Last Dance

Йесод никогда не думал, что худой и сухой с виду Нецах в действительности настолько тяжёлый. Хотя в целом ничего удивительного в этом не было. Металлическое нутро сефир явно было тяжелее, чем обыкновенные человеческие органы. Иногда, смотря на своих сотрудников, глава Информационного отдела на секунду задавался вопросом о своём собственном наполнении. Что находится под бледной искусственной кожей и слоями прочного металла? Порой, коротая безмолвные тёмные ночи в корпорации, Йесод задумывался над их слишком большой схожестью с людьми. Зачем было придавать им слишком человеческий вид? В чём был смысл добавлять эти человеческие, мешающие работе бесполезные чувства, раздирающие в момент отчаяния грудную клетку до натяжного металлического скрипа на каждом вдохе? Холодные пальцы не перестают резаться об острый ледяной металл в отчаянной попытке ухватиться хоть за что-нибудь. Сеть из мелких царапин теперь украшает их, блестя в свете люминесцентных ламп россыпью алых бусин. Стоит моргнуть и картинка перед глазами на плывет, пока снова не прикрываешь глаза, делая первый вдох. Крови больше нет, если она вообще когда-то была в этом мёртвом теле. Грудная клетка тоже в полном порядке. Сердце или его механическая замена постепенно замедляет свой ритм, возвращая его в относительную норму. Голова теперь абсолютно пуста. Больше нет ничего. Йесод мотает головой, стряхивая неприятное наваждение, стараясь сосредоточиться на Нецахе. Интересно, что он чувствовал, лёжа в одиночестве на этом проклятом грязном диване? Заточённый в собственном проржавевшем теле затухающий разум, вероятно, перестал нормально функционировать ещё ночью, встречая рассвет в корпорации, в своей гнилой клетке. Хотя, судя по состоянию остального измученного тела, голова – на удивление наименее пострадавшая часть. Йесод вновь мотает головой. Чужие чувства не должны его волновать. Стараясь сосредоточить своё внимание на чем-нибудь другом и не переставая напоминать самому себе, что отрицать вину Нецаха в его же состоянии глупо, глава Информационного отдела бросает взгляд вглубь коридора. Хесед, идущий впереди и несущий верхнюю половину тела, не жаловался, но, кажется, и не был доволен складывающейся ситуацией. Когда они с Йесодом наконец дошли до кабинета Нецаха, тот окончательно перестал двигаться, лёжа на том же самом месте и неестественно сложив руки на груди. Хесед склонился над ним, пытаясь что-то разглядеть в тусклом освещении, а потом попытался разогнуть одну из бледных конечностей. Та поддалась с большим усилием, ознаменуя смену своего положения неприятным металлическим скрипом. — Надо отнести его в отдел Благосостояния. Здесь я ничего сделать не смогу, — Йесод на это только кивает, подходя ближе, — тогда возьми его за ноги. Йесод снова возвращается к двери, открывая и оставляя её в таком положении. Хесед подхватывает Нецаха под мышки и подтягивает того чуть выше. Йесод возвращается к ним, беря главу отдела Безопасности за ноги. Хесед первым начинает движение, медленно двигая Нецаха к краю дивана. Он на секунду останавливается, перехватывая неподвижное тело поудобней. Йесод только крепче сжимает чужие тонкие лодыжки, готовясь перенять часть веса на себя. — Готов? — спрашивает Хесед, убирая волосы Нецаха тому за спину. — Да. Неподвижное тело оказывается висящим в полуметре от холодного пола, и странная процессия начинает своё движение по отделу Безопасности. Трубы всё также гудят в стенах, а в коридоре стоит мерзкое зловоние, постепенно сгущающиеся по мере приближения к чернеющему проходу бокового коридора. Он нервирует, вызывая мутную боль в затылке, и всё так же притягивает взгляд, предлагая подойти чуть ближе и вглядеться в чернеюшую пустоту, может даже сделать неловкий шаг внутрь и, вытянув руку вперёд, кончиками пальцев коснуться ледяного зловония. Йесод изо всех сил старается не смотреть в ту сторону. Для него всё закончилось несколько часов назад . Это больше не должно заботить его. Хесед, казалось, и не заметил минутного изменения в лице коллеги. Шаги гулко отдаются в коридоре, эхом отскакивая от металлических стен. Сотрудников больше не слышно. Все они уже покинули это место, разойдясь по своим комнатам для короткой ночной передышки. Наконец вперёди показывается лифт. Йесод зажимает рукой кнопку вызова. Тяжёлые железные двери расходятся в сторону, открывая узкое пространство кабины. Занести тело так, как они до этого несли его, вряд ли получится. Хесед медлит секунду, а потом, прижимая туловище Нецаха к груди, высвобождает левую руку и подхватывает того под колени. — Уверен, что удержишь его? — Хесед с натяжкой кивает, опираясь о стенку лифтовой кабины. — Не хочу сажать его на пол, — Йесод только пожимает плечами. По его мнению, разница не велика. Металлические двери открывают узкий проход в отдел Благосостояния. Йесод вновь аккуратно берёт Нецаха за лодыжки. Хесед осторожно перехватывает тело. Путь до процедурного кабинета ощущается как последний рывок, и Йесод выдыхает, когда впереди показывается заветная дверь. Хесед открывает её локтём, заходя первым. Йесод проходит следом за ним, ища глазами место, куда можно было бы положить Нецаха. — Нам туда, — Хесед кивает головой на серую ширму в конце комнаты. Безжизненное тело мирно располагается на голой железной кушетке под яркой лампой. — Что будет делать с ним? — интересуется Йесод, закрывая за ними дверь и окончательно скрывая Нецаха от посторонних глаз. — Вскрывать, — это звучит слишком резко, и Йесоду требуется несколько долгих секунд, чтобы осознать, что Хесед не шутит. Тот стоит без тени улыбки на лице. Глава Информационного отдела ощущает неприятный холод, невесомой волной прошедший по телу. — Почему именно вскрытие? — Йесод с сомнением смотрит на коллегу, — уверен, что без этого не обойтись? — Знаешь другой способ избавить его от Энкефалина? — Йесод только отрицательно мотает головой. Ткань чужой одежды неприятно скользит между пальцами. Йесод не может нормально чувствовать её сквозь перчатки, но странных ощущений это не уменьшает. Он поднимает взгляд на Хеседа, наблюдая как тот растёгивает чужие брюки, и ощущение иррациональности происходящего накрывает главу Информационного отдела с головой. Тот старается как можно быстрее расделаться с пуговицами на пиджаке Нецаха, не коснувшись случайно чужой холодной кожи. Осознание происходящего мелкими каплями просачивается в голову. Растянувшееся на голом столе стылое тело отталкивает, вызывая неприятную дрожь вдоль позвоночника, и вместе с тем приковывает взгляд. Иногда Йесод в живую видел бездыханные, часто уже потерявшие свой человеческий вид тела агентов. Стараясь не придавать этому большое значение, он проходил мимо, пытаясь не заглядывать в их бледные лица. Они уже практически перестали вызывать чувство безотчётного страха, оставляя за место себя только отвращение, пока прошлым вечером ужас вновь не нашёл выход, пробираясь своими гнилыми корнями вглубь тела и давая первый мелкий кривой росток. Йесод знает, что надо давить его сейчас, пока не стало хуже. — Больших внешних повреждений не наблюдается, — констатировал Хесед, внимательно, со спокойным лицом разглядывая тело. Глава отдела Благосостояния торопливо выходит из-за ширмы, оставляя Йесода в глухой тишине. Тот с минуту разглядывает неподвижное тело перед собой, а после отворачивается, упираясь взглядом в голую стену слева от себя. Интересно, жив ли Нецах до сих пор? В конце концов, он практически достиг своей цели. Хесед сказал принести его сюда, но был ли в это смысл? Бледное тело продолжало приковывать к себе внимание, и Йесод теперь уже и сам не мог понять, что чувствует, глядя на него. Нецах лежит совершенно спокойно, подставляясь холодному свету лампы. Зелёные волосы спутанными волнами расползлись по столу, грязной мутной зеленью омывая чужое лицо. — Ну что ж, приступим, — спокойно говорит Хесед, бесшумно