Из наших пеплов, мы восстаем.

Сад раскинулся перед ними поразительной красотой, истинная картина спокойствия и изящества. Высокие деревья с крепкими стволами величественно возвышались, их ветви тянулись ввысь, словно изысканные скульптуры, создавая мягкую, но внушительную тень. У их подножия идеально ухоженная трава казалась слегка колышущейся на ветру. Небольшие цветочные клумбы обрамляли дорожки, вспыхивая сдержанными акцентами фиолетового и розового, несмотря на кажущуюся простоту всей композиции. Вид на Босфор завершал картину, дышащую спокойной элегантностью. И всё же, за этой кажущейся безмятежностью скрывалось присутствие, ощутимая атмосфера, которая делала это место одновременно успокаивающим и слегка тревожным. Суна почувствовала странное ощущение, её взгляд был устремлён на пейзаж. Садящееся солнце казалось, обладало способностью успокаивать, но она ощущала, что начинается новая эпоха, новая глава её общей истории с Кая, её мужем, её любовником, её мужчиной. Она сделала глубокий вдох, свежий воздух, с лёгким ароматом земли и цветов, приносил ей немного ясности. Она закрыла глаза на мгновение, отдаваясь моменту, этому переходу между прошлым и будущим. Затем её взгляд медленно скользнул к этому элегантному мужчине рядом с ней. Он двигался с тихой грацией, с уверенностью, присущей только ему, но она знала, что за этим спокойствием скрывается скрытое напряжение, заметное в его шагах. Он посмотрел на дом, его лицо было отмечено ощутимой нервозностью. Прийти сюда, ответить на приглашение Эйлюль, её свекрови, было нелегко, и даже роскошь сада не могла успокоить ту бурю, что бушевала в нём. Суна положила руку ему на руку — инстинктивный жест, мягкий, но полный силы, простой знак поддержки, чтобы показать, что она здесь, в этот хрупкий момент, готовая идти вперёд вместе с ним. Перед тем, как они дошли до двери, молодой человек на мгновение остановился, колеблясь, как будто сам факт переступить этот порог погрузит его в мир, с которым он не был уверен, что сможет справиться. Суна, молча, подошла к нему ближе. Мягким жестом она взяла его за руку, слегка сжав её, затем подняла на него взгляд. Её взгляд был спокойным, успокаивающим, надёжной опорой в этом море неопределённостей. «Не беспокойся, Кая,» прошептала она мягким, но сильным голосом. «Это всего лишь ужин с твоей семьёй.» Кая повернулся к ней, его лицо немного расслабилось под нежным теплом её руки, словно тихая сила, исходившая от неё, обладала способностью успокаивать его внутренние напряжения. Их взгляды пересеклись на мгновение, и они обменялись несколькими словами, казавшимися лёгкими, но наполненными глубоким смыслом. Суна спокойным и уравновешенным голосом говорила ему о важности этой встречи. Она напомнила ему, как им повезло иметь возможность попытаться восстановить связи, разрушенные временем и болью. С мягкой, но искренней улыбкой она добавила, что её сёстры счастливы, что у них есть такой брат, как он. Затем, в более спокойном тоне, она сказала, что этот ужин — доказательство мужества, которое он демонстрирует, и шаг к исцелению тяжёлого прошлого, а также к тому, чтобы с храбростью встретить неопределённости будущего. Кая, тронутый её словами, почувствовал, как тяжесть с его плеч немного спала, словно она только что осветила тёмные уголки, где он чувствовал себя потерянным. Её слова прозвучали в нём как призыв двигаться вперёд, продолжать исцеляться, несмотря на страх, что оставался глубоко внутри него. «Спасибо,» тихо сказал он. «Я не знаю, что бы я без тебя делал.» ***** За два дня до этого… Место было немного старым, отмеченным следами времени, но в этой простоте было что-то очаровательное, какой-то воздух ностальгии, витавший среди знакомых звуков звона чашек и шепчущих голосов, создававших едва заметный фон. Стены были