужной кондиции, раздался звонок. Входная дверь закрывалась на электронный замок, поэтому открыть ее можно было только изнутри. Я высунул голову из кухни и крикнул: — Иду! Я сейчас буду. — Ты не дома, — сказал Ричард, вставая и как бы намекая, что мне не следует спускать глаз с чая. Его элегантная рубашка в тонкую полоску исчезла из виду. Как ни странно, хотя я и услышал, как открылась дверь, от Ричарда не последовало «Добро пожаловать». А вместо него… — Здравствуйте. Это ювелирный магазин? Голос говорившего звучал очень юно. — Это ювелирный магазин? — повторили снова, требуя ответа. Я выключил плиту — я не мог спускать глаз с чая, который все еще бурлил на плите. Если бы он выкипел, на кухне был бы огромный беспорядок, а мой босс тихо кипел бы от ярости. Честно говоря, меня больше беспокоило последнее. Закончив с чаем, я направился в гостиную посмотреть, что происходит. Перед Ричардом стоял ребенок. Он был по меньшей мере на две головы ниже меня. На кожаной сумке на плече висела светоотражающая цепочка для ключей в форме кошачьей мордочки. На ребёнке были шорты и белые носки. Мальчик смотрел большими круглыми глазами под слегка кустистыми бровями. Голову украшали мягкие на вид локоны. Внешне, по крайней мере, он выглядел как ученик частной начальной школы. К тому же у него был умный взгляд. Может, он был детской звездой или что-то в этом роде. Нет, подождите, проблема не в том. Я присел на корточки, чтобы оказаться с ним на одном уровне, и улыбнулся. — Эй, приятель, откуда ты взялся? Где твои мама и папа? — Вам непонятны слова, которые я произнес? Я пришёл, потому что хотел бы иметь дело с ювелиром. — Один? — уточнил я. Мальчик кивнул. Какое красноречие для такого возраста! Я оглянулся на Ричарда и увидел, что он слегка покачал головой. Не похоже, чтобы он знал этого малыша. Магазин открылся в апреле этого года, и я был здесь каждый день. Несколько клиентов приводили с собой детей, но я никогда раньше не видел именно этого ребенка. Ричард выглядел так, будто не знал, что делать, затем принял решение и учтиво поклонился мальчику. — Добрый день. Меня зовут Ричард, я владелец этого заведения. Это мой помощник, Сейги. Не могли бы вы поделиться со мной своим именем? Ребенок замер, видимо, ошеломленный дивной красотой перед ним, прежде чем быстро отвернулся. — Я не всем владельцам магазинов, с которыми веду дела, называю свое имя. Довольно веский аргумент, но все равно подозрительно. Вероятно, у него была особая причина. Пока я, нахмурившись, думал, что делать, Ричард спокойно предложил мальчику сесть. Тот быстро и вежливо поблагодарил и сел в одно из красных кресел. Его ноги не доставали до пола. — Сейги, принеси какие-нибудь напитки. Чего желаете, молодой человек? — Никакого чая. Я не употребляю ничего горького. И газировку. Она вредна для моих зубов. Я предложил молоко, и малыш коротко кивнул. Я воспринял это как «о’кей». Одно горячее молоко сейчас будет. Он соблаговолил уточнить об отсутствии сахара, но вкус должен был быть сладким. Это что, какая-то загадка? Думаю, мед не помешает. — А теперь, могу я спросить, что привело вас сюда, молодой человек? — Я хочу точно такой же камень, как этот. По пути на кухню я задержался и оглянулся на ребенка. Он вытащил из кармана своих шорт что-то, завернутое в ткань, и показал Ричарду. Внутри был довольно большой камень. Глаза Ричарда сузились. — У вас тут хризоберилл, так называемый «кошачий глаз». — Да, это кошачий глаз. Мои глаза расширились. Он носил с собой настоящий драгоценный камень? Что такой маленький ребенок, которому впору спать днем, играть в видеоигры или в «вышибалу», делал с настоящим драгоценным камнем? Может, он и правда не просто заблудился. Я вернулся к ним, желая поближе рассмотреть камень, но пацан заметил меня и окатил злобным взглядом. — Где моё молоко? Вы же помощник? — Да, но я не просто занимаюсь напитками. Я убираюсь в магазине и бегаю по поручениям. Но в целом, я не профессиональный ювелир или что-то в этом роде. — Ясно. Значит смысла разговаривать с вами нет. Мне чудом удалось вернуть на лицо улыбку службы поддержки клиентов. Кем же был этот избалованный мальчишка? Трудно было представить что-то более подозрительное, чем ребенок с кошачьим глазом в кармане, заявившийся в ювелирный магазин и отказавшийся назвать свое имя. Дальше терпеть было нельзя, и я выразительно откашлялся. — Ричард, напротив часовой башни есть полицейская будка, может, я сбегаю? — Зачем? — Возможно, его ищут родители! Они наверняка волнуются. Кто бы не поднял шум, если бы их драгоценный сын внезапно исчез? Не волнуйся, мы скоро отведём тебя домой. Ребенок изучал меня с отсутствующим выражением лица, а затем резко повернулся к Ричарду: — Он слегка отсталый, что ли? Я — клиент, который пришел купить драгоценный камень. Лично к вам у меня нет никаких дел, поэтому можете идти. У меня на виске запульсировала вена. Кого он назвал «отсталым»? Кто вообще так разговаривает? Он похож на Ричарда в миниатюре, в комплекте с острым языком. При виде моего выражения лица Ричард сдержал легкий смешок, затем извинился перед маленьким принцем, который так грубо оскорбил его сотрудника. — Мой сотрудник был невежлив. Но он просто беспокоится о вас. Вы пришли сюда совсем один? Могу я спросить, откуда вы узнали о моем магазине? — Я слышал о вас от… хм, не буду говорить. Но не волнуйтесь! У меня есть деньги. Они отложены на мое имя. Я копил на новогодний подарок… Мне сказали потратить их на что-то важное, поэтому, полагаю, камень вполне подойдёт. Это важно. — О, если у него есть банковская книжка, тогда все проще. В ней должна быть его личная информация. Эй, малыш, может покажешь мне свою книжечку? — Нет, спасибо. Я знаю, что лучше не давать настолько важные вещи незнакомцу. Вы говорите точь-в-точь как один из тех подозрительных людей в видеороликах о безопасности на улицах, которые мы смотрим в школе. — Сейги, принеси ему молока. И я бы хотел выпить чаю. — Да на чьей ты стороне? — пробормотал я себе под нос. Ричард просто повторил свою просьбу о чае. Королевский чай с молоком. То же, что и всегда. Можно было и не напоминать. Когда у нас был клиент, моя работа сводилась к приготовлению чая и подаче десертов. Об этом я тоже в курсе, но все же… — Это нечестно. Мы оба представились. Я почти уверен, что единственный подозрительный