Из наших пеплов, мы восстаем.

Кая осторожно открыл дверь в комнату, которую начал превращать в мастерскую, место, где он мог снова обрести любовь к рисованию. Мягкий вечерний свет проникал сквозь тонкие занавески, заливая комнату успокаивающим сиянием. На стенах висели эскизы — некоторые завершённые, другие в процессе, свидетельствующие о его творческих моментах. Большой стол был завален листами бумаги, карандашами, углём, а рядом стоял мольберт, терпеливо ожидающий своего использования. Севда, следовавшая за Кая в тишине, остановилась на пороге комнаты, её большие любопытные глаза внимательно изучали каждую деталь. Спокойная и вдохновляющая атмосфера, казалось, немного её пугала. «Можешь войти, Севда», — пригласил её Кая с успокаивающей улыбкой. Колеблясь, она сделала шаг вперёд, её взгляд блуждал по рисункам на стенах, исследуя каждую деталь с почти заворожённым вниманием. «Это прекрасно», — прошептала она, её глаза сияли от интереса. Кая наблюдал, как Севда останавливается перед несколькими эскизами, изучая их с почти гипнотической концентрацией. Затем она взяла старую записную книжку, оставленную на столе, и начала листать её с особым вниманием. На страницах были изображены абстрактные формы, изломанные линии и едва намеченные лица, которые раскрывали сложный и тревожный внутренний мир. «Почему ты это нарисовал?» — спросила она, нарушив тишину мягким, почти застенчивым голосом. Кая, удивлённый вопросом, поднял бровь. «Не знаю», — ответил он после минуты размышления. «Что ты имеешь в виду?» Севда осторожно перевернула страницу, затем подняла глаза на него, её взгляд стал серьёзным. «Твои рисунки… они грустные. Ты был грустен, Кая?» Этот вопрос, заданный с такой простотой и невинностью, сжал сердце Кая. Он не ожидал, что Севда окажется такой проницательной. «Я нарисовал эти рисунки, когда мне было семнадцать», — тихо ответил он, ощущая, как на поверхность всплывают воспоминания. «Это было трудное время для меня.» Он не знал, откуда взялась эта внезапная искренность, но что-то в уязвимости Севды побуждало его быть честным, открыться. Севда медленно кивнула, словно понимала. Затем, после паузы, она спросила с надеждой в голосе: «А сейчас? Тебе лучше? Ты рад видеть нас, меня и Селин?» «Конечно! Я постоянно задавался вопросами о вас. Мне было интересно, какими вы выросли, что вам нравится делать… Но я не знал, как вернуться к вам после всего, что произошло.» Кая знал, что Севда прекрасно понимает, о чём он говорит. Ему было жаль, что он так резко открыл ей, что Джемиль — его отец. Это был его способ извиниться, признать, что он мог бы поступить иначе. Севда молча смотрела в пол, прежде чем ответить тихим голосом: «Я тоже боялась встретиться с тобой. Я не знала, понравлюсь ли я тебе… или захочешь ли ты меня.» Кая опустился перед ней на колени, заглядывая ей в глаза. «У меня нет ни малейшего шанса не любить тебя, Севда. Ты такая милая и умная. И самое главное, ты моя сестра.» Севда улыбнулась слегка, её глаза немного расслабились. Они некоторое время сидели так, тишина обволакивала комнату. Кая наконец поднялся и подошёл к столу, взял тетрадь в мягкой кожаной обложке тёплого коричневого цвета и протянул её Севде. «Держи, это тебе», — сказал он с улыбкой. «Ты сможешь рисовать всё, что захочешь.» Севда взяла тетрадь с робкой улыбкой, нежно поглаживая обложку кончиками пальцев. «Спасибо, Кая.» «И ты можешь приходить сюда, когда захочешь. Может, мы будем рисовать вместе?» Севда колебалась на мгновение, затем опустила глаза. «Я бы хотела вернуться, но не думаю, что мама позволит мне.» «Почему?» — спросил Кая с любопытством. «Мама не любит, когда я много времени провожу вне дома. И потом, она грустит с тех пор, как папа ушёл. Я не хочу ещё больше её огорчать.» Кая почувствовал укол грусти, услышав это. Семейная ситуация тяжело давила на Севду, и он в какой-то степени был в этом виноват. Кая снова опустился перед Севдой