возвращаясь обратно за ширму. Йесод непроизвольно вздрагивает, когда чужая грудная клетка с громким треском открывается, расходясь металлическими пластинами в обе стороны. Хесед явно прилагает к этому значительные усилия. Картина перед глазами слишком сюрреалистичная, чтобы быть воспринятой слишком серьёзно. — Что дальше? — спрашивает Йесод. От холодного тела хотелось отойти как можно дальше, но желание подойти и заглянуть внутрь зудит под кожей всё сильнее. Даже если пройтись по ней своми короткими ногтями, оно не ослабнет, лишь сильнее расползётся внутри. — Нужно слить из тела остатки Энкефалина, — спокойно говорит Хесед. Йесод морщится, наблюдая за мутной зелёной жидкостью, медленно выливающейся из неподвижного тела на столе. Отвращение вновь накрывает вязкой волной, концентрируясь где-то в районе желудка и вызывая терпкую горечь, тяжело оседающую на языке. Ведро на полу медленно наполняется энкефалином, капля за каплей покидающем тело и забирающим с собой всю жизнь из этой ржавой оболочки. Йесод чувствует лёгкий приступ тошноты, когда Хесед начинает слой за слоем снимать и откладывать в сторону тонкие кускочки ржавчины. Глава Информационного отдела, наконец, позволяет себе сделать несколько осторожный шагов от стены и заглянуть внутрь вскрытого тела. Чужое нутро представляет собой сплетение проводов, ржавый металл и остатки Энкефалина. Йесод только тяжело выдыхает. Действительно, что он надеялся там увидеть? — Я сделал всё возможное. Теперь остаётся только наблюдать за его состоянием, — Хесед заканчивает все процедуры и устало потирает глаза. Йесода хватает только на то, чтобы кивнуть. Глава Информационного отдела спокойно доходит до своего кабинета, а после тяжело опускается на стул, фокусируя взгляд на противоположной стене. Собственные руки мелко трясутся, и Йесод прилагает все усилия, чтобы прекратить это. Следующий вдох ощущается неестественно тяжёлым, распирающим лёгкие слишком сильно. Через пару минут всё проходит. Йесод так и продолжает сидеть, пялясь вникуда. Сегодня собрание верхних сефир. Тусклая мысль гаснет также быстро, как и зарождается. Надо будет объяснить Ход и Малхут всю ситуацию с Нецахом. Анжела вряд ли оценит такие новости. Она и сама всё узнает, если не уже. Йесод хмурится, раз за разом прокручивая в голове все события и не находя весомого объяснения действиям Хеседа. Зачем было тащить Нецаха в отдел Благосостояния? Тому в любом случае понадобится белее тщательный ремонт, чем Хесед мог бы предоставить. Йесод в задумчивости стучит пальцами по столу в унисон тикающим на стене часам. Ответ всё не на ходится, и Йесод только сильнее погружается в мутные обрывочные мысли. Каждый звук теперь слишком громкий и раздражающий, и глава Информационного отдела, наконец, бросает взгляд на стрелки. Что ж, Хесед может и подождать. Ход встревожено переминается с ноги на ногу, слушая рассказ Йесод, а Малхут только кивает в ответ. — С ним же всё будет нормально? — интересуется Ход — Наверное, — неопределенно отвечает Йесод, пожимая плечами. — Не волнуйся, Хесед точно справится, — ободряюще говорит Малхут, делая пометки в своём блокноте. Анжела входит в кабинет и садится напротив сефир. Всё наряженно молчат, стараясь не смотреть на неё. — Нецаха нет на собрании, — константирует она, слегка хмурясь, — он так и не принёс мне отчёты за прошлую неделю. — Анжела, Нецаху сегодня слегка нехорошо, — ложь звучит слишком неправдоподобно. Йесод слышит это уже с первого слова. — Что ж, надеюсь, ему станет лучше к следующему собранию. Уверена, что в отделе Благосостояния ему окажут необходимую помощь, — Йесод чувствует , как по спине стекает холодный пот, но разве этого не следовало ожидать? Конечно же, Анжела знала всё ещё прошлым вечером. — Почему нельзя было просто заменить Нецаха? — Йесод медленно поднимает на неё взгляд. — С процедурой замены слишком много мороки, тем более Хесед явно был рад помочь, — Анжела приподнимает