украшены старыми фотографиями, рассказывающими забытые истории, моменты, застывшие в памяти этого кафе. Приглушенный свет смягчал углы, создавая интимную атмосферу, почти скрытую от посторонних глаз. Кая сидел напротив своей мачехи, его взгляд был напряжённым и наполненным глубокой болью, которую он обычно не показывал. Эта встреча, хотя и немного формальная, несла в себе тяжесть его эмоций. Ему казалось, что каждое слово, каждая фраза должны быть тщательно подобраны, настолько хрупкой была ситуация, объединившая их. Он глубоко вздохнул, его взгляд на мгновение затерялся в паре от горячего кофе. Затем он медленно повернулся к ней. — Я знаю, что всё это сложно, что прошлое тяжким грузом лежит на нас… но я не хочу, чтобы Севда несла этот груз. Она не заслуживает страдать, как я. Не из-за этого человека, не из-за собственного отца. Его голос был тихим, наполненным болью, которая, казалось, поселилась в нём слишком давно. Эти слова он держал в себе долгое время, но сегодня ему больше не нужно было их скрывать. Он сделал паузу, подбирая слова, словно каждое из них нужно было взвесить. — Я не прошу тебя прощать Джемиля, даже принимать его. Но я прошу тебя подумать. Дай ему шанс объясниться. Я знаю, это требует усилий, терпения. Но это ради Севды. Ради неё и ради вашей семьи. Его глаза сияли глубокой искренностью, уязвимостью, которую он редко показывал. Это был момент истины, момент, когда он сложил оружие, предложив мачехе частичку своего сердца. — Я просто хочу, чтобы она не страдала, как я, чтобы она не росла с этой болью утраты. Потому что ещё есть время, и, возможно, с ним придёт какое-то исцеление. Эйлюль, молчаливая, наблюдала за Каем с интенсивностью, которая выдавала её собственные мучения. Она понимала, в глубине души, что его слова были не просто просьбой. Это был искренний призыв восстановить то, что ещё можно было спасти. Кая не просил мгновенного примирения, он просил всего лишь шанс. Шанс для них всех понять друг друга, развиваться и, возможно, найти мир. Она сделала глоток кофе, затем мягко поставила чашку на стол, её глаза всё ещё были прикованы к нему. — Ты больше всех пострадал из-за этой истории, Кая, — сказала она мягким, но полным значимости голосом. — Но я… я простила Джемиля за его измену много лет назад. Мы были молоды, мы совершали ошибки. Он изменил мне с твоей матерью, я лишила его сына и дочери на долгие годы… Я думала, что мы в расчёте… но я не знаю, смогу ли я простить его за то, что он скрыл от меня, что восстановил связь с сыном после стольких лет и ничего мне не сказал… Он держал меня в неведении, понимаешь?! Слова, казалось, повисли в воздухе между ними, словно облако непонимания и общей боли. У Кая сжалось сердце. Он понял, что её ранили гораздо глубже, чем он думал, что масштаб этой тайны потряс основы, которые он никогда не измерял по-настоящему. — Я понимаю, — сказал он, его голос был немного хриплым, но наполненным искренним пониманием. — Я не прошу тебя простить его. У меня нет на это права. Я лишь хочу, чтобы ты подумала о такой возможности, даже если он совершил ошибки. Я хочу, чтобы вы могли поговорить о них… чтобы у него был шанс рассказать, как он себя чувствует, почему он поступил так, как поступил. Она смотрела на него некоторое время, её губы слегка сжались, словно она взвешивала свои слова. — Я любила его, знаешь. Джемиль был для меня всем. А теперь я чувствую себя почти чужой ему, всему, что он представляет. — Она тяжело вздохнула, её вздох был наполнен грустью. — Но я также любила этого человека так, что слепла, что забыла: тот, кто предаёт однажды, предаст тысячу раз. — Я не хочу, чтобы ты делала то, чего не хочешь. Независимо от твоего решения, я пойму тебя. — Он замолчал на мгновение, подбирая правильные слова. — Я верю, что ты сильнее, чем