Блестящие дела ювелира Ричарда

Как описать ощущения в желудке, когда у вас похмелье? Болезненные? Тяжелые? Словно нутро истязает мрачный демон? Сложно представить, что эта штука находилась внутри моего тела всю жизнь. Мне хотелось открыть свою грудную клетку, засунуть туда руку и вытащить мой бедный желудок, чтобы дать ему немного просохнуть на солнце. Конечно, солнце наверняка избавило бы его от всей этой едкой, тяжелой тошноты. Субботним утром я со стонами притащился в магазин в Гиндзе. Ричард бросил на меня обеспокоенный взгляд. — Доброе утро. Что-то случилось? Ты неважно выглядишь. — Вчера я ходил выпить с одногруппниками… — Ты принял душ, когда вернулся? — Я тут же отрубился. — Понятно. Ричард встал, достал из кармана бумажник и протянул мне банкноту в тысячу иен. — Перед станцией Симбаси есть общественный душ, прачечная и круглосуточный магазин. У тебя пятьдесят минут, чтобы принять душ, постирать одежду и пожевать мятную жвачку. — Мы же не хост-клуб… — Лично я считаю, что чистота в ювелирном магазине гораздо важнее, чем в хост-клубе. Как по-твоему? Я был бессилен перед взглядом этих голубых глаз. В тот момент я не мог вымолвить ни слова. — Если превысишь лимит в пятьдесят минут, я засчитаю тебе опоздание. На старт, внимание… — Да понял я. Понял! — Марш. И не забудь про сдачу. Я сердито крикнул, что скоро вернусь, и снова потащился вниз по лестнице. Ричард в последнее время был таким строгим со мной. Такое чувство, что после инцидента с рубином он взял меня в ежовые рукавицы. Конечно, я не думал, когда шел работать сюда, что меня будут обхаживать, как клиента, но все же. Может, я немного и расслабился, но на этот раз он зашел слишком далеко. Мне перестало так казаться, когда я понюхал свою рубашку. Мда, я был неправ. Абсолютно. Душок выводил слово «вонь» на новый уровень. Я отмок в душе со всякими трудоголиками и бездомными. Затем натянул одежду из сушилки, купил жвачку, где было велено, пожевал ее и выплюнул в обертку и вернулся в магазин. В котором с удивлением обнаружил клиента. В кресле сидел молодой мужчина. — Ничего себе, опаздываем на работу? Будь это мой магазин, ты бы уже паковал вещички. Я кротко поздоровался в ответ на язвительное приветствие. На парне был мятый черный костюм и винно-красная рубашка с воротником. Ричард, сидевший напротив него, бросил взгляд на часы. Прошло всего сорок восемь минут. Я же успел, да? На этот раз пронесло. Я выразительно махнул рукой, и Ричард попросил меня приготовить чай. Очень вежливо попросил. Значит, немилость мне не грозит. — Ого, и ни слова в ответ? А где «с удовольствием!»? — Я определенно уже говорил это, но вынужден напомнить — вы находитесь в моем ювелирном магазине. — Прости, сила привычки. Лёгок на помине. К нам тут настоящий хост пожаловал. Я принес королевский чай с молоком и пару кусочков льда. Клиент бросил «спасибо» и подмигнул мне. У него были светло-каштановые волосы; слегка загорелая кожа выглядела немного запущенной, а голос казался слишком громким. Лет тридцать. Он представился как Сатоши Такацуки. Слишком просто для хоста, наверное, имя настоящее. — Итак, я ищу камень, который можно будет обыграть в разговоре с клиентами. Девчонки любят красивые штучки, да? В идеале — что-нибудь удобное для ношения с собой. Знаешь, я слышал об этом магазине. У вас же тут не заоблачные цены? — Какое счастье, что наши клиенты нас не забывают. — Чувак, ты вещаешь, как настоящий японец! В ком-нибудь из твоих родителей есть капля нашей крови? — Вообще-то нет. И, чаще всего, корни не связаны с навыками владения тем или иным языком. — Спорим, все девчонки от тебя млеют? Ты точно занимаешься своим делом? — Господин, что бы вы