человек тут — личность, которая скрывает свое имя! Конечно, это всего лишь мнение «отсталого» помощника! — Сейги, ты что, ребенок? — Но… — Это вообще тот вопрос, который нужно задавать? Последнее замечание исходило от пацана. Он смотрел на меня снизу вверх своими большими черными глазами. К тому же у него была идеальная осанка. Назвать его хладнокровным, пожалуй, было чересчур, однако он вряд ли вел себя как ребенок. — Должен признать, что, возможно, вы правы. Я видел репортажи в новостях о заносчивых покупателях, создающих проблемы в магазинах. Хотя вряд ли мое поведение сравнится с упрямством вашего помощника, однако я назову вам свое имя: Хадзимэ. Но на этом все. Фамилии я не скажу. Теперь вы счастливы? И тут я подумал, все ли ученики начальной школы нынче такие. Быть этого не может, ведь так? Он какой-то слишком разумный. — Понятно. Приятно познакомиться, Хадзимэ. — Нет. Вам следует называть меня «господин». Попробуйте еще раз. Беру все свои слова обратно. В конце концов, я иду в полицию. Самое правильное решение. Как раз в тот момент, когда я собирался изложить свои доводы Ричарду, Хадзимэ посмотрел на меня ледяным взглядом. — Вам правда нужно так настаивать? Что ж, вперед. Идите в полицию, если хотите. Вы гораздо больше и с легкостью одолеете меня физически, и, в конце концов, именно это вам и придется сделать, поскольку добровольно я не пойду. Я всю дорогу буду плакать и орать, что вы — плохой дядя, который пытается меня похитить. Вы действительно хотите обратиться в полицию? Прекрасная будет сцена. Не то чтобы меня это особенно заботило. Какого черта он угрожает мне шантажом? Однако в конце голос у него слегка дрогнул. Если подумать, я был ростом сто семьдесят пять сантиметров и, благодаря моим прежним занятиям карате, достаточно силен, чтобы защищаться от неуправляемых пьяниц. Пугающим меня не назовешь, но с точки зрения ребенка все выглядит иначе. Даже стройная фигура Ричарда могла внушать опасения, ведь несмотря на его беглое знание японского, он все равно явно был иностранцем. Я взглянул на своего босса, и он сдвинул свои скрещенные руки, незаметно указав одной рукой на потолок. В магазине были камеры наблюдения. Видеозапись, вероятно, доказала бы, что я не пытался его похитить. Однако дотащить истерящего ребенка до полицейской будки я вряд ли смогу, поэтому отвесил ему глубокий поклон. — Примите мои самые… смиренные… извинения. — До тех пор, пока мы на одной волне. В конце концов, я разумный клиент. — Ха-ха, что ж, весьма благодарен, милорд. — Я не просил говорить так, будто мы с вами находимся в историческом сериале. Это неестественно. Господин владелец, я бы хотел посмотреть несколько камней. У вас ничего не выставлено. — Я принесу кое-что по вашему запросу. Мы бережно храним наш товар в закрытом помещении, подальше от воров. Сейги, не мог бы ты развлечь нашего клиента? Ричард предостерегающе посмотрел на меня. «Лучше веди сея с ним хорошо», — говорил этот взгляд. Я знаю. Хадзимэ был нашим клиентом. Но в противном случае, он был бы просто маленьким ребенком, ошивающимся рядом с двумя взрослыми мужчинами, а это выглядит не очень хорошо. Пугающая ситуация для ребенка. И все же, наверняка он пришел в магазин не просто так. Я сделал глубокий вдох. Что ж, вытянуть из него домашний адрес можно будет и после того, как он изложит свое дело. Ричард исчез в задней комнате, где находился сейф. Хадзимэ немного напрягся, и я небрежно попытался заговорить с ним: — Господин, не хотите ли выбрать со мной какой-нибудь десерт? У нас множество вариантов, и я в некоторой растерянности, потому что не знаю, что вам понравится. — Подкуп со мной не пройдет. Я не скажу ничего, чего не собирался говорить. — Вы точно знаете много взрослых слов, да? Несмотря на комментарий, Хадзимэ встал со своего кресла и последовал за мной на кухню. Рядом с холодильником стоял высокий коричневый шкафчик. Вероятно, когда тут было кафе, он использовался для хранения посуды, но в настоящее время здесь подают любимые сладости владельца. Коробки шоколадных конфет, торты, завернутые в золотистую оберточную бумагу, воздушная выпечка, которую можно хранить при комнатной температуре. Герметичные упаковки фруктового желе. Консервированные фрукты и многое другое. — Ух ты. Кажется, моя взятка в конце концов сработает. Хадзимэ изначально выбрал баумкухен. Лимитированная летняя серия со вкусом апельсина. Я спросил, не подать ли его с молоком, и он нахмурился и замолчал. Казалось, он был глубоко раздосадован. Полки со сладостями, которые стали чем-то вроде дегустационного набора лучших кондитерских изделий Токио, являлись результатом личных вкусов владельца. Я и представить себе не мог, что когда-нибудь оно так пригодится. — Думаю, я все-таки возьму это. В конце концов он остановился на слоеном торте, покрытом шоколадом. — Отличный выбор, — сказал я и поклонился. Хадзимэ казался счастливым. Оставались напитки. — Вы же не хотели добавлять сахар в молоко, верно? Мёд подойдет? — Я люблю молоко с медом. — Понятно. Я налил в кружку молоко и поставил её в микроволновку. Белая кружка медленно вращалась по кругу. — Слава Богу, вы пришли сегодня, господин. Утром я купил слишком много молока и не знал, что буду с ним делать. — Когда помощники ошибаются, это сказывается на работе всего офиса. Впредь будьте внимательнее. — Да, приму это к сведению. В офисе? Кто-то в семье Хадзимэ, видимо, управляет каким-то бизнесом в среде белых воротничков. На нем дорогая одежда, и он таскает с собой драгоценный камень — мальчик явно не из бедной семьи. Может, юридическая фирма или агентство недвижимости? Хадзимэ пробормотал, наблюдая, как кружка вращается в микроволновке: — Будь здесь Милк, ничего бы не случилось… — Милк? То есть молоко? Хадзимэ выглядел испуганным, как будто думал, что я его не слышу. Интересно, что же он имел в виду. — Ничего. — Милк — это кличка домашнего животного? — Да, ничего особенного. Похоже, я попал в точку. — Дай угадаю, кот? Хадзимэ был поражен. Вот блин. Я не хотел настораживать его еще больше. — Ну, у вас на сумке есть отражатель для кошек. Я просто подумал, что они вам, наверное, нравятся. И камень у вас тоже — кошачий глаз, верно? По-английски это… — Я знаю, что означает это слово, я не младенец. В голосе маленького принца звучала высокомерная холодность. Сначала она