уголки губ в улыбке, и она на секунду кажется Йесод издевательской, прекрасно дополняющей проскальзывающее в голосе саркастический тон. — Ну что ж, вернёмся к собранию, — Анжела вновь открывает лежащую перед собой папку, — И, Малхут, не стоит больше покрывать Нецаха, он сам виноват в своём состоянии. Остаток собрания проходит в неуютной, колющей атмосфере. Как только оно заканчивается, все стараются как можно быстрее разойтись по своим отделам. Йесод возвращается к себе в кабинет, явственно ощущая, как внутри постепенно нарастает сдавленная тревога. Беспокойство не отпускает даже спустя несколько часов, лишь сильнее сжимая грудную клетку и проникая в неё своими липкими пальцами всё глубже и глуже. Йесод не может назвать конкретный предмет тревоги, но чувство слишком навязчивое, чтобы его игнорировать. В какой-то момент, когда бумажная работа сделана только на половину, глава Информационного отдела ловит себя на том, что ходит из одного угла своего кабинета в другой. Тревога теперь ощущается тонким лезвием, с силой вогнанным между рёбер. Йесод приходит к выводу, что его собственное состояние связано исключительно с тем, что он лично участвовал в событиях прошедшей ночи. И теперь они хоть и косвенно, но продолжают затрагивать его. Йесод бросает взгляд на часы. Рабочий день плавно переваливает за половину. Глава Информационного отдела решает спуститься в отдел Благосостояния и покончить со всем сейчас. Лифт по ощущениям едет бесконечно, и Йесод нетерпеливо постукивает ногой по полу кабины. Наконец двери открываются, и глава Информационного отдела быстро выходит в чужой отдел. Сотрудники, полностью поглощённые работой, практически не обращают на него внимание. Когда Йесод заходит в процедурный кабинет, Нецах, сильно сгорбившись, сидит на диване, тупо глядя на стену вперёди себя. Выглядит он уже чуть лучше, чем пару часов назад. Йесод тихо прикрывает за собой дверь, проходя внутрь. Нецах по прежнему никак не реагирует на его присутствие. Раздражение вскипает слишком быстро, жгучей волной проходясь по оголёным нервам. Йесод делает короткий вдох, но слова сами срываются с губ, двигаясь быстрее него. — Поздравляю, ты почти добился своей цели, — Йесод слышит, что звучит это слишком издевательски, но уже не может ничего сделать. Яд самостоятельно заливается в острые клыки, опасливо сверкающие под люминесцентными лампами. Йесод уже и сам ощущает едкий привкус во рту. Всё тело напрягается, словно готовясь к прыжку, а чешуя бросает ядовитые отблески на пол и стены. Йесод не уверен, на кого злиться больше: на Нецаха, заставившего своё окружение нервничать последние несколько часов, или на самого себя, будучи не в состоянии до конца подовить свои эмоции и тратящего на всё это слишком много сил и времени. Нецах, наконец, поворачивается на своего коллегу. Теперь он выглядит ещё более тощим и слабым, разваливающимся на куски ржавого металла на глазах. Теперь он действительно выглядит отравленным. Йесод на мгновение чувствует лёгкий приступ иррациональной жалости. Глава Информационного отдела давит его изо всех сил, раз за разом повторяя, что Нецах сам виноват в своём состоянии. Отвратительное чувство наконец проходит. Бессмысленно отрицать, что за время работы в корпорации Нецах стал одним из множества мелких и вместе с тем привычных элементов будней, но жалость и сострадание по отношению к нему выглядят бессмысленно. Из раза в раз ничего не меняется, так к чему это всё? — Тогда какой был смысл меня спасать? — тихо спрашивает Нецах, смотря на коллегу измученным взглядом. Йесод незаметно для самого себя стаскивает зубы. Хотелось вновь сказать что-то неприятное и едкое, позволяющее скопившимуся за несколько долгих часов напряжению выйти наружу и освободить эту металлическую оболочку. Йесод делает глубокий вдох, расслабляет челюсти и придаёт лицу как можно более холодное и отчуждённое выражение. — Ты же понимаешь, что так не может продолжаться