Блестящие дела ювелира Ричарда

В следующую пятницу меня снова потащили на попойку. В тот же бар в Роппонги, что и на прошлой неделе. Один из старших парней моей группы очень хотел пригласить меня. Я думал, наш профессор тоже придет, но нет — даже тот, кто пригласил меня, сам отчего-то не появился. В итоге вышел междусобойчик из шести второкурсников. Девушек у нас в группе не было совсем, так что их не стоило и ожидать. Бар был модным, но не из тех, где могла расслабиться кучка одиноких парней. Дизайн был настолько вычурным, что о комфорте не могло быть и речи. Цены приемлемые, а вот еда не очень. Спустя два часа градус веселья значительно снизился. — О, Сейги, ты больше не дежуришь по выходным? В последнее время я не часто вижу тебя, чувак. — Да, я устроился на другую подработку. — Чем занимаешься? Я знал, что если открою рот о ювелирном магазине, где в основном готовлю чай, меня забросают вопросами. Было скучно, и говорить все равно больше не о чем. Но как тогда отмазаться? Сказать, что раздаю листовки? Нет, никто не поверит. Я бы не променял дежурства на такое. — Хм, э-э... Я работаю в сфере обслуживания. — О, будем клещами вытаскивать из тебя подробности? Ты, чо, хост? — Серьезно?! Сколько платят? Какой клуб? — У вас там нет хостесс? Каких-нибудь красоток? Типа сексуальных клиенток? — С такой работой твоей печени конец. Эта срань реальный жестяк. Да, пожалуй, расспросов не избежать. Глупо было увиливать. Отрицать все — тоже не вариант. И я наплел им про вымышленный клуб. Владелец — иностранец, а я подаю напитки. К нам часто приходят иностранцы, отсюда приличные цены. Честно говоря, моя версия не слишком далеко ушла от истины. В основном я говорил правду — не считая факта, что работал я в ювелирном магазине — и мои пьяные однокурсники охотно мне внимали. Меня немного занесло, и я принялся воспевать неотразимость моего босса — светловолосый голубоглазый полиглот, настолько красивый, что даже не верилось в существование такого чуда. Когда я стал развивать эту тему, атмосфера резко изменилась. Почему-то все как один уставились на меня. — Так ты, типа, наедине со своим боссом в этом вашем заведении? — Трындец просто. И чем же вы там занимаетесь, когда нет посетителей? — В смысле? Я занимаюсь напитками, убираюсь и выполняю разные поручения. Типа того. Когда они спросили меня, как я вообще туда попал, я рассказал, как однажды ночью спас своего теперешнего босса от пьяниц на улице. Стоило упомянуть об этом, унылая атмосфера прямо скажем, закипела. Мои пьяные однокурсники хмуро пялились на меня и начали осыпать оскорблениями. — Бля, чувак, ты серьезно... Нет, ни за что. — Что? Я не понимаю. — Да она преподнесла себя тебе на блюдечке с голубой каемочкой! Давай меняться! — Надеюсь, ты быстро ей наскучишь, и она бросит тебя рыдать в одиночестве в подушку. — Так, стоп, погодите! Отчего-то они вообще не поверили, когда я уточнил, что мой босс — мужчина. Что за фигня? Я же не лгал. Они упорно настаивали, что, раз я назвал его привлекательным, явно на него запал. Ерунда какая. Почему я должен быть влюблен в кого-то только потому, что считаю его красивым? — Но ведь красота бывает разной! Гора Фудзи в новогоднюю ночь или солнце, садящееся за горизонт! Я о такой красоте! И она, по иронии судьбы, просто воплотилась в этом человеке. Встречаться с ним настолько нереально, что и говорить не о чем. — Симпотяжка похожа на гору Фудзи? Что ты вообще мелешь? — Твой босс что, ангел? — Ага, точно. Это была какая-то пытка, но, наверное, я сам виноват. Не стоило придумывать сложных историй, тем более врун из меня так себе. Я просто забил и ушел домой пораньше. Мой друг, Шимомура, сказал, что проводит меня до станции. Я пытался свалить от него на выходе из клуба, но он остановил меня. — Хм, ну, это... — смущенно промямлил он. — Ты, наверное, не в курсе, но тот парень, что пригласил нас сюда, владеет этим клубом. — Что? — Он решил открыть свое дело, поэтому занялся общепитом, но с прибылью у него туговато. Похоже, он водит дружбу с третьекурсниками, так что, по сути, нас использовали. А, ну, ясно. Вот почему среди всех мест он выбрал Роппонги. У нас на семинаре была серьезная заточка на бизнес, поэтому, ясное дело, старшие студенты бросались в личное плавание. Наверное, он терял деньги. — Даже не знал, спасибо, — ответил я. Шимомура натянуто улыбнулся. — Кажется, я отчасти понимаю, о чем ты говорил. Может и глупо, но мне до смерти нравится смотреть на Токийскую башню из окна поезда на линии Яманотэ. Со станции Хамамацучо вид лучше всех — это угол, который находится прямо напротив здания JOQR. Он мимолетен, потому что поезд движется, но на закате выглядит невероятно. Это зрелище заряжает мои батарейки, даже когда я на последнем издыхании. Наверное, о такой красоте ты и говорил? — Да. Именно. Это я и имел в виду, — я так энергично закивал головой, что думал, она отвалится. Лицо Шимомуры расплылось в улыбке, но какой-то счастливо-несчастной. — Такие вещи сложно выразить. — Жаль, что ты не рассказал этого в клубе. Да и нет в этом ничего глупого. — Думаешь? На первом свидании я прокатил девушку в метро как раз в мое любимое время. Предложил ей насладиться видом, когда мы доедем до места, но она лишь недоуменно смотрела на меня. «Ну и что в этом такого?» — и все. Увы, не у всех одинаковое представление о красоте. — Я на сто процентов уверен, что ты обалдел бы при виде моего босса. Точно тебе говорю, он великолепен. — Лишь бы ты был счастлив. — Собираешься домой? — Я буду тусить до последнего поезда. Честно говоря, дома меня все равно никто не ждет. Увидимся. По итогам вечера я почти ничего не прояснил с ребятами, зато, наверное, достучался до Шимомуры, и этого было достаточно. Сколько людей — столько мнений о красоте. Однозначного понятия не существует, ведь у каждого человека свой эталон. И оно понятно. Хотя вряд ли соглашусь, что считать что-то прекрасным можно только из-за любви. На мой взгляд, любовь и красота — совершенно разные вещи. Конечно, можно любить что-то, потому что оно — прекрасно. И считать что-то прекрасным, потому что любишь, но это не совсем одно и тоже. И отныне я решил выступать именно за это. Мои чувства к Танимото были совершенно уникальными. Их нельзя было сравнить с моими чувствами к кому или к чему-либо еще. Интересно, когда я наберусь смелости, чтобы признаться ей в любви и пригласить на свидание? Посмеется ли она надо мной? А вдруг ответит взаимностью и улыбнется своей очаровательной улыбкой? Что ж, не следует забегать вперед. Сначала придется разобраться с Ягуаром. Что мне делать? Вот бы нашелся нормальный способ признаться ей, что машина на самом деле не моя, и при этом не разочаровать. Пошутить как-нибудь, чтобы она не слишком остро восприняла эту ошибку. Мановением руки превратить ужасное недоразумение в удачную возможность. Однако голос внутри меня тут же предательски напомнил, что этому не бывать и мне просто стоит сдаться. По-видимому, люди издревле пьянели от любви и сходили с ума, мечась между раем и адом. Мои мысли постоянно бросались из крайности в крайность. А вдруг из-за этого она возненавидит меня и больше даже не напишет, не то что заговорит? Нет, мне просто нужна подходящая возможность пригласить ее на свидание, связанное с камнями. Хотя, как она себе это представляет? Мы вооружимся кирками и отправимся на добычу? Когда мое воображение окончательно ушло в разнос, я обнаружил, что заблудился. Вот блин. В какой стороне станция метро? Вдоль дороги выстроились неоновые вывески, и женщины с пышными прическами в облегающих платьях. Если меня затянут в одно из этих мошеннических заведений, мне конец. Нужно было просто вернуться. Туда, откуда пришел. И КАК МОЖНО СКОРЕЕ. Улепетывая со всех ног, я споткнулся о кучу мусорных мешков на углу улицы. Я не мог пошевелить ногой. Я почти упал, но сумел ухватиться за столб и спастись. — Фух, чуть не вмазался! Я бы разбил лицо о столб, не успей схватиться руками. Хироми оторвала бы мне голову, если бы меня увезли на скорой, потому что я был пьян. Меня очень беспокоило то, что я все еще не могу пошевелить ногой, застрявшей в лавине мусорных пакетов. Они казались подозрительно тяжелыми. Я вгляделся, стараясь рассмотреть, что же там такое. В куче мусора у меня под ногами, поверх прозрачных пакетов, лежал... ...человек. — А-А-А! Он лежал ничком. И не двигался. Он же точно просто спал, да? На всякий случай я осторожно дотронулся рукой до его горла и нащупал пульс. Человек был очень горячим. — Вы в порядке? Я могу вызвать скорую, — громко сказал я, но реакции почти не последовало. Человек просто застонал. Он был одет в серую рубашку и жилет из блестящего черного материала. И от них несло алкоголем. — Можете назвать свое имя? Сколько вам лет? — Са-са...тоши Такацуки. Мне дв..