на колени, пытаясь поймать её беглый взгляд. «Послушай, Севда. Я знаю, что сейчас тяжело, но всё наладится. Я тебе обещаю. Твоя мама, может, и грустит, но если ты будешь рядом с ней, ей станет легче.» Севда медленно кивнула, хотя её глаза всё ещё выдавали сомнение. «Может быть…» — прошептала она, играя пальцами с краем тетради. «Но она так зла, понимаешь. И, может быть… может быть, это моя вина…» Сердце Кая сжалось, услышав эти слова. «Севда, это не твоя вина. Ты не имеешь никакого отношения к тому, что сделал Джемиль. Знаешь, я тоже долго думал, что это моя вина, что он ушёл от нас с мамой. Но со временем я понял, что это не так. Это решения взрослых, а не детей.» Он глубоко вдохнул, подбирая правильные слова. «Я не могу обещать тебе, что будет легко или быстро. Но со временем, если ты будешь рядом с ней, твоя мама обязательно поправится. Нужно дать ей время. А твой папа останется твоим отцом, даже если он больше не живёт с вами. И ты, малышка, не должна переживать об этом. Ты должна думать о том, что делает тебя счастливой, Севда.» Маленькая девочка улыбнулась, её взгляд немного успокоился. «Селин и Суна ждут нас», — прошептал Кая через минуту, осторожно прерывая тишину, как будто возвращая её в настоящий момент. Затем, почти инстинктивно, он протянул ей руку. Севда тут же схватила его за руку, как будто это было самое естественное на свете. Он почувствовал, как её тонкие пальцы сжали его, и они вместе вышли из комнаты. Спускаясь по лестнице, Кая почувствовал, как в его груди зарождается новое сильное чувство. Он сделает всё, чтобы защитить эту маленькую девочку, которая шла рядом с ним. Кая теперь знал, что никогда не оставит её один на один с жестокостью жизни. Это было не просто чувство долга старшего брата, это было почти инстинктивное желание оберегать её, уберечь от ошибок и страданий, которые он сам пережил. Её присутствие рядом, её маленькая рука в его, пробуждало в нём защитную любовь, известную ему, но в то же время совсем другую. **** Когда пришло время прощаться, Кая и Суна проводили своих гостьей до двери, с лёгким сердцем после столь драгоценных мгновений, проведённых вместе. « Возвращайтесь, когда захотите», — сказал Кая с искренней улыбкой, открывая дверь, чтобы их выпустить. « Двери для вас всегда открыты». Селин, держа в руках коробку, в которую Суна аккуратно положила два куска своего шоколадного пирога, бросила озорной взгляд на Каю. Она кивнула на коробку, с лукавой улыбкой на губах. « Обещаю, мы вернёмся. Возможно, даже раньше, чем ты думаешь… особенно если этот пирог будет снова в меню». Она подмигнула ему с заговорщическим видом, а рядом стоящая Севда с энтузиазмом кивнула, как будто вернулась бы только ради пирога. Когда они уже собирались выйти, Кая заметил молодого человека, прислонившегося к машине на другой стороне улицы. Это был тот самый парень, которого он видел с Селин, когда навещал её на работе. Он вспомнил, что заметил ту же машину, когда посмотрел в окно, услышав звонок. Мгновенно в нём вспыхнуло чувство защиты, смешанное с ревностью, и его лицо стало суровым. « Селин, » — бросил он, кивнув подбородком в сторону парня, — « кто это такой?» « Он? Это друг. Он нас отвезёт». Но Кая не выглядел убеждённым. Он скрестил руки и выпрямился, его взгляд стал ещё жёстче, когда он оглядел парня с ног до головы. Его язык тела говорил за него: лёгкое напряжение в плечах, приподнятая бровь и тот пронизывающий взгляд, который он оставлял для подозрительных ситуаций. Он выглядел как телохранитель, готовый в любую секунду рвануть в атаку. Суна, увидев сцену, тихо засмеялась, развеселившись его поведением «ревнивого старшего брата». Она мягко положила руку ему на руку. « О, не будь таким ревнивым, Кая. Она взрослая, она знает, что делает». Селин, забавляясь сценой и, по-видимому, привыкшая к таким реакциям, добавила с искоркой в глазах: « Не волнуйся, у меня дома уже есть такой, как