постоянно. — Я и не прошу постоянно мне помогать, — Нецах делает короткую паузу, — вы могли просто отнести меня на процедуру замены. — Анжела всё равно не согласилась бы на её проведение, — Йесод только качает головой, — да и откуда такая уверенность в том, что она хоть сколько-нибудь, но поможет? Что хорошего в том, чтобы повторить судьбу Тиферет Б? Нецах неприятно ухмыляется, обнажая желтоватые зубы, и широко раскрывает тусклые карие глаза. — Разве ты не сам утверждаешь, что без этих бессмысленных и иррациональных чувств было бы только лучше? — Нецах резко поддается вперёд, а потом неприкрыто морщится, возвращаясь в прежнее положение. Он перестаёт ухмыляться и с тревожным видом вновь отворачивается обратно к стене. Йесод согласен со своим же утверждением, но мысль о том, что кто-то из сефир повторит судьбу Тиферет Б, всё равно вызывает слишком большой внутренний дискомфорт. Страшно не полностью лишиться всех чувст, а окончательно потерять себя, погрузившись в пустоту. Каждый раз, глядя на Тиферет Б, у Йесода растёт ощущение, что тот находится с ними только своей пустой физической оболочкой. — Невозможно всё время бежать. — Разве ты не делаешь то же самое изо дня в день? Всё тут от чего-то бегут. — Никто из остальных сефир не топит себя в энкефалине. — Все методы хороши, пока работают. — Пока есть на ком работать, — поправляет его Йесод. — Оставь нравоучения для своих сотрудников, я и так слышу это изо дня в день, — закатывает глаза Нецах. — И ничего не меняется. — В этом месте в принципе мало что меняется, — неприятно хмыкает Нецах. — Это не повод постоянно пытаться угробить себя, – лицо Нецаха принимает выражение абсолютного отчаяния, и Йесоду кажется, что сейчас он почти физически ощущает его. — Ты не понимаешь... — Я понимаю, мы все находимся в одинаковых условиях. Ты сам выбрал топить себя во всём этом. — Я больше не могу. Я не хочу ежедневно наблюдать за смертями своих сотрудников и тем более нести за них ответственность. У меня больше нет сил. — Мы все слишком устали, – тихо соглашается с ним Йесод. — Так какой смысл сопротивляться? — Нецах снова поднимает глаза на своего коллегу,– какой смысл изо дня в день вести эту непрекращающуюся борьбу, если завтра и во все следующие дни всё вновь повториться? — Ты сам загнал себя в этот круг. Даже после твоей замены вряд-ли хоть что-то изменится, — Йесод замолкает, — может, уже пора остановиться и, наконец, оглянуться? — Я уже знаю, что увижу там. Мне больше не на что опереться снаружи, так зачем оглядываться? — Йесод только холодно смотрит на него, медленно качая головой. — Я и не говорю тебе искать там опору. — Я слишком разрушен, внутри не осталось ничего целого. А остатки медленно рассыпаются песком сквозь пальцы. — Но ты все ещё здесь. Тишина между ними слишком затягивается, загустевает в плотную вязкую субстанцию. Йесод смотрит куда-то в пол, не намереваясь говорить что-то ещё. — Предлагаешь мне найти смысл жизни? — резко прерывает молчание Нецах, глядя мимо коллеги. — Очевидно, когда-то он у тебя был. Нецах поджимает губы, вновь отворачиваясь к стене, но выглядит теперь скорее задумчивым, чем отчаявшимся. Йесод понимает, что это конец их диалога. Он приоткрывает дверь и бесшумно выходит. Йесод покидает кабинет со смешанными чувствами. Их беседа с Нецахом абсолютно ни к чему не привела, но, возможно, для последнего хоть что-то, но значила. Хесед видит, как Йесод проходит обратно к лифтам, но не останавливает его. Глава отдела Благосостояния лишь делает очередной глоток кофе, отвлекаясь на своих сотрудников. День течёт медленно и неторопливо, как и множество других дней в отделе Благосостояния. Хесед бесшумно двигается в свой кабинет, когда в глубине коридора слышится цокот чужих туфель. На секунду Хесед задумывается над тем, чтобы проигнорировать навязчивый звук, но, не смотря на это, всё равно оборачивается. Анжела стоит ближе, чем казалось, и Хесед непроизвольно