дцать се-е-емь. Сатоши Такацуки? Так, погодите. Тот самый Сатоши Такацуки? Он соскользнул с кучи мешков, кувыркнулся и приземлился на задницу. Он сидел как неуклюжий плюшевый мишка, с красным лицом, и едва соображал. Я приподнял его подбородок, чтобы получше рассмотреть лицо. Он весь горел. Было темно, и я почти не видел его, но знал, что такой жар не к добру. Я глянул на столб, чтобы уточнить улицу и вызвал скорую помощь. Затем побежал в район красных фонарей. Кажется, в последнее время ночные спасения — лейтмотив моей жизни. Я попросил женщин помочь мне с тем парнем. Отреагировали быстро, словно такие ситуации для них были обычным делом. На помощь пришли трое из разных магазинов, но никто не знал, кто этот человек и где работает. Я назвал им его имя, но это не помогло. Вскоре один из парней сбегал в свой магазин и вернулся с кувшином, полным воды. Сирены и мигающие огни приближались, и мистер Такацуки все еще был в смутном сознании. Он застонал, и его голова запрокинулась. Я заметил блеск у него на шее. Драгоценный камень. Тот самый аметистовый кулон, в золотой оправе на изящной золотой цепочке. Из машины скорой помощи вышли два врача и спросили, знает ли кто-нибудь этого человека. Ситуация грозила превратиться в сцену, из магазинов и баров выходили люди в ярких платьях и костюмах. — Его зовут Сатоши Такацуки. Он сказал, ему двадцать семь лет, — робко ответил я. Один из врачей снова и снова звал его по имени. Я огляделся, но вокруг все молчали. Даже когда опять спросили, знает ли его кто-нибудь, люди просто растерянно смотрели друг на друга. Я чувствовал, что нельзя было его отпускать одного в больницу. — Я еду с вами. — Кем вы приходитесь этому человеку? — Он — один из наших клиентов. — Вы уверены, что поедете в больницу? Я кивнул. Пока его укладывали на носилки, я хорошо рассмотрел его лицо. Это действительно был наш клиент. Он размахивал руками и ногами и наперебой звал какую-то «Нозоми». Перед тем, как сесть в скорую, я написал сообщение. Была почти полночь, но, надеюсь, он еще не спит. Сообщение улетело к моему боссу.

***

Раздвижная дверь открылась, являя взору палату с четырьмя кроватями. Утренний свет из окон просто ослеплял. Белые кровати стояли на невзрачном светлом полу. И только одну из них занимал смуглый мужчина в больничной пижаме. — Привет! — весело поздоровался я. Сатоши открыл глаза, затем рухнул обратно в постель с кислым выражением на лице. — О, это ты... Э-э, напомни свое имя? — Сейги Наката. Вы и правда напугали меня прошлой ночью. Вам уже получше? — Ну, как видишь, еще жив. Когда я очнулся, мне сказали, что некий молодой человек назвал меня своим «клиентом», поехал со мной в больницу и ждет, пока я очухаюсь. Я ломал голову, пытаясь сообразить, что за магазин... Хм... Как ты вообще там оказался? Сегодня же суббота? Разве ты не должен работать в Гиндзе? — Босс разрешил сегодня опоздать. Поверьте, я больше всех в шоке. — Вот уж не думал, что стану безответственным взрослым, который беспокоит детей. Я сел рядом с его кроватью, и Сатоши сокрушенно пожал плечами. — Ты уже, наверное, понял, что никакой я не хост. И он постепенно рассказал мне свою историю. Его аметистовый кулон валялся на столе рядом с чашкой воды. Он выглядел намного тусклее, чем в магазине. Скорее всего, ему просто не шло флуоресцентное освещение больницы. Сатоши работал барменом в хост-клубе в Роппонги. Он не слишком хорошо переносил алкоголь — всего от двух бокалов вина у него кружилась голова, и он забывал обо всем, как под кайфом. Хотя при этом имел скрытый талант — отлично разбирался во вкусе любого алкоголя. Его семья владела виноградником в горах Нагано. «Кошмарная глушь», — смущенно описал Сатоши отчий дом. Так или иначе, после безрассудного переезда в Токио он начал работать в клубе и влюбился. — Нозоми Ханасаки — псевдоним, а настоящее имя — Нозоми Канзаки, и она у меня та еще пьянчуга. — Ваша девушка сильно пьет? — То есть тебя шокировало ее пьянство, а не мои отношения с хостесс? Нозоми была жеманной и задорной. Она с большим воодушевлением обслуживала клиентов. Что называется, «душа компании». Она никогда не давила, заставляя их напиваться до беспамятства, зато пила сама. В результате, хотя она моложе Сатоши на два года, уровень ее гамма- глутамилтрансферазы выше крыши — Гамма... что? — Глутамилтрансфераза. — Ничего себе вы слова знаете. — Конечно, это же касается Нозоми, — сказал Сатоши, словно само собой разумеется. Будто она уже была его семьей. — Можно зарабатывать и не выпивая так сильно, но она любит повеселиться с клиентами и не отказывается от их предложений. К слову, я сказал ей прекратить. — Но, наверное, ничего не вышло? — В этой сфере не выжить, если совсем не пить. Честно говоря, если бы я конкретно настоял, пришлось бы заставить ее уволиться с работы. Но мы и так едва сводим концы с концами