думаешь. Ты растила своих детей одна до того, как Джемиль вернулся в твою жизнь. И ты можешь снова жить без него. Я просто хотел поделиться с тобой ситуацией. Если что, я верю, ты примешь правильное решение для себя и для Севды. Он посмотрел ей в глаза, его выражение было мягким, но полным убеждённости. Он не пытался навязать ей что-либо, только помочь ей взглянуть на вещи с другой стороны. Хрупкое молчание воцарилось между ними, но оно не было тяжёлым от упрёков или обид. Это было почти успокаивающее молчание, словно слова нашли свой путь в сознание женщины напротив него. Эйлюль смотрела на него иначе, уже не как на сына своего мужа, внезапно появившегося и перевернувшего их жизни, но как на человека, который, несмотря на боль, имел искренний и доброжелательный взгляд на ситуацию. Затем, медленно, лёгкая улыбка появилась на её губах. Она наклонилась немного вперёд, её голос стал мягче. — Ты хороший парень, Кая, и ты хороший брат для Севды и других. — Она замолчала, словно всё ещё обдумывала последствия того, что собиралась сказать. — Я обещаю подумать об этом, не только ради Севды… но и ради тебя. Она положила руки на стол, её взгляд стал мягче. — А теперь, если ты не против, я хотела бы продолжить этот разговор за ужином у нас дома. Настоящим ужином, не таким, как наши предыдущие встречи, где всё казалось замороженным. Ты, я, твоя жена, твои братья и сёстры. Мы могли бы попытаться отложить весь этот груз прошлого хотя бы на один вечер. Кая улыбнулся, удивлённый, но искренне тронутый её предложением. Он не ожидал, что она так быстро предложит сблизиться. — Спасибо, — сказал он просто, с застенчивой улыбкой. — Я с радостью приду. **** Дверь резко распахнулась, и в проеме появился Селим, его ледяной взгляд обежал Каю с такой холодностью, что не оставалось места для двусмысленности. Он был здесь явно не для теплой встречи. Наоборот, его закрытое лицо и нахмуренные брови мгновенно создавали ощутимое напряжение между ними. — Ну что ж, вот и образцовый старший брат. Я уж начал думать, что ты наконец проявил здравый смысл и решил пропустить этот ужин, — с усмешкой произнес Селим, его слова пронизаны ледяной дистанцией, которую он старался подчеркнуть. Кая ответил невозмутимо, с легкой улыбкой на губах, но с проницательным взглядом: — Я тоже рад тебя видеть, Селим, — сказал он спокойно, но в его голосе звучал намек на вызов. — Ты выглядишь в хорошей форме. Селим приподнял бровь, словно только что обнаружил что-то интересное. — А вот как, значит? — сказал он, приближаясь на шаг, его взгляд по-прежнему острый. — Мы теперь обмениваемся любезностями? Это хорошо, ты явно прогрессируешь после своего последнего визита. Суна, внимательно наблюдавшая за сценой, сделала едва заметное движение рукой в сторону Каи, её жест был молчаливым призывом к сдержанности. Она знала, как легко можно поддаться подобной словесной перепалке, особенно когда напряжение так ощутимо. Кая заметил её движение и, тяжело вздохнув, заставил себя принять более расслабленную позу, избегая резкого ответа на провокацию. — Ты такой… очаровательный, — мягкий голос разорвал напряжение, повисшее в воздухе. В комнату вошли Эйлюль и Селин, привнося с собой ощущение спокойствия. — Добро пожаловать вам обоим, — добавила Эйлюль с приветливой улыбкой, смягчая атмосферу. Селин с теплой улыбкой подошла к ним. — Очень рада вас видеть, правда, — сказала она, колеблясь между поцелуем и объятием пары. Кая бросил взгляд на Селима, чьё лицо оставалось хмурым, прежде чем снова обратить внимание на свою сестру и мачеху. — Я рад принять ваше приглашение, — сказал он. Суна, стоявшая рядом, держала в руках десерт — маленькое, аккуратно украшенное блюдо. Она мягко улыбнулась и добавила: — Мы счастливы быть здесь, правда. Мы с нетерпением ждали этого времени с