хотели к чаю? У нас есть как сладкие, так и соленые закуски. — Я сладкоежка. Сколько сдерёте? — Нисколько, это элементарное гостеприимство… — Ништяк, вот она прелесть Гиндзы! На руках носят. Ричард вежливо поклонился ему и встал со своего места. Вероятно, пошёл за камнями из сейфа. — А он красавчик, да? — произнес господин Такацуки, провожая его взглядом. Я вымученно улыбнулся. Чашка в его руках казалась стаканом с алкоголем. Я почувствовал, как меня снова тошнит. Ричард однозначно был самым красивым человеком в моей жизни. Но в последнее время я старался не озвучивать этого, даже если и правда так думал. Думаю, мое сердце не выдержит еще одну его контратаку. Назвать кого-то симпатичным вовсе не значит сразу пригласить на свидание. Такое говорят лишь самому дорогому человеку в подходящее время и в нужном месте. Ну то есть я бы даже не пытался приударить за моим ангелом Танимото. Я точно не смогу, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. Так, стоп. Тогда как я собираюсь пригласить её на свидание? Время от времени я переписывался с Танимото. В основном о камнях. Ну, практически всегда о камнях. Она присылала мне фотографии своих любимых или особенно необычных скальных образований. Например, утесы в Инубусаки с большими круглыми отверстиями или массивные серые скалы на берегу Ирландии. Без нее я бы в жизни не узнал обо всех этих местах. Когда Танимото погружалась в мир камней, она была не милой, а скорее… страстной и живой. И всегда отвечала очень быстро. Но в конце таких разговоров я чувствовал себя немного подавленным. По итогу она обычно добавляла: «Покажи мне как-нибудь свою спортивную машину». Постепенно это превратилось в ее обязательный рефрен. Хотя вышло недоразумение, мое экспрессивное «Хорошо!» затрудняло разъяснение, и я всегда, как конченный идиот, откладывал на потом. Я ужасно завидовал нашему нынешнему клиенту, который явно не томился от любви и воспринимал романтику, как способ подзаработать. Господин Такацуки улыбнулся. — В чем дело, малыш? Проблемы в любви? — Как… Вы что, экстрасенс? — Мужчины чаще всего смотрят на хостов либо с отвращением, либо с завистью. Влюбленные, как правило, попадают в последний лагерь. Простая логика. — Мда, неловко. Вы, хосты, и правда нечто. — Такая прямота — тоже талант. Думаю, из тебя вышел бы отличный хост. — Прошу прощения за ожидание. Ричард положил на стол черный бархатный футляр. Он был размером с большую коробку шоколада, и я исконно называл его «Шкатулкой Урашимы». Обычный футляр для драгоценностей, верхняя часть которой соединялась с основанием шарниром. В открытом виде она напоминала пасть аллигатора. Крышка медленно открылась, и глаза господина Такацуки расширились. Почти у всех посетителей была похожая реакция. Драгоценные камни в четыре ряда сияли на черной подушечке. Не в оправах — просто обычные камни. Красные, зеленые, фиолетовые, розовые — все цвета радуги. Эффект был сногсшибательным. Господин Такацуки улыбнулся и глубоко вздохнул. — Я, типа, онемел! Наверное, куча людей просто убили бы за возможность увидеть такую красотищу хоть раз в жизни. Я обязательно расскажу об этом своим ребятам. — Сделайте милость. — Но интересно, что бы ты сделал, если бы я попытался ограбить тебя? Я же просто могу схватить это добро — и только меня и видели. — В магазине установлены камеры наблюдения, а этот молодой человек — обладатель черного пояса. — Ах, ха-ха-ха. Шучу я, шучу. Ты серьезно подготовился, да? Чувак, они выглядят на миллион. — Полагаю, подходящим ответом на это в Японии будет: «Возможно, мы сумеем договориться», — сказал Ричард хитро улыбаясь. — Ты серьезно шаришь в бизнесе, — сказал господин Такацуки с