меня немного раздражала, но потом стало грустно. По какой-то причине я чувствовал себя странно виноватым. Будь я таким же умным и красноречивым, как Ричард, вероятно, смог бы добиться от него ответа. — Прошу прощения, — сказал я и измученно посмотрел на него. — Не о чем беспокоиться, — спокойно ответил Хадзимэ. Меня немного шокировало, что ребенок его возраста может быть настолько чутким и внимательным. Наверное, нелегко все время быть окруженным проблемами взрослых — но стоило подумать об этом, как Хадзимэ вмешался и добавил, что он довольно умен для своего возраста, поэтому ничего не поделаешь. Правда? Возможно, его врожденный интеллект помогал ему без особых проблем ориентироваться во взрослых ситуациях. — Вам нравятся кошки? — Я в принципе люблю животных. Но у меня никогда не было собственного питомца. В доме, где я рос, запрещали их иметь. Микроволновка зазвенела, когда все было готово. Я положил в кружку мёд, размешал, проверил, не слишком ли горячо, а затем протянул её Хадзимэ. Он слегка наклонил голову. Казалось, он начинает немного теплеть ко мне. Мы направились обратно в гостиную, но Ричард все еще был занят в задней комнате. Я слышал, как он с кем-то разговаривал, когда приложил ухо к двери. Он был посреди какого-то долгого телефонного звонка. Как необычно. Хотя точно я не мог определить, на каком языке он говорил. — Похоже, прямо сейчас увидеть камни не получится. Возможно, я присоединюсь к вашему перекусу. — Я действительно не думаю, что помощнику следует есть в разгар рабочего дня. — Да, господин, вы, вероятно, правы. Я низко поклонился, и Хадзимэ усмехнулся. Я впервые услышал что-то отдаленно милое из его уст. — Вы неплохой человек, господин помощник, но определенно слишком свободно болтаете. Многим может показаться, что вы несерьезно относитесь к своей работе. Настоящий позор. Ваше медовое молоко очень вкусное. — Серьезно? Сейчас покраснею. — Ну вот, опять начинается. Вам действительно следует следить за своим языком. — Приму к сведению. Я опустил голову, и Хадзимэ снова рассмеялся. Как бы сильно ему ни хотелось отругать меня за мое «недостаточно серьезное» отношение к своей работе, похоже, он был не прочь повеселиться с таким шалопаем. Он не разозлился, когда я сел рядом с ним, а просто отпил молока из кружки, которая в его руках казалась слишком большой. Он посмотрел вниз, на стол, где все ещё лежал его «кошачий глаз». Камень был отполирован до круглой формы, почти как блестящий желудь. Размером примерно с мой ноготь большого пальца. Посередине проходила чёткая белая линия, из-за чего даже такому заядлому любителю, как я, было очевидно, что это за камень. Думаю, когда босс занят, младший помощник должен стараться изо всех сил. — Ладно, можете не говорить, если не хотите. Но имеет ли причина, по которой вы пришли сюда, какое-то отношение к тому коту, о котором я вас спрашивал? И в ответ — тишина. Я ждал. Как сказала моя подруга Танимото, дети гораздо спокойнее, умнее и наблюдательнее, чем о них думают взрослые. Если они чувствуют, что взрослый действительно их выслушает, то расскажут о своих проблемах. Но из них и слова не вытянешь, стоит утратить их доверие. Она рассмеялась, когда я сказал ей, что почти уверен, что в детстве был таким же. В любом случае, лучшее, что я мог сделать как взрослый в данной ситуации, — убедиться, что он знает: я действительно его слушаю, по сути, позаимствовав фирменный прием Ричарда. Выражение лица Хадзимэ помрачнело. Он уставился на содержимое своей кружки и пробормотал: — Вы собираетесь отвести меня в полицию, если я вам не скажу? — Нет, конечно нет. — Тогда с чего вас это волнует? — Потому что, когда у наших важных клиентов возникают проблемы, я хочу ему помочь. Может, я и помощник всего лишь, но, все равно работаю здесь. — О. Прикончив все три кусочка шоколадного пирога на своей тарелке, Хадзимэ заговорил о таинственном белом коте по кличке Милк. Милк изначально был бродячим котом. Никто не знал, сколько ему лет, но район Хадзимэ был его территорией, и он вел себя так, словно все вокруг принадлежало ему. Семья Хадзимэ фактически взяла его к себе, когда сам он пошел в начальную школу. У кота был мягкий мех, медово-желтые глаза, и он был настолько грациозен, насколько вообще возможно. Но самое примечательное — он обладал странной силой. — Когда я учился в первом классе, с нашей машиной что-то случилось, и её отправили в ремонт. Когда она вернулась из мастерской, мы всей семьей собирались покататься, но Милк забрался на крышу машины, шипел и не хотел спускаться. Поэтому поездку пришлось отменить. Затем из мастерской поспешно приехал один из работников и начал извиняться — произошла путаница, и тормоза так и не отремонтировали. Мама сказала, что нас спас Милк. А до этого он случайно укусил моего отца за руку, и когда тот попал в больницу, у него нашли другую болезнь. Его вылечили до того, как дела приняли серьезный оборот. Лекарства помогли, но он всегда был очень благодарен Милку. Я внимательно выслушал его рассказ. Такое иногда показывали по телевизору — умное животное, спасающее людей и предсказывающее катастрофы. Возможно, животные действительно обладали таинственными способностями, поскольку были ближе к природе, чем люди. Глазки Хадзимэ сверкали. — Милк невероятен. Он всегда чувствует, когда должно случиться что-то плохое. У него есть особая привычка: он пристально смотрит на нас, перед тем как мы выходим из дома. Мама говорит, так он желает нам удачи. Казалось, будто Милк — ангел-хранитель семьи Хадзимэ. Я робко спросил, имеет ли кошачий глаз какое-либо отношение к Милку, и Хадзимэ сразу погрустнел. Затем продолжил серьезным тоном. — Мои родители сказали, что решили купить камень, который когда-нибудь… займёт место Милка. Займет его место? Да, он же пробормотал: «Будь здесь Милк», когда мы были на кухне. — Где сейчас Милк? — спросил я. Лицо мальчика внезапно помрачнело. Он сделал еще один глоток молока, затем отрывисто заговорил, словно выплевывал слова. — Он… он больше… не с нами… Мой папа… — Что сделал ваш отец? Хадзимэ прямого ответа мне не дал. И дальше заговорил почему-то не о коте, а о своем отце. Очевидно, тот был «белым воротничком», который работал где-то в офисе и был очень занят, поэтому часто поздно возвращался домой. Я спросил мальчика, не отдал ли его отец кому-то другому