вами. Она повернулась к Селин с добрым взглядом, затем перевела внимание на десерт. — Я приготовила это для нас, — сказала она, протягивая блюдо. — Надеюсь, вам понравится. Селин мягко улыбнулась. — Это очень мило с твоей стороны, Суна, — ответила она, оценивая жест. — Уверена, это будет очень вкусно. Мачеха добавила: — Не стоило, Суна, но знаешь? Селин и Севда столько хорошего говорили о твоём шоколадном торте, что я с нетерпением ждала возможности попробовать что-то из твоих рук. В этот момент в зал вошла Севда, её глаза засияли при виде Каи и Суны. Прежде чем они успели отреагировать, она с такой энергией бросилась к Кае, что он не смог сдержать смеха. Кая инстинктивно наклонился и обнял её, закрывая на мгновение глаза, пока Севда прижимала его к себе. Нежность этого жеста, его тепло и спонтанность глубоко тронули его. Он почувствовал, как его сердце освободилось, мгновенное спокойствие охватило его. Его сердце наполнилось простой, почти детской радостью. — Наконец-то ты здесь! Я так долго ждала этого момента! — воскликнула она, её голос был полон чистой радости. — Да, — прошептал он мягко. — Я скучал по тебе, Севда. Севда, оставаясь в его объятиях, тихо рассмеялась, её тёплое дыхание коснулось его уха. — Я тоже скучала, знаешь, — ответила она с обезоруживающей нежностью. Её слова, простые, но наполненные эмоциями, усилили подлинность этого момента. Момент, когда они больше не были братом и сестрой, разлучёнными годами незнания, а просто двумя душами, нашедшими тепло друг друга. Кая улыбнулся, чувствуя себя легче, словно в этом обмене часть его души исцелилась. Он никогда не думал, что эта встреча, такая простая и искренняя, окажет столь целебное воздействие. Но именно здесь, в этом объятии, он понял, что величайшее утешение иногда приходит из самых простых жестов. Маленькая девочка повернулась к Суне и обняла её в свою очередь. Суна, в свою очередь, с искренней улыбкой позволила себя обнять. Севда была лучиком солнца в этой комнате, и её спонтанность, её тепло приносили лёгкость и успокоение в атмосферу. — Я тоже скучала по тебе, Суначам! — сказала Севда. **** Комната была тепло освещена мягким светом свечей, поставленных на столе, их свет мягко танцевал на изысканном фарфоре. Стол был аккуратно накрыт, белые тарелки с золотыми краями, каждая деталь продумана так, чтобы добавить штрих утонченности, не будучи кричащей. В центре стола великолепный букет свежих цветов приносил яркие цвета, смесь розовых пионов и белых лилий, которые наполняли воздух сладким ароматом. Несколько листьев зеленого плюща добавляли свежести, контрастируя с элегантностью стола. Блюда, тщательно поданные мачехой, наполнили комнату аппетитными ароматами. Сочный жаркое с травами наполнило воздух, сопровождаемое жареными овощами, подрумянившимися до совершенства. Маленькие стаканчики с шоколадным муссом, слегка посыпанные измельченными лесными орехами, привлекали внимание, в то время как тщательно подобранная сырная тарелка ждала своей очереди. Ароматы сливались гармонично, принося каждому гостю чувство уюта и общительности. Разговоры за столом утихли. Напряжение от начала трапезы исчезло, уступив место более спонтанным беседам, как будто семья на мгновение забыла о своих разногласиях. Мачеха, сдержанно и внимательно, подавала блюда, посылая каждому своему гостю доброжелательный взгляд. Когда она повернулась к Сунe, с улыбкой на губах, Севда нарушила тишину: «Так, Суна,» — спросила она с любопытной улыбкой, глаза сверкали интересом, — «чем ты занималась в последнее время? Слышала, ты буквально замарала руки?» Суна рассмеялась и взглянула на Каю, который поднял бровь в знак одобрения. «Да, можно и так сказать. На самом деле, я работаю над проектом с Хасаном Агбеем, владельцем местного кафе. Мы с Каей заметили, что в