улыбкой, склоняясь над коробкой. — Каждый драгоценный камень скрывает в себе богатую историю, поэтому, вне зависимости от вашего выбора, вам не придется искать тему для разговора с вашими клиентами. — Богатую историю, говоришь? Честно говоря, для меня они все просто красные, желтые или фиолетовые камушки. — Клиенты, которым все варианты кажутся привлекательными, как правило, обладают довольно обширным и явным чувством прекрасного. Пожалуйста, не стесняйтесь, подержите их и рассмотрите поближе. — Я и правда думаю, что ты выбрал себе не ту работу. Хладнокровие и невозмутимость Ричарда были непоколебимы. А вот я ужасно раздражался. Какого хрена этот парень заявился в чужой магазин и указывает, кто и чем должен заниматься? Господин Такацуки пожал плечами и схватил первый попавшийся камень. — Что это красное? Не рубин же? — Это гранат. У вас превосходный вкус, господин Такацуки. — Да просто я видел рубины в другом магазине. У них цвет намного ярче. А зеленый? — Вас может это удивить, но зеленый — тоже гранат. — Они, чо, одинаковые? Ричард кивнул. — В девятнадцатом веке красные гранаты были чрезвычайно популярны в Европе. Именно поэтому их японское название — «закуроши» — или «гранатовый камень», отсылает к красному цвету. Однако не все гранаты — красные. Зелёный — демантоидный гранат, родом из России. Однако «голубой гранат», с которым вы, возможно, знакомы по рассказу о некоем знаменитом сыщике — чистой воды вымысел. На тот момент были известны гранаты почти всех цветов, кроме синего. — Хм, я не расслышал имя. — Вы о названии зеленого камня? Демантоидный гранат. — Нет, я о вашем, мистер лавочник. Повисла короткая пауза, но вежливая улыбка Ричарда осталась незапятнанной. — Прошу прощения. Меня зовут Ричард Ранашина де Вульпиан. Так вышло, что гранат является камнем рожденных в январе — вас интересует этот самоцвет, господин Такацуки? — Не буду больше ходить вокруг да около, Ричард. Ты когда-нибудь задумывался о смене профессии? — Извините, господин, не желаете десерт? У нас есть потрясающее желе. — Да ладно, чувак, глаза разуй. Я тут пытаюсь прощупать твоего босса. А я пытаюсь помочь ему выкрутиться! Я очень выразительно нахмурился, чтобы Ричард заметил. Мой босс, как всегда спокойно улыбаясь, закрыл глаза и поклонился. — Господин Такацуки, у вас — свое призвание, у меня — свое. — Ночная жизнь тут так и слепит. Если ты любишь драгоценные камни, уверен, сразу оценишь ее сияние. Сейчас в Роппонге тяжело пробиться. Все, что нужно обычному и невзрачному хосту-иностранцу — это немного говорить по-японски, и за ночь он загребет миллионы. — Срок человеческой жизни — максимум сто лет, а этому гранату — сто миллионов лет. Драгоценные камни переживут любого человека, но они — наши великодушные спутники, и годы им не страшны. — О том и речь! Именно такого хоста я хочу в своем заведении! Господин Такацуки снова посмотрел на меня. Я знал, к чему он клонит, но такими темпами все усилия Ричарда продать ему что-то — напрасны. Я недовольно нахмурился, и господин Такацуки тут же ослепительно улыбнулся Ричарду. Улыбка сделала его гораздо моложе. Видимо, это была ипостась менеджера, а не хоста. — Мне все равно, сколько тебе лет, пока ты так выглядишь. Можешь, работая на меня, продолжать подрабатывать здесь. И денег заработаешь, и клиентов, любящих цацки, привлечешь. — Хотя я всей душой стремлюсь помогать всем, кого интересуют драгоценные камни, сам я — не продаюсь, поэтому вынужден смиренно отклонить ваше предложение. — Тогда, может, я смогу соблазнить твоего сотрудника. Ричард резко стер улыбку со своего лица, и господин Такацуки неловко поднял обе руки. — Ладно-ладно, виноват. Что это за фиолетовый