Милка, и Хадзимэ молча покачал головой. Выражение его лица было мрачным. Вряд ли отец сообщил ему, куда дел кота и зачем. — Вы, наверное, беспокоитесь о нем. А что сказала ваша мать? — Мама… сейчас в больнице. Потому что у нее будет ребенок. Что? Значит Хадзимэ скоро станет старшим братом. Дома, видимо, все на нервах. Наверняка его родители очень забеспокоились бы, узнай они о его сегодняшней эскападе. — Что?! — рявкнул Хадзимэ при виде моего нахмуренного взгляда. — О-о, ничего. Просто подумал, что сейчас, должно быть, всё непросто. — Да уж. Сейчас нам как никогда нужна удача, но Милка нет… Похоже, мама Хадзимэ попала в больницу сразу после того, как исчез кот. Думаю, мальчик решил, что потеря их ангела-хранителя сулит беду его маме. — Вы не пробовали спросить отца о том, куда делся Милк? — Как я могу вообще спросить его, когда почти не вижусь с ним?! Я ненавижу его! Заметив, как напугала меня вспышка, Хадзимэ смущенно извинился. Наверное, сейчас был самый страшный и тревожный момент в его жизни, и ни любимого кота, ни родителей рядом не было. Он был очень одинок и напуган. Но как это связано с его приходом в наш магазин? Он попросил камень, похожий на его, но зачем? Выражение лица Хадзимэ снова стало жестким. На этот раз он смотрел в окно, а не на меня. — Но я не могу быть маленькой плаксой. Я же буду старшим братом, поэтому должен быть сильным. И тут я подумал — у Милка два глаза, так что даже если один камень не поможет, возможно, хватит двух. Конечно, я нигде о таком не читал, но… все равно! Мне он нужен! Я не могу положиться на своего отца. Поэтому я и пришел. Ваш босс все еще не вернулся? — Прошу прощения за ожидание, — вмешался Ричард, ужасно вовремя выбрав момент. Он перегнулся через плечо Хадзимэ, держа в руках бархатный футляр. Правда, до этого он высунул голову из подсобки, но я притворился, что не заметил, чтобы не прерывать Хадзимэ — мы с ним работали как одна команда. Ричард поменялся со мной местами, сел рядом с Хадзимэ и открыл крышку коробки чудес. Внутри были два ряда драгоценных камней. В первом ряду четыре небольших образца кошачьего глаза, но ни один из них не был таким большим, как у Хадзимэ. Некоторые были желтыми, другие — за неимением лучшего слова, бледно-зелеными. Характерная полоса посередине различалась по толщине. Во второй линии было несколько зеленых и черных камней, которые ни в малейшей степени не напоминали кошачий глаз. Все были огранены под кабошоны — гладкие и круглые, без острых углов. Хадзимэ молча разглядывал камни, а затем угрюмо пробурчал: — Я хочу такой же, как этот. Судя по его рассказу, похоже, ему нужен был камень, который бы подходил к его собственному, — как два глаза у кошки. Но Ричард вел себя так, словно не слышал историю Хадзимэ. Вместо этого он как обычно начал рассказывать об образцах кошачьего глаза, лежащих перед ним. — Уважаемый клиент, вы случайно не знаете, почему кошачий глаз так называется? — Потому что камень похож на кошачий глаз. — Именно. То есть вы знаете, почему в этих камнях есть линия, напоминающая зрачок кошачьего глаза? — Нет… — Что ж, какое облегчение. Иначе даже не знаю, что бы я делал. Видите ли, в вашем возрасте я думал, что кто-то нарисовал ее белым маркером. Хадзимэ слегка улыбнулся. Я попытался представить себе десятилетнего Ричарда. Должно быть, уже тогда он был красивым мальчиком, чей вид переворачивал сознание. И, видимо, он уже тогда находился в тесном контакте с драгоценными камнями? Ну, он явно не был похож на отпрыска бедной семьи. Сев рядом с Хадзимэ, Ричард взял один из каменей и продемонстрировал эффект, изменив его угол наклона. В нем отражались огни магазина, создавая яркую белую линию прямо посередине, независимо от того, под каким углом на него смотрели. — Этот камень относится к разновидности, известной как хризоберилл, но к нему слегка примешан другой минерал — рутил. Кристаллы рутила имеют форму иголочек и очень хорошо отражают свет, создавая эффект кошачьего глаза. Голубой камень тут — апатитовый кошачий глаз, а этот зеленый — турмалиновый кошачий глаз. Может, это и не хризоберилл, но все они — кошачий глаз. — Я не слишком силен в науке. — Тогда могу я предложить вам в качестве примера рассмотреть шоколадный торт? Эклеры, шоколадные пирожные, шоколадный гато и «Опера» состоят из одних и тех же ингредиентов, так что в этом смысле их можно считать «шоколадными тортами». Но я сильно сомневаюсь, что тот, кто выбирает торт, станет рассматривать все эти блюда как часть категории тортов. «Суть» шоколадного торта заключается не только в его составных частях. — О, в таком случае рутил — это шоколад, а торт — цельный камень? Я правильно понял, Ричард? — Совершенно верно. Погодите, значит, «кошачий глаз» — это не название конкретного камня? Я робко озвучил вопрос, и Ричард кивнул. — Совершенно случайно, человек, давший камню его японское название, остановился на «некомейши» — буквально «камне кошачьего глаза». Как видите, благодаря вкраплениям рутила многие минералы, кроме хризоберилла, также обладают светоотражением — свойством камней отражать свет, напоминая кошачий глаз, — и нередко люди принимают их за «кошачий глаз». Когда термин стал настолько распространенным, трудно назвать его неправильным, поэтому «кошачий глаз», по сути, стал общим термином для светового эффекта. Если в камне пересекаются несколько лучей света, образуя звезду, это называется «астеризмом». Вместо «кошачьего глаза» такие камни называют «звездными» — например, звездчатый сапфир и звездчатый рубин. Я небрежно кивнул, жестом приказывая Ричарду остановиться. Лицо Хадзимэ напряглось. Прекрасный ювелир, возможно, и был наделен даром красноречия, но, честно говоря, этот дар не слишком подходил для ученика начальной школы. Даже мне было трудно уследить за разговором. Или, по крайней мере, я так думал, однако Хадзимэ, похоже, неплохо разбирался в сути. — Понятно. То есть, персидские шиншиллы и другие белые кошки, в принципе подпадают под категорию «белых кошек», хотя они совершенно разных пород… верно? Ричард нежно улыбнулся и поклонился Хадзимэ. — Замечательно. Я благодарен вам за то, что вы поняли меня. Вы очень умны, господин Хадзимэ. Хадзимэ выглядел польщенным, но выражение его лица стало еще более встревоженным. — Значит, «кошачий глаз» — не совсем название камня? И эффект кошачьего