с обеими нашими зарплатами. Я знаю кучу ребят твоего возраста, которые жаждут таких «легких» денег, но на самом деле, это работа не из лучших. Печень не вечна. — Но в магазине вы убеждали нас в обратном. Он застонал и обхватил голову руками. — Вы в порядке? — В последнее время Нозоми бредит одним хостом. Вот куда уходят все ее деньги — к нему в карман. — Чего?! — ахнул я. Сатоши недоуменно смотрел на меня. Он так спокойно говорил об этом? Суть разговора явно ускользала от меня. Его девушка встречалась с хостом? — Но вы все еще вместе..? — Да... Я бы злился, если бы она встречалась с другим, но хосты — не совсем мужчины. Они типа суперзвезд. Мужики по сути, но на работе это лишь фасад. Сложновато объяснить. Ну, например, главный клиент хостесс не обязательно с ней встречается. Может, так оно и есть, но его точно все устраивает? Я взглянул на него, пытаясь прочитать по лицу, но он просто надрывно рассмеялся. Да, вряд ли. — Они с Нозоми из одной стихии. Я понимаю. Поэтому она содержит этого парня. Говорит, ей нравится видеть, как он развлекается в клубе на ее деньги. Так она чувствует себя состоявшейся. Звучит ужасно тоскливо... да и меня изрядно угнетает. Кто такой этот хост? Разве у нее нет парня-бармена? Но в лучшем случае, это все равно, что сравнить обычную золотую рыбку и особую породу. Да, обе вроде рыбки. — Больше похоже на сравнение меня и Ричарда. — Не наговаривай на себя. Очевидно, Нозоми заявила ему, что хосты — «ослепительные создания». А ведь это тот самый парень, который сказал мне, что обычные мужчины смотрят на хостов либо с отвращением, либо с завистью. И, как правило, у влюбленных преобладало последнее. Когда его девушка, по сути, назвала его невзрачным, он принял решение. Он изменится. Станет владельцем хост-клуба, а не просто скромным барменом. — Итак, вы решили... Погодите, серьезно? Это так безрассудно. — Тебе легко говорить, ты же не знаешь, сколько денег загребает за ночь популярный хост. Абсурдные бабки. Целому клубу хватит одного мальчика-красавчика. Так устроен этот мир. Я не шучу — красивые мужики спасут мир. — Все равно, ваша идея — просто безумие. Он выглядел немного смущенным. Конечно, я не в курсе индустрии, но сильно сомневаюсь, что так уж легко добиться успеха. Иначе на каждом углу открывали бы хост-клубы. У нас на курсе самыми непредвзятыми были я и Шимомура, но даже он отнесся бы с подозрением, спроси я его мнение по этому поводу. Если для привлечения клиентов достаточно красивого личика, значит, для начала, нужно его найти. Вот почему Сатоши бродил по Токио в поисках «ослепительных» мужчин. Он притворялся хостом, потому что вряд ли народ отреагирует положительно на фразу: «Привет, я бармен, хочешь стать хостом?» — Но я никого не мог найти. Молодежь нервничала, стоило заикнуться об индустрии, а если кто и клевал, тут же начинал просить денег. — Думаю, этого и следовало ожидать... Он «охотился» вблизи ювелирных магазинов. Пожалуй, его идея, что мужчины, покупающие украшения, либо хосты, либо захотели бы ими стать, была довольно нелепой. Однако самоотверженность и упорство Сатоши, впечатляли. Так или иначе, он слонялся возле ювелирных магазинов и подходил к мужчинам, либо входящим, либо выходящим из них. Когда сотрудники прогоняли его, он просто менял магазин. Даже слушать об этом было больно. Претерпев бесчисленное количество отказов, Сатоши оказался на окраине Гиндзы. Именно тогда он и увидел нечто, поразившее его подобно удару молнии. Ричарда. — Я был просто в шоке. Мужчина, который выглядел так, словно сошел с экранов старой голливудской классики, неподалеку от меня разговаривал с каким-то продавцом супермаркета на беглом японском. Они болтали о бисквите из ближайшего кафе, и как было бы удобно, если бы в общественной бане устроили прачечную, и так далее. Когда он ушел, я подошел к продавцу. Тот ответил, что этот красавец — владелец нового местного ювелирного магазина. Я счел это знаком судьбы. Серьезно, он прирожденный хост. Чего он вообще уперся в свой ювелирный бизнес? С таким лицом можно вообще не париться. — Вряд ли он оценил бы ваши слова. — Нет, ну правда. Неточность формулировки, и вот уже комплимент «вы такой красивый» звучит как: «это единственная ваша ценность». Конечно, внешность Ричарда определенно экстраординарна, и я уверен, что он привлекал бы клиентов, как панда в зоопарке Уэно. Но вряд ли он сам собой так блестяще овладел японским, и стал управлять ювелирным магазином. — Он приехал в Японию аж из Европы, чтобы открыть ювелирный магазин. У него должна