камень? Тоже гранат? — Это аметист. Кристаллический кварц. — Аметист! Даже я знаю его! Красиво, блин. — Пожалуйста, можете взять его в руки и рассмотреть поближе. — Да я не против, — ответил господин Такацуки и схватил аметист. Камень был размером примерно с ноготь моего мизинца — наверное, раза в два больше моего розового сапфира. Ричард мельком заметил, что можно осмотреть камень со всех углов, если зажать его между двумя пальцами на верхней части ладони. Он тут же показал, как это делается, а затем передал его господину Такацуки. Тот наконец улыбнулся. — У тебя реально красивые пальцы. У аметистов тоже есть какая-то история? — Интересный вопрос. У людей с аметистами весьма давняя история. Если шагнуть за пределы летописной истории, мы найдем аметисты в захоронениях на доисторических стоянках. А еще существуют записи о знати Древнего Египта, которая запечатывала ими документы. Аметист совсем не такой твердый камень, как алмаз, рубин или сапфир, поэтому ему нашли больше применений в повседневной жизни. Это камень рожденных в феврале, и говорят, что он помогает смягчить сердце, привлечь любовь и развить интуицию. — Откуда ты все это знаешь? Что, где-то спецом учат шарить в камнях? — Я учусь каждый день. В ходе работы мне выпадает много возможностей получать новую информацию, ведь среди моих клиентов есть гораздо более квалифицированные специалисты, чем я. — Твой мир прям завораживает. От этого мне еще больше хочется сделать из тебя хоста. Итак, цена вопроса? Когда Ричард озвучил цену в пять тысяч йен, мы с господином Такацуки ошеломленно уставились на него. — Чего? Ты уверен, что не ошибся ноликом? — Цена камня не пятьсот и не пятьдесят тысяч. Цены на все товары и услуги — не только драгоценные камни, — определяются балансом спроса и предложения. А поскольку поставки аметистов стабильны и обильны, вы с легкостью можете приобрести камни довольно высокого качества по относительно низкой цене. Этот камень родом из Бразилии, крупнейшего в мире производителя аметистов, хотя всего несколько десятилетий назад аметисты добывали в Японии — камни из Яманаси довольно известны. — Ага, а еще она славится виноградом, — слегка раздраженно бросил господин Такацуки. Ричард улыбнулся. — Разве не дивный поворот судьбы, что прекрасные плоды, похожие на драгоценные камни, выращиваются на той же земле, откуда были добыты прекрасные самоцветы? — Ой, давай без дешевой рекламы! Не только в Яманаси выращивают вкусный виноград. Хотя, конечно, он хорош, но… Ладно, мы отклонились от темы. Давай, расскажи мне еще об этом камне. Ричард поклонился и снова разлился красноречием, почти как говорящая кукла. Научное название камня — кварц. Наверное, тут как с рубинами и сапфирами, которые корунды. Существует множество разновидностей минерала — цитрин, дымчатый кварц, розовый кварц и так далее, — но все они химически почти идентичны и имеют примерно одинаковую твердость. Его собирали многие любители минералов. От солнца он выгорает, поэтому хранить камень нужно с осторожностью. В средние века в Европе аметист очень ценили высокопоставленные члены христианского духовенства и даже считали духовным артефактом. Его используют как волшебный маятник для гадания. И так далее и тому подобное. Казалось, Ричард говорил о камнях целую вечность. Ему скажи, и он будет вещать целый день. Если закрыть глаза и прислушаться, в жизни не скажешь, что говорит не японец. Его голос не был слишком высоким или низким, и в нем сквозила таинственная теплота — словно кто-то крепко обнимает тебя. Будь я господином Такацуки, уже давно остановил бы его или извинился и ушел. Это было слишком. Все равно что находиться в одной клетке с диким зверем