он». Кая нахмурился. « В смысле, такой как он?» Селин рассмеялась. « Да, другой ревнивый и защитник брат. Но это мило, мне это делает… особенной». Сказав это, она поставила руки на талию с широкой улыбкой и слегка наклонила голову, будто была королевой момента, наслаждаясь вниманием и ревностью Каи. Севда, наблюдавшая за сценой своими большими любопытными глазами, осталась молчаливой, с лёгкой улыбкой на губах. Селин затем направилась к машине, махнув напоследок Кае и Суне перед тем, как сесть внутрь. Коллега Селин вежливо кивнул Кае, прежде чем завести машину, оставив за собой слегка подозрительного Каю. « Ты правда ревнивый старший брат», — подшутила Суна, закрывая дверь за Селин и Севдой. Кая пожал плечами с лёгкой усмешкой. « Я просто спросил, кто это». Суна посмотрела на него с игривым блеском в глазах. « Конечно, ты не видел своё лицо! Казалось, что ты готов его придушить». Кая засмеялся, немного смущённый. « Ты преувеличиваешь». Затем он вздохнул, и его улыбка слегка померкла. « Я просто надеюсь, что Селин не обидится. Я не хотел вмешиваться в её дела». Суна подошла к нему и успокаивающе положила руку ему на плечо. « Похоже, ей скорее забавно видеть тебя в роли защитника». **** Кая сел за столик в кафе, нервное напряжение в животе смешивалось с хрупкой решимостью. Он принял это решение ради Севды, своей сводной сестры, которая казалась сильно расстроенной из-за развода их родителей. Хотя он не хотел встречаться с Джемилем, он знал, что должен сделать это ради неё. Когда Джемиль вошёл, его лицо озарилось лучиком надежды. Он подошёл к Кае, на лице появилась улыбка, которую Кая едва мог выдержать. «Я рад, что ты наконец-то решил поговорить со мной, Кая», — сказал Джемиль, в его голосе слышались лёгкие нотки эмоций. Кая скрестил руки и откинулся на спинку стула, нахмурившись. «Я пришёл сюда не за этим», — холодно ответил он. «Я здесь только ради Севды. Ей грустно из-за вашего с матерью развода. Она ещё слишком молода. Она не должна страдать из-за твоих ошибок». Его выражение оставалось непроницаемым, а голос был монотонным и отстранённым, как будто он пытался защитить себя от подступающих эмоций. Джемиль выглядел разочарованным, но выпрямился. «Я делаю всё, что могу, поверь мне. А что касается тебя, я понимаю, что ты зол. Это нормально после всего, что произошло, но…» «Но ничего», — перебил Кая. «Ты принял свои решения, и они имеют последствия. Нет смысла говорить о прошлом. Я здесь не за этим». Джемиль тяжело вздохнул, явно тронутый словами Каи. «Я знаю, что допустил ошибки, и мне жаль, что я причинил тебе боль, Кая. Но я хочу исправить то, что разрушил». Кая на мгновение закрыл глаза, сосредоточившись на своём дыхании, чтобы не поддаться нарастающему в нём волнению. «Ты разрушил не какую-то старую семейную вазу или игрушку. Ты разрушил нашу жизнь, моё детство, молодость моей матери. Ты разрушил нашу семью. Ты разбил наши сердца. Думаешь, можно просто появиться спустя пятнадцать лет и всё исправить?» Он старался вернуться к основной теме, отказываясь говорить о чём-то другом, кроме того, ради чего он пришёл. «Но я не ради этого здесь, Джемиль. Я здесь ради Севды, как и говорил. Она молода и уязвима, и она заслуживает, чтобы её отец был рядом с ней. Я не хочу говорить о твоих сожалениях или извинениях. Это ничего не изменит». Джемиль, разочарованный, резко выпрямился на стуле, его тело было напряжено, как натянутая струна. Его лицо исказилось от эмоций, каждая мышца выражала одновременно вину и злость: «Но, Кая, я совершил ошибки, это правда. Но я, по крайней мере, заслуживаю, чтобы меня выслушали! Даже преступник имеет право на суд, верно?» Он сделал паузу, его взгляд скользил по столу, избегая взгляда сына, словно он искал ответы в узоре древесных волокон. Его пальцы слегка дрожали, когда он сжимал подлокотники стула, что выдавало нарастающее напряжение. «Я понимаю, что ты злишься, но хочу, чтобы ты понял: я тоже человек. Я тоже страдал». Эти слова задели чувствительную струну в душе Каи. Его лицо мгновенно окаменело, тень презрения мелькнула в его взгляде. Он резко ответил, почти отрывисто: «Не превращай этот разговор в игру на сочувствие. Я не здесь, чтобы слушать твои оправдания. Я здесь ради Севды». Кая снова повторил, словно отчаянно убеждая себя: «Я здесь ради Севды», его челюсти были сжаты, кулаки стиснуты под столом, как будто он пытался убедить себя, что младшая сестра — единственная причина, по которой он решился на эту встречу с Джемилем. «Она заслуживает единства в семье, стабильности. Ей не нужно тащить на себе груз твоих ошибок». «Ты тоже», — ответил Джемиль мягким, почти нежным голосом. «Ты тоже заслуживал всего этого. Любящую семью, стабильную жизнь, заботу, защиту…» Его плечи поникли, тело словно отяжелело под грузом сожалений. «Но всё, что ты получил, это отца-алкоголика и тирана, который сбежал от своих обязанностей». Он замолчал, погружённый в свои мысли. «Я не здесь, чтобы жалеть себя. Я знаю, что принял свои решения. Я выбрал алкоголь, чтобы сбежать от собственных демонов. И это разрушило нашу жизнь». Джемиль посмотрел на Каю, его взгляд был полон сожалений. «А потом… Я думал, что уход станет решением, что это спасёт вас от моих ошибок. Но в глубине души это была трусость». Кая, стиснув челюсти, с трудом слушал его. «Нет, ты нас не бросил, чтобы спасти, Джемиль». Его голос был холодным, резким. «Ты бросил нас, чтобы уйти к своей второй семье. К своей тайной семье. Там ты нашёл счастье, да? Пока мы оставались здесь, расплачиваясь за последствия твоих решений». **** Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба в кафе, привлекая несколько любопытных взглядов. Он продолжил, его голос дрожал от эмоций. «Ты нас бросил ради них, потому что мы для тебя никогда не имели значения». Джемиль покачал головой с отчаянием и разочарованием. Его руки сжались на столе, когда он пытался сдержать себя. «Это неправда, Кайя. Все не так просто, как ты думаешь. Когда я встретил твою мать, я уже был с Эйлюль, и у меня был сын, Селим. Я был нечестен с ними обеими. Я их обманул. Я думал, что смогу справиться со всем этим, но запутался в собственных лжах». Между ними повисло тяжелое молчание, нарушаемое лишь отдаленным шумом разговоров. Кайя прищурился, нахмурив брови, стараясь сдержать свою злость. Он думал о том, как Джемиль мог вести двойную жизнь, но знал, что этот факт никак не улучшит его положение. Джемиль добавил дрожащим голосом: «Нукет влюбилась в меня, не зная, что у меня уже была другая женщина. Я тоже любил ее. Но когда она узнала правду, она потребовала, чтобы я выбрал между ней и Эйлюль». Кайя посмотрел на него с выражением отвращения и недоверия. Каждое слово лишь усиливало стену гнева, которую он выстроил вокруг себя. «И ты думаешь, что я поверю тебе на слово? Но допустим, что ты говоришь правду… и что тогда? Значит, моя мать попросила тебя выбрать, и ты выбрал Эйлюль, так ведь?» Джемиль медленно кивнул, тень глубокого сожаления омрачила его лицо. «Да», — признался он, его голос был сломлен чувством вины. «Я думал, что выбрать Эйлюль и Селима — это правильное решение. Я думал, что смогу всё это совместить. Но Нукет не оставила меня в покое. Она не была готова сдаться. Она сделала всё, чтобы я остался с ней». Он замолчал, внимательно глядя на лицо Кайи, пытаясь понять, не зашел ли он слишком далеко. «Нукет умела меня очаровывать, играла на моих слабостях, напоминала, что значит быть желанным, быть любимым. Она знала, что сказать, чтобы меня соблазнить, чтобы я чувствовал, что должен ей». Кайя взорвался, его кулаки с грохотом ударили по столу, привлекая внимание всех. «Значит, теперь во всем виновата моя мать? Ты смеешь это сказать, чтобы скрыть свои собственные ошибки, после всего, что ты сделал? Ты жалок, Джемиль». « Я не говорю, что это только её вина. Нет! Я признаю свои ошибки, все до