быть довольно веская причина. — Например, какая? — Не знаю, может просто нравится его дело? Сатоши замолчал. Интересно, почему. У него было странное выражение лица, словно он видел летящий в него мяч, но все равно не отклонился, и тот со всей дури двинул ему по лицу. — Пожелай Ричард легкой жизни, наверняка мог бы закрутить роман с членом какой-нибудь королевской семьи, — небрежно заметил я. Сатоши сверкнул широкой и развязной улыбкой хоста. Он немного напомнил мне Шимомуру у бара, тот тоже так улыбался: тридцать процентов счастья и семьдесят процентов горечи и полного смирения. — Ну, мне бы его лицо. — Хорошо, допустим, вы действительно его завербовали. Дальше что? — Дальше я бы просто плыл по течению и импровизировал. Взял кредит. Даже если бы я признался, что на самом деле обычный бармен, снял бы помещение и дела пошли бы в гору. — Так себе план, честно говоря. Наверное, стоит порадоваться, что ничего не вышло. — Пожалуй, ты прав. На этот раз в улыбке было уже гораздо больше горечи. Не улыбка, а гримаса. Мистер Такацуки отер рукавом пижамы пот со лба, а затем, словно между делом, и влажные глаза. — Знаешь, меня уже тошнит от самого себя. Я люблю Нозоми, но не могу дать ей надежность и счастье, и мне в жизни не затмить хоста. Я даже денег нормально заработать не в состоянии. У меня ничего нет. Я долгое время отмахивался от всего этого, и едва сводил концы с концами. Вряд ли мое тело сможет и дальше выносить такой образ жизни. Я выгорел изнутри, такое чувство, будто стены вокруг меня смыкаются. И тут я наткнулся на ваш магазин. Помню, думал тогда: чувак, ты что творишь? Так и собираешься быть ни на что не годным пьяницей до конца своей жизни? — Значит, вот почему именно аметист. — Я пришел что-нибудь купить, мне вообще было пофиг, что конкретно. И камушек оказался намного дешевле, чем я думал. Почти через неделю после посещения магазина Ричарда он надел кулон на работу. В тот день у Нозоми снова был клиент, который влил в нее тонну алкоголя, и она взялась за старое. Обычно Сатоши просто наблюдал со своего места за происходящим, но отчего-то в этот раз просто не смог сдержаться. Он вышел к столу и принялся пить все, что заказали Нозоми. Клиент был в восторге, ведь обычно непьющий бармен наконец-то пошел в разнос! Сатоши пил, пока наливали. Когда земля начала уходить из под ног, он выскользнул на улицу через заднюю дверь клуба. Сатоши неловко улыбнулся. Очевидно, у меня было весьма красочное выражение лица. — Не смотри так на меня. Я правда не принял вашу сказку про аметист, защищающий от пьянства, всерьез. И сам во всем виноват. Ты со своим боссом ни при чем. — Меня беспокоит не это. Вы вообще представляете, сколько людей ежегодно умирает от острого алкогольного отравления? Это совсем не смешно. И почему вы ушли из клуба в таком состоянии? Ужасно опасный поступок. — Ну я был в зюзю. А еще не хотел, чтобы Нозоми видела, как я выставляю себя дураком. — Вы отрубились в куче мусора. — Я реально помню, как прошел два квартала вниз по улице. Просто чудо, что я выжил, — пробормотал он себе под нос и вложил свои руки в мои. — Ты же... Сейги, верно? Я помню, как врачи скорой называли твое имя. Спасибо. Ты спас мне жизнь. И прости за все эти хлопоты. — Не нужно передо мной извиняться. Что вы планируете делать дальше? — Я уже звонил в клуб. Мне сделали выговор и уволили. Встречаться с хостесс запрещено, так что у Нозоми тоже могут быть проблемы. Я волнуюсь. Она так легко расстраивается. И всегда рыдает по пустякам. — Вы звонили ей? — Я написал утром, что попал в больницу. Наверное, она отсыпается после ночи. Он улыбнулся. Я обеспокоенно смотрел на него и он снова улыбнулся — теперь с вызовом. Подавленность как ветром сдуло. — Так странно. Я сотворил настоящую глупость, но отчего-то совершенно не жалею. Я был крайне возмущен, поэтому он сложил руки и рассыпался в извинениях. — Знаешь, я думаю попробовать вернуться в деревню. Мои родители выращивают виноград. Я — старший в семье, но при первой же возможности сбежал от своих обязанностей. Если я буду помогать, они наверняка позволят вернуться своему блудному сыну в отчий дом. К тому же виноград, который выращивает мой старик, сверкает, как драгоценные камни. И вкус просто восхитительный. — А как же Нозоми? — Ты и правда умеешь добить лежачего. В душе я фермер. И совсем не пара хостесс. Сейчас наша несовместимость проявилась во всей красе. Я недостаточно хорош для нее. И далеко не персонаж из старых фильмов, который просит свою возлюбленную все бросить и уйти с ним в