глаза не имеет никакого отношения к кошкам? Он не приносит удачи или чего-то в этом роде? — Разве этот камень не выглядит почти идентично кошачьему глазу? — Но если он просто напоминает его из-за других веществ в камне, тогда они никак друг с другом не связаны… — Как ваши родители объяснили вам природу этого камня, господин Хадзимэ? Вам рассказали сказку о древнем кошачьем глазе, превращенном в драгоценный камень? Хадзимэ покачал головой и просто повторил, что это был талисман на удачу, который должен защитить его. Чем больше я думал об этом, тем меньше видел смысла. Ну, камень не совсем охранная сигнализация, так ведь? Ричард тепло улыбнулся встревоженному Хадзимэ. — Они не ошибаются. Кошачий глаз с древних времен ценился как талисман, отгоняющий зло. Конечно, будут ли в моде камни, напоминающие глаза, зависит от местной культуры и вкуса ее жителей. В прошлом, в Европе, их считали зловещими. Но здесь, в Японии, а также в Индии, Китае и многих других странах Азии, они сотни лет считаются благоприятными. Весьма занимательная культурная пропасть. — Ух ты, действительно, все по-другому… Вы, конечно, явный знаток. Ричард слегка поклонился в ответ на комплимент. Я был в восторге от уровня интеллекта Хадзимэ. Ну, то есть, мальчик же просто учился в начальной школе. Я бы меньше удивился, если бы он утратил интерес, потому что ему было скучно. Но, возможно, даже дети могли относиться ко всему серьезно, если взрослый был на их уровне и разговаривал с ними как с равными. В конце концов, детям не нравилось, когда с ними обращались так, словно они были «всего лишь» детьми. Всякий раз рядом с Ричардом я обнаруживал, что все, что я таил глубоко в сердце, просто выплескивалось наружу. Он действительно был человеком-загадкой. — Этот камень для вас дурное предзнаменование или талисман удачи? — Талисман удачи, поскольку должен обеспечить безопасность моей семьи. Слабая улыбка озарила лицо Ричарда. — Камни — лишь то, что люди хотят в них видеть. Они — зеркало чьих-то надежд и желаний. Если он исполнит ваше желание, один камень или два — почти одно и то же, как по-вашему? Хадзимэ был очень умным ребенком, поэтому, даже если за словами Ричарда было трудно уследить, он не собирался сдаваться. Он внимательно прислушался, осмыслил их и слегка покачал головой. — Мне не нужно зеркало. Мне нужен камень, который защитит мою семью. У Милка было два глаза, которыми он присматривал за моей семьей, так что одного недостаточно. — Простите, если я ошибаюсь, но мне не кажется, что вам нужен второй камень просто потому, что у кошек два глаза. Я не прав? — надавил Ричард. Хадзимэ вздохнул и плотно сжал губы, как будто не был уверен, должен ли вообще что-то сказать или нет. Ричард ждал. После краткого молчания Хадзимэ воскликнул: — Мама с папой сказали, что когда-нибудь этот камень станет моим. Но его одного недостаточно! Моему младшему брату ничего не останется. И я не могу просто расколоть камень надвое… Скоро я стану старшим братом, поэтому хочу сделать все, что в моих силах, для своего младшего брата. Может, мама с папой и разозлятся на меня за то, что я взял камень без спроса, но я должен был это сделать! Без Милка моему младшему брату тоже понадобится камень, чтобы уберечь его. — От чего именно вы так отчаянно пытаетесь защитить свою семью? — От всего дурного… Так же, как это делал Милк… — И именно поэтому вы решили, что вам нужно защищать их всех в одиночку? На этот раз молчание длилось дольше. Хадзимэ сжал свои маленькие ручки, вцепившись в край темно-синих шорт. Он выглядел так, словно готов был зарыдать, но изо всех сил старался сдерживаться. Со свирепым выражением на лице и покрасневшими глазами он уставился на Ричарда. — Папа просто не понимает! Он ничего не понимает! Я знаю это, потому что он забрал Милка! Опять это? Что же его отец сделал с котом? Когда я попросил Хадзимэ объяснить, его глазки загорелись яростью. Он коротко вдохнул и прорычал: — Он похитил его. — Что? — Папа похитил Милка! Он запер его в клетке! И увез куда-то! Вот что рассказал нам Хадзимэ. Однажды утром, примерно в шесть часов утра, он проснулся от странных звуков. Отца в постели уже не было, а снаружи надрывно кричал кот. Ребёнок осторожно пробрался ко входной двери, стараясь не разбудить мать, и выглянул наружу. На подъездной дорожке… его отец загружал клетку с Милком на заднее сиденье машины. Милк все время сопротивлялся и выл, но отцу Хадзимэ, казалось, было все равно. Мальчик застыл в шоке. Не успел он среагировать, машина уехала неизвестно куда. Он вернулся в постель, но снова заснуть уже не смог. Через полчаса вернулся отец. Хадзимэ сделал вид, что только проснулся, и спустился на кухню, притворившись, что ищет Милка, прежде чем спросил отца, не видел ли тот кота. Отец молчал с отсутствующим видом, а затем ответил, словно к нему это не имело никакого отношения: «Похоже, его здесь нет. Наверное, где-то ходит. Уверен, он скоро появится, не успеешь и глазом моргнуть». — Он такой лжец! И от своей постоянной работы явно спятил. Поэтому думает, что камень может заменить Милка! Мама ведь попала в больницу после того, как Милк пропал! Такими темпами нас засыпят беды! Вот почему я должен позаботиться о безопасности! Слезы потекли по его бледным щекам. Хадзимэ быстро вытер их тыльной стороной ладони, словно это было чем-то постыдным, и тихо шмыгнул носом. Я принес ему коробку с салфетками, и он быстро высморкался и вернул мне скомканную салфетку. Он действительно напоминал маленького принца. Гордый, сострадательный и отягощенный долгом. Вряд ли ему на самом деле нужен был драгоценный камень. И в глубине души он наверняка сам не верил, будто драгоценный камень обладает магической силой, способной уберечь его будущего брата. На самом деле, для него это скорее была месть отцу за кражу Милка, его способ сказать: «Я тебе больше не доверяю, поэтому беру все в свои руки!» Честно говоря, отчасти я его понимал. Моя мать, Хироми, развелась с моим родным отцом, потому что он часто бил ее. Он был жестоким человеком. Я никогда по-настоящему не считал его «папой». Наверное, еще в начальной школе, или даже раньше, я почувствовал, что не могу доверять своим родителям. Утрата веры может укорениться в любом возрасте, независимо от того, насколько ты мал. Конечно, я не думал, что отец Хадзимэ, который все силы