и пытаться заставить его выполнять трюки. Ужас. Доливая чай, я улучил момент и украдкой взглянул на лицо господина Такацуки. Думал, парень уже заскучал, но он был совершенно околдован Ричардом и даже не смотрел на меня. Его глаза так и светились. — Твой бак уже опустел? Или можешь продолжать? — Хм, господин Такацуки, вы случайно не знаете происхождения слова «аметист»? — Хотел бы я ответить: «Конечно, знаю», но не в этот раз. Какой это язык? Английский? — Вообще-то, греческий. «Аметистос» означает «не пьянеть». Кажется, атмосфера в магазине внезапно изменилась. Лицо господина Такацуки стало гораздо серьезнее. Похоже, Ричард тоже заметил. — О, так этот драгоценный камень может удержать от бухла? Как целебный кристалл? — Это старая легенда. У камня изысканный бордовый оттенок, возможно, поэтому его стали ассоциировать с вином. Говорят, что Бахус — бог вина, — дарует свою защиту владельцам этого камня. — «Не пьянеть». Не пьянеть, значит, да? Что ж, мне нравится. Его голос звучал неестественно и вяло. Я был уверен, что именно аметист он и купит. Господин Такацуки прошелся вдоль ряда других камней, но в конечном итоге остановился на аметисте. — Камни продаются прямо так? Или я могу его куда-нибудь вставить? — Вы имеете в виду этот аметист? Я могу вставить его в любое выбранное вами изделие — в кольцо, зажим для галстука, браслет. Куда захотите. Конечно, от вашего выбора будут зависеть стоимость и сроки изготовления. Я могу попросить дизайнера нарисовать для вас эскиз. — Да не нужно мне ничего особо модного. У тебя же есть какой-нибудь каталог, где я могу себе что-нибудь выбрать? Мне сойдет. Наверное, не стоит брать зажим для галстука — если я его уроню, потом в жизни не найду. Что проще всего? Подвеска отлично подойдет. — Если вы не настроены на конкретный камень, у меня есть готовые аксессуары из аметиста. — Ловишь на лету. Тогда тащи, что у тебя есть. Прошло всего пятнадцать минут после того, как Ричард вошел в кабинет и поменял содержимое волшебного футляра. У него было три аметистовых кулона, и господин Такацуки выбрал самый большой. Камень был размером с ноготь моего большого пальца, квадратный, с закругленными углами. По краям отделан золотом. Он был чисто-фиолетовый, как утренняя звезда. Сзади тоже закруглен, чтобы при носке не царапать кожу владельца. Цепочка золотая. Подвеска выглядела довольно изящно, поскольку явно создавалась для женщины, но, когда господин Такацуки надел ее, от него прямо повеяло атмосферой ночной жизни. Цена: пятнадцать тысяч йен. — Почти как игрушка, — сказал господин Такацуки с улыбкой. Он вышел из магазина с продолговатым футляром в руках, где лежал аметистовый кулон. И в прекрасном расположении духа. Хотя все равно не удержался и уже на выходе попросил Ричарда обдумать его предложение. — Как думаешь — он был пьян? — Я абсолютно уверен, что он был трезв. Просто паясничал. — Не вернет ли подвеску обратно? — Нет. Кажется, он остался доволен своей покупкой. Ричард сел в одно из кресел и помассировал виски. Странно. Я вымыл чайник и взял свежие листья, решив приготовить ему чай в сто раз вкуснее моей последней партии. — У тебя здесь действительно есть камеры наблюдения? — У меня контракт с охранной фирмой. Я особо не возражаю против твоих песен и танцев во время приготовления чая, так что, пожалуйста, не стесняйся. Я точно знал о камере на входе и догадывался о наличии камер в самом магазине. Но ценности в магазине присутствовали только вместе с Ричардом, поэтому основной заботой были не столько грабители, сколько покупатели с дурными намерениями. — Возможно, и правда стоит снова заняться карате, чтобы вернуться в форму. У меня в университете есть