вздрагивает. — Зачем ты здесь? — Хотела поблагодарить тебя за твою работу, только и всего. — Имеешь ввиду Нецаха? — Да, его. Ты хорошо постарался, но знаешь, в следующий раз можешь просто отнести его в ремонтный цех. Хотя, должна признать, наблюдать за этим было довольно забавно. — Тебя это так веселит? — Хесед до побеления костяшек сжимает ручку кружки. — Меня забавляет твоё бессмысленное чувство вины, а не состояние Нецаха, как ты мог подумать, — Анжела делает короткую паузу, — ты мог бы сразу отнести его на склад, но если эта небольшая попытка помощи позволила тебе замолить свою совесть, то я не в праве мешать, — Хесед в ответ лишь морщится — Я наблюдала за эти слишком долго, — Анжела делает аккуратный шаг вперёд, — нам не к чему давать волю этому бессмысленному чувству. Хесед поднимает на неё взгляд, силясь сказать хоть что-нибудь, но слова застревают в глотке. Вина смешивается с кофе внутри, тяжёлой горечью оседая на языке и вызывая лёгкий приступ тошноты. — Бессмысленно сопротивляться, здесь ничего не изменится, ты и сам это прекрасно знаешь. Лучше продолжай наслаждаться своим кофе, Хесед. Глава отдела Благосостояния доходит до своего кабинета, погружённый в плотную пелену горечи и растерянности. Он невидящим взглядом проходит по внутренностям помещения и делает очередной глоток из чашки. Холодный кофе теперь ощущается слишком мерзко, и сефира без зазрения совести, одним быстрым движением выливает его. Гора грязной керамики неприятно звенит, принимая на свою вершину ещё одну кружку. Хесед наклоняется над раковиной и, с секунду медля, поворачивает кран. К концу рабочего дня всё напряжение, наконец, сходит на нет, и Йесод с облегчением выдыхает. Отчёты тоже медленно подходят к концу. Все события прошлых часов теперь кажутся слишком далёкими, покрытыми тонкой пленкой из времени и исписанных бумаг. Стук в дверь прерывает тонкую цепочку из мыслей. Ход вновь неловко показывается из-за двери. — Привет, — Ход дружелюбно машет рукой в качестве приветствия, — мы собираемся снова собраться после собрания, ты с нами? — Мы? — Нецах с Хеседом тоже будут. — Не рано Нецаху вставать на ноги? — с сомнением спрашивает Йесод. — Хесед сказал, что ничего лучше мы для него уже не сделаем. — Так ты тоже видела? — Да, — Ход нервно поджимает губы и отводит глаза в сторону. Йесод тоже отводит взгляд. Говорить об этом сейчас не хочется никому. — Я пойду, — Ход на секунду благодарно улыбается. Она разворачивается к двери и, взявшись за ручку, останавливается, — тогда мне зайти за тобой чуть позже? — Не надо, я дойду сам. — Уверен? – Йесод в ответ только кивает, — тогда до встречи. Отдел Безопасности по прежнему вызывает неприятные ощущения: отвращение на грани со страхом. Эту часть корпорации всё ещё хотелось покинуть как можно быстрее. Нужная дверь находится без особого труда. Йесод на секунду медлит, задумываясь над причинами своего согласия прийти сюда. Коридор полутьмой давит со всех сторон, опаляя искусственную кожу своим гнилостным дыханием. Йесод невольно поворачивает голову в ту сторону, где, по его предположениям, должнен находится злосчастный коридор. Холодная тьма вперемешку с гнилью и остатками разорванных тел продолжают взывать к воспалённому разуму. Они проникают своими тонкими ледяными пальцами сквозь слои прочного металла прямиком в голову, задевая волосы и шевеля внутри что-то тёмное и неприятное. Йесод подносит руку к двери и из по костяшек пальцев раздаётся три коротких стука. С обратной стороны слышится какое-то копошение. Йесод, решив не дожидаться разрешения войти, толкает дверь. Нецах, тяжело распластавшийся на спинке дивана, только лениво поворачивает голову в сторону коллеги. Выглядит он ничуть не лучше, чем в их последнюю встречу. Просвечивающая кожа с сероватым оттенком и желтоватые склеры тусклых глаз, медленно перемещающихся под тяжёлыми нависшими веками, обрамлённые грязными спутанными волосами, производят неприятное