вложил на покупку такого драгоценного камня для своего сына, хотя бы отдаленно находился на одном уровне с мудаком, который колотит свою жену. Чем ближе отношения с кем-то, тем сложнее могут стать чувства апатии и ненависти. Ричард какое-то время спокойно смотрел на Хадзимэ, но тот, не дрогнув, продолжал пристально смотреть на ювелира. — Пожалуйста, дайте мне камень, такой же хороший, как и мой. Я хочу подарить его своему младшему брату. Я не могу положиться на папу. И просто хочу купить его своему братишке. Если я хочу есть — иду в ресторан, а когда болею — покупаю лекарства в аптеке. Что, так уж странно идти в ювелирный магазин за драгоценным камнем, если он мне нужен? Это неправильно? Ричард покачал головой. Лицо Хадзимэ смягчилось, и Ричард взял со стола большой камень в виде кошачьего глаза и положил его себе на ладонь. Это был камень, который принес Хадзимэ. — Я просто хотел бы подтвердить: вы хотите хризоберилл «кошачий глаз», идентичный этому? — Да. Это так сложно? — спросил Хадзимэ, с абсолютной серьезностью глядя в голубые глаза Ричарда. Я был почти уверен, что достать его возможно. Ну, мы же говорим о Ричарде. Сомневаюсь, что есть драгоценный камень, до которого он не смог бы добраться. Я вспомнил, как однажды пришел клиент и насмешливо сказал: «Я бы хотел звездчатый рубин, но его, вероятно, у вас нет», — только для того, чтобы у него чуть глаза не вылезли из орбит, когда всего две недели спустя ему представили лучший образец. Быть не может, чтобы Ричард не смог достать хризоберилл «кошачий глаз». Но сейчас это было не так уж важно. На мой взгляд, на самом деле было всего два варианта. Первый: отпустить мальчика домой, сказав, что сейчас у нас такого нет в наличии, поэтому ему придется вернуться позже. Вероятно, он больше не придет, и ситуация, естественно, разрешится сама собой. Второй: убедить его отказаться от этой идеи, поскольку хризоберилл кошачьего глаза на самом деле не обладает такой уж огромной защитной силой. Вариант для взрослых. Но поступить с ним так, значит напрямую опровергнуть его веру в то, что было ему глубоко небезразлично. Неужели владелец этого магазина поступил бы так со своим «клиентом»? Немного подумав, Ричард тепло улыбнулся. — Если вам нужен камень, чтобы должным образом защитить свою семью, полагаю, у вас уже есть вполне адекватный ответ. Неужели вашего камня недостаточно? — Тьфу! Да сколько раз я должен повторять?! Этот — мой! Мне нужен такой же для моего младшего брата! — Господин Хадзимэ, ваш отец действительно сказал, что этот камень ваш, и только ваш? — Он сказал, что когда-нибудь он будет моим. — И вы собираетесь забрать всю защиту, даруемую этим камнем, себе, не делясь со своим младшим братом? — Конечно, нет! Но… Ричард спокойно ждал, пока Хадзимэ продолжит. Будь я на его месте, обязательно попытался бы добиться от него ответа. Думаю, выбрать правильный момент, чтобы подтолкнуть клиента, важно не только при общении со взрослыми. Хадзимэ начал говорить, словно выдавливал из себя каждое слово. — Но… если камень действительно может защитить нас…тогда мама даже без Милка не лежала бы в больнице… Я не могу положиться на камень, который купил мой отец. Если я хочу обезопасить свою семью, то должен сам найти нужный камень! Он не собирался так уж легко отказываться от своей идеи. Проблема имела глубокие корни, и вряд ли с ней могли разобраться посторонние люди. Не успел я подумать о том, что делать, Ричард снова заговорил. — Вера — сложная тема. Люди знают только собственные мысли, но не чужие, следовательно, очень трудно выяснить правду. Однако есть одна вещь, которую я с уверенностью могу вам сказать: ваш отец всем сердцем заботится о вас. — Как вы можете так говорить?! Вы лжете. Если бы он действительно заботился обо мне, то не лгал бы и не забрал Милка! — Даже мудрецам и философам сложно было бы постоянно выражать свою любовь. Жизнь имеет тенденцию вставать у нас на пути. Я многого могу не знать, но как вы хотите защитить свою любимую семью, я верю, что и ваша семья также хочет защитить вас. В любом месте и во все времена никто не дарит защитные талисманы тем, кто им безразличен, — мягко увещевал его Ричард. Он не собирался говорить ему, что камень был просто камнем. Но и не утверждал, что красивый камень обладает таинственной силой. Он просто повторил, что камни отражают чувства их владельцев. Что люди — существа, которые постоянно развиваются ради достижения своих истинных желаний, и драгоценные камни лишь помогают им на этом пути. Что на самом деле пытался сделать Хадзимэ? Ричард, казалось, отлично понимал его. Черные глазки Хадзимэ наполнились слезами. — Как вы можете так говорить… Вы вообще не слушали меня… Ну и что с того, что я ему небезразличен? Это ничего не значит! Ричард вернул камень на прежнее место. Он потянулся к маленькой головке Хадзимэ и погладил его по волосам. Хадзимэ больше не мог сдерживаться, и слезы закапали ему на колени. Я встал и присел на корточки рядом с мальчиком. Ричард пристально посмотрел на меня, словно предупреждал, чтобы я больше не вмешивался. Ну и что мне с того предупреждения? — Эй, Хадзимэ, у меня есть идея. Может, послушаешь? — Что. — Почему бы тебе снова не попробовать поговорить со своим отцом? Ты точно знаешь, что он посадил Милка в клетку и забрал, так почему бы не попробовать поговорить с ним об этом? Скажи, что ты все видел. С этого и нужно начать, если хочешь вести честный разговор. Взрослые, как правило, слушают, если вовлечь их в откровенную и открытую дискуссию. Если хочешь, я даже пойду с тобой. — Сейги. — Я знаю, что ты чувствуешь. Так почему бы тебе не попробовать рассказать об этом своему отцу? Вместо того, чтобы молчать и убегать в одиночку, скажи ему, как сильно ты страдаешь. — Сейги. Завари мне еще чаю. — Да отстань ты со своим варевом! Я как раз перешел к самой приятной части. — Господин помощник, вы снова все портите, дав волю своему языку… — О, я только что слышал твой смех? Если я хоть немного рассмешил тебя, буду считать это победой. В любом случае, не беспокойся обо мне. Я студент, поэтому у меня много свободного времени. — А вдруг он уже мертв?! Вы такой глупый! Милк был не очень молодым котом! Вдруг папа забрал его, потому что он собирался умереть? Может, он не хотел, чтобы мама волновалась! Ах. Я и не подозревал о таком. И что