клуб. — Я думал, частичная подработка призвана облегчить тебе жизнь, а не усложнить. Я все равно не повышу тебе зарплату. — Я просто злюсь. Выгляди я иначе, такого бы не случилось. Я про его грубость и развязность. — Если уж говорить о грубости, стоит упомянуть твой приход на работу с похмелья. — Я очень, очень сожалею. — Постарайся впредь такого не допускать. Что же касается нашего клиента… Не зацикливайся на этом. — Но… — Мне не привыкать, — добавил Ричард. Его голос был холоден, как бесцветный драгоценный камень. У меня всегда была весьма заурядная внешность, поэтому мне не грозили чрезмерные комплименты или, наоборот, оскорбления. Однако, сомневаюсь, что так уж много мужчин регулярно терпят комментарии по поводу своей внешности, если только они не похожи на Ричарда. Моя мать, до своего места в больнице, работала в одном заведении с разгулом сексуальных домогательств. Она часто жаловалась за кружкой пива, что «красуется совсем не для этих козлов». И теперь Ричард терпел то же самое. Красота создана вовсе не в угоду незнакомцам. Ею можно наслаждаться, но важно помнить, что ни у кого нет права относиться к людям так, как заблагорассудится. — Хм, итак… Клянусь, я не имею в виду ничего странного. Я правда ничего такого не имею в виду, серьезно, ничего подобного… Так что не думай… — Тебе не кажется, что чрезмерно длинные и витиеватые преамбулы тоже весьма грубы? — Мне просто интересно, считаешь ли ты… домогательством, когда тебя называют красивым и прекрасным. Прости… — на всякий случай, добавил я. У Ричарда сделалось странное выражение лица. Он улыбнулся, но эта улыбка не коснулась глаз. В выражении его лица была какая-то душераздирающая искренность. — Как ты думаешь, назвать светловолосого человека блондином — оскорбление? — Знаешь, я правда не люблю, когда ты ведешь себя, как павлин! Ах, я снова ляпнул слово на букву «л»! — Помолчи. Я понимаю, что ты хотел сказать. Не волнуйся, — решительно повторил Ричард. Он отнес драгоценности в сейф, затем отпил свежий чай с молоком, который я ему приготовил. Я никогда не думал, что способен на сексуальные домогательства, но, возможно, я гораздо бесчувственнее, чем предполагал. Значит точно брякну Танимото какую-нибудь глупость и все испорчу. Я тонул в саморефлексии. Ричард сидел в гостиной и доедал остатки желе. По вкусу оно напоминало пасту из красной фасоли, но было прозрачным и сладким, а на дне нежной субстанции плавали золотые рыбки. Совсем недавно я спросил: по его мнению, сочетаются ли японские кондитерские изделия с чаем с молоком? Он сердито посмотрел на меня и практически прошипел, что я принижаю королевский чай с молоком. Его поклонение королевскому чаю с молоком сильно напоминало религиозный фанатизм. — Сейги, — внезапно произнес Ричард, словно заметил, как я пялюсь на него. Хотя сам даже не оторвался от десерта. — Что? Если скажешь мне не смотреть на тебя, я перестану. — Наши отношения четко субординируются по принципу начальник-подчиненный. Хвалебные оды моей внешности не сподобят меня повысить тебе зарплату. Уверен, ты это осознаешь. Комплименты со скрытыми мотивами — обычный подхалимаж. Однако, искренняя, спонтанная похвала — это своего рода восклицание, не больше и не меньше. Естественная красота драгоценных камней — даже тех, которые не имеют особой финансовой ценности, — утешает и поддерживает людей, придает им мужество. Вот ценность красоты. — Думаю, я понимаю. При взгляде на тебя я чувствую примерно то же самое. — Тогда, возможно, я не ошибусь, сказав, что твои комментарии в стиле «ты прекрасен», по сути, эквивалентны «у меня хорошее настроение, ведь сегодня воистину прекрасная погода». Я не против. — Спасибо. Что