последние месяцы клиентов стало мало, и прибыли не хватает, чтобы продолжать работать.» Эйлюль отложила бокал, явно заинтересованная. «О, и что дальше? Нашли решение?» Суна кивнула, блеск энтузиазма в глазах. «Мы подумали, что можем сделать, чтобы помочь ему. Я начала печь домашние пироги и продавать их в его кафе. Несмотря на все сомнения, это оказалось очень успешным. Люди приходили почти исключительно ради этого.» Кая, до этого молчавший, не смог удержаться и с гордой улыбкой вставил своё слово. «Она слишком скромна, чтобы это признать, но это был настоящий хит. Клиенты даже спрашивали, не могла бы она приходить каждый день, чтобы делать ещё.» «Да?» — воскликнула Селин, заинтригованная. «И что было дальше?» «Ну,» — продолжила Суна, сложив руки с намеком на озорство, — «мы придумали немного более амбициозную идею: преобразовать кафе в более современное место с теплой атмосферой и более разнообразным меню. Что-то, что могло бы привлечь более широкую аудиторию: семьи, студентов и даже прохожих.» Мачеха кивнула, явно впечатленная. «Это умная идея. А этот господин Хасан, он согласен на такие изменения?» «Сначала он был немного скептически настроен,» — призналась Суна, мягко смеясь, — «но когда он увидел энтузиазм клиентов по поводу пирогов, он начал менять свое мнение. Сейчас мы обсуждаем партнерство, своего рода соглашение, где я буду помогать ему управлять некоторыми аспектами, особенно кухней и идеями по привлечению большего числа людей.» «Партнерство, ага?» — наконец вставил Селим, его манера речи прерывала ход разговора. «Наверное, у тебя есть серьезные деловые способности, если ты так быстро в это влезла.» Суна подняла взгляд, немного удивленная тоном, но сохранила самообладание. «Скажем так, я много думала, и Кая очень мне помог. Это он меня поддержал, даже когда у меня были сомнения.» Селим поднял бровь, делая вид, что невиновен. «Ах, конечно. Кая тебя поддерживает. Это действительно круто — иметь мужа, который поддерживает тебя. Если бы все женщины могли видеть таких поддерживающих мужей… Но всегда легче, когда у тебя есть кто-то, кто финансирует твои идеи, не так ли? В конце концов, такие вещи требуют много поддержки… и ресурсов. Быть внуком Корхана — наверное, лучшее, что с тобой случилось за всю жизнь, каям? И теперь ты узнала, что даже твой отец был обеспеченным…» Замечание Селима повисло в комнате, создавая тяжёлую тишину. Суна почувствовала, как её сердце сжалось. Она взглянула на Каю, чья челюсть слегка сжалась, но внешне он сохранял спокойствие. «Селим,» — тихо сказала она, её голос был полон контроля, — «думаю, ты ошибаешься в нескольких пунктах. Этот проект связан с работой, очень много работы. И Кая поддержал меня не открытием кошелька, а тем, что помог мне поверить в себя и мои способности.» Кая спокойно поставил свой бокал на стол, его взгляд скользнул по Селиму с холодной интенсивностью. «Интересно, Селим, что ты думаешь, что все дело в деньгах. Может быть, потому что… ну, ты знаешь. Но хочешь совет от старшего брата? Всё дело не в деньгах.» Селим ухмыльнулся, но на этот раз его взгляд выдал легкое раздражение. «О, не пойми меня неправильно. Я просто наблюдаю за реальностью. Это не упрек, а факт.» Кая собирался ответить, но Селин, почувствовав растущее напряжение, быстро вмешалась, нарочито меняя тему: «Кстати,» — сказала она с искусственным легкомыслием, обращаясь к Сунe, — «я хотела спросить тебя, откуда у тебя рецепт пирога, который ты сделала на днях? Я не могу его забыть.» Суна, немного ошеломленная, но благодарная за вмешательство, ответила с улыбкой. «О, это старинный семейный рецепт, но я немного его адаптировала. Мне нравится экспериментировать на кухне.» Севда воспользовалась моментом, её глаза загорелись. «Это правда, он был невероятным! Если хочешь, Суна, я