единой. Но Аллах на небесах, и всё, что я говорю — правда. Я был слаб, Кайя. Мне нужно было это признание, это чувство принадлежности, даже если для этого пришлось предать Эйлюль. Меня ослепили мои эгоистичные желания. Нукет воспользовалась моими слабостями против меня, и я попал в ловушку, которую сам себе устроил.» Вместо того чтобы почувствовать хоть какое-то утешение от этих признаний, Кайя ощутил, как в нём нарастает тихая ярость. Он уставился на своего отца, его тёмные глаза горели сдержанной злобой. Он сжал кулаки под столом, костяшки побелели, пока мысли бурлили в его голове. Слабый? — повторял он про себя. Он смеет сказать, что был слаб… это его оправдание за всё, что он нам причинил? Джемиль поднял глаза на своего сына, голос у него дрожал. «Я знаю, что это сложно понять. Я совершил ошибки, и я не ищу оправданий. Когда Эйлюль узнала о моём предательстве, она ушла, забрав с собой Селима. Она была также беременна Севдой. Но тогда я этого не знал. Кайя кивнул с горькой улыбкой. «Конечно, ты не знал. Потому что ты был слишком занят тем, чтобы заводить детей где-то ещё.» Джемиль сглотнул с трудом, его руки дрожали. «Я понятия не имел, куда они уехали, и не мог этого выяснить.» Он сделал паузу, прежде чем добавить: «Через несколько месяцев я женился на Нукет, потому что она тоже была беременна.» Кайя усмехнулся с иронией. «Ты сделал беременными двух женщин одновременно. Браво!» Но Джемиль продолжил: «Я не хотел повторять те же ошибки. Я хотел хотя бы быть рядом с тобой и твоей матерью… Я пытался убедить себя, что был счастлив. Что всё будет хорошо. Но правда в том, что ничего не было хорошо. Женщина, которую я любил, и мой сын были далеко, и я не знал, как их найти. Я начал пить, чтобы убежать от этой боли. Это было слишком тяжело. Я был опустошён своей потерей, и алкоголь стал моим побегом. Я не знал, как справиться с этой пустотой, с этой виной.» Джемиль тяжело вздохнул, его плечи всё больше опускались под тяжестью слов. Кайя, хоть и молчаливый, бурлил внутри. Он не мог сдержать своё visceralное чувство ярости, слушая, как его отец кается, словно это могло оправдать годы страданий, которые он причинил. Джемиль опустил голову, его голос был еще более пропитан сожалением. «Я пытался, знаешь… много раз. Я действительно пытался перестать пить, стать хорошим мужем, хорошим отцом. Я хотел быть с вами, рядом, но это было сильнее меня. Каждый раз я снова срывался. Я думал, что смогу справиться, но у меня не получалось». Кайя сухо рассмеялся, переполненный презрением, скрестив руки. Его взгляд был ледяным. «Хороший отец, правда? Когда это было, скажи мне?» Его губы скривились в саркастической улыбке. «Наверное, я спал в тот момент, потому что совершенно ничего не помню». «Ну, Кайя!.. я знаю, что я провалился. Но вспомни, ведь у нас были и хорошие моменты. Помнишь, как я не пил шесть месяцев?» Кайя смотрел на него, молча, нахмурив брови. «Ты помнишь, не так ли? Мы проводили время вместе, ты, твоя мать и я… Ты был ещё маленьким. Мы ездили на пляж в Ист-Сассекс, и ты сказал мне, что это был первый раз, когда ты чувствовал себя частью настоящей семьи». Кайя сжал кулаки, в его взгляде промелькнула глухая боль. «Да, я помню…» пробормотал он с сарказмом в голосе. «А помнишь, как это закончилось? Ты напился до беспамятства и оставил нас там одних, ожидающих твоего возвращения. Ещё одно сломанное обещание». Джемиль закусил губу, снова опустив взгляд, не в силах встретиться с обвиняющим взглядом сына. «Я знаю… я знаю. Но я хотел, чтобы ты знал, что я действительно пытался, Кайя. Я не могу стереть тот вред, который причинил, но не хочу, чтобы ты забыл, что были моменты… когда я хотел всё исправить… Помнишь, как мы ходили на матч Челси? Ты…» Кайя прервал его: «Сэкономь мне свои истории. Ты хотел, чтобы я выслушал твою версию. Вперёд, рассказывай. Ты выбрал алкоголь, чтобы «заполнить пустоту», оставленную твоей дорогой