закат. — То есть, вы расстаетесь с ней? Он замолчал и задумался, затем покачал головой. — Я не могу отказаться от нее. Я хочу, чтобы она дождалась меня. Пообещаю ей когда-нибудь вернуться в Токио, и если она меня дождется... — Кажется, ждать придется долго. Вы точно уверены, что она не встретит кого-нибудь, пока вы будете в Нагано? Может, лучше ей все же поехать с вами? — Я всей душой этого хочу! Я же люблю ее! Но все не так просто. Его голос звучал по-настоящему истерично. Я все еще немного волновался, но решил, что сказано достаточно. — Все слышали? Вот вам признание! — крикнул я. Дверь в комнату бесшумно открылась, и в нее, пошатываясь, вошла та самая задорная и миловидная девушка. Ее каштановые волосы торчали в разные стороны, а платье прикрывало неподходящее по сезону пальто. Она сжимала в руках розовое полотенце, и лицо ее было красным от слез. — Нозоми! — воскликнул Сатоши. — Ну что ты за идиот?! Почему такой глупый?! Ты что, до сих пор не протрезвел? Ты невероятно тупой и бесполезный идиот! — Что ты здесь делаешь? — Заткнись, болван! Конечно я пришла, потому что беспокоилась о тебе! Пока Сатоши паниковал, я встал со своего места. Нозоми тут же присела, вытерла лицо полотенцем и пару раз легонько шлепнула Сатоши по лицу. — Ты чуть не умер! Как ты можешь вести себя так, будто ничего особенного не произошло... Не пиши мне, когда дело настолько важное, болван! Звони! Ну ты и придурок... Возьми еще и склей ласты по-настоящему! — Прости, Нозоми. Мне так жаль. — Тебя на секунду нельзя оставить. Думаю, деваться некуда, придется ехать с тобой, — зарыдала Нозоми, сжимая руки Сатоши и падая на кровать. Я, ухмыляясь, вышел из палаты и пошел по коридору. Поклонился одной из медсестер возле лифта, и она ответила тем же. — У меня есть к тебе вопрос. Исходя из твоего в высшей степени эстетического мнения, мое призвание — роман с членом королевской семьи? Нынче все японские студенты мечтают о таком поприще? Кажется, я упустил этот факт в своих исследованиях вашей страны. Слегка прислонившись к стене, у лифта стоял мужчина в костюме. Он скрестил руки на груди и недовольно смотрел на меня. Я ответил неловкой улыбкой. — Слушай, я просто привел пример. — Некоторые примеры заходят слишком далеко. Ричард взглянул на часы. Была половина одиннадцати утра. На Ягуаре мы легко могли вернуться в магазин к одиннадцати. — Ты мог вернуться и без меня. — Без машины ты бы опоздал на работу. Я связался с Ричардом, пока ждал в больнице. Сначала он не слишком мне обрадовался, потому что уже лег спать, но когда я объяснил ситуацию, вздохнул и спросил меня, когда начинаются часы посещений. По сути, мысли наши сходились: я поеду домой, немного отдохну, а затем мы встретимся в Гиндзе и на Ягуаре Ричарда отправимся в больницу. Поднимаясь в отделение с подземной парковки, мы столкнулись с женщиной, которая приехала на такси. Ее глаза были красными, а вычурная прическа совсем не соответствовала явно наспех подобранной одежде. Мы оказались в одном лифте, вышли на одном этаже и направлялись в одном направлении. Увидев, как она большими буквами написала «Нозоми Канзаки» в гостевом бланке, я вспомнил, как Сатоши звал ночью какую-то Нозоми. Я отвел ее в сторону и спросил, не знает ли она случайно некоего Сатоши Такацуки, и оказался прав. Жалкие остатки ее самообладания мгновенно иссякли. Она расплакалась и поведала нам все подробности дебоша Сатоши. Он подскочил к ее столу, напился и исчез прежде, чем кто-либо понял. И к закрытию не вернулся. Владелец пришел в ярость и тут же уволил его. Нозоми беспокоилась, поэтому после закрытия отправилась его искать. И услышала, что скорая помощь увезла какого-то бармена. Хорошо еще, сообщили, в какую больницу его отвезли. Она плакала и ругалась на него. «Почему он так себя вел? Если ему что-то не нравилось, нужно было просто сказать! Что же мне теперь делать?» И тут перед ней на колени опустился мой босс. При виде лица Ричарда Нозоми покраснела и смущенно спросила, из какого он клуба. Мы устроили небольшое собрание на скамейке перед постом медсестер. Своего рода обсуждение стратегии. Ричард генерировал идеи. Нозоми дала добро, а я был назначен исполнителем. План был прост: я, как человек, спасший ему жизнь, должен был заставить его откровенно рассказать обо всем происходящем. Честно говоря, поначалу я был не в восторге. Мало ли какие обстоятельства скрываются за всей этой ситуацией, может Нозоми лучше вообще не знать? Но Ричард молча гипнотизировал меня своим спокойным взглядом. Пускай мы с ним не так давно