ж, если я случайно снова ляпну что-то подобное, буду очень признателен, если ты просто отмахнешься от моих слов. Я напряженно улыбнулся, и Ричард нахмурился. Что я уже опять натворил? — Хотя лично я не против, но ты, разумеется, и без меня вызвал свою долю досадных недоразумений из-за необдуманных комментариев? — Каких это «необдуманных»? Я же не всех подряд называю красивым! Не делай из меня извращенца. Я очень сдержанный, как большинство японцев, не считая хостов. И только перед лицом истинного совершенства распускаю язык. Если честно, твое лицо настолько прекрасно, ты словно божество какое-то, я бы сравнил твою красоту не с хорошей погодой, а скорее с алмазной пылью или полярным сиянием. — Пожалуйста, замолчи, — сдавленно произнес Ричард. Он молча вернулся к десерту, но затем резко встал и исчез в своем кабинете. Странно. Он никогда не уходил, если на тарелке оставался еще хоть один кусочек. Я же не сказал ему ничего особо возмутительного, учитывая его пример с блондином? Хотя, возможно, все равно следовало держать свой рот на замке. Комментарий Ричарда о божественной справедливости и обязательных счетах серьезно напугал меня. Но… Если впредь я буду осторожен, может, все будет в порядке? Сделайте мне поблажку. Боги, молю вас, хотя бы изредка, не замечайте моих ошибок! Я принялся старательно натирать стол, и тут вернулся Ричард. Очень угрюмый. И даже слегка покрасневший. — Ты что там, типа, лупил диванную подушку? Я слышал какие-то глухие удары из твоего кабинета. — У меня просто возникло внезапное желание слегка побоксировать. К тебе это не имеет абсолютно никакого отношения, так что не обращай внимания. Отказываясь смотреть мне в глаза, мой босс снова сел в одно из кресел у окна и сцепил руки. Он выглядел так, словно его что-то беспокоило. Может, у него болел живот? Чудеса да и только. Ричард некоторое время молча смотрел в окно, а затем рассеянно пробормотал: — Интересно, заслужил ли он владеть этим аметистом. — Чего? О чем он говорил? Разве все утро он сам не впаривал ему этот камень? Ричард опустил голову, уткнувшись в сцепленные руки. — Я считаю, что каждый камень заслуживает владельца, который понимает его истинную красоту и станет дорожить им — такой финал был бы счастьем для всех. Но именно поэтому… Как бы сказать… Да, возможно, я тоже сегодня поступил опрометчиво. — То есть ты жалеешь, что продал ему аметист? — Скорее, задаюсь вопросом, правильно ли было продать его ему. А в чем разница? Ричард вел себя странно. Я никогда не видел, чтобы он сомневался в своих продажах. Да, он сказал, что привык, но, возможно, общение с тем клиентом испортило ему настроение. Хотя… Вообще-то раздраженным он не казался. Дивное лицо Ричарда было усталым, словно его беспокоил завтрашний дождь. — Ну, он купил его, потому что захотел. В конце концов, драгоценные камни — это товары. И раз он выложил за него кругленькую сумму, значит, считал, что аметист стоит своих денег. Не вижу тут никакой проблемы. — Мне кажется, это не вся история. Думаю, его поразило вовсе не очарование камня. — А что, твое собственное? Ричард нахмурился, безмолвно затыкая мне рот. Если я не прав, то к чему он клонит? С его, казалось бы, бесконечным кладезем разговоров? Или расслабляющей атмосферой самого магазина? Ричард выглядел ужасно расстроенным, но я вообще ничего не понимал. Господин Такацуки не выглядел жертвой. Ему нравилась его работа, и, да, временами он не к месту включал «начальника», но, вероятно, парнем был веселым. Он определенно производил впечатление импульсивного человека, но у меня в университете целая куча таких парней — порывистых и эмоциональных. — Я правда не понимаю твоего беспокойства, и… думаю, у