могу рассказать о тебе своим друзьям. Уверена, им бы это понравилось.» Все разразились смехом после её слов. «Бесплатная реклама — отличная стратегия,» — добавила Селин, её тон был радостным. «Может, ты позволишь им попробовать пироги Суны на свой день рождения. Как тебе идея?» Кая, заинтригованный, поднял бровь, обращаясь к Севде. «Твой день рождения? Он скоро?» Севда кивнула, явно довольная, что он спросил. «Да, через ровно две недели. Я не могу дождаться. И на этот раз мы все будем вместе… ну, надеюсь.» Селим, который до этого молчал, сказал с улыбкой: «Ах, семейный день рождения, со всем, что с этим связано. Нам всем нужно привыкать к этим… новым конфигурациям, не так ли, Кая?» Небольшая тишина повисла, но Кая не позволил себе потерять самообладание. «Ты быстро привыкаешь, когда знаешь, что важно», — спокойно сказала его мать, её взгляд был устремлён в глаза сына. Суна, явно тронутая замечанием, обратилась к своему мужу с доброй улыбкой. «Это правда,» сказала она, «каждая семья имеет свои особенности, но я уверена, что все можно исправить, шаг за шагом.» Она положила успокаивающую руку ему на руку, простой жест, но наполненный трогательной искренностью. Ужин завершился относительно спокойной атмосферой, хотя и наполненной невысказанными словами. Когда последние блюда были убраны, гости и их хозяева встали и направились в гостиную. Тусклый свет ламп и запах кофе, варящегося на заднем плане, создавали уютную и теплую атмосферу в комнате. «Я принесу десерт,» — объявила мачеха с кривой улыбкой. «И на этот раз я удивлю вас.» «Мы наконец-то попробуем десерт от Суна, но я тоже приготовила кое-что особенное для вас. Надеюсь, это сможет конкурировать с творениями нашего талантливого кондитера.» Кая вежливо улыбнулся, но он все еще чувствовал защитную позицию после нападок Селима. Суна, в свою очередь, надеялась, что конец вечера будет более приятным. Но как только мачеха исчезла на кухне, атмосфера снова стала напряженной. Селим, который до того молчал, выпустил ухмылку, смотря на Каю почти слишком настойчиво. «Итак, старший брат. Надеюсь, наша семья оправдает твои ожидания. Мы ведь не Корханы, но… мы тоже справимся, да?» Тон Селима был легким, но скрытая провокация не ускользнула от Каи. Он выпрямился в своем кресле, его взгляд стал твердым, хотя он пытался не поддаваться провокации. «Не начинай, Селим,» — ответил он, его голос стал напряженным. «О, я ничего не говорю, старший брат,» — ответил Селим. «Я просто хочу убедиться, что ты в порядке. Легко прийти и навязать свою роль, но на самом деле, чтобы занять место в семье, это не так уж просто.» «Селим, пожалуйста, остановись,» — сказала Селин успокаивающим тоном. Она перевела взгляд на младшего брата с упрекающим выражением. «Мы пытаемся провести хорошую ночь.» Она указала на Севду, намекая, что не стоит забывать о том, что их маленькая сестра здесь. Селим пожал плечами, озорной блеск в его глазах. «Я просто говорю то, что думаю. Кая — большой парень, ему нужно понять, что то, что я говорю — это реальность.» Кая почувствовал, как напряжение растет в комнате, его живот сжался под тяжестью слов Селима. Он знал, что Селим пытается его провоцировать, но ему было трудно сдержаться. Его лицо стало жестким, и он положил локти на подлокотники кресла, готовый ответить. «Я не пытаюсь ничего 'навязать',» — сказал он, его голос стал тише, но полон решимости. «Я здесь, потому что меня пригласили.» «Твоя мама хотела, чтобы я проводил больше времени с этой… моей семьей. Тебе лучше это принять.» Селим наклонился вперед, на губах играла насмешливая улыбка. Он наслаждался каждым моментом этого противостояния. «О, ты такой наивный, старший брат. Поверь мне, недостаточно быть связанным кровью, чтобы быть семьей… чтобы быть принятым. Семья — это заслужить, это