знали друг друга, но — да, пожалуй, это звучит безумно — я совершенно не хотел его расстраивать. У меня было некое ощущение, что я попросту не могу так с ним поступить. Кажется, Ричард еще до того, как предложил план, уже просчитал всю ситуацию. «Задай ему жару!» — подбодрила меня Нозоми. Я вздохнул и приготовился действовать. В конце концов, все оказалось не так уж плохо. Пока мы ехали в довольно просторном лифте, я поинтересовался у Ричарда: — Что именно так беспокоило тебя после ухода господина Такацуки? Только не говори, будто знал, что все это произойдет. — Конечно нет. Ты продолжаешь удивлять меня своей абсолютной неспособностью учиться жизни. Опыт не для тебя — каждую пятницу ты напиваешься где-то, потому что на календаре пятница. — Слушай, ну на этот раз я же помылся и переоделся. Я положил руки на бедра, приняв торжественную позу. Ричард отвернулся, однако я видел его лицо в зеркале — он улыбался. — Но ты сразу понял, что никакой он не хост, да? — Тот, кто уверен в своей профессии, не хвастается ею на каждом углу. Он напоминал жужжащего комара, который не дает покоя, и в то же время легко очаровывается пламенем свечи. — Так вот что крутилось у тебя в голове, пока ты вещал о драгоценных камнях. Жуть... — Прощаю. Ричард сказал, что у него возникло ощущение, будто Сатоши, на самом деле, хотел вовсе не драгоценный камень. — Так чего же он тогда добивался? Может, и правда искал именно хоста. — Вряд ли. Он жаждал вовсе не украшения, а вещи, которая придала бы ему сил. — Придала сил? Как волшебные штуки в видеоигре? — Никакого волшебства. Однако, ты наверняка часто слышал истории о людях, которые обычно не носят украшений, но зато ведут себя совершенно по-другому, когда надевают их. Украшение заставляет их более остро осознавать себя и взгляды окружающих. Поэтому они и ведут себя соответственно. Прекрасные камни обладают уникальной силой своей красоты. — То есть, они в некотором роде могут влиять на поведение людей. Как шикарный камень заставляет женщину вести себя с большим достоинством? — Или превращает ее в высокомерную мотовку. — Кажется, от них одно зло. — Конечно, драгоценные камни способны оказывать и положительное влияние. Например талисманы на удачу для спортсмена или, в более экстремальном варианте — говорят, драгоценности в короне наделяют мудростью своего владельца. В любом случае, люди — это существа, которые стремятся к собственным желаниям. Драгоценный камень может стать катализатором, а не двигателем. Движущая сила лишь в сердце. — Звучит немного пугающе. — Ты абсолютно безнадежен. Сатоши беззаботно улыбался, но, сложись обстоятельства иначе, — он мог умереть. При мысли о том, как близко к краю он подошел прошлой ночью, у меня по спине пробежал холодок. Ричард же, как ни в чем не бывало, продолжил: — Не мне решать, где и чем кому-то заниматься, но я люблю драгоценные камни, и со своей стороны, хотел бы сделать все возможное, чтобы эта красота никому не приносила несчастья. Давай просто возблагодарим судьбу за твою необыкновенную удачу. Мои плечи поникли. Вряд ли многим людям на подработке выпадали такие бонусы. Когда лифт прибыл на первый этаж, перед дверями нас встретили одетый в пижаму старичок и сопровождающий его молодой человек. Забавно, как вытянулись их лица при виде Ричарда. Мы вышли из больницы. Интересно, перестала ли плакать Нозоми? — Я кое-что хотел у тебя спросить. Когда ты объяснял происхождения слова «аметист», то сказал, что оно означает «не пьянеть», а не «алкоголь не опьяняет вас». Я не улавливаю разницу в нюансах, но, ты, кажется, всегда скрпулёзен в выборе слов. — О, ты интересуешься греческой грамматикой? Тут разница в залоге: активный против пассивного. А у греческого слова пассивный залог. — Неа, никакого греческого! Не моя сфера совсем! По дороге на подземную парковку Ричард устроил мне краткий ликбез. Он объяснил, что в те времена, когда многие еще верили в магию драгоценных камней, люди считали, будто аметисты защищают от опьянения, поэтому их владельцы не пьянели. Сколько бы тысячелетий ни существовал алкоголь, им неизменно злоупотребляли и страдали от этого. Даже, к примеру, Сатоши: он действовал безрассудно, потому что жаждал защитить Нозоми и не хотел, чтобы она пила. Его методы были откровенно ужасными, но, думаю, в конце концов, все закончилось хорошо. — Напомни, кто был этот бог вина? Вакх? Какой-то он ленивый божок-хранитель. — В различных сказаниях Вакх также известен как Дионис. Он весьма необузданное создание, которому не привыкать валяться пьяным на