впечатление, вызывая непроизвольное отвращение. Хесед поддается чуть вперёд, сдержанно улыбаясь. Ход, по видимому, только встав со стула и собираясь подойти к двери, застывает посреди комнаты. Она широко улыбается, но Йесоду кажется, будто на секунду он улавливает отпечаток волнения на её лице. По мнению главы Информационного отдела, все присутствующие выглядят если не взвинченными, то слегка нервными, будто свои стуком он прервал не самый приятный разговор, и теперь все окружающие делают вид, что всё в порядке. Йесод решает не углубляться в это. Он присаживается на единственный свободный стул и скрещивает руки. Тяжёлая тишина толстым пластом ложится на плечи, вдавливая тело в спинку и седушку стула. Йесод бросает короткий взгляд изподлобья на Нецаха. Тот абсолютно сидит неподвижно, тупо глядя в потолок. Даже извечного нервного стучания ноги по полу теперь не слышно. Нецах неожиданно переводит взгляд на коллегу, но Йесод успевает отвернуться за секунду до этого. — Давайте, наверное, начнём, — говорит Ход, вставая и подходя к тумбе. Уже знакомая труба граммофона бросает яркие отсветы на стену. Ход несколькими лёгкими движениями ставит пластинку, а потом кивает главе отдела Безопасности. Нецах медленно встаёт, через силу распрямляя всё тело. Выйдя на середину комнаты, он останавливается, а потом испытующе смотрит на Йесода. Тот в удивлении поднимает брови, но всё же выдерживает взгляд коллеги. Глава Информационного отдела с минуту раздумывает, а потом всё же поднимается следом. Теперь центр общего напряжения сдвигается, плотным сгустком размещаясь между ними. Нецах долго мнётся, а потом в нерешительности протягивает Йесоду руку. Тот смотрит своему коллеге в глаза, чувствуя невнятную смесь отвращения, тонким слоем расползающуюся по кожей. Думать об этом не хочется, поэтому с первыми нотами они вступают. Первое движение слишком ломанное, неправильное. Второе отдаёт резкой болью в чужих конечностях, слишком явно проявляющейся на бледном лице. Йесод задаётся вопросом: на сколько она реальна для самого Нецаха. Если чувствуется боль, значит, есть то, что на неё реагирует и то, что её принимает? Вопрос возникает спонтанно, но от него неожиданно некомфортно. Следующая пара восьмёрок выходит на удивление правильной и чёткой. С учётом того, что Нецах движется с трудом, можно сказать, что теперь они в равных условиях. Йесод равномерно отсчитывает ритм, позволяя Нецаху вести себя. Отвращение постепенно сглаживается, но не проходит полностью, всё ещё маяча где-то над подкорке. Йесод резко возвращается в реальность, сбиваясь со счёта. — Пять, шесть, — подсказывает Нецах, вероятно, заметив замешательство коллеги. Йесод только сдержанно кивает ему. Собственные движения теперь ощущаются слишком резкими, неповоротливыми. Нецах, несмотря на видимую боль в теле, всё равно движется плавнее. Он, судя по всему, знает все движения на отлично, и Йесоду остаётся только следовать за ним. Разворот вновь застаёт врасплох, и Йесод неосознанно замедляется. Нецах осторожно подталкивает его вперёд. Йесод недовольно поджимает губы, и глава отдела Безопасности сразу же ослабляет хватку, бросая извиняющийся взгляд. Всё заканчивается на удивление быстро. На последней ноте Нецах сразу же убирает руки с чужого пиджака. Йесод облегчённо выдыхает. Глава Информационного отдела присаживается обратно на стул, наблюдая, как Хесед с Ход сменяют их с Нецахом. Глава отдела Благосостояния вежливо протягивает руку Ход. Йесод наблюдает за ними весть танец. Двигаются они хорошо, но что-то всё равно не так. Ход сегодня слишком нервная, а Хесед будто вообще находится не с ними. Создаётся впечатление, что они танцуют раздельно, стоя при этом вместе. Йесоду кажется, что они с Нецахом, несмотря на напряжённую атмосферу между ними, смотрелись более органично. Финальные аккорды незнакомой музыки плавно перетекают в разговоры ни о чём, медленно увлекая за собой встревоженное сознание.