семьёй, а потом что? Ты ушёл к ним, оставив меня и маму одних». Джемиль опустил голову. «Однажды я принял решение уйти», продолжил Джемиль, голос его дрожал от эмоций, словно он наконец-то освобождался от тяжести, которую слишком долго носил. «Это была очередная ошибка, но тогда я искренне верил, что у меня не было другого выбора. Я нашёл Эйлюль и решил быть с ней…» Он замолчал, его взгляд стал отстранённым, как будто он заново переживал каждый болезненный момент. «До этого я проходил курс реабилитации. Я думал, что если перестану пить, всё вернётся на свои места». Кайя сжал кулаки под столом, его суставы побелели от напряжения. Он наслушался оправданий и извинений, обёрнутых в покаяние. Жар поднимался в его груди, ярость глухо стучала в его сердце. Его челюсти сжались, пока он боролся с этой пылающей яростью. «И это всё?» — выдохнул он, его глаза сверкали. «Вот твоя отговорка? Ты бросил нас, потому что нашёл свою НАСТОЯЩУЮ СЕМЬЮ». Его голос слегка дрогнул под тяжестью подавленных эмоций. «Ты оставил меня и маму, потому что мы для тебя никогда не значили ничего, а потом ушёл к своей драгоценной семье! И теперь ты здесь, надеясь, что твои признания залечат раны, которые ты открыл». Он слегка откинулся на спинку стула, но его взгляд не отрывался от отца, бросая ему вызов, заставляя столкнуться с реальностью своих поступков. Мысли его путались, переходя от гнева к глухой боли, затем снова к ярости. Он не мог избавиться от ощущения растущей пропасти между ними, пропасти непонимания, которую даже эти неуклюжие признания не могли преодолеть. «Ты пришёл говорить мне о своей боли, о своём чувстве вины?» Кайя покачал головой, горький смех сорвался с его губ. «Ты ожидал, что я тебя пожалею, Джемиль? Что я прощу тебя, потому что ты тоже страдал?» Джемиль опустил глаза, не в силах выдержать взгляд сына. «Нет, я не прошу твоего прощения, Кайя. Я даже не думаю, что заслуживаю его. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я сожалею обо всём». Кайя смотрел на него, его руки по-прежнему сжаты на столе, дыхание стало частым. Он не знал, что думать. Ненависть, которую он лелеял все эти годы, казалось, пошатнулась под тяжестью печали отца, но он отказывался позволить ей рухнуть. «Сожалеть ничего не изменит», прошептал Кайя хриплым голосом. «Это ничего не вернёт». Кайя глубоко вдохнул, пытаясь взять под контроль свои эмоции. Он бросил твёрдый взгляд на Джемиля, его лицо снова стало закрытым, как крепостная стена. «Но у меня есть хорошие новости. Ты можешь избежать повторения тех же ошибок с Севдой». Джемиль поднял глаза, удивлённый резкой переменой тона. «Севда…» «Да, Севда», повторил Кайя, настаивая. «Она не хочет, чтобы её родители развелись. Она не хочет жить далеко от тебя». Он впился взглядом в отца, безжалостно. «Ты уже разрушил достаточно жизней. Сделай так, чтобы её жизнь не стала ещё одной жертвой твоего эгоизма». Джемиль медленно кивнул, боль была видна в его глазах. «Я хочу сделать для неё всё как надо, Кайя. Но это её мать хочет развода». Кайя на мгновение замолчал, взвешивая слова, прежде чем ответить суровым голосом: «Ты сделаешь всё, что сможешь, Джемиль. Ты всегда был мастером в таких делах. Очаровывать женщин, манипулировать людьми — ты знаешь, как это делать. Так что используй этот талант на благо. Ты заставишь Нукет передумать». Джемиль поднял глаза, неуверенность отразилась в его взгляде. «Эйлюль… упрямая. Она уверена, что развод — это единственное решение». Кайя покачал головой, раздражённый. «Меня не волнуют её причины. Севда не заслуживает расти в разбитом доме, потому что ты и Эйлюль слишком эгоистичны, чтобы думать о ней. Ты найдёшь способ, Джемиль. Ты смог справиться с двумя женщинами одновременно, так что справишься и с этим». Джемиль сглотнул, казавшийся потерянным. «Я постараюсь. Но…» Кайя поднял руку, чтобы прервать его. «Не говори мне об отговорках. Делай то, что нужно. Ты говоришь о том, чтобы