каждого своя причина покупать драгоценные камни, и любят они их по-своему. Наверное, аметист просто поднял ему настроение, и он смирится с тем, что не может переманить тебя к себе. — Хорошее настроение — не панацея. Бизнес ночных развлечений — тяжелая стезя в любой стране. Вряд ли он искренне говорил о своей яркой жизни. И это несоответствие наводит на мысль о некоем когнитивном диссонансе. — Ты придаешь этому слишком большое значение. Скорее всего, он совсем не думал, что болтал тебе. Ты же вроде привык к домогательствам? Расслабься уже. — Я не о том. Те, кто зарится на дивный, запретный плод, обречены на гибель. Если бы существовал рейтинг для японских выражений, которыми мне хотелось бы блеснуть хоть раз в жизни, «дивный запретный плод» и «обречены на гибель» явно занимали бы первые места. О чем он вообще говорит? — Драгоценные камни — суть просто камни. Может, они и прекрасны, но автоматически не превращают людей в маньяков. Да, конечно, ты самый красивый человек в моей жизни, но люблю я — Танимото. — Прошу прощения?.. Блин. Вот это я сморозил. Зачем только ляпнул ее имя? Хотя, нет, может, попробовать обернуть мой идиотизм во благо? Хуже все равно быть уже не может, может, тогда, спросить его о машине? Я застенчиво посмотрел на Ричарда и объяснил, что влюблен в девушку из моего университета, которая очень любит камни и вообще, просто невероятно милая. Ну и, короче говоря, кто-то сказал ей, что видел меня в «Ягуаре». Красавец с фарфоровым личиком, пристально глядя на меня, агрессивно тыкал вилкой в остатки желе, кромсая несчастных золотых рыбок. Пожалуйста, молю, просто прикончи уже этих бедолаг. — Итак, э-э, я хотел спросить… У меня есть водительские права. Я часто езжу на маминой машине, и ни разу не было ни аварии, ни штрафа. — Впечатляющий рекорд для того, кто, кажется, постоянно отвлекается за рулем. Я в невероятном восторге. — Не наговаривай на меня! Я всегда предельно осторожен. Тщательно проверяю, нет ли детей или пожилых пешеходов, уступаю дорогу транспортным средствам позади меня и даже, на всякий случай, езжу медленнее разрешенной скорости. И совершенно не злюсь и не паникую, когда кто-то сигналит мне сзади. Я бы, наверное, не смог ехать слишком быстро, даже если бы меня заставили. Зато точно водил очень безопасно. Настолько, что, когда мать заболела и я вез ее на работу, она даже похвалила меня: «По-моему, ты ужасно осторожный водитель». Но почему-то больше не пускала за руль. Ричард мило улыбнулся. Он сиял, как драгоценный камень под солнцем. Я всей душой надеялся на положительный ответ. — Насколько я понимаю, цена вопроса всего-то пять миллионов. — Что? — Ягуары. Надеюсь, твоя поездка того стоит. «Хм, я не на то намекал. Думал, ты поймешь, что я просил одолжить твой…» — вот что я чуть не сказал, пока не передумал. Ричард наколол ошметки рыбок на вилку и мгновенно все проглотил. Какая жестокость. Ужас просто. От него исходила откровенно пугающая аура. Эта дивная красота выглядела так, словно, посмей я сейчас снова открыть рот, мне конец. Ричард, наверное, попросту ненавидел личные разговоры во время работы. Стоило догадаться после его реакции на мое появление с похмелья. — Мой разум измучен бесконечными разговорами на неродном для меня языке. Чаю мне. — Слушаюсь, сэр, сию же секунду. — Но для начала — где моя сдача? — Там всего-то сорок йен. — Моя. Сдача. Думаю, не важно, насколько легкой может быть атмосфера на рабочем месте, начальники — есть начальники, а сотрудники — это сотрудники. И, да, у нас тут не хост-клуб, и мой босс не устраивал мне разносов, однако ждать от него милости, когда я откровенно лажаю — и речи быть не может. Пора брать себя в руки.