мне теперь делать? Сбежать и оставить Ричарда расхлебывать последствия было бы худшим вариантом. Даже если Милк умер, с этим уже ничего не поделать. Может, отец Хадзимэ не хотел его расстраивать. Нет, может, он нашел ему другого кота на замену? Вроде как он планировал принести домой нового котенка вместе с новым братом Хадзимэ. Нет, какой ужас. Нельзя так просто «заменить» любимого члена семьи. И почему мой мозг гораздо успешнее придумывает ужасные сценарии вместо хороших? Знаю, я просто должен утешить малыша. — Откуда ты знаешь?! Если… если есть что-нибудь, что угодно, если я как-нибудь могу тебе помочь, я это сделаю. Хорошо, Хадзимэ? — Салфетку, пожалуйста. У меня льет из носа… — Сию секунду. Я опустился на колени рядом с ним, как лакей в аристократической семье, и почтительно протянул ему коробку с салфетками. Как только Хадзимэ высморкался, зазвонил интерком. Еще один клиент? — Сейги. Мой босс с невозмутимым выражением лица указал на дверь. Знаешь, мог бы и сам открыть. Хотя странно, что вот так сразу появилось больше одного клиента. У нас не было запланировано никаких встреч. Я покосился на жидкокристаллический экран, который показывал, кто стоит снаружи. Это были мужчина и женщина, которые выглядели немного странно. Казалось, они цеплялись за дверь так, словно отчаянно хотели, чтобы она открылась. — Здравствуйте, «Ювелирный странник», к вашим услугам, — сказал я по внутренней связи. — Простите! Мы узнали, у вас наш сын Хадзимэ! — донесся из динамика внутренней связи женский голос. Хадзимэ поднял голову. Я был поражен. Ричард спокойно поднялся с дивана, отпер электронный замок и открыл дверь. Парочка едва не ввалилась в магазин. Женщина явно была беременна. — Хадзимэ! Что ты здесь делаешь?! — Мама! Папа! Хадзимэ напрягся, все еще сжимая в руке использованную салфетку, когда мать обняла его. Мужчина в костюме вежливо закрыл дверь и медленно подошел к ним. Он выглядел подавленным. Наверное, он волновался. Мать Хадзимэ выглядела лет на тридцать пять, а отец — примерно на сорок. Женщина была одета во что-то похожее на ночную рубашку, поверх которой был накинут плащ. Разве она не лежала в больнице? Хадзимэ, казалось, был сбит с толку внезапным поворотом событий. — Откуда вы здесь? Ты разве не на работе? — Я ушел пораньше. Я была так потрясена, когда позвонил Ричард. Как ты вообще узнал, где находится магазин? — Нашел визитку… — Я точно уверен, что положил ее в сейф, — сказал отец Хадзимэ своим глубоким голосом. Хадзимэ дернулся и опустил голову. И тут вмешался Ричард. — Давно не виделись, господин Ясака. — Ричард, мне так жаль. Я ушам своим не поверил, когда вы позвонили мне. — Ну, совсем недавно, я так же едва поверил своим глазам. Я озадаченно посмотрел на него, и Ричард слегка пожал плечами. — Я был совершенно уверен, что этот экземпляр хризоберилла «кошачий глаз» купил господин Ясака, — сказал он с вежливым поклоном. Недавний чрезвычайно долгий телефонный разговор, вероятно, был с родителями Хадзимэ. Он и правда помнил этот камень, хотя тот не вставлен ни в одно изделие? — Понимаю, — сказал отец Хадзимэ, прежде чем опуститься на колено рядом с сыном и посмотреть ему в глаза. — Хадзимэ, нам о многом нужно поговорить. — Дорогой, думаю, сейчас неподходящее время. Ты пугаешь его. — Мама, ты не больна? Разве тебя не отвезли в больницу, потому что ты плохо себя чувствовала? — Это называется «утренняя тошнота», но я не больна. Легкое недомогание — своего рода атрибут беременности. Твой отец позвонил мне и всё рассказал, затем забрал из больницы на такси. Нам пришлось надавить на врачей, чтобы меня временно выписали. Хадзимэ, я так сильно волновалась. Мама Хадзимэ обняла его, и он снова заплакал. Пока он снова и снова всхлипывал: «Прости», я надеялся, что его родители задаются вопросом, зачем он сюда пришел. И не станут так уж сильно ругать его, хотя убегать с такой ценной вещью было не самой лучшей идеей. Я бы тоже так сказал, если бы пришлось. Но интересно, объяснил ли уже Ричард большую часть ситуации во время того долгого телефонного разговора? Хадзимэ выплакал все глаза, неоднократно извиняясь перед своей матерью. — Я подумал, что должен что-то сделать, раз Милка больше нет… — Что? Хадзимэ, о чем ты говоришь? — Мы потеряли нашего ангела-хранителя, поэтому мне пришлось… Хадзимэ с трудом сдерживал слезы, объясняясь со своими родителями. Он рассказал им, как встревожился, когда Милк исчез вскоре после того, как в доме появился камень, призванный «заменить» его. И о лжи, и как видел, когда отец уносил кота. И о своем решении обеспечить безопасность своей семьи. Господин Ясака выслушал до конца со спокойным выражением на лице. Его жена, тронутая сыном до слез, пристально смотрела на мужа. Ее глаза были полны упрека, но господин Ясака не дрогнул. Он погладил сына по волосам и сказал: — Хадзимэ, Милк сейчас не может оставаться в доме. Иначе могут возникнуть проблемы. Вот почему я попросил одну из секретарш с работы присмотреть за ним некоторое время. С ним все в порядке. — Лжец! Почему это от Милка могут быть проблемы?! Это без него они возникнут! — Как правило, не стоит держать бездомных кошек рядом с беременной женщиной. Я нахмурился, услышав слова Ричарда. Господин Ясака кивнул. Подождите, это что, общеизвестная информация? Я, например, не знал. Я одними губами произнес «Пожалуйста, объясни», и Ричард принялся медленно объяснять, вероятно, чтобы Хадзимэ было легче понять. — Ты когда-нибудь слышал о паразите Toxoplasma gondii? Это простейший микроорганизм, переносчиком которого являются бездомные кошки. Он может вызвать заболевание у беременной женщины, если она вступит с ним в контакт. Насколько я понимаю, риск заражения довольно низок, но поскольку Милк — полубродячий, полагаю, кто-то порекомендовал убрать пока кота подальше от вашей матери. — Правда? — Да. Твоей маме сделали тест на антитела, и врач посоветовал ей на всякий случай держаться подальше от кошек, — сказал господин Ясака. Хадзимэ выглядел ошеломленным, я стоял прямо за ним, такой же ошарашенный. Почему бы просто не объяснить все с самого начала? Он бы понял. Хадзимэ, казалось, думал о том же, потому что озвучил мой вопрос. — Я просто ненадолго забрал его. И беспокоился, что объяснения расстроят тебя или ты захочешь навестить его, а у меня не будет времени отвезти тебя, — с