исправить свои ошибки? Вот ошибки, которые, возможно, ещё можно исправить. А со своей стороны я поговорю с Эйлюль. Я буду ходатайствовать за тебя. Но не ради тебя. Я сделаю это ради Севды». Джемиль кивнул в молчании. Кайя посмотрел на него в последний раз, затем резко встал, готовый уйти. «Я держу тебя в курсе», сказал он, прежде чем повернуться и уйти. *** После того как они покинули кафе, Кая почувствовал, как в нём поднимается буря противоречивых эмоций. Гнев, конечно, тот, который питал его все эти годы, но также что-то более глубокое, более сложное: своего рода пустота, смешанная с грустью, которую он отказывался признавать. Его отец признал свои ошибки, но этого, похоже, было недостаточно. Ничто не могло стереть потерянные годы, раны и страдания, которые он пережил. Его извинения? Они так же безобразны, как и сам поступок. Когда он сел за руль, его голова гудела от тяжести откровений. То, что ему только что рассказал Джемиль, о доле ответственности его матери за всё произошедшее… он отказывался в это верить, но что-то внутри него говорило, что это правда. Инстинктивно он направился к дому своей матери, где она только что поселилась со своим мужем, Чехмужем. Прошло несколько недель с тех пор, как Джемиль вернулся в их жизни, и, тем не менее, он не провел с ней настоящего разговора на эту тему. Сегодня, после этого столкновения с отцом, ему нужны были ответы. Когда Кая вошел в дом, он нашел свою мать, сидящую в гостиной и погруженную в книгу. Она подняла глаза, удивлённая тем, что он подошел к ней поговорить. Это не было в их последних привычках. Без предисловий он рухнул в кресло напротив неё. «Джемиль мне рассказал,» — сказал он, его голос был напряжённым. «Он рассказал мне… некоторые вещи.» Он зам paused, ища слова, затем рассказал ей всё, что услышал от отца. Нукет вздохнула, взяв момент, чтобы собрать свои мысли. «Это правда, Кая. Так всё и произошло на самом деле.» Кая не мог удержаться от того, чтобы не покачать головой, в нём кипела глухая ярость. «Но посмотри, к чему это привело! Всё это из-за твоего решения. Ты хотела оставить Джемиля. Смотри, сколько людей пострадало из-за этого, начиная с тебя самой.» Глаза её матери заполнились слезами, и она медленно встала, чтобы подойти к нему. «Я знаю, что совершила ошибки, но я была молодой и потерянной. Я думала, что должна защищать свою любовь любой ценой. А потом…» Её голос замер, когда она опустила голову, выпуская вздох безысходности. Кая смотрел на неё с состраданием. Ему не нужно было больше, чтобы понять. Он знал, что, хотя расстройства личности его матери были менее заметны в то время, они могли сыграть значительную роль в её выборах. Это осознание стало для него ударом в сердце, наполнив его смесью сострадания и печали. Он понял, что быстро позволил гневу овладеть собой, забыв, что за решениями его матери скрывалась женщина, разрываемая собственными демонами, пытающаяся выжить в мире, который ускользал от неё. Он медленно встал, взяв её руки в свои. «Мама, я знаю, что ты тоже страдала. Я не могу игнорировать ту боль, которую ты чувствовала. Возможно, ты думала, что делаешь правильно, даже если всё пошло не так.» Слезы на глазах, Нукет смотрела на своего сына, распознавая нежность в его взгляде. «Я причинила тебе столько боли. Мне действительно жаль. Я была ужасной матерью для тебя.» Кая покачал головой, его голос стал мягче. «Никогда не говори этого. Ты совершала ошибки. Из-за своей болезни или иногда просто потому, что ты человек. Это не делает тебя плохой матерью.» Он обнял её, и она отдалась ему, цепляясь за него, как будто её жизнь зависела от этого. «Мне тоже жаль за всё, что я говорил и чувствовал,» добавил он, его голос был полон искренности. «Иногда я позволяю своей ярости взять верх.» «У тебя есть все основания быть сердитым,» — прошептала Нукет. «Но я обещаю быть более осторожной впредь. Я больше не буду совершать те же ошибки.»