доказать. Семья — это детство, годы, проведенные вместе. Ты действительно думаешь, что можешь перешагнуть через все это и войти в круг как будто по волшебству?» Кая сжал зубы, кулаки сжались немного сильнее. «Я не должен отвечать тебе, Селим. Ты не тот, кто решает мое место здесь.» Селим взорвался коротким смехом, который звучал скорее как насмешка, чем истинное развлечение. Он сложил руки на столе и смотрел на Каю с почти дерзким интенсивным взглядом. «Это правда, я не решил. Но знаешь что? Я вижу яснее. И ты… ты приходишь сюда, как будто тебе все положено, как будто твое простое появление делает тебя частью семьи. Но правда в том, Кая, ты чужой для нас. Для меня. Для Селин. Для Севды. Для всех.» Селин положила руку на руку Селима, пытаясь привлечь его внимание. «Хватит, Селим. Кая не заслуживает этого. Он старается. Ты мог бы тоже.» «Селин, ты не понимаешь,» — ответил Селим, избегая взгляда сестры. «Он приходит сюда и ведет себя, как будто все так просто.» - « И ты ведешь себя так, как будто это преступление, что он хочет узнать нас», — спокойно, но решительно ответила она. «Разве ты не думаешь, что мы могли бы дать ему шанс?» Селим отвернулся, но его ухмылка оставалась застывшей на губах. Когда Селим продолжал бросать ядовитые замечания, каждое слово, казалось, углубляло раскол между ними, Кая почувствовал странное ощущение, охватившее его. Это было не только злость или разочарование, но и более глубокое, болезненное ощущение: дежавю. Слова Селима эхом звучали в его голове, как отголоски того, что он когда-то слышал где-то раньше, в прошлом. Он пережил первые недели после своего прибытия в особняк Корхан. То же чувство, что он — нарушитель, нежеланный чужак, на которого смотрят с подозрением, с тихими суждениями или открытой критикой. Он вспомнил пронзающий взгляд Ферита, его резкий тон, маленькие колкости, брошенные при каждом удобном случае, и особенно те первые ужины с семьей Корхан, когда его кузен выходил за все пределы, жестоко нападая на него и его мать. Тяжесть сдавила его грудь, когда он осознал, насколько ему пришлось бороться за то, что многие другие воспринимали как данность. Семья. Место, где он мог бы чувствовать себя принятым, в безопасности, любимым. Ему пришлось бороться, прилагать сверхчеловеческие усилия, терпеть унижения и отказы. И вот он снова здесь, перед братом, которого он никогда не просил, перед семьей, которая должна была быть убежищем, и ему снова приходится оправдывать свое место, доказывать, что он заслуживает того, что должно было быть естественным. Селим снова бросил колкость, но Кая, поглощенный своими мыслями, почти не услышал его. Его челюсть сжалась, а кулаки непроизвольно сжались. Затем Суна заговорила, ее голос был ледяным и сдержанным. «Селим, ты говоришь, как будто Кая выбрал эту ситуацию, как будто ему было легко. Но скажи мне, что дает тебе право читать ему мораль? Быть семьей — это то, что нужно строить. Разве ты не это намекал? Ну так вот, почему бы тебе не начать с того, чтобы перестать быть судьей и попробовать узнать своего брата?» Селим немного растерялся от вмешательства Суна, но быстро оправился, его ухмылка вернулась, как доспех. «Точно, — сказал он мягко, почти шепотом. — Но я говорю только правду. А иногда правда больна». «Это не правда, это твое непонимание», — ответила Суна, ее тон стал тверже. «Я понимаю, что для тебя это сложно, но знай, что для Кая это еще сложнее». Кая положил руку на руку Суна, молча благодарив ее за поддержку, но он не собирался молчать перед Селимом. Он немного выпрямился на своем месте, его глаза уставились на полу брата с холодной интенсивностью. «Ты можешь думать, что угодно обо мне», — сказал Кая низким, контролируемым голосом. «Но я не здесь ради тебя. Я здесь ради Севды. Ради Селин. И если у тебя с этим