пирах. Возможно, в некотором смысле, он действительно благословил нашего беспутного клиента. — Тебе явно не следует говорить ему об этом. Ричард посмотрел на меня так, будто искренне удивился, что я озвучиваю ему настолько очевидные истины. Когда мы добрались до парковки, он нажал кнопку на своем брелоке. Машина тут же громко «отозвалась». Пожалуй, сейчас или никогда. — Ах, сегодня был такой чудесный день, да? Мы стали свидетелями счастливого финала истории любви — разве это не внушает радость к жизни? Должен сказать, твоя стратегия купидона увенчалась успехом. Интересно, что эти двое собираются делать дальше. — Знаешь, пока я ждал за дверями палаты, меня не покидала мысль о том, насколько же ты ужасный актер. И сейчас я еще больше в этом убеждаюсь. — Уверен, если бы за нас с Танимото кто-то взялся с таким же воодушевлением, столь же умная и благородная сваха, тогда... — Некоторые называют любовь «болезнью сердца». Будем надеяться, сила камня, предотвращающего опьянение, быстро подавит твою лихорадку. Полагаю, для людей важно лишь скрытое за занавесом. Как только удовлетворение твоего тщеславия становится во главу угла, у вашего многообещающего романа возникают проблемы посерьезнее, о которых стоит беспокоиться. — Да ладно, это не займет много времени. Пожалуйста? — Хочешь ехать на работу на метро? — спросил Ричард, опершись локтем на крышу своей машины, пока я пытался сесть с пассажирской стороны. Выражение его лица казалось таким же непроницаемым, как и на прошлой неделе. Я догадывался, что, как бы там ни было, некоторые вещи просто исключены. — Прекрасно. — Хорошо. Машина была низкой и имела огромные окна. Со стороны пассажира Токио напоминал лес из железных деревьев. Если смотреть снизу, скоростная автомагистраль Шуто казалась чревом дракона. Стаи машин носились по лесной подстилке, словно насекомые. Интересно, как все это выглядело для Ричарда. Или что сказала бы Танимото, если бы я спросил ее. Даже если сдам экзамен на государственную службу с первой попытки, мне в жизни не позволить себе «Ягуар». Но я хотел когда-нибудь — хоть раз! — испытать с ней эту неописуемую поездку на американских горках. Хотел насладиться ощущением того, как наш знакомый мир с ней превращается в незнакомое пространство. Хотя, может она просто скажет: «Ну и что в этом такого?» А может, мягко улыбнется мне. Как только я понял, что мы в нужном месте, я снова пошел в наступление. — Слушай, Ричард, так что... — Только не снова. Продолжишь настаивать, я высажу тебя на обочине. — На первом этаже этого отеля продают невероятно вкусные сладости! У них есть мусс из манго и булочки с кремом из маракуйи. Без лишних слов Ягуар остановился. Мы стояли рядом с отелем, к которому примыкал концертный зал. Явно очень модное место. Я никогда здесь не останавливался, даже внутрь не заходил, поэтому, наверное, интересно, откуда же я об этом узнал? Ну, история восходит к довольно болезненному и жалкому моменту прошлого Рождества, когда я усердно проводил исследования на случай, если у меня когда-нибудь появится девушка. Я изучал лицо Ричарда. Я не просто так работал на него. Поэтому знал, что его слова о том, что сладости нужны для комфортного общения с клиентами — просто оправдание. Я видел, с каким наслаждением он доедал остатки десерта, сидя в кресле. Он закрыл глаза и сам таял с каждым кусочком. Красавец-ювелир смотрел на меня так, словно собирался заключить сделку с дьяволом. Затем вздохнул и полез в карман, из которого вытащил черный кожаный бумажник и протянул мне три банкноты по тысяче иен. — Ты знаешь, где находится магазин? — Да. — И сколько времени тебе нужно? — Десяти минут должно хватить. — У тебя пять. — Замётано. — На счет три. — С удовольствием, босс! — И, пожалуйста, не забудь чек. Я проверил движение, а затем выскочил из машины. Спасибо. Миллион благодарностей моему прошлому «я». Если бы машина времени перенесла меня назад, я бы с радостью сообщил себе, что тоскливый мониторинг Интернета ради подружки, которой у меня нет, окупился. Это уберегло бы меня от напрасных страданий. Клиентом в тот день был мужчина с Мальдив. Он весело болтал с Ричардом на языке, который я даже распознать не мог, пока они ели купленный мною тропический мусс. Когда я на следующей неделе пришел на работу, Ричард показал мне одно электронное письмо. В нем был запрос о вставке камня в другое ювелирное изделие. С фотографией. На была изображена пара с неуместно обесцвеченными волосами на фоне виноградников и гор. Вскоре аметистовый кулон превратится в кольцо.