ноткой печали пробормотал господин Ясака. Хадзимэ, казалось, все еще не верил отцу. Его недоверие уже укоренилось настолько глубоко, что, вероятно, сложновато будет его рассеять. Господин Ясака пристально посмотрел на Хадзимэ, который метал в него яростные взгляды. — Хадзимэ, позволь мне начать с извинений. Мне так жаль. Я и не подозревал, как сильно встревожил тебя. Я очень виноват. — Ты не виноват, что так занят, папа. Не стоит из-за этого извиняться. — Я постоянно причиняю тебе беспокойство, да, Хадзимэ? Ты всегда изо всех сил стараешься поблагодарить меня за все мои труды, хотя я часто бываю занят. Ты действительно славный мальчик, ты ведь знаешь? Вот почему я чувствую себя еще большим неудачником как отец из-за того, что не замечал твоих страданий. Мне так жаль. Прости, что солгал насчет Милка. Я не хотел заставлять тебя волноваться, но в итоге причинил еще больше боли. Господин Ясака, похоже, не был одарен искусством ведения беседы, как Ричард. Он просто говорил так, как мог. У меня было много друзей, похожих на него. Не все умели хорошо выражать свои чувства. И, честно говоря, не стоило ждать, что ребенок это поймет. Господин Ясака взглянул на камень на столе, поднял его и показал Хадзимэ. — Значит, ты уже вычислил код от сейфа? Ты действительно невероятный. Удивился, когда ввел дату своего рождения, и замок открылся? Хадзимэ энергично кивнул. У него был такой вид, словно он снова собирался заплакать. Он с трудом выдавил из себя «Прости, пожалуйста» и склонил голову. Малыш и так через многое прошел, да простите вы его уже! У меня сейчас разрыв сердца будет! Пожалуйста. Госпожа Ясака тоже выглядела встревоженной. Не очень полезно в ее положении. Наконец господин Ясака заговорил: — Я купил этот камень после того, как посоветовался с твоей мамой, поскольку думал, что он сделает тебя счастливым. И все. Не нужно было говорить, что он ‘заменит’ Милка. Но наступит момент, когда не только Милка уже не будет, но и нас с твоей матерью. Я подумал, что этот камень придаст тебе сил. Точно так же, как Милк обнаружил мою болезнь, никогда не знаешь, что может произойти. Но если по моей вине этот камень причиняет тебе боль, возможно, лучше вернуть его Ричарду. — Нет… Камень тут ни при чем. Он не сделал ничего плохого. Значит, когда мама вернется домой из больницы, я снова увижу Милка? — Да, конечно. — Слава Богу. Сейчас Хадзимэ впервые казался мне маленьким ребенком. Его мать, явно почувствовав облегчение, крепко обняла мальчика. Затем, казалось, осознала, что мы с Ричардом все еще стояли рядом, и поспешно прикрылась плащом. Мы притворились, будто ничего не заметили. — Ричард рассказывал тебе об этом камне? — спросил господин Ясака, словно только что вспомнил. Глаза Хадзимэ расширились, и он обернулся, чтобы посмотреть на Ричарда позади себя. Тот стоял на разумном расстоянии, потягивая свой любимый королевский чай с молоком и льдом, лицезрея это трогательное семейное воссоединение. Он поставил бокал на стол и повернулся к Хадзимэ. — Как видите, хризоберилл «кошачий глаз» бывает разных цветов, но существует стандарт для особо ценных образцов: центральная линия должна быть красивой, прозрачно-белой, а остальная часть камня иметь насыщенный золотистый цвет. Люди моей профессии называют это эффектом ‘молока и меда’. Уверен, вы понимаете почему. — Потому что одна сторона похожа на мед, а другая — на молоко… — глаза Хадзимэ расширились. Его мать улыбнулась: — В конце концов, медовое молоко — твое любимое. Мальчик нерешительно кивнул. Камень действительно был идеальным для семьи Ясака. — Я поняла, что мы просто обязаны его купить, как только услышала эту историю. Настоящее чудо, словно третий глаз нашего Милка. — Моя жена любит мистику. Пока Хадзимэ хранил молчание, господин Ясака погладил сына по черной макушке. Его взгляд был нежным, но серьезным. — Хадзимэ, я хочу, чтобы ты пообещал мне одну вещь. Ты больше никогда вот так не сбежишь один. Ты не можешь подвергать себя такому риску, даже из любви к Милку. Я знаю, что виноват и больше не буду тебе лгать. — Хорошо, прости. — Это папа должен извиняться. Мы очень рады, что ты в безопасности. Господин Ясака обнял сына. О нет. Мне пришлось отвести взгляд, иначе я точно пустил бы слезу. Видеть, как отец и сын трогательно обнимаются со влажными глазами, было слишком для меня. Нужно заставить себя думать о чем-то другом. О, знаю, молоко. Мне нужно придумать, что делать с лишним молоком в холодильнике. Ричард, кажется, больше не мог терпеть то, как я стоял там, кусая губы с глупым выражением лица, поэтому обратился к господину Ясаке. — Чем еще мы можем быть вам полезны? Вы приехали на машине? — Нет, я поехал на такси из офиса в больницу, и… Пожалуй, следовало попросить водителя подождать, да? — Я вызову вам машину. — Спасибо, Ричард. В прошлый раз вы приходили к нам домой, но ваш магазин действительно замечательный. Мы заглянем к вам все втроем, когда я выпишусь из больницы. — Думаю, ты имеешь в виду четверых — тебя, меня и двух наших сыновей. — О, Боже, ты прав. Госпожа Ясака, которая стояла на коленях на полу, чтобы быть на одном уровне со своим сыном, оперлась о кресло и встала с возгласом «э-э-эх!». Даже такое простое действие, наверняка было испытанием, учитывая ее большой живот. От своей матери, медсестры, я знал, что беременные женщины чаще ломают кости, поскольку у них часто возникает дефицит кальция. Ой. — Эм! Могу я предложить вам что-нибудь выпить, пока вы ждете машину? — Он часто болтает лишнего, но парень хороший. — Господи, Хадзимэ, когда ты успел стать таким высокомерным? Хадзимэ выглядел немного смущенным, а его мать засмеялась и подошла ко мне, склонив голову. — Простите, что помешали вашей работе. Можно мне стакан воды или что-то такое, если вас это не затруднит. — Эй, господин помощник, маме нельзя ни кофе, ни чай, ясно? — Сейчас принесу! Но я хотел спросить, — я откашлялся, — не хотите ли немного молока с мёдом? — О, замечательно! — сказала госпожа Ясака, хлопая в ладоши. В ожидании такси, господин Ясака со всей семьей сидел в красных креслах и пил с ними молоко с мёдом. Мать и отец Хадзимэ сидели рядышком, а сам мальчик устроился на коленях у папы. Они посмеивались, гадая, какой камень понравился бы их будущему ребенку, пока Ричард степенно рассказывал о каждом из камней в своей коробке чудес.