В зале суда и за его пределами

Положение Райта было шатким. Задерживая дыхание, он осторожно вымерял каждый шаг и ощущал себя весами Фемиды, которые в зале суда угрожающе покачиваются от ожесточённого спора сторон, грозя завалиться и утратить хрупкое равновесие до того, как вся правда по делу всплывёт на поверхность. Когда настал опасный момент и земля едва не ушла из-под ног, он взмахнул рукой в отчаянной попытке удержаться и… — Осторожно, — Эджворт подхватил его, на секунду приобнимая за талию и тут же отпуская. Выдохнув, Феникс с благодарностью обернулся к нему. В отличие от самого Райта, Эджворт держался на льду превосходно. Он расстегнул несколько нижних пуговиц длинного пальто, чтобы оно не сковывало движений, и неторопливо ехал рядом. У Феникса покраснели уши, когда он пробормотал скомканное «Спасибо». Неловко выходило, ведь именно он пригласил Майлза покататься, а в итоге не мог и двух метров проехать без угрозы распластаться на льду, как вытащенная из проруби рыба. Поэтому Эджворт из вежливости — и из опасения, что предоставленный сам себе Райт непременно угодит с катка прямо на больничную койку — не набирал скорость и держался поблизости, порой ловя неуклюжего адвоката. — Неужели это твой первый раз? — хмыкнув, с изрядной долей иронии спросил он, сложив руки так, словно стоял за судебной трибуной, а не на льду. — Вот и нет, — ответил Райт, постаравшись придать голосу уверенности, хотя негнущиеся ноги снова норовили разъехаться в разные стороны, посадив его на шпагат. Он не стал упоминать, что первый раз был ещё в школе, когда на каток его потащил Ларри — приложившись об лёд, домой Феникс вернулся с такой огромной шишкой, что она выпирала даже из-под шапки. И после этого не надевал коньки, даже когда оказалось, что Труси обожает кататься на них. Сейчас она уехала далеко вперёд. Райт видел, как, окружённая стайкой ребят, которые следовали за ней, как утята, она смеялась и показывала трюки: ездила спиной, зигзагами и кружилась на одной ноге. Умение подать себя зрелищно было у Труси в крови. А вот её приёмного горе-папашу природа обделила изяществом, взамен выдав слабенький вестибулярный аппарат, который вечно норовил свалить его с ног и включался лишь по особым случаям — например, когда над хозяином нависала угроза жизни. Однако каток не был охвачен пламенем, поблизости не было мчащихся наперерез машин и никто не пытался взбодрить Феникса электрошоком, а потому он безнадёжно проигрывал нехитрой конструкции из двух лезвий, приклёпанных к зимним ботинкам. Оставалось утешаться тем, что это не самый позорный из проигрышей. — Пожалуй, я переоценил себя, — с извиняющейся улыбкой сказал он Эджворту. — Доеду до бортика и передохну. И дам тебе наконец нормально покататься… — Хочешь отделаться от меня? — бровь Эджворта вопросительно приподнялась. Он покачал головой. — Не выйдет. Я и так катаюсь нормально. В отличие от… — он окинул Райта красноречивым взглядом, от которого тот снова пошатнулся, раскинув руки. Затем твёрдо произнёс: — Этому нетрудно научиться. Уж точно не труднее, чем адвокатскому делу. Феникс вздохнул и покачал головой. — У меня словно всё тело отключается, когда я хоть немного шевелюсь, — он попытался выдвинуть ногу вперёд и тут же пожалел. Эджворт снова позволил ему опереться на себя. — Потому что ты пытаешься идти, а не ехать, — назидательно ответил он, успев достаточно понаблюдать за мучениями Райта. — На коньках нужно переносить вес иначе. Позволять лезвию скользить, а не тормозить сразу же, как хочешь переставить ногу. Как только войдёшь в ритм, тело будет само поддерживать равновесие… Повторяй за мной. И медленно, шаг за шагом, они заскользили по льду. Райт нагнулся, чтобы следить за ногами Эджворта, но тот велел выпрямиться; сам же он внимательно отмечал все ошибки «ученика» и тут же озвучивал их. Феникс мгновенно исправлялся — правда, порой Майлзу приходилось по несколько раз напоминать, что тот находится не на твёрдой земле, а на льду и не стоит полагаться на старые привычки, которые только и делали, что ставили ему подножку. Постепенно скованность, утомлявшая Райта похлеще перспективы падения, уменьшалась. Он поздравил себя, обнаружив, что смог проехать половину ширины катка, не потеряв равновесие и не прибегая к поддержке Эджворта. — Из тебя выходит хороший учитель, — признал он, постепенно входя во вкус: как только передвижение по льду перестало быть пыткой, Райт начал понимать, что такого захватывающего находила в этом Труси. — Не все ученики так усердны, как ты. Многие уже на пятом замечании бросили бы это дело, — в ответ хмыкнул Эджворт. — И уж точно далеко не все так хорошо схватывают на лету. Честно говоря, я не думал, что ты хоть немного преуспеешь, — несмотря на то, что фраза была построена в обычной манере Эджворта-прокурора — с привкусом холодной издёвки, — от неё веяло уважением и даже гордостью Эджворта-наставника. И теплотой Майлза-партнёра — впрочем, её Феникс мог углядеть даже в его самых едких высказываниях. Радость Райта немного поубавилась, когда к ним вернулась Труси и он, решив продемонстрировать свой прогресс, попытался угнаться за ней. Удар по репутации об лёд был неизбежным и заслуженным. Ему предстояло ещё много тренировок.