В зале суда и за его пределами

— Ты, что, спустил на них весь свой гонорар? — скептически осведомился Эджворт, разглядывая две большие чашки, доверху — и гораздо выше верха — заполненные мандаринами. Райт, который только что принёс их с кухни, на мгновение закатил глаза. — Да это ведь совсем немного. Он плюхнулся на диван рядом с Майлзом и взял пульт, чтобы переключить канал. Реклама сменилась кадрами рождественского фильма — Эджворт понятия не имел, какого, для него они все сливались в череду снежных пейзажей, мерцающих огней в витринах с продакт-плейсментом и фальшивых улыбок актёров. Райт толкнул его локтем в бок; повернув голову, Майлз наткнулся на его улыбку — настоящую, в отличие от тех, что на экране. — На двоих в самый раз, — а затем запоздало уточнил: — У тебя ведь нет аллергии? Эджворт смерил взглядом чашку с мандаринами. — Нет. Аллергии на цитрусовые у него не было. Просто с некоторых пор всё, что было связано с зимними праздниками, словно бы отвернулось от Майлза — и он не питал к этой мишуре тёплых чувств в ответ. Фильмы о том, как под Рождество исполняются заветные желания, а вся семья собирается вместе, давили на больное и откровенно раздражали. Вместо подарков фон Карма вручал ему конверт с деньгами, сквозь зубы предлагая ему самому выбрать себе подарок по душе и лишний раз не морочить этим голову опекуну. Раньше Эджворт любил ходить с отцом на каток и неплохо держался на коньках; после рокового Рождества, поделившего его жизнь на «до» и «после», он был на катке лишь раз — тогда выяснилось, что у Франциски безнадёжно разъезжаются ноги на льду, и она, едва сдерживая злые слёзы, взяла с него клятву никому об этом не рассказывать и никогда больше не возвращаться на место её позора. Да и мандарины он не ел уже давно. Феникс, похоже, решил за одни праздники нагнать для Майлза всё то, чего тот был лишён столько лет, и сопротивляться его напору у Эджворта не было ни сил, ни желания. Он взял из чашки мандарин. Повертел в руках, не зная, откуда начать его чистить, на пробу надавил большими пальцами, чтобы разорвать кожуру… И его настигла мгновенная рождественская карма — в глаза брызнуло липким от сладости соком. Дёрнувшись, Эджворт уронил коварный фрукт обратно в чашку, и тот, сметая верхушку мандариновой горки, покатился на пол вместе с парочкой других оранжевых собратьев. Инстинктивно он поднял руки, чтобы протереть глаза, но остановился, услышав предостерегающий окрик Райта: — Стой, нет! Схватив его за руку, Феникс увлёк его за собой в ванную; только оказавшись там и сполоснув испачканные в соке пальцы, Майлз понял, что едва не сделал хуже. Если для кого-то Рождество — это счастливая пора, то для Эджворта — сплошной парад неудач. Умывшись, он вернулся в гостиную. И стоило ему со вздохом опуститься на диван, как перед его носом замаячила очищенная мандаринка. — Вот, держи, — не дождавшись, пока Эджворт возьмёт её, Райт подложил её в его чашку. — Я могу взять их все на себя. Мне это даже нравится, на самом деле, — усмехнулся он, беря ещё одну. Эджворт скосил глаза на его руки — фильм всё равно заслуживал внимания куда меньше, чем Феникс. Тот ногтем надавил на основание мандарина, а затем несколькими движениями так быстро и ловко снял с него кожуру, что у Майлза брови на лоб полезли. — Покажи ещё раз, — попросил он, откидываясь на спинку дивана и кладя голову на плечо Райта. Тот, хмыкнув, «раздел» ещё один мандарин буквально за пару секунд. — Да не так быстро! Покажи, как ты это делаешь. — Фокусники не выдают своих секретов, — посмеялся Феникс, а затем взял два мандарина и протянул один Майлзу. — Ладно, сейчас покажу нормально. Повторяй за мной. И Эджворт, поколебавшись, взял мандарин.

***

— Можно я, мистер Эджворт? Кивнув, Майлз отдал Труси свой мандарин. Сосредоточенно глядя на него, она сделала пару магических пассов руками, а затем одним движением сняла с него кожуру единым куском, закрутив её серпантином, и презентовала Эджворту безукоризненный результат. — Просто волшебство, — уважительно отозвался он, беря угощение. — И где ты только этому научилась? — Мистер Эджворт, фокусники не выдают своих секретов! — возмутилась Труси, однако взгляд, которым она мельком обменялась с отцом, и лёгкая улыбка Райта выдали её с головой.