проблема, тебе нужно ее решить». «Ты действительно хочешь знать, что я о тебе думаю?» — провокационно сказал Селим. «Я думаю, что ты точно такой же, как твоя мать». Эти слова упали, как камень, в середину комнаты, тяжелые от смысла и подтекста. Кая замер на секунду, его кулаки инстинктивно сжались. Искра чистого ярости вспыхнула в его глазах, и его ухмылка сразу исчезла. «Скажи это снова», — прошептал он, его голос был низким, дрожащим от гнева. Селим не отступил, его тон стал еще более едким. «Ты меня слышал. Эгоистичный, презрительный, неспособный видеть дальше себя. Ты думаешь только о себе, о своем интересе. Не важно, что ты разрушишь на своем пути. Именно это твоя мать сделала много лет назад. Именно это она сделала, восстановив связь с моим отцом». Кая резко шагнул вперед, его плечи напряглись, готовые к бою. «Не говори так о моей матери, ты…!» Глядя на Севду, сидящую напротив него, с непониманием, видным на ее лице, он остановился и шагнул назад. Но Селим не отступил, наоборот, он тоже шагнул вперед, вызвав его взглядом. «Почему бы и нет? Тебе не нравится слышать правду?» Это тебя задевает, да? Что кто-то вслух говорит то, что ты отказываешься признать?» «Хватит!» — громкий и властный голос неожиданно прокричал, прерывая их столкновение. Мачеха появилась на входе в столовую, глаза ее пылали гневом и разочарованием. Она быстро шагнула вперед, встала между сыном и Каем, не раздумывая, положив крепкую руку на их грудь, чтобы оттолкнуть их друг от друга. «Что вы делаете?!» — вскричала она, ее голос дрожал от эмоций. «Два брата ведут себя как дети, готовы драться в доме… в моем доме, куда я собрала вас в надежде на мирный вечер!» Селим, сначала удивленный вмешательством матери, попытался оправдать свое поведение: «Мама, это он…» «Тишина!» — перебила она его, ее взгляд стал ледяным. «Я не хочу это слышать. Вы оба виноваты одинаково. Селим, твоя гордость и провокации неприемлемы. Ты думаешь, что так приветствуют кого-то в семье? Кая — твой брат, нравится тебе это или нет, и ты обязан ему уважением». Затем она повернулась к Каю, ее тон стал мягче, но все еще твердым. «А ты, Кая, я понимаю, что ты защищаешься, но насилие, будь то физическое или вербальное, не имеет здесь места». Два мужчины слегка опустили глаза, осознавая всю серьезность ситуации и безусловный авторитет своей матери. «Теперь слушайте меня внимательно», — продолжила она, ее тон был беспощадным. «Я запрещаю вам вести себя так. Вы взрослые, а не дети на детской площадке». Тяжелая тишина опустилась в комнате. Кая и Селим обменялись взглядами, оба потрясенные словами мачехи. «Мать права», — сказала она, ее голос был мягким, но твердым. «Нет смысла разрывать друг друга так. Мы все потеряны, но мы можем найти путь вперед… вместе». Эйлюль кивнула, прежде чем закончить более успокаивающим голосом: «Теперь вы двое выйдете. Вы урегулируете свои разногласия как взрослые, далеко от нас, и вернетесь, когда перестанете вести себя как дети». Ее тон был прямолинейным. Кая, все еще на грани, почувствовал, как давление на его плечах ослабло, но злость все равно была ощутима в его венах. Селим, в свою очередь, был в ярости, но знал, что сопротивление матери невозможно. Он бросил на Каю последний взгляд, прежде чем отвернуться и уйти, сдерживая унижение. Она остановилась, снова наблюдая за ними, скрестив руки, как будто каждое слово было тяжело повисшим в воздухе. «Давайте. Теперь», — сказала она. Кая, сжатыми кулаками, и Селим, кипящий от ярости, обменялись последним угрожающим взглядом, но никто не сказал ни слова. Они направились к двери, не произнеся ни слова, напряжение между ними было ощутимо, но авторитет мачехи победил. Дверь захлопнулась за ними с резким звуком, оставив Суну и Селин в неловком молчании, осознающими всю серьезность ситуации.